Архив метки: Het

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 58 часть 2


Проснулся словно от толчка, открыл глаза и сразу увидел Гермиону. Она сидела возле камина, собрав возле себя зажженные свечи, читала тяжелый том. Когда Гарри посмотрел на неё, она подняла глаза от книги, встретилась с ним взглядом. Растрепанная книга из библиотеки на её коленях, небрежно подхваченные волосы, халат с котятами – все было таким знакомым и родным, что Гарри на мгновение ощутил липкий ужас от мысли, что всего этого могло больше не быть.
Он рывком сел.
– С пробуждением, — улыбнулась Гермиона. – Спрятался от заслуженной славы? Все ходят за мной и спрашивают, что Волдеморт с нами делал?
Она отложила книгу, подошла, села на край кровати. Гарри обнял её худенькое тело, зарылся в волосы лицом. «Неужели Дамблдор полагал, что я смогу без неё?»
Девушка обняла его в ответ, он почувствовал, что её пальцы ласково ерошат волосы на затылке, гладят шею. Закрыл глаза, нашел губами её губы, целовал, наслаждаясь её вкусом и ощущением шелковистых волос под своими пальцами, отпускал ненадолго, чтобы вдохнуть, и снова прижимался ртом к её податливым и нежным губам.
Когда он в очередной раз прервал поцелуй, Гермиона тихонько засмеялась.
– Ты что?
– Ты здорово целуешься, Гарри, — прошептала она, обнимая его под рубашкой (когда только успела расстегнуть!). – Правда, здорово!
Он тоже тихо рассмеялся, вспомнив свой первый неуклюже-слюнявый поцелуй, затем нашарил палочку – может, теперь и раздевающее заклинание классно получится? А, ну его.
Гарри развязал пояс халата, легко стянул его, открыв длинную сорочку, скрывающую тело девушки от самой шеи. Гермиона сняла её одним движением своей палочки, другим аккуратной стопкой сложила одежду Гарри. Прижалась к нему всем телом, обняла, принялась целовать в шею, за ухом. Он замер от этих сладких ощущений, погладил её спину, потом чуть отстранил девушку от себя, чтобы удобнее было ласкать её.
Неужели они когда-то стеснялись друг друга? Не умели толком целоваться, зарывшись в одеяло, возились под ним, боясь лишний раз друг друга потрогать, но при этом делая главное?! Она стыдилась на него смотреть, хотя при этом сгорала от любопытства, он переживал, не одному ли ему так «обалденно», при этом одаривая её более чем скромными ласками. Как это все кажется забавным сейчас, когда многие запреты остались в далеком и недавнем прошлом.
– Я не услала Добби, — спохватилась вдруг Гермиона, приподнимая голову с подушки и машинально потянув за растрепанные волосы – исчезло сладкое ощущение на груди.
– Он сам знает, когда нужно уходить, — ответил Гарри, оглянулся – бесполезно, без очков в полумраке мало что увидишь, даже если этот чокнутый эльф, умильно сложив лапки, любуется на своих хозяев.
Гарри вернулся к прерванному занятию.
Гермиона почувствовала, что поцелуи сменились нежными поглаживаниями – значит сейчас можно, просто наслаждаться ощущениями на коже. И у неё, и у Гарри это одна из самых любимых составляющих любовной игры. О, как он падок на ласку – девушка это заметила едва ли не с первой ночи. Она ощутила нежные прикосновения к ногам. Господи, как больно было, когда тот ужасный крысовидный человек заставил читать её «Книгу пыток». Нет, об этом нельзя вспоминать, Гарри наверняка не держит блок! Ну вот, уже ухватил её мысль – все хорошо, любимый, эта боль давно прошла. Гарри присмотрелся – не осталось ли следов. Нет, кожа нежная и гладкая, словно не было никогда этого кошмара. Лучшее средство забыть об этом окончательно – ласка, ласка и еще раз ласка. Гермиона взвизгнула от ощущений, балансирующих между острым наслаждением и щекоткой. Нет, нет, если можно ещё!
Теперь следующий этап игры. Гермиона прекрасно помнила, когда это произошло впервые. Она зашла в комнату и увидела решительное выражение на лице Гарри, какое обычно бывало у неё, когда ей выдавали реферат или контрольную с исправленными ошибками. Гермиона тогда ещё подумала, а не нашёл ли он её маггловскую суперкнигу, которую она прятала под матрасом. Нет, всего лишь шуточная памятка девственнику-мародеру, написанная в юности отцом Гарри и Сириусом. Памятка никак не хотела открываться Гермионе, поэтому об её содержании девушка только догадывалась. Судя по всему, парни были продвинутые. Острое удовольствие, которое она испытала тогда впервые в жизни, Гермиона помнила до сих пор. В том маггловском фильме красавица актриса все-таки правильно себя вела, это не художественный вымысел и не преувеличение. Ну как можно удержаться, если стоны сами вырываются наружу, иногда вместе со слезами. Теперь его законное удовольствие.
Все-таки хорошо, что Гарри не нашел эту дурацкую маггловскую книжку с картинно зажатой парочкой на обложке. Меньше знаешь, лучше спишь, вернее занимаешься любовью. Ну ведь как все замечательно прошло. И не обязательно знать все 153 условия, при которых не получится или получится плохо. Ведь мы – пара.

Утром перед завтраком Гарри, наконец, увидел Снейпа. К счастью, профессор шел один, и в коридоре никого больше не было. Значит, поблагодарим зельеведа, и гора с плеч!
– Профессор Снейп! – окликнул его Гарри.
Показалось, или впрямь вздрогнул? Неохотно повернулся.
– Я хотел поблагодарить вас, профессор, — как можно спокойнее и доброжелательнее произнес Гарри. – Если бы не ваша помощь… — он замолчал, встретив ледяной взгляд, полный неприязни. – И за зелье тоже спасибо, — неуверенно закончил Гарри. От злости профессор с трудом удерживал блок.
– То, что ты спас девушку, — это минимум, который ты должен был сделать! – процедил Снейп.
В уши Гарри словно хлынул поток – Проклятое ваше отродье Поттеров! Ненавижу! Отец погубил Лили, сын – Гермиону! Всё вам, только вам, Поттерам!!!
Снейп схватил Гарри за грудки. Северус, склонившийся над Гермионой, Эрмион (у неё такое же имя!), Лили (как девочка на неё похожа!). Все эти картины пронеслись перед глазами Гарри за несколько секунд.
– Убирайся! – заорал профессор и оттолкнул Гарри с такой силой, что он упал на пол, больно ударившись спиной.
– Северус! – услышал он грозный голос Дамблдора. – Прекрати истерику! Ты совсем спятил!? Держи себя в руках при мальчике!
Снейп, тяжело дыша, с трудом запихивал мысли под железобетонный блок.
– Идем, Северус, — строго приказал Дамблдор. И Гарри ясно понял – профессора Снейпа ведут на ковер к директору!
– Иди завтракать, Гарри, — уже спокойно произнес Дамблдор, повернувшись к сидящему на каменном полу парню. – Надеюсь, все увиденное останется между нами. Просто у Северуса совсем сдали нервы. Думаешь, он не переживал за тебя и Гермиону?!
Как же, сэр! Разве что за Гермиону. Видимо, только из-за неё и выпустил. Но, Бог мой, — глаза Гарри расширились. – Кажется, произошло нечто ужасное. Учитель приревновал своего ученика. Своего ненавистного ученика! Только этого мне и не хватало! – Гарри поднялся и медленно поплелся в Большой Зал, хотя есть уже совсем не хотелось.

Перед отъездом на каникулы Дамблдор вызвал Гарри к себе.
– Я хотел обсудить, где ты проведешь лето, Гарри, — мягко произнес директор.
– У Гермионы? – спросил тот.
– Да, мальчик. Теперь ты находишься под защитой рода твоей жены. Поэтому у Грейнджеров ты будешь в безопасности.
– А родители Гермионы знают, кто я? – спросил Гарри. Его вдруг охватило волнение. Он так мечтал, чтобы больше никогда не возвращаться к Дурслям. Но на Привит-драйв он знал, как себя вести и как к нему относятся. А как встретят его родители Гермионы?
– Не переживай, Гарри, — Дамблдор успокаивающе покачал головой. – Я отправил мистеру и миссис Грейнджер письмо, в котором все объяснил про тебя. И помимо того, что ты сирота, к которому несправедливо плохо относились дядя и тетя, я не забыл упомянуть, что ты – один из лучших учеников Хогвартса, а также происходишь из древнего богатого волшебного рода. Думаю, они не будут возражать против такого родственника. Я уверял в самых изысканных выражениях, что ты – лучшая пара для Гермионы. Остальное в твоих руках, Гарри. Веди себя хорошо, — и Дамблдор подмигнул ему.
– Спасибо, сэр, — улыбнулся Гарри.
– К твоему появлению, я надеюсь, у четы Грейнджеров пройдет первый шок.
– Профессор, – спохватился вдруг Гарри. – Я только сейчас вспомнил – у меня нет нормальной маггловской одежды. Если я покажусь родителям Гермионы в своем секонд-хенде от Дадли, они решат, что вы пошутили насчет наследника богатого рода волшебников.
– Я подумал и об этом, — Дамблдор поднялся из-за своего стола. – Считай это моим подарком на твое совершеннолетие, Гарри, — и директор указал на сложенные совершенно новые модные джинсы, футболку, рубашку и кроссовки.
– Спасибо, сэр, — искренне поблагодарил его Гарри.

Он поднимался в вагон вслед за Гермионой, когда к ним подошли Малфой, Кребб и Гойл.
– Так что, Поттер, эта грязнокровка в натуре твоя подружка? Только не говори мне, что вы трахались. Ты умеешь это делать?
Гарри проигнорировал его. Воспоминания о беременной Пенси вызывали в нем глубокое отвращение к Малфою.
– Фу, ну и вкус у тебя! – не унимался Малфой. – Тощая лохматая грязнокровка!
– Зато молодая! – резко обернулся Гарри. – Видишь ли, Малфой, я глубокий извращенец. Мне нравится молодая девушка, а не парни и бабушки.
Это был удар ниже пояса. Слухи о возрасте Элизабет Смит ползали вместе со сплетнями о том, кто она такая вообще. Малфой кисло поморщился и отстал. Рон хихикнул, вспомнив рассказ Гарри о поцелуе Малфоя и Элизабет. Гермиона улыбнулась Гарри и села напротив парней.
– Как твой роман с Эрикой? – поинтересовался Гарри у Рона.
– Она пригласила меня к себе на каникулы, — бодро ответил он. – Жаль, что она уже закончила Хогвартс. Ну ничего! Я к ней поеду. Вот увидите! Мне уже 17, так что мама не сможет мне запретить.
Спорим, у них ничего не будет? – Гермиона посмотрела на Гарри.
Тут и спорить нечего, — поднял брови в ответ Гарри.
– Ну а вы? – спросил Рон и растянулся в снисходительной улыбке, глядя на Гарри и Гермиону. – Блин, за милю видно, что вы по уши друг в друга втресканные!
Рон расхохотался. Гарри смущенно улыбнулся, Гермиона укоризненно сжала губы.
– Даже не верится, что на вокзале меня не будет встречать мой любимый дядюшка! – выдохнул Гарри и тут же внутренне напрягся: как все-таки примут его родители Гермионы?
Все будет хорошо, Гарри, это я беру на себя! – сжала его руку Гермиона.
– У вас будет такое жаркое лето! – Рон снова покатился от смеха.
Малфой и его верные телохранители вышли из Хогвартс-экспресса в числе первых. Малфой придумал изысканное оскорбление для Поттера и решил, что не может ждать до 1 сентября, чтобы высказать его. Но тот словно сквозь землю провалился. Вот и его грязнокровка, и рыжий долговязый Уизли со своей не менее рыжей сестрой. Где же Поттер? Такая острота пропадает!
Малфой уже заметил свою мать и перед тем, как быть сжатым в ее объятиях, еще раз поискал глазами Гарри Поттера. Нет, все-таки проскользнул незаметным в толпе. Посмотрев для верности в сторону Гермионы, Малфой увидел, что она обнималась со своими родителями-магглами. Рядом с ней топтался высокий смазливый парень с темными волосами – видать, кто-то из ее маггловской родни. Эх, жаль, пропала острота. Нужно постараться не забыть ее до первого сентября.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 58 часть 1


Глава 58. Конец учебного года

В воздухе бесшумно скользнула летучая мышь.
– Черт бы вас побрал, Дамблдор! – прогремел в голове Гарри голос Снейпа.
Пересиливая слабость, Гарри повернул голову к лежащей рядом Гермионе. Над ней склонился неизвестно откуда взявшийся Снейп. Гарри крепче сжал руку девушки – теплая, значит, жива.
Рука Снейпа быстро коснулась шеи – Пусть тебя спасает Дамблдор! Девочка очень плоха.
Гарри проваливался в темноту. Со стороны увидел себя, распростертого на влажной траве, Снейпа, прижимающего руку к груди Гермионы – Давай, детка, живи! Не умирай, ты этого не заслужила!
Бегущий Дамблдор.
– Гарри! Я убью тебя, Северус!
– Спасайте лучше мальчишку, директор! Разберетесь со мной потом! – дрожащая худая рука поднесла ко рту девушки флакончик. – Пей, девочка, пей… Вот так. И во имя Мерлина, не умирай!
Гарри никогда не видел у Снейпа такого лица. Черные, обычно пустые и злобные глаза профессора теперь горели. Гарри хотел посмотреть на Гермиону. Но вместо девушки на земле лежала его мать.
– Мама! – удивленно позвал её Гарри.
Лили лежала среди руин, глядя перед собой пустыми, как у Седрика, глазами.
– Гарри! Гарри! Пожалуйста, не делай этого! Очнись, мальчик!
Тепло в груди, рассеивающаяся темнота, перекошенное от страха лицо директора и волна облегчения.
– Как я понял, господин директор, меня помиловали, — знакомая ехидца в голосе Снейпа.
– Их нужно доставить в больничное крыло, Северус, — отмахнулся от язвительного замечания Дамблдор.
– Поттера понесете вы, — ответил Снейп, беря на руки Гермиону.
– Твоя шутка совершенно неуместна, Северус! – строго ответил Дамблдор и наколдовал носилки.
– Что с Гермионой? – попытался спросить Гарри, но удалось только вяло шевельнуть губами.
– Все будет хорошо, Гарри. Она поправится, — успокоил его Дамблдор.

Гарри выпил очередную порцию Укрепляющего зелья. Прошло уже несколько дней, но слабость во всем теле по-прежнему оставалась такой, что Гарри все ещё с трудом вставал с кровати. Мадам Помфри протянула стакан Гермионе. Девушка пребывала примерно в таком же состоянии.
Между их кроватями на стуле сидел Рон и рассказывал о том, что тем временем происходит в Хогвартсе.
– Защиту от темных искусств временно ведет Снейп. Гарри, это полный кошмар! Мучает похлеще, чем на зельях. Везет малым – у них заменяет Флитвик.
– А что с Красоткой? – спросил Гарри.
– Никто точно не знает. Говорят, что она оказалась энергетическим вампиром и едва тебя не укусила! А ещё, ей 150 лет и она пила омолаживающее зелье, которое ей варил Снейп.
Гарри слабо рассмеялся.
– Это слухи, конечно. А что на самом деле было?
– Она, действительно, энергетический вампир. Хотела меня объесть. Но тут появился Снейп, — объяснил Гарри. – Была крутая разборка.
– А ей правда 150 лет? – спросил Рон.
– Не знаю, как на счет 150, но 70 точно, судя по тому, что видел в видении.
– Фу, — брезгливо поморщился Рон и хохотнул. – Малфой целовался с этой старой ведьмой!
Гарри и Гермиона рассмеялись, тоже не забыв фыркнуть.
– А ещё Дамблдор рассказал, что ты опять сразился с Волдемортом, — продолжил Рон.
– Да, — ответила Гермиона. – И это было потрясающе, Рон. Гарри сумел защититься.
– Но не долго, — вздохнул Гарри. – Он такой мощный. Честно говоря, я не представляю, как его можно уничтожить.
– Так что, на него и Авада Кедавра не действует? – ужаснулся Рон.
– Его даже не оглушило, — ответил Гарри.
– А мы на Защите долбим щит и Оглушающее! Кошмар! Гарри, а как же быть?
– Не знаю, — честно сознался Гарри.
– Ну, ладно, — вздохнул Рон. – Одно утешает. Наш факультет из-за твоей доблести получил 300 очков, так что Кубок школы – наш!
Гарри вяло улыбнулся и закрыл глаза. Гермиона почему-то всхлипнула.
– Ах да, — спохватился Рон, — вас освободили от экзаменов!

Гарри шел в кабинет профессора Дамблдора. Утром его и Гермиону, наконец-то, отпустили из больничного крыла. Самочувствие его было удовлетворительным, хотя полностью слабость ещё не исчезла. Но Гермиона рвалась на уроки, а самому лежать в больничном крыле Гарри не хотелось. Его появление в классе и гриффиндорской гостиной было встречено перешептыванием и переглядыванием, пришлось выставить блок. Рассказывать ничего не хотелось, хотя и пришлось ответить на некоторые вопросы, в частности, какие заклинания против Волдеморта он применял. Патронус?! Ого, да такое даже на НОЧи не выносится! Говорят, его только авроры применять умеют! Ну и что? Какое значение это имеет, если против Волдеморта ничего не действует! Наверное, уже отошел от своего Круциатуса.
Гарри подошел к гаргулии. С той ночи, когда произошел поединок, Гарри так и не удалось толком поговорить с Дамблдором. В больничном крыле он почти все время спал или лежал в полудреме. Да и особого желания разговаривать с кем-либо не было. Гаргулия повернулась, открывая доступ к вращающейся винтовой лестнице. Гарри вошел в кабинет. Дамблдор сидел за столом. Увидев Гарри, улыбнулся – Сердишься на меня, мальчик?
Сердишься! Вы же хотели, как лучше, — Гарри стал перед директором.
– Я рад, Гарри, что ты все понял и не держишь на меня зла, — ласково блеснули очки-полумесяцы, – ты и в самом деле ещё не готов к решающей схватке. Но то, что ты уже сделал, впечатляет, мой мальчик. Поэтому, у меня есть серьёзные основания верить в победу.
– Но профессор, — удивился Гарри, — у Волдеморта просто невероятная мощь! Честно говоря, я на грани отчаяния, мне кажется, его невозможно уничтожить!
– Тебе удалось обернуть против него его же собственное заклинание. А это уже что-то, поверь мне.
– Без Гермионы ничего бы не получилось, — возразил Гарри.
– Вы замечательная пара, — искренне воскликнул Дамблдор. – И вот ещё что, Гарри, – профессор поднялся. – Когда вы вернулись… профессор Снейп очень помог Гермионе. А затем и тебе. То зелье, которое вы принимали, очень хорошее зелье, Гарри, готовил для вас Северус… профессор Снейп. Я думаю, его стоит поблагодарить.
– Да, сэр, — кивнул Гарри.
– Я рад, что ты тоже так думаешь, — удовлетворенно улыбнулся Дамблдор. – Ну и наконец, Ремус… он очень переживал за тебя. Могу ли я передать ему, что ты по-прежнему будешь рад его видеть?
– Да, сэр, — Гарри тоже улыбнулся.

Нет, конечно, Снейпа нужно поблагодарить, размышлял Гарри, спускаясь лестницами в подвал. Ведь именно он прекратил тот кошмар, когда Гарри не пускали попытаться спасти Гермиону. Гарри даже передернуло от воспоминания. Похоже, это были несколько часов в Азкабане. И, надо признать, если бы не зелье Снейпа (неужели и впрямь с сердцем стало плохо?) и не портал… Об этом уже лучше не думать. Худшее уже позади. Конечно, и профессор Дамблдор, и Ремус хотели как лучше. Действительно, глупо губить две жизни, когда можно принести в жертву одну. Но, но… Об этом тоже лучше не думать, иначе в груди начинает вскипать нечто, неприятно похожее на ненависть… Нет, нет, Дамблдор делал как лучше. Пророчество говорит, что Гарри – единственный, кто может убить Волдеморта. И разве не разумнее пожертвовать малым во имя спасения многих жизней. Но, но… Нет – Гарри помотал головой, отгоняя неприятные мысли, и получил приступ головокружения. Нужно будет после разговора со Снейпом не забыть сходить к мадам Помфри за очередной порцией укрепляющего зелья.
Гарри вошел в подземелье Снейпа, но профессора нигде не было видно. Для очистки совести поискал его в Общем Зале и в учительской и решил, что разговор по техническим причинам придется отложить.
Чувствуя усталость после уроков и поисков Снейпа, Гарри отправился в свою комнату за сэром Кэдоганом. Там и кровать мягче, и спокойнее, и никто не будет доставать вопросами: как ты, Гарри, восклицаниями: ой, девчонки, он так бледен, не рано ли его выпустила мадам Помфри? и, наконец, расспросами о том, как выглядит Волдеморт, а сильно больно это Круцио, а ты пробовал применить Аваду Кедавру?
Ну вот, а про укрепляющее зелье забыл! Но возвращаться в больничное крыло уже нет ни сил, ни желания.
– Пароль, негодяй! Жалкий трус! – крикнул сэр Кэдоган.
– Чокнутый эльф, — устало выдохнул Гарри и вошел в комнату. Подружились, видать, Добби и сэр Кэдоган. Кстати, о Добби.
– Добби, — позвал Гарри эльфа.
– Да, сэр! – с визгом кинулся к нему тот.
– Сходи к мадам Помфри и принеси зелье, — приказал Гарри, расстегивая мантию.
– Сию минуту, хозяин! – Добби метнулся к выходу.
– И не называй меня хозяином при Гермионе, — пробормотал Гарри, валясь на бледно-лиловое покрывало.
Наверное, домашние эльфы могут аппарировать даже в Хогвартсе, а иначе как объяснить скорость, с которой Добби выполнил поручение Гарри. Разве что дрессировкой в семье Малфоев.
Гарри проглотил терпкое питье, откинулся на постель, успел подумать, что, наверное, зря выпил зелье, теперь не уснет – и провалился в сон.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 57 часть 2


Гарри рухнул с кресла. Петтигрю испуганно отскочил.
– Он очень впечатлительный, — наигранно вздохнул Волдеморт, удовлетворенно глядя на потерявшего сознание Гарри. – Приведи его в чувство, Хвост, я ещё не закончил. К тому же я не настаивал, чтобы ты так ярко вспоминал свою первую ночь, а вернее час, проведенный с так называемым Джеймсом.
Петтигрю, дрожа и втягивая голову в плечи, похлопал Гарри по щекам и усадил в кресло. Гарри вяло посмотрел на Волдеморта. Но сознание возвращалось, и вскоре на его лице появились ненависть и отвращение.
– Знаешь, чем эта настойка хороша, Гарри? — ласково прошелестел Лорд. — Что тело, которое приобретает выпивший её, ничем не отличается от оригинала. Он бросил в зелье волос твоего отца – его частичку, его сущность. Выходит, он был с Джеймсом, ощутил его … Только не нужно это делать на меня, прекрати, Гарри, — удовлетворенно воскликнул Волдеморт, — похоже, чувствительность в тебе от мамочки, её тоже выворачивало наизнанку в присутствии Хвоста, особенно когда она была беременна тобой! При всем этом она понятия не имела о похождениях Питера и страстях, бушующих в его никчемной оболочке. И уж тем более даже подумать не могла, что заискивающе улыбающийся Петтигрю ненавидит её. Он страстно желал, чтобы она умерла, когда рожала тебя, Гарри! Но разве его жалкие чары могли погубить кого-нибудь? Если бы этого также страстно пожелал я, у неё не было бы шансов! Да, Хвост, мягко говоря, не любил Лили и уже с трудом держал себя в руках в присутствии Джеймса. Забавно, что его едва не застал на горячем ваш сентиментальный вервольф, среди ночи по срочному делу влетев в камин. К счастью за минуту до его появления настойка перестала действовать, и оборотень увидел всего лишь похожего на Джеймса маггла, лежащего в постели Питера. Интересно, что даже выбирая парня для настойки, Хвост все равно упорно искал похожего на Поттера. Итак, Ремус Люпин узнал, как проводит свое свободное время его школьный товарищ. Видимо, ему не понравилось сходство сладенькой мордашки с Джеймсовой. Куда-то вмиг исчезла его терпимость. Ругал тебя, верно, Хвост? Пришлось напомнить ему, что он сам вообще волшебная тварь, от которой не отвернулся в свое время он, Питер Петтигрю, не заложил его всей школе. И вообще, до сих пор молчит о том, что добрый и верный вервольф влюбился в Лили. Ну и что, что у тебя на неё никаких планов, зато вряд ли Джеймсу понравится, что в его доме крутится мужчина, которого влечет к его жене. Порешили на том, что Люпин молча вздыхает по Лили, а Петтигрю спит с кем ему заблагорассудится.
Гарри закрыл глаза, пытаясь унять боль в сердце и дрожь в теле. Вызвал в памяти дневник мамы, разговор с Люпином. Нужно сопротивляться! Легче воспринимать этот ужасный рассказ Волдеморта, безжалостно роющегося в чужих мыслях.
– Вокруг Джеймса собрался просто восхитительно запутанный клубок, — довольно прошептал Волдеморт. – Жаль, я узнал все тонкости через много лет после его гибели. Но Хвост и без меня неплохо справлялся. Намекнул Блеку, что Люпин не прочь занять место возле Лили, посеял зерно сомнения между друзьями! Браво, Хвост!
– Тем временем Джеймс Поттер, как один из активных участников сопротивления, здорово меня достал. И что же я вижу – его великолепная мордашка непрерывно крутится в голове моего новоиспеченного упивающегося. Такая страсть глубоко тронула меня. Дамблдор так помогал прятаться Поттерам, что я уже почти утратил надежду их найти, — Волдеморт наигранно вздохнул. – Петтигрю – мой шанс на них выйти. Признаю, что сначала разочаровался, узнав, что ясно просвечивающиеся сквозь водянистые глазки лицо Поттера – всего лишь результат связи с магглами, которых поили оборотным зельем. Я предложил Петтигрю, как на мой взгляд, достаточно соблазнительную сделку – он приносит в жертву свою неправильную любовь, я даю ему место среди особо приближенных, высокий пост в новом, моём, Министерстве Магии и… избавление от порочной страсти. Со смертью Джеймса это влечение прекратилось бы. А теперь, Гарри, обрати внимание на стойкость Хвоста и силу его чувства – он чуть не согласился. Но что-то перекрутил в своих мозгах. Тебе нравилось спать с Джеймсом, пусть и ненастоящим, верно, Хвост? Ты не мог позволить ему умереть. Что тогда добавлять в оборотное зелье? Да и копии Джеймса – все равно не настоящий Джеймс. Хвост хотел его видеть, слышать, прикасаться к нему, разговаривать с ним. Такая любовь, Гарри! Я потрясен! Мечты Хвоста о Джеймсе – такая пикантная подпитка для меня! Хотя не скрою, что удивился, когда в голове Пита ясно прочувствовал, что он предпочитает предаваться утехам с Джеймсом в своей комнатенке, нежели иметь толстый портфель министра. Мелкая душа! Что поделать, ошибки неизбежны, когда мыслишь по-другому. Пришлось искать другой подход. Я пообещал, что убив Джеймса, при помощи черной магии сделаю его копию. Послушную копию, с которой он может делать все, что угодно. И снова неудача. Хвост усомнился в моем могуществе: вдруг это будет всего лишь безвольная кукла. Пришлось показать, как это делается на одном из провинившихся приближенных. Возродившаяся копия – очень послушная. Её единственный недостаток – безынициативная. Впрочем, такую мелочь можно потерпеть.
– Тем временем измученные подозрениями Поттеры начали отдаляться от Хвоста. Лили, доверяющая своим инстинктам, не хотела его видеть. Блек, узнавший о слабости к магглам, только помогал этому отдалению. Ну и наконец, узнавший об этом Джеймс тоже не слишком желал общаться с Петтигрю. Он доверял только Блеку. Ненавистному тобой Блеку, верно, Пит? Как не отомстить человеку, смеющемуся над его любовью, издевающемуся над его страстью, отдаляющего его от Джеймса? Получить Поттера и подставить Блека – вот что нужно было Питеру. И можешь не сомневаться – так и было бы, если бы не ты, Гарри. Я утратил силы и не смог полностью рассчитаться за услугу, оказанную Хвостом.
– Очень сентиментальная картина была видна в голове Питера. Если он не врет, то над телом убитого Джеймса он плакал. Правда недолго. Появился Блек. И если Джеймса уже не спасти, то почему бы не подставить ненавистного Сириуса Блека?
Гарри закрыл глаза. Когда-то в прошлой жизни в Визжащей хижине Сириус, Ремус и Петтигрю выясняли, что случилось той ночью, когда погибли Джеймс и Лили. Если бы тогда Гарри узнал всю правду? Нет, он не останавливал бы Блека и Люпина. Если бы прежде не сошел с ума.
Грязный дрожащий Петтигрю на коленях протягивал к нему руки:
– Гарри… Гарри… ты так похож на своего отца… как две капли воды!
– Как ты смеешь обращаться к Гарри! – его крестный не орал, а ревел эти слова. – Как смеешь смотреть ему в глаза? Как смеешь говорить о Джеймсе!?
– Ты действительно похож на Джеймса, — прошелестел Лорд, с любопытством разглядывая яркие мыслеобразы Гарри. – Просто удивительно. Особенно сейчас, когда вырос. Неудивительно, что Хвост несколько раз в виде крысы пробирался в Хогвартс, чтобы полюбоваться на тебя. Заметь, Гарри, рискуя своим здоровьем и спокойствием – какого рыжего кота ты так боишься, Хвост? – Лорд с нехорошей улыбкой посмотрел на мелко дрожащего Петтигрю.
– Однако я ещё не закончил историю, — спохватился Волдеморт, — после гибели Джеймса страсть Хвоста словно впала в анабиоз. Осмелюсь высказать предположение – остался жив и на том спасибо. Верно, Питер? Да и в облике крысы притупившиеся эмоции не так досаждали. Но похоже, Джеймс тебя никогда не отпустит, — Лорд снова улыбнулся, — надо же было такому случиться, что семья, в которой ты жил в виде толстенькой безобидной крысы, так подружилась ни с кем иным, как Гарри Поттером – маленьким Джеймсом. Что с тобой стало происходить, Хвост? – Лорд внимательно посмотрел на Петтигрю. – Знакомый запах, те же черты… Как трогательно, у Гарри даже та же манера спать! Ты не обращал внимания, Гарри, что крыса твоего друга чаще обнаруживалась в твоей постели, на твоей подушке, зарывалась в твои простыни?
По телу Гарри прошла заметная судорога отвращения.
– Когда беднягу Пита выгнали из теплого Хогвартского гнездышка, он поспешил на помощь своему господину. В конце концов, сколько можно жить в виде крысы, лишившись многих удовольствий!? Возможно, если помочь мне, то я вспомню те обещания, которые давал, – теплое местечко в новом Министерстве Магии. Но вот беда, когда Хвост начал помогать мне, ожили старые воспоминания. Хватит вздрагивать от отвращения, Гарри. Лучше пожалей беднягу Пита – ему начали сниться кошмары… как погиб Джеймс, как Питер плакал над его телом. Все это очень печально, сочувствую, Хвост. Посочувствуй и ты, Гарри, — Лорд смотрел то на сжавшегося Петтигрю, то на дрожащего от ярости и отвращения Гарри. – Хвост испытывал ко мне глубокое отвращение, но помогал… и помогает дальше. Более того, он не пришел в восторг от моей идеи убить тебя. Пришлось напомнить, что со смертью приходит и успокоение. Страсть к Поттеру тебя уже утомила, не так ли, Хвост? Однако ты, Гарри, тогда, возле могилы моего отца вел себя так же храбро и отчаянно, как и Джеймс. Ты впечатлил Пита. А за прошедшие три года так повзрослел. Я прямо любуюсь тобой, — в голосе Волдеморта зазвучали откровенные издевательские нотки. – Не сопливый подросток, но красивый юноша… уже даже мужчина. Надеюсь, — Лорд повернулся к Гермионе, — у него папин темперамент?
Гарри было страшно представить, что происходит в душе девушки после услышанного. Он тоже повернул к ней голову. Железный блок и решительный взгляд.
– Даже так, — удивленно протянул Волдеморт. – Прекрасный блок, девочка, гораздо лучше, чем у Гарри, – он усмехнулся. – Последние события вынуждают меня пересмотреть свое отношение к Хвосту. Видишь ли, мой юный друг, последние два, нет уже почти три года я всячески стараюсь дотянуться до тебя. Но Дамблдор стережет тебя так, что позавидует любой маггловский президент. Ты все время вне зоны моей досягаемости. Никто из моих бестолковых слуг не может вытащить тебя из Хогвартса! Была небольшая надежда, что это поможет сделать Элизабет Смит. Но с энергетическими вампирами сложно работать. Сама хотела съесть тебя! — Волдеморт расхохотался. – Ты потрясающе везучий человек, Гарри Поттер. Тебя любят, хотят, ненавидят – вот что значит притягательный огонек, который оставила на тебе твоя грязнокровая матушка. А этот глупый любитель магглов Дамблдор еще и обвенчал тебя! – Волдеморт провел рукой в воздухе возле Гарри. – Старый сводник, что он с тобой натворил?! Уже раздавал автографы, а, Гарри? — Волдеморт посмотрел на Петтигрю. – Ты уже не хочешь, чтобы я убивал его, Хвост? Боишься той же осечки, что получилась с Джеймсом? Не бойся. Все будет хорошо, Хвост. Ты честно заслужил свою награду. Это, конечно, не Джеймс, и возможно тебе не будет хватать его веселого нрава, любви к экстремальным развлечениям, потрясающего чувства юмора. Да ну тебя, Хвост, в самом деле, прекрати так думать о Поттере-старшем, а то я тоже сейчас в него влюблюсь! – Волдеморт расхохотался. – У Гарри тоже есть свои достоинства. Лично мне он нравится больше… Грязнокровый огонек от матушки, знаешь ли… Однако я отвлекся. Ведь тебе, Гарри, интересно узнать, как удалось похитить твою девчонку. Представь себе, что это сделал именно наш Хвост! Набрался храбрости, решимости, отчаяния и даже наглости, забрался в виде крысы в вашу школу. Он хотел украсть тебя. Он много размышлял об этом, когда ползал за тобой по всему Хогвартсу и Хогсмиду. Но Дамблдор не спускал с тебя глаз, а вот про твою жену забыли. В ночь, когда Пит решился, ты по милости вампирши очутился в больничном крыле под усиленной охраной чокнутого Муди. Дамблдор занялся этой горе-преподавательницей. Девчонка возвращалась в башню поздно, одна. Хвост напал на неё и при помощи моего портала переместился в этот гостеприимный замок, который так надеются найти тупоголовые авроры. Я знал, что за ней ты придешь туда, куда я захочу.
– Это был твой звездный час, Хвост. Ты честно заслужил свою награду. Я потрачу свои драгоценные силы на то, чтобы при помощи мощнейшей черной магии ты получил своего ненаглядного Джеймса. Что говорит пророчество, Гарри? — Волдеморт неожиданно встал. – Вместе нам не жить. Кто-то из нас убьет. Либо ты, либо я. Не смею противиться, — веревки, стягивающие руки и ноги Гарри, исчезли вместе с креслом и троном Волдеморта.
Гарри выхватил палочку и едва успел отскочить от посланного в него Круцио.
– Ступифай! – отчаянно крикнул он.
Красный свет, вылетевший из кончика палочки, отскочил от Волдеморта, не причинив ему ни малейшего вреда.
– Героично, только что ты со мной собирался делать, если бы и впрямь оглушил, — ноздри Водеморта возбужденно шевельнулись, рот снова растянулся в улыбке. Очевидно, усилия Гарри потешали его. – Вызвал бы авроров, чтобы меня сопроводили в Азкабан?
«Его нужно убить! – отчаянно думал Гарри. – Авада Кедавра – запрещенное заклинание. Нужна злость. Настоящая злость. Он убил беременную женщину – мою маму!»
– Авада Кедавра! – Гарри казалось, что он вложил всю ненависть и все свои силы в это заклинание. Зеленый свет также отскочил от Волдеморта.
– Комары кусаются не больно, Гарри, — почти добродушно прошелестел Лорд. – Твое жалкое заклинание не убило бы даже тебя, поставь я щит.
Такого поворота Гарри не ожидал. Он надеялся, что заклинание хотя бы оглушит Волдеморта и у него появится несколько минут, чтобы успеть добежать до Гермионы и вместе взяться за портал – амулет Снейпа.
– Теперь моя очередь, Гарри. Круцио!
– Патронус! – крикнул Гарри, не дожидаясь взмаха палочки Волдеморта. Серебристый олень принял удар на себя и растаял в воздухе.
– Отлично, Гарри. Ты все делаешь в точности, как твой отец. Именно своим ястребом он и отразил мой первый удар по нему. Второй не успел. Это заклинание отбирает много сил, верно, Гарри?
Это была правда. Гарри удалось вызвать мощного патронуса, поглощающего любое заклинание. Но Круциатус Волдеморта был настолько сильным, что Гарри еле удержал защиту. В теле появилась предательская слабость. На второго патронуса сил не хватит.
– Круцио! – удовлетворенно выдохнул Волдеморт.
– Протего! – выстрелил Гарри. Мощное заклинание частично отразилось. Сильная, но терпимая боль пронзила все тело. Гарри застонал.
– Неплохо. Джеймс гордился бы тобой, Гарри, — с издевкой проговорил Волдеморт. Но Гарри уловил в его голосе удивление. Это приободрило, но не слишком.
Гарри был обессилен. Два мощнейших защитных заклинания вытянули из него почти все силы. Руки дрожали, перед глазами плыло.
– Авада Кедавра или Круцио, Гарри? – осведомился Волдеморт. – Пожалуй, Круцио. С Авадой у меня против тебя не сложилось. А вот Круцио получается. Ты так жалостливо кричал на кладбище. Хвост расстроился. Ты умрешь в муках, Гарри! – неожиданно холодно произнес Волдеморт.
Зеркальный щит, — прозвучал в голове Гарри голос Гермионы.
– Круцио!!! – злобно крикнул Волдеморт и с силой метнул заклинание в Гарри.
Мощный световой поток ударил в появившийся из воздуха щит с зеркальной поверхностью, отразился и попал в Волдеморта.
Гарри услышал страшный крик, в котором не было ничего человеческого. Волдеморт сам люто страдал от своего же собственного Круциатуса.
Гарри не знал, как ему удалось наколдовать зеркальный щит. Он вложил в заклинание остатки всех своих сил, но их не должно было хватить. Он с трудом пополз к Гермионе, тело почти не слушалось, сделавшись ватным от слабости.
– Гермиона, — позвал он девушку и подумал, что она, наверное, не слышит, слишком тихо получилось. Он глянул на неё. Девушка лежала там, где её, связанную, оставил Хвост – теперь с ужасом наблюдавший за скорчившимся Волдемортом. Гермиона была без сознания. И Гарри все понял – щит они поставили вдвоем. Он – заклинанием, она – силой мысли, её волшебную палочку отобрал Хвост сразу после похищения.
Делая невероятные усилия, Гарри заставил себя доползти до Гермионы. Колени и подгибающиеся руки отказывались ему служить. Гарри нащупал её руку и прикоснулся к амулету:
– Летус…
Привычное ощущение в животе, все закрутилось перед глазами, и Гарри ощутил под своей щекой траву. Рядом в сером рассвете высились башни Хогвартса.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 57 часть 1


Глава 57. Разговор с Волдемортом

Он аппарировал возле полуразвалившегося замка, такого же, каким он был в его видениях и мыслеобразах. Гарри осторожно подошёл ко входу, готовый в любую минуту к нападению. Блок он не держал, внимательно вслушиваясь в малейший шорох. Лестница, комнаты – тут можно бродить довольно долго. Гарри шёл, куда ему подсказывала интуиция. Неожиданно ему померещилось, что он уловил Гермиону, но в следующую секунду у Гарри возникло ощущение, что его облили липкой отвратительной гадостью. К горлу подкатила тошнота – Петтигрю сидел рядом со связанной Гермионой.
– Прекрасно, Гарри, — прошелестел сзади голос, и через какую-то долю секунды веревки обтянули Гарри руки и ноги, так что он не мог дотянуться до волшебной палочки.
Впрочем, Гарри занялся тем, что срочно блокировал мысли, потому что находиться рядом с Волдемортом и Петтигрю было почти невозможно.
– Присаживайся, у нас будет небольшой разговор, — взмах волшебной палочки Волдеморта добыл из воздуха деревянное кресло, а затем мягкое, похожее на трон. В него и сел Волдеморт.
– Подойди, Питер и ты, девчонку больше не нужно сторожить. Она не нужна ни мне, ни тем более тебе, — белое лицо Темного Лорда кивнуло Петтигрю, который весь задрожал, словно превратился в желе. – К нам явился Гарри. И это просто замечательно. Ты отлично справился с моим заданием, мой юный друг. Аппарировал? Похвально. Учитывая твой нежный возраст и отсутствие разрешения.
Гарри с отвращением почувствовал, что Волдеморт влезает в его голову, пытается перебрать мысли, словно личную картотеку, считывает информацию с его тела. Гарри отгородился невидимой стеной, принялся мысленно гонять считалку.
Дамблдор отлично тебя подготовил для встречи со мной, — Гарри услышал в голосе Лорда легкое удивление. – Неплохой блок, Гарри, потрясающая чувствительность! Ты унюхал свою грязнокровку на таком расстоянии! Впрочем, это не удивительно, — тут же добавил он, — ты пропитался ею насквозь. Хвост, к твоему сожалению, вынужден сказать, что, похоже, это любовь. – Волдеморт усмехнулся. – У тебя, Гарри, я вижу, наследственная склонность любить грязнокровок вроде твоей мамочки. Как и отец, ты выбрал себе преданную, но совершенно непрактичную и глупую магглу, которая так же согласна принести себя в жертву ради твоей драгоценной жизни, — Лорд повернул голову к Гермионе.
Девушка сидела, опустив голову. От неё ясными волнами исходило отчаяние и страх, что Гарри сейчас погибнет.
Все будет хорошо! – мысленно сказал ей Гарри. Девушка подняла заплаканные глаза – Я буду помогать тебе!
– Как трогательно, — шелково произнес Волдеморт. – Тебя так любят, Гарри. Ещё немного и я начну завидовать, сколько людей тебя любит! – он расхохотался. – Но ваша история мне кажется банальной. В свете недавних событий – моё возвращение, временное и вынужденное молчание, ведь ты, Гарри, помешал мне появиться эффектно, кропотливая и осторожная работа, чтобы подготовить почву для моего прихода к власти – я много общался с Петтигрю, моим преданным Хвостом. Признаю, я несколько недооценивал моего верного слугу. Он столько сделал для меня, вернул мне тело, что до него не попробовал совершить ни один упивающийся. Я решил, что Хвост достоин награды.
Гарри похолодел, почувствовав на себе жадный взгляд Петтигрю.
– Ты, наверное, заметил мою маленькую слабость – я люблю рассказывать истории. Их любопытно собирать из обрывочных мыслей и ощущений, вертящихся в головах людей. История Петтигрю меня потрясла. И я хотел бы её тебе поведать, Гарри. Подойди, Хвост, сядь рядом с Гарри. Чувствуешь его? — Лорд ухмыльнулся и безнадежно махнул рукой. – Нет, у тебя нет никакой чувствительности, Хвост, но я думаю, что даже твоих крысиных глаз хватило, чтобы разглядеть, как Гарри похож на Джеймса, и если ты мне веришь, то добавлю, что он даже лучше, чем Джеймс. Его грязнокровая матушка оставила на нем свой притягательный огонёк.
– Видишь ли, Гарри, бедняга Хвост испытывал большую слабость к твоему отцу, — продолжил с удовольствием Волдеморт. – Среди волшебников случай достаточно редкий. Но что делать, если страсть сильная и все мысли только о нем. Сколько тебе было, Хвост, когда чувства начали слегка зашкаливать? 15? 14? Ну где-то так. Интересно устроен человек, ему обязательно нужны друзья, с которыми он доверчиво и глупо делится своими тайнами. Хвост признался в своем непонятном ещё ему самому влечении оборотню. Как его звали? Ремус Люпин, кажется. Хвост нечаянно угадал, кому надо рассказать о своей беде. Никакого осуждения со стороны человека, который не такой, как все. Мягкие уговоры попытаться обратить внимание на девушек, убеждение, что это всего лишь восхищение талантами Джеймса. Но самое главное – сочувствие. Пока этого было достаточно, чтобы страсть продолжалась и усиливалась. Эмоции – человеческая слабость – требуют выхода. Хвост сознался Сириусу Блеку, полагая, что тот тоже ему посочувствует, выслушает, быть может, расскажет что-нибудь о Джеймсе личное, как самый близкий его друг. Но… Долго он смеялся и потешался над тобой, а, Хвост?
Лицо Петтигрю исказила гримаса. Гарри ощутил волну чужой ненависти, которая примешалась к его собственным бурным эмоциям – стало тяжело дышать. Секретная книжечка мародеров – смеющийся Сириус, который полагал, что бедный невинный Лунатик ничего не знает о Петтигрю!
– Подколы в твой адрес стали постоянными, верно, Хвост? Но боясь поссориться с Джеймсом и отдалиться от него, ты выслушиваешь все шуточки Блека и даже находишь силы подобострастно смеяться над его остротами; перешагивая через природную трусливость, бегаешь с ними на все их небезопасные ночные приключения. Нужно ли говорить, что о твоей слабости Блек поспешил рассказать самому Джеймсу, — Волдеморт растянул рот в жуткой улыбке. – Но у того на уме были только квиддич и красавица грязнокровка Эванс, с которой он страстно мечтал перепихнуться во всех мылимых и немыслимых уголках Хогвартса.
Гарри закрыл глаза, вызывая в памяти дневник мамы, и волна отвращения откатила – Мама и папа любили друг друга!
– Что дальше? Блек и Поттер пытались наставить Хвоста на путь истинный: показывали старую добрую «Чарующую плоть», рассказывали, как это здорово быть с девушкой, и даже свели беднягу с одной из Гаффелпафских дурнушек. Как тебе, кстати, она, Хвост? Скучно? Неинтересно? Мешала мечтам о Джеймсе? Тем временем, если мне не изменяет память, Джеймс соблазнил свою вожделенную грязнокровку. Хвост очень переживал. Что ты скривился, Гарри? Разве тебе было бы приятно, если бы твою девчонку трахал другой, пусть даже и хороший парень? У Хвоста пропадали шансы уговорить Джеймса попробовать хотя бы из любопытства, а надежда была, верно, Хвост? Джеймс был большим любителем острых ощущений! Но момент, очевидно, упущен, Джеймс даже перестал мыться в присутствии Хвоста в общей ванной. Опять Блек поработал, комментируя жадные взгляды бедняги Питера.
Выпускной и свадьба Поттеров. Хвост боялся, что это окончательно отдалит от него Джеймса. Но к счастью, тот и не думал порывать со старыми друзьями. Его глупая жена терпела Блека, к которому, кстати, Гарри, если ты не знаешь, страшно ревновала твоего отца, нянчилась с оборотнем, пока он в неё не влюбился без памяти, и не знала, как вежливо отогнать вечно угождающего серенького друга Питера, который, была б его воля, превратился бы в домашнего эльфа, лишь бы быть поближе к объекту обожания.
– Теперь, Гарри, мы подходим к самой интересной части истории Петтигрю. В процессе своей работы он столкнулся с миром магглов. О, а в нем таких как он, предостаточно. Но вот беда – Хвост неказистый. К счастью, на глупых магглов действуют даже самые простые приворотные зелья. Приятно было ощутить себя желанным, а, Пит? – Волдеморт рассмеялся. – В маггловских клубах был неплохой выбор. Хвост предпочитал темненьких со сладкими чертами лица. Но все равно это не Джеймс. На одном из пикников, устроенных Блеком и Поттером, Хвост схватил скинутую мантию Джеймса и увидел на ней упавшие с головы волоски. Как не вспомнить про оборотное зелье! Но по зельям Хвост никогда не был специалистом, его жалкие настойки даже добрый школьный зельевед оценивал на дохлую троечку. Пришлось купить полуготовое в Лютном переулке за немалые деньги. В тот роковой вечер, — голос Волдеморта сделался особенно вкрадчивым, — он уговорил одного из своих знакомых дружков выпить, чтобы получить якобы необычные ощущения. И хотя превращение было немного болезненным… все быстро забылось в жадных ласках…

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Главы 55-56


Глава 55. Исчезновение Гермионы

Гарри спал крепко, без снов. Открыв утром глаза, он чувствовал себя вполне здоровым, но на душе было неспокойно, в груди что-то неприятно давило. Мадам Помфри, осмотрев его, сказала, что он может вернуться к обычной школьной жизни. Гарри поспешил в Общий зал.
Гермионы ещё не было. Гарри с замиранием сердца спросил у появившегося Рона, не видел ли он Гермиону.
– А разве она не с тобой? – искренне удивился тот.
Гарри бросился в Гриффиндорскую башню. Гермионы не было ни в гостиной, ни в спальне (пришлось поверить на слово Джинни). Чувствуя, что ему становится плохо, Гарри не помнил, как добежал до комнаты за сэром Кэдоганом. Постель была аккуратно застелена, а схваченный за грудки Добби пропищал, что госпожа не приходила спать.
Гарри побежал к Дамблдору, мысленно крича ему, чтобы он вышел из кабинета.
– Что случилось, Гарри? – обеспокоено спросил Дамблдор, встретив его возле гаргулии.
– Гермиона исчезла! – задыхаясь, выпалил Гарри.
– Как исчезла!? – изумился Дамблдор.
– Её нигде нет! Ни в зале, ни в замке, ни в нашей комнате!
– Не может быть, — растерянно пробормотал Дамблдор.
Он завел Гарри в свой кабинет, достал из шкафа один из серебристых приборов, посмотрел в глазок, вздохнул и повернулся к Гарри.
– Действительно, её нет в Хогвартсе, — растерянность Дамблдора заставила Гарри в панике оглядываться.
– Её похитили! Волдеморт? Да? Это он или по его приказу! – Гарри задрожал.
– Гарри, — произнес Дамблдор, — я сообщу аврорам и надежным людям из Ордена. Они найдут девушку.
Но Гарри не верил. Ему хотелось бежать, искать, драться, если то потребуется, только хоть что-нибудь предпринимать, не бездействовать и не ждать неизвестно чего и непонятно как долго! Гарри вспомнил, что почувствовал опасность, когда над Гермионой хотели поиздеваться Малфой и его дружки. А что, если попробовать и теперь узнать, где Гермиона.
Гарри закрыл глаза, попытался сосредоточиться, мысленно позвал её. Серая волна её страха от неопределенности растеклась перед глазами. Тускло освещенная комната, запястья стянуты веревкой.
Дрожа от волнения, Гарри снова и снова сосредотачивался, боясь потерять нащупанную связь. Словно проявляющиеся в растворе фотографии, в его сознании возникали её ощущения – неудобно лежать, затекли руки, хочется пить. В комнату вошел человек, помог сесть, и стало видно его лицо.
– Петтигрю! – закричал Гарри. – Профессор Дамблдор! Там Петтигрю!
Дамблдор повернулся к Гарри. Рядом с ним стояли Муди и Корнелиус Фадж.
– Гарри, тебе что-то удалось увидеть? – взволнованно спросил Дамблдор.
– Да, я чувствую Гермиону, она в какой-то грязной комнате с Петтигрю! Он её сторожит.
– Хорошо, Гарри, — Дамблдор усадил его в свое кресло. – Постарайся выяснить ещё что-нибудь.
–Фадж недоверчиво посмотрел на Гарри. Невозможно чувствовать другого на расстоянии.
– Скорее всего, девушку держат в замке кого-либо из Упивающихся, проверьте все, что сможете, — обратился Дамблдор к Муди и Фаджу.
Но Гарри не верилось, что министерские авроры помогут найти Гермиону. Где она? Зачем её похитили? Гарри закрыл глаза. Конечно, это сделал Волдеморт. После венчания Гарри забыл, что такое пекущая боль в шраме. В его голове выстроился надежный блок, защищающий от связи с Волдемортом, грозившей Гарри энергетическим отравлением. Но именно этот блок теперь мешал установить, что думает Волдеморт. Гарри мысленно открывал заслоны. Блок начал ослабевать. Дикая боль в шраме заставила обхватить голову.
– Она у меня, — прошипел в ушах холодный голос, — приди, забери её.
Боль достигла высшей точки. Гарри стошнило, школьная рубашка мгновенно промокла от пота.
– Гарри, не делай этого! Нельзя, ты же погибнешь! – откуда-то издалека прокричал голос Дамблдора. На лицо полилась вода. Тошнота отступала. Боль стала терпимой.
– Гермиону похитил Волдеморт. Он велел мне забрать её, он хочет сразиться со мной, — с трудом произнес Гарри.
– Он хочет убить тебя, Гарри! — воскликнул Дамблдор. – Ты уже многое умеешь, но этого недостаточно, чтобы противостоять ему. Тебе ещё нет 17, Гарри! Ты несовершеннолетний! У вас не может быть равного поединка! – Дамблдор помог Гарри подняться с пола. – Авроры уже ищут девушку.
– Но как они узнают, где Волдеморт прячет Гермиону? – в отчаянии спросил Гарри.
– Они будут пытаться это сделать, — Дамблдор вывел его из своего кабинета. – Ты не знаешь всех возможностей авроров. Они очень многое умеют, Гарри.
Дамблдор привел Гарри в пустующий кабинет по защите от темных искусств.
– Посиди здесь, Гарри, постарайся успокоиться. Единственное, что мы можем сейчас сделать – это ждать.
Гарри казалось, что время вокруг него застыло и сгустилось. К завтраку, оставленному профессором на столе, он и не думал прикасаться. О том, чтобы идти на уроки – даже речи быть не могло.
Гарри мысленно обращался к Гермионе, пытаясь понять, где она. К счастью, связь с девушкой оказалась достаточно сильной. Он ощущал – девушка по-прежнему в той же комнате, Петтигрю сторожит её. Но Гермиона не видела, где именно она находится, поэтому этого не знал и Гарри.
Он вновь попробовал наладить мысленную связь с Волдемортом. Пытаясь держать блок, словно щит, Гарри нащупывал мыслеобраз – белое, словно череп, лицо с красными щелями вместо глаз.
– Она у меня… ты знаешь, где, — шрам снова задергался от боли, но в эту секунду что-то вспыхнуло в голове Гарри.
Старинный заброшенный замок. Гарри не знал, как его описать, пытался ухватить этот образ – он выскальзывал, словно снитч. Впрочем, это было уже неважно, Гарри знал, куда нужно отправляться за Гермионой. Он кинулся к двери, но та оказалась заперта.
– Профессор Дамблдор! – крикнул Гарри, наваливаясь на неё. – Профессор! Я знаю, где Гермиона!
Вскоре дверь открылась, и в кабинет вошли профессор Дамблдор и Снейп.
– Я знаю, где он её держит! – бросился к ним Гарри. – Я видел это место!
– Где, Гарри? – взволнованно спросил Дамблдор.
– В замке! – Гарри попытался его описать, но понял, что не может.
– Попробуй послать мыслеобраз, — произнес Снейп.
Гарри попытался поймать ощущение знания, но ничего не получалось. Он знал, однако ничего не мог объяснить.
– Мальчик мой, я не могу ухватить твою мысль, — печально покачал головой Дамблдор. – Северус, что у тебя?
– Это действительно невозможно считать. Похоже, где находится девушка, знает, а вернее сказать чувствует, только Поттер, — ответил Снейп.
Гарри полностью убрал блок и позволил Снейпу рыться в его мыслях, рассматривать все, что хотел профессор. Он отчаянно хватался за надежду, что Снейпу удастся понять, где находится Гермиона.
Но Снейп покачал головой.
– Я должен её спасти, — твердо произнес Гарри.
– Гарри, ты не знаешь, где это место, как ты сможешь туда добраться? – огорченно возразил Дамблдор.
– Я аппарирую!
– Невозможно аппарировать в неизвестном направлении, — ответил директор, — ты просто заблудишься. Аврорам придется искать и тебя. Тем более, что ты ещё не научился это делать.
– У нас уже было несколько уроков! – воскликнул Гарри.
– Этого недостаточно, — сказал Дамблдор.
– Но я знаю, где Гермиона! – крикнул Гарри.
– Ты пока ничем не сможешь ей помочь.
Дамблдор усадил Гарри в кресло и вышел, закрыв дверь. Гарри вскочил. Но дверь действительно оказалась запертой. И, конечно, Алахамора не подействовала.

Глава 56. Люпин и Снейп

– Ты не хочешь выручать свою жену, Гарри? – вкрадчиво спросил Волдеморт. – Ты полагаешь, что её сумеют отыскать тупые министерские авроры? Нет. Только ты. В честном равном бою, согласно пророчеству. Иди к ней, своей ненаглядной девчонке, спаси её.
Гарри потер саднящий шрам. Как выбраться из этого проклятого кабинета! Он подбежал к двери и принялся стучать.
– Выпустите меня!
Дверь открылась.
– Гарри, тебе нужно успокоиться, — произнес появившийся Дамблдор.
Гарри едва не задохнулся. О каком спокойствии может говорить директор!?
– Пожалуйста, выпустите меня! Волдеморт сказал мне, что только я смогу найти Гермиону! Он требует поединка.
– Ты не готов к нему, Гарри! – воскликнул Дамблдор.
– Я уже многому научился! Я должен попробовать! Вы же сами говорили про пророчество! Я могу его убить!
– Ты ещё несовершеннолетний! Ты не знаешь и десятой части арсенала авроров! – Дамблдор перехватил его попытку вскочить и неожиданно сильно для своего возраста вжал его в стул. – Ты просто погибнешь, и этим не спасешь Гермиону.
Гарри задыхался от охватившего его отчаяния.
– Я… я хочу вернуться на уроки! – беспомощно пробормотал он. Блок совершенно не держался, и уже через мгновение Гарри понял, что Дамблдор видит его слабые попытки хитростью вырваться из кабинета.
– Ты сейчас не в том состоянии, чтобы даже на них присутствовать, не говоря уже о том, чтобы что-то выучить. Мальчик мой, неужели ты думаешь, что я не чувствую твоей боли? Но поверь, ты действительно сейчас ничем не можешь ей помочь.
Гарри все ясно понял. Дамблдор, в отличие от Снейпа, не держал глухой блок. Гарри – единственный, кто может уничтожить Волдеморта, но не раньше своего совершеннолетия. Если же Волдеморт убьет его, то исчезнет последняя надежда победить этот кошмар, который обязательно скоро начнется, едва Темный Лорд придет к власти. Поэтому Гарри должен жить дальше. А девочку жаль.
– НЕТ! – закричал Гарри, пытаясь оттолкнуть Дамблдора. – Пустите!
– Гарри, не заставляй меня применять заклинания! – Дамблдор вернул его в кресло. – Ещё рано отчаиваться.
Дверь закрылась, оставив Гарри самого. Он опустился на пол. Было тяжело дышать, обстановка вокруг казалась ирреальной. Он закрыл глаза. Гермиона! Как она? Ей неудобно лежать и тошнит от еды, которую принес Петтигрю.

Гарри не знал, сколько времени он лежал, постоянно проверяя состояние Гермионы. Ему показалось, что он задремал. Белое лицо с красными глазами нагнулось над ним.
– Что-то твой благоверный супруг не спешит за тобой, детка. Видимо, он не понимает, какая опасность тебе грозит. Я вынужден поторопить его. Обычно в таких случаях я говорю Круцио, но не знаю, какую реакцию вызовет это полезное заклинание у изнеженной девочки. Твой муж выдержал его с честью – его крики были слышны на много миль. Если он не появится в ближайшее время, я буду вынужден дать тебе почитать «Книгу пыток».
– Нет! – Гарри вздрогнул от собственного вскрика.
Это был один из его особых снов. Гермионе «Книгу пыток»! Он весь задрожал, пальцы неприятно заломило при воспоминаниях о пытке, которую он читал (подумать только!) вчера. Какая мука достанется Гермионе?!
Гарри отчаянно пытался выбраться из кабинета. Но нет, на окна и двери, похоже, наложили заклинаний едва ли не больше, чем на сам Хогвартс. Гарри едва сдержал крик, готовый вырваться из груди.
Ничего не происходило, время вязко тянулось, и Гарри вскоре снова лежал на полу в полузабытьи.
– Твой возлюбленный красавчик не пришел. Похоже, что-то задерживает его, — прошелестел на ухо холодный голос. – Я вынужден поторопить его. Хвост, если тебе неприятны женские крики, то можешь пока выйти. Вот книга, детка. Прежде чем ты откроешь её, я дам тебе небольшую подсказку – пытки тем страшнее, чем дальше её читаешь. Ты остаешься, Хвост? Хорошо. В конце концов, это даже немного возбуждает. Начинай, мисс…нет миссис Поттер. Просто удивительно, как ты им пропиталась. Когда я учился в Хогвартсе, то успевал заниматься только учебой, — голос усмехнулся. – Читай.
«Если любишь, то можно забрать боль», — это писала мама в своем дневнике, так говорил ей отец. Гарри зажмурился, и мгновение спустя ощутил жуткую боль в ногах – какая-то страшная сила сжимала их. Гарри закричал.
– Гарри нет! Ты этим ей не поможешь! – чьи-то руки били его по щекам.
Боль в ногах утихала. Гарри словно выныривал из глубины. Дамблдор и Люпин держали его за руки и плечи. Дамблдор надел на шею Гарри амулет. Боль прекратилась.
– Ты напрасно себя терзаешь. Ты не можешь забрать эту боль у Гермионы на таком расстоянии.
В лицо Гарри ударила горячая волна сострадания, исходящая от Люпина. Дамблдор прикрылся надежным блоком. Гарри попытался вскочить, но руки Ремуса крепко его держали.
– Я должен её спасти, Ремус! – воскликнул Гарри. – Пусти меня! Я не хочу, чтобы Гермиона погибла, как мама!
Ремус побледнел. В голове Гарри за несколько секунд пронеслись мысли о родителях. Они погибли, защищая его. Отец пытался дать возможность спастись Лили, она, совершенно забыв, что в ней зародилась новая жизнь, прикрывала своего первенца – бесконечно любимого сына. Наверное, им, как ни ужасно это звучит, повезло: мама умерла почти сразу после того, как погиб отец, мучалась недолго. Если бы Гарри мог, он, ни секунды не раздумывая, отдал бы свою жизнь, если бы это спасло Гермиону, прекратило её страдания. А ведь они продолжаются, Гарри знал это, хотя волшебный амулет Дамблдора перекрыл его чувствительность. Для того чтобы он, Гарри, жил дальше, Дамблдор пожертвует Гермионой.
Охватившая его ненависть была похожа на пламя. Люпина отшвырнуло в сторону. Однако секундой позже что-то незримое и тяжелое прижало Гарри к полу так, что он едва дышал.
– Профессор Дамблдор, — с трудом поднялся Люпин. – Гарри в отчаянии. Я не могу на это смотреть!
– Но он ничем не может помочь девушке! Так, по крайней мере, страдает только она, нет смысла, чтобы от боли мучался и Гарри! – строго ответил директор. – Ремус, ты ведь не хочешь, чтобы Гарри погиб!
– Да, сэр, — опустил голову Люпин.
Дамблдор сурово посмотрел на него.
– Побудь с мальчиком, — уже мягче произнес профессор и вышел из кабинета.
Гарри попытался снять с себя амулет, но заклинание не пускало его.
– Его нельзя снять без контрзаклинания, — произнес Люпин, садясь рядом с Гарри.
– Зачем это делается? Я все равно чувствую, что ей больно! Ремус, выпусти меня!!! – умоляюще простонал он.
– Гарри, я не могу, — виновато ответил Люпин.
– Пожалуйста! Я не выдержу этого! – в отчаянии прошептал Гарри. – Я не хочу жить, если она погибнет!
Гарри извивался, пытаясь вырваться. Ему казалось, что он сходит с ума. В голове звенело, и душераздирающий, исполненный сочувствия взгляд Люпина только все усугублял. Гарри полностью отбросил блок, все ещё пытаясь удержать связь с Гермионой. Теперь все её ощущения чувствовались словно сквозь помехи. Пытка прекратилась, но её ноги болят.
– Пока достаточно, — еле слышно прошелестел голос. Взмах палочки – и сломанные кости срослись. – Через некоторое время ты прочитаешь следующую главу, детка. Хвост, дай ей воды.
– Гарри, пожалуйста, не надо так… Я знаю, что ты её любишь, — рука Люпина взяла его за плечо.
Гарри открыл глаза. Голова болела – кажется, он сильно бился ею об пол. Мама, отец – это мысли Люпина. Он думал о них, чтобы дальше удерживать Гарри.
– Вы же сами говорили, что я похож на отца, — произнес Гарри. – Разве папа не поспешил бы на помощь маме!
– Вряд ли бы твои родители сказали мне спасибо, если бы я отправил тебя на верную гибель! – как можно тверже постарался ответить Люпин.
После отчаянных рывков и ударов головой Гарри чувствовал себя выжатым. На смену возбуждению начало приходить оцепенение. Люпин что-то говорил ему. Гарри не вникал в смысл слов – общий поток исходящей от Ремуса грусти был наполнен желанием успокоить. А ещё он думал о Лили.
Она стояла, держа на руках маленького Гарри.
– Я знаю, что нам грозит опасность. Джеймс просил Сириуса, чтобы он позаботился о Гарри. Я не хочу думать о грустном, но если… Помоги Гарри и ты.
– Ремус, — позвал его Гарри, — ты знаешь, что я могу чувствовать то, что происходит с Гермионой?
Люпин покачал головой, его лоб покрылся испариной.
– Её мучает Волдеморт. Книгой пыток! – воскликнул Гарри, поднимая голову.
Люпин глотнул.
– Выпусти меня!
На несколько секунд Гарри показалось, что он убедил.
Лили прижала к себе годовалого малыша.
Сириус очень горячий и неуравновешенный. Ты совсем другой. Если с нами что-то случится… я могу на тебя рассчитывать?
– Нет, Гарри, я не могу…твоя жизнь очень важна для всех нас. Если я выпущу тебя, Волдеморт убьёт и тебя, и Гермиону.
Гарри забился, пытаясь освободиться от стягивающих его невидимых пут. Хлопнула дверь – Люпин выбежал из кабинета.

Гарри не знал, сколько он лежал. Сдерживающее заклинание перестало действовать, его руки снова были свободны, но снять амулет, перекрывающий доступ к ощущениям Гермионы, было невозможно. Попытки выбраться из кабинета также не принесли результата. На столе стоял ужин, но от вида еды Гарри затошнило. Зато сухость во рту напомнила, что он давно ничего не пил. Опорожнив стакан тыквенного сока, Гарри лег в кресло. Снова сосредоточился на Гермионе – ей не больно, её оставили в покое. Это немного успокоило Гарри.

Он вынырнул из вязкого полузабытья. Подумал о Гермионе – сердце сжалось так, словно в него загнали иглу. Неужели он больше никогда её не увидит?! Надежда на авроров слабая. Зато расчет Дамблдора верен. Если погибнет Гермиона, то кем будет Гарри, если не отомстит за неё. Будет обязан приложить все силы, чтобы отплатить за смерть всех дорогих ему людей – папы, мамы, их не родившегося ребенка, крестного отца и, наконец, жены!
Гарри ощутил внутри себя удушливую пустоту. И он мнил себя несчастным, когда его травили на 4 курсе за участие в Турнире Трех Волшебников, когда он сидел в информационной изоляции на Привит-Драйв перед 5 курсом, страдал от наказаний Амбридж и придирок Снейпа? Неужели ему когда-то казалось, что ужаснее пятого года обучения с ним ничего не случится?
Гарри застонал, сжав кулаки, и ощутил прилив ненависти. К Дамблдору. Который удерживает его, спасает от гибели. Который обвенчал его с девушкой, чтобы использовать её, как взлетную полосу для новых способностей! А как же то, что он, Гарри, привык к ней, привязался и прирос всей душой?! Что с этим делать?
Перед Гарри мелькали картины его недавнего прошлого. Вот он и Гермиона стоят перед Дамблдором, который смешивает их капельки крови в золотом бокале. Он не знал, как подойти к своей собственной жене, чтобы закончить обряд по праву плоти. Их первая ночь – тогда он впервые ощутил сладостное удовольствие, к которому пристрастился так быстро и сильно, что успешно боролся с собственной скованностью и стеснительностью. Их встречи в комнате за сэром Кэдоганом. Сколько их было! Робкие, но при этом страстные поцелуи под одеялом, неловкие ласки, попытки Гермионы подражать взрослой роковой женщине. Тайная книжечка мародеров, советы отца. После этого их отношения словно вошли в новую стадию. Последняя встреча перед тем проклятым дежурством, а затем и похищение Гермионы. Неужели всё?!
Гарри вздрогнул от боли. Гермиона? Нет, солоноватый вкус на прокушенной губе. Сердце словно заполнило собой всю грудную клетку, воздух с трудом входил в легкие. На несколько мгновений Гарри с надеждой подумал, что возможно, это сердечный приступ и он умрет. Нет, не умрешь, — тут же ответил внутренний голос. – Вернее, не раньше, чем убьешь Волдеморта, или он тебя. Неужели Дамблдор всерьёз полагает, что он, Гарри, сможет дальше жить, учиться, есть, спать, ходить на дополнительные уроки по высшей магии, если рядом не будет Гермионы? Будешь, — сказал внутренний голос. – А кто будет мстить за её гибель?
Гарри вспомнил, что за год до получения письма из Хогвартса его едва не сбила машина. Может, было бы лучше, если бы сбила…
Чья-то рука коснулась шеи. Гарри вздрогнул, открыл глаза. Над ним стоял Снейп.
– Пей, — он протянул стакан с темной жидкостью. Гарри послушно выпил. Игла из сердца выпала, в гудящей голове прояснилось.
– Поставь блок и перестань считать себя самым несчастным в нашем черством волшебном мире, — Снейп ещё раз пощупал пульс на шее Гарри, затем пробормотал заклинание и снял с него амулет.
– Это портал до Хогвартса, — произнес профессор, протягивая другой амулет. – И это все, чем я могу тебе помочь.
С трудом веря в происходящее, Гарри вышел из кабинета по защите от темных искусств, постепенно убыстряя шаг, выбежал по темным коридорам к выходу из школы. В боку слегка покалывало, когда он добежал до Хогсмида. Дыша полной грудью, Гарри мысленно нащупывал ощущение Гермионы, знание, где она. Нужно аппарировать. Гарри не боялся это сделать, не смотря на то, что побывал всего на нескольких практических занятиях и выслушал все устрашения по поводу результатов неудачного аппаприрования. В крайнем случае у него остается портал до Хогвартса. Больше всего Гарри боялся, что ему не удастся аппарировать в то место, где Волдеморт держит Гермиону. Гарри напрягался изо всех сил. Гермиона… связанные руки, сонное сопение Петтигрю рядом. Раз, два, три!

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Главы 51-54


Глава 51. Дежурство вне очереди

Роман Рона и Эрики длился недолго. Через несколько дней их любовное гнездышко в классном кабинете посетил Снейп и, сняв с Гриффиндора 40 очков, назначил им наказание. Рон отправился мыть утки в больничное крыло, Эрика – потрошить рогатых жаб для будущий зелий. Рон ужасно ругался, собираясь вечером к мадам Помфри. Гарри сочувствующе выслушивал его и пытался сказать что-нибудь утешительное.
– Блин, — воскликнул Рон уже возле выхода, — я же сегодня дежурный у Красотки! Слушай, Гарри, сходи вместо меня. Объясни ей там все, а я твою очередь отбуду.
– Ладно, — кивнул Гарри.
Он посмотрел на заваленную учебниками Гермиону и решил не волновать её известием о свалившемся на голову дежурстве, зная, как она к этому относится. Даже известие о поцелуе Элизабет с Малфоем не успокоило девушку. Вернее, немного успокоило, но все равно, Гермиона считала, что нужно быть на чеку. «Разве можно тебя сравнивать с Малфоем, — восклицала она. — У меня нехорошее предчувствие!» Поэтому чтобы не беспокоить предчувствие Гермионы, Гарри тихо ушёл на дежурство, полагая задержаться там недолго.
– Гарри, — обрадовалась Элизабет. – Разве сегодня твоя очередь?
– Нет, просто Рон отбывает наказание, я пришёл вместо него, — ответил Гарри, начиная гонять считалку. Ну и мерещится!
– Хорошо, тогда помоги мне сложить эти книги, — Красотка указала на разложенные в беспорядке книги на своем столе.
Гарри быстро аккуратно сложил их, когда почувствовал, что на его плечо легла рука. Гарри вздрогнул. Элизабет присела рядом с ним и провела рукой по щеке.
– Ты такой красавчик, Гарри, — шепнула она.
НЕ ПОМЕРЕЩИЛОСЬ!..
Гарри глотнул образовавшийся в горле комок.
– У тебя, наверное, уже была девочка, — Элизабет скользнула пальцами за ухо, — Да?
– Нет, — Гарри брякнул первое, что пришло на ум. В голове все путалось, от эротических волн Элизабет было тяжело дышать, и он отчаянно пытался удержать блок.
– Ты мне очень нравишься, мальчик, не бойся, никто не узнает, что между нами было, — Гарри с ужасом ощутил, что её руки скользнули под мантию к пуговицам на брюках, губы приближались к его губам. А в следующее мгновение он увидел перед собой не знойно красивое лицо молодой преподавательницы, а бледно-желтое в морщинах лицо старухи. Гарри не помнил, что он вскрикнул, через секунду был уже в двух метрах от профессора. Нет, это было всего лишь видение. Конечно, никакой старухи не было. Элизабет удивленно на него смотрела.
– Нет, не надо, — пролепетал он.
В глазах Элизабет появился страх.
– Не бойся, Гарри, — быстро проговорила она. – Извини, я … я просто не сдержалась. Извини. Забудь, что я говорила, хорошо?
– Д-да, — заикаясь, выговорил Гарри. Ему хотелось просто исчезнуть, провалится сквозь землю, аппарировать куда-нибудь подальше и наложить на себя заклятие забвения на события этого вечера.
– Я, я пойду, — запинаясь, произнес он и попятился к двери.
– Пожалуйста, никому не говори, я не должна была, я просто потеряла голову, — умоляюще посмотрела на него Элизабет.
– Я не скажу, не беспокойтесь, — ответил Гарри и почти выбежал из кабинета.

Меньше всего Гарри хотел кому-либо рассказывать о произошедшем в кабинете профессора Смит. Он нарочно долго бродил по замку, прежде чем вернулся в свою комнату. Воспоминания об Элизабет он спрятал под самый сильный блок. Впрочем, Гермиона была поглощена мыслями о предстоящей контрольной работе по рунам. Вот и хорошо, а то распереживается, бедняжка. Только, скажите кто-нибудь, как завтра идти на урок по защите от темных искусств!?
Гарри почувствовал, что к нему прижалась пытающаяся уснуть Гермиона.
– Завтра такая сложная контрольная, — шепотом пожаловалась она. – Я никак не могу расслабиться.
– Если ты её не напишешь, то кто же тогда, — успокоил её Гарри, помогая ей удобно устроиться на его плече.
– Ты, наверное, рассчитывал на меня, — виновато отозвалась Гермиона. – Давай завтра, ладно? Я сегодня ни на что не гожусь, в голове крутятся все выученные слова, — девушка коснулась губами возле шеи.
– Хорошо, все будет завтра, — шепотом ответил Гарри, не став уточнять, что также сегодня слишком взволнован. Хотя и по другой причине.

Глава 52. Урок аппарирования

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Гермиона благополучно написала трудную контрольную по древним рунам, Рон изобретал новые способы тайно встречаться с Эрикой.
Элизабет делала вид, что ничего не произошло, и Гарри был этому рад. Её эротические флюиды по-прежнему будоражили парней, поэтому Гарри продолжал ставить самые сильные блоки, на которые был только способен. Больше всего на свете Гарри не хотел ещё раз почувствовать вожделение в свой адрес.
К концу недели всех шестикурсников отвезли на рыцарском автобусе в министерство магии для первого практического урока по аппарированию. В зале то и дело слышались резкие звуки, напоминающие выстрелы. Гарри казалось, что он очутился в тире. Из-за осознания безопасности аппарирования в этом помещении Гарри не испытывал ни малейшего страха перед первой попыткой. Он словно на мгновение нырнул в темноту – и вот уже он стоит в том месте зала, которое загадал. Ап! И всё. Потрясающе! Аппарировать что ли в гостиную к Дурслям? Страшно представить себе лицо тети Петуньи и дяди Вернона, когда из воздуха возникнет их любимый племянник! А у Дадли даже не хватит ума позавидовать – на любую маггловскую дискотеку или кино можно попасть абсолютно бесплатно! Главное, ни в кого не влипнуть.
– Что ж, первое занятие прошло довольно успешно, — подвел итог профессор Лестрик, — однако это не значит, что вы уже научились аппарировать. Впереди ещё много уроков, на которых вы усовершенствуете свои навыки, получите разрешение сдать экзамен, а уже после успешного прохождения тестов вы сможете аппарировать и на дальние расстояния. Да, и не забывайте, что аппарирование до вашего совершеннолетия запрещено.
Возбужденные и радостные ученики садились в автобус, представляя, как в будущем они будут использовать это умение.
– Эх, жаль, в Хогвартсе нельзя аппарировать, — растянулся в мечтательной улыбке Рон, — тогда бы Снейп меня не впоймал.
– Да, — хмыкнула Гермиона, — особенно, если учесть, что иногда при неудачном аппарировании волшебники перемещались на другое место без одежды – она так и оставалась висеть в воздухе несколько секунд, прежде чем рухнуть на пол грудой.
Гарри засмеялся. Рон от изумления раскрыл рот.
– Аппарирование – довольно рискованное дело, — продолжила лекцию Гермиона, — в нем столько НО и разных трудностей, что многие волшебники предпочитают порошок флю или порталы. Для того чтобы удачно аппарировать, нужно четко представить себе место назначения, сосредоточиться и сжаться, словно в комок, чтобы не располовинило или не раздело. А ещё важно не заблудиться!
Гарри представил себя, аппарировавшего среди снегов Антарктиды. М-да, прохлада, пингвины, если повезёт, то научная станция далеко на горизонте.
– Да ну тебя, Гермиона! – возмутился Рон, — мне и Лестрика хватает! Тебе вообще уже можно сдавать экзамены досрочно!
– Я всего лишь полностью прочитала учебник, — ответила девушка.
– Гы, и когда ты только успеваешь? – хихикнул Рон. – Тебе больше нечем заняться?
– Я успеваю делать все, — веско произнесла Гермиона и выразительно на него посмотрела.

Глава 53. Патронус

Гарри пришёл на урок к профессору Дамблдору один. Он помнил, что ещё очень давно директор сказал, что во время критических дней Гермионе уроки по высшей магии лучше пропустить. Эти занятия забирали очень много сил.
– Я рад тебя видеть снова успокоившимся, — добродушно блеснул очками Дамблдор, увидев Гарри. – Как твои дела?
– Профессор Снейп сказал, что я больше не нуждаюсь в уроках блокологии, — сообщил Гарри, присаживаясь на указанный Дамблдором стул.
– Да, я знаю. Северус сказал, что ты достиг очень хороших результатов – научился считывать информацию и ставить довольно мощные блоки. Безусловно, ты и дальше будешь упражняться в блокологии. Но уже самостоятельно, — Дамблдор улыбнулся, ясно прочитав на лице Гарри радость по поводу окончившихся дополнительных уроков у Снейпа.
– Я доволен, ты так многому научился за это время.
– Без Гермионы ничего бы не получилось, — ответил искренне Гарри.
– Да, мальчик, — покивал директор, — без этой умной и хорошей девочки таких результатов ты бы достиг гораздо медленнее. Однако начнем наш очередной урок. Очень хорошо, что ты умеешь вызывать патронуса, — Дамблдор удобнее устроился в своем кресле. – Но ты не знаешь, что патронус способен не только отогнать дементора. Если научиться вызывать его без волшебной палочки, одним только мысленным усилием, то патронус способен отразить любое заклинание. Даже смертельное.
– Да? – изумленно воскликнул Гарри.
– Да, Гарри. Но в том-то и проблема, что вызвать патронуса без волшебной палочки очень трудно, это забирает много сил. Однако мы попробуем. Итак, сосредоточься на том, как выглядит твой патронус и позови его.
– Как?
– Патронус! Одним только словом, вернее мыслью, сильной мыслью. Попробуй, Гарри.
Гарри вспомнил своего огромного серебристого оленя, мысленно позвал его. Никакого результата.
– Не страшно, — успокоил его Дамблдор, — это непросто, ты должен продолжать попытки.
Гарри напрягался изо всех сил, но только после того, как на его лбу выступили капельки пота и он серьёзно начал ощущать себя измученной роженицей, из воздуха возник серебристый олень.
Глаза Дамблдора блеснули триумфом, но он тут же успокоился.
– Хорошо, Гарри, на сегодня достаточно. Отличные результаты для первого раза.

На следующее занятие Гарри пришёл уже с Гермионой. Но Дамблдор отрабатывал вызов патронуса только с Гарри, деликатно оставив Гермиону наблюдать за этим.
– Хорошо, — удовлетворенно кивнул профессор, любуясь на возникшего серебряного оленя. – Теперь я попытаюсь бросить в тебя заклинание, постарайся отразить его. Готов?
– Гарри кивнул.
– Импедимента, – спокойно произнес Дамблдор и взмахнул палочкой.
Перед Гарри вновь возник олень и отразил луч, посланный профессором.
– Отлично. Ещё раз!
Гарри отразил все связывающие заклинания, посланные в него Дамблдором, но он чувствовал, что заклинания были маломощными. Гарри прекрасно помнил свои ощущения, когда в министерстве магии мимо его головы пролетело настоящее заклинание Дамблдора, оно было такое сильное, что от него волосы на голове стали дыбом.
После урока Гарри ощутил себя выжатым, как лимон. Профессор протянул ему бокал. Гарри узнал вкус взбадривающего зелья.
– На сегодня достаточно. До следующего урока можешь потренироваться с Гермионой, но не переусердствуй, патронус забирает так много сил, что ты можешь потерять сознание. Тогда меня убьет мадам Помфри, — и Дамблдор довольно посмотрел на устало поднимающегося Гарри.

Гарри поставил на стол чернильницу, книгу и стакан тыквенного сока. Сев на стул, сосредоточился – сок придвинулся к нему. Отлично. Снова сосредоточенный взгляд — книга отлетела в сторону. Хорошо. И напоследок – чернильница разлетелась вдребезги. Репаро. Вот так.
– Класс! – услышал он сзади себя изумленное восклицание Рона.
– Уроки высшей магии, — улыбнулся Гарри, повернувшись к нему. – Домашняя работа.
– Круто! — Рон почесал затылок. – А это трудно?
– Сначала я думал, что легче поднять себя самого за волосы, чем сделать это, но потом стало потихоньку получаться. Понимаешь, спонтанно это получалось и раньше, а вот по собственному желанию, да ещё и без волшебной палочки…
– Слушай, Гарри, везёт тебе! Если ты такое покажешь на НОЧах, тебе сразу комиссия поставит отлично без разговоров! – восторженно воскликнул Рон. – О, так ты можешь Малфою и подзатыльник залепить! На расстоянии, он даже не поймет, кто это сделал!
– Я уже попробовал, — снова улыбнулся Гарри. – Но Снейп пригрозил мне наказанием, так что я буду впредь осторожнее.
Рон тоже растянулся в улыбке, представляя, как Гарри заставляет Малфоя шмякнуться посреди Общего зала. Здорово же как!
– Ладно, я устал, пойду спать, — сказал Гарри, пряча книгу в свой ранец.
– С Гермионой? – подколол его Рон.
– Завтра у неё проверочная работа по нумерологии, так что… — Гарри развел руками.
– Тю, у нас все время какая-то гадость типа этих проверочных или контрольных, так что теперь, тебе на сухом пайке сидеть? – Рон захихикал.
– К счастью, по нумерологии они бывают редко. И по рунам тоже. Остальное Гермионе не страшно, — ответил Гарри и едва сдержался от того, чтобы не прыснуть.
– Слушай, Гарри, — Рон понизал голос, — а где вы… ну в общем делаете это? Я… так боюсь, что Снейп опять застанет нас.
– Рон, где бы вы не прятались, Снейп вас разыщет, потому что… ты напоминаешь маячок – тебя очень легко запеленговать, ну то есть с его способностями найти источник сильного возбуждения очень просто. Понимаешь?
– Но без Эрики я не могу, — Рон выругался в адрес Снейпа так, что Гарри обрадовался, что его не услышала Гермиона.
– Очень сочувствую, — искренне ответил Гарри.
– Рон задумчиво потер подбородок.
– У меня есть идея! Если ты такой мощный волшебник, Гарри, то ты мне поможешь!
– Чем? – искренне удивился Гарри.
– Отправь меня в спальню девочек Вингардиум Левиоса! Ступеньки срабатывают, если на них становится нога парня, а если туда влететь, то…
– Гарри от смеха сел на стул.
– Ну давай, помоги, Гарри, там Снейп нас точно не застукает!
– Да, пожалуй, — смеясь, ответил Гарри, — только не забудь ещё и про Силенцио, а то всех разбудишь!
– Точно, ага! – покивал Рон.
– Рон, — Гарри едва сдерживался от нового приступа смеха. – Я думаю, это вряд ли поможет. Ведь в таком случае можно было воспользоваться метлой.
Рон потрясенно посмотрел на Гарри, а потом тоже захохотал. По ступенькам спустилась Эрика. Рон что-то невразумительное воскликнул.
– Вы так весело смеялись, — игриво заметила девушка, подходя к Рону.
– Обсуждали, как к тебе пробраться, Эрика, — Рон жадно уставился на неё. – Слушай, Гарри, друг, а, — он отвел Гарри в сторону, — ведь пока все спят, можно и здесь, как думаешь?
– Наверное, — неуверенно ответил Гарри, — я посмотрю на карте, где Пивз.
– Посмотри, — умоляюще скривился Рон.
Гарри быстро вошёл в спальню, нашёл в чемодане Карту мародеров и вернулся к Рону и Эрике, которые уже нетерпеливо, но легонько целовались.
– Рон, — позвал его Гарри, — Пивз сейчас далеко – в астрономической башне, Филч лазит по этажам, — тихо произнес он, когда Рон подошел к нему, — Снейп, ты не поверишь, но кажется, спит! – Гарри спрятал в кулаке смешок.
– Здорово, — радостно прошептал Рон, — тогда, Гарри, посторожи нас, ладно?
– Что? – потрясенно переспросил Гарри.
– Ну посмотри, что происходит на карте. Мы не долго… — извиняющимся тоном произнес Рон.
Гарри забрал карту и ушёл в спальню. Все гриффиндорцы мирно спали. И судя по неподвижной точке на схеме Хогвартса, подписанной «Северус Снейп», главный блюститель нравственности тоже.
——
– Сохатый, зачем ты снова нарвался на неприятность? – захохотал Сириус, небрежно откинувшись в кресле возле камина.
– У оленей сейчас брачный период, поэтому мне ужасно хотелось с кем-нибудь подраться. И тут такое счастье – Слинявус! Да ещё первым зацепил! – растянулся в широкой улыбке Джеймс.
– Твоя Лили уже ушла спать, — хмыкнул Сириус. – Весь вечер что-то строчила в своей тетради. Она что, роман про вас пишет?
– Наверное. Она не дает читать, хотя я умираю от любопытства. Ладно, я пошёл к своей маленькой лани, пока она ещё не слишком крепко уснула. Мытье полов под присмотром Филча – это не повод пропускать свидание!
– А уроки? – напомнил Сириус.
– Потом выучу, — небрежно махнул рукой Джеймс.
– А спать? Я в прямом смысле этого слова.
– Во время брачного периода оленям не до сна, — Джеймс подошёл к лестнице, ведущей в спальни девочек. – Ты идешь к своей красавице, Бродяга?
– Конечно, иду. Должен же оправдать то, как обозвала меня Лили, утешая Мегги, — Сириус усмехнулся. – Кобель!
– Бродяга, честное слово, я не говорил ей! – испугался Джеймс.
– Смотри мне! – шутливо погрозил пальцем Сириус и преобразовался в огромного черного пса.
Вместо Джеймса появился большой стройный олень и поскакал по ступенькам.
Гарри вздрогнул и проснулся. Вот это да – неужели ему приснилось то, что когда-то происходило с отцом и Сириусом? Он улыбнулся. Да, папа не скучал в Хогвартсе! Гарри приподнялся и заглянул в карту – Рон и Эрика все ещё в гостиной, Пивз по-прежнему далеко, Снейп и гриффиндорцы спят.

Глава 54. Книга пыток

Гарри уже подходил к выходу из кабинета, когда его окликнула Элизабет Смит.
– Сегодня твоя очередь дежурить, Гарри, — напомнила она и тихо добавила, — Приди один, нам нужно поговорить.
Гарри понял – она все ещё боится, что он расскажет кому-либо о том, что произошло между ними. Мысли Красотки взволнованно путались, а у Гарри не было желания разбираться в этом клубке. Он молча кивнул и вышел.
В 8 вечера Гарри вышел из Гриффиндорской башни. Спорившие Рон и Гермиона не заметили его ухода – вот и славно, а то Гермиона опять начнет волноваться. А Рону не помешает выслушать ещё одно нравоучение по поводу ужасно написанного реферата, хотя какой там реферат! Он только и думал, где бы ещё встретиться с Эрикой. Пока что они, очень рискуя, встречались за пологом постели Рона. Спасая честь своего темпераментного друга, Гарри подсказал, какое заклинание нужно наложить на кровать и полог, чтобы не было слышно Невиллу, Дину и Симусу. А что с ним поделать? Гарри подумал о том, что если бы Снейп не разрешал ему встречаться с Гермионой так же, как и другим ученикам друг с другом, то пришлось бы повторять подвиги отца (кроме его гениального пользования своими анимагическими способностями, конечно!). Без Гермионы уже невозможно!
Гарри вошел в кабинет профессора Смит. Он был пуст. Наверное, Элизабет вышла и скоро вернется.
На её столе лежала невероятно толстая, в потрепанном переплете книга. Почему-то она очень заинтересовала Гарри. Он подошёл к ней и прочел название – «Книга пыток». С ещё более усилившимся любопытством Гарри открыл её.
Он словно попал в другую комнату, кабинет профессора Смит исчез, появилось темное подземелье, тускло освещенное факелом. Руки Гарри защемились в ужасающем устройстве. И хотя Гарри никогда не интересовался пытками, слышал о них только по телевизору и на уроках истории, он сразу догадался, что его пальцы как раз находятся в одном из страшных инструментов, изобретенных человеком, чтобы мучить себе подобных. Рычажки со скрипом повернулись, выкручивая суставы. От остро-жгучей боли Гарри закричал так, что едва не сорвал голос.
Камера исчезла. Он, корчась, лежал на полу возле стола профессора Смит.
– Гарри, милый, что ты наделал! – над ним склонилась Элизабет. – Эту книгу нельзя открывать! Все пытки, описанные в ней, читающий испытывает на себе!
Красотка перевернула тяжело дышащего Гарри.
– Я приготовила её для следующего урока, вы должны знать, что существуют такие ужасные книги, и заклинания, помогающие совладать с ними.
Гарри ещё плохо соображал от боли. Ему казалось, что все его пальцы вывернуты и раздроблены.
– Сейчас все пройдет, — прошептала Элизабет, беря его за руки.
Гарри ощутил, что она прижала его ладони к своим губам. От жуткой боли он не держал блок и, к своему ужасу, понял, что все силы покидают его. Элизабет просто их высасывала, и Гарри ничего не мог поделать. К его горлу вместе со слабостью подкатила тошнота. Элизабет выпустила его руки, и они безвольно упали на грудь. Гарри почувствовал, что Красотка задрала его мантию, школьный свитер и рубашку, её пальцы ловко справились с пуговицей на штанах.
– Что всё это значит? – донесся до Гарри голос Снейпа. – Профессор Смит? Поттер?
Гарри ужаснулся, представив себе, как выглядит со стороны, хотел исчезнуть, провалиться сквозь землю или хотя бы вскочить и объяснить, что сам не понимает, что происходит, но не мог даже пошевелиться от сковавшей все тело слабости.
– Это супружеская измена, если я правильно понял, Поттер? – знакомый ехидный смешок. – А вы, мисс Смит, понимаете, что вам грозит по меньшей мере увольнение из Хогвартса?
– Нет, Северус, ты неправильно все понял! – воскликнула Элизабет, — Гарри нечаянно открыл эту книгу!
Снейп повернулся к столу, на который указала Красотка.
– Нет! – воскликнул он, протягивая к ней руки. Усилием воли профессор заставил себя отойти от «Книги пыток».
– Что ты сделала с мальчишкой? – рявкнул Снейп.
И Гарри услышал, что из его голоса исчезла насмешливость и появилась злость.
– Говорю же тебе, он нечаянно заглянул в книгу!
– И поэтому лежит обессиленный! Я подозревал, что энергетический вампир – это ты, но уж не собираешься ли ты окончательно убить пацана?!
Сквозь полуприкрытые веки Гарри увидел красную вспышку заклинания Ступифай. Снейп упал на пол. Элизабет кинулась к Гарри.
– Профессор Смит! – донесся до них строгий голос Дамблдора.
– Гарри! – Гарри увидел склонившуюся над ним Гермиону.

– Я начала подозревать её недавно, — сказала Гермиона, сидя возле Гарри в больничном крыле. Её рука лежала на его груди – так предложил сделать профессор Дамблдор, чтобы поделиться своими силами с пострадавшим Гарри. Сам Дамблдор тоже сидел рядом с кроватью. На соседней лежал уже пришедший в себя Снейп и злобно пил из склянки, протянутой ему мадам Помфри.
– Увы, дитя, я ничего не замечал, — вздохнул директор.
– От неё млели все парни, она брала их за руки. И как же я сразу не догадалась, ведь именно так она и питалась вожделением, а через контакт – непосредственно силами!
– При мне и учителях она прятала свои флюиды, но все равно это меня не извиняет! Я должен был догадаться, почему старшекурсники слишком возбуждены и поголовно думают об Элизабет! – покачал головой Дамблдор.
– Но почему она напала именно на Гарри? – спросила Гермиона. – Многие парни о ней мечтали, их можно было легко и просто объедать.
– Неужели так трудно догадаться, мисс Грейнджер? – недовольно отозвался Снейп. – Вашего ненаглядного Поттера теперь многие будут желать. Связь с вами превратила сопливого подростка прямо-таки в секс-символ Хогвартский, — Снейп фыркнул. – Не говоря уже о том, что у обвенчанного волшебника, живущего со своей парой, энергетика становится очень мощной и чистой. Впрочем, это звенья одной цепи. Ваш муж оказался очень лакомым кусочком для профессора Смит.
– Мне показалось, что она хотела убить Гарри, — произнесла Гермиона.
– Точнее сказать, что она хотела забрать у Гарри все силы, — сказал Дамблдор. — Это можно сделать двумя способами, через пупок и …- профессор задумался, подбирая нужное выражение.
– Она тебе предлагала, Поттер? – осведомился Снейп.
Щеки Гарри смущенно дернулись.
– Какая тварь! – вскочила Гермиона и тут же виновато посмотрела на Дамблдора и Снейпа, пробормотав, — и когда только успела?!
– Вам нужно более пристально следить за мужем, дорогая миссис Поттер, — Гарри услышал знакомые издевательские нотки. – Такое сокровище нельзя ни на минуту оставлять без присмотра. Уведут! Я предупреждал вас, что вам достался беспокойный супруг.
Гермиона досадливо поморщилась в сторону Снейпа, а затем снова повернулась к Дамблдору.
– Но почему эта ведьма хотела убить Гарри?
– Питаясь только вожделением и небольшими порциями энергии – долго держать за руку у неё не было возможности – все равно что жить впроголодь. Забрав у Гарри все силы, она бы и наелась, и омолодилась.
– Омолодилась? – переспросила Гермиона.
– Да. Я подозреваю, что Элизабет далеко не 30 лет, как она уверяла, — ответил Дамблдор.
– Так что же это! Она бы убила Гарри и сбежала из школы? – вскрикнула Гермиона.
– А если очень хочется есть? – мрачно усмехнулся Снейп. – К тому же мы могли и не догадаться, из-за чего умер мальчишка. Такие энергетические вампиры, как профессор Смит, — очень редкое и коварное явление. Нашему мистеру Поттеру просто невероятно везёт.
– Что теперь будет с этой …. Вампиршей? – спросила Гермиона.
– Её забрали авроры, далее – это компетенция Министерства Магии, — ответил профессор Дамблдор. – Однако, Северус, нам пора. Я вижу, ты уже пришёл в себя.
Снейп встал с кровати и направился к выходу. Когда он скрылся за дверью, профессор Дамблдор тоже поднялся, улыбнулся Гарри и Гермионе и тоже вышел.
– Гарри! – жалобно выдохнула Гермиона, обняв его. — Ну что это такое! Почему все шишки всегда тебе?! — девушка взяла его за руки. – Я чувствовала, что тебе было больно.
– Уже все прошло, — успокаивающе ответил Гарри. – Мадам Помфри вылечила.
– Не ври, тебе ещё больно, — Гермиона прижала его пальцы к своим губам.
Гарри все ещё чувствовал слабость, хотя зелье мадам Помфри немного взбодрило. Но когда рядом осталась только Гермиона, её поцелуи в щеки и губы возвращали силу гораздо быстрее и приятнее, чем терпковатое лекарство. Гарри охотно отвечал на особенно пылкий поцелуй Гермионы, когда вошла мадам Помфри.
– Это что ещё такое! – строго воскликнула она. – Вы же были едва живы полчаса назад, Поттер!
Гермиона смущенно отстранилась от Гарри.
– До утра пусть остается здесь. И если все будет хорошо, то получите его, мисс Грейнджер, вполне здоровым. И целуйтесь, пожалуйста, где-нибудь в другом месте!
Мадам Помфри проводила Гермиону и, вернувшись к Гарри, дала ему сонного зелья.
– Хороший крепкий сон – вот что вам сейчас необходимо, — наставительно произнесла она.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Главы 48-50


Глава 48. Ещё одна причина ненависти

После прочтения дневника Лили Гарри ощущал, что с ним происходит что-то странное. Сначала он списывал это на потрясение, но затем стало очевидно, что у него снова обострилась чувствительность. Те блоки, которые он научился ставить, сделались недостаточными. Гарри опять начала мучить тошнота, головная боль и плохое самочувствие.
Снейп, очевидно, не спускавший глаз со своего ученика, велел явиться в свое подземелье.
– Что с тобой, Поттер? – веско спросил профессор, глядя Гарри в глаза.
Перед мысленным взором Гарри неожиданно задвигалось огромное вязаное полотно. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная…
– Ты постоянно думаешь о своей матери. Почему?
Гарри попытался отгородиться. Но Снейп разбил незримое стекло и ухватил мыслеобразы. Лицо профессора посерело. Несколько минут он молча и тяжело смотрел на Гарри. Затем в его взгляде появилась злость.
– Ставь более сильный блок, Поттер, — прорычал он.
Лицевая, изнаночная…Лили погибла беременной! Из-за тебя, щенок! Вон из моей головы!
Гарри зажмурился. Снейп что-то крикнул или показалось?!
– Убирайся! – рыкнул профессор.
В голове Гарри словно яркий луч вспыхнула мысль-догадка – Снейп тоже был влюблен в Лили!
– Убирайся, я сказал! Запрещаю лезть в мою голову! – Снейп вскочил, указывая на дверь.
Красивая брюнетка с пустыми глазами и безжизненно склоненной головой. Лили среди руин с застывшим на лице выражением ужаса. Очень больно, нечем дышать. Гарри выскочил из кабинета.
*
– Гарри, на тебе лица нет! – испуганно подбежала к нему Гермиона, едва увидела его.
Гарри сел на край кровати, все ещё тяжело дыша после пробежки из подвала до 7 этажа.
– Я был у Снейпа. Он увидел, что у меня обострилась чувствительность… Мне нечаянно удалось ухватить его мысли, — выдохнул Гарри. – А я сам плохо держал свой блок, он узнал про маму…
– Надеюсь, он пожалел тебя, — предположила Гермиона.
Гарри даже запнулся от неожиданности, а потом горько усмехнулся.
– Когда это Снейп жалел меня, Гермиона! Он нашел ещё одну причину ненавидеть меня!
– Ненавидеть тебя! Но за что?! – потрясенно воскликнула Гермиона.
– Похоже, он был влюблен в маму, когда ещё учился в Хогвартсе…
– И что? Ты полагаешь, он ненавидит тебя за сходство с отцом, которому повезло больше? А почему бы ему не подумать о том, что ты – не только сын Джеймса Поттера, но и Лили Эванс! У тебя её глаза, Гарри, да и характером ты тоже похож на маму!
– Мама погибла, защищая меня, понимаешь, Гермиона, меня! Позволь она Волдеморту сделать свое дело, родила бы того ребенка, которого уже носила в себе, и жила бы дальше!
– Нет, Гарри, — покачала головой Гермиона. – Не могла. Ты же сам мне зачитывал места из дневника, где твоя мама пишет про тебя! Разве ты не почувствовал ту огромную любовь, которую она испытывала к тебе?! Как она могла увидеть, как тебя убивают?! Неужели профессор этого не понимает!
– Не знаю, что он понимает, а чего нет. Ясно одно, что у Снейпа появился ещё один повод ненавидеть меня, — опустив голову, пробормотал Гарри.

В конце февраля всех желающих шестикурсников записали на курсы изучения аппарирования. Поскольку на территории Хогвартса аппарировать было нельзя, то тренировки должны были происходить в специальном зале в соответствующем отделе министерства магии. На зал было наложено специальное заклинание, благодаря которому аппарировать возможно было только в его пределах. Не искать же бедных школьников по всей Англии, а то и по всему миру! Но до тренировок нужно было выслушать курс лекций, который проходил в Хогвартсе.
На курс аппарирования записались почти все. Но уже после первой лекции, на которой профессор Лестрик, читающий у старшекурсников и волшебное право, рассказал о жутких последствиях неудачного аппарирования, количество нежелающих постигать это искусство резко увеличилось. Поэтому следующая лекция была посвящена преимуществам перемещения при помощи аппарирования.
На последующих занятиях Гарри вместе со своими одноклассниками узнал, что нельзя аппарировать беременным женщинам, а также с детьми на руках. Гермиона обеспокоено покосилась на него. Перед глазами Гарри вновь возник образ матери, заслоняющей его от Волдеморта, а память услужливо напомнила о криках, которые он слышал в присутствии дементоров. Гермиона сжала его руку – прошу тебя!
Я в порядке.
Хотя в каком там порядке. Кроме того, что родители снились Гарри едва ли не каждую ночь, он продолжал страдать от обострившейся чувствительности. Гермиона предположила, что причиной повышения чувствительности был дневник Лили.
– Твоя мама, даже не изучая блокологию и легилеменцию, умела очень много чувствовать, — сказала девушка. – Прочитав её дневник, ты словно влил в себя её информацию. Вот и происходит нечто вроде резонанса.
Предположение Гермионы показалось Гарри правильным. Через некоторое время он начал привыкать к своему новому состоянию, найдя более сильные способы блокироваться. Лицевая, изнаночная – неплохо, но от такого блока рябит в глазах и отдает Снейпом. А вот дурацкая детская считалочка, гоняемая по кругу, очень помогает. Под её автоматическим повторением можно думать о своем и даже наблюдать за другими.

Прошло ещё несколько недель. Сильные впечатления от дневника сгладились, Гарри немного успокоился.
Рон весь без остатка отдался квиддичу, заявив, что после Хогвартса станет профессиональным квиддичистом, добьется славы и заработает кучу денег. И тогда Красотка, возможно, пожалеет, что не обратила на него внимания. С Луной его отношения никак не строились. Рон сказал, что у неё слишком много тараканов в голове, и предпочитал тайком бегать к тайнику мародеров, чтобы полюбоваться на волшебниц из «Чарующей плоти». Оставшийся единственный экземпляр этого бесценного журнала Рон берег, как зеницу ока. Тот номер, на который наложили одевающее заклинание Джеймс и Сириус, Рона не интересовал, а маггловский «Playboy» при попытке пронести под мантией в гриффиндорскую гостиную был отобран вездесущим Снейпом вместе с 20 очками.
А ещё Рон посмеивался над Гарри и Гермионой. Теперь, когда он узнал об их связи, то сам удивился, что не догадался раньше об их отношениях. Гарри все время держался возле Гермионы, норовя то взять её за руку, то обнять за плечи. Однажды, засидевшись до двух часов ночи над особенно нудным рефератом для Снейпа, Рон поднял голову и увидел, что его друзья тихонько целовались возле камина. Ну и на кого они были похожи! Смех да и только! А потом, не заметив его, ушли из гостиной. Наверное, в пустой класс (Рон с ужасом обнаружил, что завистливо вздохнул). Гарри не признавался, где он нашел место, неизвестное Снейпу, Филчу, а главное, Пивзу. Наверняка Гермиона не велела говорить! И как это Гарри её слушаться начал, почти беспрекословно. Особенно во всем, что касалось учебы. И Рон с отвращением посмотрел на свой исписанный огромными растянутыми буквами пергамент.

Глава 49. Долорус

Гарри зашел на урок по защите от темных искусств. Профессор Смит уже ждала класс со своей неизменной сладкой улыбкой. Как обычно, Гарри почувствовал, что воздух вокруг быстро наполняется эротическими флюидами и фантазиями. Так, срочно На златом крыльце сидели…
Глаза парней сделались глупыми и отрешенными. Кроме Рона, который отчаянно боролся с наваждением – Ты целовалась с Малфоем, Красотка!
– Сегодня я познакомлю вас с некоторыми видами заклинания боли, — томно протянула Элизабет и посмотрела на Гарри.
Царь, царевич, король, королевич! Черт бы побрал эту красотку, снова мерещится! И такое! Сапожник, портной… И толстое, пуленепробиваемое, влагонепроницаемое, давлениевыдерживающее стекло!
– Вы уже изучали непростительное заклинание Круцио, но его использование запрещено. Поэтому часто вместо него применяется Долорус, заклинание, которое причиняет человеку примерно такую же боль, как, скажем, сильный удар, или дает примерно такое же ощущение, как боль прищемленного пальца или разбитого колена. Все зависит от того, какую силу вы вложите в это заклинание, — рассказывала Элизабет, вышагивая по кабинету походкой модели на подиуме.
Взгляды всех парней скрестились на её груди, соблазнительно обтянутой темно-синим бархатом. Гарри уткнулся в учебник, мысленно продолжая гонять считалку по кругу. Кажется, ещё немного и Рон забудет про обиду за Малфоя. Невилл, хоть бы рот не так сильно открывал. Везет Гермионе, она за глухой стеной с тихой злостью слушает объяснение этой Красотки. Мне бы такой блок!
– Потренируйтесь друг на друге. Если заклинание произносить спокойно, то боль будет вполне терпимой.
Почти до конца урока гриффиндорцы вяло бубнили Долорус, шипели от боли и докладывали Элизабет свои ощущения.
– Мистер Уизли, — обратилась она к Рону, — попробуйте вы… на мистере Поттере.
Рон, насупившись, ткнул палочкой в сторону Гарри. Гарри вздрогнул, словно его кольнуло.
– Что-то у вас не получается. Чуть-чуть сильнее, примерно так…
Гарри вскрикнул – по руке словно хлестнули крапивой. Гермиона так посмотрела на Элизабет, что Гарри начал опасаться, что услышит визг преподавательницы – от ощущения ногтей на лице.
– Прости, Гарри, — Элизабет схватила его за руку. В животе неприятно закрутило. Гарри мысленно затарахтел считалку, пока профессор не отошла от него.
Через несколько минут чье-то заклинание попало ему в грудь. У Гарри перехватило дыхание и закружилась голова. Почему-то быстро приблизился пол. Гермиона и Рон вскрикнули, увидев упавшего и хватающего ртом воздух Гарри. Секундой позже над ним нагнулась профессор Смит. Гермиона злобно пронаблюдала за тем, как Красотка помогла подняться Гарри.
– Ты в порядке? – участливо спрашивала профессор. — Присядь за парту, так… уже дышишь нормально? Все хорошо?
Элизабет отошла к другим ученикам. Гарри остался сидеть за партой. Дыхание его восстановилось, боль в груди утихала, но почему-то появилась вялость во всем теле.
– Гарри! – перед ним возникло обеспокоенное лицо Гермионы.
– Я в порядке, — соврал он, пытаясь сфокусировать взгляд.
Прозвонил колокол – сигнал того, что урок закончился. Гарри встал, но пошатнулся и оперся о парту. Гермиона собрала его и свои вещи и велела Рону нести ранец Гарри.
– Круто тебя долбанула эта красотуля, — проворчал Рон уже в коридоре. Гермиона поддерживала идущего Гарри под руку.
– Что? – переспросила она. – Это сделала Смит?
– Нечаянно, конечно, когда Невилла поправляла, но двинула будь здоров. Правда, Гарри? – ответил Рон, поправляя на плече ранец друга. Гермиона нахмурилась.

Глава 50. Урок любви Гермионы

Однажды вечером Гарри уже собрался незаметно уйти в свою комнату, когда его перехватил Рон.
– Слушай, Гарри, — замялся он, — я… ну в общем пригласил Луну на свидание. Мы решили все-таки попробовать встречаться.
– Здорово, — обрадовался Гарри.
– Гермиона сказала, что из-за этой вашей блокологии видит, что я очень нравлюсь Луне.
– Да, — кивнул Гарри. – Она часто думает о тебе и волнуется, когда встречает в Общем зале. А ещё любуется, как ты здорово летаешь на метле.
– Класс! – воскликнул Рон. – Правда?
Гарри покивал и заговорщицки подмигнул другу.
– Ну так вот, — приободрился Рон, — я пригласил её встретиться после отбоя в пустом классе. И там я хочу… поцеловать её. По-взрослому, — многозначительно добавил он.
– И? – выжидающе посмотрел на него Гарри.
– Э-э, я видел, ты умеешь это делать…вы так целовались…прикольно, молодцы. А я не умею.
– Я тоже не знал, как это делать. В первый раз… это было смешно и слюняво. Но потом все само получилось, — ответил Гарри и покраснел.
– Ну так покажи, а? – попросил Рон.
– Как? – не понял Гарри.
– Ну ясно, что не на мне, приведи Гермиону. Объясни ей все…На ней и покажешь, — ответил Рон.
– Но… я не знаю, она может не согласится, — растерялся Гарри.
– Не будь эгоистом! – возмутился Рон. – Уговори её! Я тоже хочу, как ты, встречаться! Думаешь, я не заметил, что тебя все время нет по ночам в нашей спальне!
– Рон, я… я понимаю, — начал было Гарри.
– Да ничего ты не понимаешь! – прервал его Рон. – Мне уже исполнилось 17! И поэтому я имею полное право встречаться с девушкой!
– Хорошо, — согласился Гарри, — я поговорю с Гермионой. Но только… Луна ещё маленькая для того, о чем ты думаешь, Рон.
– Значит, пока мы ограничимся тем, что просто позажимаемся в темном пустом классе, — ответил Рон. А Гермиона, можно подумать, уже не маленькая!
– Ну, я пойду, — Гарри хотел уже встать, но Рон удержал его.
– Может, на словах пару советов дашь? – с надеждой спросил он.
– Ну, — Гарри вспомнил секретную книжечку мародеров, дневник своей мамы и, наконец, свой собственный опыт, – постарайся делать это нежно, не слишком резко и стремительно, Луна может испугаться… И не засовывай ей язык слишком далеко в рот…
– Чего? – скривился Рон.
– И не кусайся, — краснея все сильнее и сильнее, продолжил Гарри, — и не присасывайся к ней, как пиявка. Ну не знаю, сам все поймешь!
– О’кей, покажи лучше наглядно, а то я теперь вообще ничего не понял.
Гарри ушел. Через некоторое время вернулся с Гермионой. Вид у девушки был такой сердитый и решительный, что Рон поёжился – почему-то вспомнилась мама, поднимающаяся по лестнице в комнату близнецов.
– Рон, — строго произнесла Гермиона, — прежде всего скажи, насколько серьёзны твои намерения по отношению к Луне.
Гарри выразительно посмотрел на Рона и покосился на Гермиону – сам нарвался!
– Какие намерения, — буркнул Рон, — встречаться с ней хочу, сама же мне предлагала!
– Девушка любит тебя. А ты?
– Пока только нравится, там видно будет.
Гермиона недоверчиво на него посмотрела, но подумав, вздохнула:
– Ладно. В конце концов, тебе действительно пора начать общаться с девушками, а то у тебя на уме один квиддич. Я покажу тебе, как нужно целоваться, но ты должен иметь в виду, что это далеко не все, что должно быть между вами!
– Я бы с удовольствием посмотрел, но ты не покажешь, — усмехнулся Рон.
– Я имела в виду взаимопонимание, — холодно отрезала Гермиона.
Затем она повернулась к Гарри и старательно поцеловала его. Этот поцелуй отличался от их обычных – получился более холодный и неестественный, а сам Гарри ощутил себя наглядным пособием. Однако Рон издал восторженное восклицание. Гермиона дала ему несколько советов, но таким научным языком, что Гарри еле сдерживался от смеха, а Рон бестолково уставился на девушку.
*
– Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее, — озабоченно проговорила Гермиона, укладываясь рядом с Гарри в их постель. Простыни, благодаря стараниям Добби, были теплыми, что было очень кстати – в замке гуляли весенние сквозняки.
– Почему? – спросил Гарри, привлекая её к себе, — ты ведь так хотела, чтобы они начали встречаться.
– У него один секс на уме, — недовольно ответила девушка.
– У меня тоже на уме только это, — виновато повел плечом Гарри.
– Глупости. Это совсем другое! – возразила Гермиона. – Мы любим друг друга! И то, что ты часто хочешь быть со мной – одно из проявлений нашей любви.
– Понимаешь, Гермиона, у нас с тобой все хорошо, мы встречаемся, нам не мешает ни Снейп, ни Филч, ни этот чокнутый полтергейст. А Рон… Он тоже так хочет. А Снейп у него даже журнал отобрал!
– Гарри, неужели ты не понимаешь! У Рона есть только одно желание – удовлетворить свою страсть, а где романтические свидания, робкие объятия? Да, ты вправе сказать, что у нас с тобой этого не было, но ведь у нас совсем другая история! Нас обвенчали! И мы с тобой не просто перепихиваемся в комнатке, о которой не знает никто, — мы любим друг друга! Я переживаю за тебя, чувствую, когда тебе плохо, а ты волнуешься за меня! Думаешь, я забыла, как ты спас меня от Малфоя? А как недавно забрал часть моей боли – я не врала, что живот больше не болит, когда ты положил на него руку. И в конце концов, мне нравится не только секс с тобой! Когда ты лежишь рядом, спишь или грызешь перо над рефератом, — мне все это нравится! Мне хорошо, Гарри. И если у Рона нет такой пары, искренне надеюсь, пока нет, то это не твоя вина… Хотя ты прав, жаль его. Он уже созрел, а в душе – глупый подросток!
Гарри, улыбаясь, слушал то, что говорила Гермиона. Как она любит строить из себя взрослую! Это так мило и забавно.

– Как прошло свидание? — поинтересовался Гарри у хмурого Рона.
То, что у него и Луны что-то не сложилось, Гарри уже знал. А, все ясно, поцелуй прошел успешно, а вот… упс! Рука под юбку, испуганное лицо Луны, пощёчина и побег – все это пронеслось в голове Рона, словно бурлящий поток.
Рон кисло пересказал Гарри эту сцену словами.
– Тебе не стоило так резко… под юбку, Рон. Это слишком смело, Луна ещё девчонка…
– Да я как поцеловал её, у меня сразу все встало! – возмущенно прошептал Рон. – Или мне надо было ей звезды показывать!?
Появившаяся Гермиона излучала такую злость, что воздух вокруг неё сгустился и завибрировал. Луна переживает, что отказала Рону, и теперь он больше не захочет с ней встречаться – ухватил Гарри. Только что плакалась Гермионе.
– Ты похотливый самец, Рон, — процедила Гермиона, сверля его глазами, — тебя хоть что-нибудь, кроме секса, интересует!? Ах да, прости, квиддич! Ты серьёзно полагал взять эту бедную девочку на первом свидании? – Гермиона безжалостно отчитывала Рона до тех пор, пока он не кинулся на неё с вопросом, долго ли она и Гарри строили друг другу глазки.
– У нас любовь возникла из дружбы. И вообще, оставь в покое наши отношения! Иди к Луне, извинись перед ней и предложи ей просто прогуляться!
Последовавшая словесная перепалка между Роном и Гермионой напомнила Гарри дуэль волшебников. Было совершенно очевидно, что Рона не интересовала слюнявая подростковая любовь в виде томных взглядов, хихиканья, пожимания друг другу рук и попыток взрослых поцелуев. Рон прекрасно помнил, как выглядели на Рождество лежащие в постели Гарри и Гермиона, и ему хотелось того же. Поэтому Гарри ни сколько не удивился, узнав, что Рон с Луной и не думал мириться.
Зато через несколько дней за завтраком Гарри ясно увидел сквозь черты лица Рона полупрозрачное лицо девушки.
– Поздравляю, — удивленно протянул Гарри.
Рон смущенно заерзал рядом, спешно поедая яичницу с беконом. В темной классной комнате, на сложенной мантии и наколдованном матрасе. Гарри смущенно прикрыл лицо рукой – все видения и ощущения Рона ясно считывались с него, не имеющего ни малейшего понятия о блоке и упоенно переживающего моменты близости с семикурсницей.
– Эрика сказала, что просто млеет от меня, говорит, что я – самый клевый парень, капитан команды и все такое. Прикинь, Гарри, сама предложила, — горячо зашептал Рон. – Все умеет! Я, если честно, немного боялся, что облажаюсь, а она… ну догадалась, что я ещё ни разу и … Ты чего, Гарри?
Гарри, пунцовый от смущения, спрятал лицо в руках.
– Глянь, классно, и рассказывать не надо, читай между строк, старина, — довольно растянулся в улыбке Рон.
– Рада за тебя, — едко бросила Гермиона, усаживаясь рядом с Гарри.
– Не лазь в моей голове, — буркнул ей Рон.
– Очень надо! Просто ты так об этом думаешь, что я это увидела ещё в холле! Я не могу ни заткнуть уши, ни закрыть глаза! – огрызнулась Гермиона.
– Интересно, да? – ехидно отозвался Рон.
– Успокойся, — остановил его Гарри. – Перестаньте ссориться.
Он покосился на девушку – железный блок. ДАЙТЕ МНЕ СПОКОЙНО ПОЕСТЬ!
Встретив у выхода Эрику, Гарри увидел и на ней черты лица Рона. Его возросшая чувствительность позволила ему узнать, что Эрика не только не была девственницей. По меньшей мере ещё двое парней оставили на ней следы до Рона. Информация всех её партнеров витала вокруг словно полупрозрачная дымка. Гарри вспомнил все, что говорил ему Люпин об энерго-информацинном обмене. Как же быть с этой девушкой, не навредит ли она Рону? Тогда, когда Ремус, смущаясь, рассказывал ему об энергетике волшебников, Гарри просто верил ему на слово, теперь он это чувствовал. Имея постоянную связь с Гермионой, Гарри ясно ощущал, что весь, полностью пропитался её информацией, и ему было страшно подумать, что было бы, если бы Гермиона оказалась грязной. Её остро чистая, словно родниковая вода, энергетика казалось, смешивается с его кровью и льется по жилам. Просто немыслимо, если бы на ней были чьи-то следы ещё! Гарри на минуту представил себя на месте Рона и ужаснулся своей чувствительности. Он, наверное, не смог бы даже поцеловать эту девушку, без ощущения, что слизывает чужие слюни. Гарри поделился этой мыслью с Гермионой.
– Навредит? – переспросила она. – Вряд ли, Гарри. Она не плохая, ни хорошая. К тому же у Рона нет никакой чувствительности, он далек от всех этих тонких материй. Другое дело, что из него могло бы получиться, свяжись он с хорошей девушкой, умной, интересной, доброй. Ты бы его не узнал. Я надеялась, что с Луной у него все получится, он станет спокойнее и перестанет вести себя, как глупый подросток. Что ж, нет так нет. Ничем не могу ему помочь!

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Главы 46-48


Глава 46. То, чего Гарри не знал

Весь следующий день Гарри думал о дневнике мамы. Сегодня он дочитает оставшиеся страницы – их совсем немного. И узнает всю историю своих родителей до конца.
Он наспех выучил уроки и ушел в свою комнату. Достал из-под подушки тетрадь с единорогом и принялся читать.

Дорогой мой Дневник, прости, что так долго не писала. Произошло много неприятных событий, описывать которые у меня нет сил.
Ещё в Хогвартсе я слышала про Волдеморта, которого вообще-то боятся называть по имени. Но я не думала, что все так серьёзно. В нашем волшебном мире происходит самая настоящая война. У этого ужасного колдуна много сторонников, и он продолжает привлекать на свою сторону все больше и больше волшебников. Одни идут из-за красивых идей, другие от страха. Профессор Дамблдор рассказал нам о том, как опасен этот Тот-Кого-Нельзя-Называть. Все, кто пытается сопротивляться ему, объединились в Орден Феникса. Естественно, я и Джеймс тоже вошли туда. Я не могу быть в стороне. Тем более, после того, что случилось с моей мамой. Она погибла во время одной из охот на магглов, которую устроили Упивающиеся смертью. В то, что мамы больше нет, я до сих пор не могу поверить. Это очень тяжело. И самое страшное, что некуда сбежать от этого кошмара. Мир магглов превратился в нечто, напоминающее лес для развлечений и охоты волшебной аристократии.
Сейчас мне немного лучше. Я беременна. И хотя Сириус (нечаянно услышала, как он разговаривал с Джеймсом) говорил, что мы спятили заводить ребенка, когда все вокруг рушится, я считаю, что это не его дело. Во мне зародилась жизнь, и я не собираюсь убивать моего малыша. Эта война будет продолжаться еще бог знает сколько. Всех бед не переждёшь.
А вот реакция Ремуса была совсем другой. Он очень обрадовался за нас с Джеймсом. Какой он все-таки замечательный! Знаешь, мне кажется, мой дорогой Дневник, что он по-доброму завидует Джеймсу. Ему тоже хочется иметь семью. И совсем недавно у бедного Ремуса была такая робкая надежда. Он говорил, что познакомился с девушкой и вроде бы они нравятся друг другу. Но как только он рассказал ей свою тайну, девушка срочно куда-то исчезла. Люпин был в отчаянии. Мы с Джеймсом утешали его как могли.
У меня получилось сварить зелье, сохраняющее сознание Люпина во время полнолуния. Слава богу, его мучениям пришел конец. От сонных настоек он ходил, как пьяный, ещё несколько дней после превращения. Теперь во время «критических дней» он мирно лежит на коврике, смотрит телевизор, общается с нами – вполне симпатичный безобидный волк. Дура та девушка! Ради такого, как Ремус, можно потерпеть некоторые неудобства. Он очень добрый, благородный, внимательный и деликатный. И даже не обижается на Сириуса и моего мужа, когда они шутят над ним. Блек, как всегда, ужасно нетактичный. Я бы на месте Ремуса не удержалась бы от искушения цапнуть его за вопрос, не вывести ли его на улицу задрать лапу!
У Джеймса и Сириуса из-за их анимагости много всяких заморочек. Оказывается, превращаться в животных сродни наркотику. Их просто тянет периодически погонять в лесу. Джеймс уверяет, что это ощущение – просто кайф! Я не стала его огорчать тем, что из-за своего токсикоза не могу находиться рядом с Блеком – ужасно воняет псиной! К тому же, анимагия откладывает отпечаток и на внешности и повадках. У Сириуса это лающий смех, манера принюхиваться. От себя добавлю, что и кобелистость. К счастью, у Джеймса от его оленя только хорошее – грациозные движения, благородство. А ещё он теперь единственный, чей запах мне нравится. У меня резко повысилась чувствительность, мой дорогой Дневник. Да и вообще, мое новое состояние, в котором я пребываю, очень многое во мне изменило. Мне это трудно описать, но… поверь на слово, милый друг, что беременность – это особое состояние женщины. Я очень нуждаюсь в том, чтобы Джеймс был рядом, обнимал меня, гладил, спал рядом со мной. Конечно, теперь я каждое утро смотрю в зеркало – не появляется ли живот! Кстати, моя дорогая сестрица тоже в положении. У нас по-прежнему очень натянутые отношения. Но я все равно исправно посылаю ей открытки на праздники и изредка звоню. Может, когда она родит, то станет хотя бы немножко добрее.
Элис теперь не только моя подруга, но и целительница, которая следит за беременностью. У меня будет мальчик, дорогой Дневник. Джеймс едва не сошел с ума от счастья. Сын, первенец. Даже Блек завистливо посмотрел на мой живот. А кто тебе мешает, друг Бродяга?
Возможно, я бы чувствовала себя совсем неплохо, если бы не постоянная боязнь потерять Джеймса и погибнуть самой. Тот-Кого-Все-Боятся безжалостен, и особенно к членам нашего Ордена. Совсем недавно мы едва не погибли. В наш дом явились Упивающиеся смертью. Спасло нас то, что мне, как беременной женщине, выдали постоянный портал до клиники св. Мунго. Мне и Джеймсу удалось сбежать. Джеймс панически боится оставлять меня одну. Если его нет ночью из-за дел в Ордене, он просит сторожить меня кого-нибудь из своих друзей. Признаться, я чувствовала себя неловко, когда рядом с моей кроватью разлегся Сириус Блек в виде огромного пса (собачьему слуху и нюху он доверяет больше, чем своему человеческому уму). Гораздо спокойнее и лучше я чувствовала себя, когда меня охранял Люпин. Вот и пригодилось то, что Ремус – оборотень. Даже когда он в человеческом обличии, у него потрясающее чутье и интуиция.
А на этом месте я хочу тебе кое в чем признаться, милый Дневник. Я не переношу Питера Петтигрю. Раньше я его просто недолюбливала, теперь не могу на него смотреть. Наверное, это из-за сна, который мне приснился, когда Ремус и этот коротышка ночевали со мной в доме. Это был отвратительный сон, ужасный, мерзкий! Меня жестоко тошнило, когда я проснулась. Даже стыдно описывать содержание этого сна, дорогой Дневник. Но я знаю, что если напишу тебе о своей проблеме, мне станет легче. Признайся, ты волшебный? Тогда прости за то, что напишу. Мне снилась огромная серая крыса, похожая на Петтигрю. Она сидела на нашей с Джеймсом постели. А потом… я увидела, что Петтигрю ласкает Джеймса. Невозможно описать словами то отвращение, которое я испытала! Даже когда я проснулась, и стало очевидно, что это был сон, меня так трусило, что напуганный Ремус отправился со мной в клинику св. Мунго. Естественно, я не рассказала бедному Люпину, какой ужас мне приснился. Более того, я постеснялась рассказать об этом и Джеймсу. С тех пор не могу видеть Петтигрю. Хотя он ничего плохого нам не сделал. Он бедный, жалкий, некрасивый и серый. У него больше нет друзей, кроме моего мужа, Ремуса и Сириуса. Он угодливый, но его подобострастный взгляд вызывает у меня отвращение. Он очень хорошо относится к Джеймсу и старается не замечать, как над ним подшучивает Сириус. Надеюсь, у меня хорошо получается скрывать свое омерзение, потому что я испытываю неловкость, когда кого-то несправедливо не переношу.
Я навязала своему будущему малышу целую гору одежды. Благодаря волшебству вязание происходит быстро и дает широкий простор моей фантазии. Наш домашний эльф тоже навязал кучу всякого добра моему мальчику. Не знаю, как бы я обходилась без Фигги. Он делает все домашние дела. Я из-за своего большого живота ни на что не гожусь. В клинике я давно уже не работаю. Джеймс велел мне уходить, едва узнал, что я беременна. Да и я сама понимала, что так будет лучше. Смотреть на страдания волшебников и их болячки – не самая лучшая картина для будущей мамы.
Моя сестра родила мальчика. Его назвали Дадли. Если честно, дурацкое имя, но, конечно же, в письме я написала только самые добрые слова и пожелания. Петунии делали кесарево сечение, что не удивительно. Маленький Дурсль родился с весом 5 килограммов, а это не смешно, учитывая комплекцию моей сестрички. Видимо, малыш Дадли пошел в папочку.
Элис говорит, что моя беременность протекает нормально, ребенок небольшой, лег правильно, при родах осложнений быть не должно. Я и Джеймс решили назвать его Гарри. Мне очень нравится это имя – скромно и со вкусом. Как ни странно, Сириус поддержал нашу идею, у него глубокое отвращение к помпезным именам. Он даже пошутил, что если мы назовем своего сына каким-нибудь Джулиусом или Родольфусом, то он будет обзывать его Северусом. Вспомнив этого неудачника слизеринца, я и Джеймс не могли не посмеяться над остротой Блека. Бедный Ремус ещё до конца не оправился после ухода своей девушки – он так смотрит на мой живот. Жаль его. Он, наверное, тоже хочет иметь детей. Из него бы получился замечательный отец.
И я, и Джеймс с нетерпением ждем рождения Гарри. Джеймс сказал мне, что когда его мама была им беременна, он очень сильно пинался и практически не давал ей сидеть. Как странно. Мой мальчик ведет себя довольно тихо. Я чувствую, как он гладит меня изнутри. А сильно пинался он, когда мне приснился ещё один неприятный сон и когда надо мной и Джеймсом вновь нависла опасность. На нас опять едва не напали Упивающиеся. Об опасности предупредил профессор Дамблдор – наш добрый директор, с которым мы поддерживаем отношения. Дедушка особенно беспокоится за меня, переживает, чтобы все эти неприятности не навредили мне и ребенку. Его поддержка очень помогла нам, потому что меня так перетрусило, что разболелся живот. Я очень испугалась, что роды начнутся раньше времени. Но профессор Дамблдор дал мне зелье, погладил живот – по нему сразу разлилось тепло. Я успокоилась, и все прошло.
Дорогой мой Дневник! У меня родился сын. Случилось это замечательное событие 31 июля. Увы, роды прошли довольно тяжело. Я не знаю, почему. Ничего не предвещало беды, Элис уверяла, что я рожу нормально. Но что-то пошло не так. Схватки были болезненные, малыш шёл плохо, и я очень измучалась. Джеймс был рядом и помогал мне. Я все помню смутно. Когда пришла в себя, Элис показала мне сына и сказала, что у меня замечательный муж. Джеймс преданно оттягивал на себя и боль, и страдания, делился со мной своей силой. Я увидела моего бедного мужа лежащим на соседней кровати. Он был бледный и изможденный. Что впрочем не помешало ему улыбаться и шутить, когда пришли его друзья навестить нас, а блистательный Блек спросил его:
– Что за видок у тебя, Сохатый? Неужто ты сам рожал вместо Лили?
Я хотела было обидеться за Джеймса, но потом подумала, что ни к чему зацикливаться на плохом. В конце концов, и я, и Джеймс живы, и у нас теперь есть замечательный малыш. Пришёл поздравить нас и профессор Дамблдор. Я слышала, что он похвалил Джеймса за то, что он помогал мне.

Мой дорогой Дневник, Джеймс спятил от радости. Я уже не знаю, кто из нас больше рад ребенку, я или он! Нужно ли говорить, что он устроил праздник по случаю рождения наследника рода Поттеров. Сириус был торжественно приглашен в крестные. Я знала, что так будет, но мне было неловко перед Ремусом. Я бы хотела, чтобы Гарри крестил он. Но с другой стороны я прекрасно понимаю, что Джеймс больше любит Сириуса. Ремус спокойный, мягкий, а Джеймсу подавай этого баламута. Люпин – сама деликатность. Конечно, он совсем не обиделся, что в крестные позвали Блека, а не его, он по-прежнему комплексует из-за своей болезни. Я пообещала, что приглашу его в крестные, когда у нас с Джеймсом родится второй ребенок. Хотя об этом думать пока рано, я помню свою мечту. Мальчик и девочка. Очень хочется, чтобы у меня была ещё дочка.
На вечеринке Блек пожелал нам родить много хорошеньких умненьких поттерят, а Петтигрю, как обычно, напился до свинячьего визга. Люпин его еле спас от попытки Сириуса швырнуть бедного неудачника в камин с невнятным адресом (Ремус заткнул Блеку рот, так что я успела разобрать только «маггловский» и неприличное слово). Бедный Ремус, он всегда пытается загладить возникающие неловкости! Я попыталась успокоить его, ведь он не виноват, что Питер напивается почти на каждом нашем празднике. И уж тем более он не виноват, что подвыпивший Сириус так и норовит подковырнуть Петтигрю, который сам своим видом просто напрашивается на это.
Дорогой Дневник! Я очень счастлива. Я знала, что материнство меняет женщину, пробуждает в ней любовь к ребенку. Но я не думала, что это такое сильное чувство. Я очень и очень люблю своего маленького сына. Я чутко ловлю каждое его движение, чувствую, когда он проснется ночью, чтобы поесть. Я кормлю его грудью. Потому что даже в волшебном мире не придумали равноценной замены этому процессу. В маггловской книге, любезно подаренной мне моей сестрой Петунией в честь рождения Гарри (даже не верится, что она отреагировала на это событие), описываются такие ужасы по поводу отвисшей груди, сцеживания молока, боли, когда ребенок грызет грудь или неправильно её берет, что хоть нанимай эльфиню-кормилицу (если таковые имеются). У нас с Гарри никаких проблем. Он аккуратно высасывает из меня все молоко и погружается в продолжительный сон, сладко причмокивая губами. Он пока только и делает, что спит, мой милый Дневник, так что я ещё не знаю, какой у него характер.
Несмотря на тяжелые роды, я уже пришла в себя, волшебные настойки быстро вернули меня в нормальное состояние. Так что бедный изголодавшийся Джеймс вновь получил доступ к моему телу. Я тоже очень соскучилась по тому сладостному удовольствию, которое он дает мне в постели.
– Если малой запищит в самый интересный момент, я на него обижусь, — как всегда шутит Джеймс. Но малыш Гарри терпеливо ждет, пока мы закончим, а потом требует внимания и к своей особе. Джеймс одобрительно качает его, приговаривая, что он хороший мальчик, не мешает папе.

Наш малыш подрастает, дорогой Дневник. И я уже вижу, что он потрясающе похож на Джеймса. Но Джеймс уверяет, что нам повезло, мальчик довольно спокойный.
– Когда я родился у своих родителей, то задал им жару! Особенно когда начал ползать. А когда пошел, то они вообще имели бледный вид, — уверял он меня.
Гарри очень славный ребенок, дорогой Дневник. С ним так интересно. Мне иногда кажется, что он все понимает, о чем я с ним разговариваю – у него такой сосредоточенный взгляд. Он очень любит, чтобы я или Джеймс играли с ним. Сириуса он уже не боится. И Ремусу тоже разрешает брать себя на руки. А Петтигрю я его сама не даю. Мне по-прежнему противен этот человек. Похоже, тот сон произвел на меня настолько неизгладимое впечатление, что это мне приснилось ещё несколько раз.
Сириус в полном восторге от Гарри. Он называет малыша Джеймсёнышем и едва не визжит от удовольствия, когда мой мальчик сморщится, как Джеймс, или улыбнется. Так и хочется иногда напомнить ему о том, что мы же, кажется, спятили, заводить ребенка в такое смутное и опасное время. Всех ваших темных лордов не переждешь. Но я понимаю, что во мне говорит ревность. Однако глупо требовать от мужа, чтобы он сидел возле меня и ни с кем больше не общался.

Как все-таки странно, дорогой Дневник. В нашем волшебном мире происходят страшные вещи. Тот-Кого-Нельзя-Называть рвется к власти. Погибло много наших знакомых и членов Ордена Феникса. Мы с Джеймсом тоже в опасности. Профессор Дамблдор предупредил нас. Только из-за него мы живы до сих пор! Джеймс – очень умный и талантливый волшебник, профессор ценит его. Из-за его умных изобретений существенно облегчена работа членов Ордена. Пригодились и мои целительские умения. Я уже совсем хорошо научилась делать лекарственные настойки и варить зелья. Даже не верится, что когда-то в школе под строгим взглядом членов комиссии я боялась, что не сдам экзамен, от волнения добавив не тот ингредиент.
И все же, несмотря на эту войну, жизнь продолжается! Мой маленький сын растет. Ему вот-вот исполнится год. Он самый лучший в мире ребенок, дорогой Дневник! Он уже умеет говорить много слов и звать меня, Джеймса, Сириуса и Ремуса. Самое уморительное, что вытворяет Гарри, — это когда приказывает Сириусу превращаться в пса. Что ж, сам виноват, Бродяга! Приучили ребенка кататься на спине Блека. Только представь себе, дорогой Дневник, это безобразие! Имела несчастье доверить Гарри Джеймсу и его друзьям. Когда вернулась, то застала картину – Джеймс, поддерживая мальчика, катал его на черной собаке по кличке Сириус Блек, а бедный Ремус в виде огромного волка застрял под креслом, где видимо пытался спастись от своих друзей и попытки Гарри поиграть с ним! Конечно, Гарри нравятся такие экстремальные няни! Но даже он иногда не выдерживает того, что вытворяет с ним Джеймс, и просится ко мне на руки. Ещё бы, гонять с малышом на метле и заставлять ловить игрушечный снитч (квиддич все-таки остался слабостью моего мужа!), трансфигурировать игрушки, жонглируя ими, ползать наперегонки – Джеймс просто умаривает Гарри! А уж если ему начинает помогать Сириус, то это не подлежит описанию, милый Дневник! Сириус тоже очень любит Гарри и играет с ним с не меньшим удовольствием, чем Джеймс. Превращается в собаку и разрешает себе едва ли не уши отрывать. Боюсь, как бы он вскоре не начал катать моего мальчика на своем летающем мотоцикле! А ещё этот Блек умудряется даже играя с малышом, неприлично шутить, думает, что я не слышу, или просто привык так делать. Тактичность – это не самое сильное качество Сириуса Блека. Когда маленький схватил себя за краник, то великолепный Бродяга тут же сообщил:
– Осторожно, Гарри, оторвешь эту штуку – и вся жизнь под откос!
Ремус совсем не такой. Он очень деликатный и даже пытается одергивать Сириуса, когда он при мне бросает пикантные остроты. А ещё Люпин очень любит нашего Гарри и умиляется, когда малыш зовет его «Муни». При нем и Джеймс ведет себя по-другому. Если честно, дорогой Дневник, мне иногда очень жаль, что лучший друг моего мужа не Люпин. Джеймс намного ближе общается именно с Сириусом, полностью доверяет ему. Люпин – всего лишь второй друг Джеймса. А Петтигрю совсем отдалился. Вернее, Джеймс и Сириус отдалили его, они избегают его. Я, конечно, только рада этому, потому что когда я вижу Питера, то помимо воли вспоминаю сны, в которых он черт знает чем занимается с Джеймсом. Хотя, с другой стороны, это ведь мои сны, мои кошмары, мои навязчивые идеи, а Петтигрю – всего лишь несчастный серый человечек, заглядывающий в рот своим друзьям и подобострастно им улыбающийся. Мне жаль его.
Знаешь, дорогой Дневник, когда я пишу в тебе обо всем хорошем, что было между мной, Джеймсом, нашим сыном и друзьями, мне становится легче на душе. Итак, Гарри исполнился год. Даже не верится, что так быстро пролетело время. Вот уже год. Я совсем забыла, что едва не умерла от родов, что мне было очень больно. Это все кажется словно из другой жизни.
Сириус сделал Гарри очень дорогой подарок – 100 галеонов и пожелание иметь в будущем очень много денег. Хорошо, что мешочек с деньгами он не вручил при Люпине. Бедняга Ремус со своими скромными доходами не может подарить даже четверть этой суммы. Да впрочем нам это и не нужно. Джеймс зарабатывает очень много денег, нам хватает. Гораздо больше я переживаю, что с кем-нибудь из нас или наших друзей случится что-то ужасное. Кто тогда позаботится о Гарри? Моя сестра и её свиноподобный муж – это последние люди, которым бы я доверила своего сына. Мой малыш требует к себе особого отношения. Он очень нежный и ранимый ребенок. А какой добрый и приветливый! Ему всего год, но он уже так много понимает. Только представь себе, дорогой Дневник, он очень чутко ловит моё настроение. И если я плачу, даже совсем тихонько, он тут же начинает делать то же самое. А как Гарри понимает, когда шутит Джеймс, который почти никогда не теряет присутствие духа! Знаешь, это так удивительно и правильно, что у нашего еще совсем крошечного сына складываются особые отношения и со мной, и с Джеймсом. Гарри скучает, если отца долго нет дома, а у меня очень любит сидеть на руках – совсем ручной ребенок, правда, дорогой Дневник. Даже Сириус Блек с завистью смотрит на нашего мальчика, хотя когда я была беременна, его любимая шутка для Джеймса была – детей не люблю, но сам процесс…

Кажется, я снова беременна, дорогой Дневник. В те наши ночи, когда нам удавалось отрешиться от бесконечного стресса по имени наша жизнь, я меньше всего думала о зелье. Теперь воспоминания о наших сексуальных подвигах в Хогвартсе мне кажется сказкой из другой жизни. Джеймс пытается оградить меня от опасности, ужасных известий и все принимает на себя.
Не знаю, как сказать ему о втором ребенке, как он воспримет эту новость. Джеймс совершенно издерган и измучен переживаниями за меня и Гарри. Боюсь, что у нас скоро разовьётся мания преследования. Профессор Дамблдор сообщил нам, что этот проклятый монстр, которого нельзя называть, совершенно точно охотится именно за нами. Мы все время прячемся, говорят, от этого чудовища нет никакого спасения. Сколько наших друзей, членов Ордена, уже погибло! Недавно я слышала, как Джеймс разговаривал с Сириусом. Он просил его позаботиться о Гарри, если с нами что-нибудь случится. Я почти всю ночь не спала после этого. Если Джеймс такое говорил, то это более, чем серьёзно. Мне страшно, и совершенно невыносима мысль, что кто-то из нас погибнет.
Впереди забрезжил свет. Дамблдор предложил нам с Джеймсом провести древний обряд, тогда эта тварь нас не найдет никогда. Но нужен Хранитель Тайны – надежный человек, который бы нас не выдал. Джеймс, конечно, попросил Блека. Я бы хотела профессора Дамблдора, но Джеймс сказал, что когда Хранитель Тайны и Исполнитель Обряда – одно и то же лицо, то может ничего не получится. Ну, что ж, Сириус так Сириус. Он -– единственный, кому доверяет Джеймс в последнее время. Я же хочу, чтобы этот кошмар поскорее кончился. Когда обряд проведут, я сообщу, наконец, мужу, что беременна и перестану вздрагивать от малейшего шума и просыпаться среди ночи в холодном поту из-за снящихся кошмаров.

Дорогой мой Дневник, наверное, происходит конец света, Джеймс и его друзья сходят с ума от подозрений. Кто-то из них шпион этого проклятого Лорда. Мы едва успели покинуть дом, когда там появились Упивающиеся. О том, где мы жили, знали только Сириус, Люпин и Петтигрю. Кто-то из них, уверяет меня Джеймс. Блеку он, конечно, доверяет беспрекословно, но не хочет верить в то, что это мог сделать Люпин. Я тоже. На Блека началась охота, поэтому он посоветовал Джеймсу сменить Хранителя Тайны.
Укачивая Гарри, я слышала разговор Джеймса и Блека.
– Я доверяю только тебе, Сириус, — говорил мой муж.
– Пойми, кто-то из близких нам сливает информацию Волдеморту. Если это не я, то остается только Люпин.
– Я просто отказываюсь в это верить.
– Я тоже, но факты против него, Джеймс! Тем более, эта его безнадежная влюбленность в Лили.
– Что!?
– Сохатый, у тебя глаза, что ли, не на месте! Он уже давно тихо её обожает, естественно, отойдя в сторону, потому что по-прежнему считает, что не имеет право на личную жизнь. Но он мог и передумать. Если Лорд убьет тебя, у него есть все шансы приблизиться к твоей жене, тем более что Лили знает, что он оборотень, и нормально к этому относится!
– Сириус, я сойду с ума от всего этого! Люпин! Этого не может быть!
– Даже если он не виноват, то ничего страшного, если мы ему не скажем, что сменили Хранителя.
– И кого же ты предлагаешь, Бродяга?
– Возьми Петтигрю.
– Питера?
– Идея очень классная, Сохатый. За ним точно никто не будет охотиться. Кому он нужен, неудачник такой!
– Петтигрю мне не нравится.
– Из-за того что с магглами спит?
– И это тоже.
– Ну, да, водится с парнями. А я уж было подумал, что он исправился.
– Я тоже, Бродяга. Но в последнее время… этот его заискивающий взгляд. Мне это все неприятно, черт возьми!
– Посмотри на эту ситуацию с другой стороны, Сохатый. Какая тебе разница, с кем трахается Пит. Тебя он не выдаст, хотя бы потому, что никто даже не догадается, что он – Хранитель. А если учесть, что он до сих пор пускает на тебя слюни…
– На маггловских парней, Бродяга!
– Не-ет, я когда заезжал к нему по делу, то застал одного такого маггла – Хвост как раз его выпроваживал под утро. Сохатый, он был точно в твоем стиле. Ну, я имею в виду, высокий, темноволосый. Хвост засуетился так, словно ему неловко стало. Ну, я его подколол, конечно, он тогда и признал, что до сих пор, Сохатый!.. Ну и верность, блин. Но тебе это на руку. В конце концов, Пит сделал свой выбор, живет практически у магглов. Никто не будет его даже искать. Что до меня, то если меня схватят! Ты же видел людей после Круциатуса, Джеймс! Я просто боюсь.
Все мои подозрения сбылись. Как видишь, видения и сны про Петтигрю были правдой, дорогой Дневник! Мне никогда не нравился этот человек. Впрочем, было бы странно, если бы я спокойно относилась к тому, что к моему мужу испытывает некоторую ненормальную слабость его друг! Идея Сириуса мне не нравится. Я хочу, чтобы Петтигрю вообще больше никогда к нам не приходил, не смел тетешкаться с моим сыном и жалко улыбаться мне и Джеймсу!
Думать плохое про Люпина я категорически отказываюсь. Он влюблен не в меня, ему просто тоже хочется иметь семью и быть счастливым. Если он нас предал, то осталось только для полного счастья, чтобы Джеймса предал и Сириус!

Дорогой Дневник, я прощаюсь с тобой. Для обряда нужна вещь, которая как можно сильнее пропитана моей энергией. Все эти годы ты был моим верным другом, в тебе записана моя история. Завтра я и Джеймс отправляемся к профессору Дамблдору, и я надеюсь, что весь это кошмар кончится. Хранителем тайны мы все-таки решили сделать Петтигрю. Он поклялся, что никогда ни при каких обстоятельствах не выдаст меня и Джеймса.
Надеюсь, что когда-нибудь тот ужас, который происходит в стране, закончится, и мы с тобой снова встретимся, мой дорогой Дневник.

Гермиона закончила исправлять ошибки в реферате Рона и вернула ему сложенный пергамент.
– Уже лучше. Оказывается, можно совмещать квиддич и учебу, — наставительно произнесла она и неожиданно запнулась.
– Ты чего, Гермиона? – насторожился Рон, увидев, как побледнела девушка.
– Кажется, с Гарри не все в порядке, — обеспокоено ответила она. – Извини, Рон, я должна идти!
Девушка почти выбежала из гостиной. Произнесла пароль сэру Кэдогану и вошла в свою комнату. Гарри сидел на ковре, прислонившись спиной к кровати, и вытирал рукавом мантии глаза.

Глава 47. Ремус, Лили, Джеймс и Петтигрю

После прочтения дневника мамы Гарри не мог ни о чем думать, кроме как о том, что Лили была убита беременной.
– Гарри, нам нужно поговорить, — его плеча коснулся профессор Дамблдор.
– Да, сэр, — Гарри встал со скамейки, на которой уединился за одной из башен Хогвартса.
– Ты очень грустишь, что произошло?
– Вы читали дневник моей мамы? – голос Гарри сорвался на шепот.
– Нет, ведь Лили отдала мне его для обряда, а не для того, чтобы я его без разрешения читал. К тому же на её тетрадь наложены чары сердца. Если тебе удалось прочитать, что было на страницах, значит, твоя мама этого хотела.
– Мне невыносимо от того, что я узнал!
Дамблдор печально вздохнул.
– Вы знали о том, что мама погибла беременной? – Гарри посмотрел в лицо директора.
– Догадывался, — ещё раз вздохнул Дамблдор. – Лили и Джеймс пришли ко мне для совершения обряда. Отец держал тебя на руках, Лили была напугана, вся дрожала, бедняжка. Тогда мне показалось… Тебе не доводилось видеть беременную женщину, когда ты приобрел чувствительность?
Гарри вспомнил Пэнси, исходящее от её живота тепло. Когда он встретил её в Общем зале сегодня перед завтраком, вместо этого тепла ощущался холод.
– Да, я видел, поэтому и спрашиваю вас, вы почувствовали, что мама…
– Да, Гарри, но я не был уверен. К тому же Джеймс этого не знал. Как и Лили, он был весь издерган и едва ли не на пределе из-за переживаний. Поэтому я не стал уточнять.
– Мама хотела ему сказать это после обряда, — Гарри заморгал, пытаясь удержать выступившие слезы.
– Гарри, — Дамблдор по-отечески сжал его плечо, — если тебя это немного утешит… Убийство беременной женщины – одно из самых тяжких преступлений. Волшебник, совершивший это злодеяние, проклят и обречен на провал. Возможно, ещё и потому в ту ночь Волдеморт едва не убил сам себя.
– Едва, — с мукой в голосе произнес Гарри.
– Он слишком могущественный. И все же, несмотря на его силу, я верю, что тебе, мой мальчик, удастся его уничтожить, — ответил Дамблдор.
– Я не знаю, как это сделать, — Гарри сжал кулаки.
– Ты ещё очень молод, Гарри, ты даже не достиг совершеннолетия. К 17 годам ты получишь ещё знания, по мере взросления поймешь, как это сделать.
– Где сейчас Волдеморт? – вдруг спросил Гарри. – Почему ничего не слышно ни о нем, ни о пожирателях смерти?
– Меня и самого это удивляет, — произнес Дамблдор, — он словно ушел в подполье. Уверен, что ничего хорошего это временное молчание не сулит. Это очень настораживает.
Гарри думал о содержании дневника матери почти все время. Его поразили запутанные отношения отца и его школьных друзей. Порочная страсть Петтигрю вызывала глубокое отвращение, а любовь Люпина стала полной неожиданностью. Гарри ощутил острое желание поговорить с ним и уже хотел было отправиться к Дамблдору, но Люпин появился, опередив инициативу Гарри.
Его лицо возникло в камине комнаты сэра Кэдогана, когда Гарри сидел возле огня, держа в руках синюю тетрадь с единорогом. Гермионы не было, она, почувствовав желание Гарри побыть одному, учила уроки в гостиной.
– Гарри, можно? – осторожно спросил Ремус.
– Да, да, — живо отозвался он.
Люпин исчез, но только на минуту. Вскоре огонь полыхнул зеленым, и Ремус шагнул на ковер.
– Профессор Дамблдор сказал, что ты снова хотел меня видеть. И даже разрешил появиться в твоей комнате.
Люпин осмотрелся.
– У тебя здесь уютно.
– Я… правда хотел вас видеть, — ответил Гарри.
Люпин внимательно посмотрел на него.
– Ты чем-то очень расстроен.
– Да… Профессор Дамблдор вернул мне вещь моей мамы… её дневник.
Люпин побледнел, но вслух сказал:
– Я часто видел, как она делала записи волшебным скоростным пером. В школе и потом…тоже.
– Вы любили её? – прямо спросил Гарри.
– Да, — тихо ответил Ремус, — она, наверное, догадалась и написала об этом, — он кивнул на дневник. – Гарри, не подумай ничего плохого… Я не хотел её разлучать с Джеймсом, они были прекрасной парой. Это все моё проклятое одиночество! Я испытывал к Лили … наверное, это была мечта о семье. Она так заботилась о твоем отце! Была так красива, особенно когда ждала тебя.
Гарри без труда видел мелькающие образы – мысли Люпина. Его мама, положив руку на живот, садится в кресло; спит, а рука Ремуса осторожно касается её теплой руки, он целует её в мягкую тыльную сторону ладони и Лили улыбается, ещё бледная и слабая после родов, дает подержать ему маленького Гарри.
– Она была единственной женщиной, которая, узнав, что я оборотень, не испугалась и не отвернулась от меня, — продолжил говорить Люпин, — более того, она пыталась узнать, как можно от этого вылечиться… Её невозможно было не любить, Гарри!
Люпин осекся, увидев его лицо.
– Она была беременна, когда… погибла, — прошептал он, вытирая мокрые щеки.
Ремус побледнел ещё сильнее, судорожно глотнул и крепко сжал руку Гарри.
– Я не знал этого, — хрипло произнес он после молчания.
– Мне кажется, вы многого не знали, — с трудом произнес Гарри. – Отец и Сириус не были слишком откровенны с вами, да?
– Я всегда знал, что Сириус был ближе Джеймсу, чем я. Из-за моей влюбленности в твою маму мне было неловко перед твоим отцом. Он догадался? Конечно, да, я просто не мог от неё оторвать взгляд, плохо скрывал свои чувства.
– Нет, — покачал головой Гарри, — ему сказал Сириус. Вы говорили с ним об этом?
– Да, — ответил Люпин. – Сириус всегда был очень умным и наблюдательным. Но я клялся ему, что не имею никаких видов на Лили. Да и глупо было это. Она очень любила Джеймса. А я… оборотень, вечно измученный своей болезнью. Сириус наверняка начал подозревать, что я связался с упивающимися… Я понимаю его, что ещё оставалось думать?! Мы полагали, что убить хотят только Джеймса, путь к Лили был бы свободен, тем более она всегда меня жалела и относилась ко мне с большой симпатией. Все сходилось!
– Но почему никто не догадался, что это Петтигрю! – воскликнул Гарри.
– Если бы ты его тогда видел, Гарри, — горько усмехнулся Люпин, — он так пресмыкался перед Джеймсом и Лили…
– Когда мы с вами говорили… последний раз, вы сказали неправду или действительно думали, что Сириус забыл о… страсти Петтигрю?
– Гарри… я не знал, стоило ли тебе говорить об этом…
– Стоило! Я просил вас сказать правду!
– Извини, — вздохнул Ремус. – На некоторое время нам показалось, что у Петтигрю все прошло. Он даже девушку себе завел. Но однажды… Мне неприятно говорить об этом, Гарри, но… я узнал, что Петтигрю встречался с магглами-геями.
Гарри вздрогнул.
– Тот парень, которого я увидел… он был очень похож на Джеймса…
Гарри с трудом дышал, ясно видя перед собой то, что вспоминал Люпин – испуганное пухлое лицо молодого Петтигрю, рядом с которым, едва прикрытый одеялом лежал темноволосый парень со сладко-нежными чертами лица. Едва ли ему было больше 19.
– Я был шокирован, — произнес Люпин. – Одно дело восхищенные взгляды в Хогвартсе, а другое дело… постель. Мы поругались. Я кричал на него, что это оскорбление Джеймса, это ненормально… А он напомнил мне, что я оборотень и тоже в некотором роде ненормальный, — Люпин вздохнул. – По-своему он был прав. Джеймс ничего не знал об этом. Парни-магглы, которых выбирал Петтигрю, были геи, то есть ничем непривычным для себя не занимались. А он получал удовольствие, не ущемляя ничьих интересов. Петтигрю кричал мне, что любит Джеймса и ничего не может с этим поделать. Поскольку Джеймс с Лили, то он, Петтигрю, тоже хочет быть счастливым, пусть даже так. Что я мог ему сказать? Где он был не прав? В конце концов, я мечтал о Лили и был счастлив, просто видеть её, слышать, разговаривать с ней и держать на руках тебя, её сына. Единственное, о чем я напомнил Петтигрю, что он разрушает свою энергетику и очень вредит себе, имея связь с мужчинами. Естественно, он ответил мне, что плевать хотел на всю эту чушь.
– Если он испытывал такое к отцу, — медленно выговорил Гарри, — то почему предал его? Подлая похотливая тварь!
– Я не знаю… Вернее, считаю по-прежнему, что Волдеморт что-то пообещал ему, если он предаст свою любовь, пусть даже такую неправильную и порочную. Возможно, это была власть при новом правительстве или деньги, или… что-то ещё… я не знаю. Гарри. Но зато знаю точно, за что он подставил Сириуса Блека.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 45 часть 2


Наша свадьба благополучно состоялась. Было очень весело, шумно и немножко похоже на то, что происходит у магглов. Только все-таки волшебство сильнее развязывает руки желающим расслабиться.
Нужно ли тебе говорить, дорогой Дневник, что шафером на нашей свадьбе был Сириус Блек, он же главный заводила всех безобразий, которые происходили, когда гости достаточно съели и выпили. Ведь многие из приглашенных были наши бывшие одноклассники, которые считали своим долгом подколоть Джеймса за то, что рано-рано пропал товарищ! Из моей семьи была только мама. Я не сказала тебе, дорогой Дневник, папа мой умер несколько лет назад. А Петуния проигнорировала мое приглашение. Она ужасно боится волшебников. Но наверное, и хорошо, что её не было, сидела бы надутая, как мышь на крупу, когда все вокруг веселятся. Джеймс со мной согласился, а узнав, что Петуния так до сих пор и не вышла замуж, заочно подколол её злость по причине все никак не утраченной девственности.
Конечно, свадьба – это весело, но и утомительно. Я и Джеймс были все время на виду. Моё платье очень внимательно разглядывали, пытаясь угадать, в каком магазине я его купила. Я не стала никого расстраивать, что в маггловском свадебном салоне (плюс немного моего умения, не зря НОЧи на отлично и хорошо сданы!), у волшебников в этом плане либо все безвкусно, либо нечеловечески дорого. Какая-то из дамочек сказала, что мой наряд все равно хуже, чем у Нарциссы Малфой, вот у неё был наряд так наряд! Блек, услышав такое, жестоко подшутил над ней, взорвав под её стулом ящик наколдованного шампанского (тоже сказываются отличные НОЧи). Ремус и Петтигрю были единственными, кто нас не подколол за довольно ранний брак. Люпин искренне за меня порадовался, такие пожелания сказал, что у меня даже слезы выступили. А Петтигрю напился просто как свинья. Бедный Ремус пытался его утихомирить, когда он под конец свадьбы, как полный идиот, рыдал и всхлипывал, что в честь чего-то его жизнь кончена, что он несчастный. Джеймс, заметив это, нахмурился и повернулся к Сириусу.
– Помоги Лунатику успокоить его. Хвост, похоже, совсем спятил, — видимо, этот Петтигрю раздражает не только меня, дорогой Дневник.
Зато Блеку смешно! Умирая от смеха, он пригрозил Петтигрю, что если тот сейчас не прекратит истерику, то он выбросит его в камин вместе с порошком флю и адресом «на фиг»!
Джеймс попытался передо мной загладить эту неловкость. Я успокоила его, сказав, что он не виноват, что Петтигрю перебрал.
Если честно, милый мой Дневник, мне совсем не нравится этот коротышка, с вечно ноющим видом. Я так надеялась, что когда мы с Джеймсом будем жить вместе, этот крысовидный дурачок не будет у нас показываться. Но вот моя семейная жизнь продолжается два месяца, и Петтигрю приходит к нам в гости, но всегда в компании Блека и Ремуса. Отгораживать своего мужа от общения с друзьями – глупая затея, из-за которой я рискую поссориться с Джеймсом. Тем более, что, если очень честно, и только тебе на ушко, мой дорогой Дневник, ревную я его в основном к Сириусу. Такой вот глупой женской ревностью. Он почти живет у нас, проводит все вечера, что-то чертя вместе с Джеймсом на пергаменте, делая какие-то вычисления и неизменно подкалывая меня и моего мужа (я получаю удовольствие от того, что называю Джеймса своим мужем, милый Дневник). Против Ремуса я ничего не имею, он такой славный. А вот Петтигрю – жалкий. Я иногда думаю, что Джеймс и Сириус дружат с ним из жалости.
Если честно, мой дорогой Дневник, я не думала, что мое вхождение во взрослую жизнь будет непростым. Я работаю в клинике св. Мунго – помогаю лечить заболевших и раненых волшебников. Работа очень выматывает меня – мне больно смотреть на страдания людей. Джеймс настаивает, чтобы я бросила работу. Но сидеть целый день одной в доме и ждать, пока он вернется со своей работы – тоже грустная перспектива. Тем более, что всю домашнюю работу выполняет наш домашний эльф Фигги, которого нам подарили на свадьбу какие-то очень богатые дальние родственники Джеймса. Отпустить его на волю оказалось бессмысленной затеей. Едва эльф увидел, что Джеймс протягивает ему шапочку, он бухнулся на колени с душераздирающим воплем не выгонять его! Теперь я тоже рабовладелица, несмотря на то, что очень хорошо отношусь к Фигги и даже назначила ему выходной, правда, он так и не понял, что это такое, и служит нам с Джеймсом круглосуточно.
В больнице я хотя бы полезна. Моя подруга – Элис Лавгуд – немного чокнутая, но очень добрая и славная женщина – говорит, что у меня талант целительницы, легкая рука, теплая энергетика и далее в таком же духе. У неё свой, весьма своеобразный взгляд на окружающий мир. Элис – моя начальница, я под её руководством учусь готовить лекарства, правильно накладывать заклинания. Когда я после очередного наезда Джеймса хотела уйти из клиники, в меня всеми конечностями схватились все целители, умоляя остаться. Джеймс был потрясен и сдался. Но пригрозил, что все-таки уволит меня, если я хоть раз скажу ему вечером, что у меня болит голова или я устала.
Джеймс очень темпераментный, мой дорогой Дневник. Его работа ему нравится, но он на ней не устает. Что ему эта беготня по маггловским выставкам и конструкторским бюро по сравнению со школьными тренировками по квиддичу и ночными похождениями со мной, а до этого шкодливыми вылазками с друзьями! Ко всему этому в школьные годы я не помню урока, на который бы он пришёл неготовый. У него энергии на троих! Поэтому его с легкостью хватает и на успешную работу и на бесконечный секс со мной. После венчания у него словно второе дыхание открылось. Мы очень много занимаемся любовью, дорогой Дневник. Это и хорошо, и пугает. Почему – не знаю, но иногда мне становится страшно, что мы с Джеймсом заплатим за то, что нам так хорошо. Я пытаюсь угадать, откуда придет беда. Пока что у меня есть только один страх – что Джеймс пресытиться мною. Его друг Сириус как раз из тех, кому женщины быстро надоедают. Он их быстро находит и быстро пресыщается своей новой подружкой. Я не представляю, что со мной будет, если я надоем Джеймсу. Он любит всякие эксперименты, риск, кипучую деятельность. Я намного спокойнее, быстрее устаю. Пока я нашла единственный выход – я соглашаюсь на все, что мне предлагает Джеймс. У меня нет такой подруги, с которой я могла бы поделиться своими переживаниями. А маме я просто боюсь рассказывать, что мы с Джеймсом вытворяем в постели. Она бы в жизни не поверила, что я такая испорченная девчонка. Мама никогда не говорила со мной о таких вещах, воспитывала в аскетической строгости. И до 17 лет я пребывала в твердой уверенности, что обязана выйти замуж девственницей.
——
Кажется, у меня все налаживается, дорогой Дневник. Я привыкаю к Джеймсу, а он ко мне. Прости, что предала тебя и рассказала о своих переживаниях Элис. Она немного промыла мне мозги, сказав, чтобы я не маялась дурью и получала все причитающееся мне удовольствие и не думала о том, даст мне за это судьба по шее или нет. Элис старше меня и умнее, говорит, что все мои страхи из-за не совсем правильного воспитания и очень раннего брака. Но после разговоров с ней мне стало намного лучше. Я больше не боюсь того, что мне предлагает Джеймс, смело фантазирую вместе с ним. Кажется, я тоже стала темпераментной, мой милый Дневник.
——
Я не знаю, от чего зависит количество счастья или несчастья, выпадающего на долю каждого из нас. Но иногда начинаешь ценить все свои радости ещё сильнее, когда видишь, что твои друзья напрочь лишены их. Недавно я кое-что узнала про Люпина, дорогой Дневник. Оказывается, он оборотень. Я в ужасе. Мне всегда казалось, что оборотень – это нечто страшное, которое нужно убить. И вот пожалуйста, что делать с ним – таким славным парнем. Разве он виноват, что его в детстве укусил оборотень и на всю жизнь обрек на муки. Джеймс мне рассказал, что несколько дней в месяц наш бедный Ремус совершенно не отвечает за себя, испытывает мучения, когда превращается в волка, и закрывается в Визжащей хижине, чтобы никого не погубить. Теперь мне стало ясно, почему он имеет такой измученный вид. И почему стесняется приходить к нам в гости. Но этого мало! Ремус не может устроиться на работу. Как только узнают, что он оборотень, то под любым предлогом увольняют его! Это несправедливо! Он и так наказан страданиями, но не умирать же теперь ему с голоду! Министерство Магии совершенно не продумало этот вопрос. Оборотней вроде бы убивать не гуманно, но и обеспечить им хоть какие-нибудь условия жизни – это проблема самих оборотней. Люпин – умница, и не может устроиться на нормальную работу. Даже если он не предупреждает, что оборотень, то регулярная болезнь в каждое полнолуние все равно его выдает. О, я прекрасно помню, как в клинике насторожило мое отсутствие. Да, милый зеленоглазый рыжий оборотень, отзывается на кличку Лили! Зато как обрадовались, когда выяснилось, что причина в обычном женском недомогании. Но тогда я не могу понять, неужели имеет принципиальное значение, что делает человек, отсутствующий на работе несколько дней в месяц, – беснуется в запертой хижине или истекает кровью, лежа в кровати!
Джеймс и Ремус боялись, что я отвернусь и буду против того, чтобы Ремус приходил к нам. Вот глупые! Как можно бросить на произвол судьбы такого замечательно доброго человека!? Я не верю, что не существует способа исцелиться от укуса оборотня. Сейчас я перерываю все книги и справочники. К сожалению, пока безрезультатно. Жаль, что ничем не смогли мне помочь портреты целителей в клинике св. Мунго, но на них я особо и не рассчитывала, может при жизни эти колдуны что-то и соображали во врачевании, теперь многие просто выжили из ума. Но я не теряю надежды. Поговорю с одним известным целителем, к этой знаменитости очередь. А пока хочу попытаться сварить сонное зелье – возможно, Ремусу удастся проспать свое полнолуние.
Джеймс и Сириус удивлены моей реакции на то, что их друг – оборотень. Ремус тронут моей заботой и без конца извиняется, что причиняет мне столько хлопот. Хотя о каких хлопотах он говорит, ведь я, как врач и человек, просто обязана ему помочь. Мы с Джеймсом приглашаем его к нам на обеды, придумывая самые разные поводы, чтобы он не заподозрил, что мы его пытаемся содержать. Джеймс говорит, что Люпин страдает из-за того, что не может пристроиться, но не сдается. Но как, скажи мне Дневник, я могу спокойно жить в богатстве, в то время, как близкий друг моего мужа ходит в старой мантии и еле сводит концы с концами!
——
Кажется, в жизни Ремуса наступила светлая полоса. Профессор Дамблдор помог ему устроиться на работу, правда, не слишком высокооплачиваемую, но хоть что-то! Мой эксперимент тоже получился. Перед полнолунием Джеймс дал ему зелье, которое я сварила. Ремус, преобразовавшись в волка, только сонно дергал лапами. Правда, чувствовал себя потом все равно неважно, но хотя бы не так сильно мучился. А ещё, дорогой Дневник, мне невероятно жаль бедного Люпина. Перед превращением он очень страдает из-за гормональных изменений в крови, ему бы женщину хорошую, а он охлаждающее зелье пьет! Не представляю, как он это все выдерживает. Я, например, очень нуждаюсь в моем любимом Джеймсе. У Сириуса обязательно есть подружка (что не удивительно – богатый и красивый, как голливудская звезда!), даже Петтигрю нашёл себе какую-то женщину. А Ремус одинок.
——
Мы с Джеймсом решили навестить маму и, к моему несчастью, попали в аккурат на помолвку Петунии. Моя бедная сестрица после того, как я вышла замуж, совсем злая сделалась. Оно и понятно, младшая сестричка отхватила себе богатенького красивого колдуна (последний факт для меня не страшен, ведь я, по её мнению, сама ведьма), а она, нормальная, правильная, благочестивая девушка по прежнему без принца. И вот, наконец, свершилось! Его зовут Вернон Дурсль. Конечно, это дело Петунии, но я скорее бы вышла замуж за Петтигрю, похожего на серую крысу, чем за этого борова! Дорогой Дневник, это просто ужас, а не жених! Особенно меня потрясли его моржовые усы и отсутствие шеи. Джеймс шепнул мне на ухо, не расплющит ли он мою бедную тощую сестричку. Даже если и расплющит, то какое это имеет значение, если этот Вернон – владелец фирмы, у него есть дом в Литл-Уингинге и, наконец, он совершенно нормальный маггл. Мечта Петуньи сбывается – она выходит замуж за богатого порядочного человека. Я уж совсем было размечталась, что мы, возможно, помиримся, но не тут-то было! Мистер Дурсль увидел меня. Сначала его красное лицо позеленело, а затем и вовсе стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша. Я с ужасом поняла, что очередной жених Петунии запал на меня. Ну что делать с этими магглами и как быть с моими чарами, которые распускаются против моей воли! Пока мы сидели за столом, я всячески показывала, что Джеймс – мой любимый муж, но Дурсль не спускал с меня своих поросячьих глазок, так что даже Джеймс начал примеривать, какое заклинание-нестояние к нему применить.
После праздничного обеда я ушла в свою бывшую комнату, чтобы привести себя в порядок и не смотреть на этот кошмар с огромным животом (слушай, Дневник, а Джеймс ведь прав, как этот хряк будет спать с моей сестричкой?). Но мистер Дурсль последовал за мной, как привязанный. Он вплыл в комнату и, став напротив, вперил в меня свои глазенки. Я попыталась что-то сказать ему насчет того, что хотела бы переодеться, но тут он издал нечто похожее на храп и заговорил что-то о своем банковском счете и прекрасном особняке на Привит-Драйв. Господи, и за что мне все это, ну не нужен ты, даже если весь Привит-Драйв полностью принадлежит тебе, а на банковском счету у тебя денег больше, чем во всем Гринготсе! Женись, во имя Мерлина, на моей сестре и будьте счастливы, а иначе она меня убьет!
Влетела Петуния и, словно фурия, накинулась на меня. Я вынуждена была отшвырнуть её при помощи магии, поскольку рисковала остаться без глаз. Вбежавший Джеймс пообещал дотрансфигурировать Вернона в огромного жирного моржа, если увидит его ещё раз возле меня.
И зачем я только приехала на эту дурацкую помолвку! Петуния объяснила своему Дурслю, что я – самая настоящая ведьма, заколдовавшая его. Он сам видел, как я применила магию, поэтому отворотным зельем поить его не пришлось, страх оказался сильнее влечения. Каким-то чудом Петунии удалось помириться с ним, и мама от её имени прислала мне приглашение на свадьбу. После воспитательной работы Петунии её новоиспеченный муж смотрел на меня с таким отвращением и ужасом, словно я вылетела из дымохода на метле. Но это все же лучше, чем могло бы быть. Петуния вышла наконец замуж за достойного человека! Будьте счастливы!
Гарри потрясенно закрыл тетрадь. Ну кто мог подумать, что дядя Вернон!.. Жаль, что папа не трансфигурировал его в моржа!
Гарри с сожалением отложил дневник мамы и лег рядом с Гермионой. Обняв девушку, он рассказал ей, что мама разделяла её взгляды на несправедливое отношение к домашним эльфам и пыталась помочь Люпину
– Какая она была замечательная у тебя, Гарри, — прошептала Гермиона. – Я тоже думала об исцеляющем зелье для Ремуса, но пока ничего не нашла. Увы, ликантропия неизлечима.
– У него никогда не было женщины, — проговорил Гарри и вздрогнул – нет, это же, мягко говоря, ужасно!
– Я догадывалась, — ответила Гермиона. – Больной и бедный волшебник — мала вероятность того, чтобы какая-то женщина согласилась разделить свою судьбу с таким… Хотя сам Люпин – просто замечательный!
– А как дела у Рона с Луной? – вдруг спросил Гарри.
– Да вроде бы пошло дело, — радостно кивнула девушка, — они посидели в том кафе, потом Рон купил ей разные шутки из «Зонко» – на свои деньги, кстати! Одна беда, он очень торопит события…
– В каком смысле?
– Я видела, о чем он думал, когда сидел возле камина после прогулки по Хогсмиду – примерялся, как предложить Луне … сам понимаешь что, — хмыкнула Гермиона.
– Но… мне показалось, что Луна ещё совсем маленькая для таких отношений.
– Вот именно, Гарри. Ей только 15! А ещё я не хочу, чтобы её постигла судьба Пэнси Паркинсон!
Гарри подумал о себе и Гермионе. Прикажи ему сейчас, к примеру, сам Дамблдор отказаться от встреч с девушкой, он не послушался бы – это совершенно точно. Даже просто лежать в её объятиях, ощущать её прикосновения, слушать её (даже если она жалуется на трудную контрольную по нумерологии) – все это необходимо, как воздух. А ведь ещё есть удовольствие, которое умеет доставлять только она, Гермиона. Все-таки обряд венчания крепко их связал – Гарри неожиданно остро это почувствовал.

Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода. Глава 45 часть 1


Глава 45. День влюбленных

На следующий день уроки в Хогвартсе закончились в полдень. После чего старшеклассникам позволили отправиться в Хогсмид.
Гарри шел рядом с Гермионой, размышляя о своих родителях и гадая, получится ли что-то толковое из встречи Рона и Луны. Предчувствие подсказывало Гарри, что не получится. Но если Гермиона уверяет, что по нумерологическим раскладкам это хорошая пара, то, наверное, следует верить в хорошее. Гарри понимал стремление Гермионы сделать счастливым Рона. Ему в душе тоже хотелось, чтобы у его друга появилась девушка, с которой бы ему было хорошо.
– Зайдем сюда? — спросила Гермиона, указывая на крошечное кафе. Гарри слегка улыбнулся. Всего год назад он приходил сюда с Чо, за другими столиками сидели парочки, многие целовались, а он, Гарри, думал о том, что это слишком смелый пример для подражания.
Он кивнул, и они зашли в кафе. Как и в прошлом году, над столиками висели ангелочки и обсыпали сидящих конфетти. Все та же мадам Паддифут встретила их добрым взглядом и спросила, что они закажут. Гарри вспомнил, что сидя напротив Чо, неуклюже захлёбывался кофе, не зная, как себя вести с девушкой. Как это странно. Теперь на месте Чо сидит Гермиона, с которой можно поговорить о чем угодно, взять за руку и даже поцеловать.
Скрипнувшая дверь впустила Рона и Луну. Оба были раскрасневшиеся, и Гарри подозревал, что причиной был не только февральский мороз. Рон плюхнулся за столик и вцепился взглядом в купидончика, свисающего сверху. Луна что-то говорила, и в её голосе не было обычной усталой отрешенности. Гарри с сочувствием наблюдал, как Рон отхлебывал из чашки кофе. Гермиона переживала за них, едва слышно шепча: «Возьми её за руку». Её заметила Луна, и Гермиона приветливо помахала ей рукой и ободряюще улыбнулась.
Гарри без труда видел мыслеобразы, крутящиеся вокруг Рона и Луны. Девушка взволнованно думала, что ещё рассказать о «Придире», Рон собирался с мыслями, как изловчиться и поцеловать её по-взрослому, смущаясь и переживая, что не умеет это делать правильно. Надо было расспросить у Гарри. Гермиона встретилась взглядом с Гарри и хихикнула.
Когда их заметил Рон и покраснел до ушей, они решили, что лучше будет уйти. Подмигнув ему, Гарри вышел из кафе, держа за руку Гермиону.
Они с удовольствием побродили по магазинчикам и лавочкам. Подойдя к Визжащей хижине, Гарри погрустил, вспомнив Люпина и Сириуса. Гермиона тоже думала о них. Поскольку рядом они никого не заметили, то Гарри перестал держать блок.
Злость и тошнота ворвались в его голову, словно темный вихрь. Гарри спешно вернул блок. Гермиона тоже.
– Что тебе надо? – донесся до них голос Малфоя.
Гарри вздрогнул. Гермиона насторожилась.
– Драко… я точно беременна, — ответил дрожащий голос Пэнси.
– Сама виновата!
– Но ведь ты со мной спал! Это из-за тебя!
– Ты сама предложила и сказала, что будешь пить зелье. Твои проблемы!
– Я не знаю, что мне теперь делать! – заскулила Пэнси.
– Я тоже, поэтому отстань от меня, дура! Откуда я вообще знаю, что ты конкретно от меня залетела? – злобно выкрикнул Малфой.
– Я только с тобой была, Драко! – всхлипывая, ответила Паркинсон.
– Ладно, — примирительно сказал Малфой, — вот тебе 5 галеонов. Больше пока нет. Родители пришлют, отдам остальное. Говорят, эта проблема решается в Лютном переулке. И все, отстань от меня, короче.
Малфой ушел. Гермиона и Гарри стояли, словно пораженные громом. Гермиона осторожно зашла за угол Визжащей хижины. Пэнси плакала, прислонившись к стене. Гарри всегда терпеть её не мог, но сейчас он не мог не испытывать жалости. От Пэнси исходила душащая волна отчаяния и страха. Впервые в своем новом состоянии Гарри стоял рядом с беременной девчонкой. Он с удивлением обнаружил, что чувствует это. В животе Пэнси пульсировало тепло, накладывающееся на общий фон вокруг неё.
– Ты должна сказать об этом профессору Снейпу, — мягко произнесла Гермиона.
Пэнси вздрогнула так сильно, что едва не упала.
– Вы все слышали! – в ужасе вскрикнула она.
– Да, но, пожалуйста, не бойся, — сказал Гарри.
– Нет, я никуда не пойду! Я никому не скажу! – Пэнси зарыдала.
Гермиона принялась её успокаивать.
– Да, он поругает тебя, но и поможет. Не вздумай обращаться в Лютный переулок, ты можешь очень навредить себе! Какой у тебя срок? Кажется, не очень большой, да?
– Я не пойду! Я боюсь! Вдруг я вовсе не беременна! – в панике лепетала Пэнси.
У Гарри начала болеть голова. Он чувствовал страх, испытываемый Пэнси, и сам начал дрожать. Гермиона ухватила в голове Паркинсон мысль – все как-нибудь обойдется!
– Давай я пойду с тобой, скажу, что ты уже достаточно наказана, если Снейп вздумает орать на тебя. Пэнси, ничего само собой не пройдет, чем больше срок, тем хуже последствия! Тем более, профессор Снейп и сам все почувствует. Он умеет это замечать. Удивительно, что до сих пор не заметил. Будет только хуже, если ты не признаешься сама. Идем, — Гермиона, кивнув Гарри, повела Пэнси. Гарри пошел рядом.
Стараясь не попадаться на глаза скоплению Хогвартских учеников, они вышли из Хогсмида.
Снейпа они нашли в подземелье, мрачно наблюдающим за кипящим котлом.
– Профессор, — Гермиона изо всех сил попыталась позвать его бесстрашно.
– Что… — Снейп метнул на них взгляд и осекся.
– Только не ругайте её, пожалуйста, — быстро проговорила Гермиона, подталкивая к нему Пэнси. – Она и так в отчаянии. Драко Малфой был очень не доволен, что так получилось, и уже отчитал её.
Гарри опасливо посмотрел на Снейпа – глухой блок.
– Хорошо, — проговорил он. – Можете идти.
– Н-но, — начала было Гермиона.
– Не беспокойтесь, мисс Грейнджер. Я не собираюсь убивать мисс Паркинсон. Она знала, на что шла, когда искала с мистером Малфоем пустой класс.
– Э-э, — снова начала Гермиона.
– Избавлять ее от ребенка я тоже не собираюсь. Это компетенция специалистов из клиники Святого Мунго. Но снять баллы и назначить наказание я обязан. Всё, уходите.
Гермиона и Гарри вышли из подземелья. Оба были подавлены.
– Гермиона, — позвал её Гарри. – Почему ты отвела её к Снейпу?
– Он прекрасно знал, что Пэнси и Малфой спят друг с другом, но почему-то смотрел на это сквозь пальцы и не побеспокоился о том, чтобы у девушки своего любимого ученика было хорошее Зелье Бесплодия! – горячо ответила Гермиона, и Гарри ясно услышал в её голосе обиду.
——
Вечером Гарри продолжил чтение дневника Лили.
Через несколько дней я и Джеймс обвенчались. Джеймс настаивал, чтобы мы сделали это как можно скорее. Неужели, глупый, он боится, что я передумаю? Обряд прошёл успешно – никому из нас не стало плохо, ранки быстро затянулись. Сириус (а кто ещё мог быть почетным свидетелем?) тихонько пожелал нам родить много умненьких и хорошеньких поттерят – это он подколол Джеймса за то, что тот без памяти летел под венец, не насладившись вольной жизнью молодого красивого холостяка, и припомнил, что у обвенчанных пар без зелья может родиться очень много детей. Нам на уроке рассказали, что в одной волшебной семье родилось 19 детей, с ума сойти можно! Я бы хотела двух. Желательно, мальчика и девочку. А впрочем, об этом думать пока рано. Впереди меня ждет знакомство с родителями Джеймса и устройство на работу.
Перед самым венчанием Джеймс открыл мне свою тайну, сказав, что я имею право про него знать все. Оказывается, он анимаг. Моему удивлению не было предела. Джеймс не врожденный анимаг, он учился этой премудрости сам, целых три года – чокнутый! Мне страшно представить, что могло случиться с этим самоучкой! Но теперь уже поздно дрожать. Он эффектно преобразовался в шикарного огромного оленя прямо на моих глазах. После испуганного писка я выдохнула — ВАУ! А что я ещё могла сказать! Разве что предложить покатать себя, как Герду? Олень, в которого преобразовался Джеймс, очень похож на него. Не знаю, как это объяснить, милый Дневник, то ли своими растрепанными рогами, то ли карими глазами, наверное, всем вместе. Прочитав про оленей книгу, я поняла, что было оленьего в моем муже. Он очень грациозно двигается (я ещё в школе это замечала, но все списывала на квиддич). А ещё мне нравится его запах, но это, наверное, очень субъективное мнение. Я его очень люблю, поэтому Сохатый (вот откуда у него эта забавная кличка!) – для меня самый красивый олень в мире. Шок, вызванный этим известием, выходил из меня таким образом, что я весь вечер подкалывала его предложением пожевать травки, спилить ему рога, которые я ещё не успела наставить, и приготовить из них зелье, повышающее потенцию. У Джеймса потрясающее чувство юмора. Он не только не обиделся, а ещё и катался со смеху. А за потенцию я получила по полной – он мучил меня, пока я не запросила пощады.
Дорогой Дневник, я познакомилась с родителями Джеймса. Они оказались славными людьми, хотя еле скрыли своё удивление, что их Джеймс так рано нашёл себе девушку, на которой собрался жениться. Джеймс не сказал им, что уже обвенчался со мной. Оно и понятно, этот обряд многих пугает из-за того, что пан или пропал. Как и простые магглы, волшебники тоже довольно шумно, весело, а некоторые и пышно справляют свадьбы. Поскольку семья Поттеров очень старинная, богатая и прочая, то большой свадьбы нам с Джеймсом не избежать. Я честно призналась его родителям, что рожденная магглами и в моей семье в роду никогда не было волшебников. Они очень удивились. Мама, похоже, немного огорчилась. А вот отец Джеймса тут же сгладил ситуацию, сказав, что многие бы предпочли на мне жениться, даже если бы в моих жилах не текло ни капли волшебной крови, потому что более милой девочки он в жизни не встречал. Разумеется, кроме своей жены, тут же добавил он. Я испугалась, что как-то не так понравилась Поттеру-старшему. Но вроде бы пронесло, дорогой Дневник. Они дали согласие на свадьбу и едва ли не в этот же день кинулись составлять список приглашенных, учитывая, что брак как бы неравный. Да, милый Дневник, оказывается, во многих волшебных семьях жениться на маггле — все равно, что связаться с темнокожим во времена расовой дискриминации. Джеймс успокаивал меня, что это все глупые предрассудки, что если бы я увидела чистокровных волшебниц, впрочем, некоторых я уже видела на Слизерине, то поняла, почему волшебники любят гулять налево – то есть в мир магглов, что некоторые женятся даже на настоящих магглах, а ведь я как ни как волшебница и ну и что, что в первом поколении, и что Сириус в конце концов сбежал из дома, потому что не мог выносить спеси и гордыни, которая царит в семействе Блеков.
Итак, дорогой Дневник, успокоившись по поводу того, что я – нечто более умное и красивое, чем домашний эльф, я принялась за устройства нашего с Джеймсом гнездышка. Его родители купили нам дом, в котором мы будем жить после свадьбы. Джеймса взяли работать в Министерство Магии в отдел сотрудничества с магглами по изобретениям. Это довольно высокооплачиваемая работа. Впрочем, судя по его настроениям, примерно на такое он и рассчитывал, когда сдал все НОЧи на отлично. Его бы могли взять и в авроры, но Джеймс знает, что я против. Больше всего на свете я боюсь потерять его.
Готовясь к свадьбе, я довольно тесно общалась с его родителями. Это очень интересная пара. Джеймс похож на маму. Его тонкие миловидные черты лица и темные волосы – её подарок, а вот веселый характер и хулиганство – от отца. От него же и растрепанные волосы. Забавно то, что Поттер-старший слушается свою жену и даже подыгрывает, когда она начинает им руководить. Мама рассказывала, что Джеймс в детстве был просто невероятно шкодливым, что она с ним намучалась – ведь помимо озорства, у него в арсенале имелся ум и изобретательность. Я с удовольствием слушала её, вспоминая, что с ним намучалась не только она, но и весь преподавательский состав Хогвартса во главе с завхозом. Похоже, я все-таки ей понравилась, и она смирилась, что её единственный сын женится на маглорожденной. Я с облегчением вздыхаю, говорят, плохая примета, если чьи-то родители против брака своих детей.