Глава 14. «О, декаданс, случайные встречи…»

Отдых — редкая возможность подумать о делах.
Геннадий Малкин

— …Гм, ладно, сделаем вид, что поверили.
— Альф, не умничай. По крайней мере, не здесь и не сейчас — я и без твоего посильного участия уже никакая.
— Эй, я могу обидеться!
— Ну и кого ты сейчас этим напугал?
— А что, Лис, тебе не страшно? Вот это новость!
— Так, мелкота, ещё один звук — и я кому-то ручки фигой завяжу.
— Вы можете продолжить дружескую перепалку в каком-нибудь другом месте? У меня, благодаря вашему гениальному вмешательству, впридачу ко всем остальным радостям жизни теперь и голова раскалывается.
— Намёк поняли, выметаемся…
— Энн, но ты всё-таки меня извини ещё раз, лады?
— Орёл, если ты снова это скажешь, то я в тебя запущу чем-нибудь тяжёлым и мало совместимым с жизнью, клянусь честью, или как там это называется…
— Давай, девочка, пока. И вылезай уже отсюда поскорее.
— Безусловно. А теперь катитесь отсюда в темпе, а то как если кое-кого случайно заметят, то, пожалуй, и посадить могут. О долгом разговоре на повышенных тонах и снятых баллах я уже не вспоминаю.
— Эй!…
Энни дождалась, пока её слизеринские товарищи покинут больничное крыло, аккуратно прикрыв дверь, и плюхнулась на кровать. Вот идиоты! Зачем только заявились в охраняемый стратегический объект всей честной компанией? Впрочем, если вспомнить, как она сама, ученица экстерната, специально моталась в Хогвартс, когда узнавала, что кто-то из мальчишек опять вляпался… Так что всё вполне ожидаемо. После того, как Теда и Блейза не пустили к ней днём, они естественно вызвали Альфа, Карла и Драко и отправились штурмовать палаты под покровом ночи. Но сколько лишних вопросов возникло бы у администрации, заметь они в Хогвартсе двоих прошлогодних выпускников, непонятно как проникнувших внутрь, не потревожив охрану, и одного гипотетического Пожирателя с чертовски плохой родословной. Ох уж мне этот Драко! Напросится он…
Джессика поморщилась и попыталась по возможности устроиться поудобнее. Было больно. Очень. Девушка с тоской подумала о дяде и о том времени, когда он работал в Хогвартсе. Всегда аккуратный и даже педантичный, он неизменно обладал превосходной коллекцией разнообразных лечебных зелий, даже тех, которые, по идее, вряд ли когда-нибудь понадобятся. Гораций Слизнорт подобной предусмотрительностью не страдал. Так что Джессика даже почти не удивилась, когда подметила, что в запасниках профессора зельеварения нет ни антидота против яда южноафриканских летучих мышей, крайне опасного и достаточно редкого вида, ни зелья, заживляющего особого типа раны, нанесённые безумными топорами. Те, как выяснилось, были заговорены таким образом, чтобы при ранении существенно замедлить способность тканей к регенерации, тем самым не давая ранам должным образом зажить. Джессика с усмешкой отметила, что при несвоевременно оказанной помощи от подобных ран остаются приличные такие шрамы. Хороши они с Гермионой будут с исполосованными спинами. Мужьям понравится… Гарри и Рону, так и не пришедшим в сознание, дали какое-то средство, замедляющее всасывание яда в кровь. На них же с Гермионой наложили двойные повязки и посоветовали как можно меньше двигаться. Куда уж двигаться, если даже просто лежать становилось делом совершенно невыносимым! Так что Джессике оставалось только злорадствовать, что в данную конкретную минуту Слизнорт тоже не спит, пытаясь в рекордные сроки приготовить требуемые лечебные настойки. Думать надо было! Ведь знали же, что в Хогвартсе находится сам Гарри Поттер, имеющий обыкновение попадать в неприятности, мало совместимые с жизнью.
Энни приподнялась на локтях и оглядела больничное крыло. Мадам Помфри на горизонте не наблюдалось. Гарри и Рон с опухшими и даже, кажется, позеленевшими лицами совершенно не реагировали на внешние раздражители. Сознание к ним до сих пор не вернулось. Гермиона как-то умудрилась уснуть, но чуть-чуть постанывала во сне и время от времени вздрагивала, когда пыталась перевернуться на спину или хотя бы на бок. Джессика снова хмыкнула и посмотрела на часы. Прошли ровно сутки с того момента, как она спустилась в гриффиндорскую гостиную и потащилась вслед за Святой троицей прямо в пекло. Зачем, спрашивается? Немудрено, что они все смотрели на неё как на идиотку, и Карл, и Блейз, и Драко. Снова Драко.
Малфоя Энни в числе своих посетителей увидеть не ждала. С момента их прошлогодней ссоры они даже не переписывались. А тут мальчишка не только сбежал из-под зоркого ока Волдеморта (все те, кого аврорат, сбиваясь с ног, искал чуть ли не с собаками, скрывались в логове Лорда под самым его носом, видимо, для пущей сохранности), но и ИЗВИНИЛСЯ. Это было настолько не свойственно Драко, что Энни в первую секунду подумала, что сошла с ума. При воспоминании об этой идиотской ссоре Джессику передёрнуло, и она снова поморщилась от боли. Видя, что уснуть она сегодня сможет только с помощью яда, донельзя уставшая девушка опёрлась локтями на подушку, запустила пальцы в свои и без того порядком взъерошенные волосы и провалилась в воспоминания.
В детстве Джессика была довольно болезненной девочкой. Когда Северусу вконец надоело пичкать её всякими настойками, поддерживавшими несчастную в приличном состоянии не больше месяца, он посоветовался с врачами, которые рекомендовали ему отдать девочку в какую-нибудь спортивную секцию для повышения иммунитета, или хотя бы по утрам делать с ней зарядку. Отлично понимая, что заставить любимую племянницу делать что бы то ни было невозможно по определению, Северус притащил домой рекламные брошюрки различных спортивных секций и принялся выбирать. Как в числе прочих оказалась рекламка фехтовального клуба, Северус не знал, но потом сильно пожалел, что она вообще попала ему в руки, точнее, в руки Энни. Упрямая и, местами, избалованная девчонка настаивала на своём, и бедный Мастер зелий не как не мог объяснить ей, что скакать по лужайке с огромным тяжёлым дрыном — дело неженское. В конце концов, чрезвычайно обозлённый Северус поставил племянницу перед выбором: либо она записывается в одну секцию по его выбору и дальше помимо неё ходит на что угодно, либо сидит дома и продолжает болеть. Только со следующей ангиной он положит её в магловскую больницу. Девочка выбрала первый вариант. Почти успокоенный Северус записал её на бальные танцы, надеясь, что подобный вид искусства уверит Энни в неправильности её выбора, но его надежды не оправдались. В течение следующих десяти лет он вообще жалел, что занялся шантажом. Но это было потом…
Свою первую тренировку, или как там это называлось, Энни запомнила на всю жизнь. Она, шестилетняя соплячка, и полсотни остальных новичков разных возрастов вплоть до двадцатипятилетних детин, которым даже не надо было брать в руки меч, чтобы порвать неугодных на маленькие такие кусочки. Прекрасная половина человечества выделялась разве что своим отсутствием: помимо Джессики в толпе наблюдалось всего две дамы, одной на вид — шестнадцать, другой — не меньше двадцати. Сейчас Энни со смехом представляла себе, как это должно было выглядеть: этакая кнопка с двумя косичками в окружении нескольких десятков недружелюбно настроенных амбалов. Но по всей видимости, этот натюрморт выглядел не столько смешным, сколько жалким. Иначе невозможно было объяснить тех поистине непередаваемых интонаций, которые появились в голосе тренера, когда он начал раздавать указания.
Обучение происходило по группам. Как оригинально заметил Уолтер ВанДоуп, их тренер, о своих учениках ему нужно знать только возраст, дабы понять, сколько лет ему придётся сидеть в Азкабане, если они случайно покалечатся. В самом деле, кроме даты рождения, он не спросил ничего, даже имён. По правилам фехтовального клуба, каждый спортсмен носил подходящее прозвище. И первое занятие началось с того, что ВанДоуп сформировал из учеников возрастные группы, в которых они должны были заниматься, и оставил знакомиться. На количество сообщаемой товарищам информации вето не накладывалось.
— Независимо от того, что сказал этот человек, я предлагаю сначала познакомиться.
…Разговор завязал Альфред Давенпорт. У него были маленькие голубые глаза, светлые курчавые волосы, круглое лицо и большой нос. Самый старший из шестерых. Самый высокий. Уже в семь лет отличался широкими плечами, большими руками и грозным видом. В его манере говорить и жестах чувствовалась привычка управлять. И ей было от чего возникнуть. Род Давенпортов может и не был самым древним в Британии, но по праву считался самым знатным. Со Средневековья Давенпорты носили титул герцога. Сейчас титулы, конечно, не особенно использовались, но, с другой стороны, их и не упраздняли. Кроме того, как припоминала Энни, глава этой семьи являлся руководителем большого Совета. И Альфред с детства привык жить в атмосфере типа «Мы-управляем-этим-миром». Сдавать позиции он не собирался и теперь. Силач…
— Не знаю, имеет ли смысл представляться мне, но…
…Драко Малфой, если уж не смог стать первым, то просто обязан вклиниться вторым. С обычной спесью, которой не наблюдалось у того же чистокровного Давенпорта, и чувством собственного превосходства, маленький Драко, кажется, всерьёз верил, что благороднее его семьи нет во всей Англии. Не особенно высокий, худенький, с характерными серыми глазами и белыми волосами, Малфой тем не менее явно считал себя птицей высокого полёта. В какой-то мере это так и было: всё же не каждый день в обедневшей в отношении аристократии колдовской Британии встретишь человека, чьи отец и мать оба являлись урождёнными британскими графьями. Манерно растягивая слова, Драко пытался смотреть сверху вниз на собеседников, среди которых являлся, не считая Энни, самым младшим. Орёл…
— Эй, малец, не строй из себя манерную фифочку. Наследных принцев здесь и без тебя хватает.
…Семилетний Карл Монтегю…был просто собой. Если с течением времени остальные ребята, постепенно начавшие доверять друг другу, сняли привычные высокомерные маски, то Карл не изменился ни на йоту. Альф оказался славным добродушным малым, Драко растерял весь свой гонор, Тед прекратился быть откровенным занудой, Блейз и Энни перестали смотреть на окружающих свысока и даже соизволили улыбаться. А Карл с завидным упорством оставался хитрым, наглым, изворотливым мальчишкой, способным на любую подлость. С возрастом к этому списку прибавилась ещё и любовь к странного рода остротам и дамскому обществу. Иными словами, Монтегю волочился за каждой юбкой и сыпал непристойными анекдотами. Высокий, достаточно худой, с огромными излишне волосатыми руками, вздёрнутым носом, светло-карими, почти жёлтыми, глазами и медно-рыжими волосами, Карл каким-то непостижимым образом умудрялся покорять всех девчонок начиная с четырнадцати лет, причём не только со Слизерина. Лис…
— Это ты намекаешь на себя? В таком случае, могу с уверенностью сказать, что наследный принц из тебя никакой.
…Блейз Забини тоже умел себя поставить. Пусть он не был представителем какой-то особенно знатной семьи, но и в обиду себя давать не желал. Симпатичный брюнет с чуть раскосыми глазами, нормального телосложения был третий по старшинству среди этой разношёрстной компании после Альфа и Карла. Не сказать, чтобы блистал особенным умом, но истинно слизеринская изворотливость с лихвой это компенсировала. Острый на язык, находчивый Блейз Забини, если бы посбавил спеси, с легкостью мог бы стать душой любой компании. Но только не той, в которую он попал здесь и сейчас. Тут царили иные приоритеты, руководящие должности прочно заняли Драко и Альф. Блейзу оставалось только зубами и когтями расчищать себе место под солнцем. Красавчик…
— Ребята, кажется, мы постепенно превращаем наш разговор в лишенную смысла потасовку. Может, вернёмся к делу?
…Теодор Нотт даже в шестилетнем возрасте не мог выражаться иначе. Кажется, он был рождён именно для того, чтобы покорить все возможные вершины британской науки. Тоже высокий и худой, с тонкими светло-русыми волосами, синими глубоко посаженными глазами, курносый и взъерошенный Тед Нотт не производил впечатление могучего воина. Но время и тренировки по мере возможности устранили эту неурядицу. Флегматичный, немного медлительный, временами занудный мальчишка превратился в крепкого, сообразительного и самоуверенного слизеринца. Но любви к науке и высокопарным фразам юноша не растерял. Умник…
На Джессику сначала смотрели снисходительно. Но после убийственного взгляда и доброго комментария в адрес пытавшегося подколоть девочку Монтегю на такие мелочи как принципиально другой пол кусачей Багиры внимания уже не обращалось.
…За годы совместного обучения ребята постепенно сдружились. В какой-то момент они начали отмечать каждый новый пройденный рубеж в «Красной розе», самом известном колдовском баре Лондона. Сначала по-детски, с пирожными и соком, затем на столе постепенно начали появляться горячительные напитки. Разумеется, во время таких уютных посиделок речь могла зайти о чём угодно. Дети из чистокровных семей не посчитали нужным обходить стороной и политику.
…В магическом мире конца восьмидесятых «политика» означало «Первая война»…
Тогда и без того небольшая группа фактически разделилась на два враждующих лагеря. Карл, Драко и Тед разве что не пели Тёмному лорду дифирамбы. Альфа и Энни от их речей откровенно выворачивало. Блейз, правда, чисто по-слизерински предпочёл не участвовать в разборке и оставить своё скромное мнение при себе. Горячие многочасовые споры привели разве что к тому, что инфантильный Нотт отошёл в сторонку к Забини и в дальнейшем не участвовал в словесной драке между сторонниками и противниками методов Тёмного лорда. Сменил ли он сторону, для окружающих оставалось загадкой. В конце концов, мудрые слизеринцы (Энни на тот момент распределение не прошла) решили оставить в покое дела давно минувших дней и перестать драть глотки и портить отношения из-за того, кто давным-давно умер. На тему политических пристрастий было наложено торжественное и строжайшее вето «на веки вечные».
…Но проблема в том, что Волдеморт не умер…
Летом после официального объявления войны и смещения Фаджа у юных фехтовальщиков должен был быть очередной зачёт. Начался он с того, что опоздал Драко Малфой. Это было нечто совершенно невероятное. Злой Драко как вихрь влетел в раздевалку через минуту после начала тренировки, мгновенно переоделся и выскочил на поле к уже начавшим разминаться товарищам. Вот тогда Энни особенно отчётливо поняла, что начинаются проблемы. Спортивной формой у фехтовальщиков считались брюки и жилет (у Джессики — ещё и топ) из кожи дракона. Вот этот самый жилет из-за отсутствия рукавов был не в состоянии прикрыть Чёрную метку, красующуюся у Драко на руке. Памятуя о старом соглашении, никто ничего ему не сказал. По крайней мере, при всех. Но вечером после удачно сданного зачёта молодые люди по традиции завалились в «Красную розу»…