На следующий же день Трапатонни порадовал тем, что обходил Гарри и компанию по широкому кругу, бережно придерживая перевязанное запястье и вежливо объясняя, что в результате несчастного случая он заработал довольно серьёзный ожог, из-за которого не может пользоваться палочкой. Впрочем, когда ему сказали, что врагу будет наплевать, на каком месте у тебя ожог, пальцы волшебным образом заработали и смогли вполне сносно держать волшебную палочку.
Суббота, по общему мнению, была во истину волшебным днём по одной простой причине — по субботам не было фехтования, хотя, надо сказать, что в последние дни практика владения мечом не приносила таких неудобств, как раньше. Единственным минусом этого дня было то, что он предпоследний. В понедельник, около полудня, курсанты разъедутся по домам. Но перед тем как окончить курс обучения, ребятам предстояла долгожданная практика звуковой волны и противостояния непростительным заклятьям, которые мудрые преподаватели приберегли на субботу.
Первым делом та самая женщина-аврор с дырявой памятью проверяла, как они усвоили теорию звуковой волны. Потом они по очереди эту самую волну наколдовывали. Практически все справились с этим заданием в худшем случае с третьей попытки. Сославшийся на больную руку Трапатонни, сотворил довольно приличную волну с пятой попытки. После этого на кафедру влез Ларсен и потребовал внимания к своей лучезарной персоне:
— Как и было обещано, сейчас я проверю вашу стойкость к непростительному проклятью Империус. Ваша задача — не выполнять мои мысленные приказы. Начнём по списку…
Надо сказать, что стойкость к непростительному Империо у Авроров была довольно высокая. По крайней мере, большинство освобождалось от его действия, в худшем случае, после первых трёх выполненных приказов. Гарри было велено влезть на кафедру и показать ректору и собравшимся неприличный жест.
— Сер, я это и не под Империусом могу сделать, — честно признался Гарри. — И на кафедру ради таких мелочей не полезу.
«Тогда громко скажи, что здесь сидят одни идиоты», — блеснул очередной ультра-остроумной идеей ректор.
— Это я тоже могу сделать без Империуса. Может, хватит?
«Давай же… сделай…»
Гарри почему-то подумалось, что у ректора в голове что-то заело, ведь после двух отказов, как правило, сдаются даже самые назойливые… и кавалеры и чёрные маги, а он не терял надежды и веры в себя.
«Ну же…»
— Только чтобы вы отстали, — предупредил юноша. — Здесь собрались одни идиоты!!!
По какой-то необъяснимой причине, собравшиеся абсолютно не обиделись, а напротив — очень обрадовались.
— Я же говорил! — радостно воскликнул Майкл, обращаясь к не менее довольному Олегу. Но, присмотревшись повнимательнее, Гарри понял, что рады были далеко не все. Многие выглядели подавленно, а Краузе так вообще разочарованно ударил огромным кулачищем по столу, за которым сидел. Всё это заставило Гарри почувствовать себя довольно глупо.
— Я знал, что так и будет! — радостно вещал Майк, теперь уже обращаясь ко всем, кто был готов слушать.
— Что значит «знал»? — обманчиво спокойно поинтересовался справившийся с потрясением Гарри. — И сколько же ты выиграл?
Объяснение подобному поведению авроров могло быть только одно: все спорили со всеми, сможет ли ректор заставить Гарри что-то сделать. Кстати, сам ректор был доволен жизнью, что означало его победу в споре.
У Гарри прямо язык зачесался ляпнуть что-нибудь, чтобы остудить их пыл. Правда, заявлять, что Империо не действовало было бы глупо: заставить-то Ларсен его заставил, так что придраться не к чему.
— Господа, — не дождавшись ответа Фокса, громко сказал Гарри, обращаясь к аудитории, — а какая доля выигрышей полагается мне?
Всеобщее веселье начало медленно, но верно сдуваться, как старый воздушный шарик. Проигравшая же сторона напротив воспрянула духом и ехидно уставилась на победившую, в ожидании достойного ответа.
— Думаю, двадцати процентов мне хватит, — великодушно сообщил Гарри, любуясь реакцией. Шарик сдулся окончательно: крыть аврорам было нечем, ведь всё было честно. Если говорить откровенно, юноша ждал, что его пошлют туда, куда короли пешком ходят, однако вместо этого авроры остервенело принялись высчитывать его двадцать процентов от общего выигрыша. Сперва юноша думал отказаться, но потом решил, что это будет верхом глупости.
— А десяти процентов вам не хватит, мистер Поттер? — наконец осведомился главный счетовод-американец.
— Пятнадцать, — не сдавался Поттер.
— Двенадцать, — настаивал американец, а остальные заинтересованно следили за развитием событий.
— Семнадцать.
— Ладно, четырнадцать, — смиренно согласился оппонент, причём с таким видом, будто у него только что украли мешок картошки в голодный год.
— Но единовременно, — уточнил Поттер.
— Безусловно.
— По рукам.
Самое интересное, что уже после ужина, когда давно забывший о каких-то там четырнадцати процентах Гарри собирался обратно в свою комнату, без обычного сопровождения, направившегося к Олегу с Дмитрием за какими-то аварийными запасами чего-то (Гарри почему-то полагал, что выпивки, но юношу это мало интересовало), к нему подошёл тот счетовод и торжественно всучил четыреста галлеонов. Юноша попробовал сделать вид, будто он тут абсолютно не при чём, но на все его уверения, что торговался он, в основном, ради удовольствия, прошли впустую.
В предпоследний вечер Гарри пришло в голову, что если сюда он вёз совсем мало вещей, то обратно по какой-то необъяснимой причине, увозит такой воз, который будет проблематично отвезти за одну ходку. Справедливо рассудив, что завтра возможности собраться у него может и не быть, Гарри принялся сваливать на кровать всё, что ему принадлежало. Получилась внушительная стопка книг, немного одежды, гора сладостей и куча приятных мелочей, подаренных на Рождество (хотя, сундук с квиддичным набором хоть и можно было назвать приятной, но уж никак не мелочью). Юноша призадумался. Основным вопросом на повестке дня было: «Куда всё это положить, чтобы без потерь перевезти в Хогвартс?». Ответ был только один и радости он не внушал. Но, за отсутствием альтернативы, Гарри принялся за дело. Небольшой маггловский рюкзак, с которым он сюда приехал, был несколько расширен изнутри так, чтобы туда можно было запихнуть всё, что не понадобится до отправки. Сундук в рюкзак не влез, зато рюкзак в сундуке поместился великолепно: между бладжерами и коффлом. Правда, юноша уже представлял своё появление в кабинете директора со здоровой тарой, на которой нарисована метла. Слава Мерлину, что у Дамблодра всё в порядке с чувством юмора!
Оставшуюся часть вечера Гарри посвятил, как ни странно, сну. Нет, ложиться спать в семь часов вечера юноша никак не планировал, просто, оказавшись на подушке, он немного задумался и не заметил, как уснул. При этом он проспал почти двенадцать часов, что можно равно оценивать как подвиг и чудо. Рон и Майкл по какой-то таинственной, им одним известной причине, не ввалились в помещение, громогласно обсуждая события прошедшего дня и сшибая всё на своём пути, а в кои то веки проявили должное уважение к чужому отдыху. В общем, Гарри очухался только тогда, когда заиграли подъём.
— Доброе утро, солнышко, — приветствовал его из своей кровати Майкл, тихонько посмеиваясь в одеяло.
— Здравствуй, радость моя, — невозмутимо отозвался Поттер, правым глазом смотря на собеседника (открыть левый юноше мешала подушка). — Как спалось?
— Нормально, — отрапортовал Фокс, переходя на серьёзный тон. — Что делать будем?
— Сначала — маскировка, — припомнил расписание Гарри. Опять будем кустами притворяться… Потом — зелья, а после обеда — практика и Нагата.
— А потом идём к Олегу с Димой. Они с Алексом договорились со своими соседями, которые, кстати, тоже куда-то уходят. В общем, завтра уборкой будут они заниматься, а мы поспим.
Как выяснилось по прибытии в опорный пункт, иначе именуемый «туалет», в женской половине корпуса душ накрылся. По такому случаю, дамы были направлены высшим руководством, ожидающим сантехника, в мужское крыло.
При этом между Майклом и Элизабет произошла масштабная баталия за использование душа. А точнее — за то, кто будет использовать его первым.
Уже из-за закрывшейся двери, Лиз заявила оторопевшему от такой наглости Фоксу:
— Когда я тебя спрашивала, много ли времени тебе надо, ты сказал: «Понятия не имею». Так что теперь жди, пока пройдут мои: «Совсем чуть-чуть», «Уже почти закончила, ещё капелька осталась» и «Щас, блин, иду! Отвали!!!»
Фокс насупился и с самым разнесчастным видом принялся сверлить взглядом дверь, в надежде, что последнюю заклинит и наглая аврорша застрянет в душе настолько, сколько нужно для раскаяния и покаяния.
Стоит ли говорить, что ничего подобного не случилось?
Однако самая интересная часть последнего дня началась после маскировки: Олег где-то раздобыл фотоаппарат. Мало того, что он фотографировал всех и всё подряд, так ещё и построил во время обеда всех присутствующих так, чтобы получилась групповая фотография. Причём фотографировать получившуюся группу предлагалось с помощью чар левитации. Правда, очень скоро Дмитрию в голову пришла великолепная идея, которой он не замедлил поделиться с другом. Олег внял его совету и уже через минуту с ближайшего поста охраны был приглашён аврор, на которого и легла сия ответственейшая миссия: запечатлеть для потомков порядком подуставших стоять без движения Авроров. Причём после первых трёх кадров поступали жалобы, что кто-то моргнул или не так встал, так что сравнительно пристойное фото получилось лишь с четвёртой попытки, когда натянутые улыбки уже превратились в не предвещающий ничего доброго милого и вечного оскал.

Глава 36.

«Не учите меня жить!»
Эллочка Щукина.

Во время последней на этот день лекции, где австриец вёл уверенное повествование о том, каким заклинанием стоит пользоваться когда тебя прижимают к стенке во время дуэли, дверь беспардонно отворилась и туда, не дожидаясь приглашения, вошёл аврор. Он без предисловий пригласил Гарри Поттера проследовать за ним.
Одарив аврора обескураженным взглядом, Гарри, тем не менее, поднялся и, пожав плечами в сторону Рона и Гермионы, вышел вслед за аврором.
— А что произошло вы не расскажете? — осторожно спросил Гарри, медленно нашаривая в рукаве волшебную палочку.
— В зале для допросов сидит человек, который утверждает, что находится здесь чтобы вас убить, мистер Поттер.
— Неужели Вольдеморт? — удивился Гарри.
Аврор вздрогнул, и отвечать на откровенно провокационный вопрос не стал.
— Или Лестрейндж? — не отставал Гарри. — Макнейр? Неужели Малфой? Нет? Тогда Петтигрю… хотя, куда ему?.. Нет, всё-таки Вольдеморт.
Доведённый до ручки аврор резко затормозил и повернулся к ухмыляющемуся Гарри. Юноша сгоряча решил, что сейчас его будут больно бить по всем выступающим частям тела, но аврор попался, не в пример другим, дисциплинированный. Он ограничился тем, что сжал кулаки, глубоко вздохнул, а потом снова разжал.
— Тогда я спрошу по-другому, — уже серьёзным тоном заговорил Гарри, — что уже узнали от задержанного и зачем позвали меня?
На подобные вопросы аврор, подумав, решил ответить:
— Это один из новообращённых Пожирателей Смерти, решивший завоевать расположение Того-кого-не-называют, убив Гарри Поттера, — механически, словно сдавая рапорт, отчеканил он. — Попался около часа назад на посту недалеко от внешнего входа. После допроса было решено позвать потенциальную жертву.
— Обидно, наверное, — без особого сочувствия сказал Поттер, следуя за возобновившим движение аврором, — налететь на пост у самого выхода. А давно на здание наложили антиаппарационные чары?
Аврор промолчал. Надо думать, секретная информация. Нашли секрет! Ведь ещё две недели назад австрийцы со своим проклятым гробом аппарировали в здание! Значит, совсем недавно.
Оказавшись в комнате, где не так давно его память проверяли на наличие блоков, Гарри увидел прикованного к креслу человека, всего на несколько лет старше его самого. Кажется, он учился на одном курсе с Перси Уизли, правда, юноша не мог вспомнить, на каком факультете.
Увидев Гарри, преступный элемент рванулся с места, но цепи, обвивавшие его конечности, не позволяли Пожирателю шевелиться. Увы, рот ему заткнуть следователи не догадались…
Из громких, вдохновенных криков стало совершенно ясно, что пусть данный конкретный субъект и провалился, но за ним придут другие, более удачливые, верные Лорду Судеб и готовые по одному его слову голыми руками вырвать у ненавистного мальчишки сердце.
Брызжа слюной и выпучив глаза, Пожиратель истерически орал, что: «Лорд ещё получит то, что принадлежит ему по праву!!!», а голова Гарри Поттера поможет любому Пожирателю подняться до первого круга.
Все эти иступлённые истерические крики Гарри и собравшиеся авроры внимательно выслушали, а сидящий за столом протоколист тщательно законспектировал. Наконец, словесный понос у задержанного начал понемногу проходить.
— Это всё? — осведомился находящийся здесь же Хмури, который уезжал только этим вечером, так что стал свидетелем сего милого происшествия.
Затихший было допрашиваемый вновь оживился и выдал длинную, прочувствованную, не обременённую цензурным смыслом тираду о собравшихся в целом и Гарри Поттере в частности.
— Ну, теперь-то точно всё? — неуверенно спросил у следователя Ларсен, без которого, видимо, здесь ни один допрос не проходит.
Гарри, решив, что тут достаточно взрослых, чтобы во всём разобраться без его — простого шестикурсника — скромного мнения, решил оставить это самое мнение при себе, лишь издевательски хмыкнув.
— Лорд вам всем ещё покажет!!! А ты, мальчишка, молись!!! Скоро ты отправишься к своей грязнокровке-мамаше и паскудным предателям крови — папаше и крёстному!!!
Так Гарри получил подробнейшую характеристику своих родных и близких до девятого колена включительно. После того, как пленный в описании круга общения Гарри дошёл до какого-то таинственного «недостойного сына уличной шлюхи и паршивого маггла», словарный запас его начал подходить к концу.
— Это ты сейчас про Вольдеморта? — осведомился Гарри, когда Пожиратель остановился чтобы отдышаться. — Уверен, он подобное отношение к себе любимому оценит по достоинству. Готов ему передать при удобном случае.
Оскорблённый до глубины души, Пожиратель бессильно открыл, а потом снова закрыл рот, как вытащенная из воды рыба. Одно слово — мальчишка.
— Что-ж, — вдоволь насладившись воцарившейся тишиной, изрёк следователь, — этого в министерскую камеру, а оттуда в Азка… тюрьму, — он кивнул в сторону клацнувшего зубами при слове «тюрьма» Пожирателя. — Остальные, полагаю, могут быть свободны.
Гарри не стал спорить, немедленно развернулся и целеустремлённо направился к двери, дабы дать аврорам возможность вдоволь насладиться задержанием и построить как можно больше бредовых сверхсекретных гипотез о том, кто же его всё-таки сюда направил: «В самом деле, ведь не может же Сами-знаете-кто брать себе в услужение таких идиотов!!! Здесь явно что-то не чисто, ведь нормальные Пожиратели Смерти никогда не действуют по собственной инициативе!!!» и тому подобное в том же духе.
Юноша здраво рассудил, что бесполезно возвращаться на подошедшую к логическому финалу лекцию, и направился прямиком в свои апартаменты, где ещё есть надежда найти какое-нибудь стоящее занятие. Однако, оказавшись в комнате, Гарри неожиданно понял, что если сейчас прочитает хоть одно заклинание, пусть и на бумаге то немедленно сойдёт с ума. Юноше были слишком дороги остатки его психического здоровья, так что он, безуспешно попытавшись придумать себе достойное занятие, натолкнулся взглядом на подаренный на Рождество ящик с мячами для квиддича. Гарри осторожно, чтобы ненароком не выпустить в помещение бладжеры, которые потом непонятно как ловить, открыл специальное углубление, предназначенное для снитча. Как и следовало ожидать, из ниши в крышке сундука немедленно выпорхнул золотой мячик, похожий на грецкий орех. Ещё через секунду не в меру прыткий инвентарь оказался крепко зажат в кулаке Поттера. Не озаботившись необходимостью закрыть крышку сундука, юноша улёгся на свою кровать и принялся баловаться снитчем, как когда-то делал его отец в подсмотренных у Снейпа воспоминаниях. Получалось у него не очень — надо полагать, у Джеймса было больше опыта в подобных проделках, ведь мародёру ничего не стоило, когда захочется, стащить снитч со школьного склада инвентаря.
За этим специфическим времяпрепровождением его и застала ватага друзей, завалившихся в их комнату.
— Ну и что они от тебя хотели? — немедленно спросил у Гарри Олег, опуская своё седалище на кровать Поттера и пытаясь выхватить из воздуха выпущенный юношей снитч.
— Пожирателя поймали. И решили пригласить потенциальную жертву, — передразнил Гарри аврора-проводника, проворно хватая мячик.
— И что? — заинтригованно подавшись вперёд, спросил Ганс.
— Да ничего. Сидел и матерился. Потом всем, а если точнее, персонально мне, предложили удалиться. Так что вы решили насчёт последнего вечера?
Как показала практика, лучшим способом отвлечь друзей от щекотливой темы был банальный перевод разговора на алкогольные темы. Теперь ребята ещё около получаса наперебой будут делиться планами, в содержание которых можно даже не вникать — всё равно никто не заметит, что он не слушает. А пока можно подумать и о жизненно важных вопросах. Например, как же всё-таки попасть на эту Ось времён. И где она вообще находится. Что-то Поттеру подсказывало, что на поезде туда не доедешь. Даже не аппарируешь…
— Гарри! Ау?!
Кажется, он задумался до того, что приобрёл совершенно невменяемый вид. По крайней мере, смотрели на него как раз так, как обычно смотрят соседи, которым тётя Петунья наплела про то, что он учится в школе для умственно отсталых детей с преступными наклонностями.
— Да-да? Я ещё с вами, — мечтательно протянул Поттер, обращая глаза к потолку, но, краем глаза увидев глуповатое выражение лица Фокса, рассмеялся.
— Блин, как всегда, — пробормотал Дмитрий. — Он там, а реальность тут…
Гарри, прекрасно всё слышавший, сделал приятелю страшное лицо и вернулся в свой астрал.
На следующий день Гарри очень пожалел о том, что не догадался запрятать мячи для квиддича куда подальше. Дело в том, что, войдя в свою комнату, парни обнаружили там полную разруху. Какой-то пакостник (а Гарри даже смутно догадывался, какой), осторожно обойдя заколдованные кровати, сделал то, чего Поттер вчера так боялся: бладжеры свободно летали по комнате, громя всё подряд.
Всё, до чего додумался в данный момент Олег, это крепко выругаться. Ганс оказался несколько расторопнее и немедленно направил на один из мячей волшебную палочку.
— Stupefy! — в последний момент Рон ударил немца по руке, помешав выпустить заклинание.
— Эй, не надо так сразу! Нам эти мячи ещё живыми понадобятся!
— Ты бы ещё набор садо-мазо парню подарил! — Майкл попытался высказать своё «фе» Дмитрию, сделавшему юноше такой во всех отношениях «полезный» подарок.
Дмитрий в свою очередь показал ему неприличный жест и предложил попытаться поймать мячи, пока они тут всё не посшибали.
Гарри же безмолвно разглядывал то, что осталось от их комнаты. Пол был устлан страницами какой-то книги. Судя по валяющейся рядом обложке, это был подарок Гермионы на день рождения. Юноша не знал, что злило его больше: то, что это был подарок не кого-нибудь, а Гермионы, то, что книгу юноша ещё не дочитал (о том, что фолиант легко восстановить Гарри почему-то в этот момент подумать не догадался), или то, что произошло всё из-за того, что он поленился убрать мячи туда, где их бы не заметили незваные гости.
Факт же был в том, что юноша, не хорошо прищурившись, сжал кулаки и злобно следил за тем, как по комнате от стены к стене летают бладжеры. Но сражаться с ними Гарри предоставил товарищам, а сам круто развернулся и направился к занимаемой предполагаемыми шутниками комнате, даже не обратив внимания на то, что бладжеры стали двигаться чуть-чуть медленнее. Дверь оказалась заперта, но юношу это не остановило: один взмах палочкой — и дверь плавно падает внутрь комнаты. Гарри, вежливо постучав о развороченный косяк, прошёл по выпавшей из проёма двери. Встретило его шесть офигевших взглядов. Один из них принадлежал Трапатонни, кроме всего прочего, державшего в руках и гордо всем демонстрировавшего, золотой галлеон… причём очень хорошо знакомый Гарри, теперь понявшему, что на шкаф тоже стоило бы наложить пару заклинаний… смертельных.
— Accio! — выкрикнул Гарри, налету ловя монету, как вчера ловил снитч. Контролировать себя юноша практически не мог, так что не отдавал себе отчёта в том, что делал.
— Мерзавец, а мерзавец, между прочим, чужое брать не хорошо, — хрипящим шёпотом проинформировал он застывших шутников. — Слушай сюда, — в лучших традициях Тома Марволо Риддла обратился он персонально к Трапатонни, — запомни хорошо, потому что второй раз я не повторяю: как только ты, или кто-нибудь из твоих козлов-приятелей косо посмотрит на меня и моих друзей, плохо подумает, или, ещё хуже, скажет, пытка Куруциатусом покажется ему несбыточной мечтой. А это — чтобы лучше запомнилось!
С этими словами Гарри швырнул в него отобранной монетой. Отступивший на несколько шагов итальянец, поймал её налету, но немедленно уронил на пол с громким криком. Ладонь правой руки, в которой он держал монету, дымилась. По комнате быстро расползался запах палёной кожи.
— Wingardium Leviosa. — Ничуть не пострадавшая монета плавно поднялась в воздух и зависла перед лицом юного мага. Гарри вновь напряг мозги и попытался снять то заклинание, которое только что наложил на подарок близнецов. Юноша впервые колдовал без помощи палочки, используя лигилименцию, так что едва не падал от усталости. А ещё он сильно подозревал, что за использование чёрной магии его никто по головке не погладит… в том случае, если у Трапатонни хватит глупости пожаловаться начальству, от которого ему влетит не меньше, а то и больше: воровство в магическом мире приветствовалось даже меньше, чем чёрная магия, использованная в разумных пределах, конечно.
Фыркнув в сторону застывших волшебников и иступлёно схватившегося за правую руку итальянца, Гарри, схватив в руку многострадальный галлеон, ставший абсолютно холодным, развернулся к ним спиной и удалился, небрежным взмахом палочки вернув дверь на её законное место. Правда, закрепить её на петлях Поттеру не хватило ни сил ни желания, так что через несколько десятков ударов сердца за спиной раздался громкий «Бух!», оповещающий о том, что неудачливым проказникам светит не только унимать скулёж итальянского коллеги, но и ремонтировать входную дверь.
Ввалившись в полуразрушенную комнату, по которой, правда, уже не летали бешенные мячи, юный волшебник, тяжело дыша, повалился на кровать и начал судорожно рыться в тумбочке в поисках шоколада. Наконец, нашарив коробку с шоколадными лягушками, Поттер вытряхнул оттуда все конфеты и ухватил первую попавшуюся. Раздражённо отбросив вкладыш, при этом даже не поинтересовавшись, кто же находится на его обороте, юноша затолкал в рот сразу всю шоколадку, а проглотив потянулся за второй. После нескольких шоколадок он наконец-то нашёл в себе силы оглядеться по сторонам.
— Дементоры? — кажется, уже не в первый раз за эти несколько минут спросил Рон, ради этого даже отвлёкшийся от ремонта стола.
— Нет, — очень содержательно ответил Гарри, протягивая руку за следующей шоколадкой. Прожевав её, он счёл возможным пояснить:
— Преподал нашему любителю квиддича и трофеев один запоминающийся урок.
— Что за урок? — деловито поинтересовался Фокс.
Допытываться от Поттера ответов на вопросы, отвечать на которые он не желает, было бесполезно, так что Майкл, для верности подождав несколько секунд, вернулся к уборке.

Когда Майкл пришёл в себя, смутно припоминая, что немец, не мудрствуя лукаво, запустил в него каким-то зеленоватым лучом, он обнаружил, что лежит на каменном полу носом вниз. Стараясь не думать, как будет смотреться отпечаток кладки на его лице, Фокс осмотрелся. Рядом валялся Фридрих, приблизительно в такой же позе, а вокруг, образовав полукруг возле стены так, что спины защитников были надёжно прикрыты, стояли остальные члены их команды. И действовали они по какой-то хитрой схеме: стоящий ближе всех к врагам Поттер методично посыпал их заклинаниями, которые большей частью отбивались. Создавалось впечатление, будто он это делал только для того, чтобы враги о них не забывали. Рядом с ним стояли Рон и Ганс, периодически устанавливающие щиты против заклинаний, посылаемых аврорами. Далее были оперативники Олег и Дмитрий, которые так же атаковали, но более крепкими чарами и периодически создавали крепкие щиты высших уровней (в том случае, если кто-нибудь решает взяться за них всерьёз). Гермиона и Лиз стояли ближе всех к стенам и, видимо, их основной обязанностью было охранять раненных, то есть его и Фрица.
Не дожидаясь особого приглашения, Фокс поднялся на ноги и, тут же получив инструкцию от Гермионы, видимо, являвшейся автором этой стратегии, встал рядом с Олегом, в то время как Лиз занялась последним раненным.
— Порядок! — наконец, послышался из-за спины голос Лиз, а уже через несколько секунд она и Фридрих заняли места в их полукруге.
— Пора! — тут же закричала Гермиона.
Фокса в этот план посвятить никто не потрудился, так что пришлось действовать по обстоятельствам. А обстоятельства развивались стремительно: все члены их группы внезапно перешли в агрессивное наступление, не двигаясь, впрочем, ни на шаг. Сам Фокс запустил сногсшибателем в Нагату. Разумеется, японец легко парировал это детское заклинание, но тут же был сметён странной воздушной волной, в которой Майкл с запозданием опознал пресловутую звуковую волну. Причём отлетел не только Нагата: большинство учеников и некоторые зазевавшиеся авроры разлетелись по залу как сухие листья под порывом ветра. Поттер же, довольный собой, уже сделал несколько шагов в перёд и недвусмысленно замер напротив аврора-аргентинца, подняв палочку на уровень глаз.
Теперь уже не только Фокс, но и все остальные просекли, что им надлежит делать и точно так же встали напротив оставшихся противников, приготовившись добивать их по одному.
Самонадеянность, как известно, до добра доводит редко. Уже через несколько минут поединков со взрослыми аврорами ряды их доблестной команды изрядно поредели. Краем глаза Фокс заметил, как упал Олег. За ним Лиз… потом Рон. А дальше и сам Майкл отключился, сражённый заклинанием Ларсена, который противной шуткой судьбы оказался его противником.
Очнулся Майкл здесь же, когда, судя по количеству лежащих рядом бессознательных тел, бой был уже окончен. На ногах стояли не многие, среди которых был и мрачный Поттер. Как потом узнал Фокс, несколько человек прижали его к стене и посыпали заклинаниями до тех пор, пока он не бросил на пол палочку с криком «Avada Kedavra Explosio!!!». В данный момент авроры спорили, засчитывается это за их поражение, или нет, ведь в реальном бою, если бы он не бросили оружие, они бы погибли на месте.
Не углубляясь в подробности, Фокс поискал глазами своих товарищей и, с трудом поднявшись, приблизился к ближайшей группе, состоящей из Рона, Гермионы и Лиз. Хотя, последняя тут же их покинула, сказав, что надо приводить в чувства остальных.

— Ну, как вам Шизоглаз? — спросил Гарри, приваливаясь к стене возле своих товарищей по команде. Обдумывать, что же пошло не так, ему быстро надоело. Тем более что всё и так было понятно: нельзя было разделяться — следовало и дальше действовать толпой, ведь так их сложнее остановить.
— Да всё так же! Садист этот ваш Шизоглаз, — выдохнул Олег, только что приведённый Лиз в чувства.
— Самое интересное, — проговорила Гермиона, — что профессор Хмури стоял в стороне и не принимал абсолютно никакого участия в потасовке. Даже никого не критиковал.
— Он садист за одно то, что придумал такое развлеченье, — поправился русский, стирая рукавом с виска струйку крови.
С этим спорить никто не стал, тем более что пора было расходиться по берлогам — зализывать раны.
— Рон, — сказал Поттер после продолжительной тишины, опустившеейся на их комнатку как только её обитатели залегли на кровати, — знаешь, о чём мы забыли?
— Понятия не имею, — пробурчал в ответ Уизли, видимо, оторванный от жизненно важных размышлений о вечном.
— О подарках Фреда и Джорджа.
— Мало тебе было Хмури, — после долгого молчания проворчал Рон, поднимаясь. — Майк, лучше спрячься.
— А что такое? — с плохо скрываемым любопытством спросил Фокс, так же поднимая своё бренное тело с кровати.
— Сейчас вашему вниманию представится смертельный номер, — объявил Уизли, — будет вскрыт рождественский подарок Умников Уизли. В моей смерти прошу никого не винить.
— Да брось ты, — махнул рукой Гарри, — в конце-концов, тут есть перевязочная.
С этими словами Поттер, предварительно зажмурившись, распахнул небольшую шкатулочку, извлечённую из-под кровати. Судя по тому, каким удивлением озарилось торчащее из-за кровати лицо Рона, сейчас должен был последовать взрыв, но он по какой-то причине не случился. Гарри судорожно вздохнул, не веря своим глазам.
— Что там? — подозрительно, но всё же едва скрывая интерес, прошептал Рон, выбираясь из своего укрытия, но, увидев подарок братьев, замер на месте с широко раскрытыми глазами. С другой стороны от Рона пристроился Фокс, с искренним недоумением написанном на лице.
В шкатулке лежала короткая записка и золотой галлеон. Только вместо обычного чеканного знака на галлеоне красовалась картинка, изображающая оленя, на рогах которого удобно пристроилась крыса, и пса с волком, занявших пространство справа и слева от Сохатого.*
— Скажи, что мне это не кажется, — дрогнувшим голосом попросил Гарри.
— Я думаю, что нет, — отозвался Рон, осторожно вытаскивая монетку из углубления в обитой изнутри красным бархатом шкатулке, и пристально её разглядывая.
— Да что происходит, чёрт подери?! — Фокс, как ребята уже могли убедиться, не любил, когда он один чего-то не понимает.
Гарри и Рон переглянулись. Уизли осторожно, как большую ценность, передал монетку Поттеру и быстро открыл собственный подарок, обнаружив там точно такой же галлеон.
— Это… долго рассказывать, — выдавил Поттер, всё ещё пожирая глазами свою монету. — В общем, в прошлом году мы организовали подпольный кружок изучения Защиты от тёмных искусств. А чтобы ученики с разных факультетов могли во время прийти на встречу, Гермиона раздала им по галлеону, на которые были наложены протеевы чары. Видимо, Фред и Джордж его немножко переделали…
— У тебя такое лицо, будто сейчас начнёшь молиться на эту монету, — проворчал Фокс, видимо поняв, что ничего определённого от парней не добьётся. — Фред и Джордж это которые приколы изобретают?
Рон кивнул, бережно упаковывая монетку обратно в шкатулку.
— Скажи, а с ними никак нельзя связаться? У меня дома есть знакомые, которые несомненно заинтересуются вариантом создания филиала их магазина в США.
— С чего это вдруг такая честь? — осведомился Рон.
— Скажем, мне понравилась недавняя демонстрация их изобретений.
Дело в том, что пару дней назад, когда все обитатели этой школы пребывали в ожидании кары небесной (читай: практики с Хмури), Гарри и присоединившийся к нему после долгой и активной агитации Рон (Гермиона на провокации не поддавалась и ограничилась ролью независимого комментатора, поясняя, какую примочку близнецов используют парни), решили опробовать на Трапатонни и компании некоторые рождественские подарки старших братьев Рона. По мнению Фокса Троянас Кацулас выглядел просто изумительно с длинным хоботом и бледно-зелёным цветом кожи. Не говоря уж о самом Трапатонни, распевавшем «O sole mio» в коридоре, изо всех сил, но, увы, безрезультатно стараясь заткнуться.
Следующим номером было решено устроить «Фейрверк при Хогвартсе», вошедший в историю чуть ли не наряду с битвой при Хогсмиде. Разумеется, речь шла о незабвенном представлении, устроенном Фредом и Джорджем в честь Фильча и директора Амбридж. Вообще-то эти фейрверки планировалось запустить в гостиную Слизерина, но, как, посоветовавшись, решили ребята, Трапатонни оказался кандидатом не хуже, а в чём-то даже лучше Малфоя. Так что теперь, вернувшись в свою комнату, итальянцу светит найти там сюрприз-инфаркт.
— Тогда я им об этом расскажу, а тебе передам информацию в том же письме, где… — Уизли замялся и начал усиленно коситься и подмигивать в сторону Гарри, думая, что он этого не замечает.
Поттер выразительно покрутил пальцем у виска и, наконец, налюбовавшись бесценной монеткой, ухватил «Квиддич сквозь века», который использовал «для лёгкого чтенья» (а по словам Рона — чтобы не оставлять глазам шансов на выживание).
Рон фыркнул но придуриваться, изображая эпилептический припадок, прекратил, решив, видимо, что Фокс, если ему это надо, давно его понял.
«Конспираторы гхыровы!» — выругался про себя Гарри, потому что уже довольно давно заметил, что все окружающие что-то такое знают и не хотят об этом рассказывать ему. И ещё Гермионе.
В этот момент в голове Гарри проскользнула какая-то догадка, но юноша, увы, так и не смог её ухватить. Такая простая и понятная, догадка ускользнула, на прощанье издевательски показав язык.
Поттера это огорчило ещё больше, но ему осталось только скрипеть зубами и тихонько беситься по поводу того, что у него за спиной хихикают. Нет, не издевательски, как это обычно было, а беззлобно, по-дружески. Такие подколки почему-то бесили юношу намного больше даже статей «Пророка»… Кстати, о статьях…
«О, нет…»
— Рон, застели меня, — простонал Поттер.
— Что случилось? — участливо поинтересовался давно привыкший к подобным просьбам Уизли.
— Ты помнишь, что мы будем проходить в этом семестре по истории? — взгляд Поттера с каждым словом становился расфокусированным и рассеянным, как у душевно больного.
Словно желая подлить масла в огонь, Рон оглушительно расхохотался.
— Кажется, я догадался, — проговорил Фокс. — Мы, кстати, тоже в школе проходили историю Мальчика-который-выжил… по крайней мере, известную её часть.
— Целый семестр? — с ужасом прошептал Гарри, судя по глазам, всё дальше отходя от действительности.
— Ну, не целый семестр, а только пару уроков, ведь я не из Англии, где на тебя разве что не молятся.
Гарри, не смотря на своё общее заторможенное состояние, всё-таки смог саркастически фыркнуть.
— Но в экзамене у нас такая тема точно была, — радостно закончил Фокс, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как Гарри хватается за голову, видимо, наивно надеясь найти её под взлохмаченными волосами.
Весь вечер герой волшебного мира, вошедший в учебники истории ещё до того, как научился говорить, пребывал в приспущенном расположении духа, а проще говоря — лежал на кровати и, периодически радуя слушателей стонами о тяжкой жизни спасителей мира, смотрел в потолок, иногда моргая. Однако на следующий день собравшийся с мыслями Поттер мало того, что проснулся раньше всех, так ещё и терпеливо дождался, пока соседи очухаются без посторонней помощи. На вопрос Рона, «Гарри, что на тебя нашло?» юноша неопределённо пожал плечами и предложил им пошевеливаться.
— Ладно тебе, Гарри, — вспомнив его вчерашнее поведение, запоздало попытался успокоить друга Рон, — зато будешь лучшим в группе истории магии. Во всём есть свои плюсы!
— А вообще-то у тебя как с историей? — заинтересовался Фокс.
— Плохо, — вздохнул Поттер, — всё время влипаю…
— А если серьёзно, — продолжил он, — то так себе. Мы на ней обычно спим.
— Мне бы так, — в свою очередь вздохнул Фокс. У нас такая ядрёная историчка была, что не то что поспать, на секунду отвлечься нельзя — сразу незачёт.
Ученики Хогвартса, сочувственно хмыкнув, поплелись на составление ядов, где, как водится, встретились с остальными членами своей привычной группы. На занятии наконец-то началась самая ожидаемая Гарри часть — лектор диктовал новые яды. Не сказать, что сильные или очень страшные, но в целом не плохие. Один из них показался особенно интересным: в его состав входило довольно интересное вещество, добыть которое было весьма и весьма трудно — эктоплазма. Эта субстанция содержится в веществе, из которого сотканы призраки. Стоит ли говорить, что её мало того, что не много в мире, так ещё и трудно добыть.
Но самое интересное началось потом: следующей должна была быть практика, на которой аврорам вручили железные дудки, в которых Гарри с удивлением опознал самые обычные маггловские пистолеты. Остальные авроры были довольно-таки привычны к подобному оружию — мало ли, куда судьба может закинуть аврора при исполнении… так что их обращению с ним обучали с первого курса. Гарри и Гермиона, проведшие детство в маггловских семьях, так же имели представление о том, что положено делать с пистолетами. А вот Рон взирал на предложенный агрегат со смесью недоумения, недоверия и скептицизма.
Разумеется, лектор даже не подумала объяснить единственному непросвещённому, что полагается делать с этим хитрым механизмом. Видя, что если кто-то срочно не вмешается, Рон с пистолетом тут всё посшибает, функцию лектора взвалил на себя Дмитрий, кратко обрисовавший Рону ситуацию и объяснивший, где находится курок, где обойма, а где предохранитель, который перед стрельбой желательно снимать.
Первый выстрел привёл Рона в негодование:
— А где луч? — вопросил он тоном шестилетнего мальчика, обнаружившего, что коробка, в которой должен лежать подаренный на Рождество компьютер, пуста. На этом обманутый ребёнок не остановился:
— Где луч, я спрашиваю?! Как иначе я узнаю, туда я выстрелил или нет?!
— Если не туда, — наставительно пояснил Олег, перезаряжаясь, — то это будет видно сразу!
У Гарри со стрельбой тоже ничего толкового не получалось: он, привыкший целиться волшебной палочкой, всё время попадал выше, чем нужно. Причём попадал так, что впору было вешаться от позора и безысходности.
После стрельб был обед, на котором поднимался жизненно важный вопрос:
— Скоро конец практики, — сообщил Дмитрий. — Надо что-то делать.
Разумеется, все поняли, что русский аврор имеет в виду. Гарри, вспомнив недавнее пробуждение непонятно в чьей кровати и с больной головой, демонстративно принялся обсуждать с Гансом недавно пройденный яд, игнорируя то, что все остальные, ушло ухмыляясь, планировали прощальную вечеринку.
Беседа с немцем очень скоро сошла на «нет», потому что он слишком сильно интересовался планом последнего пати, хоть и усиленно это скрывал.
Задумавшись о вечном, юноша машинально взял в руки чашку с кофе и хлебнул оттуда обжигающего напитка. Не успев проглотить, Гарри энергично принялся выплёвывать так и не достигший горла напиток.
— Что стряслось? — осведомился Фокс, — сахара много положили?
— Нет, с сахаром там всё в порядке. Только с солью явно перебрали, — фыркнул Поттер, продолжая отплёвываться. — Да и яд, наверное, зря добавили. Он придаёт чаю совершенно отвратительный привкус.
И, не вдаваясь в подробности, юноша двумя пальцами взял кружку и, далеко отставив руку, тонкой струйкой вылил неудобоваримый напиток на каменный пол возле своего стула.
Если судить по выражению лица, то Дмитрий ждал, что каменный пол как минимум зашипит и растворится. Когда же этого не случилось, он присоединился к другим недоумённым взглядам.
— Так зачем ты его вылил? — ровным голосом осведомился привыкший за столько лет к подобным происшествиям Рон, — а экспертиза?
Остальные всё никак не могли решить, подкалывать параноика, или сочувствовать жертве покушения.
— Если кто-то осмелился в школе Авроров, где на каждом шагу стоят эти самые авроры, осмелился подливать мне в чашку яд, то этот кто-то использовал такой яд, который действует наверняка. А это в свою очередь значит, что местная экспертиза ничего толкового не сотворит. Вывод: будут обращаться к специалистам на стороне. А кто у нас главный зельевед? Правильно! Снейп. А мне с ним ещё заниматься. Нет уж, спасибо. Я и так от него наслушался всякого. Не хватало ещё, чтобы меня ближайшие полгода называли мальчишкой, который чуть что — сразу бежит к директору жаловаться.
— А с каких пор тебя волнует мнение Снейпа? — удивился Рон.
— Вот уж его мнение меня совсем не интересует! — фыркнул Гарри. — Просто он может использовать это против меня на… занятиях.
— А если это какой-нибудь новый яд, разработанный Вольдемортом? Его ведь надо исследовать!..
— А с чего ты вообще решил, что там яд? — первым в себя пришёл Ганс, надо полагать, потому что речь зашла о зельях. — Ведь если состав должен действовать наверняка, то он будет незаметным, верно?
— А он и был незаметным, — отмахнулся Гарри. — Выдали следы, оставшиеся на стенках чашки. На кофейную гущу я насмотрелся, так что точно могу сказать, что зелёной она не бывает.
— Может, кофе тухлый? — неуверенно предположил Майкл после продолжительного молчания.
— Может и тухлый, — согласился Гарри, сливая в пожертвованную Гансом маленькую колбу оставшийся на дне чашки кофе. — Но проверить всё равно надо будет. У Гермионы в Хогвартсе, кажется, был выявитель ядов… а пока… Олег, не передашь салат?
Судя по всему, происшедшее никто не заметил. То, что кто-то умышленно вылил на пол кофе, новостью здесь не было: порой иностранцы, оскорблённые до глубины души тем, как англичане извращаются над их национальной кухней, устраивали и не такое. Один раз французы, получившие, по их мнению, палёное вино, толпой отправились на кухню, где выплеснули спиртное в лицо главному повару. Олег с Дмитрием немедленно порадовали собравшихся байкой о том, как они отдыхали на Чёрном море и там, в местном баре, который до этого был водокачкой, им налили палёную «Изабэллу», причём разбавленную не водой, как это обычно бывает, а медицинским спиртом.
Поиск незадачливого отравителя пришлось отложить на неопределённые сроки в виду того, что Гарри пора было идти на практику заклинаний с остальными «спецназовцами». Да и потом, если он уже сбежал, что вполне возможно, то Вольдеморт, узнав о том, что покушение не удалось, сам проделает всю грязную работу, избавив министерство от очередных похорон за счёт правительства.

* Задумано давным-давно под впечатлением от стихотворения с сайта «Карта Мародёров»:

Песня Мародёров.

Мы учимся в хогвартской школе давно
И быть неразлучными нам суждено:
Джеймс, Питер, Люпин и Собачья Звезда,
Наш крепкий союз не разбить никогда.
И нет во всей школе отчайней голов
Мы в замке нашли много тайных ходов,
Ведь правила скучно всю жизнь соблюдать,
А ночью так весело вместе гулять.
Ходы потайные, что в замке нашли
На карту секретную мы нанесли
И смогут прочесть её те лишь умы,
Что любят проказничать также как мы.
Мы верим, друзья, что вовеки веков
Останутся символом всех шалунов
Олень величавый, волк, крыса и пёс:
Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост.

Глава 35.

«Неустрашимых людей нет между теми, которым есть что терять.»
Наполеон.

После лекции Шизоглаза авроры ещё несколько дней приходили в себя. А если точнее — готовились к обещанной в финале лекции практику под его началом, назначенную на четверг.
Дело в том, что на следующий же день Ларсен, за завтраком, по большому секрету, объявил, что от Хмури пощады ждать — дохлый номер. Он загоняет всех до зелёных чёртиков перед глазами и не спросит, какой статус жертва носит на родине: ученик, аврор, да, собственно, хоть сам глава аврората или министр магии. А ещё Ларсен от всей души посоветовал не перечить старому аврору. Судя по всему, он делился собственным опытом, причём, видимо, печальным. По крайней мере, так сказал Поттер которому, видите ли, этим летом кто-то сказал, что Хмури иногда читает лекции в школе авроров. Кстати говоря, ректору тоже светило, как последнему школьнику, участвовать в назначенном на четверг представлении.
После таких новостей авроры совсем загрустили, а когда до «долгожданной» встречи остался всего один день, ударились в панику. О смятении, царившем в рядах авроров, ярко свидетельствовало то, что остальные занятия весьма ощутимо и быстро сошли на «нет». Обещанная практика Tanatos прошла нервно, но, вместе с тем, по словам Эккарта, довольно успешно. Американец уверял, что пятнадцать успешных результатов из сорока — великолепный результат.
Ребята нервничали, а Фокс даже снизошёл до того, что попросил помощи у Гарри, который, украдкой посмеиваясь над окружающими его паникёрами, в основном тренировался с Роном и Гермионой, которая по такому случаю стала появляться в их комнате значительно чаще. Для друзей Поттера, в отличие от него, проверка Хмури была если не карой небесной, то серьёзным испытанием точно.
Сам же Поттер был доволен как сытый кот, ловя момент, проводя время со своими лучшими друзьями. Как объяснил Майклу Рон, в последнее время Поттер от них несколько отдалился, предпочтя живому общению книги. Майкл был жутко удивлён (едва ли не до обморока), узнав, что до окончания пятого курса по уровню владения магией и знания заклинаний Гарри практически ничуть не превосходил средний школьный уровень. Впрочем, ни Рон ни Гермиона не жаловались на отсутствие внимания к друзьям со стороны своего знаменитого однокашника: они просто констатировали факт. Как бы то ни было, возражать против вмешательства в эту дружескую идиллию новых знакомых Поттер не стал.
На самом деле, в другое время гордость не позволила бы Фоксу обратиться за помощью к Гарри Поттеру, однако в этот раз всё было даже хуже, чем безнадёжно: этот их Хмури, от одного вида которого Фокса тут же бросало в крупную дрожь, чётко дал понять, что шутить не любит, да и вообще не умеет. Судя по наглой роже Поттера, развалившегося на своей кровати с книгой и периодически критикующего их потуги создать хоть сколько-нибудь серьёзные чары, старика этот нахал не боялся вовсе. Хотя, насколько мог судить Майкл, он вообще мало чего боялся, причём даже тогда, когда бояться было надо. Создавалось такое впечатление, словно чувство страха у него по какой-то причине атрофировалось, а с подобными проблемами, по мнению Фокса, парню была прямая дорога к доктору. Впрочем, об этом не ему судить. Зато он вполне может утверждать, что парень знал хоть и очень много всего умного и продвинутого, но вот то, что положено знать в его возрасте, он выучить не догадался. Магией-то он владел покруче их всех вместе взятых, но вот с девчонками общаться не умел абсолютно: об их с Гермионой отношениях знали абсолютно все, кроме, собственно, Гарри и Гермионы. Уже даже втихоря делали ставки, когда же они наконец-то начнут встречаться (если сие эпохальное событие свершится в Хогвартсе, то их об этом немедленно известит в письме Рон). Вот и сейчас Поттер терпеливо втолковывал своей подруге (Уизли к тому времени вдохновенно хватался за голову и стонал со своей кровати, что гнусные ботаники задумали свести его с ума), как и что надо делать, чтобы получился какой-то хитрый высший щит. Сам же Майкл тоже уже давно отчаялся постичь сию глубокую философию и не особо прислушивался к горячим объяснениям юного Поттера, сопровождающимся бурной жестикуляцией. Вместо этого он ухватил какую-то из подаренных недавно всё тому же Поттеру книг, которые последний тут же принялся рьяно штудировать, и улёгся с ней на кровать (более безопасного места в их комнате найти было практически невозможно, в виду того, что помещение в одночасье превратилось в полигон почище того, на который однажды возили курс Майкла дома, в США).
Наконец, Рону надоело стонать и жаловаться на жестокую судьбу, наградившую его такими заумными друзьями, и он затих. Но уже через несколько секунд Уизли спросил:
— Гарри, а оживлять статуи ты нас научишь?
Поттер как-то сразу замолк и потупился под заискивающими взглядами присутствующих и начал что-то объяснять, причём весьма путано, что ему обычно было не свойственно.
— Да брось, дружище, — поняв, что ничего толкового от друга не дождётся, продолжил Рон. — Неужели ты и впрямь думаешь, что мы с Гермионой не сможем научиться тому, что умеешь ты?
— Конечно, сможете, но только, как и я, не сразу. Сейчас надо заниматься тем, что может понадобиться на проверке с Шизоглазом.
— Ну, давай хоть попробуем! Какое заклинание говорить надо?
По мере того, как Поттер честно читал заклинание, для наглядности производя необходимые движения, правда, заменив волшебную палочку в руке обыкновенным карандашом (между прочим, свистнутым у Майкла: по какой-то необъяснимой причине консервативные волщебники-англичане по-прежнему пользовались перьями и чернильницами), по той простой причине, что оживлять в их комнатушке просто-напросто нечего, Рональд успел несколько раз измениться в лице, в итоге остановившись на изумлённо-перекошенной мине.
— Сам такой, — не смог удержаться Майкл, когда Гарри, победно выдохнув, дочитал последний слог.
— Ну, что? — бодро поинтересовался Поттер. — Будем учить?
Энтузиазма у Рона заметно поубавилось, но судя по выражению лица Гермионы, она твёрдо вознамерилась умереть, но вызубрить вышеперечисленную галиматью. Причём начать она вознамерилась немедленно. Но, несмотря на искреннее рвение, диктовать заклинание ей Гарри тактично отказался, мотивировав это тем, что в предстоящей проверке у Шизоглаза это им мало поможет.
— Кстати, — задал давно мучавший его вопрос Фокс, — почему его все зовут «Шизоглазом»?
Рон моментально оживился.
— Видел его волшебный глаз? Так вот, этим глазом он видит сквозь предметы. А ещё он постоянно вертится в глазнице и, возможно, в сочетании с его манией преследования, получилась такая кличка.
— Между прочим, — заговорила пристроившаяся на краю кровати Поттера Гермиона, и теребя в руках перо, которым она планировала конспектировать несостоявшуюся лекцию последнего, — с помощью волшебных глаз так же можно отличить нежить от человека. Например, вампира, или оборотня.
— Погоди-ка, — въехал Фокс, — так он что, и через одежду видит?
— Возможно, — пожал плечами Поттер, возвращаясь к штудированию очередной Умной Книги, в которую тут же уткнулась и Гермиона, за воротник рубашки оттянув мешающую ей голову Поттера чуть влево. Рон так же не проявил положенной по мнению Фокса при подобных открытиях паники, флегматично зевнув и вернувшись к блаженному ничегонеделанию.
Странные ребята. Вроде и дети, при каждом удобном случае готовые драться подушками, но детьми их называть почему-то язык не поворачивался. Особенно Гермиону. Рон и Гарри ещё могли для приличия побыть идиотами хотя бы минуту, но эта девушка, знающая, как выяснилось, если не всё, то, как минимум четверть этого самого «всего», и мысли о детскости не допускала.
Как было много раз доказано, чем меньше чего-то ждёшь, тем быстрее оно наступает. Практика (читай пытка) с Хмури не стала исключением.
Перво-наперво стоит упомянуть, что занятия Заслуженный британский аврор изволили проводить в зале для практики, что, в общем то, не страшно. Однако он выбрал именно тот зал, в котором Поттер на той неделе показывал чудеса высшего пилотажа, показывая, кто тут главный: он или боггарт (ладно, не боггарт, а та дрянь, которую аврорам вместо него подсунули). Конечно, выбор аврором помещения общее впечатление отнюдь не улучшил. Даже наоборот. Притих даже неунывающий Олег, для которого, казалось, до этого не было ничего святого.
Даже Ларсен, которому по идее положено своим примером внушать уверенность и повышать боевой дух, вместо этого стоял столбом и нервно покусывал губы.
И это всё ещё до появления непосредственно Хмури…
Далее началось полное непотребство: Хмури, ворвался в помещение (все, кроме учеников Хогвартса вздрогнули. (Как они позже объясняли, в школе, благодаря преподавателю алхимии, они привыкли и не к таким появлениям.)). Между тем, Шизоглаз, хромая, прошёл на середину зала, где до него стоял австрийский гроб. Все и без того робкие разговоры моментально стихли. Если бы в это время года в огромном каменном зале без окон, освещённом большим количеством факелов, могли быть мухи, то их жужжание было бы всем великолепно слышно.
Остановившись перед толпой «подопытных» «доктор Менгеле» для наглядности немного повращал волшебным (Фоксу показалось, что и обычным) глазом, и, видимо удовлетворённый результатом, велел разбиться на четыре команды по десять человек. Причём велел так, что едва уши не заложило.
Как только требуемое действо было произведено, и Хмури вдоволь налюбовался на получившиеся команды, поступило высокое дозволение «На счёт три!» начать сражение, проходящее под девизом «Наш девиз — четыре слова: тонешь сам — топи другого!».
Команды, надо сказать, получились интересные: кроме привычного окружения, состоящего из Лиз, Гарри, Рона, Гермионы, Олега, Димы и Ганса в одной с Фоксом команде оказались приятель русских Алекс и немец Фридрих. Остальные команды выглядели ещё интереснее: в одной были исключительно ученики, причём практически все были знакомы Майклу по недавнему празднованию Рождества (двоих оставшихся он знал постольку-поскольку, на уровне вежливого приветствия по пути в ванную), в третьей команде собрались исключительно старые, опытные авроры, снисходительно поглядывающие на молодое поколение мудрыми до рези в зубах глазами. В последней группе оказались все те, кто не попал в три предыдущие (Майкл мстительно отметил, что Трапатонни и его дружкам среди однокашников места не нашлось).
— Раз… два… три!!!
После того, как вожделенная команда была произнесена, каждый присутствующий почёл своим прямым долгом заавадить ближнего. Однако непростительные заклинания использовать было нельзя, и поэтому авроры решили обойтись чем попроще и всего лишь вырубить первого попавшегося противника как можно быстрее и эффектнее. Причём вырубать старались в первую очередь самых сильных соперников. По такому случаю в их группу полетело сравнительно немного заклинаний, большая часть из которых предназначалась Поттеру, малодушно спрятавшемуся за высший щит и, судя по выражению ушлой рожи, с трудом удерживающемуся от демонстрации атакующим неприличного жеста.
Однако вечно любоваться на Гарри Фокс себе позволить не мог (да и желания особого, в общем-то, не было, по крайней мере, Майкл изо всех сил пытался доказать себе, что ничего, кроме обычного интереса соседа к соседу у него знаменитость магического мира не вызывает). Последним, что он заметил, было то, что щит Поттера всё-таки разбил французский аврор. Причём одним заклинанием.
Далее Фокс был вынужден отбиваться от студента-испанца, обряженного в бело-красную мантию, который решил, что боевой Люмус это достаточно сильное оружие, подходящее для использования против хоть и не доучившегося, но аврора. Правда, как оказалось, это был всё-таки не Люмус, а что-то покрепче. Уровня третьего. Впрочем, оно довольно легко разбилось щитом.
— Bombarda! — выдал испанец.
Не понятно, на что он рассчитывал, но вообще-то это заклинание действует в основном на неодушевлённые предметы. Как там Рон у Поттера спрашивал?..
— Lecruatus Stacio!
Противник, вместо положенного полёта через пол зала нагло увернулся от заклинания, правда, зря оно не пропало: ударило в австрийского аврора, стоящего к ним спиной. Австриец пролетел несколько метров, но потом, видимо, понял, что произошло и воспользовался чарами левитации — как раз вовремя, чтобы не впечататься в каменную стену. Фокс успел подумать, что отпечаток кладки весьма органично дополнил бы черты лица аврора. Уже через несколько минут противник был повержен, и Майкл выбрал себе следующую цель — зазевавшегося аврора, в которого Фокс немедленно запустил дезориентирующим заклинанием. Но американец тут же об этом пожалел: «попавший под прицел» оказался немецким аврором-спецназовцем…

Беглый осмотр помещения и собравшихся в нём действующих лиц показал, что значительная часть тех, кто принимал участие во вчерашнем празднике, на тренировке отсутствуют. Те же, кто почтил своим лучезарным присутствием это скромное заведение, выглядели не лучшим образом. Кого-то слегка пошатывало, кто-то целенаправленно привалился к стене, пытаясь придать лицу как можно более флегматичное выражение. Однако первым, что бросилось в глаза Гарри, когда они переступили порог, это трезвая, и, как следствие, злая и мстительная, рожа Трапатонни со товарищи. Юноша честно попытался сосредоточиться на их сознании, как делал это несколько дней назад, пытаясь понять их намерения, но ничего не получил, кроме усилившейся боли в области мозжечка. Напрягаться ещё больше и использовать свой основной метод лигилименции Гарри не стал, потому как его вмешательство должно быть незаметным, что получить значительно легче, если жертва не катается по полу с жалобными стонами хватаясь за голову.
Естественно, само по себе фехтование представляло собой выступление шутов-любителей. На ногах во время сражения удержаться могли далеко не все, а старшие авроры понимающе смотрели на молодое поколение и практически не делали замечаний. Гарри же сосредоточенно дожидался пакости от Трапатонни, потому как он просто не мог упустить такой великолепный шанс реализовать свой план страшной мести, в существовании которого Гарри ни секунды не сомневался.
После очередного сражения, окончившегося для него, как и большинство предыдущих, пребыванием на полу в парализованном виде, Гарри почувствовал, что голова почти не болит, да и общее состояние после физической нагрузки стало куда более приемлемым и привычным. Спустя какое-то время ему и остальным аврорам было позволено покинуть зал. Первым делом их разношёрстная компания, к которой присоединились Олег и Дмитрий, направилась к открывшимся почтовым каминам, через которые можно будет получить и отправить почту.
Войдя в тот самый зал с пятью каминами, через которые авроры прибыли в эту школу, Гарри и его спутники заметили, что перед каминами уже выстроилась весьма ощутимая очередь из желающих связаться с родными и близкими.
Друзья пристроились в хвост этой очереди и принялись тихонько говорить на отвлечённые темы, общими усилиями воспроизводя картину вчерашнего вечера. Через несколько минут к обсуждению присоединились девушки, которые, как оказалось, нагло пропустили занятия, дабы выглядеть как всегда, а не как «после вчерашнего». Гарри поймал себя на том, что пожирает глазами Гермиону, которую он впервые видел накрашенной. Юноша когда-то слышал обрывок разговора, из которого выходило, что косметика никак не может сравниться с естественной красотой и только портит лицо. Вздор! В случае Гермионы косметика ничего не портила, а весьма органично дополняла и подчёркивала черты лица.
Однако долго глазеть на подругу ему не позволило то, что девушки принялись самозабвенно пересказывать то, что, собственно, было вчера. По какой-то непонятной Гарри причине они это помнили намного лучше.
Парни с ужасом внимали душещипательным рассказам о том, кто у кого сколько выиграл в карты и кому на этот раз выпала честь устраивать танец живота на гардеробе. Лица представителей сильной половины человечества постепенно вытягивались и меняли окрас, перебрав всю гамму, начиная с бледно-зелёного и заканчивая пунцово-красным.
Дорвавшись да камина, Гарри отправил по какой-то новой для себя системе письма адресатам. Заказанные подарки должны были прийти непосредственно его друзьям в Хогвартсе, а ближе к вечеру юноше вновь придётся спуститься к каминам, потому что сейчас почту можно было только отправить, а принимать её будут только после пяти часов вечера, то есть ещё три часа Гарри мог предаваться блаженному безделью, чем и планировал заняться, целенаправленно двигаясь к своей комнате.
Переступив порог, юный волшебник увидел перед собой весьма занимательную картину: печально знакомый грек на пару с не менее печально знакомым бразильцем вповалку лежали возле его и Рона кроватей и страдальчески глядели в потолок.
Юноша внимательно изучил обстановку, хмыкнул и, тщательно вытерев ноги об образованный греком перед его кроватью коврик, улёгся на привычное место. Поколебавшись, он всё-таки решил дождаться своих соседей и потянулся за книгой и пергаментом, потому что, сколько бы практик он ни проходил, где бы он ни был, хоть в камере пыток у Вольдеморта, за невыполненное задание по зельям ему светит несколько недель отработок. Явившиеся соседи так и застыли в дверях, обозревая открывшуюся картину.
— Это что? — наконец спросил Олег, как и всегда проводящий свободное время со товарищи в их комнате.
— Прошу вас, заходите, это — новая модель ковров, — царственно повёл рукой Гарри, — по камням ходить, знаете ли, не приятно…
После такого изысканного приглашения гостям грех было им не воспользоваться. Подумав, Рон поставил на «коврик» свои ботинки, мотивировав это тем, что другого применения ему не видит.
— А если серьёзно, что с ними? — спросил ещё не отошедший от праздника и от того серьёзный Ганс.
— Они пытались заколдовать наши кровати и теперь парализованы, — пояснил Поттер. — Обычное охранное заклинание. Скорее всего, они просто не ждали, что напорются на него и поэтому попались. Скоро, насколько я знаю, вам всё это весьма подробно и в красках распишут, но я всё равно скажу: «Постоянная бдительность!».
С этими словами Гарри сделал несколько пассов палочкой и незадачливые посетители наконец получили возможность шевелиться. Они с кряхтением поднялись и, провожаемые далеко не лестными эпитетами, удалились в сторону двери, не удостоив собравшихся даже нецензурным проклятьем.
— Клоуны, — фыркнул Гарри им вслед и вернулся к зельям.
— Ты что главный зельевед во всей школе? — спросил Дмитрий, заглядывая через плечо Гарри и внимательно изучая свиток, исписанный не слишком аккуратными каракулями.
Гарри на несколько секунд замер, пытаясь осмыслить услышанное, а когда ему это наконец удалось, разразился едва ли не истерическим хохотом. Чуть позже к нему присоединился Рон.
— Такое ещё выдумать надо! — наконец одобрительно произнёс юноша, радуясь, что догадался поставить чернильницу на тумбочку, а не держать на кровати, откуда непременно скинул бы на эссе. — Была бы воля нашего профессора, моим главным и единственным опытом в зельеваренье было мытьё котлов за первокурсниками!
Ганс открыл рот. Потом закрыл его. Потом снова открыл и, наконец, изрёк:
— Мне почему-то казалось, что в зельях ты разбираешься… гм… получше меня.
— Он только в ядах шарит, — пояснил за Гарри Рон. — А за школьной программой обращайтесь к Гермионе. Хотя, нашему учителю плевать, кто что знает — не слизеринец, значит враг народа.
— Он декан Слизерина, — упреждая дальнейшие вопросы пояснил Гарри. — У Гриффиндора декан ведёт трансфигурацию, у Ревенкло — заклинания, а у Хафлпаффа — травоведение.
— Погоди-ка, то есть Гриффиндор углублённо изучает трансфигурацию, Слизерин зелья…
— Нет. Деление на факультеты проводит волшебная шляпа, отправляя первокурсников в тот факультет, который лучше подходит ему по моральным аспектам, — пояснил Гарри.
— По-идиотски как-то, — неуверенно проговорил Дмитрий, по-прежнему изучая эссе Гарри, — у нас, например, в школе тоже несколько факультетов: для боевых магов, для алхимиков, они же медики, когда-то был для некромантов, но сейчас они ушли в подполье и факультет упоминается только для проформы. Ну, и факультет прорицаний ещё есть, только там тоже не так много народу учится.
— Понятненько, — пробормотал Гарри, вновь погружаясь в пучину скучных компонентов для глупых зелий.
От этого скучного и неблагодарного занятия его оторвал Рон. Причём оторвал едва ли не вместе со свитком.
— Гарри, очнись!
Видимо, пытаясь вспомнить способы применения чешуи саламандры, Гарри настолько долго и тупо пялился в стену, что Рон забеспокоился о его здоровье. Оглядевшись, Гарри понял, что в комнате находятся лишь непосредственные её обитатели. Остальные же ретировались в неизвестном направлении. Глянув на часы, Гарри мысленно поправился: направление было вполне известное — зал с каминами, которые уже пятнадцать минут работают в обратном режиме, то есть доставляют сюда почту. Особого приглашения Гарри не требовалось, так что уже через минуту он возглавлял процессию, целенаправленно движущуюся в сторону пункта выдачи подарков.
Перед каминами уже лежали несколько невостребованных кучек, адресованных аврорам. Одна из этих кучек, как не замедлил сообщить Поттеру уже десять минут кукующий здесь Ганс, принадлежит Гарри.
Юноша послушно подошёл к указанной кучке, смахивающей на небольшой склад, на котором красовалась табличка, недвусмысленно свидетельствующая о том, что адресатом является действительно Гарри Джеймс Поттер. Юноша, оценив обстановку и прикинув размеры кучки, решил не медлить и одарить своих ближайших товарищей прямо здесь, потому что справедливо считал, что все эти подарки просто не дотащит до комнаты, а помочь себе магией не мог — мало ли, что там в упаковках? Может, магия повлияет на свойства подарка. Однако, после совершения ритуала торжественного вручения подарков, перед Гарри осталась не менее внушительная куча свёртков от друзей из Ордена и Хогвартса.
Имеющиеся в наличии одариваемые, по какой-то необъяснимой причине, особой радости от увеличения объёмов собственного воза не испытали. Нет, разумеется, Гарри получил полагающуюся ему, как дарителю, порцию охов, ахов и благодарностей, но немедленно стал счастливым обладателем не меньшей кипы подарков, предназначенных ему. Дмитрий же мстительно вручил ему не малых размеров сундук, весивший, как оказалось, ещё больше.
— От сердца и почек дарю тебе цветочек, — провозгласил он, с нескрываемым злорадством глядя на то, как меняется в лице Гарри, — здесь полный набор мячей для квиддича.
— А где цветочек? — только и смог спросить Гарри.
Дмитрий расхохотался и, хлопнув юношу по плечу, перешёл к Гансу, удивлённо изучающему шапку-ушанку с маленькой звёздочкой посередине.
Получив традиционную книгу от Гермионы (что это книга Гарри угадал по упаковке), юноша решительно сгрёб дары в охапку, но, подумав, снова свалил их на сундук с мячами. Гарри достал волшебную палочку и широким пассом создал их воздуха какое-то весьма корявое подобие телеги, но, как только он загрузил в сей хитрый механизм сундук, телега развалилась на несколько отдельных, независимых частей.
С третьей попытки, с помощью сжалившейся Гермионы, подарки были погружены на импровизированный воз и, пополам с подарками Рона и Майкла, транспортированы в комнату, где упаковки были незамедлительно и безжалостно сорваны, сгрызены, сковырнуты и распутаны. Как и следовало ожидать, от миссис Уизли и Гарри и Рон получили по традиционному свитеру, а от близнецов — по какой-то подозрительного вида шкатулке, которые юноши, не сговариваясь, предусмотрительно убрали куда подальше (под кровать Фокса), решив изучить содержимое попозже. Прилагающиеся же к ним конфетки были убраны в тумбочки до лучших времён. Подарок Гермионы действительно оказался книгой. Причём не просто книгой, а «Историей Хогвартса», увидев которую, Рон схватился за голову. От однокашников, как правило, приходили какие-то книги или сладости. Лиз презентовала небольшую коробочку, оказавшуюся своего рода аптечкой с зельями хоть и не на все, но на многие случаи жизни. Развернув небольшой, сильно надушенной свёрток, подписанный по-французски с небольшой английской припиской: «на долгую память, мон шер…», Гарри обнаружил в нём лифчик, которым в него несколько дней назад так удачно запустила француженка по имени Люсиль.
Рон попытался высмеять Гарри, но, получив по своему главному думательному центру ботинком, оскорбился в лучших чувствах и, надувшись, вернулся к изучению своих подарков. Гарри же с изумлением обнаружил презент от Люпина. Вернее, изумился он не наличию подарка от последнего из не сволочных мародёров, а тому, что это была большая и увесистая книга, купленная явно не во «Флориш и Блоттс». Пыльный фолиант назывался «Несущие смерть» и, судя по приложенному письму, являлся художественной литературой, причём весьма полезной и занимательной, потому как все использованные в тексте заклинания и обряды реальны и вполне подлежат изучению. Тонкс в этом году решила, что серьёзных подарков Гарри наполучает и без неё и презентовала далеко не маленькую упаковку модифицированных ею «Навозных бомб с секретом». Что за секрет туда впаяла молодая аврорша Гарри старался не думать. От Фокса Гарри получил фирменную футболку с длинным и витиеватым лозунгом: «Только унитаз в Министерстве каждый день видит истинное лицо политики».
— Ух ты, Майк! — раздался радостный голос Рона, — это как раз то, что нам с Парватти нужно! Не знаю, как тебя благодарить…
— Отдайте мне своего первенца, — отозвался Фокс, изучающий какую-то подозрительную штуку, напоминающую маггловский «вечный двигатель» на батарейках.
— Извращенцы, — буркнул Гарри, глянув на обложку презентованной Рону книги. Кроме довольно занимательной картинки на ней было несколько иероглифов.
Спустя где-то полчаса, в помещение ввалились друзья, сметая на своём пути ошмётки подарочной бумаги. Ганс, заметив «Историю Хогвартса», немедленно углубился в чтенье, а русские ехидно комментировали явление на свет божий каждого нового подарка, превратив и без того приятный процесс получения подарков в турнир острых языков.
В общем, вечер удался на славу. Единственным его недостатком было то, что он очень быстро перетёк в ночь.

Следующее утро ничем не было примечательно, кроме, разве что, того, что Фокс обнаружил под свой кроватью чужеродный элемент, оказавшийся всеми забытыми подарками близнецов Уизли, которые Гарри и Рон волевым решением собрались открыть после занятий, на которые в данный момент как раз опаздывали.
Первая же лекция порадовала своей содержательностью. Новых заклинаний было, правда, не так много, да и степень ядрёности была довольно низкая, но всё же скучать не приходилось. Далее вместо фехтования Гарри потащился на практику заклинаний, где их поделили на две команды и предложили сразиться друг с другом. Ничего толкового из этого не вышло, потому что некоторые авроры слишком плохо говорили на английском и витиеватые команды отдельных деятелей типа: «Обходим слева! Прижимай гадов к стене!!! Ай…
* * *
* больно же!!!» воспринимались далеко не всеми и не с первого раза.
В общем, на зелья будущие и нынешние оперативники пришли в несколько потрёпанном состоянии. Однако после составлений заклинаний, где Гарри так и подмывало сыграть с Роном партию в крестики-точки, нынешних обитателей английской школы Авроров ждал изрядный сюрприз. Вернее, всех обитателей, кроме учеников Хогвартса, привыкших и не к такому. Сюрприз этот предстал перед ними в лице Аластора Хмури в компании Ларсена. Гарри почему-то сразу понял, что вторая на сегодня лекция будет намного увлекательнее первой.
Ларсен довольно долго распинался перед аудиторией, представляя гостя, так что Гарри посетила кощунственная идея слегка вздремнуть, но ограничился очередной партией в крестики-точки с Роном, для которого несколько необычная внешность старого аврора так же не была откровением, требующим пристального внимания. Но, наконец, интонация ректора пошла на спад:
— …и просто заслуженный аврор Британии, Аластор Хмури!
— Прежде всего, — пророкотал Хмури, — Поттер, Уизли, уберите всё лишнее немедленно!
Парни послушно смахнули лист пергамента с неоконченной партией в проворно подставленную удивлённым наблюдательностью аврора Олегом сумку.
— Это так же относится к тебе, тебе и тебе, — ещё более резко добавил Шизоглаз, буравя магическим глазом троицу учеников в другом конце аудитории. — Так то лучше. Что-ж, по просьбе своих знакомых я провожу в этой дыре лекцию, пожертвовав ради этого свободным временем, которое вполне мог бы потратить более продуктивно, чем на обучение каких-то сосунков прописным истинам. Посему прошу по хорошему, не сметь меня прерывать не по делу.
Гарри едва удержался от ухмылки от уха до уха, украдкой глядя на Майкла, всем своим видом выражающего крайнюю степень офигения.
— Прежде всего, — не унимался Хмури, — вы должны запомнить главное: Постоянная бдительность!!! Не ищите друга в каждом встречном-поперечном, потому что он может оказаться врагом.
Кто-то в помещении недовольно и малоубедительно хмыкнул, что, разумеется, не укрылось от Шизоглаза.
— Petrificus totalus, — выкрикнул Хмури, резко направляя палочку на этого незадачливого скептика, не замедлившего завалиться на бок. — О чём я говорил? — торжествующе спросил аврор, — постоянная бдительность никогда не бывает лишней!
И, словно бы в подтверждение своих слов, старый аврор вновь запустил парализующее заклинание, но оно не достигло цели, разбившись о щит моментально поднявшегося на ноги и вытащившего из рукава палочку Гарри.
— Что я говорил про бдительность? — обманчиво спокойно проговорил Шизоглаз. — Мальчишка-шестикурсник реагирует быстрее аврора, а это не бдительность.
Опускаясь на свое место, Гарри заметил, что многие авроры втихоря полезли за своими палочками, видимо, ожидая нападения. Естественно, они понятия не имели, что Хмури в курсе их поползновений и атаковать кого-нибудь вряд ли будет.
В общем, остальная часть лекции прошла приблизительно в таком же настроении. Парализованного аврора откачали и он вернулся к общественности, время от времени кидая косые взгляды на невозмутимого Шизоглаза. Впрочем, под конец он вновь, брызжа слюной, увещевал всех о постоянной бдительности.
— Он что, псих? — шёпотом спросил Гарри Майкл, когда они покинули аудиторию.
— Нет. Немножко двинутый, но не псих, — ответил Поттер, оглядываясь, словно ожидая, что в любую секунду из-за спины выскочит Аластор Хмури и казнит его на месте за такие слова.
— Погоди, вы его что, знаете? — влез в разговор не менее заинтересованный персоной Шизоглаза Олег.
— Он у нас вёл ЗОТИ на четвёртом курсе, только это был не он, а пожиратель, нализавшийся оборотного зелья, — сообщил Рон, а Гарри, видя, что слушатели недоумённо трясут головами, приготовился объяснять, как связаны Хмури, их четвёртый курс и Барти Крауч младший, да, впрочем, и старший тоже.

Глава 34.

«Бдительность воина уголовным кодексом удвоена.»
Прапорщик Задов.

Утро настало в пол одиннадцатого. Причём настало оно очень громко и неудобно. А главное — физически больно. Пролежав без движения какое-то время, Гарри волевым усилием открыл глаза. Причём сразу оба. Оказалось, что он только что упал с того, на чём спал. Что это было, юноше вспомнить не удалось. Пролежав бревном ещё около минуты, Гарри осознал, что просто нестерпимо хочет пить. Или, как минимум, вытряхнуть изо рта невесть откуда взявшийся там песок. Осознание этого помогло юному волшебнику собраться с силами и повернуться на бок, потому как все предшествующие размышления он производил лёжа на спине и тупо глядя в потолок, по которому поползла огромная трещина. Когда Гарри повернулся, весь мир почему-то окрасился в зелёный цвет.
«Слизерин возродился, захватил мир и переделал его по своему образу и подобию» — решил Гарри.
Подобное открытие ещё эффективнее подстегнуло его к активным действиям. Приподнявшись над полом на несколько дюймов, Гарри понял, что нашествие Слизерина пока отменяется, потому как он всего лишь смотрел на пол в их комнате сквозь пустую бутылку от вина, валяющуюся рядом. Поднявшись ещё немного, Гарри попробовал осмотреть остальную комнату. Зрелище, открывшееся его взору, заставило юношу рухнуть обратно, причём на этот раз — носом вниз.
Спустя какое-то время, Гарри всё-таки сподобился принять в какой-то степени вертикальное положение… и тут же рухнул на то, на чём спал (это оказалась кровать, судя по всему — Рона), сражённый дикой болью в области верхнего думательного центра. Нижнего он вообще не чувствовал. Гарри осторожно повернул голову, стараясь не отрывать её от подушки. Взору его предстал бедлам, с первого взгляда наводящий на мысли о палате для умалишённых. Причём для особо буйных.
Та бутылка, что так удачно попала на глаза Гарри, оказалась далеко не единственной. Вообще-то пустые бутылки равномерно лежали по всему оперативному простору, угрожая стать причиной падения того обитателя этой комнаты, который первым поднимет своё тело с кровати и шаткой походкой попытается достичь единственного стола, на котором, кажется, стояло три порции зелья Лиз.
Переведя взгляд на другие кровати, Гарри понял, что, скорее всего, это будет он, потому как оккупировавшие остальные лежаки соседи признаков разумной жизни не подавали. По такому случаю, Гарри действительно поднялся, превозмогая боль, которая, по чести говоря, всё же не дотягивала по силе до Curucio Вольдеморта.
Спал Гарри этой ночью в одежде и обуви, так что даже осколки бутылок были ему слабой помехой на пути к светлой цели — опохмеляющему зелью.
Выхлебав целую порцию, Гарри почувствовал, что в голове чуть-чуть прояснилось. И болеть, кажется, стало меньше… но не намного. Зелье явно было слишком слабым. Лишь только истинно гриффиндорское благородство удержало Гарри от принятия порций, предназначенных его соседям, но юный маг чувствовал, что долго не продержится. Дабы лишний раз не подвергать себя искусу, Гарри прошёл у ближайшей кровати, на которой залегал Рон. Юноша механическим движением достал из рукава волшебную палочку, которая была всё ещё там, что странно. Обретя способность хоть сколько-нибудь ясно мыслить, Гарри вновь оглядел помещение. Противная трещина, которая раньше была на потолке, никуда не пропала, и Гарри с запозданием догадался, что он просто-напросто уснул в треснувших очках. Судя по всему, комната вернулась к исходному размеру. Наколдованная мебель так же исчезла в неизвестном направлении. Посреди комнаты было довольно не маленькое горелое пятно — память о вчерашнем костре.
Глубоко вздохнув и придерживая голову, словно она могла отвалиться, и принялся будить Рона. Обычно на это хватало стакана прохладной воды, но в этот раз юноше пришлось наколдовать как минимум ведро, прежде чем Уизли зашевелился, мыча что-то нечленораздельное.
— Кончай дрыхнуть, — мрачно скомандовал Гарри, — разуй ясны очи и посмотри, что вокруг творится.
Пока Рон пытался осмотреться, Гарри принялся будить Майкла. На ледяной душ американец отреагировал не так бурно, как Гарри того ожидал:
— Сгинь в нечистую, — сонно пробормотал он, не открывая глаз.
Гарри молча повторил процедуру обливания.
— Ну, имей совесть, — продолжал упрямиться американец, — иначе она тебя сама поимеет.
— Я пробовал — она фригидная, — всё так же холодно ответил Гарри. — Вставай, а то тебе зелья не достанется.
Последний аргумент, видимо, оказался самым веским, потому что Майкл наконец-то открыл глаза. Рон к тому времени уже поднялся и теперь этот ледокол «Арктика» начал своё движение к столу с зельем. Сам же Гарри поискал глазами хоть какую-нибудь ёмкость, куда можно было налить воды. Во всём помещении подобных ёмкостей было довольно много, но юноша не думал, что смог бы в подобном состоянии так наколдовать воду, чтобы она налилась в узкое бутылочное горлышко.
— Интересно, что мы будем делать, — послышался хриплый голос Рона, — если сейчас сюда ворвутся Пожиратели?
— Авада Кедавра, — мрачно просветил его Гарри, — а потом — пить. У меня во рту как будто стадо слонов топталось.
— Что же ты так — сразу Авадой? — просипел потихоньку возвращающийся к действительности Майкл. — Тогда начнётся расследование и Ларсена посадят за то, что нам разрешили упиться в стельку.
— Тогда звуковая волна, — отрезал Гарри, пытаясь выколдовать стакан
— А мы его ещё не практиковали, — ехидно отозвался Фокс, подбираясь к столу.
— Вот и попрактикуем.
Стакан, наконец, возник из воздуха. Беглый осмотр показал, что дырок в нём нет, так что юноша немедленно наполнил произведённую ёмкость водой и жадно выхлебал всё, что попало в рот, а не на мантию. В другом конце комнаты Рон, отчаявшись создать приличный стакан, пытался заполнить пустую бутылку водой. Получалось у него не очень хорошо, однако, как известно, упорство вознаграждается, и уже через пять минут Уизли замер посреди комнаты, жадно присосавшись к заполненной водой бутылке. Восставший с кровати Майкл, на футболке которого красовалась тусклая надпись: «Жизнь — дерьмо, все бабы — шлюхи, солнце — долбанный фонарь» поступил умнее всех: из-под подушки на своей кровати он извлёк большую, почти полную бутылку с надписью «Coca-cola», заполненную одноимённым напитком.
— Между прочим, — проговорил Фокс, отдышавшись, — это зелье далеко не самая приятная и удобоваримая вещь.
— Лучше-то у нас ничего нет, — заметил Рон. — А что в нём?
— Моча гиппогрифа.
Через минуту, после того, как Рон смог справиться со своим желудком (Гарри видел и не такие рецепты, но мутить его всё равно начало), Фоск пояснил, тем самым лишая Рона последней надежды на то, что американец не удачно пошутил:
— На нашем курсе желающие проходили медицинскую подготовку. Мы с Лиз были в их числе.
— На тебе зеркало, медик, — сказал Гарри, протягивая Фоксу извлечённое из гардероба зеркало, — и сделай себе трепанацию.
От предложенной идеи Фокс, почему-то отказался, а неунывающий Рон подал очередную идею:
— А теперь, товарищи, самое интересное! — с чувством возвестил он. — Уборка!
Радости по этому поводу Гарри не испытывал никакой, впрочем, как и остальные. Но, не смотря ни на что, все трое добросовестно подняли волшебные палочки и принялись за дело. По началу получалось плохо и не очень качественно, но потом, когда головная боль начала потихоньку утихать, дело пошло веселее.
В первую очередь Поттер починил свои очки, что несколько подняло его боевой дух. Юноша лично расправился с пепелищем, вернув полу первоначальный вид, в то время как его соседи принялись за устранение пустых бутылок. Перед тем, как убрать угли заклинанием Evanesko, Гарри заметил, что абсолютно не помнит, как этот костёр тушили. Память Майкла оказалась столь же кратковременной. Рон же сказал, что он-то помнит, но им лучше говорить не будет. Для их же блага.
Потом Гарри имел неосторожность посмотреть в зеркало. Единственным, что неопровержимо доказывало юноше, что перед ним действительно отражение Гарри Поттера, был тонкий шрам на лбу в виде молнии. После этого, тихонько выругавшись, он прямо посреди комнаты и в одежде принял самодельный ледяной душ. Юноше показалось, что черты лица стали немного более чёткими после охлаждения организма, этим он и удовлетворился, вернувшись к уборке.
Майкл и Рон уже расставили немногочисленную мебель по местам, так что осталось только извлечь из их магически расширенного девушками гардероба их вещи и разложить их по наиболее удобным местам.
После беглого осмотра свалки, устроенной в гардеробе, Гарри посетила мысль о самоубийстве. Однако юноша усилием воли загнал эту мысль туда, откуда она возникла, решив, что не доставит Вольдеморту такого удовольствия: «Пускай тоже мучается!!!»
Рон угнездился перед гардеробом и по одному доставал из него всевозможные предметы, которые Гарри и Майкл у него забирали, определяли, кому что принадлежит, и сваливали на кровати счастливого хозяина, чтобы потом распихать по местам.
— Это чьё? — поинтересовался Фокс, высоко подняв носок со снитчами.
— Моё, — буркнул Гарри, выхватывая рождественский подарок Добби и кидая в свою кучу поверх учебника по трансфигурации. — Кстати, с Рождеством всех! Подарки будут вечером.
— И вас туда же! — почти что жизнерадостно отозвался Майкл, кидая на кровать Гарри очередную книгу. На этот раз «Квиддич сквозь века».
Рон, радостно опознавший свой неизвестно откуда взявшийся здесь галстук, тоже высказал свою солидарность.
— А когда завтрак? — заинтересованно спросил блаженно развалившийся на своей кровати Рон.
— Как всегда — животом думаешь, — констатировал Гарри, ища взглядом часы. — Боюсь, обед мы уже проспали, хотя, лично меня трапезничать что-то не тянет. Через сорок минут откроют камины.
Лицо Рона озарилось такой искренней печалью, что не осталось никаких сомнений в том, что он был действительно чертовски голоден. Впрочем, перспектива отправиться к каминам и, наконец, послать весточку Парватти, заставила его немного приободриться. В связи с этим, уизли, моментально позабыв о несостоявшемся обеде, уселся на кровать в позе лотоса и принялся строчить длинное и, несомненно, прочувствованное письмо любимой девушке. Гарри едва удержался от предложения облить его какими-нибудь духами.
Сам же Поттер тоже решил не терять времени даром и тоже принялся писать. Только в его случае это были заказы в несколько магазинов в Косом переулке и Гринготс, ибо других способов затариться рождественскими подарками для окружающих юноша не видел.
— А занятия-то сегодня вообще будут? — невесть зачем напомнил Майкл.
— Лекция уже началась, — констатировал Гарри, поглядев на часы. — Кто ведёт не знаешь, а, Майк?
— Понятия не имею.
— Значит будем исходить из того, что ничего жизненно важного в рождественское утро давать не будут, — предложил Поттер.
— А если они наоборот будут смотреть, кто не придёт, чтобы узнать, кто обчистил их склад?
— Рон, он же сам сказал, что можно отмечать! С чего ему теперь нас наказывать? — разъяснил ему Майкл.
— А если он слизеринец? — не сдавался Рон.
— Ты действительно считаешь, что слизеринец его возраста мог стать аврором? — теперь пришла очередь Гарри пытаться удовлетворить подозрительность Рона
— А почему нет? — влез Фокс.
— Да потому, что по возрасту он, на вид, закончил Хогвартс как раз тогда, когда Вольдеморт со товарищи триумфально шествовали по головам тех, кто заступал им дорогу. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что большая часть учеников факультета Слизерин того выпуска в нашей школе присоединилась к нему, а остальные трусливо попрятались. Рон, там наши мечи не валились? — добавил юноша, обращаясь к своему другу, по-прежнему сосредоточенно роющемуся в гардеробе.
— Где-то были. А что, у тебя и других коммандос сегодня тоже фехтование будет?
— Должно быть, по крайней мере. Вчера-то практика была…
— И что, все ваши слизеринцы слуги Того-кто-не-должен-быть-помянут? — спросил Фокс, лицо которого, и без того не отошедшее после вчерашнего, было до кучи перекошено напряжённой интеллектуальной деятельностью.
— Большинство выпускников факультета Слизерин становятся тёмными магами, — наябедничал Гарри, — ученики его отличаются коварством, расчетливостью, ловкостью, эгоизмом и беспринципностью. Они чаще других прибегают к использованию чёрной магии.
— Насколько я помню, в Хогвартсе четыре факультета… Слизерин, Ревенкло, Гривиндор…
— Гриффиндор и Хаффлаф, — поправил Рон. — Про Слизерин Гарри всё сказал, Ревенкло — ум, сообразительность, знания. Хафлпафф — доброта, трудолюбие. Гриффиндор — отвага, самоотверженность.
— А вы откуда? — с искренней заинтересованностью спросил Фокс.
— Гриффиндор, конечно! — Рон, кажется, был искренне оскорблён, что Фокс мог даже подумать, что они с Гарри могут учиться где бы то ни было, кроме Гриффиндора.
— Что, все трое? — продолжил Фокс, выразительно глядя на Гарри. — Если ты так легко пользуешься чёрной магией, то что же, действительно, творят слизеринцы?..
— В каждом правиле есть исключения, — усмехнулся Поттер, — я лично знаю гриффиндорца, который служит Вольдеморту и слизеринца, который помогает с ним бороться. Я и сам не задумываясь использую чёрную магию против Пожирателей. Но сейчас, по-моему, на стоит поторопиться, чтобы успеть хотя бы у Нагате.
— Может, и его прогуляем? — застонал Рон, тем не менее, доставая их оружие и протягивая владельцам. — Я не в состоянии.
Нытьё Рона прекратилось сразу после того, как Гарри шутливо замахнулся на него своим боевым дрыном и, промазав, едва не лишил своего друга уха, как он сам потом пытался доказать, в отместку за свои последние поражения. Оживившийся Рон соблаговолил сдвинуть своё седалище с места и направить стопы к фехтовальному залу. Как оказалось, решительные действия по агитации Рона к движению были предприняты как раз во время — задержись они ещё хоть на минуту, то опоздали бы и на фехтование.

Остальные палочки горкой лежали на помосте, с которого сам ректор недавно спустился.
— Prior Incantato! — произнёс он, и из моей палочки послышалось слабое эхо произнесённого мной сутра Accio. Затем вчерашнее заклинание, которым я расстелил постель — исключительно из-за собственной лени не пожелав работать руками. И… всё. Больше ни одного заклинания — лишь едва слышный шёпот и лёгкий дымок. После того, как Ларсену в лицо вылетело несколько искр, он понял, что больше ничего не узнает.
— Скажите, мистер Поттер, на вашей палочке нет скрытых рун? — поинтересовался он, всё ещё крутя в руках мою волшебную палочку.
— Насколько я знаю — нет, сер.
— Из чего она сделана, если не секрет? — продолжил он допрос. Если он меня и заподозрил, то дальше обвинений это не пойдёт, так что спрашивает он меня из чистого любопытства.
— Тис и перо феникса, одиннадцать дюймов, — отрапортовал я, решив, что в том, что я отвечу, нет ничего плохого.
— И всё? — изумился ректор. — Мне показалось, что у неё должна быть ещё, как минимум, одна дополнительная особенность: иначе Prior Incantato сработало бы как положено.
Я, разумеется, понял, о чём он говорит, но выкладывать какому-то незнакомому аврору, да ещё перед толпой слушателей, что у моей палочки есть сестра-близнец… да ещё и говорить кому она принадлежит было бы верхом глупости.
— Да, сер, вы правы. Однако особенности моей волшебной палочки не имеют к вам ни малейшего отношения. В таком случае, если вы закончили, я хотел бы её забрать.
Может быть, получилось грубовато, но возразить ему было нечего и я немедленно получил палочку назад.
Естественно, виновных так и не нашли. А потом, к моему вящему изумлению, ректор провозгласил:
— Что-ж… раз виновники не были найдены, руководство не в праве запрещать им праздновать Рождество с законными трофеями. Посему этой ночью на жилом этаже разрешается использование широкомасштабных заглушающих чар. Так же, в связи с праздниками, которые администрация не в Силах отменить, завтрашние занятия начнутся после обеда… и завтра с тринадцати часов до восемнадцати часов будет открыт почтовый камин.
— Вот это новость! — вещал Олег по дороге к аудитории с котлами, — веселье санкционировано высшим начальством.
Лично я его радости не разделял: как то это не клеится… вдруг нагрянут с проверкой посреди веселья? А потом объясняй им, что они сами это безобразие и разрешили.
На зелья явились и наши ночные конкуренты, мрачные и не выспавшиеся. Если честно, то я думал, что их вытурят отсюда к гхыровой матери. Одной проблемой стало бы меньше. Судя по тому, как недружелюбно они косились на нашу компанию, эти ребята поняли, кому обязаны этой бессонной ночью.
Всё тот же болгарин велел приготовить самый смертоносный яд, который мы знаем. Интересно, а меня не посадят, если я его приготовлю? Самое обидное, что я понятия не имею, какие из этих ядов разрешённые, а какие нет.
— Ганс, — шёпотом обращаюсь я к главному спецу по зельям, среди имеющихся в наличии, — «Ex abrupto Mortus» запрещённое?
— Какое?
— Ясно. Жаль. А «Sensus veto»?
В общем, никакой серьёзной отравы мне приготовить сегодня не пришлось. Мне бы радоваться, но, думаю, больше шанса попрактиковаться мне не представится — вряд ли Снейп согласится пожертвовать на подобные занятия лабораторию. По крайней мере, мне точно не согласится, даже если его будут хором просить Дамблдор и Вольдеморт. Причём последний будет просить с помощью Curucio.
После обеда мы таскались на очередную практику заклинаний, а потом — к Нагате. Если я когда-нибудь и научусь как следует владеть мечом, то это будет не та железяка, которой приходится пользоваться здесь. Впрочем, у Рона клинок ещё более мощный и, как следствие, ещё более нескладный, но моему другу это, видимо, не мешает. Я так решил потому, что за одно занятие я едва не лишился: головы, уха, левой руки, второго уха, грудной клетки и, наконец, носа, пытаясь выгнуться назад, пропустив Ронов меч над головой. Однако я могу польстить себе тем, что у других и того не получается. Например, у немецкой ветчины Краузе, который так всё занятие и провалялся парализованный на каменном полу.
После фехтования мы дружно направились на жилой этаж. Но в нашу комнату нас почему-то не пустили. Оттуда высунулась Элизабет и заявила, что они будут прибираться в нашей жутко загаженной комнате и готовить приличную еду. На неуверенный вопрос Майка: «А нам, прости, куда деваться?» поступил список адресов, идти по которым, почему-то ни у кого желания не возникло.
В общем, почти два часа мы втроём куковали в коридоре вместе с Гансом, Олегом и Димой, решившими составить нам компанию. Вообще-то они звали к себе, но в обоих предложенных помещениях, кроме прочего, проживают авроры, желания общаться с которыми у нас нет и не было.
Когда нам было дозволено войти, мы ещё долго пытались понять, куда, собственно, попали.
— Эй! А где наш чудный хлам?! — первым в себя пришёл, как всегда, Майк.
— Ваш чудный хлам надо было выкинуть, — проворчала незнакомая Гарри темноволосая девушка.
Паралич, сковавший меня и Рона, наконец, пронял и Майка. Собравшись с силами, он пискнул:
— Как это — выкинуть?
— Не нервничай — тебе вредно напрягаться, — почти ласково посоветовала Лиз. В шкафу ваши вещи. Только шкаф для этого пришлось слегка увеличить изнутри…
— Как и всё помещение, — добавил Майк, оглядывая действительно расширившуюся комнату.
Кроме заметно увеличившихся объёмов в нашем обиталище возникло довольно много новой мебели. С виду даже удобной. Разумеется, сильно комнату расширить не удалось, но ярдов пять точно добавилось. Наши многострадальные кровати были раздвинуты по дальним углам, а добытые ночью продукты превратились в замысловатые блюда, расставленные на трёх письменных столах — нашем и, видимо, притащенным из ближайших комнат. Пространство в левом углу представляло собой импровизированный бар, которому позавидовал бы и хозяин «Кабаньей головы». Я, разумеется, говорю не о разнообразии напитков, а об их крепости. Что же касается разнообразя, то лично я ни одной одинаковой этикетки не высмотрел.
Завалившиеся в помещение вместе с нами Ганс, Дима и Олег так же глупо озирались по сторонам. Наконец оцепенение спало и с Олега.
— Ректор, кажется, что-то говорил о заглушающих чарах… Малыш, эту миссию мы предоставляем тебе! — и смотрит, главное, на меня!
Что-ж… Малыш так малыш. Спасибо, хоть не Карлсон. Разумеется, единственным заглушающим заклинанием я не ограничился, так что через несколько минут здесь можно было бы смело проводить собрание Ордена Феникса. Но, с другой стороны, я уверен в том, что для защиты своих сверхсекретных собраний они используют ещё какие-нибудь чары покрепче. Узнать бы, какие…
После того, как комната была полностью изолирована, в неё начали приходить люди. Наш главный массовик-затейник Майк встречал каждого новоприбывшего с распростёртыми объятиями. Нам с Роном, как жильцам этого помещения, так же приходилось приветствовать гостей. Наши знакомые француженки пришли ближе к концу потока и та самая Люсиль залепила мне такой поцелуй, что первой идеей было задохнуться по хорошему. Её подруги так же в стороне не остались. Правда, радоваться было нечему, потому как остальные особи мужского пола в помещении так же довольно долго стирали с губ помаду. Чжоу до этих дам было как до Парижа раком. Хотя в данный момент лично я бы очень хотел, чтобы на их месте оказался кто-нибудь другой. Гермиона, например.
Кроме уже знакомых мне людей сюда пожаловали несколько соотечественников Ганса и Олега с Димой и, судя по всему, остальные соседки Гермионы и Лиз. Так же вместе с французской троицей пришло несколько парней. Среди них был и тот самый горе-зельевар, который ухитрился на первом занятии зельями провонять помещение так, как до него удавалось только Невиллу. Большинство приволокло с собой дополнительные закуски и напитки, судя по тому, какой детской радостью озарялась физиономия Олега, приносили гости отнюдь не третьесортную самогонку.
Когда собрались все, оказалось что нас в небольшой комнатушке набилось девятнадцать человек. При этом с большинством пришлось знакомиться. Моё-то имя помнили все, а вот запомнить новоприбывших стало настоящей проблемой. По такому случаю я попытался пристроиться поближе к нашей ходячей записной книжке — Фоксу.
— Что-ж… — начал вступительную речь Олег, — думаю, роль тамады возьму на себя я. Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы отпраздновать Рождество. По такому случаю предлагаю выпить.
Собравшиеся одобрительно загудели.
— Прошу вас, коллега, — продолжал Олег.
Дима извлёк неизвестно откуда довольно не плохие бокалы и раздал присутствующим, попутно наливая в них из двух разных бутылок: девушкам досталась рубиновая жидкость, по всем признакам являющаяся вином. Остальным же достался коньяк.
После этого вновь пришлось проводить воспитательную беседу о том, что необходимо «чокаться». На этот раз поучали тех, кому ещё не доводилось квасить в нашей компании. После этого последовало ещё несколько длинных тостов, в ходе которых менялись только бутылки. Я, памятуя о своём прежнем опыте, поспешил схватить со стоящего рядом блюда какой-то странный фрукт, нарезанный кружками.
Несколько тостов спустя собрание начало оживляться. Со стороны французов, некоторые из которых, как и Рон в первый раз, ненадолго отлучались в сторону уборной со скоростью не плохого метеорита, послышались анекдоты, становящиеся всё пошлее и пошлее по мере опьянения рассказчиков. Я поймал себя на том, что хихикал над не слишком то, в общем, смешным анекдотом. Потом слово взяла слегка охмелевшая и раскрасневшаяся Гермиона. Она поведала о том, как когда-то на травологии ей довелось увидеть плотоядную поганку с двумя шляпками. Ещё никогда я не думал, что плотоядная поганка может вызвать столько веселья. Потом Женевьева подняла визг по поводу того, что один из французов — Жан, кажется, уселся ей на юбку. После того, как Жан стёр с лица выплеснутое на него вино, Дима, до сих пор не потерявший координацию движений, ухватил какую-то ещё бутылку. Только сейчас я заметил, что надпись на футболке Олега гласила: «Чтоб не киснуть надо квасить!»
Глянув на часы, я с ужасом осознал, что прошёл всего лишь час, а русские уже добрались до своего национального напитка.

После того, как первая порция, прошедшая на «ура», была выпита, последовала вторая, а затем третья… а дальше Гарри помнил не чётко. Он вроде бы блаженно повалился на диван и отсутствующим взглядом следил за тем, как на кровати Майкла обнимаются Жан и Женевьева. После этого юноша на какое-то время отключился, но когда к нему вернулось хоть какое-то представление об окружающей реальности, картина не сильно изменилась. Разве только на кровати Рона возник Майкл, оглашающий помещение непотребным храпом.
Гарри медленно поднялся, изо всех сил убеждая себя в том, что он может хорошо держаться на ногах, а обычные симптомы алкогольного опьянения его ни каким боком не коснутся. Наивный. При первом же шаге юный маг покачнулся, но удержался за спинку кровати. Русские могли гордиться собой — они споили в дугу Мальчика-который-выжил.
Впрочем, они и сами были в не намного лучшем состоянии. Гарри подковылял к тому месту, где, скучковавшись, сидели выжившие.
— …а ты как думал? Попил пива, заел Кока-колой и ноги на стол… — вещал Александр, приятель русских, кивая на развалившегося поперёк кровати Майкла.
Вообще-то он сказал, что на родине его сокращённое имя будет Саша, но англоговорящим было намного проще звать его Алекс. Против этого он так же не возражал, но иногда, с непривычки, забывал откликнуться.
— Ничего, — выдавил в ответ Олег, — скоро очухается. Не пропускать же самое интересное! Смотри — вот и Малыш очнулся.
Гарри сделал ручкой и плюхнулся рядом, уронив голову на ладони. Видимо, он так задремал, потому как очень скоро его пришлось вновь приводить в чувство весьма ощутимым тычком в бок. Оказалось, что к ним подошли девушки, желая пообщаться. Общение проходило странным способом — они играли в карты на желание. Гарри довелось стать свидетелем того, как Лиз танцует на столе нечто, не поддающееся описанию, как Ганс целует в щёку по прежнему спящего Майкла (и усиленно отплёвывается после этого), самому ему пришлось изображать вальс в компании Дмитрия.
— Кто это придумал, тому в голову надо гвоздь забить! — шипел Александр, вызвавшийся приладить друг к другу два куска стула, сшибленного в процессе этого самого вальса. — Даже Reparo не действует!
— А ты произноси правильно — тогда подействует, — посоветовал Гарри, пытаясь достать палочку из рукава.
Русский ощутимо напрягся и резво сделал несколько шагов в сторону от злополучного стула. Ещё через мгновенье он оказался за спиной Гарри — самом безопасном на данный момент месте, потому как повернуться юноше сейчас просто не пришло бы в голову.
— Reparo! — скомандовал справившийся с рукавом Гарри. Самое удивительное это то, что заклинание подействовало: стул сложился в исходное состояние. И при этом никто не пострадал.
Майкл так и продолжал храпеть, пребывая в состоянии, являющемся золотой серединой меж белой горячкой и анабиозом, а остальные в это время затеяли танцы дикарей с острова Пасхи вокруг специально для этого разведённого костра.
В разгар веселья на вновь начавшего заваливаться на бок Гарри (в плясках он благоразумно не участвовал, так что сейчас он заседал на одном из наколдованных (или притащенных) диванов) кто-то плюхнулся.
— Ой… прости, Гарри.
Судя по голосу, этим кем-то была Гермиона. Однако вместо того, чтобы исчезнуть в направлении столпившихся над костром товарищей, она сползла с колен Гарри и устроилась рядом.
Кажется, они с Гермионой о чём-то говорили, но Гарри бы не взялся пересказать этот, в общем-то довольно бессмысленный разговор. Но вскоре им вновь пришлось вернуться к действительности: Фокс очнулся! Он сел на кровати и обозрел оперативный простор глуповатым взглядом. Впрочем, его внимание немедленно привлекло происходящее на соседней кровати — Жан и Женевьева, видимо, перешли от обжиманий к более решительным действиям.
— Пей, — велела ему подошедшая с какой-то ёмкостью Лиз.
— Что это? — пробормотал американец, косясь на неприятного вида отвар.
— Антикабелин, — отрезала та, заметив, как глаза собеседника бегают от кровати, оккупированной французами к глубокому вырезу её одежды.
Протесты не принимались, так что отвар очень скоро был выпит. Как оказалось, это какое-то опохмеляющее зелье слабого действия.
Опохмелённый должной благодарности не высказал и принялся с остервенением навёрстывать упущенное на пару с Роном, чья голова до этого торчала из-под кровати Гарри. На этот раз дамы приняли более активное участие в распитии спиртных напитков. Однако, как очень скоро выяснилось, даже весьма немалых запасов не хватило на девятнадцать человек.
— Как всегда, — горестно изрёк Олег, — сколько не притащишь — всё равно второй раз бегать…
И трое русских словно испарились, а если точнее — выскочили в коридор.
Последующий полчаса Гарри доказывал Гансу и его приятелю Фридриху, что снитч — это такой маленький золотой мячик с крылышками. Немцы почему-то спорили. По-прежнему сидящая рядом Гермиона поддерживала Гарри, приводя самые разнообразные научные и исторические доводы в их пользу.
Майкл же жарко спорил с Лиз о жизненно неважных проблемах:
— …моё ощущение лежало в глубине, на диване, — говорила американка, — а Ваше — в желудке!
— Моё ощущение всегда при мне, — настаивал Майкл.
— Ты не смог рассказать, как ты был животным на подушке, — возражала Лиз, — Вот забрали у тебя подушку и ты стал человеком.
— Ничего подобного! Они, — кивок куда-то в сторону остального скопа, — решали тут, понимаешь, свои проблемы…
— А ты рассказал, как стал обратно человеком? — настойчиво перебила его Лиз.
— Да каким человеком?..
— Вот теперь молчи — с животными не общаемся.
— Вы что, уходите? — невесть зачем обратился к поднявшимся Гансу и Фридриху Майкл.
— Уходят корабли, — задумчиво изрёк Ганс, — иди, одевай носки, подумай о вечном… карту морскую уже рассматривал?
Гарри показалось, что либо это у него крыша поехала, либо весь мир сошёл с ума. Какая карта? Какие носки? При чём тут животные?!
— Не отдавай ей сумку! — приказал Гансу, протянувшему Лиз сумку, из которой она достала тот отвар, Майкл, потихоньку сползая на кровати из положения «сидя» в положение «лёжа».
— Вот, видите? — немедленно вступила в этот странный разговор Лиз, — он стал ближе к подушке и ближе к животному миру!
Если бы в этот момент в помещение не вошли русские, Гарри, по всей видимости, лишился бы рассудка. Но, как оказалось, явление русских только внесло дополнительную смуту. Уходя, они заявили, что справятся без посторонней помощи и заклинаний. В другое время Гарри бы очень долго и горячо с ними спорил, но сейчас просто не заметил во время их исчезновения. Сейчас же каждый из них держал в руках по бутылке с прозрачной жидкостью… в которые было воткнуто по красной розе. Как оказалось, на склад проникнуть оказалось не трудно. Трудно было незаметно донести выпивку до места назначения. Для этого они наколдовали охапку цветов. Встреченные авроры не препятствовали их передвижению, видимо решив, что они решили одарить всех дам в этом учебном заведении, в честь Рождества.
Увидев, а точнее — услышав разгоревшийся в помещении спор, Олег, шедший последним, от удивления не вписался в дверной проём.
И всё пошло по новой.
По прошествии какого-то времени с другой стороны от Гермионы подсел ещё один француз — Пьер. Великий алхимик Даниэль со скептицизмом во взгляде следил за передвижениями товарища. Гермиона отмахнулась от атмосферного фронта перегара, который принёс с собой этот только что выспавшийся возле гардероба циклон, воззрилась на него.
— Тебе нужен постоянный мужчина? — поинтересовался он.
— В данный момент, — отрезала староста Гриффиндора, ставя рядом с собой пустой бокал, — мне нужен кусок селёдки.
Нахальный француз поспешил передать ей стоящее неподалёку блюдо с селёдкой.
— Ну, а не постоянный? На сегодняшнюю ночь? — не отставал он.
— Это было бы здорово, но рано утром я должна подоить корову, — недовольно ответила Гермиона и отвернулась от него, сделав вид, что желает продолжить прерванный разговор с Гарри.
— Ну, может быть, мы сможем встретиться завтра? Скажем, перед обедом, возле главной лестницы?
— Держи в зубах розу цвета хаки, чтобы я не обозналась, — посоветовала Гермиона, вновь поворачиваясь к Гарри.
— И будь готов к возможному конфликту, — добавил Гарри, увидев, что француз хочет ещё что-то добавить.
Пьера как ветром сдуло. Причём сдуло в сторону Сары, подруги Лиз, которая, не мудрствуя лукаво, ответила:
— Объясняю на пальцах: средний видишь?
Больше Гарри не следил за передвижениями горе любовника, потому как удача его была крайне сомнительна.
Оставшаяся часть вечера потонула в памяти как бумажный кораблик в унитазе. Последнее, что Гарри смутно помнил — то, как гости расходятся по своим комнатам, прихватив с собой притащенные к началу банкета столы и декламируя «We wish you a merry Christmas».

«Я говорю вам свое окончательное «может быть»»
Сэмюэл Голдвин

Это утро для меня началось с того, что какой-то не слишком хороший и умный человек энергично тряс меня за левое плечо. В принципе, я мог бы сделать вид, что не заметил этого и попробовать снова уснуть, но загадочный товарищ, взваливший на себя нелёгкую роль моего персонального будильника, начал что-то радостно вещать голосом Фокса. Ради такого дела я даже сподобился открыть один глаз. Надо мной действительно стоял Фокс, с лыбой от уха до уха. Вот это — новость! Дело в том, что наш с Роном сосед предпочитает подольше поваляться в кровати, так что зачастую будить его приходится нам. Сегодня же он соблаговолил оторваться от постели пораньше, а это было уже из области фантастики. Хотя, живя в волшебном мире, начинаешь привыкать к подобного рода чудесам.
Так вот, пока я тут предавался размышлениям, наш гиперактивный сосед уже переключился на всё ещё мирно храпящего Рона. Мой приятель проявил стойкость, и растолкать его удалось не меньше чем за пять минут. При этом наш американский коллега ещё и изрядно получил пяткой по почкам. Надо взять на заметку: никогда не стоять возле кровати спящего Рона.
Дальше наблюдать эту весьма живописную сцену мне было не интересно, так что глаз можно было и закрыть. Естественно, долго наслаждаться относительными тишиной и покоем мне никто не позволил: неугомонный сосед опять принялся меня тормошить, за что незамедлительно и получил. Судя по тихим, но вполне понятным ругательствам, самооборона нам с Роном удалась на славу.
— Если ты не Вольдеморт — отвали, — пробормотал я, надеясь, что, услышав имя моего чешуйчаторылого знакомого, Фокс завернётся в варежку и даст нам спокойно поспать.
Чёрта-с-два! Помедлив минуту, он, судя по всему, извлёк волшебную палочку. Зря…
Дело в том, что на наши кровати я наставил несколько защитных заклинаний, опасаясь, правда, не Фокса, а Пожирателей, которые меня в этом смысле подвели и так и не явились. Я, наконец, сел на кровати, нашарил на тумбочке очки и водрузил их на нос. Только после этого я соблаговолил обратить внимание на лежащего на полу Фокса, по-прежнему сжимающего в руке волшебную палочку. Я, конечно, и сам очень ценю и уважаю побудки с помощью ледяной воды… но только в том случае, если так будят не меня.
— Который час? — безучастно спросил Рон, так же усаживаясь на кровати.
— Сейчас спросим, — в тон ему ответил я, расколдовывая Фокса.
Наш сосед поднялся с пола без посторонней помощи, что лишний раз свидетельствовало о его радушном расположении духа — раньше в подобных случаях он, как правило, сначала долго ругался, потом канючил, что его никто не любит и вообще, а потом требовал, чтобы ему помогли подняться. Кроме лыбы от уха до уха и прочих элементов гардероба, на нём этим утром красовалась фирменная футболка с переливающейся надписью «Посторонним в жо!»,
Самостоятельно добравшись до часов, я едва не отправил его в повторное путешествие в дальние слои астрала: до общей побудки оставалось ещё почти полчаса. После того, как я торжественно сообщил об этом Рону, одним желающим отправить Фокса в иной, лучший мир, стало больше. Кстати, мой друг именно это и попытался сделать, запустив в Майка ботинком, от которого тот, правда, легко увернулся.
Я решил не настаивать на сатисфакции и молча оделся, вооружился зубной щёткой и направился в наш общий туалет, который иначе как «комната смерти» назвать язык не поворачивался. Как выяснилось, сегодня я был не единственным, кому приспичило подняться пораньше — перед одним из умывальников располагался Фоксов соотечественник, который так удачно научил нас заклинанию Tanatos. Звали его, если не ошибаюсь, Стивен Эккарт.
— Доброе утро, — машинально поздоровался я, включая воду в одной из раковин. Надо же! Сегодня даже горячая вода есть!
— Доброе, — подтвердил аврор, не прерывая процедуры бритья, к которой в скором будущем, судя по всему, придётся приобщаться и мне.
На этом я решил закончить нашу беседу, ведь сказать этому аврору мне всё равно нечего… хотя, почему это нечего?
— Скажите, сер… то заклинание… Tanatos. Как быстро оно убивает человека?
Судя по всему, меня решили игнорировать. Что-ж… могу понять… Пока я проводил не хитрые манипуляции, используя зубную щётку, Эккарт закончил свой туалет и повесил полотенце себе на шею. Уходить он не торопился, а стоял и смотрел на меня. Не скажу, что мне приятно, когда на меня кто-то заворожено пялится, но со временем к подобным проявлениям внимания привыкаешь. Не дождавшись какой бы то ни было реакции с моей стороны, Эккарт попытался привлечь к себе внимание покашливанием. Видя такое дело, я повернулся к нему лицом.
Внимательно изучив на редкость глупое выражение лица собеседника (чего на моей памяти за ним ещё не водилось), я задумался над тем, насколько глупо выгляжу с торчащей изо рта зубной щёткой и перекошенными очками.
Не найдя ответа, я повернулся обратно к зеркалу. Оказалось, что очень глупо. Устранив недоразумение, я вновь повернулся к аврору.
— Гм… вы что-то хотели сказать, сер? — да, глупо получилось. Мне показалось, что он едва держится, пытаясь не рассмеяться мне в лицо и не уронить марку серьёзного аврора.
— Вы, кажется, спрашивали про воздействие Tanatos на человека?
Не нравится мне этот деревянный тон. Сухой и официальный, как у Макгонагалл. Но, увы, общаться с людьми в этой школе приходилось только так, посему я лаконично отвечаю:
— Да, сер.
— Однако насколько я помню, вы использовали это заклинание для убийства, посему я не могу понять смысла заданного вами вопроса.
Интересно, как он язык не сломал?
— Я использовал Tanatos против нечисти, но никак не против человека. И теперь хотел бы узнать, сколько времени пройдёт до того момента, как человек умрёт под действием данных чар.
— Вы понимаете, что это секретная информация?
— Да уж понял, что в «Пророке» об этом не напишут! — кажется, я начинаю раздражаться. С чего бы это?
— Что-ж, юноша, раз вы всё так хорошо понимаете, то слушайте.
По-моему здесь раздражительный не только я. Хотя, не нравится — может не разговаривать. Тем временем аврор принялся мерить шагами заведение, в котором имела место беседа. Видимо, с целью деморализации противника, то бишь меня.
— Человека Tanatos убьёт приблизительно через пять минут прямого воздействия, — наконец перешёл к делу мой собеседник, — однако, это произойдёт лишь в том случае, если накладывающий чары маг того пожелает. И, разумеется, если маг будет достаточно силён.
— То есть мы получаем, что волшебник может варьировать силу воздействия чар по своему усмотрению? — да, я понял что сказал!
— Вот именно! — американец так обрадовался тому, что я понял его излияния, что немедленно заставил меня задуматься над степенью образованности его обычного окружения. Наивный. Пообщался бы с тем же Снейпом минут десять — не так бы заговорил.
— А от чего зависит степень контроля за действием чар? От эмоций?
— Во многом — да, но больший эффект произведёт рациональный контроль за потоком магии.
Кажется, я нарвался. Если я правильно понял, то вместо эмоций степень повреждений от Tanatos нужно контролировать чётким сознанием, точно зная, что тебе нужно — обычная пытка, вроде Куруциатуса, или полное разложение тела с неизбежным итогом — смертью подвергнутого чарам человека.
Когда я попробовал уточнить свою расшифровку у Эккарта, тот на секунду задумался, а потом энергично закивал головой. Узнав всё, что меня так интересовало, я поспешил поблагодарить американца и ретироваться обратно в нашу комнату, где застал штурм Бастилии в миниатюре, исполняемый Фоксом. Рон же, прикрывшийся импровизированным бастионом в виде перевёрнутой кровати, исполнял в этой постановке роль защитников крепости.
— …ещё раз — и в глаз, — судя по всему, этой фразой Майк закончил довольно долгую и прочувствованную речь.
Оценив масштабы повреждений, нанесённых помещению, я понял, что без магии не обошлось — другого рационального объяснения тому, что простыня Рона дымилась, я найти просто не смог.
— А что здесь, собственно, произошло?
— Да так… — неопределённо пожал плечами наш американский товарищ. Было понятно, что более точного ответа я от него не дождусь.
— Я всего-навсего предположил, что Лиз не соглашается с ним встречаться из-за того, что он идиот, — пояснил Рон, вновь ныряя за кровать от праведного гнева Фокса и запущенной им книги, в которой я запоздало опознал один из своих учебников по защите.
— Accio! — вторую книгу я успел поймать ещё до того, как она ударилась о спину моего лучшего друга.
— Она не встречается со мной только потому, что я этого пока не хочу, — с достоинством проговорил Майк, беря себя в руки.
Я же скромненько устроился на своей кровати — единственном предмете мебели, никак не пострадавшему от этого противостояния — и внимал последовавшему за этим диалогу.
— У тебя-то хоть девушка есть, умный? — решил пойти в атаку Фокс, в упор глядя на выбравшегося из укрытия Рона.
— Ещё как есть! — ответил довольный Рон, расплывшись в улыбке от уха до уха — видимо, вспомнил Парватти.
— Да? Что-то не верится, — насмешливо протянул Майк.
— Завидуйте, но завидуйте молча, — усмехнулся Рон, протягивая Фоксу фотографию исполнения Колина Криви, где они с Парватти сидят у камина.
— Я не могу молчать — зубы сводит от зависти, — подыграл ему Майк, разглядывая фотографию.
Не знаю, сколько ещё продолжалась бы эта перепалка (зная Рона, могу сказать, что долго), но по коридорам наконец-то прокатилась та кошмарная мелодия, которая означала, что пора вставать. В итоге всё закончилось относительно мирным разгребанием завалов, в котором я исполнял роль зрителя, и обсуждением предпочтений относительно женского пола (здесь я принял посильное участие).
В общем, когда мы покинули свой опорный пункт, в обеденном зале уже собралась приличная толпа. Как же всё-таки обидно — слышать разговор и не понимать его! Хотя, думаю что учить языки мне нет смысла: вряд ли знание французского поможет мне одолеть Вольдеморта… а после этого, думаю, иностранные языки мне вряд ли понадобятся… как и всё остальное. Если выживу — может быть, попробую какой-нибудь язык выучить.
Самое удивительное, что спали мы этой ночью приблизительно часов пять, но больше спать не хотелось. По крайней мере мне. Ганс, Олег и Дима явились с небольшим опозданием. Им спать, к счастью, никто не мешал. Почему к счастью? Да потому что того несчастного, кто попытался бы их разбудить, ждала участь похуже Жанны д’Арк — единственной ведьмы, которую сожгли по-настоящему. Проверено…
После непродолжительного завтрака, в процессе которого все перемигивались со всеми, а в первую очередь — с Майком, мы направились на очередную практику заклинаний.
Однако вместо очередной потасовки, на этот раз не за манекены, а за дуэльный помост, на предполагаемый предмет спора взгромоздил свою биомассу Ларсен собственной персоной и стал толкать речь, из которой выходило, что вчера несколько учеников были пойманы с поличным на краже спиртных напитков, однако кому-то из них удалось скрыться. Проведённый во время завтрака обыск в комнатах никаких результатов не дал (Ещё бы! Зря ребята что ли вчера столько заклинаний на еду наложили?), и посему сейчас будет произведён осмотр волшебных палочек с применением Prior Incantato.
Какая неприятность…
— Что делать будем? — шёпотом спросил Олег, обращаясь, почему-то ко мне.
— Prior Incantato выявит последние пять, а может быть семь, заклинаний, которыми вы пользовались, — хотя, цитировать книги всегда было привилегией Гермионы. В этот раз её поблизости не было — наша подруга стояла рядом с остальными девушками и время от времени встревожено поглядывала на нас своими завораживающими карими глазами… но я отвлёкся. Так вот, в этот раз стать карманной энциклопедией довелось мне. — Сейчас у нас заберут палочки и по очереди проверят их. Надеюсь, после похода вы использовали больше десятка заклинаний?
Ребята облегчённо переглянулись, что, видимо, означало подтверждение. А вот у меня была проблема — могло всплыть то, что вчера я снимал с нас маскирующие чары или, хуже того, Obliviate. Однако палочку я отдал без разговоров. Потом Ларсен по очереди извлекал из общей кучи волшебные палочки, демонстрировал их собравшимся, давая владельцу возможность опознать свою собственность и подойти поближе.
Судя по всему, Рон и Майк, за то время что я выслушивал лекцию о Tanatos посреди туалетного помещения, успели использовать по несколько десятков мелких заклинаний, так что за них можно было не волноваться.
Наконец, из заметно уменьшившейся кучки было извлечено моё оружие, с которым я, по чести говоря, предпочёл бы не расставаться. Я сделал несколько шагов вперёд, давая понять, что узнаю свою волшебную палочку, и остановился возле Ларсена, сосредоточенно изучающего этот практически бесполезный для него кусок тиса.

Факелы, освещавшие ту часть коридора, где располагалась нужная им
дверь, мгновенно погасли. Надеяться на то, что авроры воспользуются
заклинанием Lumos после того, как русские проберутся на склад была
ничтожно мала, так что теперь наоборот нужно было создавать более
мощный отвлекающий манёвр. Чтобы его обеспечить, Гарри сделал быстрый
взмах палочой в сторону столпившихся где-то в десяти метрах от их
укрытия Авроров, где до сих пор незримо вращался выпущенный им вихрь.
Юноша не видел, но чувствовал, как энергетический поток сгустился, а
потом неожиданно разорвался, выпустив на свободу скопившуюся в нём
чистую силу волшебной палочки Гарри — единственное не боевое
заклинание, которое он выучил за последние пол года, да и то только
потому, что помнил о том, как когда-то силой палочки произошло Приори
Инкартатем. Теперь уже никто из Авроров не мог соображать адекватно,
ибо они находились в удивительном благодушии и умиротворении, как и
все люди, услышавшие песню феникса (а именно она зазвучала, когда
разоравлся закрученный юношей вихрь). Теперь главное — чтобы на песню
феникса не отвлеклись и свои — Ганс, например, застыл на месте, как
вкопанный и тупо уставился в зону предполагаемого расположения
источника шума.
Поттеру, который, признаться, и сам заслушался дивной песней
сказочной птицы, опомнившись, весьма ощутимо толкнул немца в бок,
напоминая, зачем они, собственно, здесь собрались. Очень скоро песня
феникса начала стихать, а авроры, видимо, возжелавшие продолжения,
оглядывались по сторонам. Какой-то белобрысый аврор, на вид не старше
Тонкс, даже попробовал простучать стену, думая, что там тайник. Стоит
ли говорить, что ничего путного из этого не получилось?
Заинтригованные авроры столпились вокруг эпицентра событий, тщетно
пытаясь понять, что же произошло. Наконец двое Авроров, охранявших
склад, тоже не выдержали и покинули пост, позабыв о погасших факелах и
освещая себе путь огоньками, возникшими на концах волшебных палочек.
Так прошло почти семь минут. Наконец, дверь в закрома Родины
осторожно приоткрылась и оттуда высунулась невидимая никому кроме
Гарри голова Олега. Оценив обстановку, голова вновь исчезла в дверном
проёме, но уже через секунду появилась вновь со всеми сопутствующими
частями. Мантия его сейчас походила на латы. Было похоже, что всё, что
русский аврор нашёл на складе, он распихал по бесчисленным внутренним
карманам своего одеяния. Несколько бутылок даже взял в руки.
Появившийся вслед за ним Дмитрий являл собой не менее увлекательное
зрелище: его мантия разве только не топорщилась многочисленными
горлышками от бутылок. Песня феникса продолжала звучать, хоть и
намного тише, так что на шаги русских и тихое звяканье бутылок никто
внимания не обратил. Уже через минуту они были рядом с соучастниками. Видимо, их с Гансом услуги в качестве тягловой силы русским не понадобятся.
— Так, друзья, нас здесь не стояло, не лежало и не намечалось, —
прошептал Дмитрий, первым направившись к по-прежнему приоткрытой
двери.
Остальные поспешили последовать его примеру, а Гарри задержался на
секунду, по прежнему стоя в тени — под горящим факелом, надёжно
прикрытый его светом. Он посмотрел на Авроров, зачарованно внимающих
чудесной песне феникса, так и не стихшей. Гарри взмахнул палочкой, и
широкий коридор погрузился в тишину.
— Obliviate! — крикнул юноша, делая широкий пасс в сторону
столпившихся кучкой Авроров. Их недоумение по поводу внезапно
прервавшегося концерта сменилось полным отсутствием интеллекта на
лицах. — Finite, — добавил Гарри, снимая со стен звуковую изоляцию.
Оказавшись в коридоре, вместе с остальными, юноша не смог отказать
себе в удовольствии оставить самой бдительной паре Авроров сообщение
на долгую память. Всё что он смог придумать, стоя над безмятежно
спящими постовыми — так это наколдовать на их плотно сомкнутых веках
надпись: «Постоянная бдительность!!!» и с достоинством удалиться.
До главного штаба ночные путешественники добрались на удивление
быстро, легко миновав последние посты Авроров. Комната была пуста.
— Гм, по-моему тут чего-то не хватает, — глубокомысленно почесав
затылок изрёк Дмитрий, сгрузив священную ношу на кровать
отсутствующего в данный момент Рона и удовлетворённо изучая своё,
благодаря Гарри, вновь появившееся в зеркале отражение.
— Еды, — подсказал Олег.
— Вообще-то им уже давно положено быть здесь, — обеспокоено
пробормотал Ганс, поднимая голову от этикетки на бутылке вина, которую
до этого заинтересованно мусолил в руках, изучая.
— Может, возникли проблемы? — меланхолично предположил Олег,
растягиваясь на кровати Фокса.
— Сидите здесь, — проговорил Гарри, поднимаясь с занятого им стула,
— я за ними.
— Эй! Ты чего? Кому там твой героизм нужен? — попытался вразумить
его Дмитрий, — ты ведь можешь и помешать!
Но Гарри уже не слушал: пробормотав несколько заковыристых
заклинаний, он покинул помещение. Юноша в очередной раз прошёл мимо
первого поста Авроров и тихо вышел на третий этаж. Гарри надеялся, что
тут же увидит своих товарищей, но перед юношей оказался лишь пустой
коридор. В нём не было ни Авроров, ни Рона с Майклом.
Впрочем, юноша здраво рассудил, что пока не стоит ударяться в
панику и кричать «Ау!» на весь замок. Вместо этого Гарри подошёл к той
двери, которая вела на продуктовый склад. Как и следовало ожидать,
дверь была приоткрыта.
Осторожно заглянув внутрь, Гарри просто остолбенел: по довольно
просторному складу шарили два аврора, освещая помещение Люмусом. Со
своего положения Гарри прекрасно видел тех, кого искали авроры: Фокс с
Роном устроились в тени между стеной и ящиком с какими-то продуктами.
Однако в любой момент авроры могли запросто наткнуться на них. Но
меньше всего радости Гарри доставляло то, что, судя по всему, с
данными субъектами общаться будет намного опаснее, нежели с их
коллегами с пятого этажа: эти ребята, судя по тому, как плавно и
осторожно они передвигались и как загораживали свои слабо светящиеся в темноте глаза ладонями от яркого света волшебных палочек, выпили зелье
защиты сознания. Теперь отвлекающие заклинания Гарри не могли их
обмануть. Хотелось бы надеяться, что дезиллюменирующие чары всё ещё
действуют, но Гарри решил на это не рассчитывать.
Юноша встал за дверью, так, чтобы когда она откроется оказаться
между дверью и стеной и тихонько потянул тяжёлую дверь на себя. Шаги и
тихий шелест мантий в помещении моментально стихли. Ещё через секунду
двое сторожей с мерцающими в темноте глазами были уже в коридоре. Как
и следовало ожидать, они даже не подумали о том, что кто-то может
прятаться за дверью и посему уставились на ворота в конце коридора.
Гарри, сосредоточившись, тихонько взмахнул палочкой, и приоткрытая
створка ворот, едва слышно заскрипев, шевельнулась. Большего аврорам
было не надо: они ломонулись к источнику звука как в попу ужаленные.
Дождавшись, пока они исчезнут в коридоре, Гарри зашёл в помещение.
— Рон, Майк, это я, — проговорил он, глядя туда, где
предположительно прятались его товарищи. — Хватайте хавчик и пошли
отсюда!
Дважды повторять не пришлось — уже через несколько секунд
грабители водрузили на огромный, в половину человеческого роста,
деревянный ящик, каких на складе было великое множество, довольно
увесистую коробку, которую прежде прятали. Коробка, судя по всему,
была забита до отказа и держалась лишь только благодаря наложенным на
неё заклинаниям прочности.
Без лишних разговоров вся компания направилась к лестнице, на
которой никого не было. Наверное, вылетевшие с этажа авроры прихватили
коллег с собой.
«Оно и к лучшему» — рассудил Гарри, отходя в сторону и давая остальным
протиснуться в узкий проход. Разумеется, так просто уйти им не удалось
— вверху послышались шаги и тихая, но при этом ядрёная брань.
— Пошли отсюда, — прошептал Гарри. — Рон, левитируй ящик, а мы
следом.
Рон послушно рванул вперёд, а вот у Фокса возникли проблемы:
американец ухитрился зацепиться рукавом мантии за странной формы
дверную ручку. Драгоценный момент был утерян и Гарри, выругавшись
сквозь зубы, потянул его обратно на третий этаж. Они успели исчезнуть
из поля зрения достигших пролёта третьего этажа Авроров в самый
последний момент. Однако вместо того, чтобы затаиться возле двери,
Гарри потащил Фокса обратно на склад, потому что не сомневался, что
авроры идут именно на этот этаж, а спрятаться среди ящиков с провизией
будет, всё же, не в пример легче, чем посреди коридора.
Как и следовало ожидать, уже через минуту двое Авроров оказались
на складе. У одного из них глаза по-прежнему тускло светились, а
второй, видимо никакого зелья не принимал. Это могло означать только
то, что ещё два, а может и больше, Авроров столпились сейчас возле
входа в коридор. И, как минимум один из них не поддаётся воздействию
психических чар.
Гарри наблюдал за происходящим из-за того самого ящика, где
прятались Рон и Майкл. Наконец тот аврор, который принимал зелье,
направился в их с Фоксом сторону. Он двигался прямиком к их убежищу, а
Гарри не знал что делать.
— Может извинимся и они нас отпустят? — едва слышно прошептал
ходячий генератор идиотских идей американского производства.
Мрачный взгляд Гарри был ему ответом. Тем временем аврор уже
подошёл к ним почти вплотную. Вопреки ожиданиям, выход из сложившейся
ситуации нашёл Фокс, хотя, судя по выражению лица, подобного эффекта
он не ожидал: американец создал иллюзию какого-то доселе неизвестного
монстра в противоположный конец комнаты, надеясь хоть на секунду
отвлечь Авроров. Однако, как красноречиво свидетельствовал громкий
панический вопль, донёсшийся с того самого конца склада, здесь
присутствовали не только авроры.
Министерскими работниками, быстро устранившими навеянную Фоксом
иллюзию, из-за аналогичного Поттеровскому укрытия были извлечены
Трапатонни и ещё какой-то неопознанный Гарри субъект, на которого
юноша прежде обращал мало внимания. Парень только знал, что он был
бразильцем.
Остальные авроры не замедлили сбежаться на шум, а Гарри и Майкл,
воспользовавшись переполохом, беспрепятственно добрались до своей
комнаты, где их уже ждал Рон с известием о том, что продукты надёжно
припрятаны, а остальные пошли отсыпаться перед предстоящим весельем.

И вот, наконец, после долгих и мучительных ожиданий, и не менее
мучительных приготовлений, наступил субботний вечер, быстро и
незаметно перешедший в предрождественскую ночь. Около полуночи в
комнату, предварительно постучав, будучи наученным печальным опытом,
говорящим, что в эту комнату без предупреждения лучше не вламываться,
заявился Ганс и известил, что всё готово, а русские ждут команды возле
лестницы.
Обитатели тесной, но всё же вместительной комнатушки, которой
предстояло стать эпицентром всеобщего веселья, а ещё раньше — складом
провизии, дружно поднялись с занимаемых ими кроватей и, проверив
наличие волшебных палочек в привычных местах их хранения, молча
двинулись к выходу.
Через минуту процессия оказалась около тёмной лестницы, где уже
стояли в тени потухшего факела Олег и Дмитрий и сосредоточенно следили
за двумя аврорами, усевшимися на ступени в середине пролёта.
— Ну, — прошептал Дмитрий, — двинулись.
— Как так — двинулись? — непонимающе прошипел Гарри. — Прямо вот
просто так? Мимо этих ребят?
— У тебя есть другие предложения? — раздражённо прошипел Олег, по
прежнему буравя взглядом тёмный пролёт и его обитателей.
— Конечно есть! — огрызнулся Гарри. — Пошли обратно.
И юноша первым двинулся к своему временному обиталищу.
— Ну, и? — вопросительно изогнув бровь, произнёс Олег, когда вся
компания оказалась в комнате.
— Стойте и не двигайтесь. — приказал Гарри, извлекая из рукава
волшебную палочку и направляя её на товарищей, — добытчики гхыровы! —
Проворчал он и принялся колдовать.
После первых же взмахов выяснилось, что дезиллюминирующему
заклинанию учат только в конце выпускного курса аврорских школ, да и
то не всех, а после второго — что отвлекающие чары наводить больше
никто из присутствующих не умеет.
— Скажи, Гарри, — наконец, справившись с праведным гневом по поводу
того, что Гарри раньше не признавался во владении столь полезными
чарами, выдал Фокс, — а зачем ты вообще собираешься *учиться* на
аврора? Половине наших учителей до тебя — как до Парижа раком.
— Верно, но в рейд меня всё равно не отправят, так?
— И что? — не понял американец.
— А то, что когда-нибудь Вольдеморту надоест за мной гоняться и
тогда мне придётся его преследовать. Будет не плохо, если мне за это
ещё и платить будут, — ответил Поттер, придирчиво изучая товарищей,
хотя на него, плетущего чары, их действие не распространялось, юноша
всё же попытался оценить дело рук своих.
— Зачем преследовать? — удивился немецкий аврор-пацефист.
— Ради мести, конечно, — отмахнулся Гарри, широким жестом творя
отвлекающие внимание чары вокруг своих товарищей, точно так же, как он
делал с членами АД. — Ведите себя тихо и старайтесь двигаться плавно,
обратился он к русским аврорам.
Только теперь, наконец, они подошли вплотную к лестнице, на
которой по-прежнему заседали авроры, о чём-то тихо беседуя между
собой. Гарри молча направился верх по широкой лестнице, осторожно
пройдя между одним из охранников и стеной и всеми силами стараясь не
задеть ни того, ни другого.
Если авроры и почувствовали что-то, то не подали виду. Остальные
товарищи тоже преспокойно прошли мимо, правда, Олег едва не оступился,
но, слава Мерлину, взмахнул руками и удержался в прямостоячем
положении.
Вторая пара Авроров, так же расположившихся на ступеньках в
пролёте, но этажом выше, не представляла опасности, потому как они
были слишком увлечены перелистыванием какого-то журнала. Проходя мимо
этой парочки, Фокс свесился над головой одного из них и с любопытством
изучил их чтиво. В следующую секунду глаза американца едва не
вывалились на страницы журнала и, если бы Ганс не подтолкнул его в
спину (впрочем сам он тоже не смог удержаться от быстрого взгляда на
столь увлекательную литературу), поход пришлось бы отложить на
неопределённые сроки.
Пройдя этот пролёт, ночные авантюристы оказались перед входом на
очередной этаж, на котором содержался склад продуктов. Кинув ещё один
тоскливый взгляд на рассевшихся в пролёте Авроров, Фокс, быстро кивнув
товарищам, исчез в дверном проёме. За ним немедленно последовал Рон.
Остальные же двинулись дальше, осторожно обходя очередной фарпост
местных служителей правопорядка. Наконец, ночные хулиганы достигли
входа на пятый этаж, где им предстояло запасаться необходимыми для
культурного отдыха атрибутами.
Проходя мимо последней пары Авроров, Гарри едва сдержался от
порыва заорать что-нибудь в духе Шизоглаза Хмури прямо в ухо
прикорнувшему у стены стражу порядка и дисциплины. Однако напоминание
о постоянной бдительности пришлось отложить на неопределённый срок,
потому как остальные спутники уже прошли на этаж. Как и на жилом
этаже, лестницу от широкого коридора отделяла массивная дверь, больше
напоминающая ворота, окованные металлом. Однако, эта дверь, в отличие
от ворот в зале с каминами отнюдь не была неприступной. Во многом
из-за того, что левая её створка была немного приоткрыта и юноша, при
желании, легко мог в неё пройти. Собственно, так он и поступил —
юркнул в узкий проём, бросив прощальный взгляд на бдительно спящих
Авроров.
Как только юноша оказался в помещении, кто-то резко потянул его за
рукав к стене. Прижавшись к холодному камню, юноша заметил, что трое
его спутников уже приклеились к стене и смотрят куда-то вглубь
коридора. Гарри так же обратил свой взор туда, где находился вход на
вожделенный склад ликёро-водочной продукции. Напротив этой небольшой
двери, прислонившись к стене, стояла очередная пара Авроров. В
общем-то с этими двумя проблем возникнуть не должно было, но до них
ещё нужно было дойти. Дело в том, что склад находился в конце
коридора, так что между лестницей и двумя скучающими аврорами
располагался кабинет ректора, перед которым куковало восемь человек
охраны, мимо которых предстояло пробраться.(просто что бы не
повторяться) Возможно, Гарри и показалось, но на мгновение он
почувствовал, что этим ребятам здесь очень и очень скучно и многие не
понимают, с какого перепуга авроры должны сторожить Авроров. Пока
товарищи занимались изучением обстановки, Гарри втихоря наложил на
этаж звукоизолирующие чары.
— Что делать будем? — прошептал Дмитрий, обращаясь, очевидно, к
своему соотечественнику.
— Давай как на Ксюхин день рожденья? — отозвался Олег, смотря
куда-то сквозь товарища. Гарри запоздало вспомнил, что они не могут
видеть друг друга и уже потянулся за волшебной палочкой, чтобы
расколдовать их, но потом, ещё раз взглянув на столпившихся в коридоре
Авроров, решил, что пока лучше не стоит с этим торопиться.
— Вы — отвлекаете внимание этих дуболомов, — начал командовать
Дмитрий, — а мы тем временем проходим вдоль стены до конца коридора. В
трёх метрах от последней пары Авроров мы переходим к противоположной
стене и вы гасите факелы. Мы заходим внутрь и тырим бухло.
— А обратно вы как возвращаться собираетесь?
— Попробуем положиться на твои заклинания, малыш, — шёпотом
отозвался Олег, — ну, три, два, один!
Ничего не произошло.
— Ну? — возмущённо прошипел русский. — Вы их отвлекать думаете? Или
мне тут гопака сплясать?
Ганс виновато потупился, а Гарри как ни в чём не бывало, извлёк
свою палочку и вперился в неё пристальным, внимательным взглядом,
словно пытаясь разглядеть её содержимое. Наконец парень оставил оружие
в покое и, всё ещё прижимаясь к стене, поднял над головой обе руки,
держа в правой волшебную палочку. Юноша покрутил запястьем, как бы
создавая в воздухе небольшой невидимый вихрь, а потом резко опустил
обе руки, словно выпуская кого-то.
Ганс тоже времени зря не терял, и теперь несколько плит, которыми
был выложен пол, переливались яркими, режущими глаза огнями.
Видя такой беспредел, авроры моментально оживились и, как и
предполагалось, дружной толпой ломонулись к месту происшествия,
впрочем, оставив двоих человек охранять жизненно неважный объект (всё
равно ректора там не было — Гарри ещё несколько дней назад выяснил,
что ночует Ларсен не в рабочем кабинете, а в спальне, которая
находилась в противоположном конце жилого этажа). Авроры замерли,
вглядываясь в организованное немцем лазерное шоу имени Жана Мишеля
Жара. Дело в том, что квадратные огни на полу постепенно стали
видоизменяться и складываться в животных, слова и даже людей.
Гарри прошлось придать заинтригованным русским необходимое ускорение в район пятой точки, дабы заставить двигаться в нужном направлении с максимальной скоростью.
Краем глаза юноша наблюдал за тем, как парни проходят мимо
оставшихся у входа в пустой кабинет охранников, так же заинтригованно
следящих за тем, какое же слово (а точнее — ругательство) возникнет на
полу. Юноша не знал, как скоро им наскучит это занятие, но
предполагал, что как только в конце коридора погаснет свет, они
немедленно кинутся туда.
Добытчики уже почти подошли к последней паре Авроров, которые, хоть
и заинтересовались происходящим, но пост не бросили.
Гарри быстро кивнул своему коллеге, и тот резко взмахнул палочкой в
сторону склада, едва слышно, но тем не менее напряжённо прошептав:
— Nox!