Северус открыл глаза. Гостиная погрузилась в полумрак. В камине тлели остатки дров, которые уже не могли справиться с подступающим холодом. Свечи, в большинстве своем, превратились с парафиновые лужицы. Оглядевшись, мужчина увидел, что сидит в кресле, укрытый пледом. Несмотря на неудобное положение, зельевар чувствовал, что великолепно выспался. Так легко ему уже давно не было. Шпионская деятельность не позволяла расслабиться ни на минуту. Притворное служение красноглазому монстру с маниакальными наклонностями с последующими отчетами Дамблдору – все это сильно изматывало. Когда ходишь по краю пропасти долгое время, когда ты — не свой и не чужой – начинаешь обрастать стальным безразличием, и сердце твое постепенно каменеет. Чтобы не быть уязвимым, двойному шпиону приходилось запихивать в самый дальний уголок души все добрые, светлые чувства, все, что когда-то приносило радость. Единственное, что помогало выжить в этом кошмаре, это — любовь к сыну. Да, Конор — не родной его сын! Но это ничего не меняет. Он растил его, он заботился о мальчике с самого младенчества. Именно его малыш назвал папой и нуждался в его помощи. Даже магия названного отца отразилась на ребенке. Конор постепенно становился похожим на Северуса. Но кровь Слизерина тоже играла свою роль. Одни только красивые голубые глаза чего стоили. Получалось так, что ребенок вобрал в себя все самое лучшее от обоих отцов.

Оставалось загадкой, почему же Волдеморт не смог узнать, что у Северуса есть сын. Скорее всего, магия клана хорошо охраняла эту информацию. Том Риддл со всем своим величием и в подметки не годился Энгусу Слизерину и древнейшей магии рода. Капитан «Летучего Голландца» – известный темный маг — был далеко не добреньким волшебником, машущим палочкой для всеобщего счастья. То, что территория, на которую распространяется власть Министерства, не интересовала старого пирата, было всего лишь заслугой хороших дипломатических отношений.

Профессор зельеварения попытался встать с кресла. Все тело отозвалось неприятной ломотой, как результат сна в неположенном месте. Северус вспомнил, что вчера метка Темного Лорда начала действовать очень сильно. В первый же день после приезда Конора в школу Снейп сразу решил для себя, что со шпионской деятельностью будет покончено. Дамблдор, конечно, не был в восторге от принятого решения, но все же согласился с мнением зельевара. И вот уже неделю как Северус игнорировал призыв Темного Лорда, стараясь перетерпеть. С каждым днем боль становилась сильнее, и помогало только специальное зелье. Но проблема была в том, что это зелье нельзя было применять часто. И поэтому мужчине приходилось переносить настойчивый призыв маньяка, шипя и извиваясь у себя в спальне, подальше от глаз сына. Но вчера боль перешла все границы. Руку будто разорвало на мелкие кусочки. Северус помнил только взволнованное лицо Конора, пытающегося помочь ему. Зельевар что-то сказал сыну, но слов своих он не слышал, вся комната шла кругом, и потом — опять волна боли, тьма, постепенно перешедшая в спокойный сон, где он, еще молодой, гуляет по берегу хогвартского озера с Лили Эванс, и она улыбается ему.

Северус посмотрел на левое предплечье. Метки Темного Лорда не было, а на плече виднелась татуировка клана Слизерина. Зельевар облегченно вздохнул. Сын не подвел его и смог провести обряд.

Пересилив себя и встав с кресла, профессор, потирая плечи от холода, разжег камин и направился в ванную.

* * *

Даниэль, зевая, одной рукой помешивал овсянку, а другой подпирал голову. Рядом сидел Поттер, которого мадам Помфри отпустила из больничного крыла еще до завтрака.

— Так что будем делать? – глотая овсянку, спросил Гарри. – Может, я сам переговорю с Гермионой? Надо же узнать про этот эльфийский цветок.

— С Грейнджер, конечно, было бы неплохо поговорить, но только она может не оценить эту затею и чего доброго настучит декану о наших планах. Тогда будешь сам разбираться со Слизерином. Но я не поставлю и половину сикля за твой успех.

— Гермиона не предаст, — утверждал Мальчик-Который-Выжил, — Она — надежный и верный друг. И всегда помогала мне.

— Как знаешь. Я тебя предупредил, — плюхая ложкой в тарелке, сказал Даниэль. – Интересно, а тут всегда на завтрак каша?

Невилл, который сидел напротив наследника, утвердительно кивнул головой и отправил очередную ложку овсянки в рот.

— Отлично. Еще пусть добавят парное молочко и можно смело переименоваться в детский сад! Где еда настоящих мужчин?! Где куски мяса?! – разбушевался Даниэль.

— Гриффиндор, кушай кашку и не плачь, — Мэган толкнула Лонгботтома в плечо, указывая на то, что он должен уступить место даме.

Студент тут же отодвинулся. Рейвенкло села рядом и с отвращением посмотрела на неуклюжего соседа, который от волнения весь раскраснелся и чуть не уронил кубок с соком.

— Поттер, завтра воскресенье. Ты не забыл? – постукивая пальчиками по крышке стола, сказала Мэган, переводя взгляд на Гарри.

— Какое открытие! А мы-то думали, что завтра только четверг, — сказал Даниэль.

— Гриффиндор, я разве к тебе обратилась? Иди, займись лучше своей коллекцией, — отмахнулась наследница.

— Ты тоже коллекционируешь? – удивился Невилл. – И что, если не секрет?

— Скальпы любопытных студентов, — отодвинул тарелку с кашей наследник и поднялся со скамьи.

— Даниэль, — покачала головой Мэган. – Не надо набрасываться на людей, если у тебя плохое настроение с утра.

Гриффиндор хотел было ответить, но решил промолчать. Взглянув на Гарри, наследник молча направился вдоль столов.

— Так что ты скажешь? – девушка посмотрела на свои ноготки.

— Я помню свое обещание, — сказал Поттер. – Только одного не пойму, зачем тебе нужно это растение?

— Не напрягай мозги, Гарри. Просто достань цветок и все. Я думаю, что ты достаточно смел для этого, — девушка встала из-за стола и, послав воздушный поцелуй хогвартскому герою, направилась к выходу из зала.

Гриффиндорец посмотрел ей вслед и решительно направился искать Гермиону, оставив Невилла в раздумьях о коллекции Даниэля.