— Где он? — яростно спросила Пэнси.

Блейз насмешливо на нее посмотрел.

— Хватит, Пэнс. Он просил не трогать его.

Пэнси задрожала от бессильного гнева, шагнула вперед, схватилась руками за подлокотники кресла, в котором сидел однокурсник, и приблизила к нему лицо.

— Мне. Нужно. С ним. Поговорить. Нужно!

Блейз замер. Что-то в ее голосе выдавало дикую панику.

— Что-то случилось? — осторожно спросил Блейз.

— Ты скажешь, где он?! — взвизгнула Пэнси, выпрямляясь. Несколько человек в гостиной с любопытством на нее посмотрели.

— В пещере за озером. Но… — однако Блейз ничего не успел спросить, Пэнси спешно покинула гостиную, оставив после себя лишь бесконтрольный страх.

***
Все было не так.

Джинни перестала общаться с ней. Как друг перестала. Что-то в ней надломилось. Джинни сильно изменилась, осунулась, а в карих глазах, казалось, навечно поселилась тоска.

Луна больше не затрагивала разговоры о правде и лжи, но Гермиона кожей чувствовала опасность.

И Малфой. Он вновь стал сереть. Глаза вновь становились прозрачными. Как в прошлом году. И это убивало. Он высыхал. Словно с каждой секундой из него по капле выходила жизнь. Он вновь стал ее игнорировать. Во взгляд вернулось равнодушие. После того памятного патрулирования они обменялись, наверное, всего парой фраз. И то по делу.

Она готовилась. Хотела спросить, почему он помог ей? Не бросил ее? Она хотела узнать его лучше. Потому что…

Гермиона закрыла глаза и зарылась пальцами в волосы.

Лаванда и Парвати тоже не спали. Парвати была в гостиной и лечила первокурсников. Гермиона хотела. Гермионе не разрешили. Они правы. Ей нужно передохнуть. Хоть немного поспать. Но в чем толк от того, что она второй час лежит в постели, а веки отказываются смыкаться?

Лаванда лежала на соседней кровати. Полог был задернут, но сбитому дыханию однокурсницы Гермиона с горечью понимала: не ее одну одолевают мрачные мысли.

Гермиона резко повернулась на бок и зажала зубами край подушки, чтобы не разрыдаться.

Потому что храбрости не было.

Потому что храбрость ни к чему не приведет.

Потому что зло все равно победит.

Ведь победило же?

Тогда? Сотню лет назад?

— Гермиона?

Гермиона резко села, мгновенно осознавая, что громко плакала. Балдахин плавно скользнул в сторону, и взору Гермиону представилось заплаканное лицо Лаванды. Она осторожно села рядом.

— Все будет хорошо, — прошептала Лаванда, и Гермиона равнодушно кивнула. — Мы победим.

— Конечно, — Гермиона старалась улыбнуться убедительней.

— Победим! — яростно сказала Лаванда. Гермиона судорожно вздохнула.

Лаванда верила. Искренне верила, что еще возможно выиграть эту войну. Как она наивна. Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что завидует ей. Завидует этой девушке с отчаянным взглядом голубых глаз. В них жила надежда. А в самой Гермионе уже ничего не было.

— Ты мне веришь? — тихо спросила Лаванда.

Гермиона не успела ответить. Что-то сдавило ей горло, и она забилась в конвульсиях. Как тогда, на патрулировании. Лаванда задыхалась от ужаса, хватая палочку и шепча какие-то заклинания. И в этот миг все прекратилось. Гермиона судорожно втянула кислород, безумным взглядом скользя по лицу однокурсницы и сжимая в кулаках взмокшие от пота простыни.

Что с ней происходит?

**
Я убью Блейза, — мрачно парировал Драко. Пэнси успела заметить, как он быстро убирает потрепанную толстую книжку.

— Нам нужно поговорить.

— Я занят, видишь ли, — процедил Драко. — И меня не радует, что Блейз рассказал тебе о единственном месте, где я могу побыть в одиночестве.

Пэнси не ответила, садясь рядом с ним на сырую землю.

Лишь в этой мрачной, холодной пещере не было снега. Хогвартс обманно манил сказочным великолепием. Снег пушистым ковром согревал землю, украшал одинокие ветви деревьев и скрывал от посторонних глаз все ужасы, что творились за толстыми стенами замка. Тучи уныло расползались по серому небу.

Тишина. И тоска.

— Пэнси? — в голосе Драко послышалась неподдельная тревога. — Пэнси, что случилось?!

— Что ты должен сделать, Драко? Это хуже, чем убийство Дамблдора, да? — Пэнси сморгнула с уголков глаз выступившие слезы.

— Сколько раз нужно сказать, чтобы ты оставила меня в покое? Почему ты этого никак не поймешь?!

Пэнси перевела взгляд на него, и Драко вздрогнул от страха, что волнами исходил от нее.

— Потому что они хотят поставить мне ее, — еле слышно прошептала Пэнси.

Драко медленно опустил глаза на левую руку. Шумно втянул носом воздух.

— Когда?

— На Рождественских каникулах.

— Я поеду с тобой.

— Да не нужна мне твоя чертова поддержка! — взревела Пэнси, вскакивая на ноги. Драко немедленно встал за ней. — Ты что, не понимаешь?! Я должна знать! Я должна понимать, что ждет меня!!! — Пэнси не плакала, но ее колотило от паники. От страха.

— Я не могу, — с болью в голосе прошептал Драко, и Пэнси поверила. Уткнулась носом в его шею. Не плакала. Дрожала. Драко осторожно обнял ее одной рукой, губы его сжались в тонкую линию.

Устал. Как же он устал.

***
Уроки, уроки, уроки…

Зелья. Мрачный Снейп. Безостановочные круги палочкой над водой в котле. Безостановочные движения ножом. Разрезать. Измельчить. Бросить в котел. Безостановочные и быстрые — лишь на жалкое мгновение — взгляды в сторону слизеринцев.

Он сидит рядом с Пэнси. Что-то шепчет ей. Пэнси боится. Гермиона со своего места чувствует ее страх. Безотчетный страх.

Защита от темных искусств. Круцио. Плотно сжатые губы и слезы на лице Дина. Опущенная голова и закрытые глаза Гермионы. Насмешки Кэрроу. Гнев Симуса. Угрозы Кэрроу. И безразличие. Безразличие на лице Малфоя. И ужас при его взгляде на Пэнси.

Обед. Джинни. Бодрая и уверенная. Как раньше. Шепчется с Невиллом.

Стоп. Тихая Джинни и молчащий на уроке Кэрроу Невилл.

Гермиона мгновенно подлетела к друзьям, уселась рядом и, приподняв брови, внимательно на них посмотрела.

— Что? — сглотнул Невилл. Джинни недоуменно подняла брови. Невиллу следовало бы у нее поучиться врать.

— Что вы задумали? — сердито спросила Гермиона.

— Ничего, — пожала плечами Джинни.

— Не надо врать мне! — прошипела Гермиона.

— Нужно рассказать ей, — подал голос Невилл.

— Невилл! — возмутилась Джинни, но Гермиона поздравила себя с победой. Если Невилл что-то решил, он так и сделает, не обращая внимания ни на что. Даже на Джинни.

— Мы хотим выкрасть из кабинета Дамблдора меч и отдать его Гарри, — прошептал Невилл. Джинни рассерженно отвернулась.

— Меч Гриффиндора?! — ахнула Гермиона, отчего Джинни шикнула на нее и замахала руками, призывая к тишине. — Даже не думайте. Я не позволю, это слишком опасно.

— Разберемся без тебя! — зло сказала Джинни и, подхватив свои вещи, выбралась из-за стола и помчалась прочь из Большого зала.

— Что с ней?

— Не знаю, — пожал плечами Невилл. Гермиона нахмурилась. — Луна согласна с нами. Ты сама говорила, что Гарри нужен этот меч.

— Это один из возможных вариантов, — со вздохом откликнулась Гермиона. — Слишком опасно вламываться к Снейпу.

— А что сейчас не опасно? — горько усмехнулся Невилл.

Гермиона не ответила.

Историю магии отменили. Профессору Бинсу ночью стало плохо, никто из студентов не знал, что с ним, хотя догадок была великая тьма. Как вообще приведение может болеть?

Гермиона направилась в общую гостиную, как вдруг увидела у подоконника Джинни.

— Как ты?

— Нормально, я пойду, у меня урок, — недовольно проговорила Джинни, отворачиваясь.

— Подожди, еще есть время. Я хотела поговорить.

Джинни промолчала.

— Что с тобой происходит?

— О чем ты?

— Просто скажи, что происходит?

— Лучше ты мне это скажи.

— Я не пони…

— Я о тебе. И о Малфое.

— Что? — изумленно спросила Гермиона.

— Не притворяйся, что не понимаешь меня! — яростно прошептала Джинни. — Ты все время смотришь на него! Да ты с первого дня его защищаешь! Видимо, у вас все прекрасно, раз он тебя на руках нес до крыла?!

— Джинни…

— Я видела вас — премилая картина!

— Джинни…

— Он ушел, а я пробралась к тебе, и знаешь?! Ты шептала о сне! Шептала «Малфой»! Малфой!

— Послушай…

— Замолчи! — яростно воскликнула Джинни. — Хотела ответов? Так слушай, не перебивая!

Гермиона заломила руки и отступила назад.

— Я не знаю, можем ли мы вообще доверять тебе. Я волновалась. Когда ты сказала, что будешь старостой… как он… я испугалась за тебя. А сейчас я вижу все, как есть! Ты рада! Ты рада, что можешь наблюдать за ним, и никто не поймает тебя на этом! А ты думала, что скажет Гарри? Рон? Я?! Ты думала, что скажут твои друзья?! О тебе и нашем враге! Но, видимо, тебе он не враг больше.

— Джинни, причем тут…

— Он твой новый друг?! Так иди к нему! Помогай ЕМУ!

— Джинни… — Гермиона почти рыдала. Она не понимала, что происходит. Да, она думала о Малфое. Думала постоянно. Но разве это означает, что она предательница?

В этот момент раздался протяжный зон колокола, и Джинни, бросив на нее последний презрительный взгляд, бросилась вниз по лестнице.

Гермиона сильно зажмурилась, приказывая себя успокоиться, села на подоконник и равнодушно уставилась в окно. С неба падали большие пушистые хлопья снега.

Трансфигурация. Последний урок на сегодня.

Один лишь взгляд на профессора МакГонагалл придавал Гермионе уверенность. Словно защищал.

— Мисс Грейнджер, останьтесь, пожалуйста, после урока.

Час прошел как в тумане.

Гермиона пыталась себя убедить, что все в порядке. Наверное, дела для старосты.

Но вот же Малфой! Сидит в соседнем ряду и, не слушая профессора, читает какую-то книгу. Тонкие пальцы медленно тянутся к уголку страницы, губы сжимаются в гримасе, он досадливо встряхивает головой и раздраженно захлопывает книгу.

Гермиона зажмурилась. Кем-кем, а трусихой она себя не считала. Надо признать. Его бы тоже позвали. А если это что-то касательно режима Кэрроу, МакГонагалл не оставила бы ее во всеуслышание.

Весь урок она ловила на себе взволнованные взгляды Невилла и Лаванды.

А в конце внезапно осознала, что до боли сжимала сиденье своего стула.

Класс опустел враз, неожиданно. Это почему-то напугало Гермиону. Словно все вокруг знали, что профессор МакГонагалл собирается сказать ей. И никто не захотел остаться и услышать это. И она! И она не хочет!

Гермионе вдруг резко захотелось вскочить и выбежать из душного кабинета. И бежать. Бежать, не останавливаясь. Потому что эта духота напомнила ей жаркие, жалящие языки пламени.

Гермиона с ужасом осознала, что профессор молчит, вперив немигающий взгляд в деревянную поверхность своего стола и сжимая в ладонях маленький конверт с печатью. С министерской печатью.

— Профессор?

МакГонагалл медленно на нее посмотрела, и Гермиона торопливо прошагала между рядами, подходя к преподавательскому столу.

— Мисс Грейнджер… Я должна кое-что сообщить вам.

— Что?.. — сердце пропустило несколько ударов.

— Мне пришло письмо из Министерства… В нем говорится о… об урагане в одном из районов Лондона. Все дома сметены…

— Урагане?.. — тихо спросила Гермиона. Тоненький голосок в голове шептал ответ, но Гермиона затолкала его за задворки сознания, отказываясь что-либо понимать. Он не понимает. Не понимает, зачем профессор МакГонагалл рассказывает ей об урагане где-то в Лондоне. Не понимает!

— Мы с вами понимаем, что природа тут не причем, — выдохнула МакГонагалл. — Мисс Грейнджер… Ваши родители погибли.

— Нет, — прошептала Гермиона, яростно качая головой. — Нет, что вы такое говорите? Это невозможно! Я написала им письмо, они уехали в Австралию!

— Мисс Грейнджер, очевидно письмо не дошло…

— Они не умерли! Я не верю… — шептала Гермиона, бешено качая головой. Слез не было. Она бы никогда не подумала, что услышав такое, будет спокойно стоять. Она должна была сейчас разгромить кабинет профессора. Расшвырять книги на стеллажах. Перевернуть все парты, сломать стулья. Рушить, рушить, рушить… Как изо дня в день Пожиратели рушат ее жизнь. Как тот, кто отправил ее в прошлое. Пусть и не желая этого. Как тот, кто не дает жить в настоящем. Рушить. А потом закрыть глаза, упасть на пол и свернуться калачиком. И никогда не подниматься больше.

— Гермиона… — профессор МакГонагалл расплакалась. Впервые Гермиона увидела, как женщина плачет. Она заворожено смотрела, как соленые капли тонкими дорожками скользят по щекам и тонут в потрескавшихся губах.

А затем развернулась и, не сказав ни слова, выбежала из класса.

***
— Но почему? — в сотый раз изумленно спросил Невилл.

— Я подумала, что ты прав. Нужно что-то делать. Я сумею доставить Гарри меч.

Они сидели на диване в общей гостиной. Впервые не нужно было лечить первокурсников. Кэрроу в последнюю неделю были заняты чем-то более важным, чем истязания учеников.

— Я рад, что ты с нами. Кстати, что хотела МакГонагалл?

— А, неважно, бумажные дела, — Гермиона с трудом сдержала подступившие к глазам слезы. — Мне пора на патрулирование.

Она успела увидеть насмешливый взгляд, что бросила на нее Джинни. А затем резко встала и решительно направилась к выходу.

Он встретил ее в привычном месте: напротив гобелена с молодой волшебницей, смотрящей в звездное небо. Гермиона вдруг подумала, что она похожа на эту волшебницу. Такая же одинокая и печальная.

Кивки. Обычное приветствие.

Тишина. Гермиона уже не смогла бы прожить без этой ежедневной тишины. Малфой думал над чем-то. Раздраженно сомкнул губы и так сильно сжал палочку, что побелели костяшки пальцев.

— Малфой… — неожиданно даже для себя позвала Гермиона.

Он изумленно повернулся. За эти две недели они почти не разговаривали.

— Я… я хотела поблагодарить тебя. Ты помог мне…

Он отстраненно поднял бровь, и Гермиона с горечью подумала, что его мысли сейчас далеко, так далеко отсюда.

— А… Не стоит благодарностей, — скривился слизеринец, наконец, осознавая, что она сказала.

Гермиона вдруг шагнула вперед, близко-близко, задерживая дыхание от взгляда его глаз, пока еще сохранивших в себе изумительное серебро.

— Почему ты помог мне?

— Ну, мы же теперь оба чистокровные, — хрипло ответил Драко. — Хотя ты отказываешься говорить, кто твои настоящие родители.

Гермиона замерла. Настоящие родители. Родители. Родители…

Губы ее задрожали, и тщательно сдерживаемые слезы потекли из ее глаз.

Драко растерялся. Она рыдала в паре дюймов от него, а он смотрел и не представлял, что нужно делать. С Пэнси все просто: обнять, прижать к себе и ждать, пока та сама успокоится, а Грейнджер… Драко замер.

А затем сделал самый неожиданный поступок в своей жизни. Сделал тот последний шаг, что разделял их, и сомкнул руки за ее спиной. Гермиона инстинктивно схватилась за его рубашку, прижимаясь к нему, но в тот же миг изумленно подняла взгляд, приоткрывая губы в немом удивлении.

Они стояли рядом, обнимаясь и с удивлением и недоумением глядя друг на друга.

А затем Гермиона потянулась и поцеловала его. Сперва, он плотно сжал губы, но она прижалась к нему сильнее, и он ахнул, впуская ее язык в себя. И тут же забирая власть себе. Резко хватая ее за плечи и разворачивая к стене. Толкая, скользя ладонями по ее телу, зарываясь пальцами в ее волосы.

Гермиона не смела даже мечтать о таком. Она робко потянулась руками к его волосам, но зарычал, перехватывая ее запястья.

Он одновременно и терзал, и ласкал ее губы, язык, и она дрожала от ощущений. Такого не было. Никогда. Ни с кем.

Она пьянела от ощущения его близости, а голова легко парила под потолком. Он пах гвоздикой. И горечью. Но это был самый сладкий аромат на свете.

Она издала еле слышный стон, и в этот миг все прекратилось. Он резко отпустил ее и отскочил назад, врезаясь спиной в каменную стену.

Гермиона тяжело дышала. Щеки ее стали багровыми от смущения, а сердце било дважды в секунду. Она изумленно смотрела на него. Его глаза вновь засияли, вновь горели.

— Патрулирование окончено, — прошептал Драко и, отлепившись от стены, стремглав прошел мимо нее.

А Гермиона осталась стоять у стены, прижимая холодные руки к горящим щекам.

Лаура была права. Но разве от этого легче?

29.03.14