Июньский лес наполнен удивительным ароматом травы, хвои, цветов и еще молодой, незастывшей смолы. Прозрачный воздух придает этим запахом невероятную легкость: то приятное чувство, от которого наступает легкое головокружение, а все неприятности улетают прочь. Глядя на первые зеленоватые шишки сосен, почему-то веришь, что все плохое осталось позади, а впереди будут только радостные минуты, наполнение хвойным ароматом и гамом птиц.

— Сосна особенно хороша к вечеру, — важно изрек Гектор Трэверс. — Поверьте, друзья, в лучах вечернего солнца она будет изумительной! — Для прогулки он надел походный костюм в белую полоску и небольшую австрийскую шляпу с полями, которая в случае чего должна была защитить от клещей и солнца.

— Это ли не самый отдых, джентльмены! — вздохнул Кантанкерус Нотт. Подобно другу от также надел клетчатый пиджак и черную шляпу-котелок, отменно дополнявшую его трубку.

— Главное, не попасть в клещеводческое хозяйство, — грустно вздохнул Гораций Слагхорн, указав на меленький американский клен.

Гектор и Кантанкерус переглянулись. Толстяк Гораций явно чувствовал себя не в своей тарелке. Упакованный в горчичный походный костюм и темно-коричневый берет, он тревожно осматривался по сторонам, явно опасаясь насекомых.

— Тут недалеко тихая заводь, — спокойно сказал Гектор. — Можно будет отменно посидеть на берегу.
(далее…)

Ливень не прекращался: потоки лились с неба, потоки бежали по мостовой. Ликаон, аппарировав в Лондон, шел по улице, опустив голову, придерживая дергающееся плечо: у него разыгрался нервный тик. У Ликаона промокли ноги, задубели и покраснели руки, но он не замечал ничего. Перед глазами стояли события вчерашнего дня.

…Он шел по коридору второго этажа, в библиотеку, когда услышал крики матери. Отец не трудился накладывать «Силенцио», считая, что домочадцы достаточно запуганы, чтобы не заступаться друг за друга. Сжав палочку, Ликаон ворвался в комнату, откуда доносились вопли.

Все было, как он и ожидал: отец скалился, держа мать на прицеле палочки, с кончика которой вырывался красный луч, ударяя в её тело и заставляя корчиться и кататься от боли. Гектор Кэрроу был так опьянен её мучениями, что и не заметил прихода сына.

— Эверте Статум! — в бешенстве выкрикнул Ликаон, взмахнув палочкой. Отца завертело волчком и швырнуло об стену. Юноша стал медленно подходить к нему, держа на прицеле.

— Кру…

— Нет! — мать закричала так, что палочку он невольно опустил. Она подползла к сыну и вцепилась ему в руку. Вскинула залитое слезами лицо. — Ты не причинишь ему никакого вреда. Или ты мне больше не сын.

Ликаон со вздохом поднял её на руки и понес прочь.

— Он же вас мучает, матушка… Он Полидора мучает…
(далее…)

— Подумать только, до чего мы дошли, — важно изрек Кантанкерус, глядя на полет свечей. — Три рода — потомки Певереллов пришли в полный упадок! Дамблдоры, Гонты, Поттеры…

— У Певереллов, думаю, сердце кровью облилось бы при виде таких потомков, — неожиданно подала голос Иллария.

Гости, услышав ее тихий разбитый голос, повернулись, как по команде. Иллария, тихоня Иллария, редко позволяла себе высказывать собственное мнение. Однако сейчас в ее голубых глазах стоял холод, словно она выносила тяжелый, но неизбежный приговор.

— Возможно, это ужасно, но доля Гонтов мне кажется предпочтительнее, чем превращение в безмозглое животное вроде Дональда Поттера, — сухо добавила она.

Ликаон сжал губы и горько мотнул головой. Он всегда любил мать и жалел, но чем дальше, тем больше удивлялся её ограниченности. Она защищала мир, в котором страдала. Она не позволяла им дурно говорить об отце, хотя он был худшим на свете мужем для нее и им отравил детство. Иногда Ликаону начинало казаться, что и собственного мнения она не имеет, а то, что решается высказать, повторяет за кем-то.

— По крайней мере, в отличие от Гонтов, Поттер успешно окончил Хогвартс, матушка — процедил он сквозь зубы. — А они уж не потому ли бросили учиться, что окончательно оглупели?

— Дональд в самом деле успешно его закончил, благодаря богатому папеньке, — весело засмеялся Нотт. — Без него он мыслит на уровне доисторической обезьяны дриопитека, — притворно печально вздохнул он. — Писали недавно о находках ее костей на юге Франции.
(далее…)

Кантенкерус, Гектор Трэверс и Мервин уже успели спуститься в малую гостиную: эльф оповестил их быстро. Любезно поздоровавшись с остальными гостями, Нотт и Трэверс придвинули кресла к тому, куда уселся Слагхорн. Хозяйка дома, сев у любимого столика вместе с Илларией, завела с ней тихий разговор, а Гектор Кэрроу, убедившись, что на него никто не смотрит, отошел в угол, где стояли на другом столике, будто бы забытые, бутылка вина и рюмка. Ликаон проводил отца полным омерзения взглядом и неохотно присоединился к беседе с младшим братом и Мервином Ноттом, аккуратным и энергичным молодым человеком. Тот, напустив на себя несколько покровительственный вид, стал вещать о секретах успешного продвижения по службе в Министерстве и способах строить отношения с начальством; Полидор слушал его с наивным удивлением, что же касается Ликаона, он бросал тревожые взгляды то на отца, который в углу уже успел опрокинуть первую рюмку, то на мать, то на трех джентльменов, вальяжно расположившихся в креслах и оживленно, хотя и приглушенно, что-то обсуждавших.

— Довольно забавно, да, — долетел до него наконец баритон профессора Слагхорна. — Однако вы уверены, что возможно хоть как-то отследить браки волшебников? Существуют ведь поддельные родословные, к примеру. Как проверить их подлинность?
(далее…)

Гектор Трэверс был точен и исполнителен во всем, что касалось работы. Это требование относилось и к походу в гости. Гектор, конечно, понимал, что хозяевам неудобно прийти на ужин ровно к шести часам, как указано в приглашении. Нужны дополнительные полчаса, чтобы эльфы успели накрыть стол, а хозяева — особенно хозяйка — закончить вечерний туалет. Однако опоздания не допускались. До шести часов Гектор спокойно наслаждался кофе в кабинете, но, едва стрелки приблизились к нужному сроку, он поправил смокинг, пошел к двери. Можно было воспользоваться каминной сетью, но камин у Ноттов был маленьким и неудобным. Мистер Трэверс вышел на крыльцо и, стараясь не смотреть на струи ливня, мгновенно аппарировал к дому Ноттов. Благо, у них на крыльце был длинный козырек.

— Мистер Трэверс, добрый вечер, — проворный эльф Скорк открыл дверь. Гектор равнодушно рассматривал его маленькое рыльце, напоминавшее пятачок поросенка. Однажды его осенила мысль, что маглы, возможно, списали облик своих чертей с домовых эльфов, искусственно приставив им рога.

— Хозяева ждут Вас, сэр, — Скорк лихо повесил плащ гостя в черный зеркальный шкаф.

— Великолепно, Скорк. Проводи меня, — Гектор, прищурившись на отблеск свечей, лениво посмотрел на большой треножник с тусклым огоньком. Луиза, похоже, увлеклась последними новшествами в области освещения. «Не хватало еще керосиновых ламп», — хмыкнул про себя Гектор.

— Мистер Трэвэрс помнит Скорка… — с благоговением прошептал эльф. Растрогавшись, молодой эльф навел глянец на черные штиблеты Траверса.
(далее…)

Гостиная Ноттов ничуть не напоминала холодный покой Трэверсов. Темно-синие диваны соседствовали с белыми креслами. На полу небрежно лежал огромный персидский ковер, сотканный из коричневых, белых и даже красных нитей. (Последний Гораций, судя по его взглядам, находил явно лишним). С боков горели красные и желтые свечи, словно приближался рождественский праздник. Только маленький черный столик — подарок Гектора — одиноко стоял рядом с креслом Луизы.

Кантанкерус Нотт поправил перед зеркалом в резной раме венскую бабочку, кашлянул и обернулся к жене. Луиза вернулась из столовой: только что она придирчиво осматривала стол.

— Вполне достаточно.

— А вы не забыли…

— Дорогой, после стольких лет вашей дружбы с Трэверсом я могу запомнить, какое вино он предпочитает, — Луиза иронично блеснула синими глазами.

Ей, как и мужу, было сорок четыре, но выглядела она моложе лет на пять — а иногда, стоя на балконе в весенних сумерках — и на все десять. На свежем, полнокровном лице не было еще ни одной морщинки, в золотых волосах — ни следа седины, глаза сверкали, движения были энергичны и властны. Кантанкерус вздохнул: жена была истинной хозяйкой дома, слушаться её было совершенно естественно, но он почему-то это прощал, не чувствуя себя ущемленными вяло отмахиваясь от подшучиваний двух старых холостяков: кузена жены Горация Слагхорна и собственного друга, Гектора Трэверса.
(далее…)