— Начинается! — лениво протянул Рон, листая «Ежедневный Пророк», — Нет, Герм, ты только на них посмотри! «Гарри Поттер снова побеждает. Мальчик-который-выжил заставил Сами-знаете-кого спасаться бегством». Они бы здесь ещё оду в стихах страниц на пять напечатали.
— Рон, ты же знаешь, ничего умного эти люди не напишут из принципа, — пожала плечами Гермиона, грустно заглядывая в свою тарелку.
— Надежда умирает последней, — философски отметил староста, тихонько хихикая, — Нет, ты почитай. Умора! «…знаменитый Гарри Поттер одним своим появлением заставил Пожирателей затрепетать…». Ага, всех поголовно, и Снейпа в первую очередь. «…Сами-знаете-кто сбежал с поля битвы, истекая кровью…». Ну ведь просто захлёбывался! Или вот ещё особый перл воображения: «…не обращая внимания на многочисленные травмы, Избранный лично вынес из боя умирающую однокурсницу…». Я сейчас заплачу!
Гермиона рассеянно улыбнулась и покачала головой.
— Ты что такая мрачная?
— Да, из-за Джессики… — девушка махнула рукой, — Не знаю теперь, как себя лучше вести…
— А что, это проблема?
— Для меня — да.
Рон молча пожал плечами и вернулся к своей тарелке и своей газете.
— А вот и продолжение, — вдруг как-то слишком радостно возвестил он: к гриффиндорскому столу правила стая недружелюбно настроенных сов, — На что хочешь спорю, что это поздравления с победой от преданных фанатов. Летите, птички, летите по домам, вашего адресата всё равно тут нет, а мне с его почтой разбираться неохота… — замахал руками юноша, как только почтальоны приблизились к нему на опасное расстояние.
Как ни странно, примерно половина сов послушалась указаний Рональда и направилась восвояси. С остальными пришлось разбираться.
— И кстати, действительно, где Гарри? — поинтересовалась Гермиона, помогая другу отвязывать конверты, пока голодные и, кажется, смертельно уставшие посланцы не заклевали их обоих до смерти.
— Не знаю, когда я проснулся, его уже не было, — пожал плечами Рон, попутно отбиваясь от одной особо настойчивой особи.
— И где же он?
— Не имею представления.
Гермиона немного помолчала: очевидно, этот вопрос её интересовал больше всего.
— Может, в больничном крыле?
— А что ему там делать?
— Рон, ты что, забыл, что вчера случилось?
— Почему? Помню, — поспешил заверить девушку Рон и добавил чуть тише, — Но всё равно не понимаю, что ему там делать с утра пораньше, да ещё вместо завтрака.
Он и в самом деле не понимал. Ну что такого случилось? Нашлась сестра… Так радоваться надо! Особенно Гарри — хоть какая-то семья, для него-то. Почему же он вчера ходил как пыльным мешком по голове стукнутый? Ну да, не сильно приятно, что ему ничего не рассказали. Но ведь всё хорошо, что хорошо кончается. Что ему ещё надо? Вот если бы он с Джессикой в первый раз увиделся вот прямо сейчас, тогда Рон бы понял, зачем бежать в больничное крыло. Там, спросить «Как живёшь?» или что-то вроде. Но ведь обо всём остальном можно поговорить и вечером. Разве срочно? Одно только чуточку не клеится: Снейп. Раз он дядя Джессики, то по идее должен быть и дядей Гарри. Но в настоящую секунду Рона это мало заботило. Да разве такое может быть правдой? Нет, скорее всего Снейп наврал Джессике, и она честно заблуждается в отношении степени своего родства со слизеринским деканом. Вот если бы она видела, как профессор обращался с Гарри, то сразу бы всё поняла. Конечно, это так…
— И Джинни нет…
— А вот она в гостиной, это я точно знаю. Сидит в углу, смотрит в окно и о чём-то думает. Я её звал завтракать — отказалась. Гермиона, так она долго может просидеть, — несколько обеспокоенно заметил Рон, — Как по-твоему, стоит пойти растормошить? Заодно и Гарри поищем — вдруг вернулся…
…— Джинни, ещё пять минут, и этот завтрак пройдёт без тебя, — Рон щёлкнул пальцами перед носом девушки, явно надеясь привлечь её внимание к собственной персоне.
— Джин, что-то случилось? — предпочла поинтересоваться Гермиона.
— Я ведь должна теперь перед ней извиниться, — задумчиво проронила Джинни, игнорируя вопросы друзей.
— Опять двадцать пять, и здесь то же самое, — тяжело вздохнул Рон: кажется, эта история начинает действовать ему на нервы, — Девочки, да выбросьте из головы!
— Но как? — немедленно возмутилась Гермиона столь непочтительному отношению к собственной голове, — Это же касается Гарри! А он — наш друг.
— Спасибо, что напомнила, а то я забыл. Два дня назад Джессика тебя до такой степени не волновала.
— Два дня назад я не знала, что она — сестра Гарри!
— Но за эти пресловутые два дня она не изменилась, — резонно отметил Рон, — Какая была, такая и осталась: гордая, вредная, язвительная слизеринка.
— Не надо, Рон, она не так уж и плоха, если вдуматься.
— Да кто спорит? Я просто описал, как она себя обычно ведёт. Иногда, по большим праздникам, она может быть даже выносимой. Но я не верю, что за эту ночь Джессика переродится и явится народу в виде милой, доброй, приятной во всех отношениях девчушки, — Рон сегодня просто поражал своей логикой, — То, что она — сестра Гарри, что, кстати, лично я пока считаю недоказанным, ещё ни о чём не говорит. Вот у меня брат — Перси, так я ведь не жалуюсь!
— Ну да, может ты и прав, — как-то сникла Гермиона.
— Но я всё равно должна буду перед ней извиниться, — гнула своё Джинни; похоже, её мысль следовала точно параллельно проистекавшей рядом беседе, в смысле даже не пыталась с ней пересечься, — Я ведь была не права, Джессике и правда нужно было бы напиться Отворотного зелья, если бы… Как вы думаете, она меня простит?
— Она же не полная идиотка, — глубокомысленно изрёк Уизли: всё-таки это день его триумфа, — Она должна понять. В конце концов, сама виновата — надо было сразу предупреждать, а не ходить вокруг да около. И не было бы никаких недоразумений.
— А если не простит?
Рон тяжело вздохнул и принялся популярно объяснять сестре, кто такая Джессика и куда ей следует отправиться в случае, если она откажется понимать очевидное.
— …в общем, Джин, я бы на твоём месте поменьше волновался бы по этому поводу. Слышишь? Эй, Джинни!
Но Джинни, кажется, его уже не слышала. Она странно откинулась в кресле и уставилась куда-то вдаль.
— Гермиона, что с ней? — обеспокоенно воскликнул парень, осторожно касаясь щеки девушки, — Мерлин, она холодна как лёд. Нужно скорее…
— Рон, у тебя есть перо и пергамент? — вдруг нервно спросила Гермиона.
— Мерлинова борода, Герми! Джинни плохо, а тебя волнуют какие-то бумажки?
— Рон, не дури, дай скорее! — почти истерично вскрикнула девушка, бросая на мало что понимающего парня уничижительный взгляд.
— Да что сегодня такое с вами? С ума посходили? — буркнул Рон, нашаривая в кармане какой-то старый кусок пергамента и помятое перо.
Гермиона резко выхватила письменные принадлежности у юноши из рук, когда Джинни вдруг странно дёрнулась и произнесла низким, холодным, чуть глуховатым голосом, так не похожим на её собственный:

И разольются багровые реки,
И на колени опустится Сила,
И в каждом доме поселится Ужас
Из-за забытой святыни Изиды.

И замерла. Рон медленно откинулся на спинку дивана. Только через полминуты он с удивлением осознал, что дрожит. Юноша тряхнул головой и посмотрел на Гермиону. Та молча изучала записанные ею вслед за Джинни строчки.
— Что это… Это плохо, да?
Гриффиндорка медленно подняла глаза на Рона. Она была бледна.
— Ребята, я вот хотела… Что случилось? — Джинни переводила изумлённый взгляд с Рона на Гермиону и обратно; похоже, она ничего не помнила…

* * *

— Я его убью! — бабах — и пара склянок превратилась в сверкающий песочек, — Нет, не убью. Это слишком просто. Я его сварю, нет, изжарю, наделаю стейков и скормлю дементорам на ланч! Нет, лучше мантикорам! Самому Министру — это, по крайней мере, позорно, быть съеденным столь пустоголовым кретином! — письменный стол не выдержал напора Огненного дождя и отчего-то превратился в несколько очаровательных обугленных головёшек.
— Ого, запахло жареным, — усмехнулся Люциус, с некоторой меланхоличностью рассматривая развернувшийся перед ним натюрморт.
Северус зарычал, да так, что передёрнуло самого бывшего Пожирателя вне порядка, а это показатель, и продолжил разорять комнату. В следующие пятнадцать минут до сведения светловолосого графа было доведено минимум шесть рецептов долгой и мучительной смерти, которой, по мнению Северуса Октавиуса Снейпа, можно и нужно было подвергнуть несчастного лорда Волдеморта. Причём наиболее добрым и невинным способом бывший профессор, очевидно, счёл тот, который предполагал: публичное вываливание в перьях, зачарованных заклятьем Вечного приклеивания, колесование, четвертование, поджаривание на гриле, отрезание всех пальцев на руках и ногах, а также выкалывание глаз, сдирание с живого тела кожи (точнее того, что от неё осталось после всего этого), отпаивание пресловутым «Полётом бабочки» и, поскольку Волдеморт всё равно бессмертный, и на его существование все эти издевательства никак не повлияют, последним последует завёртывание их величества в собственную снятую ранее кожу и закапывание живьём в землю на глубину не менее пяти миль. От такого предложения у Люциуса даже дыхание перехватило. Ну и фантазии! А Северус-то, оказывается, Пожиратель от бога…
Между тем, пока Малфой нагло посмеивался в усы, которых у него не было, Северус злился не на шутку. Конечно, не каждый день на твоих глазах твой босс зверски убивает твою же родню! Тут кого хочешь закоротит! Мужчина оглядел комнату, прикидывая, что бы такого ещё разбить… Волдеморту об голову… Под руки попался только некий фолиант немалых размеров, увы, неразбиваемый. Ну не страшно, Северус и ему быстро нашёл применение — запустил в окно. Книга резво отскочила от специально зачарованного для такого случая стекла и шлёпнулась Пожирателю на ногу. Снейп злобно зашипел, но сие небольшое происшествие ни в коей мере не охладило его пыл.
— Северус, как насчёт того, чтобы угомониться? — невинно поинтересовался Малфой. Ответом ему послужило многообещающее рычание: мол, если не заткнёшься… Люциус равнодушно пожал плечами и поудобнее уселся в кресле. Ничего, он может и ещё подождать, времени у него — пропасть.
— …Василиск сопливый!!! Йети побритый!!! Тритон бесхвостый!!! Тролль беременный!!! Чтоб тебя дементорами засосало, флоббер-червь ползучий!!!
Люциус недобро ухмыльнулся: надо думать, представил себе, как Волдеморта засасывают дементоры. Северус как заведённый метался по комнате, очевидно, не в силах придумать новые ругательства.
— Ну что, всё? Или ещё нет?
— Люциус… — угрожающе прошипел Снейп: похоже, ещё не всё.
— Да что ты, с ума сошёл? — и без того небогатому терпению Малфоя, как и всему в этом бренном мире, пришёл конец. Да, конечно, это всё очень забавно, но, как говорится, пора и честь знать.
— Слушай-ка… — что именно граф должен был выслушать, осталось неизвестно широкой аудитории.
— Северус, если ты не успокоишься в ближайшие сорок пять секунд, я решу, что всё-таки Шляпа в своё время пыталась распределить тебя в Гриффиндор. Уж больно ты разгорячился. Это не по-нашему.
— Малфой!
— Что, угадал? Неужели? — самодовольно хмыкнул Люциус, — Да, мы с Тони Ноттом и Беллой долго смеялись. Мы, конечно, близко сели к учительскому столу, но не настолько, чтобы услышать ещё чьи-то пререкания со Шляпой. Ты был единственный в своём роде…
— Значит, у вас хреново с чувством юмора, — прорычал Снейп.
— А знаешь, я со временем всё больше убеждаюсь, что этот факультет был бы тебе как нельзя кстати. Представляешь, ночевать в одной спальне с Сириусом Блэком, варить зелья с Питером Петтигрю, выгуливать ночами Римуса Люпина, горланить милые, добрые запрещённые песенки с Джеймсом… Кстати, ты хорошо поёшь? Почему я ни разу не слышал? — Малфой откровенно издевался.
— Потому что я тебя сейчас убью! — Северусу явно было не очень смешно, тогда как Люциус, напротив, гаденько так хихикал.
— Да ладно, не стесняйся, все свои. Давай, может быть, какой-нибудь рождественский гимн? Как насчёт «Храни тебя Господь, весёлый гиппогриф»? Начинай, я, так и быть, подпою… — в открытую хохотал Люциус.
Бывший слизеринский декан с перекошенным от злости лицом ринулся на умирающего со смеху старого друга с явным намерением задушить последнего и вдруг застыл как вкопанный. Смех Малфоя оборвался.
С полсекунды Северус невидящим взглядом сверлил стену за спиной Пожирателя, затем, испустив Особо Ужасный Злобный Рык, развернулся на каблуках и продефилировал к выходу. Наверняка именно с такими лицами питекантропы в своё время собирались на охоту.
— Aquaz, — раздалось у него за спиной, и Мастера зелий окатило ледяной водой.
— Остынь, дружище, — уже абсолютно серьёзный тоном проговорил Люциус Малфой, обогнув замершего в трёх шагах от двери Снейпа и вставая прямо напротив него.
— Отойди, — Северус довольно быстро взял себя в руки, одним движением палочки высушил мантию и теперь посылал убийственные взгляды один за другим в непонятно что забывшую у него на пути преграду. Впрочем, надо признать, внезапная ванна пошла ему на пользу: мужчина был уже вполовину не так зол, как, например, пять минут назад.
— Нет. Пока ты не успокоишься. Остановись и приди в себя для начала. Ты не можешь выйти отсюда в таком состоянии, — Снейп попытался было что-то возразить, но Малфой не дал ему такой возможности, — Северус, я тебя отлично понимаю. Я тоже разозлился за Джессику…
— Ты не…
— Молчи. Но если ты хотя бы попытаешься выполнить хоть десятую часть того, что ты тут наобещал в последние четверть часа… Вызывает, да? — Люциус правильно истолковал появившуюся у Северуса на лице гримасу отвращения, — У тебя пока что нет на всё это ни сил, ни возможностей. Хотя, признаю, в том, что ты только что так красочно описывал, было рациональное зерно, и не одно, — Малфой ухмыльнулся и многозначительно подмигнул, — Может, чуть позже у нас будет шанс. Но не сейчас, пока нет.
— Предлагаешь начать с малого? — Снейп, кажется, понял друга без слов, — Но это будет смешно смотреться. Как-то слишком мелочно.
— Зато эффективно, и, если постараться, так даже и надолго. Выиграешь время… Ты — слизеринец, Северус, тебе можно и даже нужно быть смешным, бесчестным или слишком осторожным, если это приносит пользу.
— Перестань обращать против меня мои же слова! Это я обычно своим ученикам говорю…
— Так нелишне будет сейчас вспомнить, профессор.
Люциус и Северус нехорошо ухмыльнулись.
— Тёмный лорд будет очень зол, — констатировал очевидное Снейп.
— Тем лучше, — равнодушно пожал плечами Малфой.
Северус саркастично хмыкнул, одёрнул мантию и, обогнув Люциуса, вышел из комнаты. Волдеморт и в самом деле звал его и, по мнению зельевара, как-то слишком поздно. Всё-таки Малфой прав, после того, как Пожиратели ушли из Хогсмида, прошло не менее четверти часа. А Тёмный лорд, это Северус хорошо запомнил, был ранен…
— Да где ты бродишь, чёрт бы тебя взял?!
Северус безразлично проследил траекторию падения старинной вазы девятого века. Она ударилась об стену в полуметре от его головы, но мужчину это мало волновало. То, что Волдеморт промажет, не вызывало сомнений: Северус — единственный имеющийся в наличии более-менее компетентный специалист в области разнообразных травм и их лечения, другого такого придётся слишком долго искать (всё же не каждому встречному разрешается спускаться в личные покои Тёмного лорда). А если начать уворачиваться, то гражданин больной может разозлиться ещё больше, и уж вторая ваза попадёт точно в цель. Северус мысленно ухмыльнулся: моментальная смена ролей — каких-то пять минут назад он сам разорял собственную комнату, мечтая запустить чем-нибудь в дорогого хозяина, а вот уже сейчас упомянутый дорогой хозяин уже кидается в него.
— Прошу прощения, милорд, — максимально вежливо проговорил Пожиратель, — вы велели проконтролировать…
— Хватит болтать! — да, Волдеморт был очень зол, — Немедленно исправь мою руку, или…
— Конечно, милорд, сию секунду, если вы соизволите постоять минутку спокойно. А ещё лучше — присядьте. Но, главное, постарайтесь не шевелить рукой, это может быть опасно.
Северус задумчиво поводил палочкой над пострадавшей конечностью, состроил гримасу лёгкого недоумения и нерешительно произнёс:
— Милорд, кажется, у нас небольшая неприятность.
Нет, Волдеморт не был зол, он был просто в ярости. Тяжёлый у него сегодня денёк выдался: то малолетки обижают, появляются из ниоткуда, хоркруксы похищают и руки ломают, то вот теперь любимый слуга собирается смолоть какую-то чушь…
— Что ещё? — угрожающе рыкнул он.
— Боюсь, я не смогу срастить вам кость.
— Так найди того, кто сможет, олух! — Волдеморт вскочил с кресла, в которое было уселся. Северус почёл за лучшее склониться в полупоклоне. Вот теперь надо быть осторожнее…
— Вы не поняли, милорд. Осмелюсь доложить, что этого никто не сможет. Она раздроблена.
— Ну и что?
— Если просто заклинать кость, велик риск, что она срастётся неправильно. Тогда придётся её ломать и проводить довольно болезненные процедуры. К тому же, в этом случае осколки кости могут перебить кровеносные сосуды, и откроется внутреннее кровотечение. При этом, придётся также учесть возможный риск заражения крови… — Северус с каким-то садистским наслаждением принялся перечислять, что ждёт Волдеморта в случае пресловутого заражения крови.
— Лжёшь! — в Снейпа полетел старый добрый Круциатус, но боль не продлилась и двух секунд. Видно, Лорду и в самом деле рука доставляла… м-м-м, сильные неудобства.
— Я могу достать целителей из святого Мунго, если вам будет угодно, но вы просто потеряете время: они скажут то же самое, — *ага, учитывая, что Империусы на них так и так буду я накладывать,* — эту часть реплики Северус решил оставить при себе.
— Так делай же что-нибудь! Мне нужна моя рука не позднее завтрашнего утра, — кажется, Волдеморт хотел подкрепить свою просьбу ещё одним Круциатусом, но раздумал, очевидно, из боязни потерять ценного врача. Ну ничего, он своё завтра наверстает, когда рука восстановится… Если восстановится…
— Это несложно, милорд, но несколько неприятно. Придётся воспользоваться Костеростом.
— Что?!? Чёрт, нет!
— Как пожелаете, милорд. В таком случае, я попытаюсь срастить кость, других вариантов всё равно нет, но в случае, э-э-э, отрицательного результата ваша рука может отказать…
— Ты что, издеваешься надо мной?! — задыхаясь от бешенства, прохрипел Тёмный лорд: всё-таки он удивительно быстро схватывает основные настроения, даже в невменяемом состоянии.
— Как я смею, милорд? — зашёлся в священном ужасе Северус.
Волдеморт сверлил негодующим взглядом своего первого помощника, очевидно, пытаясь выяснить, что же у него на уме. Снейп невозмутимо стоял рядом, ожидая новых приказаний, нимало не заботясь о том, что же будет дальше: он сумеет устроить любимому хозяину весёлую ночку в любом случае.
— Ладно, давай, тащи свою отраву, — наконец злобно прошипел Волдеморт.
— Сию секунду, сейчас принесу, — отвесил полунасмешливый поклон Северус, одновременно прикидывая, стоит ли ему по пути завернуть на кухню попить водички или лучше сразу прикончить обед из трёх блюд.
— Нет, Хвост принесёт, — распорядился Тёмный лорд, повыше закатывая рукав повреждённой руки, — а ты лучше займись делом. Живо!
*Ах, даже так? Хвост? Ещё лучше. Положительно, мне сегодня везёт. Ну-ну, Питер, давай, попрыгай, я и тебе сейчас устрою сладкую жизнь…*
— Я объясню ему, где искать.
Волдеморт раздражённо кивнул. Северус ещё раз поклонился и тихо вышел в коридор, поискать Хвоста. Губы Пожирателя расплылись в многозначительной ухмылке, не предвещающей ничего хорошего. *Интересно, откуда я знаю, что Хвост перепутает зелья?.. Да, милорд, как же вы всё-таки меня достали, я и не представлял… Я, конечно, не Поппи Помфри, но если вы проваляетесь с переломами, бронхитами и диареями меньше месяца, то я сдамся властям!..*
— «…храни тебя Господь, весёлый гиппогриф…». Чёрт, Малфой, чтоб тебя…!!!

Джессика плакала уже больше получаса. Жестоко, навзрыд, не в силах остановиться ни на секунду. До прихода Гарри она, несмотря на все треволнения, честно собиралась спать, но после столь краткой, но воистину занимательной и, главное, познавательной беседы с дорогим братцем ей стало уже не до сна. Несколько секунд она просто лежала на кровати, пребывая в каком-то анабиозе, и рассматривала потолок. Недолго. Скоро защипало глаза, запершило в горле, и по щекам девушки заструились слёзы, да с такой силой, что невольно приходила мысль о прорванной плотине. Джессика всхлипнула. Потом ещё раз. Потом несколько раз глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Но это, очевидно, было выше её сил. Не в состоянии более справляться с собой Джессика перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, пытаясь хотя бы заглушить рыдания: меньше всего ей хотелось сейчас разбудить мадам Помфри, полчаса объяснять ей, что такого случилось, а потом тихо сопеть под зельем для Сна без сновидений.
Да и как она объяснит, что скажет? Что ей больно? Но это неправда, не может быть правдой. После нескольких литров разнообразных зелий, которыми её растирали больше часа, ей просто не может быть настолько больно, чтоб так разреветься. Сказать, что боится? Чего, темноты? Ха, ха и ещё раз ха. Ей семнадцать лет, а не семь, в конце концов. А если рассказывать правду, так мало того, что будет скандал, так её ещё и в психушку упекут — полечить излишне больное воображение.
Джессика до крови закусила губу, вздрагивая от еле сдерживаемых рыданий. *Нужно успокоиться, несмотря ни на что,* — только и успела подумать девушка, как снова расплакалась, казалось, с удвоенной силой. Это противное «не смотря ни на что» невольно развернуло её мысли в сторону сегодняшнего безумного дня. Да, до этого момента больше всего на свете она боялась, что Гарри и Тёмный лорд увидят её генеалогическое древо, довольны? И вот теперь они узнали, причём одновременно. И ещё неизвестно, что страшнее: помнить каждую секунду, что Тёмный лорд жаждет крови, причём неважно чьей, или объясняться с Гарри… Да ещё Альф… Он же всегда так спокоен, уравновешен, его умение держать себя в руках уже давно в узких кругах вошло в поговорку. Вообще, увидеть ругающегося Альфреда Давенпорта почти так же возможно, как и взять у Волдеморта интервью и остаться в живых. Но почему он сегодня разорялся на Энни минут десять, пока Карл с Драко с превеликим трудом не оттащили его к окну и не заставили заткнуться? Что она такого сделала? Джессика свернулась в клубочек под одеялом, даже не пытаясь вытирать слёзы. И дядя не приходил. А ведь Драко сказал, что тот был так зол, что приближаться к нему ближе, чем на пять метров, было бы настолько же неразумно, как и к потерявшему заветный хоркрукс Тёмному лорду, которого ко всему Гарри умудрился чем-то зацепить. Пожиратель вне порядка так рассвирепел, что Малфой серьёзно опасался за здоровье своего отца, рискнувшего попытаться успокоить приятеля. Энни оставалось только надеяться, что злился Северус Снейп не на неё…
Её маленький, уютный, упорядоченный мирок и так в последнее время просто трещал по швам, так что она еле успевала заделывать дыры. То сама проболтается кому не надо о чём не надо, то эта история с котлом, то Азкабан, то Тед, учтивец такой, додумался под Рождество посравнивать её, Энни, с фотографиями выпускников прошлых лет. Умник паршивый, нашёл занятие, лучше бы к ЖАБАм готовился! *—…Энн, а ты можешь как-нибудь объяснить, почему некая Лилиан Кэролайн Эванс так на тебя похожа?..* — очень к месту вспомнилась Джессике историческая реплика Нотта, и девушка, немного было успокоившаяся, снова залилась слезами. Пусть мальчишки тогда всего-навсего отмочили пару двусмысленных шуточек, похихикали в кулак, пожали плечами и вернулись к своим делам. Но сам факт, что друзья теперь, после двенадцати лет ничем не омрачённого общения, в курсе… Да, её маленький мирок трещал по швам. Но теперь он рухнул окончательно. И Джессике придётся как-то научиться с этим жить.
— Глупые, глупые взрослые! — в перерыве между всхлипываниями простонала девочка, — Что-то вы натворили, а выкручиваться придётся мне. Мерлин, ну почему?!
Её несчастная голова уже грозилась развалиться на кусочки, глаза будто засыпало песком, горло перехватило так, что стало практически невозможно дышать, и слёз уже не осталось. Джессика отлично понимала, что лицо у неё краснее помидора, что под глазами уже отчётливо наметились синие круги, что утром она будет выглядеть просто ужасно, но гриффиндорка всё не могла успокоиться. Да ещё рана разболелась, и Энни снова всхлипнула, но уже от боли.
Джессика не знала, сколько времени находилась в таком состоянии, но, очевидно, долго, потому как силы её иссякли совершенно. Всё ещё продолжая всхлипывать, Джессика Дарк провалилась в сон.
Впрочем, сном это состояние назвать было сложно. Перед глазами кружились какие-то тени, в ушах гудело, несколько раз Джессике казалось, что она падает с кровати, и девушка, вздрагивая, просыпалась, чтобы через полсекунды отключиться снова.
Наконец, Энни проснулась окончательно. Часы показывали половину восьмого. Джессика чувствовала себя совершенно разбитой, бессонная ночь не прошла для неё даром. В висках что-то громко стучало, и этот ужасный звук, казалось, сводил с ума. Сейчас она, правда, оценивала собственное самочувствие как чуточку более приятное, чем несколько часов назад, по крайней мере, плакать снова точно не хотелось (в глубине души Джессика была уверена, что выплакала за ночь весь свой запас слёз на ближайшие месяца два). Гриффиндорка окинула мрачным взглядом больничное крыло. Она была одна, в Хогсмиде, как ни странно, среди детей практически не было пострадавших. Несколько человек получили лёгкие травмы и ушибы, но этих пациентов мадам Помфри выгнала из больничного крыла ещё с вечера. Сейчас здесь находилась только она, Джессика, самая тяжёлая больная. Вот только валяться в данном конкретном месте у неё не было ни малейшего желания. Мерлин, как же Джессика Дарк ненавидела больницы! Особенно в эту минуту. Сюда мог прийти кто угодно, начать расспрашивать о чём угодно или, не дай Мерлин, сочувствовать. А она не сможет ни уйти, ни отказаться от разговора, ни как-то повернуть беседу в свою сторону просто потому, что ей придётся лежать, а значит — находиться в заведомо проигрышной позиции. Нужно срочно что-то придумать.
— Доброе утро, мисс Дарк, — мадам Помфри показалась из своего кабинета с явным намерением разбудить пациентку. Вид у неё был не слишком счастливый: очевидно, она ещё не забыла давешнюю выходку Джессики, когда та удрала без спроса, тогда, после Тайной комнаты.
— Вы неважно выглядите, — неодобрительно поцокала языком медсестра: конечно, круги под глазами никто не отменял.
— Кошмары ночью снились, — максимально вежливо отозвалась Джессика, — не обращайте внимания, у меня иногда бывает.
— Ну ещё бы, после такого-то, — после какого именно такого, Поппи Помфри не пояснила, почтя за лучшее стащить с девушки пижамный верх и внимательно рассмотреть полученную накануне рану, — Так, очень и очень неплохо. Больно?
— Нет, совсем нет, — бесстыдно солгала Джессика, пытаясь превратить недовольную гримасу в вежливую улыбку: было больно, — мадам Помфри, а можно я пойду? Так не хочется уроки пропускать, и вообще…
— Что? — возмутилась такой наглости медсестра, — Ну уж нет, ни под каким видом! Рана может открыться в любую минуту.
— Мадам Помфри… — вкрадчиво начала Джессика, твёрдо намереваясь, если понадобится, заговорить целительницу до смерти или хотя бы до потери сознания: её сегодняшнее пребывание в больничном крыле в полубеспомощном состоянии — практически вопрос жизни и смерти. И уж эту-то дуэль она обязана выиграть…
…Полчаса спустя Джессика Дарк осторожно правила в сторону гриффиндорской гостиной. Ни одного представителя Великолепной четвёрки, к большому облегчению девушки, в вышеназванном помещении не оказалось, а если и оказалось, то Дарк их не заметила. Девичья спальня тоже, к счастью, оказалась совершенно пуста. *Слава Мерлину, здесь нет Гермионы,* — с облегчением вздохнула девушка, аккуратно присаживаясь на родную кровать.
Меньше, чем через пять минут Джессика наконец уснула по-настоящему. С полностью поглощённым решением крайне важных вопросов Гарри она, должно быть, разминулась по дороге…

Глава 27. …сложно противиться законам крови…

Не суди о человеке по его родне —
не он её выбирал.
NN

…Гарри дёрнулся и проснулся. Несколько мгновений он просто сидел на кровати, странно выпрямившись. Комната плыла. Юноша зажмурился, отчаянно пытаясь восстановить равновесие, что получалось у него с переменным успехом. Статус-кво вскоре был возвращён, но не сказать, чтобы от этого парню стало существенно легче. Стрелки на часах показывали четыре утра. Сна не было ни в едином глазу.
Гарри помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Вышло не слишком качественно, но всё же вышло. Юноша откинулся на спинку кровати и с каким-то отсутствующим выражением лица уставился в пространство. Он чувствовал, что сходит с ума — слишком много происшествий для одного дня. Размолвка с Джинни, сонные часы в кабинете директора, налёт на Хогсмид, драка с Волдемортом, захват нового хоркрукса, поразительное озарение, а теперь вот эти сны. Нет, какое всё-таки увлекательное занятие — быть Гарри Поттером!.. Так это что, на самом деле так всё и было? Свежо предание…
Гарри вытащил фамильный медальон. С недавних пор он не снимал его даже на ночь. Сейчас медальон разве что не плавился. Парень, чуть поморщившись, потёр грудь там, где горячая побрякушка только что касалась кожи. Было, мягко говоря, не слишком приятно. Гарри задумчиво повертел медальон в руках. На памяти гриффиндорца он до этой минуты нагревался всего дважды: в январе, когда Гарри впервые его надел, и сегодня, когда Волдеморт напал на Хогсмид (хотя что-то Гарри подсказывало, тихо, почти неслышно, что в этом последнем случае во главе проблемы стояла не вся деревня, а только одна конкретная маленькая нахалка). А теперь — сны. Это что, он их вызвал? По спецзаказу? Мол, мечтал Поттер, ложась спать, разобраться, что вообще случилось и как такое могло быть — на тебе, пожалуйста, приятного аппетита, не подавись!
Гарри устало вздохнул. Это — ещё одна проблема, над которой придётся подумать с утра пораньше. Медальон быстро остывал. Гарри вздохнул ещё раз, для верности, и уставился на часы. Половина пятого. Попытки уснуть проваливаются с оглушительным треском. Юноша с некоторой завистью оглядел своих мирно похрапывающих соседей по спальне. Несмотря на грандиознейшее фиаско, которое гражданин Избранный потерпел в своё время с прорицаниями, сейчас он готов был дать голову на отсечение, что ни Рон, ни Невилл, ни Дин не имеют чести в настоящую секунду лицезреть собственных родителей (или, так и быть, других родственников) погибающими от рук полоумного маньяка.
В конце концов, Гарри окончательно пришёл к выводу, что больше поспать ему сегодня не удастся. Немного поразмыслив над своей нелёгкой долей, парень решился-таки отыскать пресловутые «Священные дома Британии», единственное имеющееся у него в наличии издание, где можно, при большом желании, найти хотя бы пол-абзаца о странных снах. Это вообще нормально — их видеть? Жизненный опыт учил, что подавляющее большинство того, что происходит с Гарри Поттером, — ненормально по определению…
Наконец искомая книга благополучно обнаружилась и была извлечена на свет божий, правда в несколько потрёпанном состоянии. Глобальный погром, имевший место, если задуматься, совсем недавно (ведь двух же недель не исполнилось!), не прошёл для неё даром. Гарри неодобрительно покачал головой, расправил несколько особо помятых страниц и спустился в гостиную.
В гриффиндорской гостиной не было ни души. Хотя, если призадуматься, кому там быть в понедельник в пять утра? Гарри медленно обвёл помещение взглядом, без лишней спешки подошёл к погасшему камину, развёл огонь и с комфортом уселся в ближайшее кресло. Времени у него — вагон, целых три часа, если не больше. Некоторое время юноша глубокомысленно листал тяжёлый фолиант, пока взгляд его не зацепился за мало-мальски полезный абзац.

«…Медальон Главы рода — символ Власти и Знания. Эта реликвия имеет для семьи особую ценность. Медальон — центр концентрации силы семейства. Он сохраняет в себе вековую мощь рода. В минуту опасности в руках главы рода медальон может стать серьёзным оружием, но лишь при поддержке пламени большого Совета накопленная сила способна раскрыться полностью. Кроме того, медальон — летопись рода, он хранит в себе Память прошлых поколений. Доступ к летописи рода глава может получить в любую секунду, когда будет в этом крайняя нужда …
…Открыть медальон рода возможно только однажды, после смерти последнего представителя. Тогда скопленная энергия и летопись рода поступает в Святилище под надзор хранителю Совета…»

Гарри перевернул страницу, но дальше рассказывалось про перстень, а это в данную конкретную секунду его уже мало интересовало. Парень отложил книгу в сторону и, сверля невидящим взглядом страницу, задумался. Летопись рода, Память прошлых поколений — да, ему это подходит. Кажется, как раз то самое, что сейчас произошло. Гм, очень удобно, кажется, этот медальон делает что-то вроде копии воспоминаний обо всех мало-мальски важных событиях в жизни семьи. То-то он такой тяжелый. Интересно, как он это делает? Впрочем, неважно… *Ну уж не знаю, насколько моё теперешнее положение можно назвать крайней нуждой, но если не для таких ситуаций, тогда для каких же нужна эта пресловутая летопись?!* А как, кстати, он, Гарри, до неё добрался?.. Не то, чтобы это было очень уж важно, но мало ли, вдруг когда ещё понадобится. Парень ещё полистал книгу, но не нашёл ничего хоть сколько-нибудь похожего на инструкцию по вытаскиванию воспоминаний предков на свет божий. Обидно!
Гарри обхватил голову руками и задумчиво уставился в пол. Пять часов сна — это, конечно, маловато для подрастающего организма, только что пережившего подряд несколько сильнейших стрессов, плавно перетекающих один в другой, но вполне достаточно, чтобы мысли перестали самовольно разбегаться в разные стороны. Сейчас парень чувствовал себя несколько лучше, чем прошлым вечером. Он относительно спокоен, у него появилась некоторая база, на основании которой уже можно порассуждать, у него достаточно для этого времени… Что ж, попробуем объяснить что-нибудь хотя бы себе…
Вопросов возникало много. Настолько много, что Гарри просто не знал, на котором остановиться. Некоторое время он упорно пытался совладать со своим мозгом и прийти с ним к какому-то консенсусу, потом плюнул на это бессмысленное дело и призвал из спальни пергамент и перо с чернильницей. Не получается рассуждать в уме — будем составлять список.
С полминуты Гарри прикидывал, стоит ли ему как-то озаглавить свой будущий эпохальный труд, и если стоит, то как именно. Наконец, юноша пришёл к выводу, что название — жизненно неважная часть будущего списка, и, более не мудрствуя лукаво, просто поставил цифру «1».
1). Почему она мне ничего не сказала?!
Просто и со вкусом. Красивый, понятный и, главное, насущный вопрос. Правда, немного поразмыслив, Гарри заменил слово «она» на «они». В конце концов, если призадуматься, не так уж мало народу знало, что что-то происходит — целых трое: Дамблдор, Снейп и Джессика. И ни один из них и словом не обмолвился! *А ты бы ей поверил, этой Джессике?* — ехидно поинтересовался злобный внутренний голос. Приходилось со скрипом и скрежетом признавать, что не поверил бы. Но Дамблдор-то мог! Да и Снейп… Кстати, о Снейпе.
…2). Почему он меня столько лет доставал?! — вписал Гарри.
Вопрос не менее насущный. Что он ему такого сделал? Теперь ещё выясняется, что Снейп с Джеймсом к концу жизни последнего уже помирились. Ну даже если и не помирились, то вполне друг друга терпели. Но он-то, Гарри, в чём тогда провинился, если гипотеза «месть за папашу» отпадает? Вопрос.
…3) Почему он меня не забрал?!
Ну и что, что звучит по-детски! Ему можно! Да, как припоминал Гарри, что-то там Дамблдор сказал Снейпу про то, что тому не объяснить будет наличие в числе дорогих воспитанников Мальчика-который-выжил. Но не-вол-ну-ет! Ничего страшного, страна не обеднеет, кто-нибудь другой бы пошпионил. Как вспомнишь десять лет террора Дурслей — любой Снейп милым покажется. Но так ведь тот, вроде, и не особо рвался. *Всё, я обиделся!*
Хотя, с другой стороны, ему это надо? Гарри снова припомнил пресловутую Джессику. Она вроде бы не сильно расстраивалась по поводу детства, прошедшего под надзором Северуса Снейпа, скорее наоборот. Но ведь это же означало компанию Малфоев и им подобных. А это уже скорее плохо… *Да не в этом вопрос, тут дело принципа! И вообще, с каких это пор Снейп беспрекословно подчиняется приказаниям Дамблдора?* Гарри, правда, не мог вспомнить и ни единого случая, когда бы мастер зелий особенно сопротивлялся указаниям своего непосредственного работодателя, но сейчас такие мелочи его мало волновали. Конспираторы хреновы! Так, стоп… А вот это уже интересно!
Гарри вдруг вспомнилось давнее-предавнее происшествие, имевшее место где-то в ноябре месяце. Масштабное бегство из Хогвартса старших детишек Пожирателей. Ведь и Джессике тогда пришло приглашение… Получается, Волдеморт знал, что она — племянница Снейпа. Но тогда теперь, раз он, похоже, распознал в девчонке дочку Поттеров (и кстати, как?), так этот самый Снейп, получается, уже труп? *Кстати, а если бы мой большой красноглазый друг прибил дражайшего дядюшку, медальон бы нагрелся?* Или он вывернулся и свалил? Но от кого тогда теперь Орден будет получать информацию? Или же Волдеморт не знал о тонкостях взаимоотношений Джессики Дарк и Северуса Снейпа? Тоже возможно. Но тогда с каких рыжиков он её на посиделки приглашал? Как верную подругу Драко Малфоя и Теда Нотта? *Кажется, ты запутался окончательно* — снова встрял злобный и противный внутренний голос. Но на сей раз Гарри был с ним целиком и полностью согласен.
Где-то наверху, в спальнях, раздался тихий шорох. Пробуждались первые гриффиндорцы. Гарри взглянул на часы. Без десяти восемь. В понедельник утром в Гриффиндоре раньше этого срока просыпались только мазохисты и маньяки. А ещё по собственному бесценному жизненному опыту Гарри знал, что как раз в это время Поппи Помфри особенно любит будить своих подопечных для обязательного утреннего осмотра. Так что, пораскинув немножко мозгами, Поттер уменьшил «Священные дома Британии», спрятал книгу в карман, отправил следом за ней пергамент с такими важными вопросами и направил свои стопы к единственному человеку в этом замке, кто может хотя бы частично удовлетворить его, Гарри, любопытство.

— О, мамочка, как больно! — простонала Лили, покрепче хватаясь за руку Джеймса. Тот про себя отметил, что перелома ему, очевидно, не избежать.
— Похоже, придётся делать кесарево, — поцокав языком, констатировала врач, миссис Доусон, — Иначе роды могут быть очень тяжёлыми, возможно, даже смертельными.
— Нет, пожалуйста, я не хочу, — Лили залилась слезами, в самом деле чуть не сломав мужу руку, — не надо операцию!
— Извините, сэр, в ваших интересах уговорить вашу супругу, — прошептала Джеймсу на ухо акушерка, — ребёнок лёг неправильно — ей просто не родить самой.
Внутри у Джеймса возмутился каждый орган, каждая клеточка тела. Резать! Он слышал о таких методах лечения, но никогда не верил, что маглы в самом деле такие варвары, чтобы ими пользоваться. *Какой только чёрт нас дёрнул идти в магловскую клинику! В святом Мунго обошлось бы без этого!* — скрипнул зубами Джеймс, уже понимая, что роды в святом Мунго доставили бы только лишних проблем. Во-первых, целителям не доверяла маглорожденная Лили, во-вторых, среди них могли оказаться люди Волдеморта, в-третьих, колдунов не обвести вокруг пальца так, как это хотел сделать Джеймс здесь и сейчас.
— А ей… ей ведь не будет больно? — нервно поинтересовался он.
— Нет, мы дадим леди наркоз, она ничего не почувствует, — поспешила утешить мужчину добрая старушка, — Операция абсолютно безопасна, уверяю вас. Мы сделаем всё в лучшем виде.
Это была частная клиника, так что сказать по-другому женщина просто не могла. Но Джеймс в самом деле чувствовал, что она может и хочет помочь Лили. Скрепя сердце, он решился. В конце концов, может, оно и к лучшему…
Следующие полчаса или около того Джеймс провёл в коридоре, нервно шагая туда-сюда. Из операционной не доносилось ни звука. *Что они, звуконепроницаемые щиты там поставили?* — с какой-то злостью подумал мужчина, ненароком забыв, что находится у маглов, которые ни о каких щитах слыхом не слыхивали, тем более не могли их поставить.
Неожиданно посреди почти что гробовой тишины (совсем недавно пробило полночь, и вся больница давно спала) раздался резкий детский плач. Джеймс вздрогнул и развернулся на каблуках. *Мерлин, кто сюда детей пустил?.. Стоп. Это…* К одному детскому голоску, обладатель которого, кажется, никак не желал успокаиваться, добавился второй, ещё громче, как показалось Джеймсу. Сердце мародёра забилось чаще. Звуки раздавались из-за дверей той самой операционной, куда давным-давно, сорок минут назад, увезли Лили. Нестройный дуэт громко заявлял миру о своём недовольстве жизнью. Кажется, врачам будет стоить большого труда их успокоить.
Дверь палаты распахнулась, и оттуда вышли акушеры. Миссис Доусон взяла курс на новоявленного папашу. Следом за ней шла медсестра, нёсшая в руках два поскуливающих свёртка.
— Примите, мистер, — тепло улыбнулась врач, — бесстрашный сэр и прекрасная леди. Ваша супруга спит, с ней всё в порядке.
Медсестра взгромоздила на Поттера оба свёртка. Тот, что миссис Доусон обозвала «прекрасной леди», прекратил своё поскуливание практически сразу же, как оказался на руках у папы, и теперь внимательно рассматривал родителя огромными, как у него самого, доверчивыми карими глазами. Свёрток с рабочим названием «бесстрашный сэр» ещё некоторое время всхлипывал, недовольно морща фамильный поттеровский носик, но вскоре тоже успокоился. У Джеймса перехватило дыхание. С его стороны это выглядело как предательство, отдавать такое маленько существо непонятно куда, тогда как младенцу нужна забота и любовь родителей. Он чуть было не отказался от своей затеи, но… Цена могла быть слишком высока…
— А кто из них старше? — поинтересовался Джеймс, внимательно рассматривая обоих малышей и чувствуя, как на губах у него расцветает счастливая улыбка.
— Вам это так важно? — усмехнулась врач.
О да, для него это было принципиально.
— Мальчик немножко старше.
— Кажется, он тоже это понимает, — откликнулся Джеймс, глядя, как его новорожденный сын возится в своём одеяле (достойная мародёрская смена!). Девчушка была не в пример спокойнее и, кажется, уже начала засыпать.
— Вы сможете ещё побыть с ними, в любой момент, но сейчас, если вы позволите, нам нужно провести медосмотр, проверить, нет ли каких патологий, — сочла нужным сообщить миссис Доусон. Всё, конец…
Джеймс был природный лекарь, он уже сейчас лучше всех знал, что с его малышами всё в порядке, но свёрток протянул. Один. Миссис Доусон передала ребёнка стоявшей рядом медсестре и принялась терпеливо дожидаться, пока мужчина вдоволь налюбуется на дочку…
— Obliviate…

* * *

…Скрытый мантией-невидимкой, Джеймс Уоррен Поттер с законной наследницей на руках пробирался к выходу с территории больницы. Где-то там, чуть в стороне, его должен ждать Северус. На одеяло Джеймс не забыл наложить согревающее заклятие. Технически, был ещё июль, пусть и тридцать первое, но осень в этом году решила заявить свои права на месяц раньше. Девочка уже пригрелась и заснула, и теперь Джеймс старался всеми силами её не разбудить.
Северус Октавиус Снейп обнаружился под большим раскидистым дубом. Он стоял к нему (в смысле, к дубу) спиной и методично стучал затылком о ствол несчастного растения. Подойдя чуть ближе, Джеймс понял, что сие действо Пожиратель совершает под звуки собственного голоса, методично повторяя: «Я — дурак. Я — дурак…»
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — добродушно усмехнулся Поттер, скидывая мантию: сегодня ему совсем не хотелось никому грубить, тем более дорогому брату.
— Не обольщайся, Поттер, ты тоже дурак, — обречённо вздохнул Северус, ударившись последний раз о ствол дерева и поворачиваясь к новоприбывшему, — Мы с тобой два дурака. И ещё неизвестно, кто из нас больший. Попомни мои слова: когда-нибудь ты об этом пожалеешь.
— Обязательно, — кивнул Джеймс, протягивая Северусу спящего младенца, — смотри, какая лапа, правда?
— В темноте не видно.
— Слушай, можешь ты всё-таки всё испортить!
— Да ладно-ладно, не кипятись. Девочка?
Джеймс кивнул.
— А второй?
— Мальчик.
— Что ж, теперь я понял смысл фразы «Разделить по-братски», — усмехнулся Снейп, но ребёнка взял, — И мне всё ещё не нравится эта затея.
— Учту, когда буду составлять завещание.
Северус немного помолчал, вглядываясь в лицо малышки.
— На Лили похожа. А как её зовут?
— Ну… Лил говорила, что если у нас будет девочка, её обязательно надо звать Джессикой.
— А фамилия?
— Не понял.
Северус смерил брата странным взглядом.
— Как ты, интересно знать, её прятать собираешься, если она будет носить твою фамилию? Среди волшебников не так уж много Поттеров, а если ещё дату рождения проверить… Или ты предложишь мне дать ей свою?
Джеймс задумчиво потёр подбородок: он об этом как-то не подумал.
— А как тебе Дарк, а? По-моему, забавно. Девочка с тёмным прошлым.
— И с не менее тёмным будущим. Очень смешно! Когда-нибудь твоя очередная гениальная идея сведёт тебя в могилу.
— Спасибо на добром слове. Так как тебе?
— Мерлин, мне какая разница! Твоя дочь, издевайся как хочешь — я-то причём? — недовольно прошипел Снейп, поудобнее перехватывая девчушку.
— Ну решено. Значит, я к тебе утром зайду, проверю, как дела.
— А Лили?
— Скажу то же, что и всем: врачебная ошибка. Она всё равно была под наркозом, она не может помнить…
— Она — мать.
— Разберёмся, — махнул рукой Джеймс, — ладно, мне пора. Давай…
Поттер хлопнул Северуса по плечу, легонько ущипнул новорожденную Джессику Дарк за носик и растворился во тьме. Дядюшка Северус ещё раз внимательно смерил оставленного ему на попечение ребёнка взглядом:
— Джессика! Ну хоть не Августина или чего похуже. Тоже мне, придумали имя, дураки. Она же маленькая!.. Энни, вылитая. Точно…

* * *

…— Милорд, вы просили доложить… Я изучила все картотеки. В конце июля в Британии родилось всего два младенца. Сын Лонгботтомов и сын Поттеров, — фигура в чёрном балахоне почтительно склонилась перед своим господином.
— Замечательно, Вилма, — Волдеморт довольно усмехнулся, — Но, кажется, у Поттеров должно быть двое.
— Эти идиоты обследовались у маглов. А те как всегда напортачили. Это была ошибка, ребёнок только один, — презрительно бросила Пожирательница.
— Тем лучше, — хмыкнул Тёмный лорд и сделал соответствующий жест. Вилма заняла своё место в кругу, — Установите наблюдение за Поттерами. Обо всех их передвижениях немедленно сообщать мне…
Кнут — пряник — кнут. О маленьком Гарри Лорду всё-таки доложили, причём в паре ещё с одним ребёнком, об Энни Волдеморт не знает и, возможно, никогда не узнает, но он всё-таки выбрал Поттеров. Северус почувствовал, что по спине его течёт холодный пот. Неужели Тёмного лорда настолько достали издевательские насмешки Джеймса, что он больше ничего уже не желает и слышать. Он же не думал ни секунды…
—…ясно? Идите, — Волдеморт небрежно махнул рукой, и Пожиратели один за другим устремились к выходу из Тронного зала, — Что ещё?
Северус оглянулся и понял, что он остался один на один с хозяином. Что ж, стоит попробовать. Это очень некрасиво, но он — слизеринец, ему можно.
— Милорд, прошу прощения за наглость, но позвольте, я скажу… — пробормотал он, склоняясь в полупоклоне.
— Говори, — положительно, Волдеморт был в отличном настроении.
— Я не понимаю… Почему Поттер? Неужели мальчишка настолько опасен? Лонгботтомы — чистокровные, а он…
— Аристократ, — закончил Тёмный лорд, — У аристократов настолько безупречная кровь, что небольшое смешение с маглами не имеет никакого значения с магической точки зрения. Социуму же всё равно, род Поттеров обладает слишком большим влиянием, чтобы на такие мелочи публично обращалось внимание.
*Да, слабенький аргумент,* — мысленно отругал себя Северус, пытаясь параллельно придумать, что бы такое ещё возразить полоумному маньяку.
— Ты не видишь тонких отличий, — продолжал, между тем, Волдеморт, — Исключения нужны, просто необходимы, чтобы подтвердить правило. Когда ты научишься это понимать, возможно, ты станешь великим волшебником, — тёмный маг как бы сочувственно покачал головой, но Северуса на это больше не купить.
Вот почему он пошёл тогда в Пожиратели: Волдеморт был первым, кто уверился в то, что Снейп может стать великим волшебником, что у него есть потенциал… Вот только теперь Северус понимал, даже слишком хорошо: чтобы быть великим, убивать людей вовсе необязательно. И тем более собственного племянника…
— Я понял, милорд, простите мою глупость, — почти прошептал мужчина, рассматривая каменный пол у себя под ногами.
Волдеморт снисходительно хмыкнул:
— Ты хорошо послужил мне раньше… Можешь идти.
Он даже не наказал его за попытку оспорить его решение! Он и в самом деле был до невозможности доволен.
Северус поклонился и вышел. Почти на автомате он пересёк практически весь замок и вбежал в ту комнату, которую милостиво выделили ему. Закрыл дверь. Машинально наложил чёртову кучу звуконепроницаемых и иных щитов, стащил с себя маску и тяжело дыша, утирая пот со лба, почувствовал, как его охватывает паника. Что он наделал! И, самое главное, выхода не было.
Вдруг Северуса осенило. Он не может ничего поправить, но может помочь. Он может рассказать Дамблдору. А если тот ему не поверит, то… Да, очень может быть, что совсем скоро на земле появится третий человек, осведомлённый о любовных интрижках Уоррена Поттера…

* * *

…— С ума сойти можно! Я знала, что ухаживать за ребёнком — это очень утомительно, но что настолько! — Лили устало плюхнулась на диван.
— Что такое, дорогая? — лениво поинтересовался Джеймс, занятый крайне важным делом: он усиленно отдыхал после очередного сверхсложного трудового дня. Как всегда, Пожиратели свободного времени аврорам не оставляли: только за сегодняшнее дежурство Джеймс побывал на трёх выездах, где был легко ранен в руку, и составил четыре рапорта за вчерашний день. Сказать, что он чертовски устал, значило промолчать.
— Понимаешь, я иногда думаю, что мои научные занятия мне только мешают, — недоумённо пожала плечами молодая женщина, — Вот если бы я не изучала Магию Крови, может быть, я так бы не дёргалась. Ну вот хотя бы… все книги наперебой твердят, что в первые пару лет связь между матерью и ребёнком настолько сильная, что женщина чувствует абсолютно всё, что происходит с её малышом, начиная от… я не знаю… от ночных кошмаров до рези в животике. Абсолютно! Но то ли я — счастливое исключение, то ли просто сама себя накрутила, но я совсем сбилась с толку. Я не чувствую Гарри, я не знаю, что и когда с ним происходит.
— В смысле?
— Ну вот допустим час назад. Я была совершенно уверена, что он голоден. Разумеется, поднимаюсь наверх, и что бы ты думал? Гарри преспокойно сопит в кроватке. Ещё бы по ночам так же спокойно спал, был бы просто золотым ребёнком. Я скоро с ума сойду! И так каждый день, круглыми сутками, я чувствую не то, что есть на самом деле. У меня что-то с материнским инстинктом. Я, наверно, никудышная мать…
— Ну почему сразу никудышная? По-моему, очень даже кудышная, ещё кудышнее многих.
Лили невесело рассмеялась. Джеймс почувствовал, как где-то глубоко внутри просыпается спрятанная доселе совесть. Он так и не рассказал Лили про Джессику. Всякий раз, когда он думал, что наступил подходящий момент, что-нибудь случалось. То Крокер отравится какой-то гадостью, и Лили от волнения не спит сутками, то снова каким-то непостижимым образом на них выйдут Пожиратели, то убили мистера и миссис Эванс, а это нападение двухмесячной давности! Джеймс только-только почувствовал, что снова начинает жить, а ведь он думал, что после того ада, который ему довелось увидеть, он уже никогда не оправится. Сириус, так тот даже шутить перестал…
Но теперь они в полной безопасности. Заклятие Доверия их защищает со всех сторон. Поместье Поттеров в Годриковой Лощине — это просто красочная иллюстрация фразы «Мой дом — моя крепость». Джеймс долгое время не был там, где были убиты Уоррен и Синтия Поттер. Просто, боялся. Мужчина предпочитал жить в своём лондонском доме. Но сейчас он вернулся в те края, где прошло его детство, и был так счастлив, абсолютно уверенный, что и он, и его семья недосягаемы для врагов…
— Лили, я должен тебе кое-что сказать… Обещай, что ты меня не убьёшь, ладно?
— Обещаю, — задорно усмехнулась женщина.
— Помнишь твоего врача, миссис Доусон?
— Разумеется, а что? — Лили, похоже, уже почувствовала неладное.
— В общем… Ну, она очень хороший врач, хоть и магла… Она всё правильно сказала…
— Не понимаю…
— Ну, помнишь, когда осматривала тебя тогда, в первый раз…
Лили всё поняла чересчур быстро и чересчур хорошо.
— Что… что ты сделал? Я знала, что этого не может… Где мой ребёнок?! Девочка, да? Я чувствовала… Где моя дочь, ты, мерзавец?
— Лили, спокойно, всё хорошо, — быстро затараторил Джеймс, пытаясь успокоить разъярённую женщину. Она и в самом деле была готова убивать, — Она у моего брата…
— У тебя нет брата!
— Есть, оказывается, есть, сводный, папа постарался. Я недавно узнал… Поверь, она в полной безопасности.
— Это что, шутка такая была, да? Так вот, чтобы ты знал, мне не смешно! — лицо миссис Поттер странно перекосилось. Джеймс ухитрился как-то её обнять. Женщина попыталась вырваться, но у неё это не получилось.
— Лили, всё хорошо, ты не волнуйся, я просто сделал так, чтобы наша дочь осталась цела и невредима, чтобы она была в безопасности. С ней всё замечательно, — повторял он, всеми силами пытаясь успокоить рассерженную супругу.
— Я тебя убью! — горячо поклялась Лили, — Нет, сначала ты вернёшь мне мою дочь обратно, а потом уже я тебя убью.
— Договорились.
— Ты идёшь и сейчас же возвращаешь мне её обратно. Сию секунду!
— Обязательно.
И Джеймс продолжить обнимать женщину, дожидаясь, пока она успокоится. Наконец Лили глубоко вздохнула:
— Ну, чего ты стоишь? Иди уже, — её лицо приняло обычное сосредоточенное выражение, которое появлялось всегда, когда требовалось решить важную, не терпящую отлагательств проблему.
Джеймс кивнул и виновато улыбнулся, мол, извини, ошибся, с кем не бывает… И вдруг мужчина услышал звук, которого здесь и сейчас быть не должно…
Джеймс осторожно выглянул в холл и прислушался…
— Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его…
Краем сознания мужчина отметил, как Лили вскрикнула и бросилась наверх. Он же отправился вперёд, встретить врага.
— Джеймс Уоррен Поттер, — раздался неприятный визгливый голос, и в дом вошёл Тёмный лорд Волдеморт, — Вот мы и встретились. Снова. Признайся, проснувшись сегодня утром, ты не ждал такого поворота.
Джеймс молча снял с шеи фамильный медальон Поттеров. Это мощнейшее оружие в руках главы рода — пожалуй, единственное, что могло защитить его и его семью в эту минуту. Питер, жалкий крысёныш, предал его, но Джеймс старался об этом не думать. В конце концов, может и не предал, может, его пытали. Но это было маловероятно: чтобы кого-то пытать, нужно для начала знать, кого именно стоит пытать.
— Старые трюки, Джеймс, это я уже видел, — хохотнул Волдеморт, — У Давенпортов, у Блэков, у Малфоев, у Прюиттов. Твой отец тоже пытался провернуть эту шутку, но у него мало что получилось. Уинстон Давенпорт вас всех предупреждал, и правильно делал. Он всё правильно понял. И Джонатан правильно понял. И его сын тоже в своё время всё правильно поймёт, если повзрослеет. У них это в крови, у Давенпортов. Когда речь заходит о власти, они удивительно быстро схватывают… основные настроения… Медальон не поможет тебе, Джеймс. Чтобы со мной сладить, нужна большая мощь, нужна подпитка большого Совета, а у вас её нет. Ваша главная ошибка в том, что вы отказались от своего единственного шанса тогда, в самом начале, когда Уинстон пытался созвать Совет. И проиграли.
— Пошёл вон, — тихо проговорил Джеймс, холодея: Волдеморт был прав.
— Подожди, Джеймс, не так скоро. Для начала я хочу предложить тебе небольшую сделку. Я всё время хотел это сделать, но ты постоянно убегал и принимался вопить свои идиотские песенки. Кстати, как тебе моё представление двухмесячной давности?
— Сногсшибательно, — съязвил Джеймс, мысленно прикидывая, как можно отступить, и молясь, чтобы Лили успела сбежать.
— Я знал, что тебе понравится… — плотоядно ухмыльнулся Волдеморт, — Но мы отвлеклись. Я сделаю тебе маленькое предложение. Если ты согласишься, то останешься жив, и ты, и вся твоя семья.
— А если нет?
— Вы все умрёте.
— Я так понимаю, я не первый, кому ты делал своё предложение, — Джеймс был сегодня необычайно проницателен, — И похоже, все отказываются? Почему же должен я соглашаться?
— У тебя маленький сын, — просто ответил Волдеморт…

* * *

…Лили, задыхаясь, со всех ног бежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Да будут прокляты все эти поместья в три этажа и те, кто придумал располагать спальни на последнем. Гарри спал в детской, и Лили бежала туда.
Наконец на горизонте показались двери её с Джеймсом спальни. Как вихрь, Лили влетела в комнату и ринулась к дверям, за которыми скрывалась детская. В секунду женщина преодолела расстояние от дверей до кроватки Гарри, показавшееся ей катастрофичным. Малыш уже не спал: видимо, и он что-то почувствовал. Лили споткнулась об огромного плюшевого медведя, с которым так любил играть Гарри, и чуть не потеряла равновесие. К счастью, с координацией было всё в полном порядке, и женщина умудрилась удержаться на ногах. Практически машинально она схватила сына на руки, чувствуя, как её наполняет паника, схватила специально сшитый собственноручно карман, как она про себя его называла, посадила в него Гарри и надела его на спину. Мальчик уже достаточно вырос, и Лили почувствовала, как у неё оттягивает плечи, но сейчас это была жизненно неважная мелочь. Аккуратно закрепив карман на спине, чтобы он не вздумал никуда съезжать, женщина открыла окно и посмотрела вниз. Третий этаж — не слишком безопасно. Но будем надеяться, что кошки и в самом деле всегда падают на четыре лапы… Женщина закрыла глаза, задержала дыхание, преобразовалась и прыгнула.
Немногие знали, что милашка Лили Поттер — анимаг, и совсем уж мало народу было в курсе, что превращаться ей довелось в средних размеров тигрицу. Джеймс всегда любил шутить по этому поводу… Лили почувствовала, что её позвоночник хрустнул, но слава богу, всё обошлось. В самом деле, прыгать с третьего этажа с ребёнком на спине — задача не из лёгких. Но выбора у неё не было. Путь к обоим выходам, и к парадному, и к чёрному, лежал через холл, где, по расчётам женщины, как раз находился Волдеморт. Лили со всех ног (или лап?) бросилась бежать. Её целью была ограда. Если удастся через неё перепрыгнуть, то можно будет преобразоваться и трансгрессировать. Куда угодно…
Тигры, как известно, могут развивать просто ужасающую скорость. Лили временами даже не могла понять, бежит она всё ещё или уже летит. Забор стремительно приближался, до него осталось всего каких-то несколько десятков метров…
И тут женщину настигли чары Помех. Тигрица перекувырнулась через голову и упала на землю. На крыльце стоял Волдеморт и с отвратительной улыбкой смотрел вслед удирающей добыче. Лили с лёгким хлопком преобразовалась и попыталась дотянуться до палочки. Тёмный лорд быстро приближался к ней. *Джеймс… Нет…*
Гарри громко заплакал, и Лили, с усилием преодолевая чары Помех, обняла сына. Она поняла что сбежать уже не успеет.
— Только не Гарри! — взвизгнула она, когда Волдеморт подошёл почти вплотную: у неё больше не было шанса, — Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно…
— Отойди, — лениво отмахнулся Волдеморт, — Отойди, глупая девчонка.
— Нет, только не Гарри! Убей меня, — Лили даже не пыталась убежать: Авада всё равно летит быстрее.
— Отойди…
— Нет!
— Avada Kedavra.
Лили коротко вскрикнула и упала замертво. Гарри громко плакал.
Волдеморт бешено захохотал. Наконец он достигнет своей цели…
— Avada Kedavra…

* * *

…— Скажите, что это неправда, — Северус опёрся руками на стол и вглядывался в лицо Альбуса Дамблдора, будто пытаясь найти там секрет философского камня.
— Боюсь, всё-таки это правда. Джеймс и Лили погибли этой ночью от руки лорда Волдеморта.
Северус тяжело опустился в кресло, стоявшее рядом с директорским столом. Слова Дамблдора падали на него, как камни при обвале.
— Волдеморт исчез, как ты, наверняка, уже заметил по своей Метке. Но я сомневаюсь, что он погиб, — продолжал говорить Альбус, — Да, вот, возьми. Полагаю, теперь это твоё.
Директор положил на стол медальон и перстень рода Поттеров — имущество главы рода, — так, чтобы драгоценности непременно попали в поле зрения Северуса Снейпа.
— Мне не надо, — покачал головой мужчина, — Я не достоин… Я ни на что не претендую. Это всё не имеет значения. Себя я защищу сам.
— А племянника? Или ты предпочтёшь, чтобы ребёнок выпутывался сам? Что-то мне подсказывает, что до его совершеннолетия, до того дня, когда он сможет сам за себя постоять, с ним может многое произойти…
Северус нервно поднял голову. Что старик имеет в виду? Ведь Энни… Откуда он может знать — Северус никому не рассказывал про девочку, даже Альбусу, он обещал… Стоп, но он, кажется, говорит о мальчике. Как…
— Гарри, Северус, — Дамблдор правильно растолковал замешательство своего двойного агента, — Гарри Поттер, сын Джеймса. Он жив и здоров. Я не знаю, что произошло в Годриковой Лощине в эту ночь, но… Думаю, что-то в Гарри сломало Волдеморта, он не только не смог убить его, но и лишился сил сам.
— Но… ребёнок… Он же стольких убил и не справился с ребёнком? — у Северуса просто в голове не укладывалось.
— Мальчик будет жить у Петунии, это сестра Лили…
— Почему? — чуть хмыкнув, поинтересовался Снейп.
— Лили погибла, защищая сына, — просто ответил Альбус.
— Ну да, разумеется, а Джеймс, очевидно, погиб, защищая кого-то другого. Соседей, должно быть, — тихо пробормотал Северус.
— Ты немного не понял, Северус.
— Конечно, куда уж мне, — на душе было очень неприятно, и Северус и сам не мог себе объяснить, почему.
— Здесь замешана магия Крови. Это сложно объяснить и ещё сложней понять, просто скажу, что Лили своей смертью дала Гарри более сильную защиту, чем Джеймс. Он защищал дом, род, это понятие довольно абстрактное и обширное, а Лили — конкретного человека. Ты обиделся?
— С чего бы это?
— Тебя тоже много чего может ждать, Северус. Я не уверен, что Волдеморт исчез навсегда. Когда он вернётся, ты не сможешь ему объяснить, что мальчик делает у тебя, — как всегда просто и доходчиво объяснил Дамблдор: похоже, он и в самом деле до сих пор не знал о маленькой тайне Джеймса Поттера, — Но я хочу попросить тебя защищать Гарри, так скажем, снаружи, пока Петуния защищает его изнутри.
Северус медленно пододвинул к себе перстень и медальон. Пожалуй, он слишком рано решил сложить с себя полномочия графского сына. Ведь, как известно, титул (и не только), он по мужской линии передаётся.
Альбус поднялся с кресла и прошёлся по кабинету.
— Да, кстати, Северус, как ты смотришь на то, чтобы завтра совершить небольшую прогулку в Министерство? Тебе нужно бы дать несколько пояснений касательно твоей службы у Волдеморта. Я помогу тебе.
— Я готов, — медленно кивнул Северус. По его щеке скатилась одна-единственная слеза…

* * *

…Серые тени перед глазами, завораживающие, сводящие с ума…Снова, снова они…Будто зовут куда-то, будто что-то хотят…сказать…или нет…
…Гарри дёрнулся и проснулся…

…— Нет, серьёзно, я не понимаю. Альбус как взбесился! Не ходи туда, не делай того. Я не знаю, это все деды на старости лет впадают в маразм, или только мне так не повезло? Ты что-нибудь знаешь?
— Про старческий маразм?
— Нет, про то, почему он бесится.
— Должно быть, его кто-нибудь покусал.
— Это сейчас на что был намёк?
— Везде-то тебе видятся намёки. У тебя паранойя?
— Слушай, ты меня достал!
— Абсолютно взаимно.
Джеймс уставился на Северуса, так что тот даже на секунду испугался, что гриффиндорец его собирается съесть, причём без хлеба и соли. Несколько минут молодые люди молча переглядывались. Что за чувства в них сейчас бурлили, оставалось загадкой.
— Так что там насчёт маразма? — наконец продолжил беседу Северус.
— В общем, вчера он даже советовал нам с Лили уехать куда-нибудь из страны. Ну сам посуди, куда я во время войны должен уехать?..
Джеймсу и Северусу понадобилось некоторое время, чтобы переварить совершенно недвусмысленное содержание писем, выуженных из письменного стола госпожи Эйлис Принц. Джеймс уже смутно помнил, кто из них предложил сделать проверку крови, да это не особо важно. Результаты показали совпадение процентов на семьдесят пять, что указывало на подопытных как на сводных братьев.
Молодые люди не особенно афишировали результаты опыта, по крайней мере, Джеймс не сказал о них вообще никому, тем более, что Снейп на свои полцарства не посягал. Но молодой Поттер считал для себя нужным и полезным время от времени захаживать в Найтхауз, где, собственно, проживал новообретённый родственник, особенно когда бывала нужда в информации с того края фронта, то бишь из стана Пожирателей. Северус тоже пока не высказывал желания пригласить надоедливого братца в гости к Тёмному лорду без права отказа. Пока что взаимоотношения молодых людей зависли в этой неопределённой промежуточной стадии временного перемирия между аврором и Пожирателем смерти, пока что она устраивала обоих.
— …не имею понятия, но в словаре Тёмного лорда, например, «Поттер» — ругательное слово, причём давно.
— Ага, достали-таки!
— Достали! Хочешь дружеский совет? Выпендривайтесь с Блэком поменьше, пока ещё живы. Я тебя вытаскивать из неприятностей не нанимался.
— Это мои методы ведения войны, а тебе если что-то не нравится — заткни уши!
— Обязательно, когда в следующий раз наткнусь на вашу шайку садистов, непременно последую твоему совету!
В беседе снова наступил минутный перерыв, который был бездарно потрачен на сверление друг друга возмущёнными взглядами.
— Ладно, я не про это. Вот скажи честно, куда я должен уехать, да ещё с беременной Лили? Она же меня первая убьёт, заикнись я о бегстве. О чём только Дамблдор думает?
— Разве Лили беременна?
— Я тебе не рассказывал? Уже пятый месяц. Она обследовалась у магловских врачей, нашим она почему-то не доверяет. А я слышал, что маглы часто ошибаются, когда ставят сроки или ещё что. Представляешь, могут поставить дату родов на один день, а на самом деле всё случится только через две недели. С ума сойти можно! Так вот, магловские целители… представляешь, у них такие штуки есть интересные: водишь каким-то прибором по человеку, а все его внутренние органы показывают в таком… не знаю, ящик такой со стеклом. Лили его ещё как-то интересно назвала… не помню. Ну не суть важно, — взахлёб рассказывал Джеймс, — В общем, маглы чего-то там рассмотрели в этом ящике и сказали, что у нас будет двойня, представляешь?
— Мне тебя поздравить или посочувствовать?
— Ты идиот?
— Если я скажу «нет», ты же мне вряд ли поверишь… Постой-ка, — Северус вдруг выпрямился в своём кресле, — Какой, ты сказал, срок?
— Пять месяцев, а что?
Северус чуть нахмурился, словно пытаясь что-то быстро сообразить.
— Пожалуйста, скажи, что это шутка, — вдруг попросил он.
— Это шутка, — охотно сказал Джеймс, ещё не совсем понимая, что к чему.
— Правда?
— Ты сам попросил… А что тебе не нравится, я понять не могу? Пять месяцев, маглы поставили срок где-то на конец июля. Что не так?
Северус бледнея смотрел на Джеймса. Тот начал волноваться.
— Мерлин, что я наделал! — тихо пробормотал Северус, пряча лицо в ладонях…

* * *

…— Северус, я всё придумал, но мне нужна твоя помощь.
— Что? — устало поинтересовался мужчина: эта история с пророчеством порядком измотала его.
Но ведь он же не знал! Если он, Пожиратель, случайно подслушал пророчество, которое непосредственно касается Тёмного лорда, почему он не должен был его пересказать Волдеморту! Но теперь этот его поступок не казался Северусу таким уж правильным. Откуда он мог знать, что под ударом окажется его брат. Ну и что, что он, Снейп, отчаянно не желал мириться с этим родством, ну и что, что общаясь с Джеймсом он чувствовал себя не в своей тарелке и лучше бы предпочёл, как раньше, не знать этого факта собственной биографии. Ещё его смущало то, что после каждой такой вот беседы с новоявленным братиком желание числиться Пожирателем смерти становилось всё меньше, и Северус никак не мог себе объяснить, почему. Но сложно противиться законам крови: сейчас он чувствовал себя виноватым. Он подставил собственного брата.
— Ну давай же, говори. Впрочем, если этот план не сильно отличается от твоих обычных доморощенных идей, вроде тех, что приходили в твою голову в школьные годы, я вряд ли хочу его знать.
— Нет, это на самом деле может помочь, — Джеймса уже охватил бешеный энтузиазм. Северус понял, что если его что-то не устроит, разубедить Поттера будет задачей не из лёгких, — То, что нам придётся с Лили скрываться, это уже понятно.
— Не факт, — счёл за благо вклиниться Снейп, — никто не сказал, что в этом долбанном пророчестве идёт речь о твоих детях. Может, всё ещё обойдётся.
— Но мы будем исходить из предположения, что не обойдётся, — поспешил оборвать его Джеймс, — Тот факт, что нас будет четверо, становится проблемой.
— С каких пор дети для тебя — проблема?
— Не передёргивай. Я имел в виду, что вчетвером прятаться будет проблематично. И втроём будет нелегко…
— И вдвоём, кстати, тоже. Так что лучше всего будет бросить семью и прятаться одному, по крайней мере, с гарантией.
— Слушай, задрал! — возмутился Джеймс, — Вообще, не перебивай меня, у меня всего десять минут… Так вот, смотри, какой план. Детей спрячешь у себя ты, тайком, чтобы вообще никто не знал. Мы с Лили пока найдём…
— ЧТО-О-О?!? — взревел Снейп, — Ты что, с ума сошёл?!?!
— Почему? Ты же сам сказал, что о твоём доме никто не знает, в том числе Волдеморт, — Северуса передёрнуло, — Их здесь никто не найдёт. Вообще, я же не навсегда тебя прошу их забрать! Мы найдём место понадёжнее и сразу заберём своих карапузов обратно.
— А с чего мне такая честь? Почему не Блэку, например? — невинно поинтересовался Снейп.
— У него, в случае чего, у первого будут искать малышей, это слишком очевидно.
— Хорошо, а как ты общественности объяснишь, куда детей дел? Вот была Лили беременна, причём сразу двумя. Родила — и в результате ни одного. Куда наследники подевались?
Джеймс задумчиво закусил губу.
— Ну хорошо, — «смилостивился» он наконец, — ты спрячешь у себя одного. Второго мы сами защитим. Это будет чуть сложнее, но ладно, справимся.
— С каких пор гриффиндорцы выбирают самый простой путь из имеющихся? Разве это не ваш девиз: «Мы не боимся неприятностей. Там, где их нет, мы себе сами их создадим»?
— Очевидно, у меня где-то засел шальной слизеринский ген. И перестань уже меня перебивать! Так вот, один останется у меня, и я… скажу, что магловские целители опять напутали, сказали, что будет двое, а на самом деле…
— Врачебная ошибка? Но когда-нибудь эта «врачебная ошибка» явится народу в лице твоего второго ребёнка, ты это как объяснишь?
— Ну это уже мелочи, потом придумаю, — нервно отмахнулся Джеймс, — Какая разница, в конце концов! Кого должно это касаться? Мои дети, что хочу, то и делаю.
Северус хмыкнул:
— А как благородная Лили Эванс откликнулась на идею отказаться от родных детей ради спасения собственной шкуры?
— Я ни от кого не отказываюсь — я пытаюсь спасти им жизнь! — вспыхнул Джеймс.
— Что?! Она не в курсе? Ещё веселее, — Снейп нервно хохотнул, — А матери ты как объяснишь, куда делись её дети… хорошо, один ребёнок? Память сотрёшь? Гриффиндорец хренов… То есть твоей супруге вообще слова не давали… Нет, я такого ещё не видел! Джеймс Поттер, ты самый большой оригинал на этом свете, и я вовсе не уверен, что это хорошо.
— Как-нибудь разберусь на месте.
— Поттер, ты серьёзно болен, у тебя с психикой не всё в порядке? Не хочешь пройти курс шоковой терапии в святом Мунго? У меня там есть пара знакомых, могу похлопотать, и тебе даже выделят одиночную палату, — но никакие насмешки Северуса Снейпа, казалось, не могли поколебать главу благородного рода Поттеров, — Нет уж, я в эти игры не играю. В конце концов, ребёнку будет нужен уход. Я этими навыками не владею и учиться не собираюсь.
— Вот это, по-моему, никогда и ни у кого проблемой не было, — пожал плечами Джеймс, — Запряги домовика.
— Нет, ни за что, ни за какие коврижки. Это просто отвратительно!
— А между прочим, ты мне должен, — это прозвучало как-то… угрожающе.
— Это с каких же это пор? Если ты про ту идиотскую историю с Гремучей ивой, то я, если ты забыл…
— Причём здесь это? Я про пророчество. Если бы ты не сообщил о нём Волдеморту, нам бы прятаться не пришлось.
— Пришлось бы, ты всё равно его достал, он бы открыл охоту.
— Ты это точно знаешь?
— Я предполагаю, и мои предположения обычно недалеки от истины.
— Вот-вот, обычно. Согласись, Северус, ты нас в это дело впихнул, тебе и вытаскивать.
— Чёрт…

Глава 26. И ты, брат?!

Один ребёнок в семье — мало,
два — гораздо больше, чем нужно.
«Аксиома О’Тула»

…— Авада Кедавра! — прогремел над улицей чей-то голос.
Джеймс едва успел увернуться. Позади, коротко вскрикнув, упал один из Пожирателей. *А ведь совсем ещё мальчишка,* — с горечью подумал Джеймс. Полчаса назад Пожиратели Смерти устроили новую первоклассную бойню, на сей раз в Косом переулке. Альбус Дамблдор не замедлил послать на место происшествия добрую половину Ордена Феникса. И в том числе — Поттеров…
— Джеймс, сзади! — раздался женский голос. Лили.
Мужчина инстинктивно пригнулся. Над его головой просвистел неопознанный луч синего цвета. *Она не может погибнуть,* — мелькнуло в голове Поттера.
В это неспокойное время в одиночку нигде находиться было нельзя, тем более на поле боя. Так что, когда Дамблдор призывал резервы Ордена, они предпочитали работать вшестером: Джеймс и Лили Поттер, Сириус Блэк, Римус Люпин, Питер Петтигрю и Эрик Крокер. Помогая и прикрывая друг друга, юноши, не сговариваясь, пытались уберечь упрямую Лили, которая упорно раз за разом, в любое время дня и ночи, рвалась в бой несмотря на все предостережения, даже ценой собственного здоровья. Но сегодня… Сириусу Дамблдор выдал какое-то жутко ответственное поручение, так что его не было не только в Лондоне, но и даже, кажется, в стране. Питер смылся неизвестно когда, неизвестно куда и неизвестно зачем. Римус оправлялся от вчерашнего полнолуния. Эрик не вылезал из своего кабинета в Отделе Тайн почти неделю. То есть вообще не вылезал, даже на ночь. *Похоже, у него началась хочумания,* — мысленно отметил Джеймс, вырубая Сногсшибателем сразу двоих. Злые языки шутили, что это профессиональное заболевание всех молодых учёных, стоящих на пороге своего первого личного открытия, при котором юношеский максимализм типа «Хочу-всё-сразу-и-побольше» вступал в симбиоз с истинно исследовательским любопытством и густо приправлялся азартом. Вся эта гремучая смесь вот уже многие поколения заставляла чересчур интеллектуально одарённых юношей и девушек неделями просиживать в лабораториях и библиотеках, так сказать, без отрыва от производства в поисках очередного гомункула. Эта болезнь, правда, настигала, как краснуха, только один раз за всю жизнь (точнее карьеру) и длилась до первого разочарования, но перспектива отсутствия в будущем возможности рецидива у молодого учёного сейчас Джеймса Уоррена Поттера совершенно не радовала. Сейчас Джеймс был один, наедине с толпой Пожирателей, и до следующей спецоперации Ордена он может просто не дожить. Попытки мысленно себя подбодрить и увериться в том, что всё, собственно, должно быть хорошо, разлетелись в пух и прах. Где-то в глубине души юношу мучило ощущение, что ничего хорошего как раз-таки не будет…
Лили постоянно оттесняли от мужа, что последнего также не устраивало. Много проку от его ордена за военные заслуги, если он собственную жену защитить не может! Джеймс усердно прокладывал себе дорогу к отчаянной гриффиндорке, но всё действо происходило будто во сне: казалось, чем ближе Поттер подходил к желанной цели, тем дальше она становилась. Это было невыносимо. *Чёрт, Сириус, где же ты сейчас…* — с какой-то тоской подумал Джеймс, усердно пригибаясь: над головой снова просвистела какая-то дрянь. Он просто ненавидел быть один.
Откуда-то слева раздался душераздирающий крик, и Джеймса словно обдало огнём: кричала явно Лили. Ноги будто сами понесли мужчину туда, где без его помощи было никак не обойтись.
На секунду Джеймс словно прирос от ужаса к мостовой. Над Лили грозно навис Рудольфус Лестрейндж, посылая в молодую женщину Круциатусы. Учитывая, что, по слухам, Лестрейндж владел Пыточными проклятиями чуть ли не лучше самого Волдеморта, положение было, мягко говоря, не из приятных.
Джеймс, не жалея сил, ринулся к супруге, усердно прокладывая себе дорогу в толпе. Но вот спешка-то его и подвела. Непонятно откуда в Джеймса ударило заклинание Ватных ног, буквально приклеивая стопы колдуна к земле, и тот, по инерции дёрнувшись вперёд, потерял равновесие и упал, ударяясь виском об удачно лежавший посреди мостовой средних размеров булыжник.
Джеймс уже не видел, как кто-то ударил Лестрейнджа в спину чем-то, плохо сказывающимся на здоровье…

* * *

…Пробуждение было внезапным и полным. Голова болела нещадно, впрочем, по сравнению с тем, что могло бы быть, это ещё вполне нормально.
Джеймс с величайшим трудом разлепил глаза и обнаружил себя лежащим на кровати, расположенной непонятно где. По крайней мере, сам Джеймс никак не мог припомнить хоть какое-нибудь условно знакомое место, где были бы такого странного сине-зелёного цвета стены, такие тяжёлые бархатные шторы, закрывавшие большую часть огромного, почти во всю стену, окна…
Мужчина тряхнул головой, пытаясь выгнать из неё посторонние шумы. Это оказалось делом крайне непростым, так что ещё какое-то время Поттер просто пытался усилием воли привести себя в надлежащее состояние. Решение проблем касательно собственного местонахождения и тому подобных он решил оставить до лучших времён.
Наконец, самочувствие молодого графа было оценено им же самим как удовлетворительное, так что пострадавший позволил себе всё-таки оторвать голову от подушки и принять более-менее сидячее положение. И чуть не свалился с кровати от удивления. Почти прямо напротив него, по-хозяйски расположившись в огромном кресле и задумчиво рассматривая лепнину на потолке, сидел человек, которого Джеймс Уоррен Поттер не видел уже лет пять и не ждал увидеть по меньшей мере ещё два-три десятилетия. Этим человеком был Северус Снейп.
Некоторое время Джеймс, вскинув брови до невиданных прежде высот, внимательно изучал бывшего однокурсника. Ну, он всё-таки немного покривил душой, вычисляя дату своей последней встречи со слизеринцем. Во-первых, с их общего выпускного прошло несколько меньше пяти лет, и кроме того, где-то год назад или чуть больше Снейп явился народу в виде шафера Люциуса Малфоя. Джеймс Поттер, будучи наследником известного рода, не мог не посетить поистине знаменательную церемонию бракосочетания последнего отпрыска Малфоев с благородной Нарциссой Блэк. Раскланиваясь с Люциусом, мрачный Поттер, сопровождаемый не более довольной жизнью Лили (в ту пору ещё Эванс) и уж вовсе угрюмым Сириусом, заметил краем глаза бывшего однокурсника, но поскольку гриффиндорцы покинули праздник довольно быстро, не обменявшись с Северусом, как, впрочем, и с доброй половиной гостей даже взглядом, эту встречу можно было не брать в расчёт. Так что, можно сказать, отношения между Джеймсом Поттером и Северусом Снейпом застыли в той стадии, в которой они находились на момент того самого пресловутого выпускного, в стиле «Я-тебя-не-вижу-ты-меня-тоже». В последний учебный год на Джеймса столько всего свалилось: трагическая гибель родителей от рук одного красноглазого маньяка, появившиеся вместе с этим проблемы касательно кое-каких вопросов унаследованного имущества (раньше их решал отец — теперь решать было некому), отношения с Лили, вышедшие на качественно новый уровень, очередная грандиозная затея (которая плавно вытекала из гибели родителей), занявшая всё свободное время и потеснившая даже квиддич и полуночные прогулки, может быть, однажды она будет стоить ему головы… Вся эта гремучая смесь была густо приправлена неумолимо надвигающимися экзаменами. Несложно сообразить, что Джеймсу было совершенно не до Снейпа. Да и у слизеринца, кажется, хватало забот, чтобы ещё надоедать любимым сокурсникам. Но что его заставило сейчас вытащить Джеймса с поля боя? И как он там, кстати, оказался?
— А я уж думал, ты никогда не проснёшься. Уже начал прикидывать, куда девать труп, — иронично хмыкнул Снейп, наконец заметив воскресшего из мёртвых гостя. Фраза прозвучала насмешливо, но не оскорбительно, что было по меньшей мере неожиданно. Кажется, Снейп не имел намерения ссориться, по крайней мере ближайшие минут пять точно. *Отлично, нас это тоже устраивает, — решил Джеймс, — в конце концов, пока не вполне понятно, где я нахожусь, и как отсюда…*
— Где Лили? — внезапно выпалил Поттер: память, очевидно, только сейчас соизволила пробудиться ото сна. В самом деле, в последнем запомнившемся Джеймсу эпизоде девушка находилась буквально на волосок от гибели.
— Не стоит благодарности, Поттер, мне не сложно было спасти твою жалкую душонку, — Снейп даже не шевельнулся.
Джеймс быстро прикинул: Северус Снейп не числился в аврорате и среди членов Ордена Феникса его тоже не было. В это время суток в Косом переулке было не так уж много народу, да и в любом случае все гражданские, те, что не были убиты в первые минуты битвы, были в срочном порядке эвакуированы в больницу святого Мунго или в Министерство. Значит…
— Где Лили? — мужчина напрягся, несколько готовый защищаться.
— Должно быть, потерялась по дороге… — невозмутимо хмыкнул Снейп, — Да не дёргайся ты. Она отсыпается в соседней комнате. Я дал ей пару зелий, нейтрализующих постэффект Круциатуса. И, как ни странно, яда среди них не было.
Джеймс в секунду вскочил с кровати и стремительным шагом направился к двери, на которую кивнул гипотетический Пожиратель Смерти. Он ждал, что последний выстрелит ему в спину, что за дверью сидит пятнадцать маньяков-убийц в чёрных балахонах и масках, жаждущих крови, даже того, что ручка двери окажется под напряжением, и из него, Джеймса, получится очаровательное жаркое а-ля «Оленина в собственном соку». В конце концов, это же Снейп! Но за дверью в смежной комнате, как ни странно, обнаружилась небольшая спальня, почти полная копия той, в которой довелось проснуться Джеймсу. На кровати мирно спала Лили, чуть бледная, с лёгкой тенью под глазами, но живая и невредимая. Мужчина почему-то сразу поверил, что это на самом деле его жена, а не переодетая Пожирательница.
— Не нервничай, здесь ни за каким углом Тёмный лорд не прячется. Это мой дом, и, будь уверен, кроме нас и пары домовиков здесь никого нет, — донёсся тихий, но отчётливый голос из соседней комнаты.
Джеймс выглянул из временной спальни Лили. Северус так и не пошевелился с той самой секунды, как впервые с ним заговорил. Ну, не считая того, что переместил взгляд со складок шторы непосредственно на дорогого гостя. Несомненно, сейчас он ожидал конкретной реакции. Джеймс немедленно сообразил, что просто сказать «Спасибо» и немедленно отсюда свалить ему не удастся.
— Что тебе от меня нужно? — *Снейп — слизеринец, он так просто ничего не делает,* — поспешил напомнить себе Джеймс.
— Что за меркантильные наклонности? Разве я не могу кому-то помочь просто так, по доброте душевной? — Северус, казалось, обиделся.
— Наверно, можешь, — не стал спорить Джеймс, — но не мне. Что тебе надо?
— Чтобы ты сел и успокоился. В таком тоне я с тобой разговаривать не буду.
— А мне нужно, чтобы ты со мной разговаривал? — невинно поинтересовался Поттер.
— Мне нужно с тобой разговаривать, причём по довольно серьёзному поводу, — пояснил Снейп, — Если я не решу вопрос сейчас, я буду вынужден искать тебя снова и снова, но когда-нибудь всё выясню.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— Я ещё сам не вполне понимаю. Но думаю объяснить всё, по крайней мере себе, в процессе беседы. Так что, ты откажешь в маленькой услуге человеку, вытащившему тебя и твою очаровательную супругу из больших неприятностей? Твоя большая гриффиндорская совесть это выдержит?
— Со своей большой гриффиндорской совестью я как-нибудь без тебя договорюсь, — Джеймс внимательно изучал оппонента. Тот был настроен довольно миролюбиво, видимо, и в самом деле крайне нуждался в решении какой-то ему одному ведомой проблемы.
Джеймс на некоторое время застыл в боевой стойке, быстро решая, что ему делать. Северус несколько секунд молчал, а затем вызвал домового эльфа с подносом, на котором разместились две чашки кофе.
— Не отравлен, как ни странно, — пояснил Снейп, взяв себе чашку.
Этот жест оказался последним фактором, повлиявшим на выбор Джеймса. Мужчина сел в соседнее кресло, взял милостиво предложенный напиток и сделал пару глотков. В нос ударил знакомый дурманящий запах.
— Чуть-чуть переборщил с ликёром, на мой вкус, — бросил собеседнику Джеймс.
— Для твоего состояния как раз, — невозмутимо откликнулся Северус.
Поттер сделал ещё глоток, мысленно вздохнул и призвал всё своё хорошее воспитание, которое только у него было. Этот разговор потребует от него некоторой выдержки.
— Что с Лили? — единственный относительно нейтральный вопрос, который пришёл ему в голову. В самом деле, не о погоде же разговаривать!
— Ей, похоже, не очень понравился Круциатус… Впрочем, она потеряла сознание почти сразу и меня не видела, так что при желании ты можешь придумать всё, что угодно. Я дал ей пару зелий, это я уже говорил, так что через полчаса хорошего здорового сна ничто не будет напоминать ей о Пыточном проклятии. Ну, возможно, кроме воспоминаний. Несколько царапин на лице и руках я тоже залечил. Во всём остальном она в полном порядке, — предоставил полный отчёт Северус.
— Спасибо, — Джеймс не нашёл для ответа ничего лучше.
— Не за что.
Лет пять назад Поттер обязательно бы откомментировал последнюю реплику Снейпа, но сейчас отчего-то не стал. Может, он повзрослел?
С минуту бывшие однокурсники молчали. Джеймс задумчиво изучал орнамент на чашке. Почему молчал Снейп, он не знал. Наконец, когда сквозь остатки кофе можно было уже запросто разглядеть белый фарфор, бывший гриффиндорец решился прервать затянувшееся молчание.
— Так о чём ты хотел поговорить?
Снейп одним глотком допил кофе.
— Видишь ли… — медленно начал он, — Месяц назад умерла моя мать. Она была серьёзно больна, последние несколько лет практически не могла ходить, но всё-таки это оказалось для меня неожиданностью.
— Я должен тебе посочувствовать?
— О, о таком счастье я даже не мечтаю.
— Тогда зачем ты это рассказываешь?
— Если ты перестанешь меня перебивать и дослушаешь до конца, то может быть даже узнаешь, зачем, — недовольно поморщился Снейп, — Так вот, после смерти матери я принялся перебирать старые бумаги, просто так, чтобы быть в курсе, если вдруг пожалуют кредиторы или что-то вроде. Среди старой переписки я нашёл в том числе несколько писем на валлийском языке.
Поттеры испокон веков жили в Уэльсе. Там родились первые отпрыски этого благородного рода, там находилась большая часть имущества, да и просто приятно осознавать, что ты — не британский граф, коих хватает (те же зазнайские Малфои), а валлийский. Так что изучение родного языка входило в обязательную программу воспитания каждого истинного Поттера. Этот факт не был известен только ленивому. Так что Джеймс хорошо понял, при чём здесь он. По крайней мере, он так думал.
— Так тебе нужны услуги переводчика? — хмыкнул Поттер, — Дружеский совет: кроме меня в этой стране есть ещё колдуны, знающие валлийский, и чтобы получить от них качественный перевод, вовсе необязательно рисковать жизнью и вытаскивать их с поля боя.
— Мне нужны не только, даже не столько, услуги переводчика, и насмешки здесь неуместны. Проблема в том, что кроме писем у мамы в бюро я нашёл и старые документы, а там катастрофически не совпадают даты. Например, даты знакомства моих родителей, их свадьба и дата моего рождения — совершенно не становятся в стройный ряд.
— Так, я не понял, ты на что намекаешь?
— Пока ещё я ни на что не намекаю, я хочу понять, почему между первым свиданием Эйлис Принц и Тобиаса Снейпа и моим днём рождения перерыв в семь месяцев. Эти письма — единственное, что я ещё по понятной причине не изучил, — Снейп медленно заводился.
— Всё ещё не понимаю, почему я должен работать твоим карманным переводчиком.
— Потому что все остальные переводчики неминуемо узнают содержание этих писем, — пояснил очевидное Снейп, странно усмехнувшись, — А если какая-нибудь информация случайно просочится в газеты, ты можешь обидеться. Хотя это только мои подозрения, я ничего не утверждаю.
И Северус достал из кармана пачку писем, перетянутых чёрной лентой, и бросил их «своему карманному переводчику».
— Всё ещё не понима… — счёл нужным довести до сведения слизеринца Джеймс, развязывая ленточку, как вдруг запнулся на полуслове. Писем было всего два или три, и на всех стояла печать Поттеров. Но откуда…
Джеймс развернул один из пергаментов и пробежал глазами по строчкам, написанным знакомым подчерком на знакомом языке.
*Ну, папа, ты даже не представляешь, насколько тебе повезло, что ты уже умер. Я бы тебе сейчас с удовольствием задал пару вопросов, в первую очередь касательно уважительного отношения к женщинам, о котором ты столько твердил…*
— Я-то думаю, что у меня дебет с кредитом не сходится! — вслух откомментировал молодой Поттер.
— А теперь вслух, пожалуйста…

Глава 25. Пятый.

Среди ненавистных качеств врага
не последнее место занимают его достоинства.
Жан Росан

Джинни неслась по школе как разъярённая тигрица, поминутно глотая слёзы, но мало обращая на это внимания. Её мысли сейчас занимали совсем другие проблемы, чтобы отвлекаться ещё и на столь глупое проявление эмоций.
— Эй, Джинни, знаешь, ходят слухи, что у в «Горбине и Бэрке» три дня назад украли такой жуткий артефакт, что сам Бэрк на стал признаваться в этом аврорам — побоялся ареста. Джин, ты слышишь?.. — окрик Ромильды Вейн произвёл на Джинни ровно такое же впечатление, как и столкновение с каким-то слизеринцем минуту назад, а именно — никакого. Девушка только что-то невнятно рыкнула в ответ и ускорила шаг, хотя казалось, что идти быстрее уже невозможно.
Гриффиндорской гостиной тоже досталось от рассерженной Уизли: двигаясь в сторону девичьих спален, Джинни со всего размаху наподдала ногой ближайшему дивану, перевернула пару кресел вверх тормашками, чуть не разломала письменный стол, случайно оказавшийся у неё на пути, шуганула несколько робких первокурсников и, запустив напоследок чьим-то яблоком, непонятно как очутившимся в гостиной, в старинный гобелен, занимавший чуть ли не половину стены, скрылась в спальне.
Спальне не повезло. Если в школьных коридорах или в гриффиндорском общежитии, словом, на людях, оскорблённая в лучших чувствах Джинни Уизли считала необходимым соблюдать хоть какие-то правила приличия, то наедине с самой собой это являлось фактором совершенно необязательным для нормального, полноценного существования. И, как всегда это бывает, люди ссорятся, ругаются, злятся, а страдает всё равно мебель.
Первым пал смертью храбрых хрустальный кувшин с водой, всю свою жизнь проведший на тумбочке возле кровати и никого никогда не обижавший. Его маленькие жалостливые осколки нашли свой последний приют на ковре в спальне шестикурсниц. Последнему тоже досталось изрядно: в ход как раз пошли пузырьки с чернилами, отчего несчастный половичок приобрёл приятный грязновато-синий оттенок. Один из пузырьков угодил, случайно, разумеется, в стену и изобразил на ней некую абстракцию, которой позавидовал бы и сам печально известный Казимир Малевич. Но Малевича в комнате не было, следовательно, и завидовать было некому, так что сие произведение искусства оригинального жанра осталось неоценённым. Ещё через секунду на полу угнездились бесформенной кучей потрёпанные останки полога с кровати Джинни. Хозяйка означенного предмета интерьера между тем методично продолжала разрушать своё временное жилище. Через каких-то двадцать минут спальня шестикурсниц выглядела почти так же, как и несколько дней назад после позднего визита непонятно кого непонятно зачем. Превращение помещения в руины стихийно закончилось только потому, что разрушать в спальне уже, собственно, было нечего. Дольше всех держался бельевой шкаф, но и он не вынес натиска разъярённой Вирджинии Уизли и был опрокинут в груду осколков, обломков, ошмётков и прочей рухляди, поверженный, но непобеждённый. В общем, всё это было бы очень смешно, когда бы не было так печально.
Какие-то мгновения Джинни стояла посреди вновь разгромленной комнаты и, осторожно оглядываясь, пыталась отдышаться. В глубине души, где-то очень глубоко, шевельнулось чувство стыда. Секунду-другую девушке было крайне неловко за свою вспышку, но это продолжалось недолго. Джинни плюхнулась на разорённую кровать, привалилась к стене и, закусив губу, тихонько зарычала. В данную конкретную секунду она ненавидела всех поголовно. Грюма, съехавшего с катушек окончательно и бесповоротно и назначившего собрание в такой день. Макгонаголл, которая вообще-то должна бы Хогсмид патрулировать. Крокера, которому даже в голову не пришло отговорить старого аврора, хотя он упорно корчит из себя самого умного. Люпина, так невовремя сообщившего неприятную весть (ну сказал бы, что не нашёл гриффиндорцев — чего ему это стоило!). Дарк, просто за компанию, за то, что вздумала на свет появляться. Разумеется, Джинни не знала, принадлежала ли идея о собрании Грозному Глазу, должна ли Минерва что-то патрулировать, пытался ли Эрик отменить заседание и спрашивал ли кто-нибудь мнение Джессики, хочет ли она рождаться, да ещё так невовремя. Но такие тонкости гриффиндорку мало трогали. Сейчас она просто всех ненавидела — и всё.
Девушка резко вскочила с кровати и сделала пару кругов по комнате. Где-то внутри кипела какая-то жуткая, почти звериная злоба. Неожиданно на глаза девушке попался единственный в помещении относительно целый предмет — метла, «Ледяная стрела», новая модель. Та самая, которую давным-давно, полгода назад, на Хэллоуин, подарила Джинни злополучная Джессика Дарк. Юная Уизли впала в глубоки раздумья. С того дня она метлы не брала в руки ни разу, даже, признаться, совсем забыла о её существовании. И вот теперь пришла пора что-нибудь с ней сделать. Первой мыслью было разломать несчастное средство передвижения на мелкие прутики. Далее эта поистине гениальная, очень свежая, новая идея эволюционировала до вываливания упомянутых прутиков на кровать Дарк и разведения костра. От воплощения её в жизнь спасло только предположение (единственное здравое за последние часа полтора), что пострадает не только, собственно, Джессика, но и всё женское крыло, и ладно, если только женское. В конце концов Джинни сочла необходимым прислушаться к еле слышному голосу разума, который утверждал, что метла не в ответе за тех, кто её покупал. Так что гриффиндорка сделала то единственное, что было ей под силу: распахнула окно спальни, оседлала бесценный подарок и вылетела проветриться, разбив по дороге пару стёкол. Безусловно, совершенно случайно.
Казалось, прошло несколько недель, пока Джинни начала более-менее трезво мыслить: холодный ветер выгнал из головы гриффиндорки всю злость. Теперь её выходки не казались девушке такими естественными, обоснованными, как это было вот только что. Медленно просыпалась совесть. Джинни хмуро развернула метлу и понеслась куда-то в сторону. В комнату возвращаться совершенно не тянуло. Девушку одолевали мрачные мысли.
Неожиданно «Стрелу» хорошенько тряхнуло, так, что Джинни еле удержалась на метле, вовремя ухватившись за древко, и потянуло куда-то вверх. Девушка подняла голову и осмотрелась. Где-то далеко внизу копошились малюсенькие людишки, авроры, надо полагать. Справа совсем рядом начинался Запретный лес — рукой подать. Невдалеке виднелись крыши Хогсмида. Судя по всему, Джинни натолкнулась на невидимый щит, окружавший Хогвартс со всех сторон. Не имея желания таранить магическую защиту, установленную далеко не профанами, юная Уизли развернулась на сто восемьдесят градусов и уже хотела было направить свою метлу куда-нибудь в другое место, когда за её спиной раздался женский крик. Тихий, еле различимый, но он был. Джинни дёрнулась и повернулась к Хогсмиду — крик пришёл откуда-то с той стороны. Что-то тихо ухнуло, и небо над деревушкой окрасилось в ярко-алый цвет. Над крышами домов то тут, то там сверкали вспышки неопознанного назначения. Кульминацией этого вечера стала слепяще-зелёная Чёрная метка, зависшая где-то в районе Сладкого Королевства.
У Джинни дрогнуло сердце. Она же должна была быть там, должна была… О, Мерлин, нет! Дети!
Авроры внизу нисколько не интересовались происходящим. Возможно, потому, что полюбоваться сценой разгромления Хогсмида им мешали редкие деревья и парочка холмов, закрывавших обзор. Это Джинни, зависшая на высоте не менее сотни футов над землёй видела происходящее как на сцене…
Девушка стремительно спикировала, параллельно врезаясь в не на месте выросшую ветку дерева. Впрочем, это происшествие её мало взволновало. Она торопилась. Надо было срочно что-то предпринять, пока ещё не слишком поздно…

* * *

…— Чёрт, — скрипнул зубами Лис: он совсем не так рассчитывал провести сегодняшний день. По крайней мере, дружеская встреча с Пожирателями у него в планах точно не значилась.
— Так, Энни, давай-ка попробуем осторожно выбраться. Оставаться на месте смысла всё равно нет, — медленно произнёс парень, тщательно взвешивая каждое слово. Куда только делось всё его фанфаронство, вся вычурность и надуманность!
Джессика осторожно кивнула. Как будто у неё был выбор!
Карл осторожно подхватил девушку за талию и медленно выглянул из-за угла дома. По улице во все стороны летали проклятья, беспорядочно бегали люди, в большинстве своём ученики Хогвартса, немногочисленные авроры пытались составить хоть какую-то конкуренцию стремительно прибывающим Пожирателям Смерти. А те словно вырастали из-под земли, где доселе, кажется, хором проходили процедуру клонирования. Только что серо-голубое, небо резко потемнело: налётчики поставили свой любимый супер-пупер-непроницаемый щит. Что ж, значит, больше они никого не ждут, в том числе и своих.
— Чёрт, — ещё раз мрачно констатировал Лис и со всех ног припустился по улице, волоча за собой Джессику и одно временно пытаясь сделать так, чтобы ни она, ни он сам не попали под удар.
Минув пару домов, друзья снова нырнули в подворотню — переждать вторую волну Пожирателей, покатившихся куда-то вниз по улице. Где-то недалеко громко ухнуло, и земля, казалось, сдвинулась с места.
— Куда дальше? — спросила Джессика, её голос заметно подрагивал.
— Попробуем тихо пробраться в Хогвартс. Вряд ли нас там так уж не рады будут видеть, — резонно заметил Монтегю, и ребята устроили ещё одну перебежку.
Справа прозвучал новый взрыв, и на глазах у Карла и Джессики прямо посередине улицы выросла воронка. Лис изрядно поморщился. Дарк тихо охнула. Переждав пару секунд, друзья снова ринулись в сторону Хогвартса минимум до следующего более-менее надёжного убежища. Но этот переход не оказался столь же успешным, как и предыдущие два. Над самым ухом Монтегю что-то громко хлопнуло, и в следующее мгновение парень обнаружил себя летящим, причём ни много ни мало прямо в стену кафе мадам Паддифут. Резкая боль в затылке была последним, что запомнил бывший слизеринец. Через секунду Карл вырубился.
Хороший удар по физиономии, как показывает практика, удивительно быстро приводит в чувство даже тех пациентов, что возвращаться в этот бренный мир категорически отказываются. И Монтегю готов был убить того мерзавца, который осмелился совершить это бесценное открытие. Первая пощёчина привела Лиса в сознание, вторая заставила открыть глаза, что сняло необходимость в третьей. Пред слегка затуманенные очи главного помощники Альфреда Давенпорта предстали несколько расплывшиеся по краям Блейз Забини и Теодор Нотт. Последний-то и молотил нещадно по лицу старого приятеля, нимало не озаботившись тем фактом, что упомянутое выше лицо — самое больное место бедняги-Лиса. Где-то на заднем плане маячила бледная девичья фигурка. После некоторого раздумья Карл признал в ней последнюю пассию Забини, Мораг Макдугал. Упрямое подсознание не замедлило отметить, что девчушка — очень даже ничего…
Монтегю пару раз мотнул головой, и фигуры друзей приобрели более чёткие очертания.
— Ну, чего разлёгся? Вставай давай, — вместо приветствия бросил Забини, — Живой.
— Да, кажется, — не вполне уверенно откликнулся Карл, потирая затылок: то, что на голове вздуется к вечеру неслабая шишка, сомнений не вызывало.
Блейз милостиво протянул Лису руку и помог ему подняться. Монтегю отряхнулся и снова мотнул головой: в висках всё ещё здорово гудело.
— И что же ты здесь забыл, позволь поинтересоваться? — немедленно докопался до самой сути Нотт.
— А я, ну, в общем, мы здесь гуляли с… — и тут Монтегю вдруг осенило, — Где Энни?
Тед и Блейз машинально оглянулись. Джессики Дарк в обозримом пространстве не наблюдалось.
— Понятия не имею, — отозвался Тед, на всякий случай обшаривая взглядом толпу, — А где она, по-твоему, должна быть?
— Она была со мной, — пояснил явно обеспокоенный Карл, — Весь день. А потом нас, должно быть, разметало взрывом. Ну всё, — убитым тоном добавил он, — Альф и Драко будут до потери пульса биться на дуэли за право первым набить мне морду. По всем поводам.
— Ну, если с ней всё в порядке, то не будут, — резонно возразил Забини, — Может быть.
Друзья переглянулись: очевидная неспособность Багиры защитить себя в условиях военного положения в узком круге посвящённых стала дежурной шуткой. Вот только сейчас это было совсем не смешно.
— Радость моя, — мрачно обратился Блейз к Мораг, — Ты не могла бы присоединиться вон к той компании? Там тебе будет уютно и вполне безопасно, пока мы спасаем шкуру нашего дражайшего хищника от зверских побоев.
Мимо как раз пробегала группа до смерти перепуганных шести- и семикурсников с Когтеврана человек в пятнадцать. Учитывая, что отстреливались они неплохо, и не сказать, чтобы Пожиратели особо их задерживали, предложение Забини не было лишено некоторой логики. Макдугал понимающе кивнула и, бросив на парней последний обеспокоенный взгляд, влилась в толпу однокурсников.
Справившись с одной проблемой, юноши немедленно бросили все свои силы на решение другой. Не рассредоточиваясь на слишком уж большое расстояние, ребята принялись прочёсывать толпу в поисках подруги. Лис старался больше всех, у него было достаточно оснований подозревать, что если с девушкой не дай Мерлин что-нибудь случится, его просто порвут на куски как главного виновника трагедии. Но Джессика будто провалилась сквозь землю.
Слева послышался тонкий протяжный свист. Лис дёрнулся и резко изменил траекторию движения. Такими свистами ребята переговаривались уже давно, ещё с первых тренировок. Звук, подобный тому, что сейчас достиг ушей Монтегю, значил просьбу немедленно подойти к звавшему. В зависимости от ситуации, звук означал находку чего-то интересного, желание поболтать, попытку привлечь внимание или зов о помощи. Неудивительно, что Лис припустился с максимальной скоростью, на которую были только способные его лисьи ноги.
Свистевшим оказался Теодор Нотт. Мало обращая внимание на происходящее вокруг, он застыл аки мраморная статуя с поднятыми до самых вершин лба бровями, тыкая пальцем куда-то перед собой и поминутно свистя.
— Чего? — выдохнул Карл, еле успевая затормозить и чуть не сбивая Нотта с ног.
— Полюбуйся, — многообещающе посоветовал Умник.
— О, — тонко пискнул только что подоспевший Блейз, — Мерлин, за что?!
— %№*#&! — отчаянно ругнулся Монтегю, — Знаете, ребята, до сих пор я не верил инсинуациям Энни, когда она говорила, что она — неудачница. Теперь верю.
— Ну и дурак, — раздался над ухом раздражённый, но оттого не менее узнаваемый голос.
— Орёл, — констатировал очевидное Тед.
— Спасибо, я ещё помню своё имя, — саркастично хмыкнул Драко (а это был именно он).
— Что, со старой привычкой не совладал? — невинно поинтересовался Забини.
— Нет, просто ты на меня налетел, когда мимо пробегал. Дай, думаю, посмотрю, что за насекомое и за какое место тебя укусило, что ты так нёсся…
Малфой стянул с головы капюшон и маску Пожирателя Смерти. То ли она ему дышать мешала, то ли видеть, то ли всё вместе…
— Малфой, ты с ума сошёл? — вскинулся Забини, — У тебя проблем мало в жизни? Устроить?
— Да кому интересно, видно меня или нет? — раздражённо рыкнул Драко: нервы у него, похоже, порядком поизмотались за последние полтора года, — Оглянись вокруг, мой внешний вид никого не колышет.
Это было весьма уместное наблюдение. В заварившейся каше наследник известного чистокровного рода, облачённый в мантию Пожирателя, никого, кроме троих слизеринцев, не интересовал.
— Да какая разница! Пусть что хочет, то и делает, — фыркнул Лис, — С Энни что делать будем? Пойдём, свернём себе шею? Или дождёмся, пока явится Северус и свернёт нам шею сам? Не знаю, как вы, а я не Поттер, иммунитета к Аваде у меня нет.
— Не знаю, — высказал мысль всех присутствующих Умник, пожимая плечами. Проблема в самом деле была не из лёгких…

* * *

— …Гарри, ты меня слышишь?
Гарри не слышал. Он вообще не слушал, принципиально. Он только тихо кипятился, зная, что кипятиться громко ему не позволят, да и это может привести к не самым лучшим последствиям. Почему к нему привязались?! За что?!
Рон глубокомысленно плевал в потолок. Гермиона мрачно вслушивалась в речи уважаемых защитников отечества, но не сказать, чтобы это её дюже развлекало. В общем, было предельно ясно, что Гарри — не единственный в этой комнате, кого не вполне устраивает сегодняшний день.
Вообще, в те редкие секунды, когда Гарри давал себе труд прислушаться к вещаниям Ордена Феникса, он понимал, что граждане члены Временного Управления и сотрудники Отдела Тайн в общем-то говорят по делу, но это его нимало не успокаивало. Пусть бы они говорили, но сами с собой, его бы в покое оставили! Ну хочется устроить себе неприятности — ладно. Но его-то зачем в это впутывать? Лично Гарри проблемы не нужны. Юноша в двадцать четвёртый раз за сегодняшний день проклял своё решение напроситься в члены Ордена. Сейчас бы отдыхал спокойно, с Джинни. Она, наверно, очень расстроилась. И Рон с Гермионой…
Члены Ордена благополучно обсуждали что-то связанное с Волдемортом, кажется, безуспешно выясняли, где он засел. Отдел Тайн предложил что-то по поводу новой системы охраны и про оружие… Гарри мало понимал о чём идёт речь. За окном солнце упорно двигалось на запад, и последние надежды погулять с Джинни если не целый день, то хоть пару часов, таяли без следа.
В Ордене не было явных лидеров, не было конкретного предводителя, как это было, пока Дамблдор был жив. Грюм брал шефство над коллегами во время вооружённых операций, Крокер — когда требовалось решить более высокие, интеллектуальные проблемы. Артур Уизли вмешивался, когда срочно необходимо было кого-то в чём-то убедить: оратор он отменный, когда же речь заходила о Человеке, его характере, внутреннем мире — короче, когда вставал вопрос, можно ли доверять некоторому мистеру Икс, на вершине Олимпа оказывалась Минерва Макгонаголл с бесценным жизненным (в том числе преподавательским) опытом и бесподобной женской интуицией. Но это всё. Если Временное управление чем-то ещё занималось, снаружи это было не заметно. Да, Грюм персонально связывался с Пожирателями, точнее с конкретным Пожирателем, да, Артур самолично решал многие проблемы, связанные с Министерством, да, Эрик знал намного больше, чем среднестатистический член Ордена (и дело даже не в науке). Но это и понятно, «управленцев» выбирали из тех, кто в самом деле способен работать. Но на обычном собрании у них было ровно такое же право голоса, как и у всех. Последнее слово в решении большинства вопросов оставалось за ними далеко не всегда и ход собрания тоже они не регулировали. Просто обычные члены с чуть большими проблемами. Но вот это-то последнее и являлось для Гарри самой большой неприятностью, по крайней мере, сейчас.
Раз строгого регламента, тем более правил поведения, не существовало, члены Ордена могли распинаться по полчаса. Говоривших перебивали на полуслове, спорили до хрипоты, обсуждали малозначимые проблемы. Некоторые отмачивали шутки, что было страшнее всего, ибо начиналась цепная реакция, и шутил уже каждый второй по поводу и без. Из-за всего этого собрания и раньше проводились по полночи, сегодня они заняли практически целый световой день. Обед по крайней мере ребята точно пропустили. Кое-кто, тот же Грюм, пытался, конечно, призвать коллег к порядку, но надолго этого порядка всё равно не хватало. С Дамблдором из Ордена явно исчезла дисциплина. Причём, если раньше гриффиндорцев это даже веселило, сейчас такая неорганизованность вовсе не шла им на пользу.
В течение собрания Гарри практически не сводил отрешённого взгляда с пейзажа за окном. Он не только злился на всё, что попадалось ему под руку, он ещё и чувствовал медленное приближение паранойи. Дело в том, что Избранный вдруг поймал себя на мысли, что кроме Рона, Гермионы и себя самого, он в общем-то в этой комнате никому доверять полностью не может.
Вот тот же Крокер, например. Откуда он взялся? Ему ведь нет и сорока — совсем молодой, особенно по меркам волшебников, живущих иногда не по одному столетию, а уже командует парадом, как заправский адмирал. Он, учёный, где этому научился? На специальных курсах в Отделе Тайн? Минерва — она уже подвергалась какому-то психотропному воздействию со стороны Пожирателей. Кто сказал, что это не повторится? Слизнорт, непонятно откуда взявшийся. Ну да, он был другом Дамблдора, но мало ли друзей было у Дамблдора? Ведь Слизнорт Гарри с самого начала не понравился. Вот и сейчас он сидит со странно отсутствующим лицом… Он не хотел вступать в Орден, а теперь что же? Резко захотел? Дункан Лонгстон, Майлз Трейтор, Конни Вэлдон, Сесилия Брук, целительница из святого Мунго… Этим людям Гарри точно не доверял. Они были примерно одного возраста и, что главное, все выпускники Слизерина. Да, это предрассудки, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Ну не верил он им, хоть убей! А Моника Стар! Этой он не верил ещё больше. Во-первых, потому что она была деканом Гриффиндора (слизеринка!), во-вторых, потому что слишком умничала, особенно в последнее время, и совалась, куда не просят, в-третьих, потому что вела себя не как положено преподавателю, в-четвёртых, потому что навязывалась Джессике. Гарри отчаянно не желал верить байкам, что Моника и Джессика давно и крепко дружат. С чего бы это? Стар ведь просто курировала девчонку, преподавала. Макгонаголл ведь тоже преподавала ему, Гарри, шесть лет, но он же с ней не подружился! Тот факт, что видимая странность отношений саму Джессику нисколько не смущает, парня волновал мало. Может, это правда начинается паранойя?
— Гарри, ау! — снова окликнули парня.
— Что? — наконец проснулся Поттер.
— Гарри, может, ты всё же соизволишь ответить на вопрос? — в третий раз попросила Тонкс.
— А…да… — несколько смешался Избранный, — Ну…я думаю…
И вдруг с парнем произошло нечто необъяснимое. Фамильный медальон Поттеров вдруг словно налился свинцом и стал обжигающе-горячим, из глаз словно полетели искры, голова загудела, как от удара, и будто бы чья-то невидимая рука схватила парня за волосы и куда-то потянула. В довершение картины, последним штрихом, здорово заныл шрам. Гарри как-то скрючился и попытался вытереть рукавом выступившие на глазах слёзы. Вокруг зашумели.
— Гарри, что с тобой? — прозвучал над ухом обеспокоенный голос Гермионы.
Поттер медленно покачал головой и встал со стула. Где-то внутри росло ощущение непоправимой беды, и парень не имел представления, что с этим делать. Что-то, до боли напоминающее внутренний голос, велело ему идти прочь из замка. Но только парень шагнул к выходу из кабинета директора, как дверь распахнулась, и внутрь влетела встрёпанная Джинни с маленькими веточками, видневшимися в волосах. Позади за ней волочилась метла.
— Пожиратели в Хогсмиде, — это всё, что смогла произнести девушка, тяжело опираясь на косяк.
Беспокойство исчезло в секунду, сразу же, как Гарри понял, что именно произошло. Ноги сами понесли его к дверям, и юноша, не обращая внимания на окрики коллег по Ордену, припустился вниз, перескакивая через три ступеньки. Позади послышались шаги, и Гарри даже не требовалось оборачиваться: он знал, что за ним бегут Рон и Гермиона, верные друзья, физически не способные отпустить его одного навстречу опасности. Юноша мотнул головой и побежал ещё быстрее. Надо как можно скорее, как можно скорее…

* * *

Джессика удачно приземлилась прямиком в сугроб. Секунду назад у неё над головой что-то взорвалось, и вот теперь она отдыхала в снежной ванне. Что ж, по крайней мере, цела и невредима.
Джессика медленно поднялась и тряхнула головой, пытаясь привести свою шевелюру в относительный порядок. Волосы лезли во все стороны: очевидно, злосчастный лак не выдержал всех прелестей снежной маски. Положительно, у мисс Дарк был сегодня «замечательный» день. Девушка оглянулась. Карла на горизонте не наблюдалось. Некоторое время девушка, толкаемая и пихаемая со всех сторон, практически оглушённая поднявшимся жутким гвалтом и поминутно вздрагивающая, пыталась сообразить, где Монтегю может быть. Потом сообразила, что парень наверняка справится без её помощи, а вот ей самой стоит поторопиться. Нужно бежать в Хогвартс, причём чем скорее, тем лучше.
Вдруг девушка почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Джессике это крайне не понравилось, она не любила, когда кто-нибудь обращал на неё больше внимания, чем это того стоило. Гриффиндорка вскинула голову и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Ну всё, жизнь закончена. Жаль, завещание написать не успела…
— Так это правда. Слухи не лгут, — как-то чересчур довольно проронила гигантская чёрная фигура, застывшая почти прямо напротив Джессики.
Девушка мысленно прикинула, правда без особого энтузиазма, сможет ли она грамотно организовать собственный побег. Вышло, что любое заклинание летит быстрее, чем она бегает. Потом попыталась представить, как это будет выглядеть, если она припустится во все лопатки аки вспугнутый кролик. Решила, что выглядеть будет отвратительно, даже не беря в расчёт, что позорно. Позориться Джессика крайне не любила. Умирать, впрочем, тоже не хотелось, так что дилемма была не из лёгких.
— Что ж, крайне приятно познакомиться, мисс… — фигура скинула с головы капюшон, и несколько человек, что находились от неё в опасной близости шарахнулись в разные стороны. Волдеморт не обратил на это внимания. Он с очевидным интересом ожидал дальнейшего развития событий. Изрядно побледневшее лицо Джессики его явно забавляло.
— Дарк, — откликнулась девушка, молясь всем богам, чтобы её голос хотя бы не дрожал, — Это моя официальная фамилия.
— Странно, увидев вас, я думал, что, быть может, вам будет приятнее отзываться на… — Тёмный лорд явно веселился.
— Нет, спасибо. Моя фамилия вполне меня устраивает.
Волдеморт резко помрачнел, как-то изменился в лице.
— В самом деле, юная леди? В таком случае, не соблаговолите ли вы рассказать мне, почему я так и не дождался вашего дружеского визита в ответ на моё приглашение?
— Я была нездорова.
— Это я уже слышал, — судя по тону, Лорд не слишком-то доверял этой версии. Джессика тяжело вздохнула, лихорадочно соображая, что же делать дальше. На ум приходила только привлекательная мысль о самоубийстве.
Волдеморт, кажется, даже не ждал извинений или немедленной клятвы в вечной любви и верности. Он многозначительно потирал свою палочку и вдруг задался чисто риторическим вопросом:
— Ну, и что же мне с тобой делать?
Энни инстинктивно схватилась за тонкую цепочку на шее, где в последнее время постоянно пребывал её любимый меч. Это действительно был какой-никакой, но выход. В битве меч против палочки первым биться выгоднее. На близком расстоянии палочкой драться крайне неудобно — отдача слишком сильная, а вообще истинный мечи магов были способны отражать практически любые заклятья. Но мистер Реддл, очевидно, этого не знал. Он только улыбнулся во всю свою физиономию, увидев, как в руках гриффиндорской соплячки материализовался один из лучших образцов холодного оружия. Его глаза, и это уж совсем непонятно, загорелись каким-то безумным алчным блеском.
А вот самой Джессике было совершенно не до смеха. Она вдруг почувствовала, что меч лежит в руке не так, как обычно, и почему-то стал более тяжёлым. Девушка бросила взгляд вниз и обмерла. Она забыла. В тренировочном зале, куда Гарри просил её спрятать меч Гриффиндора, было не так уж много оружия. Несмотря на мнение Поттера, новичка быстро бы заметили. А ведь Джессика с мальчишками — не единственные, кто там тренируется. Так что девушка решила на свой страх и риск хранить артефакт на цепочке, а свой собственный меч носить в кармане. В конце концов, какая Гарри разница! Главное, меч в безопасности. Да вот только на последней тренировке оружие Джессики осталось в зале. Она забыла его забрать…
Это было очень и очень плохо. Даже магловские мечи с давних времён обладали своим особенным характером. Тем более мечи волшебников. Тем более артефакты. А самым строптивым издревле считалось оружие с инкрустациями, с драгоценными камнями, с вычурным эфесом, с гравировкой на лезвии — вообще с любыми украшениями. Так что в этом смысле меч Гриффиндора был одним из самых упрямых представителей своего рода. И хуже всего, Джессика это хорошо ощущала, она мечу не понравилась, совсем не понравилась. Это конец…
Волдеморт, кажется, тоже это понял. Он самодовольно хмыкнул и спрятал палочку. Затем лениво откинул полу мантии и отточенным движением вытащил другой меч, свой. У Джессики расширились глаза до невообразимого диаметра. Что ж, зато теперь предельно ясно, зачем был устроен этот фарс с Хогсмидом, и что Тёмный лорд здесь делает в мантии рядового Пожирателя.
— Красавец, не так ли? — Том Реддл небрежно провёл пальцем по лезвию, — Я одолжил его у одного моего приятеля.
— Пусть земля ему будет пухом, — не смогла не ответить Джессика, — Должно быть, он был хорошим человеком.
— Это верно, — расплылся в улыбке Волдеморт, — Нравится?
Энни предпочла промолчать.
— Предлагаю маленькое сражение на взаимовыгодных условиях. Победитель забирает себе оружие проигравшего. В качестве трофея.
Волдеморт почти добился цели, меч Годрика Гриффиндора наконец обнаружился, и забрать его теперь — дело техники. Джессика хорошо это понимала. И поймала себя на мысли, что будет очень неплохо отбить у господина Лорда его оружие. Но признать это прямо, тем более когда меч явно не собирается её, Джессику, слушаться!
Несколько секунд Волдеморт, кажется, ждал ответа и, похоже, сообразив, что молчание — знак согласия, без предупреждения бросился вперёд и со всех сил обрушил меч девушке на голову. Багира ждала этого удара и вовремя выставила блок, но отдача оказалось настолько сильной, что она чуть не вывихнула себе плечо. Поморщившись от боли, девушка попыталась атаковать самостоятельно, но Волдеморт как бы шутя отбил её выпад. Джессика еле удержала меч в руках. Она попыталась было напасть ещё пару раз, поминутно проклиная своё чёртово фамильное достоинство: удирать надо было со всех ног, а не корчить из себя неприступную крепость! Но каждый удар девушку разбивался о грамотно выстроенную защиту. А меч, между тем, словно наливался свинцом, с каждой секундой становясь всё тяжелее. Джессика ясно чувствовала, что ещё чуть-чуть, и она уже не сможет поднять оружие. Дело принимало крайне дурной оборот.
Волдеморту, между тем, игра в кошки-мышки явно начала надоедать. Мощным ударом он отбил новый финт Энни, а в следующую секунду нанёс страшный удар девушке в бок с явным намерением укоротить её ровно вдвое. Джессика не успела уклониться…
Что такое «не везёт» и как с ним бороться? Джессика Дарк, почётный параноик со стажем, в последнее время выходила из спальни исключительно в полной экипировке: топ и брюки из драконьей кожи, самого прочного материала на земле, который нельзя пробить ни физически, ни подавляющим большинством заклятий (ну кроме разве что пресловутой Авады). Между краем топа и поясом брюк оставалась всего-навсего тонюсенькая незащищённая полоска кожи, меньше одной десятой дюйма в ширину. Волдеморт попал именно в неё…
Меч вошёл глубоко в бок девушки, чуть ли не на всю ширину лезвия. Глаза Джессики расширились, она машинально качнулась в сторону, пытаясь уйти от меча и поминутно хватая ртом воздух. Краем подсознания она отметила, что по левой ноге течёт что-то горячее. В голове помутилось, перед глазами поднимался густой тёмно-бордовый туман. Из последних сил девушка ринулась вперёд и выбила из рук Волдеморта, совершенно не ждавшего нападения, меч. Изрядно порозовевшее лезвие задорно сверкнуло в лучах заходящего солнца и воткнулось в землю в десяти шагах от соперников. Джессика сделала к нему два неуверенных шага, не спуская глаз с бесстрастного мсье Реддла и тихо осела на землю.
— Соплячка, — самодовольно констатировал Том и двинулся в сторону девушки. Кто в данном случае проиграл и кто может рассчитывать на боевой трофей, лично для Тома Марволо Реддла было совершенно очевидно.
— Стоять! — раздался позади Лорда резкий голос.
— Чёрт, — буркнул Волдеморт: на сегодня его план по задиранию малолеток был успешно перевыполнен, — Что такое, Поттер? Я тебя чем-то огорчил?
— Ага, очень, — Гарри был явно у крайней точки кипения. За последнее время он тоже изрядно потрепал себе нервы, да и сегодняшний день к спокойствию не располагал.
Парень стоял в боевой стойке, нацеливая свою палочку куда-то в грудь Реддлу. Он сегодня достаточно увидел. Мало того, что пока юноша бежал к эпицентру, он насчитал не меньше двадцати раненных и убитых авроров, Волдеморт только что собственноручно убил его однокурсницу (тот факт, что Джессика может быть ещё жива, Гарри попытался выбросить из головы, на всякий случай, чтобы потом лишний раз не разочаровываться).
Тёмный лорд как бы насмешливо пожал плечами, мол, извини, не виноват, не хотел обидеть, а затем резко выхватил палочку и послал в Гарри Аваду Кедавру. Гарри по старой привычке метнул Экспеллиармус. Палочки, по старой же привычке, нестандартно среагировали, по принципу Приори Инкантатема. Над полуразорённым Хогсмидом разнеслась песня феникса, и палочки противников оказались связаны неопознанными лучами. На сей раз Гарри решил не валандаться с бусинами света и призраками недавно выполненных заклятий — это всё сейчас мало его волновало. В данную минуту он хотел драться.
Волдеморт, очевидно, решил так же. В результате двойной попытки порвать связь что-то негромко хлопнуло, и обоих магов раскидало в разные стороны. Гарри здорово приложился головой о землю. Мир пару раз перевернулся, пока парень наконец не сфокусировал взгляд на чём-нибудь мало-мальски постоянном — на собственной переносице. Попытка встать далась довольно тяжело: в голове здорово шумело. Но только парень поднялся на ноги, как ему немедленно пришлось уворачиваться: Волдеморт с жутко самоуверенным выражением лица достал из кармана вторую палочку, которая, очевидно, совершенно не являлась новой сестрой Гарриного оружия, и принялся поливать чуть замешкавшегося юношу всем, что только приходило в его голову.
Гарри скрипнул зубами и послал в Волдеморта парочку свежих, недавно выученных заклинаний. Тёмный лорд вполне успешно отбивался, но почему-то отступал. Отступал, кстати, в сторону истекающей кровью Джессики. Гарри вытянул шею, пытаясь сообразить, что же такое там его заинтересовало. Затем начал мысленно прикидывать, что именно он скажет Джессике, если, конечно, они оба выживут. Нашла с чем упражняться у Волдеморта на глазах. Ведь ясно же сказал — спрятать меч Гриффиндора в тренировочном зале. Нет! Она же самая умная!
И снова разразилась нешуточная борьба за меч основателя, на сей раз уже на палочках. Гарри попытался обойти Волдеморта, дабы забрать артефакт себе, но Лорд, видать, тоже был не дурак. На каждое заклинание Поттера он отвечал двумя-тремя своими, не все из которых были известны широкой публике. О разрешённости речь даже не идёт.
— Storias, — швырнул Гарри заклинание Огненного дождя и попытался прорваться вперёд.
— Bleiriz, — не замедлил ответить Томас, посылая какую-то шибко умную модификацию слабого пыточного проклятия, параллельно ставя невербальный щит против огня и награждая Поттера неким неизвестным природе розово-коричневым лучом (тоже невербальным). Лицо у гражданина Лорда было крайне недовольное. Видимо, надирать уши малолеткам в его планы сегодня не входило.
— Prilla, — устало пробормотал Избранный и удивлённо застыл, созерцая невиданный доселе эффект.
Заклинание подножки сработало изумительно. Волдеморт споткнулся на ровном месте и позорно шлёпнулся на землю. По раздавшемуся хрусту Гарри с некоторым удивлением определил, что уважаемый Лорд сломал руку. Несколько секунд Мальчик-который-подбил-того-кого-нельзя-называть глупо хлопал глазами, а потом сообразил, что надо бы добивать, пока не поздно. Но следующее проклятье Тёмный лорд успешно отразил.
Гарри бросил взгляд туда, где ещё пять минут назад лежал меч Гриффиндора. Скорее всего, он находился там и до сих пор, но видно его не было. Пока Поттер отвлекал Волдеморта, вокруг раненой Джессики собралось человек десять, скрывших своими спинами и девушку, и оба валяющихся без дела меча.
Тёмный лорд тоже заметил рокировку. На его практически человеческом лице отразилось выражение неописуемой ярости. Он уже сообразил, что к желанной добыче ему не прорваться.
— Да будь же проклят ты, Поттер, и вся твоя чёртова семейка, сколько ни на есть! — зарычал Волдеморт, придерживая повреждённую руку, сделал знак кому-то в толпе и беззвучно растворился в воздухе. Вместе с ним исчезли все его Пожиратели.
Тяжело дыша, Гарри опустил палочку, непонимающе смотря на то место, где вот только что стоял лорд Волдеморт. А потом сорвался с места и ринулся к раненой Джессике.
Девушку осматривала Сесилия Брук, целительница из святого Мунго и по совместительству член Ордена Феникса. Вокруг пострадавшей столпились всё Временное управление, Моника Стар, Флёр Уизли, Майлз и Дункан, Римус с Тонкс и ещё пара человек. Возле самой гриффиндорки виднелись Забини, Нотт и Монтегю, побледневшие и явно перепуганные. Сама Джессика была без сознания, что неудивительно, учитывая, что земля под ней полностью покраснела, а кровь, между тем, продолжала идти.
Сесилия убрала палочку и мрачно покачала головой:
— До медпункта не донесём.
Гарри почти механически присел на корточки и потёр руки. Только бы кровь остановить!
— Гарри, — не то шепнула, не то прохрипела Джессика, широко распахивая невидящие глаза и притягивая к себе парня за рубашку.
— Что? Что такое? — как-то слишком уж взволнованно отозвался юноша.
— Меч…
— Какой, этот? — перебил Гарри, кивая на лежащий рядом с девушкой меч Годрика.
— Нет, тот… другой… — еле слышно прошептала девушка, так, что Гарри пришлось наклониться почти к самому её лицу, чтобы разобрать слова, — …спрячь…это пятый…я узнала…спрячь… — и снова потеряла сознание.
Возможно от страха и нервного напряжения, но Гарри удивительно быстро сообразил, что она имела в виду.
— Рон, меч, — позвал он с явным намерением выдать распоряжения.
— Понял, — тут же откликнулся непонятно откуда вынырнувший Уизли — он тоже сегодня быстро соображал.
Гарри мотнул головой, снова потёр руки и, едва касаясь ужасной раны, попытался залечить её. Ну не зря же он столько времени на лекаря тренировался, правда?
Кровь стала останавливаться, края раны затягивались. Надолго Гарри, правда, не хватило, всё же он тоже изрядно выбился из сил, но своё дело он сделал: теперь Джессику вполне можно было доставить к мадам Помфри, не опасаясь за её жизнь. Сесилия, кажется, тоже это поняла.
— Молодец, парень, — странно хмыкнула женщина, положив руку на плечо Избранному, — Хагрид!
Через полминуты лесничий, сопровождаемый тремя здорово напуганными слизеринцами, правил к больничному крылу.
Гарри устало потёр лоб и отошёл к друзьям. Ему хотелось понять, с чего Джессика решила, что меч Волдеморта — искомый пятый хоркрукс. Ведь она это имела в виду?
Рон и Гермиона стояли в стороне от основных событий, каждый вцепившийся в свой меч (пока члены Ордена копошились вокруг Джессики, Гермиона успела приватизировать меч Годрика). Поттер взял у Рона из рук меч Волдеморта. Шрам немедленно задёргало. Да, он тоже где-то его уже видел. А, точно, в книге «Священные дома Британии». Гарри повертел оружие в руках, когда ему бросилась в глаза надпись возле самого эфеса: «Когтевран». Да, очень похоже на то, что Волдеморт сделал его новым хоркруксом. Тогда…должно быть, сегодня он хотел его перепрятать где-то здесь, в Хогсмиде, вот и устроил заварушку. Как он, должно быть, теперь злится! Разумеется, жадность — чувство нехорошее…
— А разве женщины в десятом веке мечи носили? — недоумевающее спросил Рон, заглядывая Гарри через плечо.
— В десятом веке, Рон, женщины только бороды не носили, — немедленно отозвалась Гермиона.
— Ладно, пошли отсюда. Тут всё равно больше делать нечего. Надо спрятать обоих, — кивнул Гарри в сторону Хогвартса.

* * *

— Ну я же не нарочно! Откуда я знала, что Тёмный лорд имеет обыкновение на день святого Валентина выбираться в Хогсмид с большой дружной компанией? Теперь буду знать! — проканючила Джессика.
Она сидела на кровати, тяжело оперевшись на подушки и практически сливаясь с простынёй. Только маленькие красные пятнышки на щеках, которые, очевидно, должны были изображать румянец, указывали местоположение её лица. Гарри устало кивнул.
— Сейчас-то ты как?
— Твоими молитвами, родной мой. Спасибо.
Гарри, Рон и Гермиона пришли к пострадавшей однокурснице перед самым отбоем: только в это время к ней начали пускать первых посетителей. Джинни идти куда бы то ни было категорически отказалась. Держалась Джессика неплохо, но судя по тому, что шевелилась она исключительно предварительно сморщившись, было больно.
— Как ты узнала, что у него хоркрукс в руках? — в свою очередь поинтересовалась Гермиона.
— Просто меч Когтевранов — это один из двух известных артефактов мадам основательницы. Шанс, что Тёмный лорд держал его в руках и не знал, что это такое, стремится к нулю, — пожала плечами Дарк и снова поморщилась.
— Ладно, думаю, нам пора, — Гарри взглянул на часы, мысленно прикидывая, серьёзный ли это проступок — две минуты опоздания, — Выздоравливай.
— Ага, пока.
Ребята направились к выходу, когда из-за двери послышались почти дикие крики.
— …А ты вообще молчи! — прогремело совсем недалеко от больничного крыла.
— Ну ладно, ладно, давай, покричи. Ещё не вся школа в курсе, их высочество сэр Альфред Джонатан Церрес Давенпорт соизволило почтить нас своим присутствием!
Дверь с грохотом распахнулась, жалобно ударившись о противоположную стену. В помещение влетело пятеро великовозрастных парней. Джессика поёжилась и поспешила забраться под одеяло.
— Курица ты глупая!!! Сорока нещипаная!!! Швабра полосатая!!! Ты бы ещё на дракона с зубочисткой полезла, банши недобитая! Сколько раз было сказано… — разорялся тот, что влетел первым, самый рослый и грозный из всей компании.
— Мальчики, пошли отсюда, — прошептала Гермиона, выталкивая Гарри и Рона из палаты.
— Постой-ка, кажется, я видел там Малфоя, — попытался сопротивляться Рональд.
— Пошли, Рон, пошли, наше мнение всё равно не спросят…
Через некоторое время Гарри сидел в гостиной и мрачно изучал кладку камина. Он что-то постоянно упускал. Что-то важное…
Парень мысленно прокрутил все происшествия сегодняшнего дня, пытаясь припомнить каждую фразу, каждый жест, но что-то всё равно упорно не давало ему покоя. Вот утро, Рон ищет свои носки, которые почему-то оказались под кроватью, Люпин зовёт ребят на собрание, потом говорит, что Джессика ему напоминает Лили, Джинни обиделась, плачет, Макгонаголл что-то заунывно воет над ухом, Слизнорт шуршит пакетиком с засахаренными ананасами… Вот болит шрам, нагревается фамильный медальон, прибегает Джинни… Гарри пробегает по Хогсмиду, сбивает с ног пару Пожирателей, видит Волдеморта и понимает, что должен что-то сделать, пока этот мерзавец всех не поубивал… Видит, как падает Джессика, замечает меч, Приори Инкантатем, Волдеморт падает, проклинает его, Гарри, и «всю его семейку». Стоп.
В голове у Гарри в бешеном водовороте завертелись разного рода мысли. Перед глазами что-то замелькало. Мир стал раскачиваться во все стороны аки гигантский маятник, и вдруг замер. В мозгу у парня сама собой сложилась странного вида картинка.
Гарри почти машинально поднялся с дивана, вытащил из кармана мантию-невидимку и, не обращая внимания на изумлённые возгласы друзей, вышел из гостиной…

* * *

Джессика, по-видимому, уже собиралась спать.
— Ну кто тут ещё? Не больница, а проходной двор. То Давенпорт обхамит ни за что, ни про что, то всякие… О, Мерлин великий! — девушка схватилась за сердце, увидев, что прямо перед ней из воздуха материализовался Гарри Поттер, — Гарри, как ты смотришь на то, чтобы приобрести колокольчик и повесить его на шею? Вообще, что ты тут делаешь? Мы, по-моему, уже попрощались, нет?
— Я ненадолго, — клятвенно заверил девушку Поттер, не спуская с неё странного подозрительного взгляда, — Я тебе только один вопрос задам, ты на него честно ответишь, и я уйду, договорились?
Джессика нахмурившись смотрела на юношу, затем глубоко вздохнула и, устало прикрыв глаза, сообщила:
— Да. Не знаю. Не знаю.
— Не понял, — смешался Гарри.
— На первый вопрос ответ — «да», на второй — «не знаю», на третий — «не знаю».
— Подожди, откуда ты знаешь, каким будет второй или третий вопрос, если я ещё сам не в курсе? — несколько раздражённо поинтересовался Поттер: опять она из себя всезнайку корчит.
— Ну я же с тобой не первый день знакома. Второй вопрос будет «Когда ты собиралась мне сообщить?», а третий «Ну и что дальше делать?». Не знаю, — возмущённо пожала плечами Дарк и откинулась на подушки, — Это всё? Могу спать? Или вашей милости ещё что-то угодно?
Гарри как-то растерянно стоял посреди палаты. Ужас какой!..

* * *

Парень вернулся в гостиную где-то через полчаса и немедленно плюхнулся на диван, впадая в глубокие раздумья.
— Где ты был? — невинно поинтересовалась Джинни.
Поттер что-то невнятно пробормотал и снова задумался о вечном.
— Впрочем, я знаю, где ты был, можешь не говорить. Ты ходил к этой… — Джинни немедленно покраснела: она тоже была не железная, — Знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой Гарри, ты уж как-нибудь определись. Мне надоели твои вечные отговорки, какие-то выдумки. И ты постоянно липнешь к этой гнусной слизеринской стерве, так что давай-ка, выбери, у меня терпение кончилось, либо я, либо эта…
— Эта слизеринская стерва, — почти замогильным голосом откликнулся Гарри, — Дочь моих родителей. Чёрт!..
Джинни немедленно замолчала. Рон шлёпнулся на пол от удивления, а Гермионы только качнула головой:
— Я так и думала.
— Когда это они успели ею обзавестись? — со свойственным ему тактом откликнулся Рональд.
— Ну, учитывая, что у нас День рожденья одновременно, то, полагаю, тогда же, когда и мной, — огрызнулся Поттер. Ну и денёк сегодня.
— Но… как…что… — залепетала явно выбитая из колеи Джинни.
— Вы как хотите, а я пошёл спать, — махнул рукой Гарри, встал с дивана и отправился в сторону мужских спален. Он подумает обо всём этом завтра, сегодня голова уже не пашет…
Рон, Гермиона и Джинни пару минут молчали. Наконец, здорово побледневшая мисс Уизли выдала то, о чём впопыхах никто не подумал. Ну как выдала — заикаясь пробормотала:
— Но если Дарк и правда… Тогда Снейп, получается…
— Упс, — кратко выразил общее мнение Рон…