За тысячи километров от Запретного Леса, в Лас-Вегасе – городе азарта, Невилл и Лецифер радовались жизни. Они договорились с Миртом, что встретятся с ним в одном из крупнейших казино, и с наслаждением тратили деньги.
Их кошельки уже значительно полегчали, но Лецифер не обращал на это внимания. Сейчас он вглядывался в свои карты, размышляя над проблемой века – сбросить или поменять? Он только что ознакомился с правилами ската, но непрофессионализм не мешал ему выигрывать.
Внезапно Лецифер бросил карты и напрягся. Партнеры веселым свистом приветствовали его проигрыш, но Невилл заподозрил неладное.
— Что?
Лецифер молчал. Сердце болело так, словно в него вогнали нож. Почему? Не было никаких причин его непреодолимому желанию плакать.
— Не знаю… я чувствую… — он замолчал, не в силах выразить свои ощущения. — … я чувствую, что произошло что-то ужасное. Как будто, я что-то потерял…
Гриффиндорец кивнул. Он понял, что другу плохо, ни больше и ни меньше.
— Пойдем куда-нибудь, в спокойное место. Там тебе станет легче. Это духота и алкоголь.
Не обращая внимания на разочарованные стоны игроков, они поднялись и направились к выходу из казино. Там Невилл затащил Лецифера в нишу, скрытую пыльной пальмой. Беспокойство гриффиндорца возрастало. Лециферу не помогал ни свежий воздух, ни холодная вода. Казалось, что он напряженно вслушивается в что-то неведомое. Невилл вздохнул. Кажется, это серьезно.
— Лецифер, — на этот раз он обратился к нему не как к Поттеру. – У тебя когда-нибудь было подобное чувство?
Лецифер моргнул.
— Нет. Никогда еще…
— Хорошо, — Невилл втянул воздух носом. – На прорицании нам рассказывали о тесной межродственной связи волшебников. Даже у магглов есть что-то в этом роде.
— Да? И что же это за связь?
— Если можно доверять книгам, то при ней чувствуются неприятности с кем-то, кто дорог тебе. Чем дороже эта личность, или чем теснее родственная связь – тем сильнее и отчетливее боль. Гермиона называла это «Усиленная эмоциональным всплеском эмпатия».
Лецифер побледнел.
— Значит ли это, что тот, кого я люблю в опасности? Кто-то, кто для меня дороже Камиллы?
— Не знаю, — Невилл пожал плечами. – Ведь она была вейлой? А у них нет эмпатии даже как понятия. А вот у вампиров это очень развито, они же произошли от людей.
Полувампир шатнулся. Яркие краски рекламных огней потускнели и расплылись. В ушах зашумело. Это же только предположение… ведь, правда?
— Мира и Мирт невероятно сильные эмпаты… Они постоянно слышат друг друга. Я думал, что не наследовал этот дар.
— Да и почему должен? – Невилл заторопился пояснить, успокоить друга. – Они же не совсем твои родители… — Он и сам чувствовал фальшь своих слов. Но Лецифер уцепился и за эту призрачную надежду.
— Да, это так. Но вернемся в отель. Мне нехорошо…

Довольный сам собой и своими расчетами, лорд Вольдеморт не торопясь вышел к шокированным вампирам. Он медленно подошел к сидящему на земле черноволосому мальчику и, подняв палочку с Люмосом, уверенно рассмотрел свою добычу. Вампиры были не связано, но он не сомневался, что в любой момент они обратятся в бегство, как стадо, потерявшее своего вожака. Примитивные животные, что с них взять?
Взгляд лорда упал на вампира, около тела которого на коленях застыла женщина. Его любовница? Вольдеморт смутно помнил, что часто видел их в придворном штате Лецифера, но не озаботился ознакомиться с их именами. Да, они и не могли быть важными лицами. Другое дело Джим Поттер. Его страх был почти осязаем. Ребенок… беспомощный и одинокий ребенок… как тогда, семнадцать лет назад в Хэллоуин. Но на этот раз выиграл не один из Поттеров.
Наслаждаясь мрачной радостью, Вольдеморт хотел что-то сказать, но его прервал крик, от которого у каждого нормального существа кровь стыла в артериях. Лорд Вольдеморт нормален не был. Он заинтересованно обернулся к женщине, голос которой поразил его слух. Он не мог понять ее. Зачем так скорбеть над смертью очередного дружка?
Слабость – ответил он сам себе. Она была захвачена в своих чувствах и поэтому нелогична – любой мог понять, куда это может завести. Сам лорд совершенно свободен от любых эмоций. Именно эта независимость наследника Слизерина и приведет его к бесконечной власти и бессмертию – лучшие цели, к которым может стремиться человек.
Вампирша кинулась прямо в лицо. Безумный способ, но невероятно быстрый. Вольдеморт едва успел создать защитный экран, в который и врезалось это создание. Лорд ухмыльнулся.
Могло ли это примитивное существо обладать магией? Будет ли борьба увлекательна? Вероятно.
Вампирша отшатнулась назад, но не отвела от него полного ненависти взгляда желтых глаз. Это было больше, чем ярость от потери любовника, и даже Вольдеморт понял это. Тогда кем ей приходился мертвый вампир? Впрочем, между ними есть определенное сходство…
Она атаковала вновь, но лорд просто призвал несколько стальных игл. От трех она уклонилась, но четвертая ударила в плечо, отшвыривая вампиршу назад. С легким весельем Вольдеморт смотрел, как остальные ночные существа пытались напасть на его пожирателей. Женщина была альфой? Невероятно.
Вампирша опять вскочила на ноги. По ее груди текла кровь. Женщина дрожала, но не отступала и, не смотря на боль, твердо сжимала меч. Кем бы она ни была, она была воином. Жаль, что приходится убивать очередного профессионала, но она все равно уже не подчинялась ему. Тем более, что времени на игру с одержимым местью вампиром у Вольдеморта не было.
— Госпожа, — один из вампиров пытался пробиться к этой женщине. – Уходим!
Вольдеморт пренебрежительно фыркнул. Вряд ли стоит оставлять в живых кого-то, столь яростного.
— Avada Kedavara.
Мира хотела уклониться, но тяжелое ранение и факт, что ее противник был нечеловеческим существом, помешали. Зеленый луч коснулся ее кисти. Мира на секунду замерла и мягко опустилась на землю, даже в смерти продолжая смотреть на своего убийцу, не прощая его.
Вольдеморт равнодушно перешагнул через ее тело, направляясь к ошеломленным вампирам. Теперь он, как непреодолимый барьер, стоял между схваченными подростками и членами Федерации. Вероятно, было не слишком умно убивать подчиненных Лецифера. Скорее всего, он будет недоволен. Но что было делать? Кроме того, это были всего лишь два вампира… может быть стоит сделать вид, что происшедшее не более, чем несчастный случай? Политически это очень выгодно. Месть Лециферу это личное дело, а сотрудничество с Федерацией может быть довольно плодотворным… особенно без влияния этой пронырливой дряни.
— Уходите, — обратился он к молодым вампирам. – Передайте в Федерацию, что мы по-прежнему верны партнерскому договору. В доказательство, мы разрешаем вам уйти живыми.
Вампиры стояли молча. Наверное, никто из них не решается перенять руководящую роль? Вот уж безмозглые животные! Вольдеморт почти рассмеялся. Без своего вожака они не способны принять и простейшего решения. Наконец, вперед выступила молодая вампирша.
— Дети? – Холодным тоном спросила она. По-видимому, она обладала достаточным количеством разума, чтобы понять, что численный перевеем не на их стороне.
— Оба разыскиваются, как мятежники, — уклончиво отозвался лорд. – Они предстанут перед справедливым судом. – Он немного развлекся, наблюдая возмущение вампиров. Обижены, что еда ускользает? – Вам тоже стоит уйти, пока я не причислил к мятежникам и вас.
Вампиры перестроились и подняли мечи. Вольдеморт был искренне удивлен. Они хотят бороться за свою добычу? Ну, он может и освободить их от бренности существования, но это неразумно.
— Темный Лорд, — ровным тоном начала вампирша. – Ты не понимаешь, что сделал. – Она посмотрела на тела Миры и Мирта. – Мы заберем их позже. Скользим. За честь клана…
— За честь вампиров, за кровь, — поддержали ее вампиры. Они растворились в тенях, оставив на поляне лишь людей.
Вольдеморт хохотнул. Он выиграл. Впрочем, как и всегда. Слегка склонившись к пленникам, он потолкал одного из них ногой.
— Ваше путешествие, как, впрочем, и свобода окончены. Но не бойтесь, вы не умрете. Сейчас не умрете.
— Что ты хочешь от нас? – Рыжий мальчишка мужественно смотрел в глаза лорда.
Вольдеморт лениво шевельнул палочкой, и наглец захлебнулся криком. Ощущение кислотной ванны было новым в ассортименте проклятий пожирателей и еще не прискучило лорду.
— Ты будешь открывать рот только по моему приказу, — вежливо пояснил свое действие Вольдеморт. – Вы получите справедливое наказание. Но сначала я продемонстрирую вас Ордену. – Он ухмыльнулся и обернулся к более юному мальчишке. – Джим… Интересно, как отреагируют твои родители, увидев тебя вопящим под пытками, теряющим разум от боли или полумертвым от истощения? Думаю, выражения их лиц доставят мне эстетическое удовольствие. Я сохраню память об этом.
— Нет… — растерянно шепнул Джим, ужасаясь столь жестокой перемене судьбы. Неужели его жизнь окончится именно так? Он надеялся помочь, но сделал еще хуже. Он крепко зажмурился, стремясь не выпустить слез страха и разочарования.
Роза была права… он не умеет думать. И мало того. Что он сам погиб, он еще и втянул в эту смертельную глупость Рона. Как он только посмел играть чужой жизнью?
Но… может быть, есть еще надежда на шанс выбраться из этой переделки? Но если и есть, то он не видит его. Без волшебной палочки, связанный, против Вольдеморта и дюжины пожирателей… Такие чудеса хороши лишь для дамских романов, в которых герой проходит через все приключения в белоснежной батистовой рубахе и никогда не валяется в грязи у ног противника.
Хлопок аппарации. Джим, продолжая жмуриться, вслушивался в звуки вокруг. Тщетные потуги. Никто не произносил ни слова. Пожиратели были слишком хорошо вышколены.
— Stupor. – Сильный толчок и темнота.

Они летели до рассвета, продвигаясь все дальше на север. Днем они остановились в лесу и выспались. Проснувшись вечером, поели и за час до захода солнца отправились дальше.
Сейчас они все еще летели. Время перевалило за полночь. Прохладный ветер пытался забраться под мантии, но изделие близнецов защищало от холода так же хорошо, как и от чужих взглядов. До сих пор их не увидел никто. Рон вытянул руку вперед, указывая на небольшой лес впереди, и прокричал.
— Снижаемся. Надо отдохнуть.
Джим только кивнул в ответ. Он был полумертвым от усталости. Лес оказался не таким уж и маленьким. При их появлении с полянки сбежало какое-то животное, но, видимо, травоядное, так что опасности не было. Освободив метлы, Рон и Джим уселись на траве и принялись за бутерброды. Поев, они почувствовали себя намного лучше.
— Как ты думаешь, — тихо спросил Джим, — Мы успеем? – В его голосе отчетливо звенела неуверенность. – Эти новые щиты… выдержат? А что будет потом?
— Потом мы присоединимся к защитникам Хогвартса, — без доли сомнения ответил ему Рон. – А если не успеем… то можем вернуться к братьям и вступить в их организацию. Сдаваться я не собираюсь.
— Но мои родители? – Джим отчаянно ждал совета старшего.
Рон молчал. Он не знал, что сказать. И решился на правду.
— Мы делаем все возможное, и не наша вина, если… мы не успеем. Тебе придется пережить это.
— Но…
— Никаких, но. – Рон встал. – Пророчество осуществится. Тем ли или иным способом. У Избранного нет выбора, все равно, что он делает. Примешь ли ты свое предназначение или попытаешься сбежать от судьбы – ты встанешь перед ее лицом. Помни об этом.
С этими словами рыжий исчез в подлеске, чтобы облегчиться. Джим остался наедине со своими мыслями.
— Помни об этом… — мрачно повторил он слова друга. Если Рон хотел придать ему уверенности, то ему удалось это. Но страх все равно остался. – Когда-нибудь я буду стоять перед Вольдемортом… и что делать?
Чуть позже Рон вернулся и принялся собирать вещи. До цели оставалось еще много километров. Хорошо, если они успеют к завтрашнему вечеру. Внезапно они услышали шум и замерли. Вновь стало тихо. Молодые люди обменялись взглядами и принялись собираться быстрее. Инстинкты кричали об опасности.
Рот Джима жестко зажала чья-то сильная рука. Он попытался закричать, но был грубо утащен в тень. Противник был слишком силен. Рон уже лежал на земле, прижатый к ней двумя человеческими силуэтами.
Молодой Поттер пытался добраться до палочки, находящейся в кармане. Если бы он сумел ее схватить, то мог бы защититься или, по-крайней мере, сбежать. Ужас молнией прошел по его телу, когда он обнаружил отсутствие палочки. Ее не было? Напавшие на них успели забрать ее.
Они проиграли. Против шести тренированных взрослых людей у них не было и тени шанса. Только бы убили сразу, только бы не пытали…
— Свяжите их, — из теней подлеска раздался спокойный женский голос. Обладательница голоса выступила вперед и подошла к Джиму. Брюнет с удивлением увидел на ее лице замешательство.
— Ты Джим Поттер?
Джим глотнул. Он только что машинально кивнул и теперь корил себя за поспешность. Чужая рука перестала зажимать его рот.
— Как имя твоего друга? Не бойся, мы не пожиратели.
Сердце Джима лихорадочно билось. Он даже не заметил, как рядом с ним появился еще и мужчина. Но собственная рассеянность сейчас не важна, слова этого человека привлекли Джима гораздо сильнее. Они не пожиратели? Но они сильны, тренированы и превосходно ориентируются в темноте… Вампиры. Их захватили солдаты Федерации. Джим не знал, должен ли особо радоваться этой удаче, но понимал, что это все же намного лучше, чем люди Вольдеморта.
— Рон Уизли.
Несколько секунд все оставались на местах. Затем мужчина и женщина отошли в сторону. Они коротко переговорили друг с другом и обернулись к мальчишкам.
— Джим, Рон, вы могли слышать обо мне. Я Мирт Арман.
Мирт Арман? Джим медлили, имя казалось смутно знакомым. Рон, благодаря опыту охоты за Хоркруксами, помнил больше имен и умел их связывать с реальными особами. Он злобно прохрипел.
— Вампир, отец Гарри.
— Правильно, — Мирт обворожительно усмехнулся. – Мы ожидали не вас. По слухам к Хогвартсу направлялись двое очень нужных Вольдеморту людей. Мы решили перехватить их. Кажется, наша тактика оправдалась.
— Что будет с нами? – прохрипел Рон. Один из вампиров только что сильно прижал его к земле.
— Заберем с собой. Гарри будет рад вам.
— Что? – Джим дернулся от возмущения. – Нам надо в Хогвартс.
— На метлах? – Вампирша с усмешкой покачала головой. – Вы пойдете с нами. Если будете вести себя хорошо, то попадете и в Хогвартс.
Звучало, как дельное предложение. Рон кивнул.
— В любом случае, выбора у нас нет?
— Разумеется. Но если вы пойдете добровольно, то не будете считаться пленниками. – Мирт любезно поклонился. – И в нашем лагере у вас будет, как минимум два собеседника, с которыми вам стоило бы поговорить. Они выслушают вас и даже помогут. Если это будет возможно.
Собеседники? Он прав. Там будут Ремус и Гарри. Наверное, стоит прислушаться к голосу разума и пойти с вампирами. Джим ощутил, как вампир отпустил его руки, но не двинулся. Рядом с ним поднялся Рон.
Вампирша немного нервно огляделась.
— Надо идти. Здесь опасно.
— Ты права. – Мирт подошел к Джиму. – Я скользну с тобой. Ты знаешь, что это значит?
В это мгновение тишину ночи рассек холодный голос, и начался кошмар.
— Avada Kedavra.
Не успев понять, не получив и шанса на спасение, Мирт Арман – Хозяин Гнезда, тысячелетний вампир упал, пораженный проклятием в спину. На его лице застыло удивление, рука еще успела дернуться к мечу, и все… Искра жизни погасла. Еще долю секунды Мирт пытался бороться, но не успел ничего. Смерть коснулась его губ легчайшим поцелуем и отошла, присматриваясь к другим.
Последнее, что ощутил умирающий вампир, был ужас его сестры. Он хотел послать ей успокаивающий импульс, последний всплеск надежды, уверенности, просто любви… но не успел. Впервые за многие столетия он был один. Чувство одиночества заполнило его, и он беззащитно упал в его бесконечную темноту.
Вампиры застыли. Они недоверчиво смотрели на тело своего отца, руководителя и учителя. Он был их опорой, их примером. Он охранял их и направлял… Теперь он был мертв. Он жил столетия, как мог он умереть так просто?
Из тьмы вылетели веревки и обвились вокруг подростков. Они с беспомощным криком упали на землю, наблюдая, как вампиры становятся в круг вокруг них. На этот раз ранее непобедимые воины выглядели неуверенно. Они опасливо поглядывали на Миру, но та, не замечая ничего вокруг, опустилась на колени у тела Мирта.
Со всех сторон из темноты начали появляться темные фигуры с белыми масками вместо лиц. На Джима и Рона они не обращали внимания. Теперь из тьмы выступил еще кое-кто. Он единственный был без маски.
Джим задрожал. Паника росла в нем, и он беспомощно задергался, пытаясь вскочить и бежать, не разбирая дороги. В нос внезапно ударил запах земли. Рон вскрикнул. Над ними склонилось искаженное лицо. Лорд Вольдеморт, лично.
Взгляд красных глаз остановился на Джиме, и безгубое лицо скривилось в пародии на улыбку.
Нечеловеческий крик остановил Вольдеморта. Это был крик боли потери, крик человека только что потерявшего самое дорогое и только что понявшего это. Непостижимая скорбь и внезапность одиночества потерянной души заставила всех испуганно замереть. Боль страдающего существа лишила присутствующих сил.
Тишина накрыла всех — и людей и вампиров. Никто не дышал.
Опять закричав, женщина вскочила с колен и кинулась на Темного Лорда. Не размышляя, ведомая лишь болью, Мира Арман атаковала.

Они наслаждались ночью по полной программе. После захода солнца пустынный скиталец принес им очередной портключ. Ни Лецифер ни Невилл не могли и подумать, что он приведет их в Нью-Йорк. Теперь они, присоединившись к группе таких же молодых полуночников, переходили от клуба к клубу. Магглы Нью-Йорка с удовольствием помогали им транжирить деньги клана, даже не догадываясь о недовольном вампире рядом.
Только что пробило три ночи. Невилл неуклюже флиртовал с красивой блондинкой. Непонятно по какой причине, но девушка была заинтересована в Невилле, и он был на седьмом небе от счастья. Его, неуклюжего неудачника Лонгботома, целовала красивая и умная девушка. Эллис училась в физико-математическом колледже, и полная неосведомленность Невилла в этих вопросах веселила ее до слез. Он же, с азартом пояснял ей азы Гербологии.
— Хорошо, что я снял нам всем отдельные номера, — с ухмылкой прокомментировал очередной поцелуй парочки Мирт.
— Я еще ни разу не видел Невилла таким… свободным. – Лецифер глотнул что-то сладкое из вычурного бокала. – Но, думаю, маггле не стоило говорить о национальном различии. Может быть, у нее неприязнь к англичанам.
Мирт потряс головой.
— Кто б говорил о национальном различии… полувампир, который был вместе с вейлой.
Лецифер коротко усмехнулся и покосился на сцену. Их случайные попутчики уже убежали танцевать. Мирт облегченно вздохнул. Молодежь уже порядком надоела ему. Хотелось тишины и покоя. Да и общих тем для бесед не находилось. Ну откуда ему знать эту новую рок группу? И при чем здесь Рок и музыкальные инструменты? Он едва удержался, чтобы не обозвать статую Свободы «новомодной безвкусицей».
Внезапные удивленные и восхищенные крики заставили его поднять голову. Под потолком зала летала крайне возмущенная сова. Судя по ее целеустремленному виду, она искала получателя письма. Мирт не сомневался, что именно его. Еще перед отъездом он поручил Симону пересылать все сообщения не Лециферу, а только ему.
Но что случилось такого безотлагательного, что Симон пошел на столь вынужденную меру, как послать сову в маггловский мир? Что-то связанное с Хогвартсом?
Он покосился на сгрудившихся у стойки подвыпивших юнцов и скользнул на улицу. В темноте внутреннего дворика его почти не было видно. Но сова не сможет не найти его. В самом деле явственно разъяренная птица уже спустя минуту опустилась на его плечои сжала когти. Вероятно, в отместку. Мирт отвязал письмо и прогнал нахалку. Быстро развернул пергамент и пробежал текст глазами. Слава Каину. Ничего опасного. Интересно, но не катастрофа.
— Что-то случилось? – Лецифер выступил из тени рядом и внимательно смотрел на отца.
Вампир покосился на сына и на секунду задумался. Нет, мальчик еще не отдохнул. Пусть расслабляется и дальше. Ему, кажется, нравится. Он уже пару раз перекусил, а магглы и не заметили. Пусть остается здесь.
— Письмо от Симона. Гумани узнали, что все пожиратели получили приказ о поимке двух каких-то людей, которые только что прибыли в Англию.
Лецифер кивнул.
— Вышлите группу вампиров и перехватите этих людей. Если они нужны лорду, то нам просто необходимы. И пусть группу возглавит кто-то сильный. Темный Лорд так просто своего не отдаст.
— Мира? – Мирт смущенно посмотрел на Лецифера. Он не хотел бы отпускать сестру одну на опасное задание. Но он охраняет Лецифера… но что с ним может случиться в Нью-Йорке? К тому же, в маггловском Нью-Йорке. — Могу я пойти с ней? Это ускорило бы выполнение задания…
— Иди, — Лецифер рассмеялся. – Как могу я держать тебя здесь, если тетя Мира в опасности?
— Спасибо. Надеюсь, что вернусь еще до наступления завтрашней ночи.
Мирт активировал портключ. Он немного стыдился, что сказал сыну не всю правду. В письмо было написано, что этих людей ожидают в окрестностях Хогвартса, а это слово он не хотел упоминать перед Лецифером. Не сейчас, по-крайней мере. Позже… когда мальчик отдохнет.
И все равно, как пройдет миссия, он вернется и будет со своим сыном.

— Косой переулок, — почтительно шепнул Джим. Это было восхитительное ощущение – знать, что ты в родной стране, месте, где все говорят так же, как и ты, где ты знаком с правилами… ну и все такое прочее. Он не мог и представить, что настолько соскучился по Англии. Казалось, что здесь даже воздух пах по-другому, или ему просто казалось это? Погруженный в эйфорию от ощущения легкости и радости, Джим вступил в переулок.
Они вошли без проблем. По-видимому, в это время Вольдеморт уже посчитал охрану не нужной. Тем не менее, они не сочли излишним заклинание, слегка изменяющее внешность. Все-таки, в Англии они считались военными преступниками.
Торговая улица почти не изменилась. Сейчас, среди ночи, магазины были закрыты, но так же, как и днем щедро предлагали припозднившимся зевакам богато (и не очень) украшенные витрины. Новенькие мантии и столетние артефакты были все так же старательно выложены и вывешены на обозрение потенциальных покупателей. Джим с любопытством переходил от витрины к витрине, следуя за целенаправленно идущим Роном. Рыжий остановился перед ярким магазинчиком с вывеской «Ужастики Умников Уизли».
— Еще стоит…
— Ты думаешь, что… — Джим замолчал. Он понимал, что вывеска могла и остаться, а вот близнецы… — Будешь стучать?
— Нет, — вместо этого младший Уизли поднял палочку и выстрелил в окно мансарды серией оранжевых лучей. Он повторил это пять раз, и Джим сумел уловить своеобразный ритм послания. Шифр Уизли?
Наверху зажегся свет, и секунду спустя дверь открыл кто-то рыжий. Хозяин не успел сказать и слова, Рон кинулся к нему, на ходу избавляясь от маскировки.
— Джордж, это я. Впусти нас.
— Рон? – Джордж резко огляделся и посторонился, пропуская близнецов. – Быстрее, тебя не должны увидеть.
— Мы уйдем еще до рассвета, — успокоил его Рон и потянул Джима за собой. Джордж запер дверь и обнял брата. Рон запыхтел в его судорожных объятиях, отвечая с той же силой. Джим завистливо вздохнул. Гарри никогда не касался его чем-то, хотя бы слабо напоминавшим братское объятие. Джордж повел их вверх по скрытой лестнице.
— Тонкс, Фред, вы не поверите, кто к нам пришел!
Из спальни высунулся сонный Фред.
— Прадедуш… — Он замолчал и потер глаза. – Рон? Джим? Что вы делаете в Англии? – Он немедленно кинулся обнимать их. – Выглядите неплохо. Мама будет рада узнать, что вы живы и здоровы.
Рон радостно кивнул.
— А где она?
— В Бристоле.
— Привет, красавцы! – Радостная Тонкс с ярко-желтыми волосами и в ночной рубашке из фиолетового шелка стояла в дверях комнаты. – Не должны ли вы быть в Амстердаме?
Джим кивнул. – Я все расскажу. А вы не должны ли быть в Хогвартсе?
Джордж усмехнулся.
— Тоже расскажем. Но на кухне за куском пирога с чаем.
— С радостью, — Рон почти бегом кинулся в знакомом направлении. – А вы не будете против, если я полностью сожру ваши запасы?
Фред закатил глаза.
— Наш невероятно страдающий…
— … от обжорства братик, — закончил Джордж.
Рон и Джим впервые за несколько дней поели горячего. Рон потрясенно признал, что близнецы готовили так же хорошо, как и мама. Почти так же хорошо. Молли Уизли была кухонной богиней. Пока они ели Тонкс и близнецы рассказывали о последних событиях.
— Через несколько дней после вашего отъезда в Хогвартсе почти никого не осталось. Люди торопились покинуть Англию. – Спокойно и обстоятельно рассказывала аврор. От ее прежнего бесшабашно-радостного вида почти ничего не сохранилось. – А потом Ты-сам-знаешь-кто перекрыл границы.
Фред кивнул, соглашаясь.
— В Ордене возникли разногласия, которые кончились тем, что некоторые чистокровные волшебники покинули Хогвартс. Уизли были первыми. Мы собирались помогать тем, кому грозило преследование от новой власти.
— Джим, мы хотели, чтобы твои родители тоже ушли, но они отказались, — Джордж виновато покачал головой. – Лишь позже мы узнали, что они оставались последним сдерживающим элементом для… некоторых.
Тонкс вздохнула. Ее волосы приобрели лиловый цвет.
— Как бы то ни было, мы вернулись в волшебный мир и принесли Сам-знаешь-кому присягу верности. На самом же деле мы организовали новые контрабандные пути.
Джордж не без гордости помахал рукой перед носом брата.
— Этот магазин – одна из промежуточных станций.
— В основном, он служит источником денежных средств для сил сопротивления, — перебил его Фред.
— Мама в Бристоле в самом крупном лагере беженцев…
— Она заботится о питании людей…
— Чарли в Румынии, там принимают сирот…
— А Билл и Перси? – перебил их Рон. Он слегка успокоился. Почти вся семья была в живых и в относительной безопасности, а это значило многое.
— О! Билл это босс! Он глава Сопротивления. – Близнецы изобразили горделивую важность и рассмеялись. – Перси… судя по письмам, с ним все в порядке, но он все еще при Федерации. И он не пишет ни о Люпине, ни о… твоем брате, Джим.
Джим прикрыл глаза. Он ощутил себя изгнанным из хэппи энда для Уизли.
— А о Федерации?
— Кажется, они спокойны и уверенны в исходе войны, — заметила Тонкс. – У них неплохая армия, но никто не знает, будет ли она направлена против Знаешь-кого или нет. Вообще, в последнее время, представителей Древних рас почти не встретишь, а те, что остались – не знают о Федерации ничего.
— Или умалчивают, — скептично отозвался Рон.
— И я могу их понять. Страх перед Лецифером – единственное, что понятно и нам, людям. – Тонкс подлила Джиму чая. – А что вы забыли в Англии? Или хотите продать свои головы? Они оценены на вес золота.
После объяснения близнецы молча отвесили Рону пару оплеух. Джиму пришлось долго убеждать их, что его присутствие в Хогвартсе требуется не только в силу пророчества, а и для поднятия боевого духа запертых там людей. Когда все аргументы были исчерпаны, а близнецы не перестали возиться с перенастройкой потрключа, вмешалась Тонкс. Она напомнила о древнем законе, запрещавшем останавливать любого, идущего на бой, даже если там его ожидала верная смерть.
После ее слов Фред вышел из кухни и вернулся с парой метел и мантий.
— Каминная сеть и аппарации отслеживаются. Потрключи запрещены. Поэтому – вам остаются только метлы. Это неплохая модель. Дня за два доберетесь.
— Спасибо, — Джим протянул руку и принял метлу. – А что за мантии?
Джордж взял мантию и профессиональным жестом модельера встряхнул ею перед носом беглецов.
— Дамы и господа, перед вами величайшее, со времен Мерлина, изобретение модельного бизнеса. Мантия-невидимка!!! И вам оказана честь стать первыми их владельцами.
Джим радостно схватил подарок.
— У папы точно такая… Или почти такая…
Близнецы скривились.
— Это не совсем то, о чем ты думаешь. Наши мантии не делают невидимыми. Они всего лишь до мельчайших деталей копируют задний фон. Это как будто дыра в пространстве и…
— Все равно, классно, — перебил его Джим. – Они нам очень пригодятся.
— Надеемся.
Тонкс смущенно откашлялась.
— Не подумайте, что я вас гоню, но мы не на хорошем счету, и за домом наблюдают… когда вы собираетесь уходить?
— Немедленно, — ответил Рон. – Времени не так уж и много.

Лецифер откинулся на шершавую глиняную стену и любовался невероятной игрой закатных красок. Там, где в Англии чаще всего были лишь облака, играл калейдоскоп красных оттенков, постепенно переходя в насыщенный кобальт восточной ночи. Далеко за горизонтом все еще мерцало жидкое золото солнечного шара. Его уходящий свет резко выделял все неровности высохшей земли, превращая пустыню в нереально сказочное место.
Мирт не зря привел сына и его друга в этот магический оазис. Сам он предпочел отсиживаться в палатке, но признавал, что здешний заход солнца — единственное зрелище способное выманить вампира на солнце.
Лецифер вздохнул, ощущая, как расслабляется его тело и уходит напряжение последних недель. Впервые с того момента, как покинул Англию, он ощутил себя в отпуске.
— Гарри, я могу задать тебе вопрос? — спокойно спросил Невилл. Лецифер кивнул. — Я слышал разговоры о том, что ты уступил доступ к защите Хогвартса. Почему?
Полувампир противостоял искушению проигнорировать вопрос, хотя и догадывался, что Невилл хочет от него совсем другого ответа. Друг беспокоился о судьбе Ордена.
— Война в лесу, Невилл, стоила нам слишком дорого. Я защитил своих людей. Кроме того, Федерация показала себя стороной, готовой идти на разумные сделки.
— И это все? — В голосе Невилла звенело истеричное разочарование. — Только поэтому ты предал Орден и Поттеров? — Слова «твоих родителей »остались невысказанными.
— Частично, Невилл. — Лецифер не отводил взгляда от неба. Он сражался с собственными чувствами. — Есть еще причина. На политической арене Вольдеморт – полноправный властитель Англии, а Орден не просто не дееспособен — его не существует. Но, тем не менее, все еще имеет верных сторонников. Если сейчас Ордену нанести последний удар, то они кинутся искать другую силу, способную противостоять Вольдеморту.
— Федерацию, — закончил Невилл, — Это очень… жестокий план.
Лецифер закрыл глаза.
— Война всегда жестока. И если ради поддержки большей части магического населения я должен пожертвовать замком битком-набитым людьми, то я сделаю это.
Гриффиндорец пристально смотрел на него. В его яростном шипении дрожали ярость и непонимание.
— И только ради этого ты отдаешь смерти родителей и Виктора?
Лецифер облизнул губы и ответил на вопросительный взгляд Невилла. На мгновение бывшему гриффиндорцу показалось, что в зелени глаз Лецифера он увидел угрызения совести, сомнение вину. Но лишь на мгновение.
— Было бы лучше, если бы ради друга и родителей я пожертвовал остальными?
— Нет, — Невилл отвернулся и, горбившись, побрел в хижину.
Лецифер остался наедине с закатом. Солнце медленно исчезало за горизонтом, и пустыня погружалась в чернильную тьму южной ночи. Лецифер изо всех сил надеялся, что не потерял друга. Но одновременно он смог бы понять и желание Невилла не иметь с ним больше ничего общего. Кто станет дружить с убийцей сотен людей? Вероятно, он был даже хуже, чем просто убийца…
Он впервые озвучил мучающий его вопрос – Я предатель?
И в этот раз не было ни договора, ни Темного Лорда, которых можно было бы во всем обвинить. Была лишь холодная логика его решения, принятого для достижения крохотного преимущества расам, которым он поклялся в верности. А ведь у него была армия, средства и способы…
Но, нет. Мог ли он позволить воинам Древних рас умирать ради ненавидящих и боящихся их ведьм и волшебников? Кроме того, не исключалась вероятность того. Что эта ненависть двустороння. Тем более, раз он никогда не обещал Поттерам охранять их – это не могло быть изменой. Или, все же?
Сомнение не хотело покидать его, оставив с собой смутное чувство вины. Нарпал ли уже Темный Лорд? Остался ли в Хогвартце хоть один выживший? Он не знал, и был благодарен судьбе хотя бы за это неведение.
Знание, что это он убил верного друга и собственных родителей, которые, как минимум, пытались любить его – пусть и не своими руками, а косвенным приговором – могло быть плачевно для его душевного здоровья. Лецифер понимал это. Поэтому принял предложение отца и сбежал, как мальчишка, боящийся ответственности за проступок.
Убежал от сообщения о нападении на Хогвартс, которое рано или поздно легло бы на его письменный стол и потребовало подтверждения его личного нечеловечески жестокого решения.
Лецифер не знал, смог бы он тогда просто оставаться в своей палатке и не делать ничего. Пошел бы он посмотреть на Хогвартс? Пытался бы спасти их?
Вероятно. Логическая его часть протестовала против проявления подобных смерть несущих эмоций, но и не могла подтвердить абсолютную неправильность этого решения… Может быть, он и остался бы в живых.
Ночь пустыни мягко шелестела опасной тишиной голода и смерти. Лецифер поежился, услышав чей-то торжествующий рык. Здесь умирали молча. Он тоже хотел умереть, освобождаясь от оков обязательств и долга. Какая разница, когда умирать? Но лишь для него. И он не забыл о других.
Сам же, тяжело привалился к стене глинобитной хижина, как уставший от жизни старик или неприкаянный вечный скиталец, так и не нашедший свой дом.
Место, где он больше никогда не будет бояться любить, где никогда не будет вины за смерть тех, кто рядом, где больше никто не назовет его предателем. Где он сам не будет чувствовать себя так унизительно виновно.