Драко смотрел на первую фотографию и не веря своим глазам гладил глянцевую поверхность пальцами. С фотокарточки на него смотрел маленький светловолосый мальчик с зачесанными назад волосами. Серые глаза внимательно смотрели на человека, видимо державшего камеру. Он стоял на низкой скамеечке, а мадам Малкин подгоняла новую школьную мантию по размеру. Фотография была обычной маггловской, зато цветной.
— Откуда?.. Как?.. – Драко не мог вымолвить ни слова, глядя на себя одиннадцатилетнего.
— Это мое самое первое воспоминание о тебе. Ты был первым ребенком-волшебником, которого я встретил, с кем заговорил. Хотя надо признать, ты тогда здорово смутил меня. Спрашивал о квиддиче и моих родителях, а я понятия не имел что нужно отвечать. Переверни страницу.
Драко послушался и увидел себя в окружении Кребба и Гойла у дверей купе Хогвартс-Экспресс. Мальчик на фото в упор смотрел в глаза и казалось, что сейчас высокомерно хмыкнет и сложит руки на груди в пренебрежительном жесте.
Следующая фотография запечатлела Драко на табурете в Распределяющей Шляпе. Рядом стояла профессор МакГонагалл со списком в руках.
Все остальные фотографии также показывали маленького блондина, но ни разу не встретился снимок, где Драко был бы в смешном виде. Казалось Гарри собрал здесь только самые приятные воспоминания о Драко, хотя в школе таких воспоминаний не должно было быть.
— Но как ты смог?
— Это наш с Хоззи тебе подарок. Я воспользовался мыслесливом в кабинете, а Хоззи подсказал, как можно мои воспоминания перенести на бумагу. Так что это можно назвать прорывом в колдографии. Если бы у нас было побольше времени, я возможно нашел бы способ заставить фото двигаться.
— Ты что, Гарри! Это самый прекрасный подарок в моей жизни.
Драко гладил свои фотографии и кадр за кадром рассматривал свою жизнь в Хогвартсе. Видел, как начал расти и взрослеть. Он перевернул еще одну страничку и замер – Драко видел себя в отражении забрызганного зеркала, а сзади, шокированный слезами юного слизеринца стоял Гарри Поттер, сжимая в руках волшебную палочку. Драко никогда не видел себя настолько несчастным и разочарованным. Это было так странно.
— После этого наши отношения вышли на новый уровень, — шепнул ему Гарри, зарываясь носом в волосы Драко.
— Я помню, — грустно улыбаясь сказал Малфой. – После нашей дуэли я четко осознал твою ненависть, возведенную в абсолют.
Драко перевернул еще одну страничку и у него снова перехватило дыхание. Он опять видел отражение в зеркале. Но это был совсем другой кадр – на ней Гарри обнимал его сзади и положив голову на плечо, влюблено смотрел Драко в глаза. У них в руках были зубные щетки, а нос Драко оказался перемазан зубной пастой, но каким счастьем светились серые глаза!
Драко откинулся назад, в объятия мужа и продолжил рассматривать альбом. Теперь все фотографии шли в творческом беспорядке, иногда бессистемно, иногда как бы противопоставляясь друг другу, как те две с отражением в зеркале.
За всю его жизнь у Драко не было столько фотографий. Обычно его снимали на торжественных ужинах, куда приглашалась пресса или для модели для художника. Родители не считали нужным фиксировать каждый шаг своего отпрыска.
Зато Гарри подарил ему детство и юность. А еще он воплотил в фотографиях историю. Историю их любви и ненависти. Это был самый ценный подарок для Драко.
Когда фотографии кончились, Малфой благоговейно закрыл альбом и прижал его к груди, поглаживая обложку.
— Спасибо, родной. Это самый лучший подарок, который ты только мог придумать!
Драко запрокинул голову и сразу почувствовал на своих губах губы Гарри. Благодарный поцелуй получился удивительно нежным и чувственным, но перерасти в нечто большее ему не дал смущенный голос Хоззи:
— Извините, что вмешиваюсь, но начали прибывать гости. Через пятнадцать минут будет подан завтрак.
***
Через двадцать минут Гарри и Драко стояли перед дверями в гостиную и держались за руки. В комнате слышались голоса, смех и звон приборов.
— Нам обязательно там присутствовать? – жалобно спросил Гарри. – Ты же знаешь как я не люблю подобные сборища. Может убежим?
— Не могу поверить, что Герой магической Британии и Избранный так дрожит перед кучкой каких-то ходячих древностей, — поддел Гарри Малфой. – Не переживай, Поттер. У Темного Лорда было в десятки раз больше Пожирателей Смерти, но ты не боялся их ни по одиночке, ни всей кучей. Что по сравнению с этим значат тридцать обычных людей, к тому же почти лишенные магии и триста шестьдесят четыре дня в году живущих в шкуре зверей? Ты должен радоваться, что они не разучились разговаривать. К тому же там Марси, Грегори и Деметрий. Самые уважаемые люди Острова на нашей стороне.
— Ну, быстрее начнем, быстрее закончим! – и Гарри потянул на себя дверную ручку.
Двери торжественно раскрылись и шум и разговоры в гостиной сразу смолкли. Гарри и Драко, держась за руки, ступили в комнату. Остановились в центре и осмотрелись, одновременно давая присутствующим возможность разглядеть себя. К ним уже спешила Марси, нежно улыбаясь обоим. За ней важно шел Грегори. Они встали по бокам от молодых людей и Марси чистым и звонким голосом сказала:
— Дамы и господа, разрешите представить вам новых Избранных! Мистер Гарри Поттер, — Гарри почтительно склонил голову, — и мистер Драко Малфой! — Драко повторил жест мужа.
Вокруг раздались сначала несмелые, но все более усиливающиеся аплодисменты. Мужчины и женщины вставали со своих мест и стоя приветствовали новых героев столетия.
Драко окинул гостей взглядом, машинально подмечая всполохи неискренности, зависти и даже ненависти. Казалось только от Марси, Григория и Деметрия исходили волны благожелательности и преданности. Это было страшно неуютным ощущением – осознавать, что такая толпа боится и ненавидит тебя.
— Теперь ты понимаешь, что я чувствую, когда мне приходится бывать на светских мероприятиях? – чуть наклонившись к Драко спросил Гарри. – За яркой оберткой поклонения я всегда чувствовал ненависть, зависть и страх.
— Но почему? Ты же Герой. Ты же всех спас тогда, — недоумевающе спросил Драко. Ему казалось нелепым, что толпа, обожающая Гарри могла в душе бояться его.
— А ты не думал, скольких из них беспокоила мысль, не захочу ли я себе славы второго Лорда? Я для них не был героем. Я был овцой на заклание, выбранной Дамблдором. По сути так это и было. Я тебе потом расскажу, — торопливо закончил Гарри, глядя как к ним приближается высокий худой мужчина с тонкими усиками и бородкой-эспаньолкой.
— О! Рад знакомству с вами, молодые люди! Ваши подвиги у всех на устах! Добиться таких успехов не удавалось никому! Неужели мы можем надеяться, что этот многовековой кошмар вскоре закончится? – казалось этому человеку доставляло удовольствие смущать людей. Драко видел, как некоторые поперхнулись приветственными выкриками, с ненавистью глядя на их собеседника.
— Мальчики, разрешите представить вам дона Хосе Альвареса.
— Очень приятно, — одновременно ответили Драко и Гарри.
По примеру дона Альвареса остальные гости подходили и представлялись. Драко запоминал тех из гостей, от которых шла наибольшая неприязнь. Удивительно! Из всех присутствующих только дон Альварес не испытывал ненависти или страха. От худощавого испанца шла щекотная энергия отстраненного любопытства и холодного интереса, как от ученого-энтомолога, привычно изучающего самых обычных муравьев.
Марси понимающе сжала локоть Драко, стараясь поддержать его. Будучи эмпатом, девушка чувствовала то, что Малфой видел. Гарри с очаровательной улыбкой пожимал руки мужчинам и чуть кокетливо целовал ручки дамам. Последней к ним подошла мать Деметрия — Олимпия. В огромных, чуть выпуклых глазах женщины отражалась мудрость прошедших столетий. Она казалась молодой, но именно этот древний взгляд, придавал ей сходство с античной статуей, гладкой и красивой, но было видно, что прожитые века оставили свой след на мраморе ее кожи.
— Добро пожаловать, молодые люди. Деметрий, представь меня, — строгий взгляд, обращенный на смешавшегося сына сказал больше, чем мог бы поведать сам Деметрий. Похоже Олимпия была той еще стервой. Сын явно побаивался строгой матери.
— Конечно, мама. Гарри, Драко, разрешите представить вам мою мать – Олимпию, — рядом с этой женщиной Деметрий казался провинившимся мальчишкой.
«Неудивительно, что он так погрузился в выдуманный мир книг, при такой-то мамочке!» — подумал Драко. Он отчетливо ощущал исходившую от женщины опасность, но никак не мог расшифровать ее. Если она при столь скромных магических возможностях могла держать ментальный щит такой силы, то страшно предположить какие силы были подвластны ей раньше! Драко инстинктивно поежился под тяжелым взглядом женщины и вдруг на него нахлынули все опасения последних месяцев. Он сразу вспомнил и Беркута, и Демона, и то, что должно случиться в Рождественскую ночь.
Драко сильно сжал руку Гарри, чем вызвал у того недоуменный взгляд, но Поттер ничего не сказал. Драко решил, что ни за что не отпустит мужа от себя дальше, чем на расстояние вытянутой руки.