За черной вуалью.


Автор: Мириамель. Бета: Букан. В тексте использованы фрагменты песен Высоцкого.

И наш создатель болен был,
Когда наш мир творил.

ЗА ЧЕРНОЙ ВУАЛЬЮ

Досадно, что сам я немного успел,
Но пусть повезет другому.

Заклятием в грудь – это неприятно. Но еще неприятнее падать назад, в неизвестность. Надо в таких случаях в первую очередь развернуться, выставить руки и ноги, а не ждать столкновения безропотно. Я же ждал. Но вместо твердого удара почувствовал прикосновение мягкой ткани, которая легко скользнула по телу, на мгновение окутала, а потом отпустила, оставив меня в темноте. Шепот, еле слышимый в зале, стал громче.
На пол я все-таки шлепнулся. Вскочив, я кинулся обратно к занавеске и протянул руку, чтобы вернуться к прерванной дуэли. Ткань шевелилась, как из-за легкого ветра, но не соглашалась изменить свою форму, несмотря на все мои старания. Неприятно. Особенно если вспомнить, что в этом проклятом зале я видел занавеску с обеих сторон. Заклятие милой кузины не причинило мне ощутимого вреда. Это хорошо. В руке у меня до сих пор была зажата палочка. Это очень хорошо. Я не знаю, что делать. А вот это плохо.
Шепот стал еще громче и оказался не шепотом, а голосами множества людей.
— Люмос!
Ко мне приближались люди, много людей. Еще раз потрогал занавеску; бесполезно. Жду двадцать секунд и нападаю на ближайшего. Или не нападаю?
Странно, но, похоже, я не очень их интересую.
— Эй, мистер, что у вас тут за собрание?
Двое, в том числе и тот, к кому я обращался, мгновенно прекратили разговор и взяли меня под руки, в то время как третий отобрал палочку. Конечно, им не удалось бы меня так просто разоружить, если бы сзади меня не держал еще кто-то. Черт, а я и не знал, что у за спиной кто-то стоит. Мне Римус сто раз говорил быть осмотрительнее.
Повели куда-то. Постарался запомнить дорогу, но оказалось, что кроме пола и потолка никаких ориентиров тут не наблюдается.
Посадили в комнату, захлопнули дверь. Я сразу кинулся открывать ее, заранее зная результат. Действительно, заперто. Кто бы мог подумать! Теперь осмотреть комнату. Стол, два стула, никаких окон. Явно кабинет, явно временный. Жарко, темно. Очень неуютно.
Скорее бы что-нибудь произошло, ожидание убивает. И, опять двадцать пять, я оказался под замком. Как там наши, интересно? Уже, наверно, всех замочили, меня спасать собираются… Это ж сколько надо авроров, чтобы справиться с такой толпой? Разумеется, больше, чем их существует. Ну ладно, я и сам как-нибудь.
Наконец-то замок в двери хрустнул и ко мне вошел человек. Один. Его я еще не видел. Прошел молча к столу и сел так, что мы оказались напротив друг друга, разделяла нас гладкая пустая поверхность. Послушаем, что вы нам скажете.

Арка с черным покрывалом была одной из удачных попыток установить связь с загробным миром. Правда, связь эта получилась несколько односторонней – пройти через вуаль подопытные зверюшки могли, а вот назад, увы, не возвращались. Оно бы и ладно, не больно и хотелось, но какой смысл заниматься объектом, если изучать его не было никакой возможности – информации он не выдавал. Поэтому долгие годы арка эта так и стояла забытая в одной из комнат Отдела Тайн, пока ее не откопал один ну очень умный волшебник. Он заинтересовался таинственной конструкцией и стал втихаря исследовать ее. Именно он добился с помощью некоторого усовершенствования того, что через нее доносились голоса умерших. Позже он нашел одному ему ведомый способ узнать еще больше.
Есть мнение, что количества ума, отведенного на каждого человека, ограничено сверху; и делится этот ум между способностью к творчеству, к науке и здравым смыслом. А наш человек был очень, очень талантливым ученым. Дальше ясно. Он не нашел ничего лучшего, как пройти самому сквозь эту занавесь. Естественно, без сомнения, очевидно, что больше его никто не видел. Министерство замяло это дело, заткнув рот семье пропавшего посмертным орденом и назначив им пенсию. А тайна арки так и оставалась нераскрытой. А жизнь по обе стороны арки шла своим чередом, пока не нарушилась известным нам образом.
Теперь специальные организации того света ломали голову над тем, что им делать с Блэком. Можно было, конечно, ничего не делать, пусть будет как все остальные умершие. Но этот вариант выглядел как-то неизящно. Через арку проник живой человек, а значит, его можно вернуть обратно – не за здорово живешь и не под честное слово, разумеется. Ведь гении и после смерти остаются гениями, а на том свете знали множество способов убедить кого угодно делать, что велят. Эти самые гении и изобрели пару милых, а главное, подходящих к случаю, заклинаний. Второй раз предоставлялась возможность испробовать их, а по сути даже первый, потому что тот человек слишком много знал. И его не рискнули вернуть.
Сейчас же представилась возможность
1. провести уникальнейший эксперимент
2. выполнить полезную задачу
3. просто поразвлечься – что может быть скучнее и утомительнее вечности, когда она заполнена такими однообразными, пусть и достаточно приятными, занятиями.
В исполнении все просто, главное – четкая формулировка. И при первом же расхождении действий с «договором» Сириус вернется обратно.
Над поручением думали недолго, и оно оказалось весьма закономерным – убрать Дамблдора. Это оказалось бы самой действенной помощью Риддлу, который своим промедлением задерживал всех.

— А если я откажусь?
— Не откажетесь. Не откажетесь, у вас может просто не получиться, или вы не уложитесь в две недели, или расскажете Дамблдору что-то о нас – в таком случае вы пожалеете об этом.
— Вы так уверены?
— Абсолютно. Хотите и вы в этом убедиться?
Убедился…
— Итак, я отправляю вас в Лондон. Сейчас 20 июля. Если до 4 августа Дамблдор будет еще жив, то вы знаете, что с вами будет. Если все сделаете, как надо, то мы больше не вмешиваемся в вашу жизнь, пока сами не умрете. Телепортирую на счет три.

В первую очередь нужны деньги. Гринготс для меня закрыт, а все мои сбережения там. Остается вступить на греховный путь воровства. Это было совсем не трудно – умыкнуть у зазевавшейся дамочки кошелек с маггловскими (как раз то, что мне надо!) деньгами. Через два часа большая часть этих денег пошла на снятие номера в третьеразрядной гостинице.
А теперь надо думать.
Значица так. У меня две недели. За это время необходимо встретиться с Дамблдором без свидетелей, да еще чтобы про меня никто не знал. В принципе просто – директор понимающий человек, достаточно упомянуть, что огласка мне ни к чему, и секретность гарантирована. Однозначно. Выбрать уединенное место тоже реально. Главная трудность – заставить его прийти туда. Нет, как только я напишу ему, он сразу придет, прилетит, но у меня нет совы.
Значит, ее надо достать – в чем проблема? В мире магов меня знают и как человека (ага, министерство три года назад постаралось), и как собаку (а это уже Хвост виноват, крысеныш проклятый, убить мало). Но все-таки только пожиратели знают меня как черную собаку. Решено, значит путешествую как черная собака… Черная собака…
— Девушка, мне нужна краска для волос.
— Да, мистер, какая именно вас интересует?
— Меня интересует двух видов: светлая, бежевая например, и коричневая. Оттенки должны быть естественными.
Передо мной предстали два стройных ряда коробочек. После двадцатиминутного осмотра и изучения подходящие цвета выбрались.
— Девушка, на сколько волос хватает одной коробочки?
— Ох, мистер, ну на ваши точно хватит.
— А все-таки?
— На мою прическу идет половина. – Она аккуратно поправила темно-каштановое с мелированием каре.
— Замечательно! Дайте сосчитать… Тогда мне… Тогда мне надо пять темных и семь светлых. Не хихикайте. Я, между прочим, совершенно серьезно. И поторопись, киска, я и так тут слишком долго проторчал.
Долго изучал инструкцию. Значит, сначала надо смешать, потом намазать, ходить полчаса и – ура – готово. Пожертвовал левую переднюю для эксперимента. Через заданное время превратился обратно в человека и снова в собаку, с опасением покосился на лапу, и, о чудо, после трансформации краска не сошла. От счастья я сделал несколько кругов почета себе, умному, по комнате, стал человеком, поднял стул и начал готовиться к перевоплощению. Фиг меня теперь кто узнает!
На следующий вечер я покинул гостиницу, распихал нужные вещи по карманам и вошел в пустынную рощу. Через десять секунд из совершенно другой рощи выбежала пегая собака и помчалась к Хогсмиду.
Мне нужна сова, это мы уже выяснили. Где ее взять? В Хогвартсе! В ясную тихую ночь на всех парах подлетаю к школьной совятне, пишу два письма стыренным пером на свистнутом пергаменте и жду первую сову. Вот уже одна прилетела с охоты, крысу дохлую тащить. Ничего, с голоду не умрешь. Отдал ей письма, растолковал, что к чему, и нежным пинком отправил ее навстречу восходящему солнцу.
«Луни, ты сначала сядь, и только потом читай. Сел? Тогда новость: я вернулся! Мне дали отпуск с того света, и я уже скоро у тебя буду. Встречай. Мягколап. PS никому ни слова!»
— Си-… Сириус, — севший голос, изумленный вид.
— Ну ты чего, я же писал тебе!
Ахи-охи, слезы-объятия.
— Я ненадолго, утром сваливаю. Разговор есть.

Встречу я назначил в замечательной укромной пещере, где в свое время, полтора года назад, весьма успешно прятался. Ровно в назначенное время послышался треск, сопутствующий аппарации, и в мое укрытие вошел Дамблдор.
— Здравствуй, Сириус. Ты хочешь рассказать мне что-то важное?
Умные, ясные, а сейчас усталые глаза. За волосами и бородой трудно разглядеть, но, по-моему, похудел еще больше. Он обошелся без изъявлений радости, удивления или восторга, как будто понимал, что расстроил бы меня этим, и немедленно перешел к делу. Самый проницательный человек из всех, кого я когда-либо знал.
— Да, хочу. Меня вернули с того света, чтобы убить Вас. — Меня потащило куда-то, и пришлось поднапрячь легкие, — подробности у Римуса! – Надеюсь, он услышал.

На этот раз мне не вернуться,
Я ухожу – придет другой.

Дамблдор встретился с Римусом, тот поместил свои воспоминания в мыслив, и директор полночи просидел, слушая длинный и немного сбивчивый рассказ Сириуса. Бывший узник развалился в кресле и увлеченно говорил о страшных вещах, помогая себе выразительной жестикуляцией.
— Не задавай глупых вопросов, Римус, неужели ты действительно думаешь, что меня посвятили во все их грязные делишки? Я рассказал все, что видел и слышал, ты передашь это Дамблдору, ну а он пусть и думает над тем, что все это значит и как с этим бороться.
— Луни, ты не представляешь, какие они там лохи! В условиях говорилось – как только Дамблдор услышит хоть слово, слышать которое ему не положено, так меня сразу, сразу… Ну это ладно. Они даже не предусмотрели, что я могу рассказать кому-то другому!
И уходя:
— Ну вы там все, не давайте Дурслям обижать Гарри. Увидишь Хвоста – убей от моего имени. Надеюсь, встретимся не скоро. Все, пока.
Дамблдор встал со стула, вздохнул и отодвинул мыслив. Слишком мало информации и ни малейшего шанса использовать ее. Поэтому было неприятно.

ЗА ЧЕРНОЙ ВУАЛЬЮ-2: РИДДЛ
И любовь не для нас,
верно ведь?
Что нужнее сейчас —
Ненависть!
Молодая воспитательница печально улыбнулась:
— Дети, когда придет мисс Смит, скажите, что я уехала к больной сестре – мне позвонили, ей стало хуже. – Грустное лицо. – Приехать я смогу только поздно вечером, бедняжке надо помочь с хозяйством, ведь у нее кроме меня никого нет.
Легкое покалывание в районе переносицы. То же самое чувство Том испытывал, когда ему объясняли, что его мама на небе с ангелами и смотрит сейчас на сына.
— Она врет, — заявил он вполголоса, ни к кому не обращаясь. Услышали, однако все, кроме воспитательницы, которая уже закрывала дверь с той стороны.
— Откуда ты знаешь?
Том лишь пожал плечами:
— Пойдем посмотрим.
Группа маленьких мальчиков прошмыгнула тихо на верхний этаж; приникла жадно к окну, выходившему на улицу. Сначала казалось, что смотреть не на что, кроме дома напротив, нескольких деревьев и ограды со срезанными металлическими частями, но все-таки они успели заметить, как их воспитательница заворачивает за угол, неспешно вышагивая под руку с молодым мужчиной. Убедившись в своей правоте, Том отошел от окна; с удивлением он наблюдал, как остальные до сих пор прижимались носами к твердой поверхности стекла.
Т.М. Риддл зевнул. Ему было скучно.

— Я не видел ваших карт, что вы ко мне прицепились!
— Том разберется! И если это был ты, гнида…
Сопротивляющегося мальчика приволокли к Тому. Ценивший покой превыше всего, Том развалился на кровати в пустой комнате и лениво перелистывал «Пиноккио». Он был не в самом лучшем настроении, потому что находился под впечатлением тупости идиота, просравшего свои пять золотых. Тома прервали на середине размышлений о том, как он сам распорядился бы этими средствами.
— Да не брал я эти карты!
— Брал. – Тому хватило мимолетного взгляда на мальчика, чтобы решить это, и он вернулся к прерванному занятию, в то время как виновного сначала заставили отдать с таким трудом добытую колоду карт, а потом потащили дальше разбираться.
Том захлопнул книгу, потянулся, надел ботинки, с неповторимым изяществом воплотил в жизнь очередной план побега из приюта и отправился на прогулку.

— Риддл, Том!
— Так, так. В общем все понятно, но твое мнение меня тоже интересует. Предоставляю, так сказать, право высказаться. Итак, в какой дом ты сам хотел бы попасть?
— А у какого самый хороший декан?
— Теперь все окончательно ясно. СЛИЗЕРИН!

— Профессор Райт, не могли бы вы разрешить мне остаться на лето в школе? – Том посмотрел на декана своего дома так жалобно, как только смог. – Я не хочу возвращаться в приют, к магглам. – Кажется, на нее подействовал такой стиль обращения.
— Хм, да, я понимаю… Том, обещаю поговорить с профессором Диппетом, надеюсь, что он согласится.
Директор согласился.

Том захлопнул «Хогвартс: историю» и зажмурился, чтобы привести в порядок мешанину фактов, слухов и собственных домыслов. Через некоторое время с помощью нехитрых рассуждений Том понял, что Тайную Комнату может открыть он и только он. Уже заманчиво. Возникло два вопроса: как и зачем. На первый вопрос он сразу честно ответил: не знаю. Над вторым стоило подумать. Результат размышлений: «монстр», подчиняющийся только ему – сила. Значит – полезно.

Том поднимался по лестнице на урок, когда его нагнал Кровавый Барон. Призрак окинул взглядом окрестности и, убедившись, что никто их не услышит, очень тихо произнес:
— А если наследник Слизерина хочет попасть в Тайную Комнату, то пусть заинтересуется женским туалетом на втором этаже. И поаккуратнее с василиском.
Многозначительно посмотрев на застывшего Тома, Кровавый Барон величественно удалился.

Наконец василиск согласился прошипеть свой самый главный секрет Тому. Оказалось, что этот секрет состоял в формуле, при помощи которой можно было вызвать Салазара Слизерина.
— А в «Хогвартс: истории» пишут, что ты поможешь мне изгнать всех нечистокровных из школы.
— Я здесь для того, чтобы выполнять твои приказы. Я так долго сидел взаперти, ждал тебя, щщщ, и я голоден. Выпусти меня, дай убить, порвать…
Том рассмеялся; его смех был высоким, ледяным, в нем звучало торжество. Этот монстрик действительно мог держать в страхе всю школу. Мысль, что обитатели замка полностью уверены в своем благополучии, которое Том может прекратить с помощью нескольких слов, дал ему почувствовать власть над ними всеми.
— …убить!
— Так, товарищ клыкастый! Никакой самодеятельности, а то меня исключат, а ты еще тысячу лет безвылазно проведешь в своем логове!
Внушительная змея недовольно пошевелилась и повела головой с крепко зажмуренными глазами.
— Я чую человека, я не буду ждать твоего разрешения! Время убивать!
— Нет! НЕ СМЕЙ!!
Заклинание отскочило от чешуйчатой кожи, не повлияв никоим образом на ее хозяина, и Том бросился за стремительно поднимающейся по трубе змеей, оседлал ее хвост; вспомнил, что выход не закрыт, и ругнулся тихо. Ну кто ж знал, что эта тварь неожиданно выйдет из-под контроля? Или что сюда кто-то забредет так поздно. Мелькнула мысль, что если отверстие у раковины обнаружено, то он не станет сдерживать василиска. Но девочка сидела в кабинке и дыру не видела, и Том предпринял последнюю попытку усмирить змею. Однако и угроза, что его обнаружат и обезвредят не повлияла никак на чудовище. Том собирался еще что-то сказать, когда дверь кабинки открылась. Девочка близоруко прищурила заплаканные глаза и произнесла:
— Уйдите отсюда, это туалет для…
Она застыла и упала на пол, очки выскользнули из ее рук. Василиск снова закрыл глаза и, кажется, совершенно успокоился.
— Идиот, — прокомментировал Том и заставил удовлетворенную и потому снова послушную змею спрятаться в своем логове, а сам поскорее ретировался.

Том велел остаться на Рождество нескольким самым управляемым слизеринцам; остальные разъехались по домам. Он ждал окончания праздничного ужина, немного удивляясь при виде одноклассников, старающихся запихать в себя как можно больше и как можно быстрее. Наконец он собрал всех в мрачной гостиной. В двух словах Том объяснил, что к чему, продемонстрировал анаграмму в тусклом свете факелов.
— Это имя никогда не будет произноситься часто. Сейчас его знают очень немногие – вы. А после… После оно будет приводить в ужас всех грязнокровок и любителей магглов, и колдуны будут бояться одного звука моего имени. Лорд Вольдеморт. Моя мать была последней из потомков великого Салазара Слизерина, и я продолжу его благородное дело по освобождению нашего мира от грязнокровок!
Том еще долго распространялся в том же духе, впечатлив речью слушателей. Уже лежа в кровати, он усмехался своему красноречию – не ожидал обнаружить в себе оратора.

Том уже смирился с тем, что лето придется провести в приюте, в разлуке с библиотекой. Он мог придумать что-то полезное или забавное и воплотить идеи в жизнь позже; на шестом курсе он собирался писать курсовую по, кто бы мог подумать, защите, а значит, получит доступ к ряду весьма любопытных материалов. Но смириться с тем, что школу закроют и он, соответственно, никогда не увидит этих трудов, Том не мог.
Пришло время использовать Хагрида.

Формула вызова Слизерина была до смешного простой. Риддл начертил на полу зеленый круг (да, в сказках магглов попадаются места, недалекие от истины) и произнес:
— Я, Том Марволо Риддл, потомок Салазара Слизерина, вызываю его!
Естественно, что основная сила заключалась не в словах и даже не в окружности, а в самом Риддле. Больше ни у кого бы не получилось. А у него все вышло. Посреди круга появилась неподвижная, будто окаменевшая фигура низкого и достаточно толстого старика. Через секунду по статуе прошла волна, и старик ожил. Риддл, после долгих приготовлений (связанных в основном, надо сказать, с уламыванием закапризничавшего василиска), смог наконец проконсультироваться со своим предком.
— Потомок! Наследник! Все-таки добрался до моего чулана! А змеюшка тебе понравилась?
Риддл чувствовал себя довольно неловко. Он боялся выставить себя глупым юнцом, с которым и говорить не о чем.

Но вскоре это ощущение пропало — старикашка (только так называл его теперь Риддл про себя) частил, размахивал руками, тараторил, так что было трудно следить за ходом его мыслей. Заболела голова.
— И если сделаешь все так, как я сказал, то получишь много дельных советов — очень дельных, я бы и сам не отказался бы в свое время от таких, — Слизерин притворно-тошнотворно вздохнул и сразу за этим подмигнул. — Я ведь плохого не пожелаю своему наследнику, думай, пока время есть. Тебе, милый, и надо всего лишь подписать бумажку, всего лишь подписать ее — и я расскажу тебе, где можно узнать о Вечной Жизни, — Салазар произнес последние два слова со значительной гримасой, которая вызвала у Риддла новый приступ отвращения. — Ты ведь хочешь жить вечно, мой потомок не может не хотеть этого.
Риддл прочитал бумагу. Все так и было — информация об информации о вечной жизни в обмен на захват власти. Очень мило. Правда, не хотелось, очень не хотелось умному мальчику подписывать подозрительный документ…
Только ведь все равно подписал…

«Да! Я буду править миром!» – сказал себе Риддл однажды августовским вечером, сидя над своим дневником. Решение возникло в его мыслях неожиданно, сейчас он не думал над этой проблемой. Но выбор сделался именно в этот момент, и исполнение Риддл откладывать не стал. Закончив размещать воспоминания по соответствующим числам дневника, который он давно уже заколдовал как мыслив со множеством отсеков, Риддл еще немного подумал над исполнением и добавил к свежеприготовленному артефакту парочку занятных, полезных в свете принятого решения, уникальных функций. Усмехаясь про себя, он потер глаза, бережно забрал свое творение и пошел к себе, думая на ходу, что замечательно он устроился – он был единственным за достаточно большой промежуток времени учеником, который имел право применять магию на летних каникулах. Никто еще не додумался запрещать колдовать в Хогвартсе.
С чувством выполненного долга Риддл лег в кровать, перед сном вспомнил все, что сделал за лето, и удовлетворенно хмыкнул.

— Том, я думаю, тебе будет не очень приятен этот разговор, но он должен состояться. Я уверена, что ты не хочешь возвращаться в приют, и поэтому я подыскала тебе место в министерстве. Только на первое время, чтобы ты смог встать на ноги, а потом, не сомневаюсь, найдешь что-то более подходящее и прибыльное.
— Спасибо за заботу, профессор Райт, но я сам найду себе дело.
— Может, тогда ссудить небольшую…
— Не стоит.
Декан Слизерина выглядела несколько обиженной, но долг свой она выполнила, а потому выбросила вскоре мысли о Томе Риддле из головы.

Последний раз Хогвартс-Экспресс доставил Риддла на платформу с известным номером, и выпускники после прощаний и обменов адресами дезаппарировали. Риддл покинул их первым; не теряя времени даром, он сперва наложил на все магические предметы, в том числе на диплом и мантию, уменьшающее заклятие, и спрятал их во внутренний карман обычной маггловской куртки. Затем аппарировал в Косой Переулок, сдал учебники за седьмой класс в магазин подержанных вещей. Полученную сумму денег обменял на маггловские, а точнее на доллары. Далее. Какое, интересно, заклинание сотворит он первым, вырвавшись из школы, а значит, и из-под надзора учителей? Риддл дезаппарировал. В Литтл Ханглерон стало на три трупа больше. Затем в тропическом лесу принялся шипением призывать к себе змей, и среди отозвавшихся выбрал самую эффектную, зеленую с белыми пятнами. «Corallus coninus», — подумал Риддл. В тот же день в одном из небольших американских городов (на севере страны, чтобы змей там было мало) появился новый жилец. В течение недели он развлекал обитателей этого города своей красивой послушной змеей, а когда интерес к ней стал пропадать, неожиданно исчез. Капитал его после этого увеличился в 20 раз. Удаву он наколдовал портал, который перенес его обратно в родные тропики. Риддл решил, что у лорда Вольдеморта обязательно будет ручная змея. На вырученные деньги ему удалось подкупить одного человека, бывшего когда-то близким другому человеку – достаточно известному и богатому. Шантаж – метод всех времен и народов. Известно, что после общения с этими людьми количество денег увеличилось еще раз в тысячу. А дальше Риддл вкладывал свои сбережения в акции различных предприятий, играл на переменах курса, и в результате его счета в самых разных банках постоянно росли. Скупал землю в разных странах, предпочтительно с замками или другими замечательными объектами. Через несколько лет Риддл был готов стать Темным Лордом.
Первую неделю после окончания Хогвартса Риддл прочесывал самые известные библиотеки мира. Затем он на какое-то время задержался в Дурмстранге, где даже летом проводились работы по темной магии. Риддл тоже поучаствовал, заметно обогатившись в итоге знаниями. Потом он в одиночестве беседовал с разными колдунами, с тем же результатом. А после настал период самостоятельных экспериментов, из которых как минимум один был небезуспешным.
Так Риддл и вел двойную жизнь, днем занимаясь маггловскими делами, а тоже днем, но на противоположной стороне земного шара, — магическими.

Риддл сидел за последним свободным столиком в одном из самых злачных мест, которые только можно было найти. Ему еще повезло – приди он немного позже, и тут вообще было бы не протолкнуться. Сегодня Риддл еще не собирался вербовать сторонников. Он осматривался, оглядывался, думал, пока только присматривал подходящих людей, узнавал настроения разных групп. С легким недоумением смотрел на магов, которые с очевидным наслаждением, а некоторые и с жадностью, поглощали алкоголь, и подозревал, что здесь нужных людей ему не найти. Риддл задумался, уставившись в пространство. Почти сразу выяснилось, что это пространство было не пустым, а пялился он на длинноволосого юношу-блондина с мутными, но абсолютно трезвыми светло-серыми глазами. Изящно подперев рукой голову, он произнес, чуть угрожающе растягивая слова:
— И что же вы на меня так уставились?

ЗА ЧЕРНОЙ ВУАЛЬЮ-2.5: ИНТЕРМЕДИЯ

Человек нежился в ванной. Но от любимого отдыха его отвлекала назойливая мысль о том, что сейчас придется вылезать и идти на встречу с официальным представителем Ада.
Ангел с неохотой вышел из горячей ароматной воды и, морщась от отвращения, влез в давно уже надоевший белый костюм с золотой отделкой. В завершении туалета он надел на голову красивый золотой нимб, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что перед ними представитель Рая. Хотя путать было в общем-то и некому — тот, с кем он должен был встретиться, уже давно знал и не любил его. Наш посол отвечал ему взаимностью, и единственное, что сейчас грело ему душу, было сознание, что противник его тоже вынужден был бросить свои дела и надевать настолько же ненавистный черный с красным костюм и красные рожки.
Два посла встретились в отдельной комнате, душной и темной. Как всегда, они были предельно вежливы и — осторожны в выражениях.
Несколько представителей обеих сторон присутствовали на этой встрече.
— Наука — это одна из отраслей, очень интересующих наше государство. Наши ученые пришли к выводу, изучая микроизлучения на нашей общей границе, что на вашей территории находиться некий объект, имеющий связь — с миром живых, — голос дьявола звучал крайне вкрадчиво и как-то замасленно, что создавало не особенно приятные ощущения. — А по договору, подписанному в *** году, вы обязаны продемонстрировать этот объект официальному представителю другой стороны, то есть — меня.
Черта с два микроизлучения имеют хоть какое-то отношение к этому. После встречи надо будет сказать, что среди работающих с вуалью требуется провести очередную генеральную чистку.
— Разумеется мы продемонстрируем вам эту установку, — произнес ангел, растягивая губы в улыбке и пытаясь говорить любезно, пока сердце его сжималось от злобы и щемящего беспокойства, — хотя мы с ней давно и не работаем. Знаете ли, никак не можем разгадать, как она действует, такое сложное устройство.
Перешли к обсуждению других проблем. На середине предложения ангел вдруг сделал испуганно-взволнованное лицо, сбивчиво сослался на неотложное дело, которое он вдруг вспомнил и которое требует его немедленного, именно немедленного участия. Тут же бросил пару слов, из которых можно было заключить о сути этого дела — личного, он выскочил в коридор. Остановив первого встречного ангела, он прошипел ему на ухо:
— Всем уйти от вуали. Уничтожить все следы деятельности ученых. Сейчас же!
Бросив понимающий взгляд на посла, случайный прохожий кивнул и пулей помчался куда надо.
Когда ангел вернулся в комнату и сообщил, что уладил свое личное дело, дьявол как бы невзначай напомнил ему об обещании показать некую интересную установку.
— Всегда пожалуйста! — произнес ангел тоном, заставившим человека в черном почувствовать себя обведенным вокруг пальца. С кислой миной он позволил провести себя через множество переходов в неосвещенный пыльный зал с низким потолком. Дьявол ничуть не удивился необжитости этого места и в ответ на предложение ангела рассмотреть «эту штуку повнимательнее» и «попробовать догадаться, как она работает» только и смог, что неразборчиво буркнуть:
— 1:0 в пользу Рая.

ЗА ЧЕРНОЙ ВУАЛЬЮ-3: БОРЬБА

Риддл радостно потирал руки, ухмыляясь, и думал, что все приготовления завершены, министерство контролируется (империус + многосущное зелье + шантаж + элементарная измена); авроры не сдаются, однако Пожиратели медленно, но верно вытесняют их, Орден Феникса затих и давно не дает о себе знать, так же как и Дамблдор. Риддл рассмеялся, как всегда жестко и пронзительно. Это был клич силы, победы, власти. А с властью придет возможность направить силы ВСЕХ на открытие секрета вечной жизни. Пожиратель-алхимик, например, уже давно работал над созданием философского камня. (Или говорил, что работал). А после обретения бессмертия Риддл наконец сможет быть уверен, что ему не грозит попасть ТУДА, что он никогда не будет пешкой, что он не станет тратить свои силы и таланты во благо других. Иметь неограниченную власть на Земле как представитель загробного царства – эта роль пока полностью устраивала его.
Риддл снова усмехнулся, думая свысока о бедном Дамблдоре и жалком ордене, которые знать не знали о тех, кто стоит за лордом Вольдемортом, не знали, что часы их уже сочтены и что их ждет.

Дамблдор тоже думал, но немножко о другом. Еще раз мысленно поблагодарив Сириуса за ценные, хоть и скудные, сведения, а еще более за мужество и преданность делу (и самому директору, хотя он об этом не знал), он в очередной раз принялся обдумывать План. Он был безупречным – и именно это больше всего смущало Дамблдора. Безупречные планы имеют тенденцию проваливаться в несколько раз чаще, чем планы обыкновенные.

Темнота впереди, подожди!
Там стеною — закаты багровые,
Встречный ветер, косые дожди
И дороги, дороги неровные.

— Ну как же вы могли? Нехорошо поступать так с теми, кто, несмотря на всяческие неудобства, затраты времени и энергии, вернул вас домой, — и вы не смогли выполнить их небольшой просьбы! Даже пытались навредить нам, и просто удача (читай – технология, прим. автора), что у вас ничего не вышло! – Сириус приободрился; они еще не пронюхали, что Дамблдор все знает – и это было маленькой победой – не «нашими» над «врагами», а лично Сириуса над всей этой организацией. – Вы нечестно повели себя с нами, но мы прощаем на первый раз. Вы не будете подвергнуты тем наказаниям, которыми вам угрожали; вместо этого вы будете наравне с обычными умершими. Вы должны быть благодарны нам.
— Я никому ничего не должен! – вскинул голову Сириус.
— Зря вы так, мистер Блэк, мы к вам со всей душой… Завтра можете приступать.
«К чему?»
То, что пытки оказались блефом, сильно обрадовало Сириуса, хотя он, наверно, вслух бы в этом не признался; но воспитательная беседа и неожиданная вежливость пугали еще больше.

Там проверка на прочность — бои,
И туманы, и ветры с прибоями.
Сердце путает ритмы свои
И стучит с перебоями.

Да-а-а, можно было не опасаться – такую работу даже обязанностью не назовешь. Сириус оценивающе оглядел темные волосы, темные глаза и хрупкую фигуру – если слово «хрупкая» применимо к весьма взрослой женщине. Она улыбнулась; он просиял, отвесил полушутливый поклон и представился. Она повела его куда-то. Он очень удобно пристроил левую руку у нее на талии. Она спокойно развернулась, усмехнувшись, на триста шестьдесят градусов против часовой стрелки. Сириус вздохнул и пробурчал под нос: «Понял, не дурак».
Заинтересовался вдруг такой проблемой – как строятся взаимоотношения между полами после смерти. Ведь необходимость в них с эволюционной точки зрения отпадает. Но вместе с тем никаких изменений своих ощущений Сириус не заметил. Оставалось надеяться, что остальных это тоже касается. Особенно женщин.

— Ну так что я должен делать?
— Мы с вами займемся разработкой способа сделать маггла анимагом.
— Зачем??
— Так надо. Будете много спрашивать, пожалеете. Не из-за меня, разумеется.
— Куда я попал… А вы тоже?..
— Да, превращаюсь в ворона, как вы могли бы догадаться, посмотрев на герб.
— ???
— Вам не сказали, кто я? Ровена Рейвенкло, очень приятно.
Через два месяца.
— Ровена, я думаю, что теперь мы можем доверять друг другу. Все-таки долго вдвоем проработали. Вы не хотите мне рассказать поподробнее об этом месте и зачем мы всей этой ерундой занимаемся?
— Да, Сириус, теперь я уверена в вашей честности. Признаюсь, я опасалась, что вас специально ко мне подослали. С чего начнем? Зачем анимагов изучаем? Чтобы ангелы могли за дьяволами шпионить более эффективно.
— Это неправильно! Гораздо удобнее было бы не изобретать что-то, а посылать волшебников на задания.
— Ничего подобного! Где гарантия, что этот волшебник останется верным Раю?
— Хорошо, а где тогда гарантия, что маггл останется верным?
— Гарантии нет, как вы правильно подметили, но у маггла возможностей меньше, колдун же, выйдя из-под контроля, сможет причинить весьма большой ущерб. Как вы могли заметить, колдуны, и мы тоже, так хорошо контролируются, что навредить, увы, при всем желании не могут. Нас просто эксплуатируют. Как и многих магглов. Что поделаешь, противостояние Рай – Ад требует огромных затрат.
— Так, это мне не нравится. Кто тут самый главный?
— А зачем вам?
— Да так, мысль появилась.
Через два часа.
— Если вы так много знаете, то, может расскажете, зачем меня посылали убивать Дамблдора?
Настал черед Ровены удивляться. Сириус рассказал ей о вуали, о полученном приказе и как он его выполнил. Женщина стала относиться к нему после этого с еще большим уважением. Несколько раз Сириусу пришлось прерываться, чтобы надзиратель, следивший за их (и не только их) работой, не подозревал о посторонних разговорах.
— Я знаю, зачем это им надо, по чистой случайности. В общем, они же магглы, они не знают, что я могу прочитать их мысли. И если когда-нибудь узнают, то точно не от меня. Просто противостояние Ад – Рай здесь зашло в тупик – нет возможности одержать окончательную победу, используя только здешние ресурсы. Поэтому кто-то придумал вывести через вуаль какие-то силы, или отдавать через нее приказы, я не знаю, что именно, и таким образом захватить власть на Земле. Это им каким-то образом должно помочь.
— А команды они отдают Вольдеморту?
— По-видимому.

А в Хогвартсе подготовка ко дню икс шла полным ходом. Кого готовили – естественно, Гарри. Некоторым учителям это давало повод лишний раз подколоть «некоторых людей, которые настолько заняты спасением мира, что им не остается времени на домашние работы по зельям»; ну так Гарри уже привык. Интересно, что характер его стал значительно спокойнее. То ли переходный возраст прошел, то ли постоянная занятость на него так благотворно повлияла, но он прекратил орать на Рона, Гермиону и остальных, даже когда они это заслуживали.

— Гарри, Господи, будь осторожен, и… — голос Гермионы срывался, она чуть не плакала, но старалась не показывать вида. Гарри и сам чувствовал себя не совсем обычно. Ощущалась странная пустота, казалось, что каждый момент является последним, он постоянно обдумывал предстоящее, прокручивал вхолостую возможные варианты. Иногда он представлял себя стоящим на трибуне, чтобы получить орден; иногда – памятник с надписью «Гарри Поттер, который победил Того-Кого-Нельзя-Называть, но погиб в неравной схватке с ним»; иногда – поле, залитое кровью, собственное искалеченное тело и темную фигуру Вольдеморта, возвышающуюся над происходящим.
Гарри мягко улыбнулся, не глядя в глаза своим друзьям. Несмотря ни на что он оставался спокойным, хоть и несколько отстраненным. Он хлопнул Рона по плечу, поцеловал Гермиону в щечку, а Джинни в губки и стремительно вышел из комнаты.

Там и звуки, и краски не те,
Только мне выбирать не приходится,
Очень нужен я там, в темноте!
Ничего, распогодится.

Прошло какое-то время. Сириус и Ровена расстались – они придумали все, что могли, по своей теме, и она перешла в другие руки. Они снова работали теперь уже над другими проблемами, потом над третьими… И в общем-то Сириусу понравилось заниматься научными изысканиями – но он знал чему будут служить его изобретения. Его коллеги часто менялись, как и коллеги Ровены. И со многими из них они имели серьезный разговор… С внушающими доверие. С неравнодушными. Ангелы считали, что если часто менять окружение человека, то безопасность увеличиться. Они ошибались. Бунтарские настроения за недолгий по сравнению с вечностью срок распространились почти по всему магическому населению. План был прост. В день эн все посвященные сообщают, что для эксперимента им необходима палочка. Дальше – по обстоятельствам.
Сириус с каждым днем становился все радостнее, предвкушая это событие.

В день икс в небольшом скромном замке собралась толпа людей. Их можно условно разделить на три группы. В первую входили авроры. Они были вооружены и находились в полной боевой готовности. Во вторую – человек в черном капюшоне и маске, явно собравшийся аппарировать – он то и дело посматривал на часы. Третья группа также состояла ровно из одного человека, сосредоточившего все свое внимание на лежащем на столе перышке-портключе. Это был Гарри. Наконец пришло время, и человек в маске исчез.

Погляди — что за рыжие пятна в реке, —
Зло решило порядок в стране навести.
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!

Очередное сборище Пожирателей и Вольдеморта. Все как обычно, но в середине собрания вдруг объявился Гарри Поттер. Пока все с открытыми ртами смотрели на него, пытаясь понять, что к чему, он приступил к действию. И не только он. Один из Пожирателей незаметно достал из мантии палочку и очень тихо произнес некое слово. Другой Пожиратель, к которому это слово относилось, повторил его действие. Через некоторое, но очень непродолжительное, время все слуги Темного Лорда образовали кольцо, в котором каждый контролировал одного. Таким образом Снейп нейтрализовал Пожирателей смерти.
В то же самое время Гарри занимался Вольдемортом. Их палочки снова были связаны золотыми нитями эффекта Приори Инкантатем, снова ни один не мог колдовать, но в отличие от конца четвертого курса, у Гарри на этот раз был План. Он достал из кармана ножичек и, прицелившись, метнул его в Лорда. Стальное лезвие сверкнуло в полете и через миг уже торчало из горла Вольдеморта. Так окончилось земное существование Тома Марволо Риддла.
Гарри вздохнул от облегчения и опустился на землю, вытирая рукавом пот с лица. Что ни говори, он очень переживал за исход схватки, даже после многочасовых тренировок в обращении с холодным оружием. Гарри высыпал из кармана запасные ножики и бросил прощальный взгляд на истекшего кровью заклятого врага.
Честно говоря, ему было даже немного грустно.
Снейп, ухмыляясь, сдавал зацикленных Пожирателей подоспевшим аврорам.

Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас, —
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!

Ненависть — пей, переполнена чаша!
Ненависть — требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет!

ЗА ЧЕРНОЙ ВУАЛЬЮ-4: ИТОГ

— Ну что, уважаемый Риддл, наверно, пора вам перенести полезную деятельность сюда?
Уважаемый Риддл не ответил ничего, чтобы не нагрубить человеку, от которого он теперь зависел. И еще он проклинал себя за то, что не предусмотрел смерть от немагического повреждения. Ну и многих людей он тоже, конечно, проклинал.
— Вы будете у нас шпионом. Их много никогда не бывает, ну а такой, как вы…
Риддл знал, что ему не отвертеться. И вспоминал договор, подписанный мальчиком Томом много лет назад.
— Мы изменим вашу внешность – слишком известную, и вы приступите.

Риддла приставили к еще двум волшебникам. После часа в их обществе он понял, что они ему не нравятся. Вечером он подозвал надзирателя и сообщил ему, что должен переговорить кое с кем. Надзиратель только со второго раза расслышал его.
Представ перед начальством, Риддл открыл рот, чтобы рассказать о несуществующем подозрительном поведении своих подопечных. Но слова произнести не получилось. Сгорая от злости, он слушал, как, посмеиваясь, ему объясняют о сложностях, которые ему придется преодолеть, если захочет и впредь хитрить со своими.

Там чужие слова, там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там сгорела, пожухла трава
И следы не читаются
В темноте.

На этот раз Сириусу предстояло работать с приятным светловолосым человеком. Он сразу показался Блеку заслуживающим доверия – возможно благодаря открытой улыбке или доброжелательному взгляду. Незнакомец назвался Томом и с энтузиазмом взялся за дела. Оказался довольно разговорчивым типом, сначала болтал о незначительных вещах, но вскоре хлопнул Сириуса по плечу, назвал славным малым и сообщил, что тот ему сразу понравился. Хоть Сириус и не являлся поклонником фамильярности по отношению к малознакомым людям, но такая простота растрогала его, и он с радостью слушал, как Том ругает положение раба, в котором все они оказались. Уже через час Мягколап был уверен, что в лице Тома приобрел отличного сторонника. Настал черед Сириуса говорить.

Низкий, но очень прямой человек не торопясь прошел к Сириусу и спокойно спросил:
— Итак, кто еще принимал участие в вашем заговоре?
— Каком заговоре?!
Объяснили, в каком. Сириус только скорчил презрительную гримасу:
— Ничего вы не узнаете! Мне рассказали умные люди, что сыворотку правды вы сделать не сможете, необходимый компонент встречается только на Земле, так что, увы и ах, ваша затея с треском провалилась!
На секунду задержав пристальный взгляд на лице Сириуса, человек взял небольшой чемоданчик из прекрасной кожи и едва заметным жестом подозвал двух амбалов, которые схватили Сириуса и прикрепили его широкими кожаными ремнями с темными разводами к массивному сидению. Когда от пленника отошли, он, не надеясь освободиться, постарался хотя бы поменять положение. Но руки и ноги были стянуты в трех местах каждая, а при попытки пошевелиться горло сдавливала жесткая полоска. Низкий человек ласково и осторожно провел рукой по потертой поверхности, щелкнул серебряным замком; его кисти на миг замерли в воздухе, словно озадаченные проблемой выбора, а затеи осторожно вынули один из стальных инструментов; он сделал шаг к Сириусу со сдержанной улыбкой на тонких губах.

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом — под дых,
На печень-бедолагу.
Когда давили под ребро –
Как екало мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.
Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом
И крови ток прервал.
Я, было, взвизгнул, но замолк, —
Сухие губы на замок ,-
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.
Я взят в тиски, я в клещи взят –
По мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.

И – все кончилось. Сириус лежал на холодном и мокром полу. Полу, покрытому ржавыми пятнами. В голове было абсолютно пусто. Если кто-то мог бы пережить его ощущения в те минуты-тысячелетия, то подумал бы, что он сошел с ума. Но постепенно в мозгах его оформилась одна-единственная мысль.

Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал, —
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!

Сириуса, как особо опасного преступника, а главное, подстрекателя к беспорядкам, теперь держали в одиночной камере, защищенной стенами, надежными охранниками и антимагической защитой. Человек, проведший тринадцать лет в Азкабане, год – запертым в родовом имении, и после смерти оказался под замком.

Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели, —
Еще бы — взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон –
И голову сломать у цели!..

Мне посочувствуют слегка –
Погибшему, — но издалека.

За черной вуалью.: 2 комментария

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.