Глава 18.
«В России нет дорог — есть только направления»
Наполеон.
На следующей неделе Гарри никак не мог сосредоточиться на уроках. В понедельник, после напряжённой мозговой деятельности у Макгонагалл, они с Роном плевали в потолок на прорицаниях. В последнее время этот предмет для него превратился в банальное коротание времени от звонка да звонка. Если раньше Поттер хотя бы делал вид, что ему интересны разглагольствования Трелони, то теперь юноша беспардонно валял дурака уроки напролёт. Профессор, правда, не оставляла попыток намекнуть ему, что в недалёком будущем он поплатится за своё неверие, но Поттеру до старой перечницы не было ни какого дела. Вот и сейчас Трелони заявила, что те, кто родился летом, скоро пройдут через испытания и трудности, которые могут окончиться смертью.
— А можно поподробнее, — потребовал заинтересовавшийся Гарри, отрываясь от списывания домашней работы по чарам.
— Мой дорогой неверующий мальчик, — скорбно провозгласила профессор, — ты вновь и вновь закрываешь глаза, отгораживаясь от Грядущего. Время ведь страшная сила и когда оно кончается, ты понимаешь, что ничего так и не совершил. Так, по крупице, скоро истечёт и наше время. Никто даже не заметит как. И вот тогда ты раскаяшься в том, что пренебрегал своей судьбой. Рок настигнет тебя, помяни мои слова!
«С кем она говорит о судьбе!», — думал он, — «С тем, кого сама на неё обрекла…». Вслух же юноша сказал, со всей насмешливостью, на какую был способен:
— Профессор, зачем же так напрягаться? Не дай Мерлин, связки голосовые повредите. И если уж Рок настигнет меня, то ваши слова будут последним, что я помяну, будьте уверены, — закончил он, беспардонно возвращаясь к чарам.
К возмущённым репликам Трелони Гарри уже не прислушивался, как и не следил за тем, скольких баллов уязвлённая провидица лишила Гриффиндор.
После обеда гриффиндорцы отправились на травологию. Но долго Поттеру на этом, во истину занимательном, уроке присутствовать не пришлось: в самом начале его цапнул плотоядный одуванчик и пришлось, по наставлению профессора Спраут, идти к мадам Помфри, чтобы она залечила эту «по истине великую рану», как немедленно обозвал эту царапину Поттер.
После того, как медсестра отправила юношу восвояси, он направился в гриффиндорскую башню, дабы ещё раз повторить всё, что собирался сказать через неделю. Дело в том, что срок, данный профессором Макгонагалл для выполнения задания, подходил к концу и в следующий четверг юноша наряду с несколькими семикурсниками будет вместо уроков рассказывать об этом профессорам, которые, в лице Снейпа, будут его заваливать каверзными вопросами.
Пока никого не было в поле зрения, юноша вызвал Патронуса, дабы проверить, не разучился ли он ещё этой премудрости. Как выяснилось — нет. После этого Гарри собрался оживить те самые доспехи, на которых тренировался в первое время.
Латы описывали уже шестой круг по комнате, когда портрет Полной дамы открыл проход, пропуская в гостиную первокурсников. Те так и замерли у входа, глядя на Поттера, направляющего палочку на доспехи.
Всё что Гарри пришло в голову, так это приказать средневековой броне, сделать свободной от щита рукой приветственный жест и отвесить поклон, после чего занять своё место.
— Концерт окончен, — мрачно известил Гарри детей, которые, казалось, ждали продолжения. Поттеру вовсе не нравилась должность дежурного клоуна, так что он попытался скорчить самую устрашающую мину.
Судя по хихиканью первоклашек, если бы он решил таким же способом напугать Вольдеморта, то давно бы уже почил смертью храбрых.
Тогда юноша решил изобразить пародию на так горячо любимого всей школой профессора Снейпа.
— Забини, Морган, Джонс, что вас так заинтересовало? — резко спросил он, буравя пристальным взглядом «провинившихся».
Судя по тому, как синхронно подпрыгнули первоклашки, ничего подобного от него не ждали.
— Н-ничего, — промямлила Энни Джонс.
— Ну так проходите, — раздражённо приказал Поттер, внутренне себе аплодируя.
Ребят как ветром сдуло.
На следующий день вместо Ухода гриффиндорцы должны были заниматься трансфигурацией.
— Так как это дополнительные занятия, — сказала профессор, окидывая строгим взглядом аудиторию, состоящую из слизеринцев и гриффиндорцев, — то мы займёмся превращениями, не входящими в школьную программу. А именно трансфигурацией человека. Разумеется, мы сначала займёмся повторением необходимых для такого сложного процесса преобразований. Начнём с простого превращения барсука в чайник, а потом вспомним превращение живого в живое — кролика в кота. Приступайте.
Что сказать… зрелище перед преподавателем трансфигурации предстало плачевное. С первого раза с заданием справилась только Гермиона. У Гарри, который был не очень силён в превращениях живого в неживое, чайник почему-то получился мохнатый и с хвостом вместо ручки. Но его творение было совершенным, в сравнении с тем, что сотворили Кребб и Гойл. Если у Невилла не получилось вообще ничего, то у Кребба, например, барсук отдалённо напоминал куст, почему — неизвестно.
— Слышь, Винс, это типа чё? — попытался построить связное предложение Гойл.
— Чайник, дубина, — глухо отозвался виновник торжества.
— Да… оратором ему не быть, — прошептал Гарри на ухо Рону.
— Мистер Гойл, это явно не чайник, — провозгласила профессор, кинув быстрый взгляд на это нечто. — Это… Мерлин! Чёрте что это! И сбоку бантик, — не найдя более подходящего эпитета вынесла она вердикт.
Слизеринец долго и задумчиво вертел свой «чайник», рассматривая под всевозможными ракурсами, но бантика, увы, не обнаружил. Второй этап, а именно трансфигурация живого в живое у него получилась более-менее сносно. (Подумаешь, что у кролика был огромный пушистый хвост, которым он недовольно махал! Получилось же!).
— Занятия будут проводиться каждый вторник вплоть до нового года. — Возвестила профессор, придирчиво оглядывая получившихся у подавляющего большинства учеников монстриков. Гарри заметил, что исключением не стала даже работа Гермионы. Хотя, кажется, её это не очень волновало, ведь именно сейчас староста была занята тем, что списывала у него зелья. Да и вообще, после той бойни в Хогсмиде Гермиона стала значительно менее ревностно относиться к учебному процессу. Она могла не сделать уроки, намного реже поднимала руку, почти не умничала. И, как правило, поддерживала Гарри и Рона, замышлявших какую-нибудь проказу. Но, как бы то ни было, на успеваемости старосты это сказалось не сильно — закончив со списыванием, которое явилось вынужденной мерой — она вчера весь вечер потратила на выполнение обязанностей старосты, Гермиона уже с третьей попытки смогла исправить своё «чудо природы», превратив его в полноценного кролика.
Во время обеда кто-то наложил на Невилла сглаз всепоедания. Судя по тому, какие гордые взгляда Панси Паркенсон кидала в сторону Малфоя, это была именно она. Но, если Панси таким образом хотела привлечь внимание слизеринца, то её постигло полное разочарование — Драко, надо полагать, до сих пор находящийся под влиянием проникновенной речи Гарри, никак не отреагировал на то, что Невилл принялся заталкивать в себя всё съестное, до чего мог дотянуться. Поттер даже и предположить не мог, что младший Малфой так боится ядовитых змей.
После того, как Дин и Симус увели упирающегося Невилла к мадам Помфри, оставшиеся гриффиндорцы отправились на ЗОТИ.
С того момента, как профессор Аллерт вернулся в Хогвартс, Гарри вёл себя с ним подчёркнуто вежливо, стараясь не выказывать презрения и раздражения, которые вызывало каждое слово, произнесённое преподавателем. Вот и сейчас они с Роном заняли последнюю парту в самом дальнем углу. Гермиона устроилась в одиночестве за соседней партой.
— Что-ж, друзья мои, — приторно-жизнерадостно начал урок профессор, — насколько я могу судить, все вы довольно-таки преуспели в защите, так что с этого дня нам с вами больше не имеет смысла заниматься практикой.
Класс молчал. Все они уже были морально готовы к тому, что Аллетр пойдёт по стопам Амбридж. Однако кто-то сейчас должен был возмутиться, иначе профессор что-то заподозрил бы. Это не мог быть Гарри, не мог быть Рон и не могла быть Гермиона. Что-ж… пусть это будет Невилл.
— Но сер… а как же…
— Мистер Лонгботтом, в вас я уверен на все сто процентов, — почти по-дружески обратился к гриффиндорцу профессор. — Вы лично, насколько я могу судить как преподаватель, показали на прошлой проверке великолепные результаты.
Невилл сделал вид, что откровенная и неприкрытая лесть преподавателя на него подействовала. Профессор, очевидно довольный своим удачным тактическим ходом, довольно усмехнулся.
«Интересно, а на каком факультете он учился?» — отрешённо подумал Поттер. — «Судя по уровню интеллекта — он был предшественником Кребба и Гойла на факультете Слизерин. Но если судить по недальновидности — то скорее Хафлпафф. А если смотреть на то, как он исправно умничает — Ревенкло. Точно не Гриффиндор — иначе не сбежал бы с поля боя. Хотя… чего не бывает…»
Вслух же юноша с предельной вежливостью спросил:
— Сер, а сможем ли мы вновь участвовать в дуэлях? Ведь, насколько я могу судить, большинство присутствующих прошли во второй тур…
— Вы вообще слишком много судите, мистер Поттер, — огрызнулся Аллерт.
«Нет, не Слизерин» — мысленно прокомментировал эту вспышку Гарри.
— Правила дуэлей будут несколько изменены, — продолжил овладевший собой учитель. — Участие в них вы принять всё-таки сможете. До первого проигрыша, конечно, — поспешно добавил он.
«И не Ревенкло — не умеет чётко формулировать мысли».
— Теперь давайте займёмся теорией, ведь она очень важна. Сейчас почитайте и законспектируйте параграф двадцать четыре, а дома… гм… в смысле в своих гостиных, напишете сочинение о ведении переговоров.
«Либо Хафлпафф, либо Гриффиндор» — сделал последнее на сегодня заключение относительно уважаемого профессора Поттер и приступил к чтению параграфа.