Глава 12. В которой табличка с вопросами заполняется.

Да, да, и я тоже очень рада, что все нормально. Но вот что происходило за пологом постели Гарри я рассказать не смогу — я же этого не видела. Зато домовый эльф Добби, сидевший под соседней кроватью, хоть и не видел ничего, но зато многое слышал.
Далее рассказывается, что слышал Добби, сидя под кроватью Рона.
Гарри (Г): — Я люблю тебя, я люблю тебя больше жизни…
Гермиона (Грм): -Я люблю тебя…
Г:-А что произошло на матче? Ну, после матча? Я не помню вообще ничего… Малфой, кстати, ничего тебе не сделал?
Грм: — На матче ты с ней целовался! Фу, пусти меня! Вот этими губами с ней целовался…
Г: -Прости меня… Прости меня… Я не знал, что делал…
Звуки поцелуев, шуршание одеяла.
Грм: — Я тебя уже простила, Гарри. Я все понимаю. А Малфой… Он меня изнасиловать хотел.
Г: — Вот, мерзкий хорек… Надо было наложить на него Круциатус все-таки… Он мою Гермиону хотел… Да плевать, что он хотел, самое противное, что он тебя хотел! Вот эти вот ручки, вот эту вот шейку…
Еще раз звуки поцелуев. Дальнейшие полчаса я пересказывать не буду, ибо они состоят из хихиканья, ахов, вздохов и двух стонов, изданных Гермионой сами понимаете когда.
Г: — Мммм… я тебя люблю… Знаешь, мне противно, когда я пытаюсь вспомнить, что я там с ней делал… Раньше она мне такой красивой казалась… а теперь вызывает эмоции, как от Малфоя…
Грм: — Забудь все, как страшный сон. Ты меня любишь, раз смог сбросить эти чары. И я люблю тебя…
Г: — Я тебя так люблю, что Дамблдор сказал, что мы с тобой теперь как одно целое. И Рон, кстати тоже.
Грм: — Это какая-то шведская семья получается…
Г: — Но-но. Вот этого не надо. А вот пророчество не только обо мне. Оно о всех нас троих, вот так… а еще Фоукс того жука склевал. Вот придурок…
Грм: — Жук или феникс?
Г:— Да не знаю… оба, блин.
Грм: — Кстати о птичках… Раз у нас есть время, можно и о пророчестве задуматься… У тебя туту есть на чем писать? Твердое что-нибудь, так неудобно…
Г (отодвигая полог): — Добби!
На этом я перехожу к нормальному повествованию, ибо мое всевидящее око внезапно прозрело, и я смогла самолично наблюдать за тем, что делал Гарри Поттер.
Добби немедленно со щелчком появился и ног Гарри.
-Чего желает Гарри Поттер? — с поклоном спросил Добби.
-Принеси, пожалуйста, что-нибудь твердое, поднос, например, чтобы было удобно писать. А заодно, кстати, можешь притащить что-нибудь поесть. — Гарри потер рукой живот, и склонился к Гермиониному уху. Та с интересом приготовилась слушать. — Что-то меня на покушать потянуло…
Гермиона хихикнула.
-Да, Добби, и мне заодно что-нибудь. Чего-нибудь сладкого и крепкого чаю.
Добби кивнул.
-А что пожелает съесть Гарри Поттер?
-О, оставляю выбор на твое усмотрение. — Еще ни разу Добби не приносил Гарри невкусной еды. А, возможно, после жизни у Дурслей, Гарри любую нормальную еду считал превосходной.
Добби поклонился и исчез в неизвестном направлении.
-Ну, что там с пророчеством? — спросил Гарри откидываясь назад, на подушки в ожидании Добби.
-Знаешь, многое стало понятно… — начала Гермиона, как вдруг появился Добби с легким щелчком. Он нес поднос на удобных широких ножках, который можно было без опаски поставить на кровать.
-Спасибо, Добби. — произнес Гарри с улыбкой. — Можешь идти, отдыхать.
-Добби любит своего хозяина, Гарри Поттер! — пропищал Добби с благодарностью. — Добби нравится помогать великому Гарри Поттеру. — С этими словами Добби обнял левую ногу Гарри, которая свесилась с кровати, и вновь пропал.
-Уффф… — Вздохнула Гермиона. — Наверное, это у эльфов действительно в крови…
Гарри тем временем с аппетитом поедал кусок пирога с почками.
Пирожные со сливками, доставшиеся Гермионе отличались завидной свежестью, она даже подумала, не пек ли их Добби только что лично для нее, и не оказалась ли она, таким образом, невольно причастна к угнетению целой армии маленьких существ. Однако, пирожные были такими вкусными, а чай так приятно пах бергамотом, что вскоре она забыла о таких мыслях, и принялась с увлечением объяснять Гарри то, до чего она додумалась в связи с пророчествами на небольшом участке подноса, который Гермиона удачно освободила от пирожных.
-Вот, смотри. — Гермиона развернула кусочек пергамента с табличкой на подносе, и достала с тумбочки Гарри перо и чернила.
-Угу. — Кивнул Гарри и изобразил на лице крайнее внимание, тщательно жуя пирог.
-В первую очередь, я уверена, что Трелони говорила о Дамблдоре, как о короле и твоем друге, потому что именно при разговоре с ним ты увидел, как «царица звезд надевает фату». Так?
Гарри кивнул, не успев проглотить эклер, который Добби принес ему в качестве десерта.
Гермиона заполнила клеточку Трелони — Взрослый словом «Дамблдор».
-В момент этого самого лунного затмения Дамблдор говорил о том, что он доверяет Снеггу. Трелони говорила, что этот король кому-то доверяет, и в этом ошибается. Отсюда можно сделать вывод, что враг, о котором говорила Трелони — Снегг. Хотя, меня, конечно, терзают смутные сомнения по этому поводу, пару раз Снегг пытался тебя спасти, а мы думали — пытался убить. Но, увы, больше вариантов я не вижу.
Гарри сделал глоток тыквенного сока, и, наконец, смог говорить.
-Ну, давай пока напишем Снегга. Честно говоря, я уверен, что он — предатель. Но вряд ли он может сделать большую пакость, сомневаюсь, что Волан-де-Морт ему доверяет. А может быть, он на Волан-де-Морта даже не работает. Может, он сам по себе.
Гермиона вписала слово «Снегг» в клеточку Трелони — Враг.
-Отсюда следует, что твой дом, о котором говорила Трелони — это Хогвартс.
Вписав слово «Хогвартс» в табличку, Гермиона деланно и театрально вздохнула и вытерла пот со лба.
-Вот, с одним разобрались. Теперь то, о чем говорила Падма. Здесь нужно опираться на слово Родитель, я так думаю. Кого ты можешь назвать своим родителем сейчас? — спросила Гермиона у Гарри.
Тот задумался.
-Раньше я считал своим ближайшим родственником Сириуса. Теперь, наверное, только… Дамблдор. Он мне как родственник. Правда, скорее дедушка, а не отец. — Гарри посмеялся. — Можно было бы, если б тут был Рон, еще назвать мистера и миссис Уизли, но, если честно, я не смог бы назвать их своими родителями. Как-никак, они родители Рона, а не мои. Да и нору я домом не считаю.
Гермиона кивнула.
-Да, я еще на тех Чарах поняла. Так… Ну, и какой враг мог жить в твоем доме?
Гарри склонил голову набок, и задумался.
Мне было плохо из-за врага, который жил в моем доме… Казалось, еще чуть-чуть, и он поймет… казалось, он пропускает что-то важное… Вспомнился сон, приснившийся летом, о сортировочной Шляпе…
«Ты невнимателен, Гарри Поттер» — произносит она, шамкая беззубой складкой, служащей ей ртом. — «Опять ты пропускаешь самое важное»
Что же он пропустил… Что в тот день происходило? Он получил письмо от Гермионы.. Она такая красивая на той колдографии… В летнем платье… Только какой-то жучок полз по поверхности колдографии… и Гарри его смахнул. Смахнул жучка на пол. Жучка.
-Жук…
-Прости, что? — Гермиона тоже задумалась, погрузившись в собственные соображения по этому поводу.
-Жук. Помнишь, ты мне письмо прислала летом? Из Рима?
-Ну?
-Так вот. Я достал твою фотку, ну, где ты в синем платье, — Гарри потянулся к тумбочке. — Вот эту. — Гарри продемонстрировал Гермионе ее изображение, вставленное в аккуратную рамку, но хранимое, как правило, под грудой пергаментов в самом нижнем ящике тумбочки.
-Ого, как ты с ней обращаешься… — протянула Гермиона, и поцеловала Гарри.
-Стой. — Гарри отстранился. — Не отвлекай меня. Так вот, на той фотографии сидел жук. И я смахнул его на пол. Готов поспорить, тот самый жук и съел перо из моей волшебной палочки. Понимаешь?
-Гермиона посмотрела перед собой, слегка прикрыла глаза, потом широко распахнула их, и тихо произнесла:
-Понимаю… Знаешь, я сначала подумала, что враг — это дементоры, а Дамблдор тебя от них спас, помнишь, на пятом курсе? Но вряд ли ты считаешь своим домом всю Тисовую улицу, верно?
Гарри кивнул, и взял перо из руки Гермионы, намереваясь заполнять табличку.
Падма — Дом: Тисовая, 4, потом Хогвартс
-Надо же, этот жук переезжал вместе со мной, и все время был у меня дома! Тоже мне, незваный гость.
Падма — Враг: Жук.
Табличка была заполнена и мела на тот момент следующий вид: Взрослый Дом Враг
Падма Дамблдор Тисовая, Хогвартс Жук Рудольфус
Трелони Дамблдор Хогвартс Снегг

Не знаю, сохранится ли табличка, не хотела вставлять вордовские таблички, думаю, они бы вообще не стали отображаться…
-Ну, вот и решили… А ты говорила, сложная, сложная… — Гарри пододвигался все ближе и ближе к девушке, пытаясь поцеловать ее шею.
-Отойди от меня, похотливый самец, — в шутку заявила Гермиона, отстраняясь.
— Ах, так? — Гарри аккуратно переставил поднос с тарелками, чернильницей и всем остальным на тумбочку. — Ну, раз я похотливый самец, я могу добиваться своего силой, так?
— Гарри!
— Что? — на лице парня было написано удивление. Все же было так хорошо, а тут такой серьезный и строгий голос.
— Гарри, — тихо продолжила Гермиона. — Я хочу точно знать, что правильно поступила. Для меня это очень важно. Понимаешь, то, что мы сделали час назад… для меня уже нет пути обратно. Я ведь могу доверять тебе полностью, правда?
Лицо Гарри посерьезнело.
-Ты можешь доверять мне полностью. Абсолютно. — Гарри поднялся и стоял теперь на кровати, на коленях, рядом с лежащей Гермионой. — Вот сколько тебе сейчас лет?
— Шестнадцать, а что?
— А вот смотри, через год нам будет по 17, в волшебном мире это уже совершеннолетие. И тогда мы с тобой поженимся, купим дом, надеюсь, у меня хватит денег в Гринготтсе на дом, и будем там вместе жить. У нас будут дети, и чудесный дом… Веришь?
Гермиона как зачарованная смотрела на Гарри.
— Верю. Все будет. Если доживем. — Девушка слабо улыбнулась. Еще в начале года погибла Амелия Боунс, мама Сьюзан Боунс, их одногодки — пуффендуйки. Амелия Боунс работала в министерстве. А по обрушившемуся Брукдейлскому мосту ехала на машине с родителями в театр лучшая подруга Гермионы из магловского мира. Сейчас Эмми лежала в больнице без сознания, ее мама погибла, а отец потерял ногу. Он вытаскивал Эмми на руках из машины, практически погребенной под обломками моста, полз, превозмогая боль, и тащил за собой тело Эмми, даже не зная, жива ли она. Авроры, подоспевшие через тридцать восемь секунд после трагедии позволили Гермионе применять магию, и она левитировала тело Эмми на носилки, а затем и её отца. А мать Эмми Гермиона так и не нашла. Хорошо, что Гермиона вообще оказалась недалеко от места происшествия. Пожиратель Смерти взорвал опоры простым заклинанием «Бластиор!». А Гермиона не успела даже достать палочку. Она помогла еще нескольким людям выбраться из-под завалов, а потом сама упала без чувств, из-за вида множества окровавленных тел и из-за потери сил: несколько раз она и один молодой аврор поднимали на пару здоровенные куски камня, чтобы другие могли вытащить живых из-под них.
Слезинка выкатилась из-под ресниц Гермионы, а через мгновение она плакала, уткнувшись носом в плечо Гарри и рассказывая ему, как это было страшно. Хорошо еще, что этот Пожиратель не знал, что Гермиона — колдунья, да еще и подруга Гарри Поттера. Иначе — ее непременно использовали бы как приманку.
-Гермиона… Я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Веришь?
-Верю.
В пять вечера Рон, Дин, Симус и Невилл были пьяны от Сливочного Пива и Огневиски и не заметили, что Гарри спал не один, потому что та самая Любовь, в лице Добби осторожно задернула полог над кроватью.