С этими словами Макгонагалл последовала примеру Снейпа, то есть удалилась, не удостоив, впрочем, замершего у стены Аллерта даже кивком головы. За ней очень резво последовали и ученики, оставив уважаемого профессора вместе с Фильчем тупо смотреть им вслед, понимая, что сегодня они — самые рыжие.
Попрощавшись с ребятами с других факультетов и картинно громко заверив их, что тренировка обязательно состоится — не сегодня, так когда-нибудь в другой раз, Гарри, вместе с остальными гриффиндорцами, направился к своей башне.
Все душевые кабинки, которые были в общежитии Гриффиндора, были немедленно оккупированы учениками, желавшими поскорее избавиться от противного и приставучего запаха гнили, которым были насквозь пропитаны подземелья Салазара Слизерина. Совершив нехитрую, но довольно продолжительную процедуру омовения, ребята разбрелись по кроватям — получить заслуженный отдых после ночных приключений.
Правда, уже через четыре часа храпевшие без задних ног участники исследовательской экспедиции по закромам Родины почтенного Салазара-Основателя были разбужены Гермионой. Причём разбужены нещадно и абсолютно бесчеловечно — путём выливания на их, и без того многострадальные головы, приблизительно по галлону ледяной воды. Степень затопления своего ложа Гарри смог оценить хотя бы по тому факту, что подушка очень неприятно хлюпала.
Как объяснила староста, высушивая несчастных страдальцев, не преминувших вволю постонать и повздыхать над своей несчастной участью, если они будут весь день спать, то непонятно чем будут заниматься всю ночь и, соответственно, проспят весь следующий день. Да и на обеде появиться им бы совсем не помешало.
Так, полуживые, заметно погрустневшие и осунувшиеся после ледяной ванны ученики краснознамённого факультета, оказались на обеде. Стоит отметить, что предусмотрительная Гермиона заранее договорилась со старостами Ревенкло и Хафлпаффа и теперь аж за тремя столами некоторые студенты, рассевшиеся тесной кучкой, добросовестно спали лицом в тарелки.
Профессор Макгонагалл так же иногда клевала носом, в то время как Снейп, видимо, спать вовсе не собирался. Как предположил из недр тарелки Рон, алхимик нализался какого-то зелья. Симус вяло пошутил, что теперь профессор, хотя бы приблизительно знает, как выглядит душевая. Друзья так же вяло это подтвердили, пару раз без энтузиазма хихикнули и вернулись к борьбе со сном. Лёжа на салфетке, Гарри подумал, что в этом году в Хогвартсе с недосыпанием просто беда — раньше, по крайней мере, ученики с горем пополам смогли бы потерпеть какие-то пару суток без сна, если на то будет крайняя необходимость.
С появлением в Зале жутко злого, грязного и мокрого Аллерта, распахнувшего двери и, скрипя зубами, прошествовавшего к учительскому столу, ночным путешественникам пришлось принять вертикальное положение. Мерлинова борода! Если бы Гарри не был уверен в том, что Аллерт не говорит на серпентеро, он решил бы, что это не они, а преподаватель ЗОТИ всю ночь напролёт лазил по подземельям.
За свою недолгую, но весьма богато насыщенную событиями жизнь, Гарри Поттеру ещё никогда не предполагал, что может создать такой засор, с которым не сможет справиться взрослый волшебник, притом работник Министерства магии.
— Не иначе как в унитаз нырял, — прошептал Рон, не отрываясь следящий за передвижением новоприбывшего.
— Точно! На пару с Миртл, — подхватил Колин, подавляя зевок.
— Может запереть его на ночь в туалете? — меланхолично пережёвывая кусок запеканки, предложил Гарри. — Ему, кажется, понравилось…
— Гарри!!!
— Да ладно тебе, Гермиона, я же пошутил, — попытался сделать невинное лицо Поттер. — Хотя…
— Гарри Джемс Поттер!
— Всё-всё-всё! Молчу! Я нем, как могила, — затараторил юноша, уворачиваясь то брошенной в него салфетки.
В это время Аллерт добрёл до учительского стола и, усевшись на своё место, стал что-то горячо втолковывать Макгонагалл прямо через разделяющих их профессоров Снейпа и Флитвика. Профессор трансфигурации что-то неопределённо хмыкнула и вернулась к трапезе. Последующая за этим попытка Аллерта достучаться в своём праведном гневе до директора была равносильна беседе с глухой стеной, ибо в данный момент собеседник был полностью недоступен: удалившись от мирских забот куда-то в астрал, директор самозабвенно поглощал лимонные дольки, ёмкость (по всей видимости неиссякаемая) с которыми водрузил на стол рядом со своей тарелкой.
В конечном итоге жутко злой преподаватель ЗОТИ залпом выхлебал стоящий рядом с его тарелкой тыквенный сок, вскочил с кресла и на всех парах покинул Большой Зал, провожаемый недоумёнными взглядами большинства учеников и профессоров.
Как только дверь за ним захлопнулась, Гарри вновь ощутил настойчивое желание повалиться носом в запеканку. После пяти минут борьбы с собой юноша не выдержал, и, чуть не вывихнув челюсть в отчаянном приступе зевоты, объявил, что для него завтрак официально окончен.
Добравшись до гостиной парень вновь завалился спать прямо на диване, чтобы в очередной раз быть разбуженным неугомонной Гермионой, которая, впрочем, и сама часто зевала.
Юноша слабо представлял себе, как исхитрился дожить до восьми вечера, когда Гермиона, наконец, позволила несчастным страдальцам разойтись по спальным.
Этой ночью юноше снились непонятные, смутные тени, вроде тех, которые он видел в проявителях врагов. Они уже начали оформляться во что-то отдалённо знакомое, но именно этот момент выбрал Рон, чтобы разбудить Гарри новостью о том, что они рискуют пропустить завтрак, а ещё хуже — трансфигурацию. Так, с беготни по комнате и безуспешных поисков предметов гардероба и учебников, начался очередной самый обычный день в Школе чародейства и волшебства Хогвартс.

Между тем ноябрь подходил к концу. Юноша, наконец-то, полностью закончил реферат для Макгонагалл, так что тот факт, что рассказывать его придётся уже на этой неделе ничуть не волновал гриффиндорца. Вместе с этим на горизонте уже замаячили, переливаясь всеми цветами радуги, рождественские каникулы, а заодно и обещанная Дамблдором «практика». Заниматься совершенно не хотелось, так что юноша уже успел заработать взыскание у Флитвика за невыполненное домашнее задание. Конечно, задание вымыть класс профессора после уроков, да ещё и с помощью магии, врят ли смогло бы сойти за достойную кару на голову новоиспечённого неуча и разгильдяя, но всё же было неприятно.
Вчера неподражаемая Трелони вновь предсказала юноше очень скорую, буквально стоящую на пороге, болезненную и неизбежную гибель. На этот раз — от нападения «адовой бестии». В связи с этим юноша пребывал в приподнятом расположении духа. Он справедливо полагал, что пока Трелони пророчит смерть, он может ни о чём не волноваться.
Сейчас же Гарри направлялся в гриффиндорскую башню из кабинета директора, где узнавал последние новости о проделках Вольдеморта и компании. Заодно директор обсудил с Гарри, как с единственным доступным змееустом, возможность повторной экспедиции в Тайную комнату с целью изучения библиотеки Слизерина. В итоге сей «авторитетный консилиум» пришёл к выводу, что этому общественно полезному делу можно будет посвятить пасхальные каникулы. Тогда к ним присоединятся, кроме прочего, несколько членов Ордена Феникса.
Гарри без затруднений назвал пароль, впуская за одно несколько гриффиндорцев, доблестно дожидающихся возле портрета кого-нибудь, способного, пусть не скоро, заикаясь, выдавить имя Тёмного лорда, которое всё-таки стало паролем.
Войдя в гостиную, Гарри в замешательстве замер. В огромном, отделанном в красных тонах, помещении царил форменный погром. Посреди этого безобразия стоял Рон и, с полной силой ощутив себя старостой — грозным стражем порядка и радетелем за всех учеников, имевших счастье оказаться в этом учебном заведении, бешено вращал глазами на виновато потупившихся первокурсников.
Несомненно, нашкодили неразлучные Забини, Джонс и Морган. Этих первоклассников вся школа, от мала до велика, вполне серьёзно зовёт «достойными преемниками неразлучного трио», то есть самого Гарри, Рона и Гермионы. Но, в отличие от старших, «преемники» вовсе не считали необходимым соблюдать школьные правила и во все передряги попадали исключительно по собственной вине. Неофициальным лидером был Брендон Забини, он же Бранд. Мозговым центром являлась Энни Джонс, а почётное место главного массовика-затейника занимал Девид Морган.
И вот сейчас Рон медленно наступал на ребят, бешено сверкая голубыми глазами. Гарри всерьёз забеспокоился, как бы Уизли их не выронил.
— Ну и что это было?!! — взревел Рон голосом раненного носорога.
— Мы…
— Молчать!!! Так я вас спрашиваю: зачем вам потребовалось взрывать диван?! Ладно бомбы… Но его-то за что?! — вопил Уизли, угрожающе нависая над детьми своей долговязой комплекцией.
— Мы просто хотели научиться дуэлям, но почему-то ничего не вышло… — оправдывался Девид.
— И где же вы брали заклинания? — не отставал Рон.
— В библиотеке, — виновато пролепетала Энни. — Там были журналы… на столе мадам Пиннс…
— И вы пробовали эту… ерунду в гостиной?! — взревел Рон. — Для этого, знаете ли, существуют специальные полигоны вдали от людей, там ещё Авроров всегда полно!..
— Ой, Рон, отстань от них! — не выдержал Гарри, которому порядком надоело выслушивать это не слишком гениальное произведение, которому позавидовал бы любой писатель, зарабатывающий на жизнь штампованием триллеров. — Больше-то им отрабатывать чары негде. Так… вы, — обратился он к разом съёжившейся троице, — в подобных журналах ничего не найдёте, разве только то, что опасно для вашего здоровья и здоровья окружающих. Вы зря начали с оглушений. Сперва учитесь разоружению.
Глаза первоклашек нехорошо загорелись. Гарри уже пожалел, что начал давать советы.
— А как?
— Брендон, верно?
— Бренд, или Бранд — как больше нравится, — быстро поправил его рыжий мальчишка, разом потерявший всякий интерес к, до сих пор разъярённому, Рону, моментально переключаясь на Гарри.
— Ясно. Так вот, вообще-то это проходят на втором курсе, да и то не всегда — всё зависит от учителя. Когда-нибудь, возможно, я об этом пожалею, возможно, мне по ушам будут стучать наши старосты, но заклинания поищите в общей секции в отделении защиты. Третья полка слева. «Общее пособие самообороны», если не ошибаюсь.
— Заодно посмотрите чары ремонта и уборки, — буркнул Рон, желая оставить последнее слово за собой. — Вам они потребуются, причём очень скоро!
— Но это завтра. А сейчас — спать, пока Гермиона не пришла, — безапелляционно заявил Гарри, энергично подталкивая слабо сопротивляющихся ребят к лестнице, ведущей в спальни. — Сегодня, так и быть, порядок за вас наведём, но это — первый и последний раз, — закончил Поттер, лишая Рона привилегии последнего слова.
Проводив взглядом спины трёх первогодок, напоминающие в данный момент понурившихся кляч, ходящих кругами на мельнице, Гарри оглядел гостиную.
Зрелище его взору предстало, мягко говоря, неприглядное. Однако юноша невозмутимо извлёк из рукава палочку и принялся за нелёгкий и неблагодарный труд, иначе именуемый наведением порядка в гостиной факультета Гриффиндор. Повинуясь взмаху волшебной палочки, чёрные дыры на так удачно взорванном диване исчезли без следа. Сам же диван встал на место, попутно задев надломленной ножкой, которую ещё предстояло привести в порядок, скомканный, помятый и оттого довольно невзрачный ковёр. Рон, тяжело вздохнув и смерив друга укоризненным взглядом, принялся за приведение камина в надлежащее состояние. После этих нехитрых манипуляций выяснилось, что при взрыве пострадали и ярко-алые шторы, моментально приведённые в порядок несколькими быстрыми пассами. Гобелен, украшающий дальнюю стену, уже в который раз за месяц подвергся жесточайшему надругательству — основной удар навозной бомбы пришёлся именно на него, от чего великолепный рисунок, повествующий о том, как доблестный рыцарь-маг в одиночку выходит против огромного дракона, несколько утратил товарный вид. Привести сие произведение в надлежащий порядок двум шестикурсникам удалось только совместными усилиями.
Работа проходила молча и в гордом одиночестве — все гриффиндорцы поспешили разбежаться по спальным, едва только увидели, что назревает скандал в исполнении рыжеволосого старосты. Другие же, возможно, до сих пор стоят у входа и терпеливо ждут, пока из толпы не выёдет смельчак, готовый вслух произнести пароль, или пока не появится Гермиона.
Уже через десять минут юноши вальяжно развалились в алых креслах с золотистой отделкой, стоящих напротив камина недалеко друг от друга, и довольно оглядели дело рук своих.
— С каждым годом получается всё профессиональнее и профессиональнее, — небрежно заметил Гарри, не отрываясь от обозревания окружающего пространства.
— Точно, — отозвался Рон, блаженно потягиваясь в мягком кресле. — Помнишь, как на четвёртом курсе после Фреда с Джорджем убирать помогали?
Гарри широко улыбнулся и, довольно сощурившись, в точности как сытый кот, кивнул.
Он-то помнил, как тогда, после второго задания Тримудрого турнира, близнецы решили отпраздновать успешное окончание какой-то контрольной. Весь факультет, как ни странно, отмечал вместе с ними. В итоге эти Великие Пересмешники решили устроить нечто, что с трудом можно назвать групповым походом на шашлык. Причём прямо в гостиной. И ладно бы они пекли хлеб, мясо и прочую в спешке добытую снедь в камине! Так нет — им приспичило развести костёр посреди общего помещения…
А как обрадовалась профессор Макгонагалл, когда, зайдя в гостиную, узрела этот во истину колдовской шабаш…
В общем, пока декан сходила в свои комнаты, принять какое-нибудь зелье и надеясь, что это у неё галлюцинации, гостиная была полностью приведена в порядок, а ученики невозмутимо сидели за столами и делали уроки, невинно сверкая кристально честными глазами. Стоит ли говорить, что самые честные глаза были именно у близнецов?..
— Только вот зря ты всё-таки им потакаешь, — продолжил мысль Уизли, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо собеседника.
— Это в тебе сейчас староста говорит, — усмехнулся Гарри. — Прямо второй Перси, не иначе…
Услышав столь нелестное сравнение, Рон скривился, как от зубной боли. Дело в том, что с Перси он по-прежнему не общался. Нет, конечно, факт явки с повинной блудного сына был засвидетельствован и занесён в протокол, но, даже не смотря на то, что гнев отца давно прошёл, а миссис Уизли готова была простить сыну что угодно, не смотря на то, что другие братья, да и Джинни, худо-бедно смирились с возвращением Перси, Рон по-прежнему принимал в штыки все попытки примирения. Гарри, которому бывший староста, судя по всему, не смог посмотреть в глаза, получил от него письмо с обильным извинениями, глубочайшим раскаяньем и просьбой простить, отправил короткий, прохладный ответ, заверяя, что не сердится и всё понимает. К счастью тогда, ещё в начале лета, у Перси хватило такта не присылать юноше, пусть даже самых искренних соболезнований. Наверное, именно по этому Поттер и посудил, что, в общем то, каждый может оступиться.
— …только ты вспомни нас на первом курсе, — продолжил Гарри после секундной паузы, — мы-то вообще посреди ночи перетаскивали на крышу нелегально выведенного дракона…
— Мы помогали Хагриду, — возразил Уизли, протягивая колени так, чтобы решивший наведаться в гостиную живоглот мог с комфортом на них умоститься. — А эти громят всё подряд, не задумываясь о высоком, светлом и прекрасном…
Гарри усмехнулся. Всё-таки приятно было вот так сидеть перед горящим камином и неспешно беседовать с лучшим другом, ни о чём не беспокоясь. И наплевать, что толпа гриффиндорцев сейчас переминается с ноги на ногу перед портретом, костеря его на чём свет стоит! Так даже интересней.
— Ну, врят ли ты думал о светлом и прекрасном, когда мы пили оборотное зелье в туалете плаксы Миртл, — спокойно заметил Гарри.
— Ничего подобного! Я-то как раз думал!..
— О том, чтобы поймать Малфоя на нелегальных черномагических принадлежностях, — закончил за друга Гарри, лениво наколдовывая в воздухе небольшой огонёк, напоминающий светлячка и тут же гася его.
Рон хотел было что-то ответить, но многострадальный портрет отъехал в сторону, и через открывшееся отверстие повалили ученики, по организованности напоминая торжественно шествующее по парадной площади стадо овец. Возглавляла процессию Гермиона, которая, собственно, первая и протиснулась в узкий проём, подталкиваемая сзади не в меру нетерпеливыми «овечками».
Девушка, завидев развалившихся в креслах парней, да ещё и с живоглотом в придачу, окинула их взором, красноречиво давшим юношам понять, что теперь они официально вне закона, а кот, калачиком свернувшийся на коленях одного из потенциальных каторжников, считается отныне предателем и врагом народа.
Но, сколь бы ни был глубок праведный гнев Гермионы, уже через десять минут она вместе с мальчишками ностальгически вздыхала, устроившись на подлокотнике кресла Гарри и вспоминая вместе с парнями их сомнительные подвиги.