— Начинается! — лениво протянул Рон, листая «Ежедневный Пророк», — Нет, Герм, ты только на них посмотри! «Гарри Поттер снова побеждает. Мальчик-который-выжил заставил Сами-знаете-кого спасаться бегством». Они бы здесь ещё оду в стихах страниц на пять напечатали.
— Рон, ты же знаешь, ничего умного эти люди не напишут из принципа, — пожала плечами Гермиона, грустно заглядывая в свою тарелку.
— Надежда умирает последней, — философски отметил староста, тихонько хихикая, — Нет, ты почитай. Умора! «…знаменитый Гарри Поттер одним своим появлением заставил Пожирателей затрепетать…». Ага, всех поголовно, и Снейпа в первую очередь. «…Сами-знаете-кто сбежал с поля битвы, истекая кровью…». Ну ведь просто захлёбывался! Или вот ещё особый перл воображения: «…не обращая внимания на многочисленные травмы, Избранный лично вынес из боя умирающую однокурсницу…». Я сейчас заплачу!
Гермиона рассеянно улыбнулась и покачала головой.
— Ты что такая мрачная?
— Да, из-за Джессики… — девушка махнула рукой, — Не знаю теперь, как себя лучше вести…
— А что, это проблема?
— Для меня — да.
Рон молча пожал плечами и вернулся к своей тарелке и своей газете.
— А вот и продолжение, — вдруг как-то слишком радостно возвестил он: к гриффиндорскому столу правила стая недружелюбно настроенных сов, — На что хочешь спорю, что это поздравления с победой от преданных фанатов. Летите, птички, летите по домам, вашего адресата всё равно тут нет, а мне с его почтой разбираться неохота… — замахал руками юноша, как только почтальоны приблизились к нему на опасное расстояние.
Как ни странно, примерно половина сов послушалась указаний Рональда и направилась восвояси. С остальными пришлось разбираться.
— И кстати, действительно, где Гарри? — поинтересовалась Гермиона, помогая другу отвязывать конверты, пока голодные и, кажется, смертельно уставшие посланцы не заклевали их обоих до смерти.
— Не знаю, когда я проснулся, его уже не было, — пожал плечами Рон, попутно отбиваясь от одной особо настойчивой особи.
— И где же он?
— Не имею представления.
Гермиона немного помолчала: очевидно, этот вопрос её интересовал больше всего.
— Может, в больничном крыле?
— А что ему там делать?
— Рон, ты что, забыл, что вчера случилось?
— Почему? Помню, — поспешил заверить девушку Рон и добавил чуть тише, — Но всё равно не понимаю, что ему там делать с утра пораньше, да ещё вместо завтрака.
Он и в самом деле не понимал. Ну что такого случилось? Нашлась сестра… Так радоваться надо! Особенно Гарри — хоть какая-то семья, для него-то. Почему же он вчера ходил как пыльным мешком по голове стукнутый? Ну да, не сильно приятно, что ему ничего не рассказали. Но ведь всё хорошо, что хорошо кончается. Что ему ещё надо? Вот если бы он с Джессикой в первый раз увиделся вот прямо сейчас, тогда Рон бы понял, зачем бежать в больничное крыло. Там, спросить «Как живёшь?» или что-то вроде. Но ведь обо всём остальном можно поговорить и вечером. Разве срочно? Одно только чуточку не клеится: Снейп. Раз он дядя Джессики, то по идее должен быть и дядей Гарри. Но в настоящую секунду Рона это мало заботило. Да разве такое может быть правдой? Нет, скорее всего Снейп наврал Джессике, и она честно заблуждается в отношении степени своего родства со слизеринским деканом. Вот если бы она видела, как профессор обращался с Гарри, то сразу бы всё поняла. Конечно, это так…
— И Джинни нет…
— А вот она в гостиной, это я точно знаю. Сидит в углу, смотрит в окно и о чём-то думает. Я её звал завтракать — отказалась. Гермиона, так она долго может просидеть, — несколько обеспокоенно заметил Рон, — Как по-твоему, стоит пойти растормошить? Заодно и Гарри поищем — вдруг вернулся…
…— Джинни, ещё пять минут, и этот завтрак пройдёт без тебя, — Рон щёлкнул пальцами перед носом девушки, явно надеясь привлечь её внимание к собственной персоне.
— Джин, что-то случилось? — предпочла поинтересоваться Гермиона.
— Я ведь должна теперь перед ней извиниться, — задумчиво проронила Джинни, игнорируя вопросы друзей.
— Опять двадцать пять, и здесь то же самое, — тяжело вздохнул Рон: кажется, эта история начинает действовать ему на нервы, — Девочки, да выбросьте из головы!
— Но как? — немедленно возмутилась Гермиона столь непочтительному отношению к собственной голове, — Это же касается Гарри! А он — наш друг.
— Спасибо, что напомнила, а то я забыл. Два дня назад Джессика тебя до такой степени не волновала.
— Два дня назад я не знала, что она — сестра Гарри!
— Но за эти пресловутые два дня она не изменилась, — резонно отметил Рон, — Какая была, такая и осталась: гордая, вредная, язвительная слизеринка.
— Не надо, Рон, она не так уж и плоха, если вдуматься.
— Да кто спорит? Я просто описал, как она себя обычно ведёт. Иногда, по большим праздникам, она может быть даже выносимой. Но я не верю, что за эту ночь Джессика переродится и явится народу в виде милой, доброй, приятной во всех отношениях девчушки, — Рон сегодня просто поражал своей логикой, — То, что она — сестра Гарри, что, кстати, лично я пока считаю недоказанным, ещё ни о чём не говорит. Вот у меня брат — Перси, так я ведь не жалуюсь!
— Ну да, может ты и прав, — как-то сникла Гермиона.
— Но я всё равно должна буду перед ней извиниться, — гнула своё Джинни; похоже, её мысль следовала точно параллельно проистекавшей рядом беседе, в смысле даже не пыталась с ней пересечься, — Я ведь была не права, Джессике и правда нужно было бы напиться Отворотного зелья, если бы… Как вы думаете, она меня простит?
— Она же не полная идиотка, — глубокомысленно изрёк Уизли: всё-таки это день его триумфа, — Она должна понять. В конце концов, сама виновата — надо было сразу предупреждать, а не ходить вокруг да около. И не было бы никаких недоразумений.
— А если не простит?
Рон тяжело вздохнул и принялся популярно объяснять сестре, кто такая Джессика и куда ей следует отправиться в случае, если она откажется понимать очевидное.
— …в общем, Джин, я бы на твоём месте поменьше волновался бы по этому поводу. Слышишь? Эй, Джинни!
Но Джинни, кажется, его уже не слышала. Она странно откинулась в кресле и уставилась куда-то вдаль.
— Гермиона, что с ней? — обеспокоенно воскликнул парень, осторожно касаясь щеки девушки, — Мерлин, она холодна как лёд. Нужно скорее…
— Рон, у тебя есть перо и пергамент? — вдруг нервно спросила Гермиона.
— Мерлинова борода, Герми! Джинни плохо, а тебя волнуют какие-то бумажки?
— Рон, не дури, дай скорее! — почти истерично вскрикнула девушка, бросая на мало что понимающего парня уничижительный взгляд.
— Да что сегодня такое с вами? С ума посходили? — буркнул Рон, нашаривая в кармане какой-то старый кусок пергамента и помятое перо.
Гермиона резко выхватила письменные принадлежности у юноши из рук, когда Джинни вдруг странно дёрнулась и произнесла низким, холодным, чуть глуховатым голосом, так не похожим на её собственный:

И разольются багровые реки,
И на колени опустится Сила,
И в каждом доме поселится Ужас
Из-за забытой святыни Изиды.

И замерла. Рон медленно откинулся на спинку дивана. Только через полминуты он с удивлением осознал, что дрожит. Юноша тряхнул головой и посмотрел на Гермиону. Та молча изучала записанные ею вслед за Джинни строчки.
— Что это… Это плохо, да?
Гриффиндорка медленно подняла глаза на Рона. Она была бледна.
— Ребята, я вот хотела… Что случилось? — Джинни переводила изумлённый взгляд с Рона на Гермиону и обратно; похоже, она ничего не помнила…

* * *

— Я его убью! — бабах — и пара склянок превратилась в сверкающий песочек, — Нет, не убью. Это слишком просто. Я его сварю, нет, изжарю, наделаю стейков и скормлю дементорам на ланч! Нет, лучше мантикорам! Самому Министру — это, по крайней мере, позорно, быть съеденным столь пустоголовым кретином! — письменный стол не выдержал напора Огненного дождя и отчего-то превратился в несколько очаровательных обугленных головёшек.
— Ого, запахло жареным, — усмехнулся Люциус, с некоторой меланхоличностью рассматривая развернувшийся перед ним натюрморт.
Северус зарычал, да так, что передёрнуло самого бывшего Пожирателя вне порядка, а это показатель, и продолжил разорять комнату. В следующие пятнадцать минут до сведения светловолосого графа было доведено минимум шесть рецептов долгой и мучительной смерти, которой, по мнению Северуса Октавиуса Снейпа, можно и нужно было подвергнуть несчастного лорда Волдеморта. Причём наиболее добрым и невинным способом бывший профессор, очевидно, счёл тот, который предполагал: публичное вываливание в перьях, зачарованных заклятьем Вечного приклеивания, колесование, четвертование, поджаривание на гриле, отрезание всех пальцев на руках и ногах, а также выкалывание глаз, сдирание с живого тела кожи (точнее того, что от неё осталось после всего этого), отпаивание пресловутым «Полётом бабочки» и, поскольку Волдеморт всё равно бессмертный, и на его существование все эти издевательства никак не повлияют, последним последует завёртывание их величества в собственную снятую ранее кожу и закапывание живьём в землю на глубину не менее пяти миль. От такого предложения у Люциуса даже дыхание перехватило. Ну и фантазии! А Северус-то, оказывается, Пожиратель от бога…
Между тем, пока Малфой нагло посмеивался в усы, которых у него не было, Северус злился не на шутку. Конечно, не каждый день на твоих глазах твой босс зверски убивает твою же родню! Тут кого хочешь закоротит! Мужчина оглядел комнату, прикидывая, что бы такого ещё разбить… Волдеморту об голову… Под руки попался только некий фолиант немалых размеров, увы, неразбиваемый. Ну не страшно, Северус и ему быстро нашёл применение — запустил в окно. Книга резво отскочила от специально зачарованного для такого случая стекла и шлёпнулась Пожирателю на ногу. Снейп злобно зашипел, но сие небольшое происшествие ни в коей мере не охладило его пыл.
— Северус, как насчёт того, чтобы угомониться? — невинно поинтересовался Малфой. Ответом ему послужило многообещающее рычание: мол, если не заткнёшься… Люциус равнодушно пожал плечами и поудобнее уселся в кресле. Ничего, он может и ещё подождать, времени у него — пропасть.
— …Василиск сопливый!!! Йети побритый!!! Тритон бесхвостый!!! Тролль беременный!!! Чтоб тебя дементорами засосало, флоббер-червь ползучий!!!
Люциус недобро ухмыльнулся: надо думать, представил себе, как Волдеморта засасывают дементоры. Северус как заведённый метался по комнате, очевидно, не в силах придумать новые ругательства.
— Ну что, всё? Или ещё нет?
— Люциус… — угрожающе прошипел Снейп: похоже, ещё не всё.
— Да что ты, с ума сошёл? — и без того небогатому терпению Малфоя, как и всему в этом бренном мире, пришёл конец. Да, конечно, это всё очень забавно, но, как говорится, пора и честь знать.
— Слушай-ка… — что именно граф должен был выслушать, осталось неизвестно широкой аудитории.
— Северус, если ты не успокоишься в ближайшие сорок пять секунд, я решу, что всё-таки Шляпа в своё время пыталась распределить тебя в Гриффиндор. Уж больно ты разгорячился. Это не по-нашему.
— Малфой!
— Что, угадал? Неужели? — самодовольно хмыкнул Люциус, — Да, мы с Тони Ноттом и Беллой долго смеялись. Мы, конечно, близко сели к учительскому столу, но не настолько, чтобы услышать ещё чьи-то пререкания со Шляпой. Ты был единственный в своём роде…
— Значит, у вас хреново с чувством юмора, — прорычал Снейп.
— А знаешь, я со временем всё больше убеждаюсь, что этот факультет был бы тебе как нельзя кстати. Представляешь, ночевать в одной спальне с Сириусом Блэком, варить зелья с Питером Петтигрю, выгуливать ночами Римуса Люпина, горланить милые, добрые запрещённые песенки с Джеймсом… Кстати, ты хорошо поёшь? Почему я ни разу не слышал? — Малфой откровенно издевался.
— Потому что я тебя сейчас убью! — Северусу явно было не очень смешно, тогда как Люциус, напротив, гаденько так хихикал.
— Да ладно, не стесняйся, все свои. Давай, может быть, какой-нибудь рождественский гимн? Как насчёт «Храни тебя Господь, весёлый гиппогриф»? Начинай, я, так и быть, подпою… — в открытую хохотал Люциус.
Бывший слизеринский декан с перекошенным от злости лицом ринулся на умирающего со смеху старого друга с явным намерением задушить последнего и вдруг застыл как вкопанный. Смех Малфоя оборвался.
С полсекунды Северус невидящим взглядом сверлил стену за спиной Пожирателя, затем, испустив Особо Ужасный Злобный Рык, развернулся на каблуках и продефилировал к выходу. Наверняка именно с такими лицами питекантропы в своё время собирались на охоту.
— Aquaz, — раздалось у него за спиной, и Мастера зелий окатило ледяной водой.
— Остынь, дружище, — уже абсолютно серьёзный тоном проговорил Люциус Малфой, обогнув замершего в трёх шагах от двери Снейпа и вставая прямо напротив него.
— Отойди, — Северус довольно быстро взял себя в руки, одним движением палочки высушил мантию и теперь посылал убийственные взгляды один за другим в непонятно что забывшую у него на пути преграду. Впрочем, надо признать, внезапная ванна пошла ему на пользу: мужчина был уже вполовину не так зол, как, например, пять минут назад.
— Нет. Пока ты не успокоишься. Остановись и приди в себя для начала. Ты не можешь выйти отсюда в таком состоянии, — Снейп попытался было что-то возразить, но Малфой не дал ему такой возможности, — Северус, я тебя отлично понимаю. Я тоже разозлился за Джессику…
— Ты не…
— Молчи. Но если ты хотя бы попытаешься выполнить хоть десятую часть того, что ты тут наобещал в последние четверть часа… Вызывает, да? — Люциус правильно истолковал появившуюся у Северуса на лице гримасу отвращения, — У тебя пока что нет на всё это ни сил, ни возможностей. Хотя, признаю, в том, что ты только что так красочно описывал, было рациональное зерно, и не одно, — Малфой ухмыльнулся и многозначительно подмигнул, — Может, чуть позже у нас будет шанс. Но не сейчас, пока нет.
— Предлагаешь начать с малого? — Снейп, кажется, понял друга без слов, — Но это будет смешно смотреться. Как-то слишком мелочно.
— Зато эффективно, и, если постараться, так даже и надолго. Выиграешь время… Ты — слизеринец, Северус, тебе можно и даже нужно быть смешным, бесчестным или слишком осторожным, если это приносит пользу.
— Перестань обращать против меня мои же слова! Это я обычно своим ученикам говорю…
— Так нелишне будет сейчас вспомнить, профессор.
Люциус и Северус нехорошо ухмыльнулись.
— Тёмный лорд будет очень зол, — констатировал очевидное Снейп.
— Тем лучше, — равнодушно пожал плечами Малфой.
Северус саркастично хмыкнул, одёрнул мантию и, обогнув Люциуса, вышел из комнаты. Волдеморт и в самом деле звал его и, по мнению зельевара, как-то слишком поздно. Всё-таки Малфой прав, после того, как Пожиратели ушли из Хогсмида, прошло не менее четверти часа. А Тёмный лорд, это Северус хорошо запомнил, был ранен…
— Да где ты бродишь, чёрт бы тебя взял?!
Северус безразлично проследил траекторию падения старинной вазы девятого века. Она ударилась об стену в полуметре от его головы, но мужчину это мало волновало. То, что Волдеморт промажет, не вызывало сомнений: Северус — единственный имеющийся в наличии более-менее компетентный специалист в области разнообразных травм и их лечения, другого такого придётся слишком долго искать (всё же не каждому встречному разрешается спускаться в личные покои Тёмного лорда). А если начать уворачиваться, то гражданин больной может разозлиться ещё больше, и уж вторая ваза попадёт точно в цель. Северус мысленно ухмыльнулся: моментальная смена ролей — каких-то пять минут назад он сам разорял собственную комнату, мечтая запустить чем-нибудь в дорогого хозяина, а вот уже сейчас упомянутый дорогой хозяин уже кидается в него.
— Прошу прощения, милорд, — максимально вежливо проговорил Пожиратель, — вы велели проконтролировать…
— Хватит болтать! — да, Волдеморт был очень зол, — Немедленно исправь мою руку, или…
— Конечно, милорд, сию секунду, если вы соизволите постоять минутку спокойно. А ещё лучше — присядьте. Но, главное, постарайтесь не шевелить рукой, это может быть опасно.
Северус задумчиво поводил палочкой над пострадавшей конечностью, состроил гримасу лёгкого недоумения и нерешительно произнёс:
— Милорд, кажется, у нас небольшая неприятность.
Нет, Волдеморт не был зол, он был просто в ярости. Тяжёлый у него сегодня денёк выдался: то малолетки обижают, появляются из ниоткуда, хоркруксы похищают и руки ломают, то вот теперь любимый слуга собирается смолоть какую-то чушь…
— Что ещё? — угрожающе рыкнул он.
— Боюсь, я не смогу срастить вам кость.
— Так найди того, кто сможет, олух! — Волдеморт вскочил с кресла, в которое было уселся. Северус почёл за лучшее склониться в полупоклоне. Вот теперь надо быть осторожнее…
— Вы не поняли, милорд. Осмелюсь доложить, что этого никто не сможет. Она раздроблена.
— Ну и что?
— Если просто заклинать кость, велик риск, что она срастётся неправильно. Тогда придётся её ломать и проводить довольно болезненные процедуры. К тому же, в этом случае осколки кости могут перебить кровеносные сосуды, и откроется внутреннее кровотечение. При этом, придётся также учесть возможный риск заражения крови… — Северус с каким-то садистским наслаждением принялся перечислять, что ждёт Волдеморта в случае пресловутого заражения крови.
— Лжёшь! — в Снейпа полетел старый добрый Круциатус, но боль не продлилась и двух секунд. Видно, Лорду и в самом деле рука доставляла… м-м-м, сильные неудобства.
— Я могу достать целителей из святого Мунго, если вам будет угодно, но вы просто потеряете время: они скажут то же самое, — *ага, учитывая, что Империусы на них так и так буду я накладывать,* — эту часть реплики Северус решил оставить при себе.
— Так делай же что-нибудь! Мне нужна моя рука не позднее завтрашнего утра, — кажется, Волдеморт хотел подкрепить свою просьбу ещё одним Круциатусом, но раздумал, очевидно, из боязни потерять ценного врача. Ну ничего, он своё завтра наверстает, когда рука восстановится… Если восстановится…
— Это несложно, милорд, но несколько неприятно. Придётся воспользоваться Костеростом.
— Что?!? Чёрт, нет!
— Как пожелаете, милорд. В таком случае, я попытаюсь срастить кость, других вариантов всё равно нет, но в случае, э-э-э, отрицательного результата ваша рука может отказать…
— Ты что, издеваешься надо мной?! — задыхаясь от бешенства, прохрипел Тёмный лорд: всё-таки он удивительно быстро схватывает основные настроения, даже в невменяемом состоянии.
— Как я смею, милорд? — зашёлся в священном ужасе Северус.
Волдеморт сверлил негодующим взглядом своего первого помощника, очевидно, пытаясь выяснить, что же у него на уме. Снейп невозмутимо стоял рядом, ожидая новых приказаний, нимало не заботясь о том, что же будет дальше: он сумеет устроить любимому хозяину весёлую ночку в любом случае.
— Ладно, давай, тащи свою отраву, — наконец злобно прошипел Волдеморт.
— Сию секунду, сейчас принесу, — отвесил полунасмешливый поклон Северус, одновременно прикидывая, стоит ли ему по пути завернуть на кухню попить водички или лучше сразу прикончить обед из трёх блюд.
— Нет, Хвост принесёт, — распорядился Тёмный лорд, повыше закатывая рукав повреждённой руки, — а ты лучше займись делом. Живо!
*Ах, даже так? Хвост? Ещё лучше. Положительно, мне сегодня везёт. Ну-ну, Питер, давай, попрыгай, я и тебе сейчас устрою сладкую жизнь…*
— Я объясню ему, где искать.
Волдеморт раздражённо кивнул. Северус ещё раз поклонился и тихо вышел в коридор, поискать Хвоста. Губы Пожирателя расплылись в многозначительной ухмылке, не предвещающей ничего хорошего. *Интересно, откуда я знаю, что Хвост перепутает зелья?.. Да, милорд, как же вы всё-таки меня достали, я и не представлял… Я, конечно, не Поппи Помфри, но если вы проваляетесь с переломами, бронхитами и диареями меньше месяца, то я сдамся властям!..*
— «…храни тебя Господь, весёлый гиппогриф…». Чёрт, Малфой, чтоб тебя…!!!

Джессика плакала уже больше получаса. Жестоко, навзрыд, не в силах остановиться ни на секунду. До прихода Гарри она, несмотря на все треволнения, честно собиралась спать, но после столь краткой, но воистину занимательной и, главное, познавательной беседы с дорогим братцем ей стало уже не до сна. Несколько секунд она просто лежала на кровати, пребывая в каком-то анабиозе, и рассматривала потолок. Недолго. Скоро защипало глаза, запершило в горле, и по щекам девушки заструились слёзы, да с такой силой, что невольно приходила мысль о прорванной плотине. Джессика всхлипнула. Потом ещё раз. Потом несколько раз глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Но это, очевидно, было выше её сил. Не в состоянии более справляться с собой Джессика перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, пытаясь хотя бы заглушить рыдания: меньше всего ей хотелось сейчас разбудить мадам Помфри, полчаса объяснять ей, что такого случилось, а потом тихо сопеть под зельем для Сна без сновидений.
Да и как она объяснит, что скажет? Что ей больно? Но это неправда, не может быть правдой. После нескольких литров разнообразных зелий, которыми её растирали больше часа, ей просто не может быть настолько больно, чтоб так разреветься. Сказать, что боится? Чего, темноты? Ха, ха и ещё раз ха. Ей семнадцать лет, а не семь, в конце концов. А если рассказывать правду, так мало того, что будет скандал, так её ещё и в психушку упекут — полечить излишне больное воображение.
Джессика до крови закусила губу, вздрагивая от еле сдерживаемых рыданий. *Нужно успокоиться, несмотря ни на что,* — только и успела подумать девушка, как снова расплакалась, казалось, с удвоенной силой. Это противное «не смотря ни на что» невольно развернуло её мысли в сторону сегодняшнего безумного дня. Да, до этого момента больше всего на свете она боялась, что Гарри и Тёмный лорд увидят её генеалогическое древо, довольны? И вот теперь они узнали, причём одновременно. И ещё неизвестно, что страшнее: помнить каждую секунду, что Тёмный лорд жаждет крови, причём неважно чьей, или объясняться с Гарри… Да ещё Альф… Он же всегда так спокоен, уравновешен, его умение держать себя в руках уже давно в узких кругах вошло в поговорку. Вообще, увидеть ругающегося Альфреда Давенпорта почти так же возможно, как и взять у Волдеморта интервью и остаться в живых. Но почему он сегодня разорялся на Энни минут десять, пока Карл с Драко с превеликим трудом не оттащили его к окну и не заставили заткнуться? Что она такого сделала? Джессика свернулась в клубочек под одеялом, даже не пытаясь вытирать слёзы. И дядя не приходил. А ведь Драко сказал, что тот был так зол, что приближаться к нему ближе, чем на пять метров, было бы настолько же неразумно, как и к потерявшему заветный хоркрукс Тёмному лорду, которого ко всему Гарри умудрился чем-то зацепить. Пожиратель вне порядка так рассвирепел, что Малфой серьёзно опасался за здоровье своего отца, рискнувшего попытаться успокоить приятеля. Энни оставалось только надеяться, что злился Северус Снейп не на неё…
Её маленький, уютный, упорядоченный мирок и так в последнее время просто трещал по швам, так что она еле успевала заделывать дыры. То сама проболтается кому не надо о чём не надо, то эта история с котлом, то Азкабан, то Тед, учтивец такой, додумался под Рождество посравнивать её, Энни, с фотографиями выпускников прошлых лет. Умник паршивый, нашёл занятие, лучше бы к ЖАБАм готовился! *—…Энн, а ты можешь как-нибудь объяснить, почему некая Лилиан Кэролайн Эванс так на тебя похожа?..* — очень к месту вспомнилась Джессике историческая реплика Нотта, и девушка, немного было успокоившаяся, снова залилась слезами. Пусть мальчишки тогда всего-навсего отмочили пару двусмысленных шуточек, похихикали в кулак, пожали плечами и вернулись к своим делам. Но сам факт, что друзья теперь, после двенадцати лет ничем не омрачённого общения, в курсе… Да, её маленький мирок трещал по швам. Но теперь он рухнул окончательно. И Джессике придётся как-то научиться с этим жить.
— Глупые, глупые взрослые! — в перерыве между всхлипываниями простонала девочка, — Что-то вы натворили, а выкручиваться придётся мне. Мерлин, ну почему?!
Её несчастная голова уже грозилась развалиться на кусочки, глаза будто засыпало песком, горло перехватило так, что стало практически невозможно дышать, и слёз уже не осталось. Джессика отлично понимала, что лицо у неё краснее помидора, что под глазами уже отчётливо наметились синие круги, что утром она будет выглядеть просто ужасно, но гриффиндорка всё не могла успокоиться. Да ещё рана разболелась, и Энни снова всхлипнула, но уже от боли.
Джессика не знала, сколько времени находилась в таком состоянии, но, очевидно, долго, потому как силы её иссякли совершенно. Всё ещё продолжая всхлипывать, Джессика Дарк провалилась в сон.
Впрочем, сном это состояние назвать было сложно. Перед глазами кружились какие-то тени, в ушах гудело, несколько раз Джессике казалось, что она падает с кровати, и девушка, вздрагивая, просыпалась, чтобы через полсекунды отключиться снова.
Наконец, Энни проснулась окончательно. Часы показывали половину восьмого. Джессика чувствовала себя совершенно разбитой, бессонная ночь не прошла для неё даром. В висках что-то громко стучало, и этот ужасный звук, казалось, сводил с ума. Сейчас она, правда, оценивала собственное самочувствие как чуточку более приятное, чем несколько часов назад, по крайней мере, плакать снова точно не хотелось (в глубине души Джессика была уверена, что выплакала за ночь весь свой запас слёз на ближайшие месяца два). Гриффиндорка окинула мрачным взглядом больничное крыло. Она была одна, в Хогсмиде, как ни странно, среди детей практически не было пострадавших. Несколько человек получили лёгкие травмы и ушибы, но этих пациентов мадам Помфри выгнала из больничного крыла ещё с вечера. Сейчас здесь находилась только она, Джессика, самая тяжёлая больная. Вот только валяться в данном конкретном месте у неё не было ни малейшего желания. Мерлин, как же Джессика Дарк ненавидела больницы! Особенно в эту минуту. Сюда мог прийти кто угодно, начать расспрашивать о чём угодно или, не дай Мерлин, сочувствовать. А она не сможет ни уйти, ни отказаться от разговора, ни как-то повернуть беседу в свою сторону просто потому, что ей придётся лежать, а значит — находиться в заведомо проигрышной позиции. Нужно срочно что-то придумать.
— Доброе утро, мисс Дарк, — мадам Помфри показалась из своего кабинета с явным намерением разбудить пациентку. Вид у неё был не слишком счастливый: очевидно, она ещё не забыла давешнюю выходку Джессики, когда та удрала без спроса, тогда, после Тайной комнаты.
— Вы неважно выглядите, — неодобрительно поцокала языком медсестра: конечно, круги под глазами никто не отменял.
— Кошмары ночью снились, — максимально вежливо отозвалась Джессика, — не обращайте внимания, у меня иногда бывает.
— Ну ещё бы, после такого-то, — после какого именно такого, Поппи Помфри не пояснила, почтя за лучшее стащить с девушки пижамный верх и внимательно рассмотреть полученную накануне рану, — Так, очень и очень неплохо. Больно?
— Нет, совсем нет, — бесстыдно солгала Джессика, пытаясь превратить недовольную гримасу в вежливую улыбку: было больно, — мадам Помфри, а можно я пойду? Так не хочется уроки пропускать, и вообще…
— Что? — возмутилась такой наглости медсестра, — Ну уж нет, ни под каким видом! Рана может открыться в любую минуту.
— Мадам Помфри… — вкрадчиво начала Джессика, твёрдо намереваясь, если понадобится, заговорить целительницу до смерти или хотя бы до потери сознания: её сегодняшнее пребывание в больничном крыле в полубеспомощном состоянии — практически вопрос жизни и смерти. И уж эту-то дуэль она обязана выиграть…
…Полчаса спустя Джессика Дарк осторожно правила в сторону гриффиндорской гостиной. Ни одного представителя Великолепной четвёрки, к большому облегчению девушки, в вышеназванном помещении не оказалось, а если и оказалось, то Дарк их не заметила. Девичья спальня тоже, к счастью, оказалась совершенно пуста. *Слава Мерлину, здесь нет Гермионы,* — с облегчением вздохнула девушка, аккуратно присаживаясь на родную кровать.
Меньше, чем через пять минут Джессика наконец уснула по-настоящему. С полностью поглощённым решением крайне важных вопросов Гарри она, должно быть, разминулась по дороге…

Глава 27. …сложно противиться законам крови…

Не суди о человеке по его родне —
не он её выбирал.
NN

…Гарри дёрнулся и проснулся. Несколько мгновений он просто сидел на кровати, странно выпрямившись. Комната плыла. Юноша зажмурился, отчаянно пытаясь восстановить равновесие, что получалось у него с переменным успехом. Статус-кво вскоре был возвращён, но не сказать, чтобы от этого парню стало существенно легче. Стрелки на часах показывали четыре утра. Сна не было ни в едином глазу.
Гарри помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Вышло не слишком качественно, но всё же вышло. Юноша откинулся на спинку кровати и с каким-то отсутствующим выражением лица уставился в пространство. Он чувствовал, что сходит с ума — слишком много происшествий для одного дня. Размолвка с Джинни, сонные часы в кабинете директора, налёт на Хогсмид, драка с Волдемортом, захват нового хоркрукса, поразительное озарение, а теперь вот эти сны. Нет, какое всё-таки увлекательное занятие — быть Гарри Поттером!.. Так это что, на самом деле так всё и было? Свежо предание…
Гарри вытащил фамильный медальон. С недавних пор он не снимал его даже на ночь. Сейчас медальон разве что не плавился. Парень, чуть поморщившись, потёр грудь там, где горячая побрякушка только что касалась кожи. Было, мягко говоря, не слишком приятно. Гарри задумчиво повертел медальон в руках. На памяти гриффиндорца он до этой минуты нагревался всего дважды: в январе, когда Гарри впервые его надел, и сегодня, когда Волдеморт напал на Хогсмид (хотя что-то Гарри подсказывало, тихо, почти неслышно, что в этом последнем случае во главе проблемы стояла не вся деревня, а только одна конкретная маленькая нахалка). А теперь — сны. Это что, он их вызвал? По спецзаказу? Мол, мечтал Поттер, ложась спать, разобраться, что вообще случилось и как такое могло быть — на тебе, пожалуйста, приятного аппетита, не подавись!
Гарри устало вздохнул. Это — ещё одна проблема, над которой придётся подумать с утра пораньше. Медальон быстро остывал. Гарри вздохнул ещё раз, для верности, и уставился на часы. Половина пятого. Попытки уснуть проваливаются с оглушительным треском. Юноша с некоторой завистью оглядел своих мирно похрапывающих соседей по спальне. Несмотря на грандиознейшее фиаско, которое гражданин Избранный потерпел в своё время с прорицаниями, сейчас он готов был дать голову на отсечение, что ни Рон, ни Невилл, ни Дин не имеют чести в настоящую секунду лицезреть собственных родителей (или, так и быть, других родственников) погибающими от рук полоумного маньяка.
В конце концов, Гарри окончательно пришёл к выводу, что больше поспать ему сегодня не удастся. Немного поразмыслив над своей нелёгкой долей, парень решился-таки отыскать пресловутые «Священные дома Британии», единственное имеющееся у него в наличии издание, где можно, при большом желании, найти хотя бы пол-абзаца о странных снах. Это вообще нормально — их видеть? Жизненный опыт учил, что подавляющее большинство того, что происходит с Гарри Поттером, — ненормально по определению…
Наконец искомая книга благополучно обнаружилась и была извлечена на свет божий, правда в несколько потрёпанном состоянии. Глобальный погром, имевший место, если задуматься, совсем недавно (ведь двух же недель не исполнилось!), не прошёл для неё даром. Гарри неодобрительно покачал головой, расправил несколько особо помятых страниц и спустился в гостиную.
В гриффиндорской гостиной не было ни души. Хотя, если призадуматься, кому там быть в понедельник в пять утра? Гарри медленно обвёл помещение взглядом, без лишней спешки подошёл к погасшему камину, развёл огонь и с комфортом уселся в ближайшее кресло. Времени у него — вагон, целых три часа, если не больше. Некоторое время юноша глубокомысленно листал тяжёлый фолиант, пока взгляд его не зацепился за мало-мальски полезный абзац.

«…Медальон Главы рода — символ Власти и Знания. Эта реликвия имеет для семьи особую ценность. Медальон — центр концентрации силы семейства. Он сохраняет в себе вековую мощь рода. В минуту опасности в руках главы рода медальон может стать серьёзным оружием, но лишь при поддержке пламени большого Совета накопленная сила способна раскрыться полностью. Кроме того, медальон — летопись рода, он хранит в себе Память прошлых поколений. Доступ к летописи рода глава может получить в любую секунду, когда будет в этом крайняя нужда …
…Открыть медальон рода возможно только однажды, после смерти последнего представителя. Тогда скопленная энергия и летопись рода поступает в Святилище под надзор хранителю Совета…»

Гарри перевернул страницу, но дальше рассказывалось про перстень, а это в данную конкретную секунду его уже мало интересовало. Парень отложил книгу в сторону и, сверля невидящим взглядом страницу, задумался. Летопись рода, Память прошлых поколений — да, ему это подходит. Кажется, как раз то самое, что сейчас произошло. Гм, очень удобно, кажется, этот медальон делает что-то вроде копии воспоминаний обо всех мало-мальски важных событиях в жизни семьи. То-то он такой тяжелый. Интересно, как он это делает? Впрочем, неважно… *Ну уж не знаю, насколько моё теперешнее положение можно назвать крайней нуждой, но если не для таких ситуаций, тогда для каких же нужна эта пресловутая летопись?!* А как, кстати, он, Гарри, до неё добрался?.. Не то, чтобы это было очень уж важно, но мало ли, вдруг когда ещё понадобится. Парень ещё полистал книгу, но не нашёл ничего хоть сколько-нибудь похожего на инструкцию по вытаскиванию воспоминаний предков на свет божий. Обидно!
Гарри обхватил голову руками и задумчиво уставился в пол. Пять часов сна — это, конечно, маловато для подрастающего организма, только что пережившего подряд несколько сильнейших стрессов, плавно перетекающих один в другой, но вполне достаточно, чтобы мысли перестали самовольно разбегаться в разные стороны. Сейчас парень чувствовал себя несколько лучше, чем прошлым вечером. Он относительно спокоен, у него появилась некоторая база, на основании которой уже можно порассуждать, у него достаточно для этого времени… Что ж, попробуем объяснить что-нибудь хотя бы себе…
Вопросов возникало много. Настолько много, что Гарри просто не знал, на котором остановиться. Некоторое время он упорно пытался совладать со своим мозгом и прийти с ним к какому-то консенсусу, потом плюнул на это бессмысленное дело и призвал из спальни пергамент и перо с чернильницей. Не получается рассуждать в уме — будем составлять список.
С полминуты Гарри прикидывал, стоит ли ему как-то озаглавить свой будущий эпохальный труд, и если стоит, то как именно. Наконец, юноша пришёл к выводу, что название — жизненно неважная часть будущего списка, и, более не мудрствуя лукаво, просто поставил цифру «1».
1). Почему она мне ничего не сказала?!
Просто и со вкусом. Красивый, понятный и, главное, насущный вопрос. Правда, немного поразмыслив, Гарри заменил слово «она» на «они». В конце концов, если призадуматься, не так уж мало народу знало, что что-то происходит — целых трое: Дамблдор, Снейп и Джессика. И ни один из них и словом не обмолвился! *А ты бы ей поверил, этой Джессике?* — ехидно поинтересовался злобный внутренний голос. Приходилось со скрипом и скрежетом признавать, что не поверил бы. Но Дамблдор-то мог! Да и Снейп… Кстати, о Снейпе.
…2). Почему он меня столько лет доставал?! — вписал Гарри.
Вопрос не менее насущный. Что он ему такого сделал? Теперь ещё выясняется, что Снейп с Джеймсом к концу жизни последнего уже помирились. Ну даже если и не помирились, то вполне друг друга терпели. Но он-то, Гарри, в чём тогда провинился, если гипотеза «месть за папашу» отпадает? Вопрос.
…3) Почему он меня не забрал?!
Ну и что, что звучит по-детски! Ему можно! Да, как припоминал Гарри, что-то там Дамблдор сказал Снейпу про то, что тому не объяснить будет наличие в числе дорогих воспитанников Мальчика-который-выжил. Но не-вол-ну-ет! Ничего страшного, страна не обеднеет, кто-нибудь другой бы пошпионил. Как вспомнишь десять лет террора Дурслей — любой Снейп милым покажется. Но так ведь тот, вроде, и не особо рвался. *Всё, я обиделся!*
Хотя, с другой стороны, ему это надо? Гарри снова припомнил пресловутую Джессику. Она вроде бы не сильно расстраивалась по поводу детства, прошедшего под надзором Северуса Снейпа, скорее наоборот. Но ведь это же означало компанию Малфоев и им подобных. А это уже скорее плохо… *Да не в этом вопрос, тут дело принципа! И вообще, с каких это пор Снейп беспрекословно подчиняется приказаниям Дамблдора?* Гарри, правда, не мог вспомнить и ни единого случая, когда бы мастер зелий особенно сопротивлялся указаниям своего непосредственного работодателя, но сейчас такие мелочи его мало волновали. Конспираторы хреновы! Так, стоп… А вот это уже интересно!
Гарри вдруг вспомнилось давнее-предавнее происшествие, имевшее место где-то в ноябре месяце. Масштабное бегство из Хогвартса старших детишек Пожирателей. Ведь и Джессике тогда пришло приглашение… Получается, Волдеморт знал, что она — племянница Снейпа. Но тогда теперь, раз он, похоже, распознал в девчонке дочку Поттеров (и кстати, как?), так этот самый Снейп, получается, уже труп? *Кстати, а если бы мой большой красноглазый друг прибил дражайшего дядюшку, медальон бы нагрелся?* Или он вывернулся и свалил? Но от кого тогда теперь Орден будет получать информацию? Или же Волдеморт не знал о тонкостях взаимоотношений Джессики Дарк и Северуса Снейпа? Тоже возможно. Но тогда с каких рыжиков он её на посиделки приглашал? Как верную подругу Драко Малфоя и Теда Нотта? *Кажется, ты запутался окончательно* — снова встрял злобный и противный внутренний голос. Но на сей раз Гарри был с ним целиком и полностью согласен.
Где-то наверху, в спальнях, раздался тихий шорох. Пробуждались первые гриффиндорцы. Гарри взглянул на часы. Без десяти восемь. В понедельник утром в Гриффиндоре раньше этого срока просыпались только мазохисты и маньяки. А ещё по собственному бесценному жизненному опыту Гарри знал, что как раз в это время Поппи Помфри особенно любит будить своих подопечных для обязательного утреннего осмотра. Так что, пораскинув немножко мозгами, Поттер уменьшил «Священные дома Британии», спрятал книгу в карман, отправил следом за ней пергамент с такими важными вопросами и направил свои стопы к единственному человеку в этом замке, кто может хотя бы частично удовлетворить его, Гарри, любопытство.

— О, мамочка, как больно! — простонала Лили, покрепче хватаясь за руку Джеймса. Тот про себя отметил, что перелома ему, очевидно, не избежать.
— Похоже, придётся делать кесарево, — поцокав языком, констатировала врач, миссис Доусон, — Иначе роды могут быть очень тяжёлыми, возможно, даже смертельными.
— Нет, пожалуйста, я не хочу, — Лили залилась слезами, в самом деле чуть не сломав мужу руку, — не надо операцию!
— Извините, сэр, в ваших интересах уговорить вашу супругу, — прошептала Джеймсу на ухо акушерка, — ребёнок лёг неправильно — ей просто не родить самой.
Внутри у Джеймса возмутился каждый орган, каждая клеточка тела. Резать! Он слышал о таких методах лечения, но никогда не верил, что маглы в самом деле такие варвары, чтобы ими пользоваться. *Какой только чёрт нас дёрнул идти в магловскую клинику! В святом Мунго обошлось бы без этого!* — скрипнул зубами Джеймс, уже понимая, что роды в святом Мунго доставили бы только лишних проблем. Во-первых, целителям не доверяла маглорожденная Лили, во-вторых, среди них могли оказаться люди Волдеморта, в-третьих, колдунов не обвести вокруг пальца так, как это хотел сделать Джеймс здесь и сейчас.
— А ей… ей ведь не будет больно? — нервно поинтересовался он.
— Нет, мы дадим леди наркоз, она ничего не почувствует, — поспешила утешить мужчину добрая старушка, — Операция абсолютно безопасна, уверяю вас. Мы сделаем всё в лучшем виде.
Это была частная клиника, так что сказать по-другому женщина просто не могла. Но Джеймс в самом деле чувствовал, что она может и хочет помочь Лили. Скрепя сердце, он решился. В конце концов, может, оно и к лучшему…
Следующие полчаса или около того Джеймс провёл в коридоре, нервно шагая туда-сюда. Из операционной не доносилось ни звука. *Что они, звуконепроницаемые щиты там поставили?* — с какой-то злостью подумал мужчина, ненароком забыв, что находится у маглов, которые ни о каких щитах слыхом не слыхивали, тем более не могли их поставить.
Неожиданно посреди почти что гробовой тишины (совсем недавно пробило полночь, и вся больница давно спала) раздался резкий детский плач. Джеймс вздрогнул и развернулся на каблуках. *Мерлин, кто сюда детей пустил?.. Стоп. Это…* К одному детскому голоску, обладатель которого, кажется, никак не желал успокаиваться, добавился второй, ещё громче, как показалось Джеймсу. Сердце мародёра забилось чаще. Звуки раздавались из-за дверей той самой операционной, куда давным-давно, сорок минут назад, увезли Лили. Нестройный дуэт громко заявлял миру о своём недовольстве жизнью. Кажется, врачам будет стоить большого труда их успокоить.
Дверь палаты распахнулась, и оттуда вышли акушеры. Миссис Доусон взяла курс на новоявленного папашу. Следом за ней шла медсестра, нёсшая в руках два поскуливающих свёртка.
— Примите, мистер, — тепло улыбнулась врач, — бесстрашный сэр и прекрасная леди. Ваша супруга спит, с ней всё в порядке.
Медсестра взгромоздила на Поттера оба свёртка. Тот, что миссис Доусон обозвала «прекрасной леди», прекратил своё поскуливание практически сразу же, как оказался на руках у папы, и теперь внимательно рассматривал родителя огромными, как у него самого, доверчивыми карими глазами. Свёрток с рабочим названием «бесстрашный сэр» ещё некоторое время всхлипывал, недовольно морща фамильный поттеровский носик, но вскоре тоже успокоился. У Джеймса перехватило дыхание. С его стороны это выглядело как предательство, отдавать такое маленько существо непонятно куда, тогда как младенцу нужна забота и любовь родителей. Он чуть было не отказался от своей затеи, но… Цена могла быть слишком высока…
— А кто из них старше? — поинтересовался Джеймс, внимательно рассматривая обоих малышей и чувствуя, как на губах у него расцветает счастливая улыбка.
— Вам это так важно? — усмехнулась врач.
О да, для него это было принципиально.
— Мальчик немножко старше.
— Кажется, он тоже это понимает, — откликнулся Джеймс, глядя, как его новорожденный сын возится в своём одеяле (достойная мародёрская смена!). Девчушка была не в пример спокойнее и, кажется, уже начала засыпать.
— Вы сможете ещё побыть с ними, в любой момент, но сейчас, если вы позволите, нам нужно провести медосмотр, проверить, нет ли каких патологий, — сочла нужным сообщить миссис Доусон. Всё, конец…
Джеймс был природный лекарь, он уже сейчас лучше всех знал, что с его малышами всё в порядке, но свёрток протянул. Один. Миссис Доусон передала ребёнка стоявшей рядом медсестре и принялась терпеливо дожидаться, пока мужчина вдоволь налюбуется на дочку…
— Obliviate…

* * *

…Скрытый мантией-невидимкой, Джеймс Уоррен Поттер с законной наследницей на руках пробирался к выходу с территории больницы. Где-то там, чуть в стороне, его должен ждать Северус. На одеяло Джеймс не забыл наложить согревающее заклятие. Технически, был ещё июль, пусть и тридцать первое, но осень в этом году решила заявить свои права на месяц раньше. Девочка уже пригрелась и заснула, и теперь Джеймс старался всеми силами её не разбудить.
Северус Октавиус Снейп обнаружился под большим раскидистым дубом. Он стоял к нему (в смысле, к дубу) спиной и методично стучал затылком о ствол несчастного растения. Подойдя чуть ближе, Джеймс понял, что сие действо Пожиратель совершает под звуки собственного голоса, методично повторяя: «Я — дурак. Я — дурак…»
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — добродушно усмехнулся Поттер, скидывая мантию: сегодня ему совсем не хотелось никому грубить, тем более дорогому брату.
— Не обольщайся, Поттер, ты тоже дурак, — обречённо вздохнул Северус, ударившись последний раз о ствол дерева и поворачиваясь к новоприбывшему, — Мы с тобой два дурака. И ещё неизвестно, кто из нас больший. Попомни мои слова: когда-нибудь ты об этом пожалеешь.
— Обязательно, — кивнул Джеймс, протягивая Северусу спящего младенца, — смотри, какая лапа, правда?
— В темноте не видно.
— Слушай, можешь ты всё-таки всё испортить!
— Да ладно-ладно, не кипятись. Девочка?
Джеймс кивнул.
— А второй?
— Мальчик.
— Что ж, теперь я понял смысл фразы «Разделить по-братски», — усмехнулся Снейп, но ребёнка взял, — И мне всё ещё не нравится эта затея.
— Учту, когда буду составлять завещание.
Северус немного помолчал, вглядываясь в лицо малышки.
— На Лили похожа. А как её зовут?
— Ну… Лил говорила, что если у нас будет девочка, её обязательно надо звать Джессикой.
— А фамилия?
— Не понял.
Северус смерил брата странным взглядом.
— Как ты, интересно знать, её прятать собираешься, если она будет носить твою фамилию? Среди волшебников не так уж много Поттеров, а если ещё дату рождения проверить… Или ты предложишь мне дать ей свою?
Джеймс задумчиво потёр подбородок: он об этом как-то не подумал.
— А как тебе Дарк, а? По-моему, забавно. Девочка с тёмным прошлым.
— И с не менее тёмным будущим. Очень смешно! Когда-нибудь твоя очередная гениальная идея сведёт тебя в могилу.
— Спасибо на добром слове. Так как тебе?
— Мерлин, мне какая разница! Твоя дочь, издевайся как хочешь — я-то причём? — недовольно прошипел Снейп, поудобнее перехватывая девчушку.
— Ну решено. Значит, я к тебе утром зайду, проверю, как дела.
— А Лили?
— Скажу то же, что и всем: врачебная ошибка. Она всё равно была под наркозом, она не может помнить…
— Она — мать.
— Разберёмся, — махнул рукой Джеймс, — ладно, мне пора. Давай…
Поттер хлопнул Северуса по плечу, легонько ущипнул новорожденную Джессику Дарк за носик и растворился во тьме. Дядюшка Северус ещё раз внимательно смерил оставленного ему на попечение ребёнка взглядом:
— Джессика! Ну хоть не Августина или чего похуже. Тоже мне, придумали имя, дураки. Она же маленькая!.. Энни, вылитая. Точно…

* * *

…— Милорд, вы просили доложить… Я изучила все картотеки. В конце июля в Британии родилось всего два младенца. Сын Лонгботтомов и сын Поттеров, — фигура в чёрном балахоне почтительно склонилась перед своим господином.
— Замечательно, Вилма, — Волдеморт довольно усмехнулся, — Но, кажется, у Поттеров должно быть двое.
— Эти идиоты обследовались у маглов. А те как всегда напортачили. Это была ошибка, ребёнок только один, — презрительно бросила Пожирательница.
— Тем лучше, — хмыкнул Тёмный лорд и сделал соответствующий жест. Вилма заняла своё место в кругу, — Установите наблюдение за Поттерами. Обо всех их передвижениях немедленно сообщать мне…
Кнут — пряник — кнут. О маленьком Гарри Лорду всё-таки доложили, причём в паре ещё с одним ребёнком, об Энни Волдеморт не знает и, возможно, никогда не узнает, но он всё-таки выбрал Поттеров. Северус почувствовал, что по спине его течёт холодный пот. Неужели Тёмного лорда настолько достали издевательские насмешки Джеймса, что он больше ничего уже не желает и слышать. Он же не думал ни секунды…
—…ясно? Идите, — Волдеморт небрежно махнул рукой, и Пожиратели один за другим устремились к выходу из Тронного зала, — Что ещё?
Северус оглянулся и понял, что он остался один на один с хозяином. Что ж, стоит попробовать. Это очень некрасиво, но он — слизеринец, ему можно.
— Милорд, прошу прощения за наглость, но позвольте, я скажу… — пробормотал он, склоняясь в полупоклоне.
— Говори, — положительно, Волдеморт был в отличном настроении.
— Я не понимаю… Почему Поттер? Неужели мальчишка настолько опасен? Лонгботтомы — чистокровные, а он…
— Аристократ, — закончил Тёмный лорд, — У аристократов настолько безупречная кровь, что небольшое смешение с маглами не имеет никакого значения с магической точки зрения. Социуму же всё равно, род Поттеров обладает слишком большим влиянием, чтобы на такие мелочи публично обращалось внимание.
*Да, слабенький аргумент,* — мысленно отругал себя Северус, пытаясь параллельно придумать, что бы такое ещё возразить полоумному маньяку.
— Ты не видишь тонких отличий, — продолжал, между тем, Волдеморт, — Исключения нужны, просто необходимы, чтобы подтвердить правило. Когда ты научишься это понимать, возможно, ты станешь великим волшебником, — тёмный маг как бы сочувственно покачал головой, но Северуса на это больше не купить.
Вот почему он пошёл тогда в Пожиратели: Волдеморт был первым, кто уверился в то, что Снейп может стать великим волшебником, что у него есть потенциал… Вот только теперь Северус понимал, даже слишком хорошо: чтобы быть великим, убивать людей вовсе необязательно. И тем более собственного племянника…
— Я понял, милорд, простите мою глупость, — почти прошептал мужчина, рассматривая каменный пол у себя под ногами.
Волдеморт снисходительно хмыкнул:
— Ты хорошо послужил мне раньше… Можешь идти.
Он даже не наказал его за попытку оспорить его решение! Он и в самом деле был до невозможности доволен.
Северус поклонился и вышел. Почти на автомате он пересёк практически весь замок и вбежал в ту комнату, которую милостиво выделили ему. Закрыл дверь. Машинально наложил чёртову кучу звуконепроницаемых и иных щитов, стащил с себя маску и тяжело дыша, утирая пот со лба, почувствовал, как его охватывает паника. Что он наделал! И, самое главное, выхода не было.
Вдруг Северуса осенило. Он не может ничего поправить, но может помочь. Он может рассказать Дамблдору. А если тот ему не поверит, то… Да, очень может быть, что совсем скоро на земле появится третий человек, осведомлённый о любовных интрижках Уоррена Поттера…

* * *

…— С ума сойти можно! Я знала, что ухаживать за ребёнком — это очень утомительно, но что настолько! — Лили устало плюхнулась на диван.
— Что такое, дорогая? — лениво поинтересовался Джеймс, занятый крайне важным делом: он усиленно отдыхал после очередного сверхсложного трудового дня. Как всегда, Пожиратели свободного времени аврорам не оставляли: только за сегодняшнее дежурство Джеймс побывал на трёх выездах, где был легко ранен в руку, и составил четыре рапорта за вчерашний день. Сказать, что он чертовски устал, значило промолчать.
— Понимаешь, я иногда думаю, что мои научные занятия мне только мешают, — недоумённо пожала плечами молодая женщина, — Вот если бы я не изучала Магию Крови, может быть, я так бы не дёргалась. Ну вот хотя бы… все книги наперебой твердят, что в первые пару лет связь между матерью и ребёнком настолько сильная, что женщина чувствует абсолютно всё, что происходит с её малышом, начиная от… я не знаю… от ночных кошмаров до рези в животике. Абсолютно! Но то ли я — счастливое исключение, то ли просто сама себя накрутила, но я совсем сбилась с толку. Я не чувствую Гарри, я не знаю, что и когда с ним происходит.
— В смысле?
— Ну вот допустим час назад. Я была совершенно уверена, что он голоден. Разумеется, поднимаюсь наверх, и что бы ты думал? Гарри преспокойно сопит в кроватке. Ещё бы по ночам так же спокойно спал, был бы просто золотым ребёнком. Я скоро с ума сойду! И так каждый день, круглыми сутками, я чувствую не то, что есть на самом деле. У меня что-то с материнским инстинктом. Я, наверно, никудышная мать…
— Ну почему сразу никудышная? По-моему, очень даже кудышная, ещё кудышнее многих.
Лили невесело рассмеялась. Джеймс почувствовал, как где-то глубоко внутри просыпается спрятанная доселе совесть. Он так и не рассказал Лили про Джессику. Всякий раз, когда он думал, что наступил подходящий момент, что-нибудь случалось. То Крокер отравится какой-то гадостью, и Лили от волнения не спит сутками, то снова каким-то непостижимым образом на них выйдут Пожиратели, то убили мистера и миссис Эванс, а это нападение двухмесячной давности! Джеймс только-только почувствовал, что снова начинает жить, а ведь он думал, что после того ада, который ему довелось увидеть, он уже никогда не оправится. Сириус, так тот даже шутить перестал…
Но теперь они в полной безопасности. Заклятие Доверия их защищает со всех сторон. Поместье Поттеров в Годриковой Лощине — это просто красочная иллюстрация фразы «Мой дом — моя крепость». Джеймс долгое время не был там, где были убиты Уоррен и Синтия Поттер. Просто, боялся. Мужчина предпочитал жить в своём лондонском доме. Но сейчас он вернулся в те края, где прошло его детство, и был так счастлив, абсолютно уверенный, что и он, и его семья недосягаемы для врагов…
— Лили, я должен тебе кое-что сказать… Обещай, что ты меня не убьёшь, ладно?
— Обещаю, — задорно усмехнулась женщина.
— Помнишь твоего врача, миссис Доусон?
— Разумеется, а что? — Лили, похоже, уже почувствовала неладное.
— В общем… Ну, она очень хороший врач, хоть и магла… Она всё правильно сказала…
— Не понимаю…
— Ну, помнишь, когда осматривала тебя тогда, в первый раз…
Лили всё поняла чересчур быстро и чересчур хорошо.
— Что… что ты сделал? Я знала, что этого не может… Где мой ребёнок?! Девочка, да? Я чувствовала… Где моя дочь, ты, мерзавец?
— Лили, спокойно, всё хорошо, — быстро затараторил Джеймс, пытаясь успокоить разъярённую женщину. Она и в самом деле была готова убивать, — Она у моего брата…
— У тебя нет брата!
— Есть, оказывается, есть, сводный, папа постарался. Я недавно узнал… Поверь, она в полной безопасности.
— Это что, шутка такая была, да? Так вот, чтобы ты знал, мне не смешно! — лицо миссис Поттер странно перекосилось. Джеймс ухитрился как-то её обнять. Женщина попыталась вырваться, но у неё это не получилось.
— Лили, всё хорошо, ты не волнуйся, я просто сделал так, чтобы наша дочь осталась цела и невредима, чтобы она была в безопасности. С ней всё замечательно, — повторял он, всеми силами пытаясь успокоить рассерженную супругу.
— Я тебя убью! — горячо поклялась Лили, — Нет, сначала ты вернёшь мне мою дочь обратно, а потом уже я тебя убью.
— Договорились.
— Ты идёшь и сейчас же возвращаешь мне её обратно. Сию секунду!
— Обязательно.
И Джеймс продолжить обнимать женщину, дожидаясь, пока она успокоится. Наконец Лили глубоко вздохнула:
— Ну, чего ты стоишь? Иди уже, — её лицо приняло обычное сосредоточенное выражение, которое появлялось всегда, когда требовалось решить важную, не терпящую отлагательств проблему.
Джеймс кивнул и виновато улыбнулся, мол, извини, ошибся, с кем не бывает… И вдруг мужчина услышал звук, которого здесь и сейчас быть не должно…
Джеймс осторожно выглянул в холл и прислушался…
— Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его…
Краем сознания мужчина отметил, как Лили вскрикнула и бросилась наверх. Он же отправился вперёд, встретить врага.
— Джеймс Уоррен Поттер, — раздался неприятный визгливый голос, и в дом вошёл Тёмный лорд Волдеморт, — Вот мы и встретились. Снова. Признайся, проснувшись сегодня утром, ты не ждал такого поворота.
Джеймс молча снял с шеи фамильный медальон Поттеров. Это мощнейшее оружие в руках главы рода — пожалуй, единственное, что могло защитить его и его семью в эту минуту. Питер, жалкий крысёныш, предал его, но Джеймс старался об этом не думать. В конце концов, может и не предал, может, его пытали. Но это было маловероятно: чтобы кого-то пытать, нужно для начала знать, кого именно стоит пытать.
— Старые трюки, Джеймс, это я уже видел, — хохотнул Волдеморт, — У Давенпортов, у Блэков, у Малфоев, у Прюиттов. Твой отец тоже пытался провернуть эту шутку, но у него мало что получилось. Уинстон Давенпорт вас всех предупреждал, и правильно делал. Он всё правильно понял. И Джонатан правильно понял. И его сын тоже в своё время всё правильно поймёт, если повзрослеет. У них это в крови, у Давенпортов. Когда речь заходит о власти, они удивительно быстро схватывают… основные настроения… Медальон не поможет тебе, Джеймс. Чтобы со мной сладить, нужна большая мощь, нужна подпитка большого Совета, а у вас её нет. Ваша главная ошибка в том, что вы отказались от своего единственного шанса тогда, в самом начале, когда Уинстон пытался созвать Совет. И проиграли.
— Пошёл вон, — тихо проговорил Джеймс, холодея: Волдеморт был прав.
— Подожди, Джеймс, не так скоро. Для начала я хочу предложить тебе небольшую сделку. Я всё время хотел это сделать, но ты постоянно убегал и принимался вопить свои идиотские песенки. Кстати, как тебе моё представление двухмесячной давности?
— Сногсшибательно, — съязвил Джеймс, мысленно прикидывая, как можно отступить, и молясь, чтобы Лили успела сбежать.
— Я знал, что тебе понравится… — плотоядно ухмыльнулся Волдеморт, — Но мы отвлеклись. Я сделаю тебе маленькое предложение. Если ты согласишься, то останешься жив, и ты, и вся твоя семья.
— А если нет?
— Вы все умрёте.
— Я так понимаю, я не первый, кому ты делал своё предложение, — Джеймс был сегодня необычайно проницателен, — И похоже, все отказываются? Почему же должен я соглашаться?
— У тебя маленький сын, — просто ответил Волдеморт…

* * *

…Лили, задыхаясь, со всех ног бежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Да будут прокляты все эти поместья в три этажа и те, кто придумал располагать спальни на последнем. Гарри спал в детской, и Лили бежала туда.
Наконец на горизонте показались двери её с Джеймсом спальни. Как вихрь, Лили влетела в комнату и ринулась к дверям, за которыми скрывалась детская. В секунду женщина преодолела расстояние от дверей до кроватки Гарри, показавшееся ей катастрофичным. Малыш уже не спал: видимо, и он что-то почувствовал. Лили споткнулась об огромного плюшевого медведя, с которым так любил играть Гарри, и чуть не потеряла равновесие. К счастью, с координацией было всё в полном порядке, и женщина умудрилась удержаться на ногах. Практически машинально она схватила сына на руки, чувствуя, как её наполняет паника, схватила специально сшитый собственноручно карман, как она про себя его называла, посадила в него Гарри и надела его на спину. Мальчик уже достаточно вырос, и Лили почувствовала, как у неё оттягивает плечи, но сейчас это была жизненно неважная мелочь. Аккуратно закрепив карман на спине, чтобы он не вздумал никуда съезжать, женщина открыла окно и посмотрела вниз. Третий этаж — не слишком безопасно. Но будем надеяться, что кошки и в самом деле всегда падают на четыре лапы… Женщина закрыла глаза, задержала дыхание, преобразовалась и прыгнула.
Немногие знали, что милашка Лили Поттер — анимаг, и совсем уж мало народу было в курсе, что превращаться ей довелось в средних размеров тигрицу. Джеймс всегда любил шутить по этому поводу… Лили почувствовала, что её позвоночник хрустнул, но слава богу, всё обошлось. В самом деле, прыгать с третьего этажа с ребёнком на спине — задача не из лёгких. Но выбора у неё не было. Путь к обоим выходам, и к парадному, и к чёрному, лежал через холл, где, по расчётам женщины, как раз находился Волдеморт. Лили со всех ног (или лап?) бросилась бежать. Её целью была ограда. Если удастся через неё перепрыгнуть, то можно будет преобразоваться и трансгрессировать. Куда угодно…
Тигры, как известно, могут развивать просто ужасающую скорость. Лили временами даже не могла понять, бежит она всё ещё или уже летит. Забор стремительно приближался, до него осталось всего каких-то несколько десятков метров…
И тут женщину настигли чары Помех. Тигрица перекувырнулась через голову и упала на землю. На крыльце стоял Волдеморт и с отвратительной улыбкой смотрел вслед удирающей добыче. Лили с лёгким хлопком преобразовалась и попыталась дотянуться до палочки. Тёмный лорд быстро приближался к ней. *Джеймс… Нет…*
Гарри громко заплакал, и Лили, с усилием преодолевая чары Помех, обняла сына. Она поняла что сбежать уже не успеет.
— Только не Гарри! — взвизгнула она, когда Волдеморт подошёл почти вплотную: у неё больше не было шанса, — Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно…
— Отойди, — лениво отмахнулся Волдеморт, — Отойди, глупая девчонка.
— Нет, только не Гарри! Убей меня, — Лили даже не пыталась убежать: Авада всё равно летит быстрее.
— Отойди…
— Нет!
— Avada Kedavra.
Лили коротко вскрикнула и упала замертво. Гарри громко плакал.
Волдеморт бешено захохотал. Наконец он достигнет своей цели…
— Avada Kedavra…

* * *

…— Скажите, что это неправда, — Северус опёрся руками на стол и вглядывался в лицо Альбуса Дамблдора, будто пытаясь найти там секрет философского камня.
— Боюсь, всё-таки это правда. Джеймс и Лили погибли этой ночью от руки лорда Волдеморта.
Северус тяжело опустился в кресло, стоявшее рядом с директорским столом. Слова Дамблдора падали на него, как камни при обвале.
— Волдеморт исчез, как ты, наверняка, уже заметил по своей Метке. Но я сомневаюсь, что он погиб, — продолжал говорить Альбус, — Да, вот, возьми. Полагаю, теперь это твоё.
Директор положил на стол медальон и перстень рода Поттеров — имущество главы рода, — так, чтобы драгоценности непременно попали в поле зрения Северуса Снейпа.
— Мне не надо, — покачал головой мужчина, — Я не достоин… Я ни на что не претендую. Это всё не имеет значения. Себя я защищу сам.
— А племянника? Или ты предпочтёшь, чтобы ребёнок выпутывался сам? Что-то мне подсказывает, что до его совершеннолетия, до того дня, когда он сможет сам за себя постоять, с ним может многое произойти…
Северус нервно поднял голову. Что старик имеет в виду? Ведь Энни… Откуда он может знать — Северус никому не рассказывал про девочку, даже Альбусу, он обещал… Стоп, но он, кажется, говорит о мальчике. Как…
— Гарри, Северус, — Дамблдор правильно растолковал замешательство своего двойного агента, — Гарри Поттер, сын Джеймса. Он жив и здоров. Я не знаю, что произошло в Годриковой Лощине в эту ночь, но… Думаю, что-то в Гарри сломало Волдеморта, он не только не смог убить его, но и лишился сил сам.
— Но… ребёнок… Он же стольких убил и не справился с ребёнком? — у Северуса просто в голове не укладывалось.
— Мальчик будет жить у Петунии, это сестра Лили…
— Почему? — чуть хмыкнув, поинтересовался Снейп.
— Лили погибла, защищая сына, — просто ответил Альбус.
— Ну да, разумеется, а Джеймс, очевидно, погиб, защищая кого-то другого. Соседей, должно быть, — тихо пробормотал Северус.
— Ты немного не понял, Северус.
— Конечно, куда уж мне, — на душе было очень неприятно, и Северус и сам не мог себе объяснить, почему.
— Здесь замешана магия Крови. Это сложно объяснить и ещё сложней понять, просто скажу, что Лили своей смертью дала Гарри более сильную защиту, чем Джеймс. Он защищал дом, род, это понятие довольно абстрактное и обширное, а Лили — конкретного человека. Ты обиделся?
— С чего бы это?
— Тебя тоже много чего может ждать, Северус. Я не уверен, что Волдеморт исчез навсегда. Когда он вернётся, ты не сможешь ему объяснить, что мальчик делает у тебя, — как всегда просто и доходчиво объяснил Дамблдор: похоже, он и в самом деле до сих пор не знал о маленькой тайне Джеймса Поттера, — Но я хочу попросить тебя защищать Гарри, так скажем, снаружи, пока Петуния защищает его изнутри.
Северус медленно пододвинул к себе перстень и медальон. Пожалуй, он слишком рано решил сложить с себя полномочия графского сына. Ведь, как известно, титул (и не только), он по мужской линии передаётся.
Альбус поднялся с кресла и прошёлся по кабинету.
— Да, кстати, Северус, как ты смотришь на то, чтобы завтра совершить небольшую прогулку в Министерство? Тебе нужно бы дать несколько пояснений касательно твоей службы у Волдеморта. Я помогу тебе.
— Я готов, — медленно кивнул Северус. По его щеке скатилась одна-единственная слеза…

* * *

…Серые тени перед глазами, завораживающие, сводящие с ума…Снова, снова они…Будто зовут куда-то, будто что-то хотят…сказать…или нет…
…Гарри дёрнулся и проснулся…