– Герми, может, поешь, а? – заботливо предложила Тонкс.

– Я не хочу, – ответила Гермиона, вяло помешивая кипящий котел.

– Луна пока присмотрит за зельем, а ты пойдешь пообедаешь, – Тонкс мягко, но настойчиво взяла девушку за руку.

– Я не за зелье переживаю, я просто ничего не могу есть, – Гермиона осторожно промокнула уголки покрасневших глаз.

– Быть может, уже сегодня профессор Дамблдор вернется с Гарри. И вряд ли он скажет нам спасибо, если узнает, что мы тебя морили голодом. Идем, Герми, – Тонкс заставила девушку подняться. – Мы все волнуемся, но нужно набраться терпения и ждать.

Гермиона последовала за Нимфадорой. Уже в коридоре девушка неожиданно остановилась.

– Что, Герми? – спросила Тонкс.

– Сердце, – чуть слышно произнесла Гермиона.

***
Оно заполняло собой всю грудную клетку, отдаваясь острым болезненным лучом в руку. Картинки в жуткой книге действительно были волшебными, наглядно и красочно демонстрировали страдания людей, корчащихся в страшных муках. Гарри увидел только несколько. Окровавленные тела, отвратительные орудия пытки, раскрытые в безумных криках рты. Дышать стало невозможно, и Гарри вспомнил, что в кармане его школьной мантии всегда лежал флакончик с зельем. Но сейчас Гарри не в мантии, а в каком-то старом рубище. Заботливая Гермиона вовремя пополняла запасы волшебных капель, укоризненно смотрела, когда Гарри забывал выпивать лекарство. Она говорила, что если зелье пить регулярно, то можно вылечиться окончательно. Теперь, наверное, он не вылечится никогда. Воздух в легких меж тем кончился. Гарри попытался вдохнуть, но не получилось.

Джеймс шел рядом с Лили, неся на руках Гарри.

– О! Самое время испробовать мой новый фотоаппарат, – радостно воскликнул Сириус, – Стойте так! Сохатый, держи малого! Пополним ваш семейный альбом.

Лили охотно улыбнулась в кадр, взяла ручку малыша и, ласково чмокнув, помахала ею.

– Семейная идиллия, – добродушно прокомментировал Сириус. – Теперь все вместе.

– А кто же нас сфотографирует? – спросила Лили.

– Фотоаппарат, я знаю заклинание, чтобы он сам сработал, – ответил Сириус.

Он, широко улыбаясь, обнял Джеймса и Лили, держащих Гарри.

***
Тонкс дрожащими руками быстро перебирала пузырьки с зельями. Вот оно, сердечное, Дамблдор говорил, для Гарри может пригодится. Только теперь, похоже, для Гермионы. Нимфадора, схватив флакон, помчалась в коридор, где возле Гемионы хлопотали Рон, Луна и миссис Уизли.

– Тонкс, быстрее, пожалуйста! Я боюсь, что она умирает, – воскликнула миссис Уизли.

– Что происходит? – рядом с ними возникла тощая фигура, завернутая в черную мантию.

– Профессор Снейп, Гермионе плохо, – крикнула ему миссис Уизли.

Тонкс поднесла флакон к губам Гермионы и влила зелье девушке в рот. Снейп подскочил, быстро коснулся шеи.

– Может быть, ещё? – неуверенно обратилась к нему Тонкс. Снейп, белый до синевы, молча смотрел на Гермиону.

– Это не ее боль, – наконец произнес он. – Боюсь, что зелье не поможет.

***
На руках у родителей было так хорошо и удобно, и это ощущение было настолько реальным, что Гарри даже удивился, вспомнив, что он уже взрослый. Гермиона! Она ведь будет грустить, если он останется здесь, с Джеймсом и Лили. Гарри попытался ещё раз вдохнуть. Нет, не получается. Гермиона…

Я с тобой! – четко услышал он ее голос.

***
Снейп взял безвольную руку. Тонкс закрыла лицо руками и заплакала. Миссис Уизли, Луна и Рон смотрели на Снейпа так, словно он должен был сейчас воскресить Гермиону, но почему-то медлит.

***
Огромная тупая игла выпала из сердца, боль в руке исчезла, воздух хлынул в легкие и Гарри открыл глаза. Над ним свесились черные волосы Беллатрикс, которые тут же резко отлетели в сторону и вместо них появилось белое змеиное лицо с красными глазами.

– Не сейчас, Гарри, – прошипел он. – После суда. Сначала ты признаешь свою вину, расскажешь присяжным, как убил Седрика Диггори. Потом можешь спокойно умирать хоть от сердечного приступа, хоть от раскаяния.

Беллатрикс вопросительно протянула Лорду стакан воды.

– Да, Белла, дай ему воды. Похоже, на сегодня все, – Волдеморт усмехнулся, – С тобой трудно работать, Гарри. Где же твоя хваленая гриффиндорская стойкость, отвага и выдержка? Я разочарован. Белла, нужно нашего героя накормить, дать лекарство и снотворное. Хороший крепкий сон, и я надеюсь, что этого безобразия больше не повторится. Я ухожу, накопилось много дел, пока я наблюдал за этой драмой в двух обмороках и одном сердечном приступе. Держать его только в той комнате, браслеты не снимать ни на секунду, если он сбежит… – Лорд выразительно замолчал и выплыл из комнаты.

Глава 57. Противостояние.

Проснувшись после действия зелья сна без снов, Гарри чувствовал себя почти хорошо. Почти. Потому что хотелось есть и пить. Он не знал точно, сколько уже не ел, но очевидно давно, потому что аппетит не исчез даже тогда, когда Гарри увидел сидящую напротив Беллатрикс. Заметив, что он уже не спит, женщина поспешно вышла. Гарри воспользовался ее отсутствием, чтобы зайти в крохотную смежную комнатку, где, как он уже знал, был туалет.

Теперь бы еще поесть. Тогда можно всерьёз размышлять о побеге. Беллатрикс вернулась быстро, и не сама, а приведя с собой целительницу из клиники Мунго.

– Осмотри его, – приказала Белла, указывая палочкой на усевшегося на кровать Гарри.

Гарри внимательно посмотрел в лицо подошедшей к нему волшебницы – вдруг какая-нибудь весточка от Дамблдора. Нет, судя по поволоке в глазах, целительница под Империо, ее дело только осмотреть Гарри и сказать, каково его состояние.

– Ну? – нетерпеливо спросила Беллатрикс, едва волшебница закончила осмотр при помощи прибора, похожего на маггловский стетоскоп. – Говори, что с его сердцем? – уточнила свой вопрос Белла.

– В порядке. Нужно не забывать давать зелье, – волшебница произнесла длинное название, отчего Белла поморщилась, мол, знаю, не умничай, – каждое утро, – закончила свою рекомендацию целительница.

– Ясно. Ешь, Поттер. Милорд слишком милостив к тебе, – Беллатрикс взмахнула волшебной палочкой, и на коленях Гарри появился поднос с едой. Овсянка, несколько кусочков мяса, тыквенный сок, как в старом добром Хогвартсе.

Беллатрикс вышла вместе с целительницей, Гарри едва ли не мгновенно проглотил кашу, мясо и сок. Ну и что теперь? Гарри осмотрелся. Комната как комната. Ничего лишнего, даже кресло, в котором сидела Беллатрикс, исчезло. Запястья юноши по-прежнему были закованы в стальные браслеты. Полная свобода действий, но ничего невозможно сделать. Дверь, естественно, закрыта, окно наверняка не настоящее, магические способности заблокированы. И опять хочется спать. Может, они в сок сонного зелья подлили? Хотя зачем? Скорее всего, его снова поведут на допрос. Но теперь Гарри не боялся предстоящих пыток, он наделся на помощь своих видений о родителях. Мысли о матери и отце успокоили его, со мной все в порядке, Гермиона, пока все хорошо…

***
Предыдущий день Гермиона вспоминала, как затянувшийся кошмар. Сегодня она была спокойна. Даже слишком, отчего девушка заподозрила, что ее скорее всего напоили успокаивающем зельем. Рядом с ней на соседней кровати сидела Луна и раскладывала карты Таро в большой кельтский крест.

– Я подслушала разговор профессора Дамблдора и Снейпа, – спокойно сообщила она, закончив переворачивать карты. – Снейп уже рвется помогать спасать Гарри. Но Дамблдор велел ему отдохнуть ещё один день и пить укрепляющее зелье. И у меня для тебя хорошая новость, карты говорят, что все будет хорошо, – Луна улыбнулась, – Гарри спасется.

В комнату вошел Рон, держа на руках Барсучка.

– Слушай, Гермиона, возьми его, ладно, а то он мне уже надоел, лазит везде, шило в него в одном месте, что ли?

– Где Тонкс? – спросила Гермиона, принимая на руки Сириуса.

– Ушла с профессором Дамблдором, она же метаморфмаг, может, ей как-то удастся что-то разузнать про Гарри или даже проникнуть к нему, – пояснил Рон. – Теперь за Снейпом ухаживать не нужно, он уже очу… пришел в себя, сегодня позавтракал, – Рон перекривил кислую физиономию зельеведа, – напился каких-то зелий и сейчас дрых… спит, – поправился он, встретив строгий взгляд Гермионы.

– Я почти уверена, что если профессор Снейп поможет Дамблдору, то они обязательно спасут Гарри, – сказала Гермиона, усаживая Барсучка рядом с собой.

– Я тоже в это верю, – подтвердила Луна.

– Вообще-то не верил я в твои карты, но теперь хочется верить, – сказал Рон.
Гермионе тоже хотелось.

– Что сейчас с Гарри? – спросила Луна, задумчиво глядя, как Гермиона раскладывает перед маленьким Сириусом игрушки.

– Сейчас с ним ничего страшного… кажется, он спит, – ответила Гермиона.

– Я думаю, что Сам-Знаешь-Кто испугался, что Гарри умрет, поэтому и дал ему отдохнуть, – предположила Луна. – В газетах пишут, что Гарри якобы убил Седрика Диггори, а Дамблдор знал это и скрывал. Уверена, что Лорду нужно признание Гарри на суде присяжных.

– А зачем? – спросил Рон.

– Как зачем? – удивилась Луна. – Вспомни, как в школе ребята были ошеломлены арестом Гарри, сколько школьников ему сочувствует и не верит, что он – убийца. Но если Гарри сам признает свою «вину», это изменит дело.

– Гарри не признает, – сказала Гермиона и достала платок. – Это ложь, Волдеморту наверняка нужно его «чистосердечное признание»… Сколько же они собираются мучить Гарри, чтобы он сознался? – Гермиона вытерла потекшие по лицу слезы.

– Ну…Луна же сказала, что Гарри спасется, – пробормотал Рон. – Я тоже так думаю. Снейп и Дамблдор… они же крутые волшебники…

***
– Гарри, ты здесь так удобно устроился, что я начинаю думать, будто ты отдыхаешь на маггловском курорте, а не находишься под следствием, – услышал Гарри сквозь сон.

Он открыл глаза. За наколдованным окном по-прежнему был яркий солнечный день. Интересно, что сейчас на самом деле там, в мире? Гарри совершенно потерял счет времени.

Повинуясь приказу Волдеморта, он поднялся с кровати и последовал за ним и Беллатрикс в комнату для допросов. К его удивлению на сегодняшнем допросе собирался присутствовать сам Министр Магиий. Гарри заметил, что Малфой был бледнее обычного, а при появлении хозяина даже сильнее вжался в свое кресло. Он чем-то прогневал Волдеморта, – ясно понял Гарри.

– Сегодня с тобой хотел поговорить Министр Магии, Гарри, быть может, ты ему захочешь рассказать, что произошло в день финала Турнира Трех Волшебников, – произнес Волдеморт, усаживаясь в заранее наколдованное кресло. Рядом с ним присела Беллатрикс и с плохо скрываемым презрением посмотрела на Малфоя.

Волдеморт сделал разрешающий жест, который в равной степени мог относится как к Гарри, так и к Люциусу Малфою. Министр встал и приблизился к Гарри. На сей раз от него не исходила та жуткая грязь, от которой Гарри потерял сознание на Рождественском балу. Обычная заслонка – и можно более или менее спокойно выдерживать присутствие этого хлыща.
Гарри скрестил руки на груди.

– Люц, если ты собираешься допрашивать Поттера так же, как и его девчонку, то боюсь, что он удерет, – насмешливо произнесла Беллатрикс.

Лорд растянул безгубый рот в усмешке. Люциус бросил короткий неприязненный взгляд на Беллатрикс и снова повернулся к Гарри. Их взгляды встретились.

– Нет, не надо! – перекошенное от ужаса лицо Гермионы, ощущение ее теплого соблазнительного бедра под рукой.

– Ах ты мразь! – Гарри вскочил. Как часто Дадли пользовался этим приемом: кулак с силой ударил в солнечное сплетение. Ну а теперь законный пинок ногой в пах согнувшемуся министру.

– Спокойно, Гарри, ты что же это делаешь? – Лорд быстро направил на него палочку, заставляя вернуться в кресло. Руки и ноги стянули веревки.

– Это же министр, Гарри, – шелково проговорил Волдеморт, – разве так можно?

Беллатрикс рассмеялась, глядя на воющего Люциуса, корчившегося на полу.
Гарри с ненавистью смотрел на него.

– Но с другой стороны понимаю твое негодование, Гарри, хоть и Министр, но жену твою едва не обидел… Кстати, о ней, – вкрадчиво произнес Волдеморт. – Ты, наверное, ещё не знаешь, что ей так же, как и тебе, грозит Азкабан?

Гермионе – Азкабан? Ей-то за что? Неужели тоже заехала Министру Магии?

– За то, что она незарегистрированный анимаг, – пояснил Лорд.

Гарри изумленно посмотрел на него. Гермиона – анимаг?

– А ты не знал, Гарри? – удивился Лорд. – Может, это ее Северус тайком обучил? На всякий случай… да, Северус не перестает меня удивлять.

Так вот как спаслась Гермиона. Гарри едва сдержал улыбку. Значит, не зря они учились вместе.

– А какие у вас, кстати, отношения были? Насколько мне было всегда известно, Снейп ненавидел тебя за то, что когда-то твой отец издевался над ним.

«Со Снейпом тоже все в порядке! – обрадовано подумал Гарри. – Ему, наверное, как и Гермионе, помогла анимагия».

– Гарри, – он вздрогнул, ощутив боль в руке. Волдеморт обращался к нему, направив на него свою волшебную палочку. – Я задаю вопрос и жду ответа. Какие у вас были отношения с профессором Снейпом?

Гарри ощутил, как затрещал его блок под магическим воздействием. Так, срочно, воспоминания об уроках: Снейп ходит между котлами и зыркает, ища повод придраться, ехидно усмехается, сидя за своим столом и выводит жирную «Т» в уголке его реферата. Вот так-то, теперь можете размышлять, во имя какой идеи Снейп защищал меня.

– Северус – темная лошадка, играющая на своем поле. Что ж, вернемся к убитому Седрику. Люциус, ты как? – Волдеморт посмотрел на все ещё стонущего Министра Магии.

– Почти в порядке, милорд, – пробормотал он.

– Ты хотел предложить какой-то способ заставить Гарри говорить правду? Причем клялся, что это гораздо эффективнее инквизиторских методов Беллы, – Волдеморт недоверчиво хмыкнул. – Если ты имел в виду тот способ, о котором подумала сейчас Белла, то он пока не годится… А то, боюсь, наш впечатлительный герой сойдет с ума.

Лорд холодно усмехнулся. Беллатрикс с опаской тоже позволила себе негромко рассмеяться.

– Я хотел предложить стул, – кривясь, ответил Люциус. – Директор Амбридж говорила, что он на мальчишку действовал.

– Стул, говоришь? Ну давай попробуем, – кивнул Волдеморт. Он снова направил палочку на Гарри, придвинул его на самый край. – Итак, Гарри, я напомню тебе, что произошло в роковой день 24 июня, – Лорд взял со стола пергамент, неспешно развернул его и принялся читать.

– В центре лабиринта стоял Кубок, которого должен был коснуться победитель. Однако на самом деле Кубок был порталом. Перед самым финалом чемпиона ждало ещё одно испытание: он должен был сориентироваться в темноте на кладбище, не растерявшись, найти настоящий кубок, прикоснуться к нему и вернуться победителем. Ты не мог допустить, чтобы победил Седрик Диггори, потому что Дамблдор с самого первого курса внушал тебе, что ты – первый, ты – не такой, как все, ты – самый лучший. Как мог победить какой-то гаффлпаффец? Какой-то Седрик Диггори? У тебя давно на него была обида. Если мне все правильно рассказал Хвост, то на третьем курсе ты, великий Гарри Поттер, упал с метлы, и снич поймал никто иной, как Седрик Диггори. Тогда Кубок по квиддичу все равно достался тебе. Но в Турнире Трех Волшебников победить должен был только ты, – Волдеморт впился в Гарри своими красными глазами-щелями. – Ты расскажешь, что Дамблдор подстроил так, чтобы ты стал четвертым чемпионом, и весь год настраивал тебя на победу, желая ее не меньше тебя. Хогвартс должен был прославить Легендарный Гарри Поттер, а не никому неизвестный Седрик Диггори. Поэтому, когда ты увидел, что он коснется заветного Кубка первым, ты убил его.

– Это неправда, – твердо проговорил Гарри, – не было никакого ещё одного испытания. Все подстроили вы и ваши сообщники. Вы подставили меня, сделав четвертым чемпионом в Турнире, в котором я даже не хотел принимать участия, вы приказали Краучу-младшему следить, чтобы я победил, и вы велели Петтигрю убить Седрика, потому что он был «лишний». Вы убили его просто так! – Гарри чувствовал, что начинает горячиться, рассказывая о тех событиях. Неприятные воспоминания, когда-то надолго ставшие кошмаром, снова оживали. Одновременно с этим по спине словно кто-то начал пропускать ток.

– Неправильно, Гарри, – прошипел Волдеморт, – ты скажешь то, что хочу услышать я, а вместе со мной и все волшебное сообщество. Ты расскажешь в душещипательных подробностях, как ты убил Седрика запрещенным заклинанием и как потом сам испугался своего поступка. Я не собираюсь делать из тебя маньяка и хладнокровного убийцу. В это никто не поверит. Все, кто тебя более или менее знает, больше поверят, если ты сознаешься, что убил в порыве, от невозможности смириться с проигрышем, ты обвинишь во всем Дамблдора, который вбил тебе в голову идею о твоей исключительности. Когда же ты увидел Седрика мертвым, ты испугался. И это нормально… его серые пустые глаза долго ещё преследовали тебя в ночных кошмарах, верно, Гарри?

Гарри попытался вытереть лоб. Пот катился так обильно, словно Гарри кто-то обил водой.

– Я не убивал Седрика, – ответил он, чувствуя, что его начинает трясти.

– Вспоминаем ещё раз, – прошелестел Лорд.

***
Пот тек градом, роба уже промокла насквозь, в спину словно кто-то вонзил острый кол. Тело отказывалось подчиняться. Гарри хотел отключиться, но почему-то не получалось. Голос Волдеморта, в который раз в новых подробностях рассказывающий об том, как он, Гарри, убил Седрика, не давал возможности сосредоточиться.

– Итак, Гарри, теперь ты вспомнил?

Гарри покачал головой, одновременно пытаясь упасть со стула. Нужно что-то сделать, чтобы прекратилась эта пытка. Затекшее тело болело, словно его протыкали тысячи иголок.

– Люциус, теперь ты напомни нашему юному другу, как именно он совершил преступление. И подними его. Тебе, Гарри ещё долго здесь сидеть. Белла, ты пока можешь отдохнуть… через два часа, если Гарри будет упорствовать, сменишь Люциуса и продолжишь сеанс воспоминаний.
Малфой направил на Гарри волшебную палочку.

– Без глупостей, Люциус, Круцио будет потом, – предупредил его Волдеморт, – у нас пока все идет хорошо. Гарри уже почти вспомнил, верно, Гарри?

Через два часа придет Беллатрикс, а потом кто-нибудь ещё. Сколько часов они собираются держать его так? Сколько эти муки будут длиться ещё? Гермиона расстроена, у профессора Дамблдора пока не получается помочь ему. Да и возможна ли эта помощь вообще? Волдеморт наверняка лично наложил на это подземелье самые сложные охранные заклинания. Пророчество говорило, что один убьёт другого, и нет никакой уверенности, что победителем из этой схватки выйдет Гарри. Но если ему суждено умереть, то тогда пусть это случится поскорее и без мучений!

***
– Как она, Элис? – Дамблдор взволнованно вглядывался в бледное лицо Лили.

– Еле разродилась, бедняга, – с сочувствием ответила Элис Лавгуд. – Я очень переживала, что она умрет. Как знать, если бы муж не помогал ей, – она перевела взгляд на другую кровать, где лежал Джеймс.

– А сейчас? – Дамблдор коснулся мокрых темно-рыжих волос. – Ей уже лучше, правда?

– Я дала ей лучшее укрепляющее зелье, что у меня было. И свой амулет. Он тоже придал ей сил. Он ещё ни разу подводил, – убежденно произнесла Элис.

– Да, все верно, – Дамблдор провел ладонью, едва касаясь груди молодой женщины. – Ей нужен отдых. А где мальчик?

– Вот он… маленький такой, но здоровенький, с ним все в порядке, – Элис поднесла к директору младенца, аккуратно вложила в руки. Старый профессор долго задумчиво смотрел на сонного ребенка.

– Дитя, рожденное в муках от большой любви… все сходится… это ты, малыш, – тихо произнес Дамблдор.

Гарри открыл глаза, в нос ударил резкий запах. Сознание быстро прояснилось. Спина! Словно кто-то влил в позвоночник расплавленного свинца.

– Какой ты шустрый, Гарри, – произнес Волдеморт, пока Люциус возвращал его в кресло. – Снова в обморок. Но мы терпеливы. Продолжим. Итак, расскажи нам, как ты убил Диггори.

Да когда же это кончится? От боли в затекшем теле уже впору признать все, что угодно! Нужно снова отключиться, и как можно на дольше!

***
Мамина рука поставила прозрачный пузырек с маслом, и теплые ладони принялись ласково гладить кожу.

– Смотри, Лили, ему нравится, – Джеймс рассмеялся, наклоняясь над улыбающимся ребенком.

– Ещё бы, тебе бы тоже такое понравилось, – весело ответила Лили.

– А давай поэкспериментируем, – тут же предложил Джеймс. – Обещаю улыбаться и радостно повизгивать не хуже малого.

Лили прыснула.

– Масло дорогое, а ты уже вон какой большой мальчик! На тебя весь пузырек уйдет!

– Это не проблема, я куплю ещё!

– Извини, Джеймс, но сначала Гарри, – Лили, тихонько смеясь, завернула малыша в пеленку и взяла на руки. – А твоя очередь потом…

– Вечером, да?

– Может быть…

***
– Как она? – сквозь сон услышала Гермиона голос Дамблдора.

– Ей было плохо, профессор, – шепотом ответила Луна. – Миссис Уизли дала ей снотворного и успокоительного.

Гермиона с трудом открыла глаза.

– Профессор… где Гарри? Вам удалось спасти его? – впрочем и так ясно, что нет. От Дамблдора исходила лишь тяжелая усталость и печаль.

– Пока нет, дитя, но расстраиваться рано, – ответил бывший директор. – Я должен немного отдохнуть. Хотя бы пару часов поспать. К нам присоединится Северус, я думаю, что все будет хорошо. Мы поможем Гарри. Я беспокоюсь, как он.

Гермиона увидела, что рядом с Дамблдором возникла темная фигура Снейпа. Он то мрачно смотрел на старого профессора, то внимательно на Гермиону.

– Его долго держали на стуле, а сейчас… он не страдает. Он уходит в свои видения, – ответила девушка.

– Вот и хорошо, – лицо Дамблдора слегка просветлело, Снейп нахмурился. – Я рад, что Гарри защищается таким способом. У меня есть надежда, что видения про его родителей – это загадка для Волдеморта, он не знает, что происходит с Гарри.

– А я полагаю, что вам, директор, стоит надеть защитный амулет на мисс Грейнджер, чтобы она не страдала понапрасну, – произнес Снейп.

– Я не хочу! – резко возразила Гермиона. – Я должна знать, что происходит с Гарри. Я не хочу терять связь с ним!

Я же говорил, Северус, – Дамблдор повернулся к Снейпу и посмотрел на него поверх очков.

Снейп скрестил руки на груди.

– Я не думаю, что этим вы поможете ему, мисс Грейнджер.

– Зато я знаю, что сейчас он не мучается.

***
На руках у мамы было удобно, тепло и спокойно. Гарри неохотно вспомнил, что это всего лишь видение и нужно вернуться. Что-то внутри подсказывало, что быть с родителями долго нельзя. Почему, Гарри не знал. Надо вернуться. Хотя бы узнать, что с телом.

Оно болело все. Но терпимо.

– Милорд, он каким-то образом умеет вызывать у себя обморок. Я не знаю, как. Руки связаны, он ничего не делает, просто отключается, и с ним можно делать все, что угодно, он приходит в себя тогда, когда считает нужным, – говорил голос Беллатрикс. – Уверена, что этим фокусам его научил Дамблдор.

В воздухе повисла задумчивость. «Он не знает, что со мной происходит, – понял Гарри. – Даже несмотря на умение проникать в чужие мысли!»

– Мальчишка пришел в себя, милорд, – доложила Беллатрикс.

– Я вижу, – холодно произнес Волдеморт. – Усади его. И развяжи.

Гарри принялся растирать запястья. Веревки исчезли, но браслеты по-прежнему оставались, блокируя магию.

– Не отключайся, Гарри, я всего лишь буду с тобой говорить, – прошелестел Волдеморт, усаживаясь напротив него.

Если он снова намерен повторять, как я убил Седрика, придется опять вызывать видения.

– Я хотел рассказать тебе о кое-каких изменениях в твоем деле, Гарри. Газеты уже напечатали, что ты сознался в убийстве Седрика Диггори, поэтому ты признаешь это на суде, – сообщил Волдеморт.

– Нет, – резко возразил Гарри.

– Да, и я выбью из тебя это признание, – спокойно проговорил Лорд. – Тебе грозит пожизненный срок в Азкабане. Но я могу быть милостивым, простые волшебники любят это качество у своего правителя.

– Срок в Азкабане вы замените поцелуем дементора? – спросил Гарри.

– За убийство одного человека, совершенное в порыве – это слишком, мой юный друг. Давай посмотрим, как можно сделать все гуманнее и красивее. Ты сознаешься, что убил Диггори, и глубоко раскаиваешься в этом… Плачешь, обвиняешь Дамблдора, который с самого первого курса забил тебе голову, что ты – особенный, первый, мальчик-легенда, о котором все говорят. Растрогавшийся Министр Магии, как отец твоего однокашника Драко Малфоя, просит суд отнестись с сочувствием к сироте, с которым с самого детства жестоко обращались. И тогда… быть может, это будет не Азкабан, Гарри, а клиника св. Мунго.

– Вы хотите объявить меня сумасшедшим?

– В клинике нет дементоров, Гарри, – напомнил Волдеморт. – Ты будешь в палате под присмотром целителей.

– И скоро от их лечения действительно сойду с ума, – Гарри усмехнулся и тут же скривился. Мерлин, что они с ним сделали, болит все лицо.

– В Азкабане это произойдет гораздо быстрее, – шелково произнес Лорд. – В клинике я могу тебе гарантировать хороший уход и относительную свободу в твоей палате.

Что происходит? Гарри с опаской посмотрел на Волдеморта. Зачем ему нужно, чтобы он, Гарри, оставался в живых? Пусть даже в клинике. Оттуда его могут спасти Дамблдор и члены Ордена Феникса. Значит, Волдеморту невыгодно, чтобы Гарри оставался в живых. Тогда почему такое предложение? Ясно. Волдеморту нужно признание, любой ценой. И такое, чтобы Высший Магический Суд поверил.

– Я не убивал Седрика Диггори, и у вас нет никаких доказательств. Вы не сможете заставить меня признаться в том, чего я не совершал, – Гарри снова поморщился. Черт бы их побрал, болит все тело. Но это не страшно. Нужно будет снова отключиться, и пусть Волдеморт держит его хоть под непрерывным Круцио.

– Гарри, не зли меня, – с наигранной усталостью вздохнул Волдеморт. – подумай о своей участи.

– Вы убьете меня в любом случае, это ясно, – ответил он, – но я не признаю вины.

– Тебя осудят в любом случае.

– Пусть. Если я не ошибаюсь, к суду надо мной будет приковано всеобщее внимание. И перед присяжными я очень убедительно расскажу, как все было на самом деле, как вы приказали убить Седрика. И многоуважаемый будущий профессор Петтигрю убил его запрещенным заклинанием. Мне почему-то кажется, что волшебникам не понравится, что настоящий убийца учил их детей Защите от Темных Искусств. И если присяжные вынесут мне приговор, среди волшебников останется очень и очень много сомневающихся. Это не будет так красиво и эффектно, как вы хотели бы.

– Неужели ты полагаешь, что из тебя невозможно выбить признание? – Волдеморт картинно развел руками. – Я могу устроить тебе очную ставку с родителями убитого гаффелпаффца. Они почему-то верят, что ты убил их сына. А что им ещё остается думать, Гарри? Портал перенес тебя и Седрика, а вернулся ты с его телом и невразумительной историей о возрождении какого-то злого и страшного Волдеморта. Далее, господин Фадж оказал тебе медвежью услугу, не начав расследование и утверждая, что произошел несчастный случай. Все это очень походило на то, что старое Министерство пыталось замять это дело. Убитой горем матери и отцу Седрика это совсем не понравилось. Они требуют найти убийцу и наказать его по закону. Поэтому я могу тебе устроить встречу с четой Диггори. Почему ты побледнел, Гарри, если так уверен в своей правоте? – Волдеморт растянул рот в жуткой улыбке. – Или… Можно поступить ещё проще. Хочешь поучаствовать в одном из банкетов?

– Нет! – Гарри почувствовал, что его сковывает холодом от этих угроз. Спокойно, ничего пока не произошло. Нужно держать себя в руках. – Вы этого не сделаете, потому что я вам нужен живым, – произнес он вслух.

– Я могу передумать, – Волдеморт начал злиться.

– Вы не передумаете. Вы не дали мне умереть от сердечного приступа. Я нужен вам для суда, чтобы вы смогли на весь магический мир опозорить и мое имя, и имя Дамблдора, чтобы вы смогли развеять миф о Мальчике, который выжил, и о пророчестве. Но я не сознаюсь, потому что я НЕ убивал Седрика Диггори, я НЕ сумасшедший псих, я НЕ жертва своих родственников!

– Ты ещё не знаешь, что такое настоящий допрос с пристрастием, Гарри, – прошипел Лорд.

– Мне плевать на ваши пытки. Перегнете палку – я умру, если боль будет вполне терпимой – я выдержу, – Гарри дерзко посмотрел в змеиное лицо своего мучителя и выразительно подумал о потере сознания.

– Ты забываешь, мальчик, что я знаю очень много разных способов заставить говорить правду, – Волдеморт поднялся. – Я слишком долго деликатничал с тобой.

– Неправда, вы не знаете, что со мной делать! – Гарри несло.

– Ошибаешься, Гарри. Я знаю, что с тобой делать, – он повернулся к Беллатрикс. – Белла, ты пока свободна. Отдохни немного.

Беллатрикс почтительно поклонилась и вышла. Вместо нее в комнату вплыли две высоких темных фигуры в капюшонах – дементоры.

– Небольшая репетиция Азкабана, Гарри, чтобы ты понял, что я не собираюсь с тобой шутить. Насколько мне известно, тебе есть что вспомнить в их присутствии.

Этого Гарри не ожидал. Его окутывал лютый холод, в ушах зазвучал крик Гермионы. Он снова в комнате, запертой Дамбдором, он хочет вырваться, чтобы поспешить на помощь, он знает, что Гермиона страдает, что она мучается. Гарри попытался вызвать в памяти что-нибудь светлое, но едва в его голове появлялись хотя бы отблески приятных воспоминаний, их тут же высасывали два ненасытных рта дементоров. Он снова стоял на кладбище, привязанный к могильной плите, видел, как Петтигрю замахнулся, чтобы отрубить себе руку, а совсем рядом лежало тело Седрика. Холод усиливался, в легкие словно кто-то наливал ледяной воды. Он подумал, что, возможно, сейчас потеряет сознание, как это происходило обычно в присутствии дементоров, или ему удастся уйти в воспоминания о родителях. Но их больше не было. И улыбающееся лицо матери, и смеющийся отец вмиг исчезли из его мыслей, едва он о них подумал краем сознания. Вокруг остались только мрак и отчаяние.

***
Гермионе показалось, что кошмар будет бесконечным и ее сердце разорвется от тоски. Кто-то словно выдернул ее из безысходности, и девушка глубоко вздохнула. Сердце отчаянно колотилось, руки дрожали. Но тело больше не окружал холод, сознание быстро прояснялось.

– Профессор Дамблдор сказал надеть на тебя амулет, если тебе станет совсем худо, – сказал Тонкс. Она сидела рядом, бледная, растрепанная, но полная решимости что-то делать. Гермиона машинально ощупала веревочку с узелками и камнем.

– Это отделило тебя от его страданий, я не думаю, что твои муки ему помогут, – пояснила Тонкс.

– Сними, я должна знать, что с ним, это поможет профессору Дамблдору, – возразила Гермиона.

– Это не поможет профессору. Он знает, где держат Гарри и пытается пробраться туда. Твои мучения теперь ни к чему, – ответила Тонкс, и видя, что Гермиона снова хочет возразить, добавила, – а вдруг твои страдания только делают хуже ему?

Гермиона осеклась.

– Мы знаем, что Гарри сейчас в ужасном положении и, поверь, делаем все возможное, чтобы помочь ему, – принялась уговаривать ее Тонкс.

– Может быть, я смогу быть полезной? Я умею превращаться в выдру, – предложила девушка.

– А профессор Снейп – в летучую мышь, – раздался голос Ремуса. Гермиона увидела, что в ее комнату зашел Люпин. – Гермиона, тебе категорически нельзя покидать штаб-квартиру. Если тебя схватят, то это только усугубит положение Гарри. Сейчас, когда он знает, что ты в безопасности, а он это чувствует, ему легче будет пережить все испытания.

– Да, – подтвердила Тонкс. – Ты должна быть здесь, а профессор Дамблдор со Снейпом вытащат его, – Нимфадора для убедительности покивала. – И Луна тоже так считает. Говорит, что звезды к Гарри благосклонны, – молодая женщина вздохнула и переглянулась с Ремусом.

***
– Я очень боюсь, Луна, – Гермиона смахнула выступившие слезы. – Я так верю и надеюсь, что профессор Дамблдор и Снейп вернутся с Гарри, но пока… – девушка подавила рыдание. – Ты говоришь, что все будет хорошо, а моя надежда тает… Я все время думаю о нем, как он, я больше не могу чувствовать, что с ним, и это … это так ужасно… Я никогда ещё так не страдала. Мне все о нем напоминает, – Гермиона перестала сдерживать слезы. – Я смотрю на вас, и вспоминаю, как мы учились в школе, смотрю на миссис Уизли… она была так добра к нему, как мать… Даже Барсучок… Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на него? Я думаю о том, что у нас тоже могли быть дети… потом, после школы…Если Дамблдор не спасет его… Я не знаю, что будет! Моя жизнь кончится!

– Не надо так, Гермиона, – Луна, которая все эти дни сохраняла удивительное спокойствие, тоже шмыгнула носом. – Пока ещё рано так отчаиваться. Профессор Дамблдор ещё не потерял надежду, так почему же отчаиваешься ты?

– Последнее, что я чувствовала… Рядом с Гарри были дементоры. Неужели его уже посадили в Азкабан?

– Нет, – Луна покачала головой. – Этого не может быть. В газете написано, что через три дня состоится суд. До суда Сама-Знаешь-Кто будет держать Гарри в Министерстве. А дементоров он позвал, скорее всего, чтобы напугать, заставить говорить на суде то, что нужно…

– Как ты думаешь, а во время суда у Дамблдора есть шанс спасти Гарри? Ведь это будет в зале в присутствии многих волшебников… может быть, профессору удастся как-нибудь проникнуть в зал заседаний и выкрасть Гарри?

– Я тоже думаю об этом, – сказала Луна.

***
– У тебя совсем другой вид, Гарри… Я даже представить себе не мог, какой ты впечатлительный. Белла, дай ему на всякий случай зелья, нам сейчас его шалящее сердце ни к чему, – Волдеморт удовлетворенно смотрел на Гарри. Его все ещё била крупная дрожь, горло саднило, и не было сил даже сесть, чтобы выпить зелье. Беллатрикс резко усадила его.

– Ну что, съешь шоколадку, Гарри? – усмехнулся Волдеморт. – Я потрясен, сколько чудесных воспоминаний ты успел скопить за свои семнадцать лет. Так что у нас там с несчастным гаффелпаффцем? Может, стоит сознаться и полечиться в клинике? Поверь, Гарри, в Азкабане ещё хуже. Люди и с более крепкими нервами сходили с ума за несколько дней… Итак, ты признаешь свою вину? Или мне позвать ещё пару дементоров для большей убедительности? Белла, дай ему горячего шоколаду, я не могу разобрать, что он говорит.
Волдеморт с удовольствием понаблюдал, как дрожащий Гарри едва не выронил чашку.
– Ну так что – ты уже вспомнил, что случилось с Седриком или мне снова пригласить дементоров?

Гарри молча смотрел на дрожащую поверхность шоколада. Снова испытать только что пережитый кошмар – нет, это свыше его сил. В Азкабане будет еще хуже. Если Дамблдор до сих пор не смог помочь, значит, это невозможно. Тогда пусть будет клиника св.Мунго. Что угодно, только не дементоры. А в клинике… Быть может, ему удастся сбежать. Ведь всего-то надо – настоящее окно и… Гарри посмотрел на браслеты. Пока их не снимут, он беспомощен. Но, возможно, когда он будет в клинике св. Мунго, профессор Дамблдор спасет его.

– Я не слышу тебя, Гарри, – напомнил о себе Волдеморт. Гарри сделал еще один глоток. По телу разлилось тепло, и думалось гораздо лучше. Конечно, Волдеморт может и не отправить его в клинику. Но, быть может, хотя бы на несколько дней, чтобы показать общественности свое «милосердие». И этого, возможно, будет достаточно для профессора Дамблдора. А если нет, что тогда? Неважно, что угодно, только не Азкабан.

– Гарри, я позову дементоров, – проговорил Волдеморт.

– Нет! – он вскрикнул быстрее, чем успел подумать.

– Хорошо, – лорд удовлетворенно кивнул. – Ты признаешься?

–Да, – тихо ответил Гарри.

– Тогда учи слова. Скоро репетиция, – лорд холодно рассмеялся.

– Какая репетиция? – едва слышно спросил Гарри.

– Генеральная, мой друг, – охотно ответил Волдеморт. – Я хочу увидеть, как ты будешь выглядеть в качестве обвиняемого. – Я хочу услышать твой печальный рассказ. Все должно быть в лучшем виде, Гарри. На суде будет много весьма уважаемых магов, пресса, родители убитого Седрика, присяжные – и ты должен всех убедить в том, что совершил преступление, но не хотел и очень раскаиваешься. Было бы хорошо, если бы ты заплакал. Ты умеешь плакать по собственному желанию, Гарри? Попробуй. У нас мало времени на репетицию. И чем убедительнее ты будешь говорить, тем меньше шансов у тебя встретиться с дементорами.

***
Зал суда был таким, каким Гарри видел его в сите воспоминаний и во время заседания по его делу, когда он применил заклинание Патронус. Просторное подземелье, стены из темного камня, тускло освещенные факелами, ряды пустых скамей, места для присяжных и знакомое кресло с цепями на подлокотниках.

– Входи, Гарри, и садись, – проговорил Волдеморт. – Тебе уже знакомо это место, не так ли? Идешь хорошо, тебе боязно, неприятно. Начало хорошее. Поскольку ты совершил преступление, тебя скуют цепи.

Лорд пронаблюдал, как цепи, звякнув, сковали руки Гарри, и повернулся к стоящему у входа Малфою.

– Входи, Люциус, не бойся, ты займешь, как и положено, место министра магии. Гарри, ты готов? Поскольку у нас очень мало времени, мы прорепетируем непосредственно твою речь. Итак…

Гарри молча смотрел перед собой. Что говорить? С чего начинать? Как он сможет убедительно врать, когда вокруг будут сидеть волшебники и смотреть на него? Он обвел взглядом огромный зал, посмотрел на свою грязную, в пятнах крови, пропитанную потом робу.

– Не переживай о внешнем виде, Гарри, мы приведем тебя в порядок, ведь ты во всем сознался добровольно, – насмешливо успокоил его Волдеморт. – Начинай.

Гарри помолчал еще с минуту и, посмотрев на Люциуса и Беллатрикс, пробормотал:

– Во время третьего задания мы должны были коснуться кубка…

***
– Плохо, Гарри! Не верю, – прервал его Волдеморт. – На что это похоже? Ты что-то бормочешь себе под нос, а где искренность, жалостливость? Еще раз!

Гарри посмотрел на ухмыляющегося Люциуса, на развалившегося в кресле Волдеморта, явно получавшего удовольствие от происходящего, и на презрительно скривившуюся Беллатрикс.

– Мы слушаем тебя, Гарри, – напомнил Волдеморт.

– Я… я не хотел убивать, когда я коснулся кубка, я думал, что уже победил, но оказалось, что там еще одно испытание, – Гарри замолчал.

– Дальше, – лорд сложил руки на груди.

– Мы должны были сориентироваться в темноте на кладбище и найти настоящий кубок. Тот, кто прикоснется первым, станет победителем турнира. Седрик добежал бы быстрее.

– Гарри, не серди меня. Это, по-твоему, признание, которое впечатлит присяжных? С надрывом, Гарри. Мы должны понять твое психическое состояние. Ты столько лет был первым, главным, особенным. Ты – любимец Дамблдора. И где твои слезы?

– Вам мало моего признания, – вскинулся Гарри. – Вы хотите меня унизить, растоптать! Вы издеваетесь надо мной и получаете удовольствие! Я не могу говорить это так, как вы требуете, это невозможно. Я не убивал Седрика! Мне не нужна была эта победа! И никогда профессор Дамблдор не внушал мне, что я – живая легенда и чем-то особенный!

– Очень хорошо, Гарри. А теперь точно так же прокричи нам то, что ты должен сказать на самом деле, – прервал его Волдеморт. Гарри молчал.

– Похоже, ты так и не понял до конца, что тебе грозит, герой, – неожиданно жестко проговорил Волдеморт. – Я вижу, ты еще не готов сказать нам правду. Ты думаешь сорвать нам судебный процесс подобной истерикой? Тебе грозит Азкабан, Гарри. Азкабан – одно это слово заставляет бледнеть любого волшебника. Но я вижу, до конца понять всю серьезность своего положения ты сможешь только побывав там. Что ж, придется прорепетировать и это.

Глава 58. Спасение.

Печальные мысли сменялись ужасными воспоминаниями. Он снова в кассе по защите от темных искусств, пытается вырваться, чтобы спасти Гермиону, которая читает «Книгу пыток». Ее ноги сжимает испанский сапог, она кричит от боли. А вот она лежит на полу одного из залов министерства магии, ранена заклинанием, возможно, убита. Гарри падает на колени рядом с ней. Петтигрю прижимает к себе обрубок руки, завернутый в окровавленную мантию. Гарри не может шелохнуться, потому что привязан к могильной плите. Он сидит на допросе, слыша бесконечное «Ты убил Седрика». Кладбище, его тело на земле, темные фигуры упивающихся смертью окружили Гарри, невидимая сила сгибает позвоночник. Поклонись своей смерти, Гарри.

***
Гермиона тихо вышла из комнаты. В доме было темно, похоже, все спали. Девушка подошла к лестнице, чтобы спуститься в кухню. Хотелось пить, да и нужно хоть что-нибудь поесть. Сегодня, посмотрев на себя в зеркало, она ужаснулась, насколько изменилась от бесконечных слез и переживаний.
Нет, не все спят. В комнате, где теперь жил Снейп, горел свет, и, кажется, профессор разговаривал с Дамблдором. Гермиона приблизилась и замерла, вслушиваясь в разговор.

– Мы проиграли, Дамблдор, – мрачно произнес Снейп.

– Еще нет, Северус, – возразил директор.

– У вас есть еще какие-нибудь предложения по спасению Поттера? Мы испробовали все, что только можно и даже сверх возможного. Лорд лично его охраняет. Послезавтра суд, и мальчишку отправят в Азкабан, откуда его никто не сможет вытащить. Туда имеет доступ только Ближний круг. Я, как вы знаете, разжалован.

– Гарри анимаг, – напомнил директор.

– Во-первых, сомневаюсь, что лорд снимет с него браслеты, во-вторых, в присутствии дементоров Поттер вряд ли будет думать о том, как бы преобразоваться и улететь. Вы не были в Азкабане, поэтому не знаете, что это такое, – жестко ответил Снейп.

– Я думаю о суде, Северус. Может быть, удастся там помочь Гарри?

– Разве что если вы наймете ему хорошего адвоката, – едко ответил тот. – Послушайте, директор, вы прекрасно знаете, что в зал суда не пустят никого лишнего, туда невозможно протянуть портал, нельзя аппарировать, там будет много охраны и Лорд лично поставит заклинаний больше, чем на Хогвартс за последнюю тысячу лет. И даже если вам каким-то чудом удастся проникнуть туда, вы все равно ничем не поможете Поттеру, только сами зря погибнете.

– Северус, ты же знаешь, чем нам грозит гибель Гарри, – тихо произнес Дамблдор.

– Я прекрасно это знаю, но тем не менее жизнь продолжится. Подумайте о девочке. Их нужно развести.

– Развести? Северус!

– Да, директор, вашими стараниями Поттер стал сильным магом. Он умрет и утащит ее за собой. Вы – тот, кто обвенчал их, вы и разведете.

– Нет! – Гермиона сама не помнила, как оказалась перед Снейпом и Дамблдором. – Нет! Этого не может быть! Вы должны спасти Гарри! – она схватила Снейпа за мантию.

– Я сделал все возможное… мисс Грейнджер, – проговорил он.

Гермиона повернулась к Дамблдору и, упав на колени, закричала.

– Дитя мое, мы постараемся помочь, – Дамблдор попытался поднять ее.

– Ненавижу вас, – зарыдала она, – зачем вы держали нас в школе? Почему не предупредили об опасности? Зачем все это время мы мучались, терпя эту Жабу? Мне все равно, что бы чувствовал Гарри, живя здесь, но с ним было бы все в порядке!

Снейп отвернулся, скрестив руки на груди. Дамблдор присел рядом с девушкой.

– Дитя, – он встряхнул ее, – посмотри мне в глаза, я не держу блок, поэтому ты видишь, что я не лгу!

Гермиона, всхлипывая, подчинилась.

– Я верю, что Гарри спасется. Я не знаю как, но верю. И ты тоже должна верить, девочка.

***
Гарри не знал, сколько прошло времени. Ужасные воспоминания были настолько реальными, словно он заново переживал эти события. Несколько раз Гарри ненадолго проваливался в забытье, вязкое и безысходное, когда вокруг был только холодный серый туман. Страшно было то, что он привыкал к окружающему мраку, и сознание, хотя бы ненадолго, больше не отключалось. Тягостные и печальные воспоминания вытеснили все хорошее, и перед глазами проходила жизнь, полная обид, несправедливостей, болей, огорчений и потерь. Только одна мысль служила слабым утешением: от происходящего кошмара можно сойти с ума. Или умереть. Скорее бы.
– Джеймс, – услышал Гарри. Сквозь серую пелену он увидел лицо Петтигрю. – Идем отсюда, Джеймс, – Хвост потянул его за руку. – Здесь так ужасно. Я не дам тебя убить второй раз. Я не хочу, чтобы ты умер опять. Идем, скорее же, здесь так жутко, – Петтигрю всхлипнул.

Гарри с трудом поднялся.

– Быстрее, он может нас увидеть, я боюсь! – Хвост дрожал, но шагал быстро, и Гарри следовал за ним, не разбирая дороги. Мелькали каменные стены, решетки, факелы, а потом Гарри услышал шум моря.

– Я сейчас сниму с тебя браслеты, ты преобразуешься, и мы уплывем, Джеймс, ты анимаг, я тоже, – бормотал Петтигрю, доставая из кармана клочок пергамента. – Я подсмотрел у Беллатрикс, – быстро пояснил он, хотя Гарри ни о чем не спросил. Он видел серебряную руку, сиявшую в темноте, и не знал, реальность это или продолжение кошмара.

Хвост пробормотал заклинание, и браслеты, щелкнув, раскрылись. Петтигрю радостно и боязно вскрикнул.

– Все, Джеймс, теперь преобразовывайся, нам нужно скорее уходить отсюда. Если Темный лорд нас увидит… – он задрожал и тихонько заскулил.

***
Гермиона сидела рядом с Дамблдором и Снейпом. Теперь, когда вспышка отчаяния миновала, ей было стыдно за упреки старому профессору. К огромному ее облегчению, она чувствовала, что Дамблдор не обижается на нее. Погрузившись в размышления, он рассматривал очередные варианты спасения Гарри, впрочем, теперь уже больше надеясь на чудо. Снейп, поджав бледные губы, смотрел в открытое окно. С некоторых пор почти все окна в доме на площади Гриммо были приоткрыты. А вдруг…

Гермионе показалось, что это был сон. Она так сильно этого хотела, поэтому, наверное, видит это. В окно влетел растрепанный сапсан, крепко сжимая в когтях крысу. Едва не сломав крылья, он рухнул на пол. Крыса с писком исчезла под шкафом, лишь блеснула ее серебряная лапка.

Гермиона, замерев, смотрела на еле живого сокола.

– Это он, Дамблдор, – Снейп присел рядом с птицей. Директор осторожно взял сапсана в руки.

– У него не хватит сил преобразоваться, – старый профессор запустил руку в карман мантии. Но Снейп оказался проворнее: направив волшебную палочку на сокола, он произнес распреобраовывающее заклинание. В появившемся худом изможденном юноше с заострившимися чертами, одетом в грязную, заскорузлую от крови робу, все трое с трудом узнали Гарри. Приоткрыв глаза, он посмотрел на своих учителей.

– Гарри, – осторожно позвал его Дамблдор, – мальчик…

– Не трогайте меня, оставьте, я не убивал его, – пробормотал он и попытался отползти. Снейп смотрел на него острым внимательным взглядом. Дамблдор взял Гарри за плечи.

– Я не убивал Седрика, прекратите это… – Гарри вяло оттолкнул Дамблдора, словно пытался отгородиться от него. Потом он попал в объятия Гермионы и затих, прижавшись к девушке.
Гарри казалось, что он лежит на дне холодного озера и все его тело окоченело от ледяной воды. Словно в тумане он видел заплаканное лицо Гермионы, растерянного Рона, обеспокоенную Луну. Чаще всего он видел Гермиону, и это радовало его: только рядом с ней нескончаемый холод сменялся теплом. Еще тепло исходило от рук профессора Дамблдора, но оно было другим. Рядом с директором часто появлялся Снейп, значит, предчувствие не обмануло – спасся профессор, даже зелье приготовил. Никто не погиб. Эти мысли успокаивали, но потом незаметно приходили другие образы. Откуда-то вновь появлялась темная камера, высокие фигуры в капюшонах, слышалось хриплое дыхание дементоров и холодный смех. Гарри вскрикивал, просыпался и кошмар исчезал. Рядом была Гермиона, и ее спасительные мягкие ладони гладили его руки и плечи.

Гарри не знал, сколько времени прошло, наверное, много. Ощущение внутреннего бесконечного холода постепенно уходило, а однажды, когда Гарри сквозь пелену видел Гермиону, держащую на руках Барсучка, ему почти удалось согреться.

***
Сон был спокойным и длинным. Просыпаясь, Гарри подумал, что давно так хорошо не спал. За окном светило солнце. Яркое и, кажется, настоящее. Гермиона спала рядом, прижавшись к нему. Это было удивительно знакомое и одновременно забытое ощущение. Гарри удобнее устроил ее на своем плече и погладил растрепанные каштановые пряди. Тихонько скрипнула дверь, и в комнату, едва слышно шурша мантией, вошел Дамблдор. Он внимательно посмотрел на Гарри и, встретив его вполне осмысленный взгляд, улыбнулся.

– Я вижу, ты приходишь в себя. Как самочувствие?

– Кажется, нормально, – ответил Гарри. – Уже нормально, – уточнил он. Дамблдор снова улыбнулся и даже довольно прикрыл глаза.

– Тебе удалось спастись, – произнес он. – Теперь я твердо убежден, что все будет хорошо.

– Я почти не помню, как долетел сюда из… – Гарри хотел сказать «Азкабана», но понял, что не может произнести это слово. Одно воспоминание о нем окружало его холодом и отзвуками недавних кошмаров. Дамблдор понимающе кивнул.

– Меня спас Петтигрю?

– Да… Когда-то я говорил тебе, Гарри, может настать день, когда ты обрадуешься, что спас ему жизнь.

– Что с ним сейчас?

Дамблдор отозвался не сразу, несколько минут размышляя над ответом.

– Он очень боялся, что Волдеморт настигнет его и тебя… Вернее, Джеймса.

– Моего отца?

– Да… Волдеморт допустил ошибку, отправив Петтигрю преподавать в Хогвартс. Как блоколог, ты не мог не заметить, что Питер видел в тебе твоего отца, Гарри.

– Он постоянно вспоминал свои школьные годы, я бы сказал, ушел в свои воспоминания, – подтвердил Гарри.

– Он действительно ушел в них, – согласился Дамблдор. – И после пережитого страха стал неадекватен.

– То есть… Сошел с ума? – уточнил Гарри.

– Да, – ответил профессор. – Пока он в одной из комнат на верхнем этаже. Когда все образуется, мы поместим его в клинику Св. Мунго.

– Образуется? Вы действительно думаете, что…

– Теперь я в этом уверен, – Дамблдор улыбнулся в бороду.

Гарри покачал головой.

– Я не чувствую в себе сил даже на самое простое заклинание.

– Три дня назад ты был едва жив, Гарри, а пройдет ещё несколько дней или недель, и ты восстановишь свои силы.

– А моя волшебная палочка? Я не знаю, где она. Можно будет купить новую?

– С твоей палочкой все в порядке, Рон нашел ее в коридоре, где тебя арестовали, – и профессор аккуратно положил ее на прикроватный столик.

***
Прошло несколько дней. Гарри чувствовал, что силы постепенно возвращаются к нему. Теперь его окружали только забота и внимание друзей, а главное – Гермионы. Единственное, что беспокоило Гарри в эти дни, – он не мог спать без успокоительного и снотворного зелья. Но Гермиона уверяла, что это скоро пройдет. Она почти не отходила от Гарри, словно боялась, что он исчезнет, едва выпустит ее руку.

– В школе сейчас экзамены начались, – сказал Рон, усаживаясь рядом с Гарри и Гермионой.

– Может, тебе не стоило уходить из Хогвартса? – спросил Гарри. Несмотря на все отвращение, которое он испытывал к Амбридж и Малфою, в душе он грустил, что ему не хватило месяца, чтобы благополучно закончить школу и побывать на выпускном. Теперь ему и Гермионе нельзя будет и выйти лишний раз из дома. Какой уж тут выпускной.

– Луна сказала, что в Хогвартсе стало опасно, я ей и поверил. Вдруг и меня бы арестовали как твоего сообщника, – ответил Рон.

– Вполне возможно, – произнес Гарри. Гермиона просверлила Рона строгим взглядом. Пока ещё каждое упоминание о прошлом аресте, допросах и Азкабане вызывали в Гарри болезненные воспоминания, которые хотелось навсегда сбросить в Сито воспоминаний.
– А как там вообще в Хогвартсе? – спросил Гарри.

– Джинни говорит, что полная ерунда. Чистокровным и любимчикам завышают баллы. Неугодные парятся над книгами день и ночь, чтобы получить хоть что-нибудь выше «тупой, как тролль».

– Малфой, как я понял, получит «превосходно» только за то, что явился на экзамен, – предположил Гарри.

– Еще бы! Только, Гарри, ты теперь при Снейпе его имя не произноси. Что-то произошло в тот день.. ну когда… – Рон быстро взглянул на Гермиону, – я точно не знаю, но нашего зельеведа теперь дергает от одного упоминания фамилии Малфой, – Рон пожал плечами.

– А что пишут газеты по поводу моего побега из … – Гарри замолчал, Гермиона сжала его руку. – Азкабана, – через силу договорил он.

– А… э… в газетах пишут, что ты не сбежал, что суд откладывается из-за твоей болезни, – ответил Рон. – Ну как будто ты от раскаяния заболел. Но мы уже написали в «Песне Феникса», что на самом деле ты сбежал, что ты ни в чем не виноват и что тебя мучили.

– Словом, правду, Гарри, – перебила его Гермиона. – И большинство волшебников верят профессору Дамблдору.

– Значит, Волдеморт ещё на что-то надеется, – произнес Гарри.

– Нет, он паникует. Ты снова нарушил ему все планы. Даже без «Песни Феникса» слухи о тебе просачиваются. Твое чудесное спасение – это наша уверенность, что ты победишь, Гарри, – сказала Гермиона. – Так думает даже профессор Снейп.

Гарри и Рон изумленно посмотрели на девушку.

– Вас удивил мой оптимизм, мисс Грейнджер? – в дверном проеме появился Снейп, как обычно в черной мантии, с легкой саркастической усмешкой на губах. Гарри даже показалось, что не было ареста и последующего кошмара. А ведь Гермиона говорила, что летучая мышь была буквально растерзана.

– Профессор Дамблдор сказал, что тебе уже намного лучше, Поттер, – Снейп вошел в комнату.

– Да, сэр, спасибо вам за помощь и за зелья, – ответил Гарри.

– Не за что. Если что – обращайся, – снова усмехнулся зельевед.

– Я рад, что вам удалось спастись, профессор. Гермиона мне рассказала, что с вами случилось. Но благодаря знаниям в блокологии, я знал, что вам удалось спастись, ещё тогда… когда я был в Министерстве Магии.

– Этим ты хочешь ещё раз подчеркнуть, что я не напрасно мучил тебя последние годы? – рот Снейпа по-прежнему был искривлен усмешкой.

– Гарри хотел сказать, что и он, и я благодарны вам за все, чему вы нас научили, – отозвалась Гермиона.

– Очень трогательно, учитывая, что в Хогвартсе скоро выпускной, – заметил Снейп. – Но я принимаю твою благодарность, Поттер, и в ответ на твою любезность принес новость. Думаю, ты почувствуешь себя ещё лучше, если узнаешь, что в мире действительно иногда наблюдается что-то вроде справедливости.

Гарри и Гермиона с интересом на него посмотрели.

– Насколько мне известно, твое дело вела Белатрикс Лестранж.

Гермиона умоляюще посмотрела на зельеведа. Профессор, не нужно, это пока болезненно для Гарри.

Быстрее выздоровеет, мисс Грейнджер.

– Мне также известна особая жестокость, с которой она допрашивала людей, – продолжил Снейп, глядя на Гарри. – Тебя тоже. Так вот, когда тебе удалось сбежать, Темный Лорд убил ее.

– Убил? – переспросил Гарри, ошеломленно глядя на профессора.

– Запрещенным смертельным заклинанием в приливе ярости, – добавил тот. Гарри перевел потрясенный взгляд на Гермиону, которая в свою очередь обеспокоено наблюдала за ним.

– Не знаю, как тебе, Поттер, мне это показалось вполне справедливым. Отомщен не только ты, но и твой крестный отец, – Снейп, бросив ещё один внимательный взгляд на бывших гриффиндорцев, вышел.

– Гарри, – начала было Гермиона.

– А мне ее тоже не жалко, – перебил ее Рон. – И было неплохо, если бы Сами-Знаете-Кто ещё и Люциуса заавадил, скотину эту. Да за то, что он хотел с тобой сделать, Гермиона, ему ещё не то полагается. Гарри, а ты чего?

– Ничего, – Гарри устало провел рукой по лицу. – Волдеморт и его окружение… Там столько жестокости. Я видел, как он обращается с теми, кто ему верен… Это все отвратительно, – устало добавил он.

Гермиона обняла его и тихо проговорила что-то успокаивающее.

***
Вечером, укладываясь спать, Гарри взял протянутую Гермионой склянку с успокоительным.

– Может, уже попробовать спать без него? – Гарри кисло посмотрел на зелье.

– Не переживай из-за этого. Пройдет время, и ты сам почувствуешь, когда сможешь обходиться без зелья. Несколько дней назад ты и с зельем спал беспокойно, – Гермиона одобряюще улыбнулась. – Сейчас ты уже почти совсем здоров.

Гарри притянул ее к себе.

– Нет, попробую спать без зелья, я уже здоров.

Гермиона тихонько рассмеялась, погладила его и поцеловала.

– Только сейчас вспомнил, а куда Добби подевался? – спохватился Гарри.

– Сегодня я его тоже не видела. Наверное, обустраивает свое новое жилье. Я разрешила ему занять комнату недалеко от кухни. Он поселился там с Винки и Видди.

– Вот и хорошо, пусть там и живут. Может, пока он будет занят ремонтом, мы сможем спокойно возвращаться к нормальной жизни, не боясь, что за нами подсматривает все эльфийское семейство.

Они рассмеялись.

– Уверена, что Добби сейчас не до нас, – Гермиона провела ладонями по Гариным плечам. – Если бы ты знал, как я истосковалась по тебе, – она вздохнула.

Позже Гарри крепко спал, прижавшись к ней. Невыпитое зелье так и осталось стоять на прикроватной тумбочке.

***
– Я не знаю, что это значит, но вы должны это увидеть, – в комнату вошел Ремус, держа в руках новый, только что принесенный совой «Ежедневный пророк».

– А что там? – спросил Гарри. Он сидел на ковре рядом с играющим Барсучком. Мальчик сосредоточенно рвал картонный кубик. Гермиона взяла газету и быстро просмотрела статью.

– Министерство Магии говорит, что суд над тобой, Гарри, будет завтра, – девушка удивленно посмотрела на него и на Ремуса.

–Неужели кого-то из упивающихся напоят многосущным зельем? – предположил Гарри.

– Поскольку ты сбежал, то это вполне возможно,– согласилась Гермиона.

– Полагаю, что исполняющий мою роль сделает все, что нужно Волдеморту, – Гарри невесело усмехнулся.

– В любом случае о суде нужно сказать профессору Дамблдору, – Ремус поднялся, чтобы выйти.

Гермиона внезапно насторожилась.

– Что такое? – спросил Гарри.

– Кто-то поднимается по лестнице, – ответила девушка. Видимо, до ее обостренного слуха долетало то, что не было слышно Гарри.

– Может быть, Снейп?

– Нет, – отозвался Ремус и на всякий случай взял Сириуса на руки.

Дверь открылась, буднично и совсем не зловеще. На пороге стоял Волдеморт.

– Так вот где твой дом, Гарри, – негромко произнес он. – Рад тебя видеть в добром здравии. Это даже хорошо, что ты отдохнул и поправился, это произведет приятное впечатление на присяжных. Ты ведь уже знаешь, что завтра суд?

Он подошел к юноше и протянул руку – почти по-дружески.

– Идем. Я думаю, нам понадобится еще пара репетиций твоей оправдательной речи.

Тихонько заревел Сириус, надежно прикрытый зеркальным щитом. Люпин и Гермиона выхватили палочки. Волдеморт усмехнулся, взмахом палочки движением обезоружил и обездвижил обоих, быстро повернулся к двери.

– Северус, и ты здесь? Удивлен, честно говоря…

– Авада Кедавра, – проговорил зельедел, и в его голосе было столько ненависти, что Гарри показалось, ее будет достаточно, чтобы испепелить не только Волдеморта, но и сам дом Блэков.

– Неразумно и даже не забавно, – усмехнулся лорд. Зеленый огонь на мгновение охватил его и тут же исчез. Снейп, тяжело дыша, опустил палочку.

– Выдохся? – полюбопытствовал Волдеморт. – Добить бы тебя, ну да ладно. Как-нибудь потом, после суда. Идем, Гарри. Возьми меня за руку, мы аппарируем в Министерство Магии. А твою жену возьмем с собой – в присутствии ее и Люциуса, полагаю, ты будешь посговорчивее. Акцио, девчонка.

Он небрежно подхватил Гермиону. Гарри, словно очнувшись от наваждения, схватил девушку за руку. Тут же пальцы лорда сомкнулись на его запястье. Люпин и Снейп вцепились в него с двух сторон одновременно, и Барсучок, вырвавшийся наконец из-под щита, ухватил крестного за ногу.

Что-то произошло. Гарри сам не мог понять, что. Время словно остановилось. Что-то невидимое, но ощутимое, пронизывало их пятерых и Волдеморта, какая-то сила или магия. Звуки, запахи, прикосновения отступали, исчезали, растворялись. Он оказался в бесконечном пространстве, но не один: Волдеморт по-прежнему был напротив, постоянно меняющее очертания облако зеленого огня. Гарри не знал, как выглядела его собственная… Душа? Проекция? Магия? И что делать, он тоже не знал.

– Вот он – наш поединок! – голос Волдеморта прозвучал внутри его головы. – Ты чувствуешь, Гарри? Чистая сила, и никакого добра или зла, о чем твердил тебе старый маразматик – твой учитель. Только сила, и тот из нас, кто сильнее, будет победителем, а побежденный покорится его воле. Ты не умрешь, Гарри, но будешь послушен мне, ты признаешь свою вину, оговоришь Дамблдора и Орден Феникса и повесишься в клинике св. Мунго в приступе раскаяния.

Зеленый огонь приблизился, чтобы поглотить его, он был всюду, он наступал, обжигал, растворял, подчинял, но что-то мешало ему. Испуганный голос девушки звал Гарри по имени, далеко, едва слышно, и плакал ребенок, еще один голос, мягкий, мужской, грозил чем-то, и все они держали Гарри, не давали уйти, поддаться этому ледяному пламени, за которым – он знал – бездна.

Равновесие не могло держаться долго: Гарри не уступал, и невидимая чаша весов склонилась в его сторону. Зеленое пламя уменьшалось, сжималось в шарик, его уже можно было удержать в ладонях и… раздавить. И перелить в себя его бесконечную холодную мощь.

– Так чего ты ждешь? – новый знакомый голос, злой, жесткий, измученный. – Убей его, уничтожь, мы же для этого тебя вырастили, убей его, растопчи, ты же получишь власть над ним! Уничтожь и отдай его дементорам, пусть высосут остатки его проклятой души!

Зеленый комок беспомощно перекатывался в ладонях. Голос был прав – Гарри чувствовал, как его наполняет сила, сладкое ощущение неограниченной власти. Он может все.

– Так возьми и убей!

И больше ему ничего не нужно. Новая мощь заполняла сознание, вытесняя неразборчивое мягкое бормотание, заглушая далекий детский плач и…

– Гарри!

И заступая испуганный зов.

– Убей же, чего ты тянешь, отомсти же, плевать, что будет дальше…

– Гарри!

Что-то такое важное он теряет сейчас, вспомнить бы, что…

– Гарри!

– Гермиона!

Голос захлебнулся на полуслове. Холод отступал, словно стекая обратно в зеленый шар.

– А пошел ты! – искренне проговорил Гарри и разжал пальцы. Шар взорвался, и стало темно.

Глава 59. НОЧИ.

Темнота постепенно рассеялась, и издалека донесся знакомый мягкий голос, зовущий его по имени. Профессор Дамблдор.

Гарри открыл глаза. Сильно кружилась голова, тело налилось свинцом.

– Гарри… все хорошо, уже все хорошо, – профессор легонько тряс его за плечо.

– Гермиона… – едва слышно произнес он.

– Будь рядом с ней, позови ее, – Дамблдор аккуратно переложил девушку так, что ее голова удобно легла на Гаррино плечо. Юноша привлек ее к себе. Хотел подняться и сесть рядом с ней, но не хватало сил. Тело плохо слушалось. Закрыв глаза, Гарри мысленно звал ее, пока не почувствовал, что Гермиона снова рядом. Тогда его охватило чувство легкости и успокоения, и он зарылся лицом в пушистые каштановые волосы.

– Гарри, – рядом с ним и Гермионой присел профессор Дамблдор. – Я думаю, теперь Гермиону лучше будет переложить на кровать.

Гарри неохотно выпустил руку девушки и увидел, как Ремус взял Гермиону на руки. Ремус был рядом, когда появился Волдеморт. Маленький Сириус и профессор Снейп тоже. Где они сейчас? Гарри приподнялся и Дамблдор помог ему сесть.

– Что произошло? – тихо спросил Гарри. – Гермиона и Ремус здесь. А где профессор Снейп и Барсучок?

– С Барсучком уже все в порядке. Он немного испугался, но я полагаю, что Тонкс уже успокоила его, – Дамблдор сел на придвинутое при помощи волшебной палочки кресло. – А вот с профессором Снейпом, увы, не все хорошо.

– Что с ним – он погиб? – спросил Гарри. Он вспомнил вспышку, мощную волну взрыва и наступившую затем темноту. Что произошло? Жаль, если это стоило профессору жизни. Это несправедливо. Каким бы он ни был, он много сделал для профессора Дамблдора и Ордена Феникса и заслуживал, по меньшей мере, награды.

– Северус все ещё не пришел в себя. Он сильно пострадал, но надеюсь, поправится, – произнес Дамблдор.

– Что произошло? Волдеморта больше нет? Почему? – спросил Гарри.

– Волдеморта действительно больше нет. И я могу только предполагать, почему, – ответил директор. – То, что его способен победить ты, Гарри, я знал давно. Но каким способом? Этот вопрос волновал меня последние годы. Первый очевидный ответ – сделать из тебя мага, по мощи превосходящего Волдеморта. Но что-то мне не нравилось в этой затее.

– Может быть, то, что я превращусь в другого Волдеморта? – предположил Гарри.

– Сила и власть – большое искушение, Гарри, – Дамблдор задумчиво погладил бороду. – Сила, уничтожившая зло, будет ли добром? Или, быть может, станет другим злом? Я надеялся только на то, что ты, Гарри, испытавший дружбу, а главное – познавший любовь, в решающий момент поймешь, что нужно будет сделать, чтобы остановить Волдеморта.

– Но почему это случилось сейчас?

– Могу только предполагать, – ответил Дамблдор. – Сначала свой долг вернул Петтигрю, предавший когда-то твоих родителей, а теперь Волдеморта. Затем ты оказался в своем доме, окруженный теми, кто любит тебя и хочет защитить. Твоя жена, твой сын – я имею в виду маленького крестника. Ремус, заменивший тебе погибшего отца и Сириуса, и, наконец, Северус, потерявший когда-то свою любовь…

– Когда мы оказались… там, я слышал голоса, – произнес Гарри. – Снейп хотел, чтобы я отомстил…

– И ты не сделал этого.

– Потому что не захотел, чтобы сила Волдеморта перешла в меня. Мне показалось это неправильным! И ещё… я слышал голос Гермионы.

Старое, изборожденное морщинами лицо Дамблдора осветила улыбка. Усталая, но счастливая.

– Так Волдеморт все-таки исчез? – осторожно спросил Гарри.

Дамблдор кивнул.

– Совсем?

– Ну не совсем, – профессор поднялся. – От него осталось его тело.

– Тело? – переспросил Гарри.

– Да, – Дамблдор отодвинул кресло и отошел, открывая Гарри вид на угол комнаты, где на ковре лежало тело бывшего Верховного правителя.

Гарри потрясенно смотрел на белые руки, похожие на замерших пауков, на закрытые змеиные глаза, на череповидное лицо. Все это напоминало ему куклу, из которой в кино при помощи спецэффектов магглы смогли бы сделать чудовище.

– Я думал, что вы знали способ уничтожить Волдеморта, – произнес Гарри после молчания.

– Увы, нет, мой мальчик, – ответил Дамблдор.

– А как же пророчество? Волдеморт всегда хотел знать его полное содержание!

– Волдеморт полагал, что в пророчестве указан способ уничтожить тебя или его. Возможно, так оно и есть. Но я его не увидел. Северус тоже. Я наделся на твой выбор и интуицию, Гарри.

– И как звучит полный текст пророчества? – растерянно спросил он.

– Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда. Дитя, рожденное в муках, но от большой любви, рожденное теми, кто трижды бросал вызов Лорду, родится на исходе седьмого месяца, и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей силы его. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой, тот, кто достаточно могущественен, чтобы победить.

– И все?

– Все, Гарри.

– Но почему всего этого не должен был знать Волдеморт? И профессор Снейп? И я?

– Если бы ты знал текст всего пророчества, то его бы смог узнать и Волдеморт. Несмотря на то, что после венчания я сумел отделить тебя, я не знал, надежно ли это. В свое время пророчество помогло мне выиграть время, затем оно спасло жизнь профессору Снейпу: если бы Волдеморт не думал, что Северус знает весь текст, он бы уже давно убил его.

В голове Гарри вертелось ещё много вопросов, но сейчас он не чувствовал в себе сил осознать в полной мере все, что произошло. Хотя нет, один вопрос, очевидно, требовал ответа сейчас:

– А как Волдеморт сумел проникнуть в мой дом, профессор? Ведь вы же не открыли ему тайну!

– Признаться, я сам ломаю над этим голову, – Дамблдор развел руками. И до Гарри донеслось знакомое всхлипывание.

– Добби, – позвал он эльфа.

Тот, громко зарыдав, вылез из-под кровати.

– Добби, почему ты плачешь? Что произошло? – изумленно спросил Гарри.

– Добби виноват, сэр! Добби очень виноват!

– В чем, Добби? – спросил профессор Дамблдор.

– Добби не должен был выдавать сэра Гарри Поттера! – завыл эльф и принялся биться головой об пол.

– Это ты рассказал Волдеморту, как сюда попасть? – изумился Гарри. – Но как? Почему? Ведь на дом наложены чары!

– Добби свободный эльф, он теперь не может хранить все тайны хозяина и выдаст их, если его будут пытать или залезут ему в голову! – Добби зарыдал с новой силой. – Простите, хозяин! Добби очень виноват!

– Ну… ну ладно, ничего, – пробормотал Гарри.

***
– Вот тебе и свободу эльфам! – воскликнул Рон.

Он, Луна и Гарри сидели возле кушетки, где на подушках лежала все ещё слабая Гермиона.

– Гермиона не могла знать, что ожидать от свободного эльфа, – ответил Гарри, беря ее за руку.

– Ну так и нечего было лезть со свободой. Я всегда говорил, что это твое ГАВНЭ или как там ее РВОТА – чушь это все!

– Рон, – Луна попыталась урезонить его.

– А я ещё собирался денег давать на твоих дурацких «Рабов». Фигушки теперь! Удивляюсь, как вы простили этого эльфа! – продолжал возмущаться Рон.

– Если бы Добби не привел в наш дом Волдеморта, он был бы ещё до сих пор жив, – возразил Гарри и получил искренний благодарный взгляд от Гермионы.

– А если бы он убил тебя, Гарри? – не сдавался Рон.

– Такая угроза существовала все последние годы, – осторожно возразила Гермиона. – Все так или иначе получилось к лучшему.

– Волдеморта похоронили, над упивающимися сейчас идет суд, а твоего отца назначили Министром Магии, – сказала Луна. – Я бы на твоем месте не только дала денег Гермионе, но и памятник Добби поставила. Из золота.

– Угу, – буркнул Рон, – может, ему ещё Орден Мерлина Первой степени за содействие в уничтожении Сами-Знаете-Кого?

– Волдеморта, Рон, – поправил его Гарри, – теперь-то уже точно не нужно бояться поизносить это имя вслух.

– Даже не верится. В…Волдеморта больше нет, отец стал министром. Родители помирились с Перси, – Рон растянулся в улыбке.

– Я очень рада, что Перси многое понял, вернулся в семью и, надеюсь, он больше не будет ставить карьеру превыше всего на свете, – проговорила Гермиона.

– Насчет карьеры я не уверен, – Рон хмыкнул. – Но думаю, что понял он многое.

– Профессор Дамблдор уже вернулся в Хогвартс? – спросил Гарри.

– Да. Бедная школа, там жаба такого наворотила, за год не разгребешь, – Рон почесал затылок. – Всю следующую неделю будет пересдача СОВ и НОЧей. На тех экзаменах, что проходили при Жабе и Малфое, черт знает что творилось. Кому-то баллы натягивали так, что уши трещали, а кого-то срезали. Тех важных магов, которые всегда принимают выпускные экзамены, не пригласили. Теперь вот Дамблдор их позовет на повторные. Я уже предчувствую, что получат наши инквизиторы, а особенно Малфой, – Рон злорадно хихикнул.

– Он весь год был занят руководящей должностью и своим слизеринским гаремом, – поддакнула Луна.

– Если будут экзамены, значит, у нас есть шанс вернуться в школу и закончить ее? – обрадовалась Гермиона.

– Ну конечно! – подтвердил Рон. – Сдадим со всеми НОЧи и до свидания, Хогвартс. По-нормальному, с выпускным!

Гарри представил себе будущие экзамены и съежился. После пережитого ему казалось, что он забыл не только все заклинания, но и всю магическую теорию, выученную за семь лет в Хогвартсе. ЗОТИ ещё можно вытянуть на старых навыках, а вот трансфигурацию, уход за магическими животными, зелья…

– А кто теперь у нас будет зелья принимать? – спросил он вслух.

– Экзаменационная комиссия, – ответила Гермиона. – К сожалению, без профессора Снейпа. Он все ещё не пришел в себя.

– А пусть приходит в себя после того, как мы сдадим, – предложил Рон и встретил строгий взгляд Гермионы.

– Ура, ура! – в комнату влетела радостная Тонкс с Барсучком под мышкой. – Нашу Жабу уволили из Хогварста и специальная комиссия Министерства Магии будет рассматривать вопрос о злоупотреблении властью. А я возвращаюсь в Хогвартс: нужно выставить итоговые оценки не выпускным курсам, навести порядок с бумагами, ну и поприсутствовать на экзаменах. Я же говорила, что ещё вернусь! – Тонкс счастливо рассмеялась и потрусила улыбающегося Барсучка.