Лецифер откинулся на шершавую глиняную стену и любовался невероятной игрой закатных красок. Там, где в Англии чаще всего были лишь облака, играл калейдоскоп красных оттенков, постепенно переходя в насыщенный кобальт восточной ночи. Далеко за горизонтом все еще мерцало жидкое золото солнечного шара. Его уходящий свет резко выделял все неровности высохшей земли, превращая пустыню в нереально сказочное место.
Мирт не зря привел сына и его друга в этот магический оазис. Сам он предпочел отсиживаться в палатке, но признавал, что здешний заход солнца — единственное зрелище способное выманить вампира на солнце.
Лецифер вздохнул, ощущая, как расслабляется его тело и уходит напряжение последних недель. Впервые с того момента, как покинул Англию, он ощутил себя в отпуске.
— Гарри, я могу задать тебе вопрос? — спокойно спросил Невилл. Лецифер кивнул. — Я слышал разговоры о том, что ты уступил доступ к защите Хогвартса. Почему?
Полувампир противостоял искушению проигнорировать вопрос, хотя и догадывался, что Невилл хочет от него совсем другого ответа. Друг беспокоился о судьбе Ордена.
— Война в лесу, Невилл, стоила нам слишком дорого. Я защитил своих людей. Кроме того, Федерация показала себя стороной, готовой идти на разумные сделки.
— И это все? — В голосе Невилла звенело истеричное разочарование. — Только поэтому ты предал Орден и Поттеров? — Слова «твоих родителей »остались невысказанными.
— Частично, Невилл. — Лецифер не отводил взгляда от неба. Он сражался с собственными чувствами. — Есть еще причина. На политической арене Вольдеморт – полноправный властитель Англии, а Орден не просто не дееспособен — его не существует. Но, тем не менее, все еще имеет верных сторонников. Если сейчас Ордену нанести последний удар, то они кинутся искать другую силу, способную противостоять Вольдеморту.
— Федерацию, — закончил Невилл, — Это очень… жестокий план.
Лецифер закрыл глаза.
— Война всегда жестока. И если ради поддержки большей части магического населения я должен пожертвовать замком битком-набитым людьми, то я сделаю это.
Гриффиндорец пристально смотрел на него. В его яростном шипении дрожали ярость и непонимание.
— И только ради этого ты отдаешь смерти родителей и Виктора?
Лецифер облизнул губы и ответил на вопросительный взгляд Невилла. На мгновение бывшему гриффиндорцу показалось, что в зелени глаз Лецифера он увидел угрызения совести, сомнение вину. Но лишь на мгновение.
— Было бы лучше, если бы ради друга и родителей я пожертвовал остальными?
— Нет, — Невилл отвернулся и, горбившись, побрел в хижину.
Лецифер остался наедине с закатом. Солнце медленно исчезало за горизонтом, и пустыня погружалась в чернильную тьму южной ночи. Лецифер изо всех сил надеялся, что не потерял друга. Но одновременно он смог бы понять и желание Невилла не иметь с ним больше ничего общего. Кто станет дружить с убийцей сотен людей? Вероятно, он был даже хуже, чем просто убийца…
Он впервые озвучил мучающий его вопрос – Я предатель?
И в этот раз не было ни договора, ни Темного Лорда, которых можно было бы во всем обвинить. Была лишь холодная логика его решения, принятого для достижения крохотного преимущества расам, которым он поклялся в верности. А ведь у него была армия, средства и способы…
Но, нет. Мог ли он позволить воинам Древних рас умирать ради ненавидящих и боящихся их ведьм и волшебников? Кроме того, не исключалась вероятность того. Что эта ненависть двустороння. Тем более, раз он никогда не обещал Поттерам охранять их – это не могло быть изменой. Или, все же?
Сомнение не хотело покидать его, оставив с собой смутное чувство вины. Нарпал ли уже Темный Лорд? Остался ли в Хогвартце хоть один выживший? Он не знал, и был благодарен судьбе хотя бы за это неведение.
Знание, что это он убил верного друга и собственных родителей, которые, как минимум, пытались любить его – пусть и не своими руками, а косвенным приговором – могло быть плачевно для его душевного здоровья. Лецифер понимал это. Поэтому принял предложение отца и сбежал, как мальчишка, боящийся ответственности за проступок.
Убежал от сообщения о нападении на Хогвартс, которое рано или поздно легло бы на его письменный стол и потребовало подтверждения его личного нечеловечески жестокого решения.
Лецифер не знал, смог бы он тогда просто оставаться в своей палатке и не делать ничего. Пошел бы он посмотреть на Хогвартс? Пытался бы спасти их?
Вероятно. Логическая его часть протестовала против проявления подобных смерть несущих эмоций, но и не могла подтвердить абсолютную неправильность этого решения… Может быть, он и остался бы в живых.
Ночь пустыни мягко шелестела опасной тишиной голода и смерти. Лецифер поежился, услышав чей-то торжествующий рык. Здесь умирали молча. Он тоже хотел умереть, освобождаясь от оков обязательств и долга. Какая разница, когда умирать? Но лишь для него. И он не забыл о других.
Сам же, тяжело привалился к стене глинобитной хижина, как уставший от жизни старик или неприкаянный вечный скиталец, так и не нашедший свой дом.
Место, где он больше никогда не будет бояться любить, где никогда не будет вины за смерть тех, кто рядом, где больше никто не назовет его предателем. Где он сам не будет чувствовать себя так унизительно виновно.