Когда Гарри утром увидел Рона, то сразу насторожился: Рон был очень зол. За что? – Гари прислушался. Упс! Ну этот Добби – не эльф, а наказание какое-то! Ещё не хватало из-за него ссориться с лучшим другом!

Гарри посмотрел на Рона осторожно, а на Гермиону – вопросительно. Гермиона, покачав головой, вздохнула. Рон решил поругаться с Гарри после матча с Гаффелпафом.

Трибуны на квидддичном поле были полны. Гаффелпаффцы и гриффиндорцы запаслись плакатами. Слизерин неожиданно развернул два плаката: ПОБЕДУ – ГАФФЕЛПАФУ! И ГРИФФИНДОР – САПОЖНИКИ! – Очень остроумно! Могли бы придумать чего-нибудь поновее! – язвительно хмыкнула Гермиона. – Удачи тебе, Гарри! – девушка приподнялась на носках и поцеловала его, заботливо поправив форму на плечах.

Рон презрительно цокнул языком и отвернулся. Джинни с легкой завистью улыбнулась им.

– Ну что, все нацеловались? Идем, что ли, играть! – Рон кивком указал на выход из раздевалки, и команда пошла за ним.

По свистку мадам Хуч матч начался. Гарри стремительно взлетел вверх на своей «Молнии» и мгновенно забыл о назревающей ссоре с Роном. Полет на метле доставлял ему огромное удовольствие. Рон успел удачно отбить несколько мячей, прежде чем Гарри заметил снитч. Маленький блестящий мячик кружил у самой земли. Гарри камнем метнулся вниз. Через долю секунды успел подумать, что снитч, наверное, находится слишком низко, чтобы поймать его из пике, но потом с удивлением обнаружил, что мяч схватить возможно, если сделать это чуть быстрее и ловчее обычного. К ещё большему своему изумлению Гарри обнаружил, что у него есть не только знание того, как это сделать, но и время! Его пальцы крепко схватили снитч, а мгновением позже Гарри уже несся вверх. Трибуны радостно и разочарованно кричали, но теперь все силы Гарри тратил на удержание блока. Мощная волна эмоций школьников едва не снесла его с «Молнии». Гарри поспешил опуститься на траву стадиона. Но едва он слез с метлы, как почувствовал себя в крепких объятиях Джинни и других членов команды, которые что-то радостно вопили.

– Гарри! 150 : 0! В нашу пользу! – Джинни ликующе взвизгнула.

– Молодец, Гарри! Мы должны стать чемпионами! – к нему подлетел Рон и крепко пожал руку.

Гарри с облегчением почувствовал, что Рон на него больше не сердится. Остальные гриффиндорские квиддичисты продолжали хлопать Гарри по плечу.

Слизерин разочарованно свистел. Гаффелпаффцы со вздохами расходились, а вокруг Гарри и Рона собралась стайка девушек из Гриффиндора и Рейвенклов.

– Ой, Гарри, ты – лучший ловец! Ни у кого нет шансов! – томно стреляя по нему глазками, пищали гриффиндорки.

Гарри обнял подбежавшую к нему Гермиону. Несколько девушек начали кривиться, но большинство проигнорировали девушку.

К Рону подошла Парвати.

– Я в тебе не сомневалась! – снисходительно заметила она. Рон довольно обнял её и, приподняв над землей, покрутил вокруг себя.

– 150 : 0 в нашу пользу, прикинь! – загоготал он.

– Можно подумать! – раздалось презрительное фырканье.

– Что, Малфой, ты расстроился? – насмешливо повернулся к нему Рон.

– Нет, просто я считаю эту победу нечестной, в вашей команде – 2 «Молнии».

– Так скажи своему папе, чтобы он купил всем членам слизеринской команды по «Молнии», у вас ведь денег много. Или все потратили на издательство «Волшебного голоса правды»? – возле Малфоя неожиданно появилась Луна, держа под мышкой свернутый плакат.

Гермиона радостно и удивленно посмотрела на девушку. Гарри тоже изумленно расширил глаза.

– О, кого я вижу? Полоумная Луна Лавгуд! – Малфой вытаращился, сделав безумный взгляд.

– А она все правильно говорит! Что ж ты не раскошелил своего папика!? – отозвался Рон. – Полный беспредел, до сих пор летаете на своих допотопных Нимбусах – 2001!

Луна затуманено улыбнулась.

– Тебе не помешало бы пройти курс шоковой терапии в клинике Святого Мунго! – грубо ответил Малфой, с презрением глядя на девушку.

– Возможно, – устало ответила она, – как раз твой папа пожертвовал кучу денег. Очевидно, готовит палаты для неугодных?

– Ты что несешь, идиотка? – отпрянул от неё Драко.

– Чистокровный аристократ! – усмехнулась Гермиона. – Оскорбляешь девушку, причем даже не грязнокровку.

– Ничего, на таких, как Малфой, не обижаются, – устало заметила Луна и повернулась к Рону. – Поздравляю с победой, я болела за твою команду.

– Э-э, спасибо, – промямлил Рон.

– Поздравляю, Гарри, – Луна повернулась к Гарри. – Ты – самый лучший ловец!

Гарри, счастливо улыбнувшись, обнял девушку. Он был благодарен ей не только за эти слова. Так обломать Малфоя! Даже Гермиона удивилась.

– Рон, может, и ты её обнимешь? – тихонько подтолкнула его в бок Гермиона.

– Сама её обнимай, а лучше смотри, как бы она твоего Гарри не увела, – шепотом огрызнулся Рон и стал искать глазами Парвати, но та уже весело хихикала с Лавандой Браун.

– Эй, – Гарри и Гермиона услышали чей-то пронзительный голос.

Возле них стояла маленькая толстая девушка лет 15, завернутая в гафелпаффский шарф. Она была так похожа на свинью, что Гарри даже вздрогнул – курносый нос был просто вылитый пятачок, маленькие круглые глазки и тонкие, почти незаметные губы только усиливали сходство со свиным рыльцем.

– Это Люси Луш, – тихо предупредила Гермиона.

– Ужас, – искренне выдохнул Гарри.

– Чего тебе? – хмуро спросил Рон у Люси.

– Вы победу праздновать собираетесь? – спросила она, и Гарри едва удержался, чтобы не засмеяться. Голос толстой гаффелпаффки был потрясающе похож на поросячий визг.

– Ну, собираемся, – осторожно ответил Рон.

– Так огневиски покупайте! – провизжала Люси. – Недорого продам. Галеон за бутылку!

– Ты чего, обалдела, что ли? Это ж втрое дороже, чем в Хогсмиде! – воскликнул Рон.

– Не хотите – не берите, дураки! – проверещала Люси и, недовольно распихав всех, ушла.

– Я в шоке, – произнес Гарри.

– Ты ещё не знаешь, сколько у неё презервативы стоят, а про Напиток грез я вообще молчу, – заметила Луна.

– Но все равно ведь берут, вот что самое удивительное, – воскликнула Гермиона.

Глава 24. Удар.

Вечером гриффиндорцы праздновали победу. Пока Рон отвлекал Гермиону, Гарри сбегал по тайному ходу в Хогсмид за огневиски, но купленных бутылок оказалось мало, поэтому в разгар вечеринки шестикурсники обратились за помощью к Люси.

– Староста называется, – тихо отчитывала Гермиона Рона, который переливал огневиски в бутылку из-под сливочного пива. – Разве можно пить огневиски да ещё в таком количестве?

– А знаешь, кто нам это принес? – хихикнул Рон. – Твой Гарри. Вот его и пили!

Гермиона метнула строгий взгляд в сторону Гарри. Но он, удобно устроившись на диване, дремал под восторженные возгласы загонщиков, подробно пересказывающих матч младшекурсникам.

– Того, что принес Гарри, достаточно! Зачем ты позволил шестикурсникам выручать эту гафелпаффскую спекулянтку? – продолжила ругаться Гермиона.

– Потому что у Гарри не десять рук, поэтому он принес мало бутылок, ясно? А в Хогсмид никому бежать неохота, вот и выручили эту свинью! – Рон пьяно икнул, и Гермиона посмотрела на него с негодованием.

– Иди ругай своего Гарри, я – не твой парень, и ты уже не староста, а вот я староста, сейчас возьму и сниму с тебя баллы! – Рон расхохотался от собственной остроты.

Гермиона возмущенно вскочила.

– Идем, Гарри! – девушка подошла к удобно устраивающемуся на диванной подушке Гарри.

– Идем, – послушно кивнул он. От выпитого огневиски Гарри клонило в сон. Да и блок удерживался из последних сил.

Гарри неуклюже поднялся с дивана и, опираясь на плечо Гермионы, поплелся к выходу из гостиной.

– Эй, вы куда? – спросил Рон и зашелся в новом приступе смеха.

– Пойду позову профессора Макгонагал, – ответила Гермиона, метая глазами молнии.

– Чего, правда? – Рон ошарашено посмотрел на захлопнувшуюся дверь. – Так, народ, разбегаемся. Все, хорош, – он помахал рукой, указывая на заваленный едой и бутылками из-под сливочного пива стол.

– Неужели правда позовет Макгонагалку? – недоверчиво спросил Симус.

– С неё станется, так что давайте, уберите огневиски, – Рон снова помахал рукой в направлении стола.

– А старосту пьяного куда нам спрятать? – ехидно осведомилась Джинни.
Рон, тихо выругавшись, встал с кресла и поплелся в спальню.

Гермиона завела Гарри в комнату.

– Гарри! – строго произнесла девушка, – это правда ты купил огневиски?!

– Правда, – кивнул Гарри, расстегивая мантию.

– Но зачем?! И как?!

– Ну, мы же победили! – ответил Гарри. – Да и никто, кроме меня, не знает про тайный ход в Хогсмид.

– А другого способа отпраздновать победу вы не знаете?! – руки Гермионы уперлись в бока.

Гарри пожал плечами:

– Я раньше не мог пить огневиски, потому что не умел ставить блоки, а теперь стало интересно.

Он стянул с себя мантию и принялся расстегивать рубашку.

– Ну и как ощущения? – Гермиона фыркнула.

– Хочется спать, – Гарри зевнул.

Гермиона коротко выдохнула и принялась помогать Гарри раздеваться.

– А где Добби? – спросил Гарри, охотно разрешая себя раздевать.

– При чем здесь Добби? – Гермиона усмехнулась.

– Я не знаю, куда его послать, чтобы ни с кем не поругаться. Может, отправить его следить за Малфоем и его подружкой? – Гарри хихикнул. – Добби! Добби!

– Да, сэр! – Добби появился посреди комнаты, и Гермиона с ужасом увидела, что эльф слегка пьян.

– Что это все значит, Добби! – строго воскликнула Гермиона.

– Сэр Рональд Уизли велел Добби попробовать огневиски! – слегка запинаясь, ответил Добби. – Добби выпил за победу любимого хозяина.

– Добби, иди куда-нибудь из этой комнаты, – отозвался Гарри.

– Ты же, кажется, хотел спать, – Гермиона снова усмехнулась, повернувшись к Гарри.

– Я хочу спать с тобой, и не хочу, чтобы Добби был под кроватью, – ответил Гарри. – И не ругайся, пожалуйста, я ничего такого страшного не сделал. Я не пьяный, я выпил немного!

– Добби, иди на кухню к другим эльфам, заодно допразнуешь победу Гарри, – приказала Гермиона.

– Не пойду, – икнул эльф и сел на ковер.

– Что? – опешила Гермиона.

– Не пойду! Добби – свободный эльф! Добби хочет смотреть, как госпожа Гермиона будет спать с Гарри Поттером! – Добби важно скрестил на груди руки и гордо поднял уши.

– Добби! – изумленно выдохнула Гермиона.

– Добби – первый свободный эльф! Добби – первый эльф, который работает за деньги! Добби тоже имеет право на свои желания! – эльф снова взмахнул ушами.

– Предлагаю дать ему по ушам твоей брошюркой, – произнес Гарри и прыснул.

– Добби, я НЕ хочу, чтобы ты смотрел на нас с Гарри! – возмущенно воскликнула Гермиона.

– Есть идея получше, – сквозь смех выдавил Гарри. – Налей ему ещё огневиски, пусть уснет!

Гермиона растерянно смотрела на Добби. Гарри залез под одеяло.

– Добби, шоу отменяется, – выглянув из-под одеяла, произнес Гарри. – Я буду просто спать рядом с Гермионой.

Добби снова икнул и залез под кровать на свое место.

– Я… Я уволю тебя! – со слезами в голосе воскликнула Гермиона вслед эльфу. В ответ раздался тихий храп.

– М-да уж, – протянул Гарри. – Надеюсь, что это с Добби из-за огневиски. Иди ко мне, – позвал он Гермиону.

Девушка, все ещё тяжело дыша от возмущения, легла рядом с Гарри.

– Завтра же начну читать твою книгу, – пробормотал он и, прижавшись к Гермионе, заснул.

***
– Сохатый, а чего ты такой кислый? – Сириус отодвинул стул и сел рядом с другом.

– С Лили поцапался, – неохотно ответил Джеймс.

– Ну ничего, бывает, – Сириус зевнул. – А из-за чего хоть?

– Заболталась со своей этой подружкой, – Джеймс подчеркнуто округлил глаза, копируя взгляд Элис. – А я на ушах! Время ведь какое? Мало ли, что с ней могло случиться.

– А этот как его… ну переносной переговорник или как там его… Ну, твое изобретение?

– В том-то весь и прикол, что она его забыла дома! А адреса Элис я не знаю, чтобы через каминную сеть заглянуть, – Джеймс невесело усмехнулся. – Разве что Клиника Святого Мунго.

– Ну так и что? – Сириус почесал затылок. – В конце концов твоя Лили ведь нашлась?

– Нашлась! Но я…

– Надеюсь, ты не повел себя, как Отелло, мой горячий друг? – Сириус вытащил из кармана волшебную палочку и, направив её на бутылку, стоящую на другом конце стола, придвинул к себе сливочное пиво.

– Ну, психанул на неё, – неохотно сознался Джеймс.

– Ничего страшного, не все же ей на тебя ругаться, если ты у меня засиживаешься. На, попей пивка, – Сириус при помощи волшебства вытащил из буфета два стакана и разлил пиво.

– Но она тоже не права, – воскликнул Джеймс. – Чуть что, сразу в слезы!

– Ну, это ты ещё со школы знал, что Лили – большой любитель поплакать. Но во всем есть свои плюсы. Вот например, когда моя мамаша ругалась с папашей, с неё слетал весь её аристократический лоск… А ты думал, где я научился так нецензурно выражаться? – Сириус усмехнулся. – А потом начиналась стрельба из палочек! Ну разве что до непростительных не доходило. Пока, – впрочем, тут же добавил он.

– Можно к вам? – из камина выглянул Ремус.

– Привет, Рем, иди утешь бедного Сохатого! – радостно отозвался Сириус.

– Что случилось? – насторожился Ремус.

– Молодожены поругались, – Сириус вызвал ещё одну бутылку сливочного пива и стакан.

– Ты поссорился с Лили? – между бровей Ремуса залегла складка.

– Да, – ответил Джеймс.

– Нужно мириться, – тут же отозвался Люпин.

– Ну, Рем-миротворец, ты хоть ради приличия разберись, кто виноват! – удивленно воскликнул Сириус.

– У тебя прекрасная жена, Джеймс, – Ремус сел рядом с другом, не обратив внимания на пододвинутое пиво. – Тебе очень повезло.

– Лили тоже повезло, что у неё муж – Джеймс, – возразил Сириус.

– Вот поэтому им нужно беречь друг друга и помириться, – Люпин укоризненно посмотрел на Сириуса. – Тебе сейчас нехорошо на душе, Лили, я уверен, тоже страдает. Вам обоим плохо от этих недоразумений, которые возникают между мужем и женой, ведь вы же обвенчаны!

– Ну и как мне это сделать? – растерянно спросил Джеймс.

– Просто иди к ней. Я уверен, что Лили только и ждет этого. Она любит тебя и очень обрадуется, если увидит с твоей стороны первый шаг к примирению, – ответил Люпин.

– В самом деле, – неожиданно отозвался Сириус, – Ты чего-то совсем раскис, Сохатый. Муни прав. Ты же не собираешься с ней разводиться. Покричали друг на друга, подулись – пора сдуваться. Так что давай, Сохатенький, цветы в зубы и вперед, – Сириус наколдовал огромный букет красных роз и указал им на камин.

Джеймс что-то согласно буркнул и, подойдя к камину, исчез в зеленом пламени.

– Надо было сразу отправить его мириться с Лили! – Ремус пододвинул к себе бутылку со сливочным пивом.

– Ты даже не спросил, почему они погрызлись, как сразу решил, что Лили – права. Не может она быть всегда правой! Когда женщина всегда права – это раздражает! – ответил Сириус.

– Ты прекрасно знаешь характер Джеймса и характер Лили. Лили любит его без памяти и …

– И поэтому постоянно нервничает! – закончил фразу Сириус. – Нет, Муни, ну в самом деле, у Сохатого хорошая жена, но она уж слишком за него трясется! А теперь вот сама заставила Джеймса поволноваться.

– Сейчас мы все нервные. Время дурацкое, люди живут под каким-то жутким прессингом. Я, например, сам чувствую, что уже на пределе. Если бы не ты, Джеймс и Лили, уже давно заболел бы манией преследования. Я очень люблю вас и ценю. И считаю, что глупо ссориться в такой ситуации из-за пустяков! – горячо возразил Ремус.

– Ну вообще-то да, – согласился Сириус. – Время сейчас и правда жуткое. Да и Сохатый с Лили вряд ли поссорились из-за чего-то серьёзного.

– Можно к вам, друзья мои?! – в камин ввалился Петтигрю.

– Можно, Хвостик, заходи, – растянулся в улыбке Сириус и, подмигнув Ремусу, добавил, – только ты чуток припоздал!

***
Когда утром Гарри открыл глаза, он не знал, что ему делать и как себя вести. События вчерашнего вечера память зафиксировала достаточно хорошо, но внутреннее Я так и не определило, поссорился он с Гермионой или нет. Как такового скандала не было, обидных слов в адрес друг друга тоже, но замечание про брошюрку… На душе было как-то неспокойно. После поведения Добби… Наверное, Гермионе было неприятно, она хотела как лучше.

«Я тоже хотел как лучше, когда хитростью освободил Добби», – подумал Гарри, приподнимаясь над подушкой.

Гермиона лежала рядом, грустно глядя в потолок и переживая события вечера.

Ну, была ни была – Гарри осторожно пожелал ей доброго утра. Гермиона с готовностью и даже облегчением ответила на поцелуй.

– Добби вчера вычудил, – Гарри взял с тумбочки волшебную палочку и заглянул под кровать. Добби крепко спал, развалившись на своем матрасе, обшитом кружевами.

– Надеюсь, что сегодня, когда он проснется, ему будет стыдно за вчерашнее поведение, – заметила Гермиона.

– А если нет, так мы его уволим! – с облегчением воскликнул Гарри. Он почувствовал, что вся волна неудовольствия Гермионы направилась на Добби.

Когда Гарри и Гермиона вошли в зал, то встретили недовольного Рона.

– Ты совсем с катушек съехала, – накинулся он на девушку. – Макгонагалка наказала меня на два вечера!

– Полегче на поворотах, Рон, – ответил Гарри. – При чем здесь Макгонагал?

– Так ведь она же её позвала! И та вчера в гостиной такой разгон устроила, что туши свет!

– Гермиона не звала профессора Макгонагал, – возмущенно воскликнул Гарри.

– Я просто вас попугала, – подтвердила девушка. – Скорее всего, профессор сама догадалась, что у нас в гостиной происходит, и пришла вас отчитать!

– И не смей так разговаривать с Гермионой! – добавил Гарри.

– Вот именно, – Гермиона едва успела скрыть довольную улыбку, которая непроизвольно возникла сразу после слов Гарри. – Я – не твоя жена, это раз. А во-вторых, не я вчера напилась огневиски!

– Извини, – с сарказмом усмехнулся Рон. – Я помню, что ты – девушка Гарри! А ты, – он насмешливо посмотрел на друга, – уже извинился за то, что вчера немного перебрал?

– Да, а что? – с вызовом ответил Гарри, отстраняя Гермиону.

– А то, что ты – готовый муж-подкаблучник! Ты во всем её слушаешься! И вообще, я тебе ещё за эльфа этого долбанного не высказал! – воскликнул Рон и покосился на подбежавшую к ним Парвати.

– Я не подумала, что Добби помешает тебе, поверь, мы с Гарри тоже от него пострадали, – вмешалась Гермиона.

– Что, тоже подсматривал за вами? – хихикнула Парвати, обнимая Рона за плечи.

Гермиона и Гарри хмуро посмотрели на собирающуюся вокруг них любопытную толпу и пошли к гриффиндорскому столу.

Едва они сели, как подлетели совы с «Волшебным голосом правды». Гермиона отвязала свой экземпляр. Одна из сов кинула газету прямо в тарелку Гарри. На первой полосе большими буквами было написано

Наследство Поттеров

Совсем недавно «Ежедневный Пророк» порадовал нас печальной статьей о том, что Гарри Поттер помнит, как убили его родителей и поэтому теряет сознание в присутствии дементоров. Однако на самом деле нет ничего удивительного в том, что Гарри Поттер рассказывает эту душераздирающую историю.

Министерство Магии не хочет так просто расставаться с мифом о Мальчике-Который-Выжил и Том-Кого-Нельзя-Называть, поэтому будет использовать все средства, в том числе и рассказ психически неуравновешенного юноши. В данном случае «психически неуравновешенный» – это не оскорбительные слова, а медицинский термин. Тот факт, что психика Гарри Поттера не совсем здорова – бесспорный. Его сокурсники не раз становились свидетелями обмороков и приступов головной боли у молодого человека. Добавим сюда его неуемное стремление к славе. Но всему этому есть объяснение.

Гарри – дитя своих родителей, которые погибли, когда мальчику исполнился год. Несмотря на то, что Гарри помнит, как Волдеморт убил Джеймса и Лили, самих родителей он не помнит и знает о них лишь по рассказам их друзей и знакомых. Мы тоже обратились к ним, чтобы составить психологический портрет тех, кто произвел на свет Надежду Волшебного Мира.

Итак, Джеймс Гарри Поттер – отпрыск одной из самых известных чистокровных семей. Во времена учебы в Хогвартсе был одним из самых ярких и талантливых волшебников. Вместе со своим другом Сириусом Блеком всегда находился в центре внимания, любимец Гриффиндора, отличник в учебе и превосходный ловец в команде по квиддичу. Так что смело можно утверждать, что стремление к славе Гарри Поттер унаследовал от отца.

Лили Поттер ( в девичестве Эванс) – маглорожденная волшебница. Все, кто знал Лили, утверждали, что она жила в своем выдуманном мире, поэтому приглашение в Хогвартс девочка восприняла как реализацию своей сказочной мечты. Но волшебная сказка рушилась на глазах – в школе на маленькую ученицу обрушились трудности, Лили рыдала из-за каждой плохой оценки и в конце первого семестра первого года обучения хотела покинуть Хогвартс, потому что написала итоговую контрольную по трансфигурации на «удовлетворительно». Тогда Лили успокаивали и уговаривали профессор Макгонагал и директор Дамблдор. После этого случая учителя зареклись ставить мисс Эванс что-либо ниже «выше ожидаемого».

Шло время, и оказалось, что с впечатлительной Лили было гораздо больше проблем, чем с Джеймсом – вечно наказанным любителем пошутить и попроказничать.

На четвертом курсе профессору Дамблдору едва удалось замять скандал, связанный с тем, что в результате объявленного Лили Эванс бойкота девушка попыталась покончить с собой.

На 7 курсе Лили и Джеймс начали встречаться. Учителя и одноклассники не могли налюбоваться на эту красивую пару. Особенно за них радовался сентиментальный директор. Неприятности не заставили себя долго ждать – Лили забеременела. Но и эту историю удалось замять. Тошноту и обмороки профессор Дамблдор объяснил тем, что на девушку навели темные чары. Памятуя о событиях четвертого курса, директор Дамблдор и Джеймс Поттер скрыли от самой Лили тот факт, что её избавили от нежелательной беременности.

После окончания школы Лили и Джеймс поженились. Некоторое время Лили работала в клинике св. Мунго. Страдания волшебников производили тягостное впечатление на молодую женщину и расшатывали её и без того слишком ранимую психику. Однако попытки мужа оградить Лили от работы встречали с её стороны серьёзное сопротивление, поскольку женщина считала своим долгом спасать мир. Она боролась за права эльфов, пыталась лечить оборотней, варила лекарственные зелья для нужд клиники не только на работе, но и дома, что приводило к ссорам с мужем. Скандалы с Джеймсом Лили переносила очень плохо, а он устал уступать. Лили начала тяготить Джеймса, в семье Поттеров намечался развод.

Естественно, мы можем лишь предполагать, в какой форме состоялось объяснение между супругами, но факт остается фактом: Лили Поттер попала в клинику св. Мунго уже в качестве пациентки. У молодой женщины была тяжелая депрессия. Напуганный Джеймс доверил лечение жены известному психоаналитику Элис Лавгуд. И вновь в семейную жизнь Поттеров вмешался Дамблдор. Он много разговаривал с Джеймсом и, очевидно, переубедил его. После этого директор Хогвартса – могущественный маг, знаток высшей магии и специалист в ментальной магии – произвел манипуляции с памятью Лили, не исключено, удаляя из нее сами воспоминания о том, что ее семья едва не развалилась. Еще некоторое время пробыв под наблюдением миссис Лавгуд, Лили вернулась домой. Причина такой навязчивой заботы директора Дамблдора выяснилась несколько недель спустя: молодая женщина была беременна.

Рождение Гарри улучшило отношения Джеймса и Лили, но ненадолго. Нервы Лили вскоре вновь начали сдавать, что неудивительно, если вспомнить, какие это были времена – в волшебном мире шла война за власть. Поттеры боялись за свою жизнь, пытались спастись, но безуспешно. В результате до сих пор невыясненных обстоятельств родители Гарри погибли. Но их дух, характер, наследственность живет в их сыне.

Продолжение истории о Мальчике – Который – Выжил читайте в следующем номере «Волшебного голоса правды».

Гарри показалось, что вокруг стало темно, а в его легких вдруг исчез воздух. Мама… Такое написали про маму. Попытка свести счеты с жизнью, лечение в волшебной психушке, угроза развода. Нет, это не может быть правдой, это все ложь! Но тогда почему сердце заполнило собой всю грудную клетку? Как в тягучем сне Гарри ещё раз посмотрел на статью, свадебную фотографию своих родителей с подписью «В волшебном мире Поттеры считались образцовой парой, но на самом деле Джеймс устал от истерик своей жены».

– Гарри, – голос Гермионы донесся словно издалека. – Гарри, не верь тому, что здесь написано! Все эти факты подтасованы и подправлены! – он услышал, как задрожал голос девушки.

– Да, Гарри, эта газета – вся лживая! Мы не верим тому, что здесь написано! – вместо Гермионы появилось испуганное лицо Рона.

Ну, допустим, это все ложь, но ведь все это читают! Про отца и мать! Гарри с отвращением посмотрел на уткнувшихся в газеты школьников. Гриффинддорцы смотрели на него с сочувствием, кто-то из других факультетов – с любопытством, удивлением и даже ужасом. Но Малфой и его компания! Спалить эти мерзкие газетенки, которые они держат в руках и ухмыляются!

– Гарри! – Гарри вздрогнул и обернулся.

Возле него стоял профессор Дамблдор.

– Нам нужно поговорить, – мягко, но настойчиво предложил директор.

Глава 25. Ремус и Лили.

Гарри спешил по коридору вслед за Дамблдором, который ускорил шаг, едва вышел из Общего зала.

– Сахарные мушки, – произнес он перед гаргулией, и вскоре Гарри стоял в его кабинете.

– Присядь, – Дамблдор указал на кресло.

Гарри сел. В груди нестерпимо давило.

– А теперь выпей ту настойку, которая у тебя в кармане, – мягко приказал профессор Дамблдор.

Гарри подчинился. Дышать стало легче, но тяжесть в груди не исчезла.

– Гарри, прежде всего ты должен знать, что все, написанное в статье, – ложь. Вернее, это тщательно подтасованные факты.

– Я читал в мамином дневнике, что на неё навели темные чары, – тихо произнес Гарри.

– И это на самом деле было так. Я даже сумел узнать, кто это сделал! Не мог же я отправить под суд невиновного человека только для того, чтобы эта история выглядела правдоподобной для Лили и окружающих?

Гарри вяло кивнул.

– Поверь мне, мальчик, я владею блокологией, и поэтому могу многое чувствовать. Я постоянно общался с твоими родителями. Первая беременность твоей мамы закончилась твоим рождением!

– Это правда?

– Конечно, правда, и ты это чувствуешь, – Дамблдор присел рядом с Гарри в другое кресло.

– Там было написано про развод… – Гарри с трудом проглотил невесть откуда взявшийся комок в горле.

– Неправда! – живо отозвался директор. – Джеймс и Лили очень любили друг друга. Да, они ссорились иногда, но это обязательно происходит в каждой семье, даже в самой идеальной! Это были мелкие недоразумения, притирка характеров… О разводе никто даже не думал. Ни до, ни после твоего рождения, Гарри!

– А про клинику св. Мунго? Это правда, что мама обращалась за помощью к психоаналитику? – Гарри опустил голову.

– Правда, но причина была совсем в другом, – Дамблдор вздохнул. – Лили очень тяжело пережила похищение упивающимися смертью. Сначала она страдала от неизвестности, потому что не помнила, что с ней произошло, и начала предполагать самые страшные вещи. Я вернул ей воспоминания, но твою маму продолжали мучить кошмары от пережитого. Поэтому она и обратилась за помощью к Элис Лавгуд. Кстати, она мама Луны Лавгуд, – Дамблдор осторожно улыбнулся.

– Я знаю, – тихо ответил Гарри.

– Элис была подругой Лили. А о том, что она была известным и лучшим психоаналитиком, газета наврала. У Элис была репутация чудачки, да и методы лечения у этой женщины были очень нестандартными и далеко не всем нравились. Но с Лили она отлично ладила. Беседы с миссис Лавгуд всегда помогали твоей маме.

– Она помогла маме и в этот раз? – спросил Гарри.

– Пыталась, – ответил Дамблдор и внимательно посмотрел на Гарри. – Но я посчитал, что Лили нужно избавить от всех воспоминаний, связанных с тем ужасным событием.

– Это возможно? – Гарри удивленно поднял голову и посмотрел директору в лицо.

– Возможно, хотя и очень трудно. Но я сделал это, Гарри. Потому что очень переживал за Лили.

– Но разве мама не почувствовала, что у неё в памяти… провал или как это назвать?

– Почувствовала, но мне и Джеймсу удалось отвлечь все её внимание на другое событие, – профессор Дамблдор снова осторожно улыбнулся. – Лили была беременна. Я это почувствовал, когда общался с ней после похищения. Поэтому я решил как можно скорее избавить её от страданий и переживаний. Я собрал ее мысли в сите воспоминаний, а затем перенес сюда, – профессор поднялся с кресла и, подойдя к одному из шкафов, некоторое время что-то искал там. Наконец, он вернулся и положил перед Гарри небольшую сферу, похожую на ту, в которой хранилось злополучное пророчество в Отделе Тайн Министерства Магии. За стеклом виднелся серебристый пар.

– Зачем вы это храните? – удивился Гарри.

–Потому что воспоминания нельзя уничтожить. Их можно снова вернуть или передать другому человеку, или хранить, – ответил Дамблдор.

Гарри осторожно взял сферу. Он помнил, что его пророчество было теплым, но это стекло оказалось холодным. Гарри вопросительно посмотрел на директора.

– Потому что твоей матери уже нет в живых, – со вздохом ответил Дамблдор.

Гарри продолжал держать сферу, внимательно вглядываясь в серебристую дымку, клубящуюся за стеклом.

– Не думаю, что тебе нужны эти воспоминания, Гарри, – Дамблдор осторожно забрал у него сферу. – Там много страха и отчаяния, а это не то, что тебе нужно сейчас. После того, как я забрал это у твоей мамы, она больше ничего не помнила о произошедшем и переключилась на другие заботы. Например, она очень радовалась тому, что у неё будет ребенок.

– Значит, точно никакого развода не планировалось? – со вздохом облегчения спросил Гарри.

– Конечно, нет, мой мальчик! – воскликнул профессор Дамблдор. – Джеймс пережил такой ужас, когда обнаружил пропажу Лили. Он очень любил твою маму. А какой он был заботливый, когда она ждала тебя!

На губах Гарри появилась слабая тень улыбки, и тут же исчезла вновь.

– В статье было сказано про… про попытку… – Гарри не договорил.

Дамблдор понимающе вздохнул, и Гарри почувствовал, что он ожидал этого вопроса.

– Это произошло на 4 курсе… Лили всегда очень нравилась противоположному полу … было в ней что-то притягательное…

Гарри увидел, что Дамблдор ослабил блок, позволяя ему увидеть яркие воспоминания. Четырнадцатилетняя худенькая девочка с темно-рыжими волосами и знакомыми зелеными глазами не была той красавицей, которой Гарри привык видеть маму в своих воспоминаниях, но будущий потенциал уже ощущался.

– Поэтому не было ничего удивительного в том, что на неё заглядывались те парни, которые нравились её подругам и одноклассницам. Это послужило причиной ссоры Лили с её подругой. Но девушки не просто поссорились. Анна начала рассказывать всем друзьям и прежде всего одноклассникам, что Лили говорила о них плохие вещи. У той – кривой и длинный нос, у той – ужасный характер, та – ябеда и подлиза, и это подействовало. И не только на девушек. Даже несколько парней поддались на эту провокацию. В общем, Лили объявили бойкот. Причем, с девушкой не просто не разговаривали, её обижали. С подачи бывшей подруги Анны.

Лили зашла в библиотеку и села за стол. Одноклассницы тут же встали и с презрительным фырканьем отошли. Вечером в гостиной Гриффиндора ученики делали уроки. Лили сидела в стороне. Рядом с ней на диванчике больше никого не было. Записка, прилетевшая к ней в руки, изображала карикатуру на Лили, из глаз которой лились реки слез, а в руке был зажат кусок исписанного пергамента с огромной буквой Т. Лили встала со стула, который был выпачкан красными чернилами. Девушка плелась позади своего класса на урок зельеведения. К ее мантии была приклеена записка «Трахни меня. Можно по голове». Все это промелькнуло в голове Гарри – мыслеобразы Дамблдора.

– Но почему этого никто не прекратил! – воскликнул Гарри. – Куда смотрел мой отец? Неужели он тоже участвовал во всем этом?!

– Разумеется, нет, Гарри, – мягко ответил Дамблдор. – Видишь ли, 14 лет – это такой возраст. Вроде бы и времена первой влюбленности, но мальчишки скорее согласны умереть под пытками, чем сознаться, что им нравится какая-то девушка. Мальчики держатся отдельно, девочки отдельно. И у всех в глазах читается – ох, уж эти девчонки! Ох уж эти мальчишки! Джеймс тогда был больше увлечен квиддичем, дружбой с Сириусом и Ремусом, ну и конечно же шутками-проказами. Я думаю, что он даже не понял, что происходит с Лили. Да и девочка все переносила молча.

– Ну а декан? Староста? Неужели никто ничего не замечал! – снова воскликнул Гарри.

– Увы, – искренне вздохнул Дамблор. – Звучит парадоксально, но ситуация складывалась так, что никто не пожаловался, никто ничего не сказал.

– Но вы же владели блокологией!

– Да, – согласился директор. – Но я не могу ходить и все время прислушиваться ко всем детям. Ты сам знаешь и чувствуешь, что это нереально. Обычно я присматривал за несколькими особо неспокойными или даже неблагополучными детьми. Как у директора, у меня очень много обязанностей и хлопот. Лили относилась к числу примерных учениц. Поэтому я упустил её проблему. Издевательства одноклассниц и некоторых старшеклассниц, безусловно, действовали на Лили. Очевидно, девочка нервничала, переживала. Стала рассеянной и начала съезжать в учебе. Увы, когда хороший ученик начинает получать плохие отметки, некоторые педагоги начинают думать, что он зазнался, перестал стараться, и начинают «справедливо» выставлять заслуженные баллы. А Лили не хотела жаловаться. Думаю, что ты её понимаешь, Гарри… – Дамблдор внимательно посмотрел на своего ученика.

– И вот наступил момент, когда девушка отчаялась…

– Кто её спас? – спросил Гарри, пораженно глядя на Дамблдора.

– Ремус. Видишь ли, из-за того, что он оборотень, у него очень хорошо развито чутье. Он сам признавался, что остро ощутил беспокойство и отчаяние, исходившее от Лили в тот вечер.

Ремус оторвал взгляд от учебника и покосился в сторону сидящей в кресле Лили. Все – её поза, выражение лица и, наконец, бездействие – заставляли Ремуса настораживаться. А своему чутью он привык доверять. Особенно оно обострилось недавно, когда началось интенсивное половое созревание. Ремус подумал о том непонятном конфликте Лили с Анной Миллер, который длился уже Бог знает сколько времени. Он слышал, что несколько девчонок теперь не разговаривают с Эванс. Не поделили каких-то крутых парней-старшекурсников. Дуры-девчонки, что ещё сказать? Разве это проблема? Рем вспомнил, что через 4 дня начнется полнолуние, а от разгулявшихся гормонов помогает только охлаждающее зелье, которое дает мадам Помфри. Знали бы эти дурехи, как стыдно принимать такое лекарство из рук женщины. Да, она школьный врач, но все равно женщина!

Лили встала с кресла и принялась складывать свой портфель. Её пышные волосы были заплетены в косу. Ремус заметил в волосах запутавшуюся жевательную резинку. Нет, ну это точно какая-то сволочь сделала! Каким заклинанием можно убрать эту гадость, если захвачено столько волос?! Разве что у мадам Помфри есть какое-нибудь средство?

– Лили, – окликнул её Ремус.

Девушка удивленно вздрогнула и повернулась к нему.

– Извини, – Ремус почему-то смутился. – У тебя жвачка в косе застряла. Пошутил кто-то неудачно, наверное.

Лили равнодушно пожала плечами.

– Я уже пробовала её вывести, – и продолжила застегивать свой портфель.

Наверное, эта отрешенность и насторожила Люпина. Поэтому, когда все расходились, он только сделал вид, что ушел, на самом деле не спуская с Лили глаз. Смутные опасения подтверждались тем, что Лили явно всех пережидала. Наконец, все ушли. Девушка, посидев ещё немного, достала из портфеля флакон. Затем быстро, едва ли не одним глотком, выпила содержимое.

Ремус почувствовал, что сердце его часто застучало – этого не может быть! Наверное, это лекарство. Но чутье кричало о другом. Ремус бросился к девушке.

– Лили! Ты что выпила?!

Лили испуганно посмотрела на парня. Затем её взгляд начал затуманиваться.

– Ремус… Я не хочу… Я боюсь!

Что бы она ни выпила, нужно вызвать у нее рвоту. Самое главное, чтобы это не оказалось зелье моментального действия. Ремус бегом затащил ее в туалет, по привычке в мужской, хотя сейчас это не имело никакого значения, и вскоре уже помогал умыться дрожащей девушке. Только сейчас он начал кричать на нее:

– Ты что наделала?!

– Я сглупила, – Лили всхлипывала. – Пожалуйста, не говори никому!

– Я не скажу, – пообещал Ремус, – но нужно идти к мадам Помфри! А если яд успел подействовать?

– Это не яд, – ответила Лили, продолжая дрожать. – Это сонное зелье. Если выпить большую дозу, заснешь и не проснешься.

– Ремус пообещал Лили, что никогда никому не расскажет об этом, – продолжил свой рассказ Дамблдор. – Но он думал об этом, потому что был потрясен произошедшим. И я почувствовал эти мысли… Ремус … из-за своей болезни был как раз одним из тех учеников, за которыми я присматривал. Я поговорил с ним и таким образом узнал о том, что произошло с Лили.

– Вы прекратили бойкот? – спросил Гарри.

– Он прекратился сам собой. После того поступка Лили стало по-настоящему все равно, что будет дальше с её изоляцией. А тем временем уже многие стали понимать, кто такая Лили, и кто такая Анна и её подруги.

Гарри потрясенно смотрел перед собой. Дамблдор молча и внимательно смотрел на него.

– Меня волнует вот что, – наконец произнес директор. – Откуда Волдеморту стало известно об этом случае. Ведь Ремус сдержал свое слово. Об этом не знал даже Джеймс.

– Крысеныш пронюхал, – мрачно бросил Гарри. – Из-за своего умения преобразовываться он наверняка много кое-чего подслушивал!

– Возможно, – согласился Дамблдор. – Тогда Джеймсу и его друзьям исполнилось 15… они вполне могли уже начать преобразовываться. Анимагия была их очень серьёзным увлечением. Это и объясняет, почему Джеймс и Сириус почти ничего не знали про конфликт с Лили.

***
Выйдя из кабинета директора, Гарри почувствовал, будто его голову сдавили в тисках. Дамблдор посоветовал ему зайти в комнаты, где живет Тонкс, чтобы поговорить с Ремусом.

– Если почувствуешь в себе силы, приходи на уроки, – поднимаясь со своего кресла, посоветовал профессор.

Гарри не хотел идти на уроки. Сама мысль о том, чтобы встретить кого-нибудь из школьников сейчас, казалась ему ужасной. А вот поговорить с Ремусом… Пожалуй.

В комнате, где жила Нимфадора Тонкс, царил творческий беспорядок. То тут, то там виднелись стопки непроверенных рефератов, на которые было наложено заклинание неприкосновенности. Учебники по правилам ведения волшебных дуэлей и защите от темных искусств стояли на полках, лежали на столе и валялись возле кровати. Маленький Сириус добавил в интерьер свои разбросанные игрушки. Под присмотром Ремуса ребенок ползал по расстеленному коврику и внимательно изучал все, что попадалось на его пути.

Гарри встретился с добрым сочувственным взглядом Ремуса и почувствовал, что его накрывает теплая волна благодарности.

Сириус радостно взвизгнул, увидев Гарри. Через минуту, преодолев на четвереньках коврик, малыш требовательно протянул руки. Гарри поднял его.

– Тони разрешила быть нам здесь сколько угодно, – сказал Ремус и, с улыбкой показав на малыша, добавил, – я не блоколог, как ты, Гарри, но по-моему, он требует, чтобы ты покатал его на метле.

Гарри улыбнулся. Головная боль стала уже вполне терпимой.

***
К обеду Гарри проголодался. Сначала у него возникла мысль, что можно попросить Добби принести ему что-нибудь из кухни, но не прятаться же вечно от всей школы из-за этой дурацкой статьи! Да и Добби… Гарри вспомнил, что с утра видел эльфа крепко спящим под кроватью. Проспался ли этот чокнутый освобожденный из рабства? Но самое главное – Гермиона очень волнуется. И не за Добби, а за него – Гарри!

Гарри осторожно вошел в Общий Зал. Все, кто его замечал, замирал на полуслове и начинал таращиться. Некоторые неловко отводили глаза, но таких было немного. Голова почему-то снова начала болеть.

– Гарри! – Гермиона сделал ему навстречу несколько шагов. Затем, взяв его за руку, подвела к обеденному столу.

– Как ты? – с искренним беспокойством спросил Рон.

Гарри неопределенно повел плечом.

– Если бы про меня очередную гадость написали, я бы, наверное, уже и не расстроился. Но мама…

– Гарри, Дамблдор собирал нас всех и такую речь держал! Я уверена, что его слова произвели впечатление на всех! – воскликнула Гермиона.

– Да, – подхватил Рон. – Он призвал всех не читать этот «Волшебный голос», а ещё сказал, что это все неправда про твоих родителей, что они были очень даже нормальными и добрыми людьми! Что он там ещё говорил, Гермиона? Ну, говори, ты же умеешь чуть ли не дословно!

– Профессор Дамблдор сказал следующее, – важно кивнула Гермиона. – Про каждого человека можно написать такое, что можно только ужаснуться. Пусть каждый из вас представит, что нечто похожее написали про его родителей. Это отвратительно. Тем более по отношению к Гарри, который рано осиротел и знает о своем отце и матери только по рассказам друзей. Я не могу запретить вам читать «Волшебный голос правды», но я прошу вас игнорировать эту газету, выливающую грязь на ни в чем не повинных людей!

– Да, классная речь была. Даже этот хорек, – Рон с отвращением кивнул на слизеринский стол, – заелозил на месте и спрятал свой экземпляр под свою задницу!

– Все будет хорошо, Гарри, – Гермиона заботливо погладила его по плечу. – А сейчас поешь.

Гарри пододвинул к себе тарелку с супом и принялся за еду.

***
Возле выхода из Зала он заметил Малфоя в обрамлении Кребба, Гойла и Мелисент. Гермиона предупреждающе взяла Гарри за руку.

– О, а вот и наш бедный несчастный Поттер, – протянул Малфой. Его дружки заухмылялись. – Так твоя чокнутость передалась тебе от твоей мамаши? Как все запущено!

– Закрой рот, Малфой! – воскликнула Гермиона, крепче сжимая руку Гарри, чей взгляд стал спокойно-опасным.

– Я бы на твоем месте каждое лето проходил курс лечения у миссис Лунатички, как когда-то твоя грязнокровая мамочка! – поигрывая волшебной палочкой, продолжал издеваться Драко.

– Лучше бы ты молчал, Малфой, – спокойно предложил Гарри, и Гермиона испуганно на него посмотрела. – Иначе я тебе напомню кое-что про твою чистокровную мамочку. Спроси у своего папы, чем она занималась во время сходок его дружков, и после этого посмей мне ещё что-нибудь сказать про мою маму! – голос Гарри сорвался, и он замолчал, с ненавистью и отвращением глядя на Малфоя.

– И в следующем номере «Волшебного голоса» попроси Риту Скитер для разнообразия написать правду про своего отца! Номер выйдет – закачаешься! Придется вводить возрастной ценз! – добавила Гермиона. – Идем, Гарри!

Драко побледнел.

Девушка быстро направилась к двери, а Рон растолкал оторопевших слизеринцев, чтобы удобнее было пройти.

Глава 26. Возвращение Добби.

Вечером Гарри сидел над учебниками в гриффиндорской гостиной, отгородившись от всех самым мощным блоком, на который был только способен. Параграф по истории магии не хотел запоминаться ни под каким видом, более или менее получился конспект по трансфигурации, но самое страшное было впереди. Творческая работа по зельям: придумать самому рецепт несложного зелья от угревой сыпи. «Хорошо, что не охлаждающего», – Гарри мысленно усмехнулся. Да и рецепт этот, даже если его и придумать, вряд ли кто будет применять. Ну разве что для того, чтобы завести на своем лице новый вид сыпи, ещё неизвестный науке. Гарри потер лоб: голова не переставала болеть целый день, и к вечеру боль только усилилась. А ещё нужно идти на дополнительный урок по анимагии. Хотя, возможно, Снейп почувствует, что голова раскалывается, и отпустит. Нет, не во имя человеколюбия. Гарри снова фыркнул. А потому что не захочет так или иначе ощущать чужую боль. А с другой стороны – железобетонный блок выставит и ещё отчитает за то, что не упражнялся перед сном, как было велено на предпоследнем занятии.

Нет, все-таки Гермиона – человек! Гарри благодарно посмотрел на неё, когда девушка положила перед ним свое сочинение про войну с великанами.

– Вот, почитай. И напиши что-нибудь наподобие, – сочувственно прошептала она. – Только так, чтобы Рон не увидел, а то тоже будет требовать дать списать. А почему это я должна ему давать списывать? Ведь у него нет таких проблем, как у тебя!

– Гермиона, – также шепотом ответил Гарри, – а не будет ли наглостью с моей стороны, если я попрошу тебя помочь придумать мне рецепт по зельям?

– Конечно, нет, – серьёзно ответила девушка, – только ведь Снейп сразу поймет, что ты не придумывал формулу, и накажет тебя!

– Он и так меня накажет, потому что я все равно ничего не придумаю сейчас, – Гарри устало провел рукой по лицу. – Голова раскалывается, а мне ещё к нему на дополнительное растерзание идти.

– Ладно, – Гермиона придвинула к себе кусок пергамента и принялась за работу.

Гарри благодарно вздохнул и поискал глазами Рона. Тот корпел над свитком, без конца ероша рыжие вихры. Гарри обвел взглядом гостиную. Многие сидели над учебниками, младшекурсники играли в разные волшебные настольные игры. Кто-то обменивался карточками из-под шоколадных лягушек, но ещё больше учеников тихонько переговаривались, поглядывая на Гарри и быстро отводя глаза, едва встречались с его взглядом.

Возле Рона сидели Парвати и Лаванда. Даже сквозь мощный блок Гарри слышал, что они обсуждали статью в «Волшебном голосе правды».

– Так, – Рон вскочил. – Внимание, все сюда! Я, как староста, буду говорить!

Кто-то подошел, кто-то просто поднял голову или оторвался от своего занятия.

– Короче, если я ещё услышу, что вы обсуждаете этот долбаный «Голос правды», назначу наказание, ясно? – громко произнес Рон. – Все, что написали в сегодняшней статье про Гариных родителей – вранье, понятно?! И чтобы я не видел, что вы Гарри кости перемываете! Тебя это тоже касается! – он резко повернулся к строящей ему глазки Парвати.

– А мы с Лавандой как раз и говорили о том, какую ужасную несправедливость написали про Гарри, – невинно пожала плечами Парвати и переглянулась с подругой.

– Все, хорош про эту мерзкую газету! И если у кого увижу!.. В общем, тот будет иметь дело со мной. Все всё поняли? – Рон грозно обвел взглядом всех гриффиндорцев. – Всю эту гадость быстро кинули в камин!

Несколько школьников подошли к огню и бросили в него «Волшебный голос правды», но некоторые только мысленно проверили, надежно ли спрятан его экземпляр.

Парвати обиженно поджала губы. «Рон сегодня в пролете», – услышал Гарри её ясную мысль. Гермиона фыркнула, с неприязнью глянув на девушку.

– Спасибо, Рон, – подсев к другу, поблагодарил его Гарри. – Не думаю, что это поможет, но…

– Чего это не поможет? Хватит бездействовать! Малышня, та вообще распоясалась! Вон та малявка-второкурсница пропищала, что ты на неё как-то не так смотрел! Ишь, начитались, мелюзга! Да я в их возрасте… другим интересовался! В общем, увидишь, Гарри, ещё как поможет!

– В любом случае спасибо, только, – Гарри устало усмехнулся, – ты, кажется, остался сегодня без Парвати.

– Что, не придет? – нахмурился Рон.

– Пока не планирует, – ответил Гарри.

– Ой, ну не хочет и не надо! Изголодается, сама прибежит! – Рон доверительно снизил голос до шепота. – Я не знаю, как твоя умная Гермиона, но Парвати ещё более озабоченная, чем я, – он захихикал.

– Гарри, – позвала Гермиона.

Он подсел к ней.

– Вот, я придумала, можешь переписать, – тихо произнесла девушка, косясь в сторону Рона.

– Гермиона, я тут какую-то ерунду придумал, проверь, а? – Рон пододвинул к ней свой пергамент.

– А волшебное слово? – Гермиона возмущенно посмотрела на писанину Рона.

– Пожалуйста, – подыграл ей Рон. – Я, между прочим, Гарри защищал, так что мне можно и уступку сделать!

Гарри быстро переписал формулу Гермионы, изо всех сил думая о том, что это он придумал сам. Может, поможет…

– Гарри, тебе пора, – напомнила Гермиона про урок анимагии.

Гарри вздохнул и, поставив свою сумку с книгами рядом с Гермиониной, вышел из гостиной.

– А чего, Снейп до сих пор его долбит блокологией? – сочувственно скривился Рон, глядя вслед уходящему Гарри.

– Да, – ответила Гермиона, начиная рыться в своей сумке.

– Так он уже вроде давно выучил её! Вон, прочитал в тех бесстыжих глазах, что я на сегодняшний вечер уволен! – Рон снова хихикнул, глянув на Парвати.

– Блокологией нужно заниматься все время, иначе утратишь навыки, – Гермиона достала рукопись своей брошюрки «Хотят ли эльфы быть рабами».

– Вот, почитай!

– Чего?

– А я пока проверю твои домашние задания.

– Ладно. Только у тебя почерк не очень понятный.

– У тебя тоже, – огрызнулась Гермиона.

– Понял, уже стал разборчивее. Ты, наверное, старательно писала, – пробормотал Рон, открывая рукопись.

– Ещё и как! – хмыкнула девушка.

***
– Ты выучил все, что должен был выучить, Поттер. Теперь только от тебя зависит, когда состоится момент преобразования, – Снейп с неприязнью смотрел на стоящего перед ним Гарри.

– Я не знаю, как это сделать, – проговорил Гарри.

– Повторяю ещё раз: ты должен найти волшебную формулу, индивидуальную, подходящую только для тебя, – уголки губ профессора дернулись. – Если не можешь высчитать её для себя сам, попроси жену. Кажется, она большой специалист делать все уроки за тебя!

Укусил –таки. Надеюсь, вам стало лучше, профессор!

– Гермиона помогает мне, когда мне плохо, – вслух произнес Гарри.

– Тебе плохо все время, Поттер, а мисс Грейнджер ещё и потакает всем твоим выходкам и головным болям.

Значит, чувствуете, что голова болит! Только вот статьи, которые вызывают эту боль, пишут ваши старые добрые приятели во главе с Главным Другом!

– Кстати, о моих друзьях, – тяжело произнес Снейп. – Что ты имел в виду, когда говорил Драко Малфою о его матери?

– Что она принимает участие в банкетах. А это не так? – Гарри дерзко взглянул на профессора.

– Ты не смел такого говорить, – прошипел Снейп.

– А Малфой не смел говорить ничего про мою маму, – Гарри услышал, что его голос прозвучал очень жестко.

– Не лезь не в свое дело! И не смей оскорблять женщину, о которой ничего не знаешь!

– Бедный Драко расстроился, когда ему только намекнули на правду, но ему оскорблять можно! Я не знаю, какие у вас отношения с миссис Малфой, но вы позволяете своему любимчику говорить всякие гадости про мою мать! Вашу школьную любовь! – воскликнул Гарри, смело глядя в лицо Снейпу. Голова заболела нестерпимо.

– Вон, – одними губами произнес профессор, сверля Гарри таким взглядом, что Гарри на несколько мгновений сделалось страшно. Откуда-то пришло в голову предположение, что сейчас будет страшный удар силой мысли.

– Как я понял, уроки по анимагии тоже закончились, – ответил Гарри.

– Убирайся отсюда вон, щенок!

Гарри ясно видел перед собой полные злобы и ненависти глаза. Из-под глухого блока, который профессор держал все это время, вырвалась мысль о применении беспалочковой магии. А минутой спустя Гарри почувствовал, что невидимая сила вышвырнула его из кабинета.

***
Идя в свою комнату, Гарри чувствовал смесь злости и облегчения. Урок отменился, профессор выдворил его из кабинета – прекрасно! И было бы замечательно, если бы ненавистный Снейп больше ничего не преподавал Гарри, ни дополнительно, ни обычно! Неужели когда-нибудь наступит тот благословенный день, когда он, Гарри, закончит школу и не будет больше видеться с «любимым» учителем? Но до этого ещё несколько месяцев, а вот перспектива не ходить на дополнительные уроки – уже есть! Но с другой стороны, анимагии Гарри ещё не научился, первое преобразование всегда связано с риском, так что скорее всего профессор Дамблдор завтра промоет мозги и ученику, и учителю. «Ну нет, я ни в чем не виноват! – Гарри почувствовал, что в нем вскипела решительность. – Если тогда я увидел что-то неприятное про Снейпа, то сейчас… Я не позволю этому гаденышу Малфою говорить гадости про мою маму! Обиделся, прибежал жаловаться своему второму папочке-декану!»

– Двинутый Добби! – произнес Гарри пароль сэру Кэдогану.

– Сначала к барьеру, желторотик! – выкрикнул рыцарь, но дверь открыл.

Гарри вошел в комнату и почти сразу упал на кровать, надеясь, что боль в голове утихнет.

В полудреме Гарри мечтал, что он очутился в больничном крыле, и мадам Помфри протягивает ему большой стакан обезболивающего зелья. Чьи-то пальцы нежно провели по волосам.

– Добби! – Гарри рывком сел, но перед ним сидела Гермиона.

– Это я, Гарри. Ты уснул? – заботливо спросила девушка.

– Кажется, задремал, – ответил Гарри.

– Снейп пожалел тебя и перенес урок на другое время?

– Скорее Хагрид станет Министром Магии, – усмехнулся он и рассказал Гермионе о произошедшем.

– Почему Снейп так ведет себя? Я думала, что он покровительствует Драко Малфою назло… Но неужели он в самом деле симпатизирует этому подлому хорьку! – возмутилась Гермиона.

– Снейп всегда найдет, за что жалеть Малфоя и ненавидеть меня, – произнес Гарри. – Да, чуть не забыл – уроки по анимагии отменяются.

– Что значит – отменяются! – воскликнула Гермиона. – Ты ни в чем не виноват! Ты защищал память своей мамы!

– Поэтому перед Снейпом извиняться не собираюсь, – добавил Гарри.

– Я уверена, что профессор Дамблдор вмешается.

В ответ Гарри неопределенно пожал плечами.

– Ты должен стать анимагом, Гарри! – горячо проговорила Гермиона. – Это даст тебе очень много преимуществ.

– Честно говоря, я уже никем не хочу становиться. Я устал от этих бесконечных уроков с наездами и нападками.

– У тебя был очень тяжелый день, – в голосе Гермионы прозвучало сочувствие. – У тебя болит голова.

– Угу, – кисло согласился Гарри.

– Приляг, – девушка слегка толкнула его.

Гарри лег на подушку. Гермиона заботливо погладила его по голове. Гарри закрыл глаза и некоторое время молча и благодарно принимал эту незатейливую ласку.

– Можешь не верить, но мне уже намного лучше, – слегка улыбнулся он.

– Я чувствую это, – тоже улыбнулась Гермиона.

– Мне так хорошо с тобой, – Гарри переложил голову на колени девушки. – А вот бедняга Рон из-за меня остался сегодня на сухом пайке.

– Ничего страшного, переживет как-нибудь, – хмыкнула Гермиона, продолжая перебирать непослушные пряди. – Занимается развратом с этой кокеткой. Лучше бы на Луну обратил внимание!

– Гермиона, ты представляешь себе, чтобы он таким занимался с Луной? – Гарри прыснул.

– Если честно, то не представляю, – ответила Гермиона серьезно.

– И он не представляет, – Гарри повернулся так, чтобы пальцы Гермионы гладили за ушами.

– Все равно день воздержания ему не повредит, – проворчала Гермиона.

– Воздержание… какое страшное слово, – Гарри к своему удивлению обнаружил, что у него повышается настроение.

Гермиона издала короткий смешок в ответ на его шутку.

– Моя голова уже не болит, – Гарри легонько потянул к себе Гермиону.

– Отлично, – довольно кивнула она, ложась рядом с Гарри.

– Нет, серьезно не болит, даже не верится, – сказал он, обнимая девушку. Гермиона с удовольствием ответила на поцелуй.

– Добби! – спохватился Гарри.

– Я не видела его сегодня, – вспомнила Гермиона.

– Я тоже, – ответил Гарри. – Как ты думаешь, где он может быть?

Гарри заглянул под кровать, посветив себе волшебной палочкой. На вышитом матрасе лежал ворох бинтов, из которого виднелись жалобные глаза, похожие на теннисные мячики.

– Добби, вылезай оттуда, – приказал Гарри. В ответ раздалось душераздирающее рыдание.

– Добби виноват! Виноват!

– Вылезай, тебе говорят! – снова позвал его Гарри.

Из-под кровати выполз перевязанный с ног до головы домашний эльф.

– Добби, что ты сделал с собой? – вскрикнула Гермиона.

– Добби ослушался Гарри Поттера и госпожу Гермиону! Добби напился и дерзко себя повел! – рыдал эльф. – Добби наказал себя! Добби бил себя! Добби придавил себе уши печной дверцей, а пальцы – утюгом!

– О боже! – ужаснулась Гермиона.

– Но мы тебе не приказывали этого делать! – воскликнул Гарри, потрясенно глядя на бинты.

– Добби должен был себя наказать! Плохой Добби! – эльф вытер слезы забинтованными лапками.

– Послушай, Добби, – сказал Гарри, – ты – свободный эльф, поэтому не должен себя истязать. Просто слушайся нас – твоих работодателей, и все!

– А если ты в чем-то провинился, то нужно попросить прощения, – добавила Гермиона.

– И все? – изумился Добби.

– И все, – строго ответила Гермиона.

– А если госпожа Гермиона не простит Добби? – ужаснулся эльф.

– Тогда я тебя уволю, – Гарри едва сдержался от смеха.

– НЕТ! – Добби истошно завопил и снова залился слезами. – Не увольняйте, Добби, сэр! Лучше Добби себя накажет! Только не увольняйте Добби! Добби очень любит Гарри Поттера! И госпожу Гермиону тоже!

– Разумеется, за вчерашнее поведение я и Гарри не уволим тебя, но чтобы такого больше не повторялось, – Гермиона назидательно подняла палец.

– О да! – завизжал Добби. – Госпожа Гермиона так великодушна! Сэр Гарри Поттер так добр к недостойному Добби!

– Хватит, Добби, мы тебя простили и все, – поморщился Гарри. От воплей Добби голова начала снова болеть, но пока ещё не сильно.

– Что Добби может сделать для Гарри Поттера?! – забинтованные уши эльфа угодливо приподнялись.

– Слушаться меня!

– Добби готов!

– Отлично, – Гарри подмигнул Гермионе. – Тогда иди спать туда… где спят другие эльфы.

– Да, сэр, – согласился Добби. – На сколько часов?

– На всю ночь! – ответил Гарри. Гермиона спрятала улыбку, прикрывшись рукой.

– Да, сэр! – Добби покорно исчез.

– Вот все-таки прибацнутый эльф, – от души воскликнул Гарри, начиная раздеваться.

– Он – первый освобожденный из рабства эльф, он до конца не знает, что ему делать с приобретенной свободой, – ответила Гермиона, расстегивая школьную блузку. – Мы должны помочь ему.

– Интересно чем? Отучить его заниматься мазохизмом, что ли? – усмехнулся Гарри.

– Нужно объяснить ему, как вести себя с нами – его новыми хозяевами, – ответила Гермиона, впрочем не удержавшись от смеха. – Если бы ты прочитал мою брошюрку, то многое бы понял.

– Завтра начну читать, – пообещал Гарри, опасливо посмотрев на замершие на пуговице блузки пальцы девушки.

– Завтра не получится, Рон взял почитать.

– Ну тогда, когда он закончит, – ответил Гарри. Пальцы Гермионы продолжили расстегивать пуговицы.

– Мы могли бы обсудить её содержание, – девушка сняла блузку и кинула её в кресло.

– Да, конечно, – Гарри честно округлил глаза.

– Ты серьезно? – насторожилась Гермиона.

– Если мы сейчас пойдем в ванную, то я соглашусь даже написать отзыв, – пошутил он.

Гермиона, рассмеявшись, запустила в него подушкой.

Глава 27. Мальчик-Которому-Можно-Все.

Статья в «Волшебном голосе правды»… Сплошная ложь, отец не такой! И мама не была сумасшедшей!

Гарри ворочался с боку на бок на грани сна и бодрствования. Пусть снова приснятся родители! Пусть тоже скажут, что это неправда!

***
– Джеймс, это правда? – Сириус настороженно смотрел на Джеймса.
Тот кивнул.

– Ну, какой ребенок сейчас? Это же так не вовремя! В стране черт знает что происходит! – воскликнул Сириус.

– Это «черт знает что» происходит уже 10 лет! Откуда я знаю, сколько эта война продлится ещё? Для меня сейчас самое главное – это Лили. После пережитого она впервые счастлива! Воспоминания и кошмары её больше не мучают. Она думает только о своей беременности, – ответил Джеймс.

– Ну, если так… – Сириус покачал головой.

– Да ну тебя, Бродяга! Если подумать… То это даже хорошо. Ребенок… Наследник рода. Дамблдор сказал, что будет мальчик. Я рад.

– Мальчик – это, конечно, замечательно, но война… Сохатый! Может случиться что угодно!

– Но я не собираюсь жить в ожидании того, что что-нибудь случится! – возмутился Джеймс. – У нас будет ребенок. Лили счастлива – вот что самое главное! А этот Как-Там-Бишь-Его… может, он ещё 10 лет за власть бороться будет! Ходят слухи, что он бессмертный – допреобразовывался! Но я-то не бессмертный, Бродяга! Я жить хочу! И Лили тоже! И не избавляться же ей теперь от ребенка?

– Да, ты прав, – услышав пламенную речь друга, Сириус поспешно кивнул. – Просто… берегите себя.

– Конечно, мы будем осторожны.

***
Дверь открыл Джеймс, и Сириус, стараясь не шуметь, вошел.

– Лили спит, – тихо сказал Джеймс. – Честно говоря, не знал, что ребенок – это так хлопотно. Но я пока держусь. Лили тоже, – добавил он, улыбнувшись.

– Ну, и как там малой? – поинтересовался Сириус.

– Порядок!

– Может, покажешь его, а, Сохатый?

– Сейчас, – Джеймс ушел в другую комнату и вскоре вернулся, держа на руках небольшой сверток.

– Вот, можешь рассмотреть своего будущего крестника получше, – Джеймс развернул легкое одеяльце, пеленку – и Сириус увидел сонного младенца.

– Ну, привет, – слегка удивленно произнес Сириус, присаживаясь возле дивана. Джеймс тоже пристроился рядом.

– А почему он такой маленький? – теперь в голосе Сириуса слышалось настоящее изумление.

– Лили и так еле его родила, – Джеймс осторожно погладил малыша. – Элис тоже удивлена, почему роды прошли тяжело, ведь все было хорошо, и пацанчик маленький.

– А как Лили сейчас? – спросил Сириус, продолжая разглядывать Гарри.

– Хорошо, хотя ещё немного слаба. Да и этот маленький поттерченок, – Джеймс растянулся в улыбке и пощекотал ребенка, – есть все время просит. Маме спать не дает! У Лили молока ещё немного, малой не выдерживает три часа.

– Лили сама его кормит? – спросил Сириус.

– А кто же ещё будет кормить малыша? Никакие волшебные смеси не могут заменить материнское молоко.

– Да, я знаю, – ответил Сириус, – но для меня мамаша наняла кормилицу-полукровку. Интересные рассуждения… Значит ей, чистокровной королеве, не положено портить грудь, кормя детей, а вот мне пить молоко полукровки можно! Бред какой-то!

– Бедный Сириус, понятно, почему ты сбежал из своей семейки, – посочувствовал ему Джеймс.

Он и Сириус некоторое время с любопытством рассматривали ребенка.

– Нет, все-таки это удивительно, – вслух произнес Сириус, аккуратно беря крохотную ручку, – смотри, Сохатый, он такой маленький, а у него уже все, как у нас, – Сириус рассмеялся, – нет, я просто пищу, пальчики размером с мой ноготь! А ножки, Сохатый, ты видел это! Умереть от умиления можно!

Джеймс согласно и довольно кивал. Он и Лили уже пережили первую острую волну восхищения, когда разглядывали своего новорожденного сына. Теперь Джеймс с удовлетворением наблюдал, какое впечатление производит маленький Гарри на его друга.

– Что, Сиря, тоже себе хочешь такое чудечко? – шутливо осведомился Джеймс.

– Ещё нет, но уже на грани того, что да! – с восторгом воскликнул Сириус. – Срочно дай мне поменять подгузник, чтобы расхотелось!

– Пожалуйста, – Джеймс порылся в лежащей на столе упаковке и достал подгузник. – Давай, Бродяга, почувствуй отцовство во всех проявлениях.

– Ты таким образом напоминаешь мне о моем любимом анекдоте «Детей не люблю, но сам процесс…», – Сириус коротко хохотнул.

– Ты потише лай, а то малого напугаешь!

– А что делают олени? – спросил Сириус, разглядывая подгузник.

– Мычат, особенно когда их гладят за ушами. Вот волшебные застежки, теперь понятно?

– Кажется, да, попробуем! Ой, Сохатый, а он здесь тоже как мы!

– А что ты рассчитывал увидеть? – Джеймс рассмеялся. – Или до последнего не верил, что родился мальчик?

– Да нет, конечно, просто… я, если честно, таких малышей не видел толком, это так … интересно, что ли… – Сириус смущенно заулыбался, – В общем, кажется, я тебе завидую, Сохатый. Классный у тебя малой получился.

– Весь в папу, – Джеймс самодовольно расправил плечи.

– Только вот что, Сохатый… Ты его воспитывай нормально… И в сексуальном плане тоже. А то, сейчас сознаюсь, ты же не поверишь, будешь мычать от смеха! Я до 11 лет думал, что дети рождаются от специального заклинания. А то, что в постели возятся – то так, для баловства и разврата! Ну, а потом в Хогварсте меня уже просветили!

Джеймс давился от беззвучного смеха.

– Нет, я такого не допущу, – наконец произнес он. – Постараюсь все нормально объяснить, а когда придет время, покажу пару приемов, как обмануть, очаровать и обольстить! – Джеймс сделал картинный жест и продемонстрировал до неестественности красивую улыбку.

***
Гарри открыл глаза. Воспоминание после сна было очень ярким, но почему-то защипало в носу. Грустно.

Гермиона мирно спала рядом, удобно подложив руку под щеку.