Глава 4. Проходящий Пелену.

…But come he slow,
Or come he fast,
It is but Death who comes at last…

Возвращаться в бывшее жилище Блэков было неприятно. Дом был пуст и не прибран. Тут давно не чувствовалось тех следов тепла, всегда остающихся в местах, где хоть иногда живут люди. По коридорам гуляли какие-то особенные сквозняки, и из-за них первое время мерещилось, что какое-то существо забыто в одной из запертых комнат и безнадёжно вздыхает там и скулит. Добавьте к картине ещё вечную полутьму и залежи какого-то пыльного хлама по углам и получите идеальный уголок — заповедник истинно английских привидений. Но всё же этих последних в доме Сириуса Блэка не было, к немалой радости всех, кто занял теперь неуютные комнаты. Зато был Кикимер, который, впрочем, углядев вошедших, от ярости издал что-то похожее на бульканье и немедленно забился в свою конуру. Его, не сговариваясь, предпочли оставить в покое. Да, дом Сириуса Блэка… хотя лучше просто «Штаб». Гарри было легче, если никто не ворошил лишний раз болезненные воспоминания. Так вот, Штаб нуждался хоть в каком-то подобии порядка, и за его наведение пришлось взяться молодёжи под присмотром миссис Уизли.
— И у вас на душе повеселеет, и мне полегче придётся. Если сегодня приложите усилия, то обещаю, получите самый превосходный ужин за всю неделю. И пончики! — примерно так она заставила их отложить «это ваше конфиденциальное шушуканье» и взяться за веники и тряпки. Главная комната и две спальни в тот же день уже почти радовали взгляд.
— Неплохо! Молодёжь может устраивать танцы, ну а мне пора, — пошутил Артур Уизли, довольно улыбнувшись, и погасил в гостиной свечи.
— Вы здесь не останетесь? — удивился Гарри.
— Не сегодня. Это может слишком насторожить чужих. Первым жди Рона, а после приедут Джордж и Фред. Им нельзя больше ночевать в лавке, да они и сами не хотят. Сегодня я попросил Грюма ещё раз хорошенько осмотреть дом, чтобы никаких тараканов, клопов и мошек тут не подслушивало.
Он устало сжал переносицу и добавил:
— Мы договорились о собрании. Скоро главные люди Ордена будут, что называется, у тебя в гостях, Гарри.

* * *

Рон плюнул и швырнул пузырёк в камин, где тот начал потихоньку коптиться.
— Когда-нибудь я им отомщу, — мрачно сообщил он сестре, но та не обратила на него внимания. Перехватив волосы верёвочкой, она склонилась над залитым чаем и заляпанным самыми разными вареньями старым справочником-путеводителем по графству. Рон стал часто замечать Джинни за этим занятием, но так и не добился ответа на вопрос, зачем ей понадобилась старая карта. В их семье эта книжка стала притчей во языцех потому, что пережила детские годы не только Чарли, но и Билла, Перси, близнецов (что невероятно) и даже его самого (что, наверное, вышло и вовсе случайно). Её много лет терзали семь пар рук, её забывали под дождём, её обливали кашей и совали в камин, но книга по какой-то странной прихоти всё равно оставалась в детской и все эти годы продолжала служить игрушкой и картой. А теперь Джинни притащила её с собой на Гриммо, 12, впилась в неё взглядом и ничего вокруг не видит и не слышит. Рон скомкал записку, с которой, словно блохи, посыпались дёргающиеся буквы, и кинул комок в огонь.
«В конце концов, это не смешно, — думал он. — Они же не настолько безмозглые, чтобы такую дрянь в стихах сочинить». От пляшущих букв, складывавшихся в неприличные стишки под действием чудо-замазки, стало погано на душе, и Рон пошёл по сумрачным комнатам особняка искать Гарри. Сегодня должно было состояться первое собрание Ордена Феникса после гибели директора, и настроение среди друзей было напряжённое и взволнованное. Все словно ждали чего-то необычайного. Чего? Что их посвятят в какие-то тайны, никому до поры не ведомые? Что кто-то изложит гениальную тактику победы над Волдемортом? Что Гарри заговорит о том, что случилось в пещере?

«Непонятно. Гермиона права, у нас мало зацепок. Запутанная, очень запутанная партия. Ни королевы, ни одной ладьи и, гоблин подери, даже почти без пешек. Нас так хотят загнать в угол, что теперь что-то просто обязано произойти…» — Рон выбрал левый, довольно узкий коридор и повернул за угол, привычно уклонившись от подлой лампы, которая вечно норовила высунуться из стены повнезапней и ударить в висок. Но и тут ему не повезло, и вместо лампы он с размаху столкнулся с Гермионой.
— Ну почему, почему ты такой неуклюжий? — зашипела девушка, на лету подхватывая корзину с завывающим котом и роняя чемодан парню на ногу.
— Эй, ты же должна была приехать только через два дня! Как ты тут оказалась? И почему твой сундук опять весит тонну? — запрыгал Рон на одной ноге, но осёкся, увидев выражение её лица. — Герми, ты в порядке? Только не говори, что я устроил тебе сотрясение мозга…
— При чём здесь это, — отмахнулась гриффиндорка и не спеша стала собирать раскиданные вещи. Рон присел рядом и стал помогать кидать конспекты обратно в чемодан.
— Я расскажу попозже, что случилось, — подняла она взгляд и с тревогой посмотрела на Рона. — Если бы ты знал, в какой все мы чудовищной опасности.
Рон замер с мочалкой в руках. В полутьме коридора глаза Гермионы казались тёмными и бездонными.
— Ты о чём?
— Можешь меня высмеять, но я струсила. В первый раз в жизни. Я сбежала из дома раньше на целых пять дней, три из которых мы с профессором Макгонагалл просидели в библиотеке Министерства… Я расскажу, но это история почище хоркруксов. Мы ещё далеко не всё знали.
Тут голос девушки дрогнул, а за ним, едва заметно, и плечи. Рон, поняв, что сейчас будет самое страшное в мире — женские слёзы, не вытерпел и порывисто обнял Гермиону. Но плакать девушка не стала, в чём гриффиндорец удостоверился, заглянув ей в глаза.
— Ведь сегодня собрание Ордена, вот я и приехала… раньше… — наконец проговорила она. В серые, лучистые глаза юноши невозможно было не смотреть. Он весело усмехнулся на это позднее оправдание. Чуть испуганное лицо девушки так близко, вот уже его рыжие волосы щекочут её лоб, ещё чуть-чуть и…
— Э-э-э… А чего это вы тут делаете?
Рон и Гермиона от неожиданности подскочили, как ужаленные. Над ними возвышался, скрестив руки на груди и едва сдерживая улыбку, Гарри.
— Я. Тебя. Прибью. — изрёк Рон. И неистово стал запихивать мочалку, которую всё это время сжимал в руке, в гермионин чемодан.
— Мы вещи с пола собираем, — смеясь, ответила Гермиона. — Он меня с ног сбил, вот и всё.
— Сногсшибательный ты наш, — не унимаясь, веселился Гарри, и вдруг Рон заметил, что тонкая линия, надёжно залёгшая над переносицей друга, впервые за много дней исчезла. Наконец-то. Тут рыжий парень засмеялся и сам.
— Ты чего один по коридорам шастаешь?
— Ну, это, как-никак, мой дом. Пошёл погулять, взглянуть на гобелен Блэков. Сказать пару слов Кикимеру.
— А всё-таки хорошо, что он тебя слушается.
Гарри снова помрачнел.
— Я бы так не сказал. Ладно, хватит на полу валяться. Здесь Грозный Глаз, Люпин и Тонкс, Кингсли. Я видел Макгонагалл, она сказала, что приехала с тобой, Герми. Должны заявиться близнецы. А ещё, спешу вас обрадовать, мы все допущены на собрание. Я, вы оба и Джинни — отныне члены Ордена Феникса.
Он довольно улыбнулся и первым пошёл к выходу.

* * *

— Вы задумывались когда-нибудь о том, что будет, если Волдеморт возьмёт власть над нашим миром? — Гарри медленно поднял глаза на сидевших кто тут, кто там волшебников.
— Больше не будет ни авроров, ни Министерства, ни Хогвартса, и жизням магов и магглов будет каждую минуту угрожать смертельная опасность, — сказала Гермиона, внимательно глядя на него. Но голос её был непривычно тих. Как-то не приходилось даже в мыслях заглядывать дальше этого хорошо известного будущего.
— Так будет вначале, Гермиона, и я скажу, что будет после, — ответил Гарри, медленно поднимаясь с места.
Он обхватил себя за плечи, словно от холода, и начал говорить. Слишком многое он передумал за это время, и помолчи он ещё немного, треснет голова:
— Жажду власти Тёмного Лорда невозможно утолить, это знает каждый из волшебников. Он зайдёт гораздо дальше, чем мы все можем себе представить. Пройдёт не очень много времени, как эта почти бессмертная тварь одного за другим одолеет всех сильных магов на Островах. А потом отправит свою армию дальше, убивать и подчинять тех, кто о ней ещё даже не слышал.
Лица слушающих становились всё напряжённее. И чем дальше — тем безжизненнее и страшнее становился негромкий голос Гарри.
— Тьма бесчисленных убийств поползёт по земле, чтобы никто и никогда не оспорил его… достижений. Солнечный свет перестанет заглядывать в эти края. Смерть придёт из пустоты, из ниоткуда… он перейдёт все границы, как только поймёт, что уже некого больше завоёвывать. И начнёт просто от скуки своей бесконечной жизни стравливать рабские армии, а те… камня на камне не оставят в захваченном им мире. Отравят воду, и землю, и воздух, чтобы угодить этому подонку. И вот тогда…
Тогда нас, несчастных, ждёт земля, чёрная от пепла, озёра крови в его славу, а ветер, шевелящий ветки сухих деревьев, наполнится ужасным сладковатым запахом гнили… безлюдные пейзажи, запустение, мрак и тьма, голые белые камни… с дырами глазниц… черепа!.. нас ждут бесконечные поля, все в могильных плитах до самого горизонта, пока некому уже будет их ставить… его царство… его мечта, его слава… Этого он очень хочет… Нет, нельзя… Это сама смерть, смерть, видите?! Смерть!!!
— Гарри, ОЧНИСЬ!!!
Гарри почувствовал, как что-то цепкое схватило его за плечи. Тут он словно проснулся, словно в последний момент липкая, застилающая зрение трясина выпустила его, и он увидел, как прямо перед ним проступает из вязкого тумана искажённое ужасом лицо Джинни. Она трясла его за плечи, пытаясь поймать пустой потусторонний взгляд. Чудовищные мёртвые поля исчезли, звон в ушах унялся. Перед глазами снова была знакомая столовая, стены, лица. Гарри, слабо вздохнув, без сил опустился на стул, закрыв лицо ладонями, почти плача. Что-то было не так, кардинально не так. Что-то произошло.
— Ты… видел, — едва шевеля губами, наконец произнёс Люпин. Гарри чуть кивнул, вцепившись бледными пальцами в чёрные волосы. В этот момент с остальных словно сошло оцепенение. Волшебники, не одну невидаль повстречавшие на своём веку, не могли понять, как вместо привычной комнаты, вслушавшись в бормотание Гарри, они так явно и так страшно представили себе картины невероятных, неведомых разрушений. По столовой пронёсся шёпот, профессор Макгонагалл не сводила с Гарри изумлённого взгляда.
— Он проник сквозь Пелену! Я ни тому, ни другому глазу не верю! И это ты говоришь — случайно?! — допрашивал Ремуса в сторонке Грозный Глаз.
— Сдаюсь, сдаюсь, такое случайно не происходит, по крайней мере — не с ним, — уверенно отвечал оборотень. — Тем более, — он обращался уже к парню, — ты всех нас заставил увидеть эти картины! А это действительно нечто небывалое!
— Что за Пелена? — Гарри отпустил голову и поднял глаза на Люпина. — Меня словно засасывало в туман, я не мог отвести взгляд, а потом картина стала такой же отчётливой, как эта комната, только дышать стало очень тяжело. — Он смотрел в одну точку. — Протяни я руку, так смог бы дотронуться до чего-нибудь, наверное. Всё было… настоящим!
— Жаль, ты не мог видеть со стороны, как это было! Если бы Джинни не схватила тебя, ты прошёл бы сквозь воздух в никуда, растворился бы на наших глазах! — Гарри лохматил свои волосы, слушая и заметно растерявшись. — Так и есть, некоторые, я читал, проваливались на ту сторону окончательно, как только делали всего один шаг вперёд!
Все вздрогнули.
— Растворился и провалился бы куда? — очень насторожённо спросила Молли. Но Люпин словно не услышал.
— Это, мои дорогие, дар. Страшный и коварный… и бесценный! Садитесь, я расскажу всё, что знаю. Под шорох сдвигаемых стульев оборотень собрался с мыслями, сел на диван и восторженно-нервно начал:
— Пифии не всегда врут, когда распускают хвост о своей способности «пронзать иглой мысли пелену пространства и времени». На то они и предсказатели, чтобы так витиевато выражаться, но корни у этой способности вполне реальные. Наша реальность сплетена из пространства и времени и действительно напоминает ткань. Её можно, к примеру, порвать. Или перекроить, или даже вывернуть наизнанку, как одежду. Без всякой магии, мисс Грейнджер! — он взглянул на Гермиону, у которой с губ уже готово было слететь слово «хроноворот».
— Что-то в голове не укладывается, — нахмурился Рон.
— А ты замечал, что когда занят какой-нибудь интересной ерундой, — мгновенно отозвался его отец, — время летит, как фестрал, а стоит тебе засесть за эссе по зельеварению, как все часы словно ломаются, и стрелка ползёт в три раза медленнее? В первом случае говорят «просто увлёкся», но это ведь ничего не объясняет, да? Это даже магловская «психология» подтверждает!
Кое-кто улыбнулся, и даже у Гарри чуть дрогнули в улыбке губы.
— Это простейший феномен «тягучего времени», им можно даже научиться управлять немного, — продолжил Рем. — С пространством так не справишься, оно неподатливее, хотя и тут не без фокусов. Когда весело на душе, дорога кажется в два раза короче, верно? И никаких порталов! Но это всего лишь простейшие примеры того, что эта самая ткань непостоянна и управляема. А то, что сейчас произошло с Гарри, должно было выглядеть примерно так: изображение перед глазами истончается, теряет краски и словно тлеет, открывая что-то вроде окна. Это распадающееся нечто и есть Пелена. Потом обрывки вовсе пропадают, и ты уже видишь совсем другой мир, верно?
Гарри кивнул.
— Так у него, выходит, дар профессора Трелони? — спросил насторожённо мистер Уизли. Подростки беспокойно зашептались.
— Нет, только нечто отдалённо родственное ему, — ответил Люпин, заставив ребят с облегчением вздохнуть. — Не спешите радоваться, ведь с ним произошло нечто поинтереснее простого заглядывания за ткань. Он ПРОШЁЛ сквозь Пелену!
Люпин явно ликовал, но никто не пошевелился, потому что никто его не понял. Все ждали продолжения, и тут уже Грозный Глаз не удержался:
— Поймите все, не «разорвал» Пелену, а просто сквозь неё прошёл, как призрак сквозь стену!
— Всё интереснее и интереснее, — мрачно заметил Рон. — А причём здесь тогда пифии?
— Я как раз хотел пояснить. — Люпин нетерпеливо заходил по комнате, каждым движением наводя наблюдавших за ним на мысль о волке, учуявшем нечто весьма стоящее. — Пифии предсказывают будущее, верно? Это они делают, проколов Пелену времени мыслью. Мы аппарируем и используем порталы, чтобы перемещаться в пространстве. Это — прорыв Пелены с помощью магии. А Гарри сейчас прошёл сквозь неё, не повредив, заглянул в наше будущее и ухитрился там не остаться! Без всяких заклинаний! Это чудовищно опасно. Пелена могла, словно занавеска, сомкнуться за его спиной, и всё. Мы бы его больше не увидели.
Тут уже все ужаснулись. Только профессора выглядели более-менее спокойными. «Годы практики», — то ли в шутку, то ли всерьёз шепнула Тонкс. Грюм продолжил:
— Это тот ещё дар, Гарри. Редкий настолько, что о нём давно успели позабыть. Тебе, как говорится, и палочка не нужна, чтобы оказаться где-то ещё, кроме нашего «здесь и сейчас»…
— Я не понимаю, ведь я ничего не делал! Это же не зависело от моего желания, я не хотел никуда попадать и ничего протыкать…
— Но ты очень хотел дать нам почувствовать, насколько безжалостное, чёрное, безнадёжное будущее нас ждёт, если Тёмный Лорд придёт к власти, дорогой мой! Хотел ведь? — Молли мягко взяла мальчика за руку, как-то сразу убедив его.
Гарри закусил губу: «Итак, новый дар. Расчудесно. А, к троллям, лишь бы хоть на что-то сгодилось!». Мысли путались, и во всём теле была странная, невесомая слабость.
— Мне вот только не ясно, профессор Люпин, — Гермиона в задумчивости повернулась к мерявшему шагами гостиную учителю. Тон её снова принял всегдашний скептический оттенок. — Если бы пифии протыкали ткань и видели будущее, то вряд ли делали бы столько ошибок! Как можно быть уверенным, что Гарри БЫЛ там?
— О, это просто, Гермиона. Во-первых, ты сама видела, как он чуть не сгинул. А во-вторых, у нашего будущего много вариантов, согласна? Ну, да это всем известно. Будем говорить о настоящих предсказательницах, с истинным даром. Только они же не перестают от этого быть людьми, а мысли наши, человеческие, так тонки, неорганизованны, так легко идут по ложному следу! Вот и забредают в такие варианты будущего, которых запросто может и не быть. За Пелену они заглядывают одним глазом, а тут наш герой чуть не целиком там оказался, причём в самом что ни на есть неизбежном пока будущем. И мы вместе с ним заглянули за занавеску. Это невероятно. А что, если бы он утянул за собой двенадцать человек?
Люпин неуверенно ухмыльнулся, а все остальные вздрогнули. Молли сдалась первой, и со словами о том, что «если эти сказки не заесть чем-нибудь сладким, мозги совсем разбегутся», ушла готовить сверхкрепкий чай. Грюм начал раскуривать трубку. Волшебный дым сам втягивался в рукава его мантии, да все и забыли бы жаловаться — так были озадачены. Кингсли отвёл Люпина в сторону и начал о чём-то тихо с ним совещаться. Близнецы, за весь вечер едва издавшие что-то большее, чем разной громкости междометия, теперь тоже тихонько совещались в углу. Рон, глядя на них, не мог отделаться от скребущего чувства неуверенности.
— Только рискните что-нибудь устроить, — спокойно проронил мистер Уизли, проходя мимо сыновей, и повернулся с вопросом к Гарри:
— Как ты думаешь, сможешь ты управлять этим даром? То есть, — он замялся, — как ты чувствуешь, будет он тебя слушаться?
В глазах подростка мелькнуло сомнение, но прежде чем он успел ответить, Люпин подтвердил, что да, сможет. Воцарилось молчание, удивившее вошедшую с подносом Молли. За ней с приборами появились девушки. Когда все расселись перед дымившимися чашками и попросили продолжать рассказ, Люпин начал не сразу. Он явно колебался, но под внимательным взглядом Гарри всё же решился.
— Я не собирался так сразу этого говорить, но, вижу, придётся. Есть, кроме твоего способа пройти за Пелену, ещё два, общих и для магов и для маглов. Один из них мы используем каждую ночь, он зовётся сном, а другой — только один раз. Он зовется смертью.
— Вот как… — прошептал Гарри. Откуда-то из далёкого тайника, словно пузырьки воздуха из мутной глубины, поднялись отрывки воспоминаний, и предательски закололо в носу. Больше всего на свете ему захотелось опустить голову на руки и закрыть глаза, но вместо этого он уткнулся носом в чашку.
Тонкс выразительно позвенела ложечкой:
— Я знаю, о ком ты вспомнил, Гарри.
Люпин быстро взглянул на неё и продолжил:
— Сириус упал за Пелену только потому, что эта ведьма удачно ударила в него заклятием, — он помолчал и отпил чай. — Пора рассказать тебе. Пойманная Пелена в Отделе тайн — это ни что иное, как маленькая дверь в смерть. Гордость Министерства. Очень давно её «поймал» и запер в каменную раму один мудрый маг. Эта дверь всегда там, всегда отперта, что противоречит всем законам. Ведь вообще-то возникнуть она может где угодно, потому что нет такого места, где бы смерть не смогла застать человека. Дверь в сон открывается нам всем, каждый вечер. Но есть одно очень важное, принципиальное различие между этими двумя путями сквозь Ткань и твоим. И сну, и смерти человек отдаёт только душу. А тело и ум остаются в «здесь и сейчас». Ты же можешь уходить целиком.
Гарри немедленно задался вопросом, как тогда тело Сириуса осталось за Пеленой вместе с душой, но решил приберечь это на потом и не отвлекаться. Вместо этого он произнёс:
— Почему же вы тоже видели те голые пустоши?
— Всё просто. То место, которое перед тобой открылось — именно то, где тебе нужно было в данный момент находиться. Потому, что оно — сосредоточение этого будущего, главное место. Сила твоих переживаний дала тебе энергию раскрыть картинку перед собой настолько, что это зацепило и нас…
— Мёртвая ледяная земля — главная точка нашего будущего, — горестно заметила Джинни, сминая салфетку.
— Да.
— Сколько же сил нам понадобится, чтобы победить это зло? — сам себе задал вопрос Билл. Все были потеряны, авроры молчали, ребята сидели с угрюмыми лицами. Кто-то тихо и задумчиво прихлёбывал чай.
— Профессор Грюм, но вы ведь сказали, дар забыт! — напомнила пожилому аврору Джинни.
— Не совсем. Один человек им владел в совершенстве, тот самый, что изловил кусок Пелены, что теперь в Министерстве. И творились тогда совершенно невероятные вещи!
Профессор, казалось, слегка повеселел.
— Так давайте завтра же отправимся к нему? Кто он? — Гарри почти подскочил с места.
— Имя его никто не помнит, Гарри. Он умер три тысячи лет назад…
Рон взвыл.
— Не надо огорчаться. Дело в том, что этот умнейший старик оставил после себя чудесную памятку тому, кто тоже обладает даром проходить сквозь Пелену. Предвидел, хитрец. Туда мы вскоре и отправимся! — ответил за Люпина молчавший до того Кингсли.

Остаток вечера был проведен в обсуждениях, когда и как лучше отправиться взглянуть на Памятку Старика, как решено было называть это место. Как предполагал аврор, место находилось неподалёку от портового города Абердин, что в графстве Абердиншир. Решено было отпраздновать свадьбу и на следующий же день, прикинувшись туристами, отправиться в путь.
Было уже далеко за полночь, когда миссис Уизли решительно предложила засидевшимся магам отправляться по комнатам, дескать, утро вечера мудренее. А Гарри, по её мнению, выглядел и вовсе измождённым, хоть глаза у того так и горели, а сна в них не было и в помине. Однако спорить с миссис Уизли на эту тему было опасно. Гости быстро попрощались, наскоро пожав руку Гарри и Рону, и разошлись кто через камин, а кто, насторожённо прислушиваясь, аппарировал в темноту с садовой дорожки.
Гарри сделал вид, что у него развязался шнурок, и попросил друзей подниматься в комнаты первыми. Как только те скрылись, он быстро выбежал к калитке догонять профессора Люпина. Тот, вероятно, почувствовал это и не спешил аппарировать.
— Вижу, что ты не уснёшь, если не спросишь о том, что тебя мучает. Вылитый Джеймс.
Люпин даже не удивился.
— Только один вопрос! Не могу ли я так просто, как в будущее, шагнуть в прошлое, профессор? Может, вы читали, может, есть способ хоть что-то там поменять? Если бы только Снейп попался мне под руку, я бы его задушил!
Люпин печально вздохнул и внимательно посмотрел на него.
— Нельзя.
— Почему? Ведь работает же хроноворот, Омут памяти… — Гарри никак не хотел верить.
— … потому что память — это всё, что остаётся нам. А хроноворот — это обман. Прошлое просто было. Уже было. Закончилось. Ушло. А вот будущее только ещё будет, ещё всё впереди, оно зреет и складывается настоящим. И вот что действительно важно, Гарри. Борись с этой яростью. В твоём сердце её быть не должно. Скоро увидимся.
Люпин пожал руку и исчез, не прибавив ни слова. Гарри остался стоять в темноте, судорожно вдыхая сырой воздух и силясь успокоиться. Ярость! Если бы унять это чувство было так же просто и легко, как летать на «Молнии»!
Хотелось разнести что-нибудь вдребезги, ударить кулаком по стене, достать палочку и…
Худой мрачный подросток с чёрными немытыми волосами сосредоточенно поджигает заклятиями мух, реющих под потолком полутёмной комнаты.
Гарри замер от этого неожиданного, нежеланного, чужого воспоминания. Вспотевшая рука выпустила палочку.
— Не выйдет, — в конце концов прошептал юноша и стремительно ушёл в дом.