Люциус смял очередной пергамент, швырнул его в камин и устало откинулся на спинку кресла. Мерлин, за что ему всё это? *Идиотский вопрос,* — немедленно отозвался странный ехидный голосок, чем-то напоминавший Снейпа. Малфой раздражённо мотнул головой и попытался сосредоточиться, правда, малость безуспешно. Вот уже который вечер он пытался состряпать мало-мальски пристойный план, что выходило с переменным успехом. Люциус закусил губу и зажмурился, пытаясь призвать не то музу, но удачу, не то что-то ещё. Он хотел бежать. Бежать сломя голову, куда угодно, к кому угодно. В разумных пределах, разумеется, но всё же… Ничего ценного в голову пока что не приходило, но Люциус не отчаивался — не умел.
В который раз он снова позавидовал Северусу. Разумеется, у того не было такого богатства, как сын-Пожиратель, жена-заложница или немилость Тёмного лорда. Не-е-ет, вместо всего этого расчётливый Мастер Зелий являлся счастливым обладателем какой-никакой, пусть самой призрачной, но связи с Орденом Феникса, пышной репутации среди подавляющего большинства своих слизеринских выпускников и умненькой племянницы, которая отлично знает, куда нос нельзя совать ни под каким видом. В сотый раз Люциус задумался, не стоит ли намекнуть Тёмному лорду на неблагонадёжность его любимого Пожирателя вне порядка, и в сотый же раз с отвращением выбросил её из головы. Нет, он не опустится до уровня грязного предателя Петтигрю. Да и смысла нет…
Малфой медленно выпрямился, пододвинул к себе очередной, кажется, тысячный, лист пергамента и принялся, как опытный игрок в шахматы, расставлять фигуры перед боем. Разница заключалась только в том, что его фигуры обладали собственными желаниями, характером и имели полное право не соглашаться с ходом Люциуса. Но ведь это всё пока что теория, правда?
В настоящий момент кроме основных, обязательных «фигур», в число которых входили Драко, Нарцисса, он сам, Люциус, и Тёмный лорд, появились три дополнительные: Северус Снейп, Министерство и Альфред Давенпорт. Задача партии — увести три обязательные фигуры в зону недосягаемости для четвёртой при поддержке или помехах со стороны фигур дополнительных. Люциус слабо усмехнулся: с самого детства его отец Велиус Малфой развивал интеллект наследника именно с помощью частых шахматных партий. Как знал, старый хитрец, что пригодится… Так, не отвлекаемся.
Новый способ, претендующий на победу, имел кодовое название «Сдайся властям». Так, если Люциус добровольно навещает аврорат, Скримджер приходит в буйный восторг. Если повернуть ситуацию под правильным углом, то он назначает показательное заседание суда, даже если это будет планироваться как фарс. Суд… сколько лет просидел Люциус на этом самом суде в качестве советника Джонатана Давенпорта… Восемнадцать, кажется, или около того… И ровно столько же дел они за это время разобрали. Что поделаешь, если аристократия ввиду своей неуклонно сокращающейся численности утратила прежние позиции, и Высший суд уже не слишком популярен. Но ведь не запрещён же!
Магическое сообщество уже постепенно стало забывать, что Английский магический суд состоял из трёх частей. Первая и наиболее влиятельная — конечно Визенгамот, суд Министерства. Он включает в себя важнейших министерских шишек и наиболее популярных персон магического мира. Именно в этой организации в своё время председательствовал Дамблдор. Собственно, в большинстве своём Визенгамот и являлся Британским судом: он, в полном или урезанном составе, разбирал все незначительные дела. Для того, чтобы выносить решения по более серьёзным преступлениям, как то: убийства, геноцид, государственная измена и некоторые другие — Визенгамот был обязан собрать две другие трети Английского магического суда.
Одна из них — так называемые сторонние наблюдатели: журналисты, эксперты (целители, учёные, авроры), бизнесмены, если это слово применимо к представителям малость устаревшей экономики магической Британии. За уважаемыми организациями было закреплено определённое число мест, и только их руководство имело право назначать представителей в суд. Таким образом, практически на каждое отдельно взятое заседание эта треть собиралась заново.
Последней составляющей Английского суда был Дюкстоун, суд Аристократии или, как величали его особо мудрые почитатели, Высший суд, что напрямую было связано с тем фактом, что его решения (если они когда-либо принимались) не подлежали никакому обжалованию, в отличие от Визенгамота, в адрес которого можно было при желании посылать апелляцию (что редко помогало). Дюкстоун сохранился ещё с той эпохи, когда никакого Министерства не существовало, и всем заправлял Большой совет. Формально он состоял из непосредственно главы Большого совета (ныне — герцога Давенпорта), двух его советников (традиционно это главы родов), которые от нечего делать охотно брались за допросы подсудимого всякий раз, когда предоставлялась возможность, и фиксированного числа людей, которых набирал лично герцог, что, естественно, соответствующим образом обставлялось. На деле же ни эти люди с пурпурно-лиловыми ленточками через плечо, ни даже оба советника вместе взятые не решали ничего: правом карать и миловать обладали Давенпорты, и только Давенпорты… когда их об этом просили. В последние пять лет, насколько помнил Люциус, их не просили ни разу.
Главная штука заключалась в том, что любой подсудимый, представший перед светлым ликом Английского магического суда, собравшегося по такому случаю в полном составе, имел право выбрать, кто именно будет решать его судьбу: Визенгамот или Дюкстоун. Если он выбирал Визенгамот, значит можно рассчитывать на опыт адвоката, нечистоплотность министерских чиновников, искусно выдуманную историю и лазейки в законах. Если же бедолага предпочёл Дюкстоун, надеяться ему оставалось только на милосердие герцога Давенпорта. Визенгамот обязан был рассмотреть все аспекты дела, проверить все детали и, в конце концов, принять решение путём открытого голосования (в котором принимали участие все три составляющие Английского суда) и с опорой на чётко прописанные законы. Давенпорт не был должен ничего, никому и никогда. Его невозможно было подкупить или запугать и очень сложно — обмануть. Его законами были лишь те, что он утвердил сам для себя. Он мог принять в качестве смягчающего обстоятельства астму подсудимого (из-за чего тому нельзя долго находиться в тёмных, сырых помещениях), а в качестве отягчающего — преступления против аристократии. Впрочем, всё зависело от каждого конкретного дела и каждого конкретного человека. Конечно, он тоже просил проголосовать Английский суд за или против вынесения приговора, но это была просто шпаргалка герцогу, указывающая, чего хочет народ, что практически никогда не влияло на принятое им решение. Даже те самые пресловутые советники оставались не у дел, если их советы резко расходились с мнением дражайшего судьи. Оттого-то подсудимые редко испытывали горячее желание связываться с Дюкстоуном: Давенпорты были слишком непредсказуемы. Чаще всего к этой последней лазейке прибегали арестованные по ложному обвинению, да и то скорее от отчаяния. Несмотря на кристальную репутацию господ герцогов, Дюкстоун был не в моде.
Но Люциуса это не волновало. Он-то лучше многих знал, что не так страшен соплохвост, как его малюют. Малфой неплохо помнил Уинстона, замечательно исследовал Джонатана и достаточно близко познакомился с Альфредом, чтобы прийти к выводу: Альфред Давенпорт был достойнейшим продолжателем благородного дела своего отца и деда. Непредсказуемы… Люциус ухмыльнулся. Как раз-таки Давенпорты предсказуемее многих! Это же особая биологическая разновидность: «Типичный слизеринец с полу-гриффиндорской моралью». Жуткая смесь! Властные, гордые, хитрые и патологически справедливые — вот вы и познакомились со стандартным представителем этого рода. В отношении своих фамильных черт Альфред был не хуже и не лучше своих предков — он был просто такой же. А хорошо это или плохо, решать бы лучше кому другому.
Но дело не в «хорошо» и не в «плохо». Дело в Альфе. Что предпримет мальчишка, если Люциус потребует, как гласит обычная формулировка, «Защиты и правосудия»? Что возьмёт в нём верх: гриффиндорская справедливость или слизеринская привычка не оставлять в беде своих, дабы самому не нарваться? Разумеется, со временем из Альфреда выйдет отменный дипломат, умело примиряющий две враждующие стороны свое сущности, но это будет нескоро.
Малфой имел некоторое предположение, что лично Альфред с удовольствием оставил бы его в покое, просто взяв клятву, что Люциус не будет больше пакостить (другое дело, если дражайший Пожиратель эту клятву нарушит!). Но толпа — не Давенпорт, ей никакой клятвой рот не заткнёшь. Тщательно прикинув все возможные варианты, светловолосый граф пришёл к неутешительному выводу: он сядет. Может, ненадолго, может, с какими-то поблажками и оговорками, может, с правом на амнистию, но он — сядет. На сей раз Дюкстоун действительно будет судить. Министерство уж постаралось раззвонить на всю Британию, что такой уважаемый человек, как Люциус Малфой, — преступник, так что вынеся более мягкий приговор, Давенпорт сделает себя самым непопулярным человеком в стране после уважаемого экс-министра. Так своей репутацией он не рискнёт — и без того нелегко доставалась.
Но ему нельзя в тюрьму, даже на сутки! Быстро пробежав глазами по остальным «позициям» Люциус застонал: даже если получится сдаться без лишнего шума, Волдеморт слишком быстро прознает о таком безобразии. И если, допустим, Северус сможет обеспечить Драко побег, то Нарциссу убьют раньше, чем сам Люциус даже заикнётся о правосудии. Если же Снейп, наоборот, поможет Нарциссе — убьют Драко. Предупредить Цисс заранее — не выйдет, об этом сразу узнают. Да что там узнают! Он даже к дому подойти не успеет, без разрешения-то, как из него сделают замечательную лазанью. Малфой-менор почти в осаде, а он тут штаны протирает!
Малфой ещё раз, уже без всякой надежды, пробежался по строчкам. Ничего не входит, при самом лучшем раскладе он — в тюрьме, Драко — в бегах, Нарцисса — в морге. Или наоборот, что тоже не слишком-то радовало. Мужчина смял пергамент и отправил его вдогонку к остальным нескольким сотням — в камин. Чёрт, что же делать? Время на исходе… Со дня на день Тёмный лорд окончательно очухается от принудительного отпуска, в который всеми правдами и неправдами был отправлен Снейпом, и ему в голову может прийти несколько поразительных по своей гениальности идей. Нет, был у Люциуса один план с довольно неплохим исходом, да только содержал он в себе один гигантский изъян, который мужчине был совсем не по душе. Северусу тоже: когда Люциус объяснил ему основную мысль, Мастер зелий мрачно покрутил пальцем у виска и обозвал его пустоголовым гриффиндорцем, и Малфой с ним согласился. Это — крайний вариант, к которому прибегать не тянет. Так что надо поскорее что-нибудь…
Люциус вздрогнул и зашипел: его вызывали.
— Ага, наш уважаемый Тёмный лорд наконец проспался и проср…, — Пожиратель многозначительно прокашлялся, нехотя натягивая чёрную мантию. Что-то не тянуло его сегодня лицезреть дорогого хозяина.
Чуть замешкавшись в дверях и бросив последний взгляд на свои апартаменты, не осталось ли на виду чего такого, чего видеть посторонним нежелательно, Люциус двинулся в сторону Тронного зала. До дверей оставалось всего два поворота, когда знакомый голос окликнул его откуда-то из темноты:
— Далеко ли собрался?
— Вызывает, — бросил через плечо Люциус, даже не собираясь останавливаться. До тех пор, пока он тут находится, любой разговор сможет подождать, если Тёмный лорд желает его видеть.
— Правда? — а вот Северус так явно не считал.
Малфой будто налетел на стену. Он слишком хорошо знал эту интонацию. Медленно развернувшись, Люциус приблизился к вышедшему из тени Снейпу и долго, пристально вглядывался в его лицо.
— Чёрт! — наконец смог выдохнуть он.
— Что ты надумал?
— Плана А не существует, переходим сразу к плану Б, — нервно дёрнул плечами Малфой.
— Ты с ума сошёл!
— Не исключено… Ты не будешь мне помогать?
— Разве у меня есть выбор?
— Тебе лучше знать.
Несколько секунд мужчины молчали, старательно пряча взгляды друг от друга. Наконец Люциус вздохнул и принялся закатывать левый рукав мантии.
— Заколдуешь?
Северус молча дотронулся палочкой до Чёрной метки, что-то пробормотал, и отвратительная татуировка исчезла с руки Пожирателя в мгновение ока.
— Это я один такой особенный, или оно на самом деле должно так давить? — поморщился граф, растирая то самое место, где помещалась спрятанная Метка.
— На самом деле. Не жалуйся, это единственные Маскирующие чары, которые Министерство пока что снимать не научилось.
— Знаю… Проследи, чтобы Нарцисса ушла без помех. И Драко…
— Я понял, — резко оборвал Люциуса Снейп.
— Я рад. Да, и ещё кое-что. Похрани пока что у себя вот это. Так, на всякий случай, — Малфой, чуть помедлив, протянул Пожирателю вне порядка фамильный медальон и перстень, — А то мало ли. Ходят слухи, что Тёмный лорд даже воровством не гнушается. Может, он клептоман?
— Наверняка, — Северус с видимой неохотой взял фамильные реликвии Малфоев.
— Потом отдашь…
— Обязательно.
— Ладно, мне нужно идти. Вызывает…
Мужчины крепко пожали друг другу руки.
— Удачи, дружище, — с лёгкой, истинно малфоевской улыбкой на губах, Люциус хлопнул Снейпа по плечу, резко развернулся на каблуках и чуть ли не бегом направился к Тронному залу, словно боясь не успеть… или передумать…
— Удачи, — прошептал Северус, прислоняясь к стене. Он ещё долго смотрел вслед убежавшему Пожирателю…