Первым чувством, которое нахлынуло на Гарри, было ощущение, что его кто-то крепко держит за руку. Оно было нежным и теплым, окутывало теплым коконом уверенности и спокойствия. Он не помнил, чья это рука так по-хозяйски сжимает его ладонь, но наверное у этого человека было такое право. Может быть открыть глаза и осмотреться? Глаза? А что, у него есть глаза? Так странно, понимать что-то вдогонку своим мыслям!

Юноша открыл глаза, но ничего не увидел. Взгляд скользил в пространстве и ни за что не мог зацепиться, чтобы понять где верх, где низ. В этом мире не существовало границ и земного притяжения. Видимо потому, что не существовало земли как таковой. Он повернул голову и все мысли разом вылетели из его головы.

Рядом, подложив одну руку под щеку, другой крепко, даже во сне, сжимая его ладонь спал белокурый юноша. Его сон был так безмятежен и спокоен, что Гарри замер неподвижно, боясь нарушить его. Не понимая как это получилось, но Гарри мог видеть то, что снится этому юноше. Его видения были отрывочны, но узнаваемы.

… Лицо темноволосого молодого человека. Зеленые глаза, смотрящие с невыразимой нежностью и любовью. С некоторым удивлением в этом человеке Гарри узнал себя. Значит они знакомы с блондином и видимо весьма близко!

… Смуглое, поджарое тело, выгибающееся на белоснежных простынях. Черные волосы, разметавшиеся по подушке, закушенные губы, дорожки слез, текущие из глаз…

… Снова он, Гарри, смеющийся на покрывале – видимо это был какой-то пикник или что-то подобное…

… Дрожащий на ступенях молодой человек, удивительно похожий на него самого, только гораздо моложе…

… Солнце, припекающее так, что становилось дурно. Песок, скрипящий под ногами. И снова Гарри видит себя. Он неподвижен и без сознания. Вот его поднимают на руки и несут куда-то, прижимая к себе с такой заботой, что перехватывает дыхание…

— Вот видишь, как он любит тебя…

Гарри резко разворачивается на голос и видит перед собой старца. Только странно, тот, кто секунду назад казался умудренным жизнью стариком с посеребренными висками, вдруг стал крепким и здоровым мужчиной, а после совсем молоденьким и веселым юнцом. Гарри потрясенно сморгнул и этого мгновения снова хватило, что бы юноша снова преобразился в зрелого мужчину.

— Кто ты? Почему ты так меняешься? Что это за чары?

— Я не меняюсь. Это ты так видишь меня.

— Ты – плод моего воображения?

— И да, и нет. Представь тот образ, который тебе наиболее приятен и запомни его. Тогда моя внешность уже не будет меняться. Вот видишь… Значит так ты меня представляешь? – собеседник Гарри удивленно оглядел себя. Сейчас он выглядел взрослым и сильным мужчиной. – Обычно меня стараются состарить или омолодить так, чтобы я не мог причинить какого-либо вреда, – странный человек задорно и весело рассмеялся, заставляя Гарри немного расслабиться. Человек, смеющийся так открыто не может быть опасен.

— А что, ты можешь причинить нам вред? – Гарри инстинктивно придвинулся к все еще спящему блондину.

— Нет. Я не могу. Но ты – можешь.

— Что это значит? – нахмурился Гарри.

— Я – проекция того, что ты считаешь Добром, в широком смысле этого слова.

— И что я должен, пасть ниц? – усмехнулся юноша. – Почему он не просыпается?

— А ты просто пожелай этого.

— Просто захотеть?

— Да. Просто загадай желание.

Гарри посмотрел на безмятежно спящего белокурого юношу и потянулся к нему всей душой. «Проснись», — попросил он, мысленно погладил его по щеке. Тот вздрогнул, словно почувствовал прикосновение и медленно открыл сонные и непонимающие серые глаза. Гарри замер на мгновение, но тут взгляд блондина сфокусировался на нем и он с криком кинулся ему на шею:

— Ты жив! О, Господи! Ты жив!!! О, спасибо тебе! Спасибо всем вам, кто вернул тебя мне! – всхлипывая и бессвязно причитая, блондин гладил ошарашенного Гарри по голове, встряхивал за плечи и заглядывал в непонимающие глаза.

— Почему я ничего не помню? – спросил незнакомца Поттер.

— Тебе стоит только захотеть и ты все вспомнишь. Только подумай сначала, тебе это нужно? В другом мире ты был бы гораздо счастливее, чем в том, в который ты так стремишься вернуться.

Гарри задумался. Но взглянув в счастливые глаза блондина он понял, что этот человек дорог ему. Это пришло помимо воли, просто всплыло на поверхность чистой и спокойной, как водная гладь пруда, памяти. Это знание было откуда-то из глубин души, оно заставило пульс участиться и затрепетать что-то внутри. Он погладил блондина по щеке – тот со стоном прижался к его руке, глядя на него заплаканными глазами.

— Драко… — слово, пришло само собой и вызвало приятные ощущения, словно он положил в рот мятную конфетку. И вдруг воспоминания захватили его, унося в водоворот картинок прошлого. Словно ускоренная кинолента промелькнули кадры всей его жизни, начиная от первых воспоминаний у Дурслей, заканчивая встречей у странного алтаря. Гарри замер в ужасе.

— Ты! Это был ты! Зачем ты убил меня? – голос Гарри дрожал от еле сдерживаемого гнева. Он вскочил на ноги, абсолютно забыв, что в этом мире нет понятия низа или верха. Он взмахнул рукой и вокруг появилась зеленая поляна, речка и огромный вековой дуб на ее краю. Они с Драко сидели под его сенью, а незнакомец оказался на другом берегу речушки. Он сделал шаг, но не смог пройти через речку – та гневно всплеснула и окатила человека холодной водой. Куда бы он не ступил, его всюду преследовал водяной вал, отделяющий его от Гарри и Драко.

— Избранный! – благоговейно произнес мужчина и склонился в низком поклоне.

— Ты не ответил на мой вопрос. Зачем тебе понадобилось убивать нас?

— Гарри, — тихий голос за спиной заставил Поттера подпрыгнуть от неожиданности. До этой секунды Драко никак не давал понять, что понимает происходящее – он просто цеплялся за руку Гарри, беззвучно плача. – Гарри, — повторил он, — силы Добра должны быть еще более жестокими к своим избранникам. Зло играет на наших слабостях и пороках, а для этого не нужно быть сильным. Нужно просто отказаться от сыра в мышеловке. А Добро не может так рисковать. Проще всего стать Падшим Ангелом, а вот удержаться на тонком лезвии понимания Добра и Зла мало кому дано. Вспомни Дамблдора. Сколько жизней он искалечил, следуя только ему понятным идеалам Высшего Блага. Он стал творить Зло во имя Добра…

— А мы тут при чем? – воскликнул Гарри. — Мы ведь просто хотели быть счастливы и все!

— Мы обладаем слишком Великими Силами, чтобы мы могли принадлежать только себе. Мы – дар нашему миру. Мы принадлежим всем и никому.

— Я так не хочу! Хватит с меня геройствовать! Я хочу просто жить! Просто Жить, пойми ты!

— Это невозможно.

— У вас есть выбор, — сказал мужчина. – Может ты все же пропустишь меня, Гарри? Не очень удобно так разговаривать.

— Хорошо, проходите, — буркнул Гарри. – Но я все равно не понимаю, зачем нужно было втравливать нас в это Испытание?

– А чем ты недоволен? Во-первых, вы с Драко обрели друг друга. Во-вторых, нашли друзей. Ты бы видел как Марси и Грегори пытались спасти тебя и Драко! Это при всем том, что ваше спасение было для них смертельно опасным. А Хоззи, несмотря на строгий приказ молчать, нашел способ помочь вам. Живя тут вы обрели гораздо больше, чем потеряли, подумай об этом… Впрочем, вы можете остаться здесь, в мире, который ты создал, и быть вдвоем навсегда. А можете вернуться и дарить свет вашему миру. Выбор за вами.

Драко посмотрел Гарри в глаза и того поразила глубокая тоска, сквозившая в его взгляде.

— Гарри, теперь, когда я уверен, что с тобой все в порядке… Я вернусь туда… А ты подожди меня здесь… Вряд ли я покину тебя надолго. Каких-то пять-шесть десятков лет и мы снова будем вместе. Я чувствую, что если останусь с тобой, то предам самого себя и буду несчастен вечность. А если вернусь туда, пусть и без тебя, то всего лишь буду одинок одну земную жизнь. Ты же подождешь меня?

— Ты что, с ума сошел? – зарычал Гарри. – Ты в самом деле решил, что я останусь здесь один, без тебя? Да будь я проклят, если позволю тебе жить в мире, где столько зла! Я никуда не пущу тебя одного, Драко Малфой! Только попробуй еще раз заикнуться об этом!

Злость на самого себя, на Драко, который посчитал его таким трусом, что решил уйти в одиночку, захлестнула Гарри. В глазах потемнело, на какое-то мгновение он перестал чувствовать себя. Вдруг обжигающая боль пронзила его с головы и до ног. Он застонал и с трудом открыл глаза.