Глава 15. Весёлый праздник — Хэллоуин.

Судьба переменчива: плохие дни
чередуются с очень плохими.
Лили Томлин

Гарри тщательно порылся в сумке и наконец отыскал чистый пергамент.
— Так, с кого начнём?
— Предлагаю для начала прошерстить Слизерин, — немедленно внёс конструктивное предложение Рон.
— Нелогично, — покачал головой Гарри, — Слизеринцев всех больше — мы с ними долго провозимся.
— Твои предложения? — немедленно спросила Гермиона.
— Начнём с Гриффиндора.
— А ты думаешь, из наших вообще кто-то есть?
Гарри смерил многозначительным взглядом Рона и Гермиону. Через десять секунд раздалось протяжное «А-а-а».
— Ага, — почесал затылок Рон, — Ладно, давай Гриффиндор.
— Доброе утро, ребята. Чем занимаетесь? — раздался откуда-то справа довольный голос Джинни.
— Да так… — невнятно промычал Гарри, отметив очередным поцелуем начало нового дня.
Накануне ребята вернулись с собрания крайне поздно. Ещё час или около того был потрачен на тщательнейшее обсуждение всей полученной от Ордена информации. Вот только уроки никто отменять не собирался… Короче говоря, три часа сна — это несколько отличается от понятия Гарри о полноценном биологическом ритме юношеского организма. Однако, как ни странно, на следующий день, то есть сейчас, у гриффиндорцев не было сна ни в едином глазу. В настоящую секунду Гарри, Рон и Гермиона трапезничали и одновременно пытались составить список тех самых учеников, которые имеют какие-либо связи со средой Пожирателей и, как следствие, могут втихую сливать информацию непосредственно Волдеморту.
— Профессор Макгонаголл попросила нас сделать кое-что для Ордена, — пояснила Гермиона заинтересованной Джинни.
— Так, любопытно. И что именно?
Вместо ответа Гермиона продемонстрировала девушке пергамент с надписью «Спайк Хогвартса» и чуть ниже «Гриффиндор:…».
— Нам нужно найти всех школьников, кто может им оказаться, — пояснила староста.
— Зачем ты ей всё рассказываешь? — сквозь зубы прошипел Рон, пока Джинни переваривала информацию.
— Ты же слышал Макгонаголл, — недовольно пояснила Гермиона, — Она нам посоветовала позвать в помощь тех, в ком мы уверены. Джинни всё равно узнала бы.
— Значит так, не отвлекайте меня, — помотал головой Гарри и вписал первое имя, — Среди наших ещё кто-нибудь есть?
— Да вроде как нет, — задумчиво протянула Джинни, обводя взглядом гриффиндорский стол, — У Пуффендуя и Когтеврана я что-то тоже никого вспомнить не могу. Надо будет среди них получше поискать, мало ли…
— В общем, вернулись к тому, с чего начинали, — махнул рукой Рон, пододвигая поближе тарелку с тостами, — Слизерин.
— Вот тут уж полный простор, — кивнул Гарри, записав на пергаменте название соответствующего факультета.
Остальные члены ОД начали наперебой перечислять почитай всех представителей змеиного факультета, какие только попались на глаза.
— Кребб. У этого папаша неправильный.
— Гойл. Аналогично.
— Нотт. Тут уж вся семейка хороша.
— Паркинсон. Честно говоря, про семью ничего не знаю, но круг общения подозрительный. В первую очередь Малфой в качестве бойфренда.
— Забини. Семья, вроде, в порядке, но опять же круг общения…
— У него Фиона, старшая сестра, Пожирательница не то третьего, не то четвёртого порядка. Не особенно высоко, но для вас, думаю, сгодится. И кстати, у Драко с Пенси ничего нет.
Четверо гриффиндорцев с величайшим трудом подавили стон. Они до того увлеклись составлением доносов на подлых слизеринцев, что не заметили, как гордый обладатель имени, стоявшего под номером один в их чёрном списке, в течение последних минут пяти с небывалым интересом торчал у них за спинами, не пропуская, по-видимому, ни единого слова.
— Джессика, можно вопрос? — поинтересовался Гарри, — Это обязательно, постоянно совать свой нос в дела, которые тебя не касаются?
— Как это «не касаются»? — возмутилась Дарк, — Прошу прощения. Иду я мимо, никого не трогаю, и вдруг слышу имя своего друга, которому почему-то перемывают косточки. Я заволновалась.
— И мы поверили, да? — не унимался Гарри.
— Можешь не верить, если не хочешь. Уй, смотрю, я тут первая, — сложила губки бантиком Джессика, невинно заглядывая Гарри через плечо, — какая честь! Кстати, раз так, то ты, родной мой, себя записать забыл.
— Это почему же? — не понял Избранный.
— Ну как? — в свою очередь удивилась Джессика, — Вот ты сейчас со мной разговариваешь, не убираешь свой список с глаз моих подальше, не пытаешься выкрутиться и как-нибудь объяснить, зачем тебе имена всех детей Пожирателей. Даже Обливиэйта мне, похоже, не дождаться. Хороша ситуация: сам мне сдал всю информацию, зная, куда я её сейчас отошлю, конспиратор хренов, а потом сам и жалуешься. Самый настоящий предатель!
И, многозначительно хмыкнув на прощанье, Джессика с довольным видом уселась за стол, нарочно выбрав место подальше от конспирирующейся четвёрки.
— Стерва, — вынес вердикт Поттер, возвращаясь к списку и раздумывая, каким бы заклятьем шандарахнуть мерзавку, чтобы действенно и баллов поменьше сняли, — ладно, продолжим.
И гриффиндорцы снова ушли с головой в размышления, не забывая, впрочем, завтракать
— Вспомнила, ещё Терри Бут, — как ни в чём не бывало сообщила Джессика где-то минут через десять, целенаправленно двигаясь к выходу, — У него под Меткой старый друг семьи.
— Не может быть. Это кто же? — поинтересовался Гарри, не обращая внимания, насколько у его прежних собеседников кислые лица.
— Флоран Фортескью, — довольно ухмыльнулась Дарк, — Приятного аппетита.
И продолжила дефилировать к выходу, оставив позади четыре малость ошарашенные физиономии.
— Я вот сейчас немножко не понял её последнюю фразу, — довёл до сведения друзей Рон, — Флоран Фортескью? Хозяин кафе-мороженого в Косом переулке?
— Похоже, он самый, — кивнула Гермиона.
— Но его же похитили прошлым летом! — возмутилась непонятно чему Джинни.
— Значит он похитил сам себя, — сделал вывод Гарри, — Жуть.
Ни о каком приятном аппетите речь, разумеется, больше не шла.

* * *

Спустя два дня Джинни в гордом одиночестве лежала, развалившись на подушках, посреди Выручай-комнаты. Это место члены ОД облюбовали с самого начала года, когда Гарри предложил заняться развитием второстепенных магических способностей. Чем Джинни сейчас и занималась. Гарри ушёл искать Макгонаголл, дабы отчитаться насчёт давешнего списка потенциальных шпионов, Гермиона погрузилась в изучение очередного предмета (коих у неё было не то восемь, не то девять), Рон опять где-то валял дурака. Ему тоже не до сестры!
Джинни жутко скучала. Вот уже в который раз за последние месяцы она чувствовала себя брошенной. Гарри из-за этих безумных хоркруксов обращал на девушку не особенно много внимания. Гермиона и Рон в свободное от учёбы и Волдеморта время заняты исключительно друг другом. Подруги… Джинни не вполне представляла себе, может ли она назвать настоящими друзьями этих извечных пустоголовых болтушек, для которых новая мантия самых что ни на есть модных цветов (в этом сезоне — светло-голубой и фиолетовый) — главное счастье в жизни. Раньше Джинни могла пообщаться с Полумной, но теперь и у неё почти не осталось времени для подруги — свободные от занятий часы она предпочитала проводить в компании Невилла.
Вот так. У всех кто-то есть. Только Джинни опять одна. Вроде бы как и имеется парень, а когда нужна его поддержка (моральная, всего нескольких слов было бы достаточно!), ему опять нужно бежать спасать мир. Мир… Достоин ли он вообще спасения, если это так часто приходится делать?!
Джинни закрыла глаза. Об этом ли она мечтала, всегда, даже когда была совсем маленькой? О прекрасном принце, который должен победить злобное чудище, а затем, увенчанный лавром, увезти её на белом коне в сказочную страну, где не бывает бед? Возможно. Но сейчас, наблюдая за Гермионой и Роном, Джинни отчаянно им завидовала. Эти двое так были похожи на её родителей. Такие же чуть суетливые, но надёжные, пусть иногда неуверенные, ещё по-детски скованные, неумелые, но абсолютно точно знающие, что они нужны друг другу. Джинни чуть заметно улыбнулась: этакая обычная семья — работящий, чуть бестолковый, но храбрый и решительный муж и хозяйственная, предупредительная, уверенная в себе жена. Почему-то Джинни считала, что в конце концов так всё у них и будет. Счастливые! А что будет у них с Гарри, храбрым рыцарем и прекрасной принцессой, ещё не понятно. Смогут ли они сохранить отношения сейчас, на войне, когда они, в смысле отношения, и так однажды чуть не рассыпались? Нужна ли будет она, Джинни, величайшему герою Британии после войны? Да и доживут ли они до этого самого пресловутого «после войны»?
Девушка глубоко вздохнула и покрепче зажмурилась. Как же ей сейчас хотелось бы исчезнуть, хоть на час, из этого идиотского мира, где никто ни о чём не может думать, кроме драк, убийств, арестов! Как бы ей хотелось почувствовать себя хоть кому-то нужной, хоть чем-то полезной! Как хотелось бы отвлечься, расслабиться, забыться…
Да, забыться…
Неожиданно Джинни почувствовала, что она куда-то падает. Совершенно не пугаясь, будто так всё и должно быть, гриффиндорка мысленно проанализировала своё состояние. Она отлично чувствовала своё тело. Более того, оно всё ещё находилось в Выручай-комнате — девушка отчётливо ощущала бархатную подушку под локтём. А вот сознание (или подсознание?) куда-то явно отправилось. Вокруг почему-то было темно, тихо. А «внизу», в смысле там, куда девушка падала, кажется, журчала вода… Интересно, ей кажется, или она на самом деле чувствует ветер?
Половина Джинни продолжала падать куда-то во тьму, в то время, как вторая половина лежала на подушках посреди комнаты. Гриффиндорке очень повезло, что в это время в Выручай-комнату никто не заходил, а то была бы паника на весь Хогвартс. И слухи поползли бы, что в школу проникли Пожиратели и убили ученицу. По крайней мере, именно на мёртвую Джинни сейчас смахивала больше всего. Лицо приобрело неестественный землистый цвет, нос заострился, пульс не прощупывался, дыхание было почти незаметно. Сама Джинни была холодна как вода в горном ручье. Но девушка была жива.
Между тем, сознание Джинни продолжало лететь Мерлин знает куда. Почему-то с каждой секундой становилось всё холоднее, хотя девушка не могла представить, каким образом она может чувствовать холод. Ведь тело находится в тепле и покое, а разум на смену температуры реагировать просто не в состоянии. Ведь правда же?
Неожиданно падение прекратилось. Гриффиндорка чувствовала это, хотя не знала, как. Постепенно глаза (?) стали привыкать к темноте. А может быть, это тьма исчезала? Джинни огляделась. Она находилась в каком-то каменном гроте. И одновременно продолжала ощущать, как острый угол книги, которую она изучала в Выручай-комнате до того, как погрузилась в свои мысли, больно впился ей в бок. Стены грота переливались всеми цветами радуги. Джинни показалось, что там не то что-то написано, не то изображены какие-то рисунки. Вот только в глазах сильно рябило, и девушка ничего не могла разобрать…
Повинуясь некоему безотчётному чувству девушка приблизилась к тёмному, бесконечному и бездонному озеру, занимавшему большую часть грота, и нырнула. Джинни немедленно покинули все мысли, эмоции, желания. Осталось только отчуждение, да давешний холод. Какое-то время девушка наслаждалась покоем, который несли с собой таинственные воды тёмного озера, а затем вышла на берег (если этот маленький клочок земли можно назвать берегом) и вновь присмотрелась к стене. Она чувствовала, как все её чувства, от обоняния до слуха, напряглись до предела, но по-прежнему продолжала вглядываться в калейдоскоп узоров, символов, иероглифов…
— О нет!

* * *

Слизнорт сообщил Гарри, что Макгонаголл в библиотеке, и посоветовал не медля ни секунды идти прямо к ней. Что юноша и сделал. В какой-то мере он был горд собой и друзьями. Меньше чем за три дня Золотое трио составило достаточно полный и подробный список всех учеников с первого по седьмой курс, так или иначе попадающих под подозрение в «деле Хогвартского спайка», как окрестил эту эпопею Рон. И в настоящую секунду Гарри торопился показать готовый список директрисе и вместе с ней обсудить вопрос, что со всем этим скопом делать дальше. И ещё Флоран Фортескью…
Гарри в который раз поразился нелогичности собственного поведения. Казалось бы, сам внёс Джессику в список подозреваемых, сам установил, что доверять ей… нежелательно, а через минуту уже с раскрытым ртом слушает её непонятно откуда взявшиеся сведения и, самое главное, верит на слово. И всё же слова Дарк касательно доброго мороженщика не шли у него из головы.
— Профессор? — окликнул юноша Минерву, как только подошёл поближе к стойке: Макгонаголл разговаривала с мадам Пинс.
— …и, пожалуйста, не забудь продлить мою подписку, — Минерва кивнула Гарри, чтобы тот немного подождал.
— Хорошо, Минерва, я лично за всем прослежу, — успокоила Макгонаголл библиотекарша.
— Спасибо, Полли. Гарри, что-то случилось?
— Я насчёт вашего списка, — Гарри многозначительно поднял правую бровь, — У меня, кажется, кое-что не сходится.
— Хорошо, я посмотрю, — понимающе кивнула Минерва, — Пойдём в кабинет и…
— Профессор Макгонаголл!
Гарри и Минерва обернулись. К ним через всю библиотеку бежала Джинни. Очень странная Джинни. Бледная, как мертвец, взъерошенная, в перекошенной мантии и с широко распахнутыми очаровательными зелеными глазами.
— Гарри… — задыхаясь пробормотала она, переводя взгляд с директрисы на юношу и обратно, — Профессор…ваш кабинет…там…
— Успокойся, девочка, — нахмурилась женщина, — Для начала отдышись.
— Джин, с тобой всё в порядке? — забеспокоился Поттер, внимательно всматриваясь в белое лицо девушки, — Ты жутко выглядишь. С тобой что-то случилось? Тебя обидели?
Джинни рьяно замотала головой, пытаясь последовать совету Макгонаголл и прийти в себя за максимально короткий срок.
— Профессор Макгонаголл, в вашем кабинете…Там что-то происходит. Кажется, там кто-то есть.
— С чего ты взяла? — не поняла Минерва, — Ты видела, как кто-то туда вошёл?
— Нет, я просто Знаю. У меня получилось, — последнюю фразу Джинни почти прошептала, обращаясь, по-видимому, к Гарри.
— Что получилось? — отказывалась понимать Минерва.
А вот для Гарри всё стало предельно ясно.
— Профессор, не задавайте вопросов, нам стоит поторопиться.
Кавалькада из трёх человек в две минуты поднялась со второго этажа на восьмой. В мгновение ока Гарри, Джинни и Минерва взлетели по лестнице в кабинет директора и буквально замерли на пороге.
В кабинете стоял полный бардак. Все стеллажи перерыты, пергаменты со стола разбросаны по полу, а посреди помещения среди осколков стеклянного футляра валялся меч Гриффиндора.
— Что здесь произошло? — вопросила небеса Макгонаголл, но ответа не получила.
В вышей степени странно, если учесть, что по стенам висят многочисленные никогда не засыпающие и жутко любопытные портреты бывших директоров. Гарри осмотрел стены. Все до единого портреты были, казалось, затянуты чёрной плёнкой. Как понял юноша, эта плёнка мешала господам профессорам увидеть и услышать что бы то ни было.
— Vannios, — пробормотала Минерва, убирая таинственную плёнку с портретов, — Что случилось?
Портреты начали медленно приходить в себя. Наконец один из них, Армандо Диппет, соизволил обратить внимание на то, что что-то тут нечисто.
— Мерлиново ухо, что вы тут натворили, милочка? Я всегда был о вас несколько более высокого мнения.
— Минерва, что случилось? — поинтересовался несколько более адекватный Дамблдор, оценивая разгромленное помещение, — Уж не тролли ли здесь День независимости отмечали?
— Вполне возможно, что и так, — пробормотала Макгонаголл, — Может быть, кто-нибудь мне наконец ответит…
— Мы ничего не знаем, — раздражённо проинформировал директрису Финеас Найджелус, — Всё было мирно. И вдруг… как будто кто-то погасил свет.
Минерва с надеждой обвела взглядом другие портреты, но никто ничего нового больше не сказал.
— Мисс Уизли? — выбрала себе новую жертву директриса.
— Видите ли, профессор, я предсказательница, — начала Джинни и, увидев скептическое выражение лица Макгонаголл, поспешила пояснить, — мне Гермиона на арифмантике насчитала. Я сегодня тренировалась, и… Не знаю, как объяснить… В общем, я заметила в вашем кабинете Чужака. Мне показалось, что это очень важно…
— Ты его узнала? — немедленно заинтересовался Гарри.
— Только огромная чёрная тень, — покачала головой Джинни.
— Понятно. Значит наш шпион всё-таки сюда проник, — вздохнула Минерва, ещё раз оглядывая царящий в помещении бедлам, — Непонятно, как он сюда попал. Непонятно, как он отсюда исчез. Непонятно, что ему здесь было нужно.
— Меч Годрика Гриффиндора, — тихо пояснил Гарри.
— Откуда ты знаешь?
Гарри медленно покачал головой и наклонился над реликвией. Нет, разумеется, он знал, что Волдеморту нужно от меча. С того момента, как хоркруксы начали пропадать, Тёмный лорд заволновался — как же, бессмертие под угрозой! Наверняка он решил, что не помешало бы пополнить запасы. А поскольку Том Реддл питает слабость к старинным ценным артефактом, он не смог не воспользоваться возможностью заполучить в свою коллекцию ещё и артефакт от Гриффиндора, так сказать, на всякий случай. Например, чтобы было куда запихнуть память о гибели великого Гарри Поттера. Вот только Макгонаголл всё это знать необязательно…
— Почему, в таком случае, он его не взял с собой? — не унималась директриса.
— Видите ли, профессор, — медленно пояснил Гарри, — на этом мече лежат специфические чары, которые позволяют брать его в руки только гриффиндорцам. Видимо, человек, который приходил за ним, таковым не являлся.
— Гарри, а ты уверен, что для того, чтобы взять этот меч в руки, достаточно являться гриффиндорцем только по названию или по крови, а не по духу? — невинно поинтересовалась Джинни.
— Ты намекаешь на то, что гриффиндорец, ставший Пожирателем, пошёл против морали факультета, и, следовательно, меч его как своего уже не распознает? — уточнил Гарри, — Не знаю. Может быть. Профессор, меч нужно перепрятать. За ним вернутся, а если он вдруг попадёт Волдеморту в руки…
— Забирай, — кивнула Макгонаголл.
— Простите?
— Не строй из меня идиотку, Гарри, — устало вздохнула Минерва, вновь доставая палочку, — Я же понимаю, что ты знаешь об этом мече и о том, зачем он нужен Сам-знаешь-кому, намного больше, чем говоришь. Значит, ты его спрячешь лучше, чем кто бы то ни было. Забирай.

* * *

— А-а-а!!! — женский крик переполошил всю гриффиндорскую башню.
Было утро. Не то чтобы раннее, но до завтрака времени ещё достаточно. В гостиной сидело человек двадцать (в их числе Гарри, Рон и Гермиона), остальные благополучно спали, когда из женского крыла донёсся жуткий визг. Доблестные гриффиндорцы встрепенулись и уже готовы были бежать, вызволять неизвестную девушку, попавшую в беду, как беда сама к ним спустилась.
— Ты!!! — продолжал всё тот же женский голос, — Как ты мне это объяснишь?
Тот, к кому обращалась несчастная, если и ответил, то сделал это достаточно тихо, так что никакие объяснения не достигли ушей сидящих в гостиной. Неожиданно на горизонте нарисовался эпицентр взрыва. Гриффиндорскую гостиную почтила своим присутствием невозмутимая Джессика Дарк и направилась к выходу с таким видом, будто это не за ней бежала изрядно рассерженная, встрёпанная и немного заспанная Джинни Уизли в неплотно запахнутом халате.
— Ты вообще знаешь, сколько это стоит? — продолжала скандал Джинни, совершенно не обращая внимания на изрядное количество ненужных свидетелей и свой не особенно ухоженный вид.
— Ну, учитывая, что я оплачивала счёт… — хладнокровно откликнулась Джессика, не подумав даже обернуться, не то, что остановиться.
— Дура! Зачем?
— Вот именно за дуру, если ты забыла. Я так-то имею обыкновение выполнять свои обещания.
— Я её не возьму, — Джинни остановилась посреди помещения и упрямо сложила руки на груди, сверля каким-то совершенно нераспознаваемым взглядом степенно удаляющуюся Джессику.
— Пожалуйста, — Дарк наконец соизволила повернуться лицом к собеседнице и с насмешливой улыбкой кивнула, — Камин вот там. Сгорит за милую душу, уж поверь.
И Джессика, резко развернувшись на каблуках, мгновенно покинула башню, оставив сердитую и вместе с тем растерянную Джинни стоять посреди гостиной.
— Что случилось? — осторожно поинтересовался Рон, когда Джинни, топнув ногой, собиралась было вернуться в спальню и привести себя в порядок.
— Помните, в начале года я её дурой обозвала? В смысле, это она себя так назвала, а я только подтвердила очевидное.
— Ну? — встрял Гарри.
— Она мне за это метлу на Хэллоуин обещала.
— И? — интересно, Гарри в самом деле такой…недалёкий или прикидывается?
— Дорогой мой, — недовольно спросила Джинни, — ты вообще помнишь, какое сегодня число, или тебе календарь купить? Между прочим, мы сегодня ещё в Хогсмид собирались, или это ты тоже забыл?
Поттер мысленно дал себе пару хороших крепких пинков.
— Хогсмид — помню, Хэллоуин — забыл.
— Вспоминай, — Джинни мягко щёлкнула парня по носу и ушла одеваться.
— Действительно, как я мог забыть, что сегодня — мой самый любимый праздник в году? — скептически ухмыльнулся Гарри, плюхаясь в ближайшее кресло.
— Почему любимый? — не вполне поняла Гермиона.
— Потому что самое моё любимое времяпрепровождение — искать неприятности на свой самый нужный и полезный орган, — охотно пояснил юноша.
— А, понятно, — кивнула Гермиона.
— А вот мне ничего не понятно, — сообщил Рон.
— Ну смотри, дружище, — принялся перечислять Гарри, — Когда мне шёл второй год, в Хэллоуин меня весьма благополучно посетил некий Том Реддл. Затем на первом курсе в сей знаменательный день в школу проник тролль, которого нам же, кстати, пришлось заваливать. На втором курсе 31-е октября ознаменовалось первым нападением василиска. На третьем — Сириус проник в школу и переполошил весь замок. На четвёртом как раз во время торжества Кубок огня выплюнул моё имя как участника Турнира, что стало началом конца. На пятом перед всё тем же праздником Амбридж выгнала меня из квиддичной команды. Наконец, на шестом курсе Кетти Белл напоролась на заговоренное ожерелье, а нашли её опять же мы. Держу пари, в этот год тоже ничего принципиально хорошего не случится.
— Да, парень, что-то мне так жалко тебя стало, — сочувственно вздохнул Рон.
— Попридержи свою жалость для другого случая…
День был… волшебный. Судьба как будто хотела посмеяться над Гарри и его подозрениями. Мол, не веришь, что всё может быть хорошо, так я тебе докажу! Погода была просто потрясающая. Солнце вовсю светило, но слишком жарко не было. Дул лёгкий ветерок, пели какие-то особенно беспечные птицы. В общем, на дворе стояло, что называется, «бабье лето».
Гарри действительно наслаждался сегодняшней прогулкой в Хогсмиде. В первую очередь потому, что с ним была уже успокоившаяся Джинни. Правда, мимолётные пересечения с такими личностями, как несколько недовольный их счастливым видом Дин Томас, над чем-то ржущие во весь голос Джессика Дарк, Моника Стар и непонятно откуда взявшаяся Флёр Уизли, многозначительно переглянувшиеся слизеринские девчонки во главе с Пенси Паркинсон настроение не улучшили. Но, с другой стороны, ухудшить его им также было не под силу. Для начала ребята зашли в кафе мадам Паддифут. С тех пор, как Гарри ходил сюда вместе с Джинни, он просто влюбился в это место. Особенно в угловой столик рядом с окном с видом на озеро. Правда, мысль о том, что на день св. Валентина сюда лучше не приходить, не желала оставлять юношу в покое.
После часового сидения в кафе и распития кофе вперемешку с поцелуями, Гарри и Джинни покинули столь гостеприимное место и пошли гулять. Они зашли, кажется, во все магазины, какие Гарри помнил, и даже в те, о чьём существовании юноша не подозревал. А затем Джинни сказала, что сегодня их ждёт сюрприз. Сопровождаемый хитро ухмыляющейся девушкой Гарри отправился куда-то вглубь деревни. Туда, где слышались весёлые крики, смех и какие-то взрывы непонятного свойства. И только дойдя до эпицентра этих самых криков юноша осознал, как много он не замечал, с головой зарывшись в проблемы, создаваемые в большом количестве неким Лордом.
— Внимание! Внимание! — вещал чей-то знакомый голос с импровизированной сцены, — Дорогие дамы и господа! Сегодня все вы присутствуете при историческом моменте! В этот замечательный солнечный день здесь, в самой известной в Британии колдовской деревне Хогсмид состоится открытие филиала не менее известного магазина приколов «Ужастики Умников Уизли», и никакой Тот-кто-умеет-в-кишках-застревать не сможет нам помешать! Ура, товарищи!
Толпа, собравшаяся у входа в новый магазин засмеялась и зааплодировала довольно раскланивавшемуся Ли Джордану.
— Филиал? — удивлённо воскликнул Гарри, — Я не знал…
Зато теперь понятно, что в деревне делает Флёр.
— Это ещё не конец, — лукаво хихикнула Джинни.
На «сцену» поднялись устроители сего бедлама, а именно Фред и Джордж.
— Это самый счастливый день в моей жизни, — утирал импровизированные слёзы Фред.
— И в моей, — Джордж, в отличие от близнеца, рыдал в голос.
Зрители снова засмеялись. Кто-то высказал (точнее выкрикнул) предложение скинуться всем миром на пачку носовых платков хозяевам нового магазина. Подобное предложение заставило близнецов немедленно прекратить истерику. В течение следующих десяти минут Уизли толкали речь о вечном и прекрасном, которая практически полностью состояла из фраз типа «Спасибо Мерлину за то, что он наградил достаточным терпением нашу мать…»
— И наконец, хотим сказать спасибо Гарри Поттеру…
— …за то, что он первый поверил в нас и не позволил прохлаждаться без дела.
— И сейчас мы приглашаем этого достойного молодого человека…
— …сюда к нам…
— …для официального открытия нашего магазина.
Последнюю фразу близнецы произнесли хором. Гарри почувствовал, как Джинни толкает его по направлению к братьям. На его беду, все пришедшие уже заметили Избранного в толпе, и людское море расступилось. Тут уж хочешь-не хочешь, а пойдёшь.
Гарри стремительно и в то же время чуть-чуть неуверенно поднялся к близнецам. Судя по выражению их лиц, несчастного не ждало ничего хорошего в этой жизни. Под торжественную музыку на сцену влетели гигантские ножницы, управляться с которыми было бы затруднительно даже для Хагрида, который, кстати, тоже присутствовал на столь знаменательном событии. Ленточка, которую, теоретически, должен был перерезать Гарри, шириной была не больше пяти миллиметров. Поттер смерил взглядом сие оружие, предназначавшееся скорее для убийства, нежели для разрезания тоненьких атласных ленточек. Близнецы поманили юношу пальцем и протянули ножницы, которые они, кажется, еле удерживали вдвоём.
— Друзья, думаю, я не сделал, да и не смог бы никогда сделать, для этого магазина столько, сколько сделали Фред и Джордж, — быстро проговорил юноша, обращаясь к толпе, — Поэтому будет правильно, если они сами перережут заветную ленточку.
Толпа согласно загудела.
— Ладно, мы не против, — согласился Фред, хотя было видно, что они с удовольствием поспорили бы со своим главным спонсором.
Следующим номером данной программы стало то, что коварные Уизли достали из кармана ножницы стандартного размера, а гигантское чудо со всего размаху бросили на сцену, целясь, по-видимому, Гарри на ногу, но тот успел вовремя отскочить. Впрочем, ничего особенного ему это не принесло, поскольку ножницы были резиновые. По крайней мере, Гарри до сих пор ни разу не видел, чтобы любая достаточно большая металлическая конструкция с таким рвением отскакивала в небеса аж на пять метров.
— По крайней мере, Гарри ведь не откажется стать нашим первым посетителем? — спросил Джордж, — Пожалуйста, Гарри, сделай милость…
От такой просьбы юноша отвертеться уже никак не мог. Но только он ступил на порог, как…
— Новинка сезона: Взрывающиеся коврики. Превосходно прошли полевые испытании имени Гарри Поттера. Спрашивайте у продавцов, — возвестил довольный Фред, обозревая чумазую физиономию, закопченные очки и вставшие дыбом волосы друга…
Ассортимент филиала, как, впрочем, и интерьер, не особенно отличались от того, что базировалось в Косом переулке. В магазине Гарри и Джинни наткнулись на Рона и Гермиону, немедленно захихикавших при первом же взгляде на Гарри, на лице которого всё ещё виднелись еле заметные тёмные разводы. Немного погуляв по новому магазину ребята ещё раз поздравили близнецов и вышли на улицу.
Уже начинало темнеть. Скоро надо было возвращаться в школу, но Гермиона предложила всем вместе пройти до Визжащей хижины.
— Нет, ребята, почему я не знал об открытии? — с завидным упорством допрашивал друзей Гарри.
— А это тебя спросить надо, — ответила Гермиона, — об этом было объявление в «Пророке» ещё на прошлой неделе.
— Ну да, возможно я не заметил. Я теперь в «Пророке», в основном, только крупные статьи читаю. Но вы мне почему не сказали?
— Видишь ли, Гарри, когда мы поняли, что ты не заметил, — объяснил Рон, — мы написали близнецам, что ты так и не узнал о событии, и они велели ничего не говорить. Это всё предполагалось как сюрприз.
— Ты в последнее время слишком сильно занят всякими делами и забываешь о жизни, — продолжила Джинни, — так может быть, хоть это тебя встряхнёт, и потом…
Четвёрка резко остановилась и замолчала. Они уже дошли до Визжащей хижины и даже прошли чуть дальше, когда заметили на обочине дороги что-то тёмное. Из-за сгущающихся сумерек было непонятно, что именно лежало на траве. Недоумённо переглянувшись, ребята подошли чуть ближе.
Джинни тихо взвизгнула и отвернулась, Гермиона судорожно вздохнула, Рон выдал несколько непечатаемых эпитетов. Гарри почувствовал, что его сердце застучало где-то в висках. У самых их ног на траве лицом вниз лежал человек. Сглотнув, Гарри осторожно перевернул несчастного и вздрогнул.
Сейчас, только сейчас, юноша со всей отчётливостью осознал, что неприятности начались. Несчастный, судя по виду прошедший через многочисленные пытки, был мёртв. И этого человека, несмотря ни на что, Гарри предпочёл бы до конца войны видеть живым. Но его чаяниям и надеждам, судя по всему, не суждено было сбыться.

— С каждым днём я всё больше убеждаюсь, что Дамблдор вообще не считал нужным со мной разговаривать, — пробормотал Гарри, — А эта леди куда делась?
Юноша в самом деле только сейчас обнаружил, что вместо миссис Блэк теперь висел Сириус. И в каких облаках надо витать, чтобы в собственном доме целых два месяца не замечать портрета своего любимого крёстного! Пожалуй, стоит показаться психиатру и заодно окулисту, так, на всякий случай…
— Ты про излишне громкоголосую матушку Сириуса? — хохотнул Римус, — О, её ещё Снейп, учтивец такой, снял. Как раз за неделю до… ну, в общем, через неделю он больше в этом доме не появлялся. И для него же будет лучше, если вообще никогда не появится, это я обещаю. Слизеринцы! Мы с ней корячились чёртову кучу времени, а он возьми да и взмахни два раза палочкой — и картина уже грохочет об пол.
— Правильно, — пожала плечами Моника, — Он вам что, должен? Или, может, он её туда повесил, чтобы самому снимать? Странные вы какие-то…
И профессор Стар, ещё раз пожав плечами, продолжила своё путешествие к кухне.
— Уж кто бы говорил, — вставил своё весомое замечание Сириус.
— Откуда она вообще в Ордене? — поинтересовался Рон.
— Её Снейп привёл, — сообщила словоохотливая Тонкс, — Помнится мне, она ещё в школе была его любимой ученицей. Вот он её и потом не забывал: сначала в Гринготтс помог устроиться, потом в Орден доставил…
— Альбус ей доверял, — прервал Римус уже было открывшего рот Гарри, — И Минерва с Эриком тоже.
— И как же она теперь относится к своему бывшему декану? — полюбопытствовала Гермиона.
— Мораль Слизерина жёстка и мне непонятна. Им всё равно, на чьей стороне их друзья, по крайней мере до тех пор, пока эти самые друзья не начнут вредить лично им. Но ни Моника Стар, ни Майлз Трейтор, ни Дункан Лонгстон, ещё один сотрудник Отдела Тайн, кстати, ни остальные слизеринцы Ордена, не считая, понятно, Слизнорта, никогда не видели в Дамблдоре своего мессию. Просто человек, не хуже и не лучше других. Впрочем, и Слизнорт… — пояснил, нахмурившись, Римус, — Так что в вопросе, как они относятся к Северусу Снейпу и не сдают ли они тебя втихую Волдеморту, возможно только два варианта: либо ты веришь слизеринцам на слово, либо категорически не доверяешь. Я предпочитаю верить. Но от них слишком многое зависит, так что не хотелось бы ошибаться.
— Эй вы! — раздался откуда-то из преисподней, в смысле, из кухни, голос Грюма, — Сколько можно ждать, пока вы вволю натреплетесь? Марш на собрание.
— Равняйсь, смир-р-рна! — немедленно оживился Сириус, — Нале-во! На кухню рысью марш! Песню запе…
— Захлопнись! — не выдержал Люпин и задёрнул портьеры, призванные скрывать излишне развеселившегося Блэка.
— И тебе спокойной ночи, — раздался еле слышный голос из-под портьеры.
— И много в Ордене слизеринцев? — продолжил разговор Гарри, пока бывшие и нынешние гриффиндорцы всей честной компанией правили в сторону кухни.
— Семеро, считая Слизнорта.
— А вот мне интересно, почему гриффиндорским деканом сделали бывшего слизеринца? — снова полюбопытствовал Рон.
— Правилами не запрещено, — тут же пояснила Гермиона, — Профессор Спраут, например, была когтевранкой. А предыдущий декан Когтеврана — из Гриффиндора.
— Ну они-то ладно, но… — попытался завязать спор Рон, но тут же поперхнулся воздухом.
Дело в том, что блудные члены Ордена на данный конкретный момент уже успели дойти до места сбора и даже умудрились зайти внутрь и осмотреться. А посмотреть было на что. В самом дальнем углу, безуспешно пытаясь спрятаться в тени Билла, сидел красный как помидор, усердно втягивающий голову в плечи и сверлящий взглядом пол кухни сам Персеваль Родерик Уизли.
— А-э-ум… — издал непонятный звук Рон, — Чарли, а что он здесь делает?
— Ты имеешь в виду нашего блудного брата? — с не самой доброй усмешкой откликнулся Чарльз, самый ближайший к двери осведомлённый представитель семьи Уизли, — О-о-о, это долгая, но занимательная история. Пенелопу Кристал помнишь? Ну, его девушку?
— Помню, — откликнулся необычайно заинтересованный Рон, когда Золотое трио уселось рядом с драконоводом.
— Так вот, насколько я понял из сбивчивого объяснения нашего дорогого Перси, эта самая Пенелопа, единственный на моей памяти человек, способный выносить его пространные инсинуации, в последнее время неодобрительно относилась к Министерству. Впрочем, как раз это неудивительно. Но после гибели Дамблдора, а особенно после того, как наш братишка додумался ляпнуть, что, мол, Альбус сам виноват, бедняжка взорвалась. Подробности этого взрыва Перси не разглашает, однако, из того, что я понял, выходило так, что мисс Кристал на сей раз окончательно с Перси порвала. Тот, понятно, обиделся. Тут уж развод, девичья фамилия, тумбочка между кроватями. Если бы не одно «но»: Пенелопа была во «Флориш и Блоттс» во время недавнего нападения. Девушка очень серьёзно ранена, это я точно знаю — сам её выносил. Сейчас она в святом Мунго в критическом состоянии. А у Перси от этого встали на место мозги, и он явился за покаянием. Мамины причитания, наверно, были в Лондоне слышны.
От комментирования этой воистину душещипательной истории Гарри, Рон и Гермиона отказались, поскольку собрание уже минут пять как началось. По традиции, сначала члены Ордена знакомили окружающих с положением вещей, которое они могут наблюдать лично, а потом уже предпринимались попытки решить накопившиеся вопросы. Важность докладов шла по нарастающей, начиная от информации о магловском мире (Кингсли Бруствер с сообщением о деятельности магловского премьер-министра) заканчивая тем, что происходит под самым носом Тёмного лорда (Грюм с очередной порцией от таинственного шпиона). Когда дело дошло до Хогвартса, Гарри не замедлил вставить своё весомое слово:
— В Хогвартсе находится личный шпион Волдеморта.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Один лишь Грюм смотрел на Гарри внимательно, но без всякого намёка на удивление, из чего юноша сделал вывод, что шпионская сеть в стане Волдеморта работает замечательно.
— Я не знаю, кто он, — немного смутившись под пристальными, подозрительными, поражёнными и прочая взглядами Ордена, пояснил Гарри, — Но проблем со связью у него явно нет. К тому же, я предполагаю, что шпион каким-то непостижимым образом может покидать территорию замка незамеченным и, возможно, проводить Пожирателей внутрь.
— С чего ты взял? — немедленно поинтересовался Майлз.
— У меня есть основания подозревать, что однажды ночью школу посетили Малфои, Нарцисса и Драко, — юноша всеми силами попытался выбросить из головы воспоминания об убитом Кикимере, — Оба, или кто-то один. Но это не так важно…
— Ты прав, мальчик, — прорычал Грюм, — Ты меня опередил. Но на эту тему сказать больше нечего. Имя шпиона неизвестно, это может быть как ученик, так и кто-то из персонала. Мы с Минервой пытались вычислить мерзавца, но пока безуспешно. Так что, Гриффиндор, для вас задание. Составить список всех детей, которые могут иметь какое-либо отношение к Пожирателям, распределить их между собой и наблюдать. Особенное внимание уделить старшеклассникам. За персоналом будет присматривать Минерва и Гораций. Как только что-то отыщете — сразу к ним.
— Можете подключить кого-нибудь ещё, тех, в ком вы абсолютно уверены, — подключилась Макгонаголл, — За всей школой я, боюсь, не услежу. Согласны?
— Конечно, профессор, — кивнула Гермиона.
— И ещё важная информация, — продолжил доклад Грюм, из чего Гарри сделал вывод, что неприятные известия ещё не закончились. Хотя лично ему ещё двух неправомочных арестов со стороны Министерства и четырёх десятков пострадавших за последние три недели было вполне достаточно, — Сами-знаете-кто меняется.
— Что ты имеешь в виду? — немедленно поинтересовался Дедалус Дингл.
— Все помнят, как он выглядел до исчезновения шестнадцать лет назад и сейчас, сразу после появления? — из всех концов комнаты раздались невнятные звуки, которые должны были выражать согласие, — Так вот, на сегодняшний день он выглядит почти как человек. От прежнего вида остались только красные глаза и отсутствие полноценного носа. Последние изменения с ним произошли дня два назад. Сами-знаете-кто, кажется, знает, что с ним происходит. И особого удовольствия у него это не вызывает. Иными словами, он страшно зол. Так что в ближайшее время стоит ждать ещё несколько нападений, будьте начеку.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. С уничтожением нового хоркрукса исчезают и ужасные изменения во внешности Тёмного лорда. Ещё бы ему не быть злым!
— И он что-то ищет, — продолжал Грюм, — Примерно месяц назад он исчез куда-то чуть ли не на сутки. Тогда была зафиксирована гибель двух маглов, ещё один пропал без вести на побережье возле деревушки…не помню её названия. А несколько дней назад он снова куда-то отлучался. По непроверенным данным он посетил деревню Литтл-Хенглтон. Тогда погиб ещё один магл…
Литтл-Хенглтон, что-то знакомое… Точно, деревня, где жила мать Волдеморта. Где он сам спрятал кольцо Марволо. А деревня на побережье… Неподалёку от другого тайника, того, который посетил Регулус Блэк, а после него — Дамблдор и Гарри. Избранный покосился на друзей. Рон, кажется, пропустил эту информацию мимо ушей. А вот Гермиона заметно напряглась. Она тоже поняла. Волдеморт сообразил, что кое-кто уничтожает его хоркруксы, и решил собрать их в одном месте, подальше от длинных рук излишне любопытного Поттера. Точно, и именно месяц назад юноше приснился Малфой, провалившийся в своей попытке отыскать пропавший медальон.
Гарри мысленно стукнул себя по лбу. Вот она, та маленькая, постоянно ускользавшая от сознания деталь из путешествия за Чашей, которая так недавно мешала ему спать. Плакса Миртл, дважды за последний месяц затопившая коридор на втором этаже, те же самые два раза была заперта неизвестным заклинанием в собственной кабинке, пока кто-то что-то делал в туалете. Гарри был готов поставить все свои галеоны из сейфа в Гринготтсе на то, что это был спайк, пытавшийся по приказу Волдеморта проникнуть в Тайную комнату и забрать очередной хоркрукс. Конечно, в Комнату попасть может только человек, говорящий на серпентеро, но ведь змееуст со стажем Том Реддл что-нибудь придумает, правда?
— …Кстати, я забыла сказать, — перехватила инициативу Минерва, — Всю эту неделю кто-то, видимо, наш шпион, пытается, по возможности, тайно, проникнуть в мой кабинет. И вчера ему это практически удалось. Не представляю, что ему там нужно, но…
А вот у Гарри появились на этот счёт некоторые представления. И если его догадка верна, то это очень, очень плохо…

Собрание Ордена Феникса переносили аж дважды. В первый раз — из-за того, что уважаемые гриффиндорцы на момент начала собрания всё ещё находились под надзором донельзя рассерженной выходкой Дарк мадам Помфри, а преподаватели покидать школу не решились. Во второй — из-за внепланового нападения Волдеморта на Косой переулок, куда отправился орденовский отряд быстрого реагирования. Кажется, Пожиратели и авроры не поделили Лютный переулок, а пострадал почему-то «Флориш и Блоттс». В результате, очередная встреча защитников Света отложилась чуть ли не на три недели.
Данное конкретное время гриффиндорцы провели, без сомнения, с немалой пользой для себя. В частности, проведя несколько суток в библиотеке (однажды оставшись там даже на ночь, тайно, разумеется) и проработав требуемый план, четверо гриффиндорцев, которым, кажется, мало было неприятностей, под покровом ночи снова проникли в Тайную комнату, ибо лучшего места для уничтожения хоркрукса Тёмного лорда им придумать не удалось. Правда, на сей раз состав претерпел некоторые изменения: юная мисс Уизли, аки упрямая ослица, заявила, что отдаст Золотому трио чашу Пуффендуев только в том случае, если её, Джинни, возьмут с собой; Джессика, напротив, сделала огромные глаза и улизнула ещё до того, как Гарри успел закончить первое предложение.
Впрочем, на сей раз уничтожение хоркрукса обошлось без особенных эксцессов. Итак, очередной «подопытный кролик», коим сегодня являлся Рональд Уизли, выпил из треклятой Чаши энную часть специально для этого налитой воды (Рон, правда, настаивал, чтобы это было огневиски, но его пожеланиям не суждено было сбыться). Из Чаши в который раз материализовался Том Реддл, которому на сей раз было ненамного больше двадцати. В течение десяти секунд Рон внимательно изучал появившееся перед ним создание, а затем, как ни в чём ни бывало, потерял сознание.
Даже с того места, где разместились Гарри, Джинни и Гермиона, было видно, что молодой Волдеморт сложившейся ситуацией был необычайно доволен. А ситуация, с его точки зрения, складывалась следующим образом. Посреди Тайной комнаты, места достаточно уединённого и труднодоступного, валяется глупенький наивный мальчик, из которого прямо-таки сочится питательная энергия. А её так не хватает осколку души, заключённому в какую-то глупую Чашу, для благополучного и, по возможности, самостоятельного существования! Уже хорошо. Рядом с вышеупомянутым мальчиком валяется его палочка, находящаяся в рабочем состоянии. Ещё лучше. В Комнате никого больше нет, и искать всё того же мальчика никакие Дамблдоры не пойдут, а даже если и пойдут, но всё равно вряд ли отыщут. Вот уж совсем превосходно!
Ухмыляющийся во всю свою прозрачную физиономию Реддл поднял специально оставленную на самом видном месте палочку Рона. А затем, вместо того, чтобы поискать за ближайшими колоннами, где, собственно, и спрятались гриффиндорцы, начал толкать перед самим собой, бессознательным Роном и каменным Слизерином не обременённую излишним смыслом речь, суть которой сводилась к тому, что сейчас он поднаберётся силы и пойдёт, завоюет весь мир. Гарри закатил глаза, подтянул оставленную без присмотра Чашу к себе, осторожно наложив на неё Wingardium Leviosa, облил упомянутую ёмкость особым, специально приготовленным Гермионой раствором, призванным снимать сложнейшие магические защиты, и, не дожидаясь, пока Волдеморт сообразит, что его «дом» нагло разрушают, подкинул Чашу в воздух и, при активной поддержке Гермионы и Джинни, разнёс произведение магического искусства на маленькие золотые кусочки. Реддл, слишком поздно сообразивший, что его, мягко говоря, надули, завопил от бессильной злобы и растворился в воздухе. Ещё через полминуты очнулся Рон, отделавшийся лишь сильно вздувшейся, по-видимому, обожжённой, нижней губой. Гарри, да и не он один, с облегчением перевёл дыхание. По сравнению с прошлым разом, уничтожение хоркрукса прошло намного спокойнее. А если припомнить все те аттракционы, которые им пришлось пройти во время добывания ныне разрушенной Чаши, так сегодняшнее приключение и вовсе казалось безобидной детской шалостью…
Однако, возвращаясь к Ордену Феникса… Всё на свете когда-нибудь кончается. Закончились и уважительные причины у Временного управления, согласно которым можно было и дальше продолжать откладывать собрание. Ровно через два дня после разборок с чашей Пуффендуев Гарри, Рон и Гермиона, по старой привычке оставив Джинни в полном неведении относительно происходящего на этой грешной планете, под руководством Моники в нарушение всех правил прибыли на площадь Гриммо…
…Но этот вечер, кажется, счёл необходимым любой ценой заполучить звание Вечера Самых Невероятных Событий…
Гриффиндорцы под руководством собственного декана только материализовались в бывшей комнате миссис Блэк, как вдруг…
Внизу раздался страшный грохот. Судя по всему, кто-то опять кувырнул подставку для зонтов в виде ноги тролля, которую Гарри всё время забывал ликвидировать. И похоже «кто-то» означало «Тонкс». Гарри уже приготовился наколдовывать затычки для ушей и бежать успокаивать проснувшуюся миссис Блэк, когда вдруг осознал, что её замечательного голоса он не слышал всё лето. Нет, конечно, большую часть лета Гарри провёл в гостиной за книгами (что на первом этаже) или в Норе, но так чтобы вообще ни разу не услышать…
Гарри пожал плечами, принимая решение пока не забивать этими проблемами голову, и двинулся в сторону кухни. По мере приближения к означенному помещению становились громче голоса, издаваемые кем-то в месте дислокации подставки для зонтов. Гарри быстро узнал недовольный голос Тонкс, возмущённый — Люпина и насмешливый — … Нет, постойте, так не бывает!
Оставшийся лестничный пролёт Гарри преодолел чуть ли не в два прыжка.
— Что здесь происхо… — начал, было, он и осёкся.
Уставшим, уже довольно много видевшим на своём недолгом веку глазам Избранного предстала следующая картина. Подставка для зонтов в виде ноги тролля — как и предполагалось, валяется на боку. Нимфадора Тонкс — валяется на подставке. Римус Люпин — валяется на Нимфадоре.
— Привет, Гарри, — раздался тот самый насмешливый голос, который заставил гриффиндорца изображать из себя скаковую лошадь, — А мы тут уронились, отдыхаем-с.
— Вот я тебя сейчас уроню — не встанешь, — недовольно пробормотал Люпин, впрочем, улыбаясь уголком рта и безуспешно пытаясь подняться с несчастной девушки.
Будь Гарри пуффендуйцем, он бы упал в обморок. Будь он слизеринцем — подошёл бы к источнику насмешливого голоса и потыкал его пальцем, дабы исключить любую возможность галлюцинации. Будь он когтевранцем — уже бы сообразил что к чему и попытался выразить свои эмоции в каком бы то ни было виде. Но Гарри был гриффиндорцем. Поэтому он просто застыл аки соляной столб и самым что ни на есть неприличным образом вылупился на Сириуса Блэка.
— Римус, ты не представляешь, насколько я была бы тебе благодарна, если бы ты уже с меня слез, — раздался полузадушенный голос полупридавленной Тонкс.
— Да ладно, чего уж там. Лежите, вы мне не мешаете, — как самый умный, возвестил Сириус.
— Тебе помешаешь! — скатываясь с Тонкс, возмущённо отметил Римус, — Висишь тут, лентяйничаешь круглыми сутками…
— Я лентяйничаю?! — не на шутку оскорбился портрет Блэка, — Вот это уже форменная наглость! Друг, называется…
— Так, заткнулись оба, — встряхнул головой Гарри, — ЭТО здесь откуда?
Тонкс непонимающе выглянула из-под Римуса:
— Так он здесь с самого Отдела Тайн висит. Ты что, не знал?
— Я их люблю! — иронично сообщил Гарри Рону и Гермионе, — Как думаешь, Тонкс, если б я знал я бы спрашивал?
— Старинный обряд всех аристократических семей, — пояснил Римус, кое-как поднимаясь с пола и подавая руку молодой аврорше, — После гибели члена семьи его портреты появляются в залах Славы, или иногда в коридорах, каждого поместья. На них он такой, каким был в последнюю секунду. Гарри, извини, мы правда не знали. Мы думали, Дамблдор тебе сказал…

Драко не пил, Энни это точно знала. Он и без того был достаточно зол, хотя и старался этого не показывать. К вящему удивлению девушки, к нему вернулась былая малфоевская спесь, которой уже долгие годы не наблюдалось при общении в узком кругу. В середине вечера разгорячённый Драко, по всей видимости, почувствовал необходимость как-то избавиться от душивших его эмоций и, совершенно забывшись, начал подначивать ярых лордоненавистников Альфа и Энни. Наконец, Джессика не выдержала и сказала, что, по её мнению, Драко просто шантажируют, и он первый не в восторге от сложившейся ситуации. Одной искры хватило, чтобы Малфой взорвался. Из его прочувствованной тирады Энни не запомнила ни слова, но общий смысл до неё дошёл. Она — идиотка, самоубийца, совершила сотню глупостей, и насмешки над Тёмным лордом — глупость сто первая. Этим самым она себя уже четыре раза приговорила, а он, Драко, не такой дурак, чтобы нарываться и выслушивать мнение поганых грязнокровок и маглолюбцев, тем более если их не спрашивали…
Его не поддержал даже Карл. Тот самый Карл Монтегю, который когда-то громче всех воспевал ум и силу Тома Реддла. Энни тогда просто ушла. Она не знала, чем закончился этот скандал и понимала, что гордые слизеринцы никогда ей об этом не скажут. Но даже выпустившийся в прошлом году Карл до сих пор не принял метку.
С тех пор группа в какой-то мере распалась. Нет, остальные ребята не стали игнорировать её или устраивать бойкот Драко. Они не изменили отношения ни к одному, ни к другому, следуя главному слизеринскому правилу «Это-их-проблемы-меня-это-не-касается». Просто Орёл и Багира больше друг с другом не разговаривали. До сегодняшнего дня…
*Всё-таки хорошо, что он пришёл, — снова морщась от боли, подумала Энни, — Может теперь я даже доживу до завтра…если очень повезёт, и…*
Возле окна мелькнула какая-то тень. Энни испуганно приподнялась на локтях, но в ту же секунду обрадованная снова упала на подушки. Вот теперь всё будет хорошо.
— Какого чёрта у вас здесь происходит? Тёмный лорд уже убивать готов!
— Не сказала бы, что для кого-то это новость.
— Идиоты!
Энни непроизвольно сжалась: таким разъярённым она видела дядю нечасто. Правда, любой другой достаточно опытный студент Хогвартса сообщил бы ей, что такое расположение духа профессора Снейпа — это его обычное состояние…
— Не бей меня — я не нарочно, — полушутливо заканючила Джессика.
— Ужас какой! — несколько успокоившийся Северус потёр лоб, — Интересно, почему я не удивлён?
Джессика хотела было ответить, что ей тоже это интересно, но, вспомнив о больной спине, предпочла не рисковать. Ей сейчас было жизненно необходимо что-нибудь ранозаживляющее, так что дядю лучше не злить. А то он решит, что помучаться ночку-другую от бессонницы полезно для подрастающего организма.
— Больно, — вместо этого пожаловалась Энни.
— Правильно, — с поистине садистским выражением лица кивнул Северус.
Энни снова заскулила.
— Что случилось? — уже почти совсем спокойно поинтересовался Снейп, — Драко говорил что-то о незаживающих ранах и каких-то укусах.
— Ну, примерно так и есть, — попыталась пожать плечами (насколько это возможно лёжа) Энни.
— Ну и что мне с этой тупоголовой гриффиндоркой делать прикажете? Давай сюда… Глупая девчонка, — бормотал Северус, обрабатывая спину племянницы каким-то жутко сложным составом и одновременно выслушивая краткое описание катакомб Волдеморта, ныне разрушенных, — Всё, с утра будешь как новенькая. А теперь спать.
— Я не хочу спать, — по привычке возразила Энни, сладко зевая.
— Это несложно исправить, — нехорошо ухмыльнулся Северус, доставая из кармана ещё один пузырёк.
— Нет, ненавижу зелье для Сна без Сновидений! Я от него потом весь день хожу сонная!
— А что сделать, если по ночам надо спать? Открой-ка ротик. Ну же, давай. За папу…
— Нет! Я сама! Спокойной ночи.
И Энни быстренько отвернулась в другую сторону, дабы пресечь любую попытку напоить её всякой гадостью, и почти моментально заснула.
Она уже не видела, как довольный Северус убрал флакон с нетронутым снотворным в карман и достал палочку…

*****

День задался целью довести Гермиону до самоубийства. Иначе не объяснишь, почему он начался с безумного бульканья и боли в шее. Всё ещё сонная Гермиона, не открывая глаз, попыталась прислушаться к вышеупомянутому бульканью, чем заслужила новую порцию боли, на сей раз головной. Одновременно выяснилось, что бульканье, по всей видимости, претендовало на роль музыки. Правда по какой-то необъяснимой причине мелодия спотыкалась чуть ли не на каждой ноте. *Кто бы ты ни был, садист, заткнись!* — мысленно крикнула Гермиона. Бульканье резко прервалось.
Со стоном девушка приоткрыла один глаз и по мере возможности оглядела больничное крыло. Её слегка замутнённому взору предстала донельзя удивлённая Джессика Дарк, переводя непонимающий взгляд с лежащей у неё на коленях гитары на потолок и снова на гитару.
— Ой, извини, я тебя разбудила? — состроила просветлённый лик Дарк, заметив воскресшую однокурсницу.
— Тупой вопрос, — попыталась, кстати безуспешно, пошевелиться Гермиона: почти сутки практически без движения не прошли для неё даром.
— Я-то думаю, кто это мне привет шлёт, причём не самыми добрыми словами. Признаться, испугалась, что у меня начинается шизофрения в особо тяжёлой форме, — привычно хмыкнула Джессика, отставляя гитару в сторону, — Не знала, что ты уже овладела гипнозом.
— Я им не овладела, — тщательно разминала затёкшую шею староста, — я просто очень сильно захотела, чтобы ты заткнулась.
— Мило. Сижу я, никого не трогаю, учу новую песню, и тут меня самым бессовестным образом…
— Подожди-ка, ты сидишь? — на какое-то мгновение Гермиона оставила в покое свои нефункционирующие конечности и уставилась на Джессику. Та в самом деле сидела на кровати, устроившись на подушках со всем возможным комфортом.
— Это невозможно! Ты не можешь сидеть! У тебя должна болеть спина так, что невозможно даже моргать, как и у меня… — тут Гермиона осеклась и мысленно произвела ревизию собственному самочувствию.
Спина не болела. Вообще ни единая часть организма не вызывала беспокойства, не считая того, что всё тело затекло от многочасового лежания в одной позе. Гермиона медленно потянулась и попыталась сесть. Уже привычная тянущая боль в месте порезов не вернулась. Для верности гриффиндорская староста нащупала под бинтами одну из давешних ран. Порез среагировал только на очень сильное нажатие.
— Та-а-ак, — протянула Гермиона, с наслаждением облокотившись на подушки и всё ещё мысленно инспектируя состояние собственного организма, — И что здесь произошло?
— В каком смысле? — Джессика вызвала домового эльфа и велела отнести гитару куда-то «на место».
— Не делай из меня идиотку. Такие раны так просто не заживают.
— А вот я, по-твоему, откуда знаю, что случилось? Я тебе кто, Мерлин?
— Ну ты же всегда всё знаешь.
— Значит, сегодня не мой день.
В палату влетела максимально жизнерадостная мадам Помфри.
— Девушки, как самочувствие?
— Классное, — буркнула Джессика, задирая верх пижамы и предъявляя травмированную спину для осмотра.
Медсестра сняла бинты и замерла. И Гермиона поняла, почему. На месте жутких ран на спине Джессики виднелись розовые, почти зажившие порезы. Исходя из её, Джессики, диагноза, подобная регенерация невозможна по определению.
— Но ведь…Гораций…ещё варит… — только и сумела промямлить Поппи.
Гермиона поперхнулась воздухом. Этой фразы медсестры хватило для появления абсолютно безумной догадки насчёт чудесного выздоровления.
— В таком случае, передайте ему мои наилучшие пожелания и уведомление, что многоуважаемый профессор больше может себя не утруждать, — сладко пропела Дарк, — Я могу идти?
— Что?! — немедленно пришла в себя мадам Помфри, — Разумеется нет. Что за глупости! Вы должны оставаться под моим надзором до полного выздоровления.
— Но я полностью здорова.
— Конечно. Но пока я не выясню, что с вами стряслось…
— Сделайте вид, что у меня проявились чудесные способности к самолечению, — улыбнулась Дарк, буравя взглядом медсестру, осматривавшую Гермиону.
— …и пока я не буду уверена, что ваши раны больше не могут причинить вам вреда, вы должны оставаться под моим надзором. И радуйтесь, что вы здесь, а не в святом Мунго, куда вас собирались отправить. О Мерлин великий!
Мадам Помфри остановилась у кроватей Гарри и Рона. С их лиц спал отёк, пропал тот великолепный зеленоватый оттенок, которым ещё вчера щеголяли молодые люди, укусы начали заживать. Похоже, гриффиндорцы тоже были вне опасности. Медсестра тщательно осмотрела парней, скорее для того, чтобы удостовериться в отсутствии галлюцинаций, чем для контроля за состоянием здоровья пациентов.
— Бред, — помотала головой Поппи, ещё раз внимательно оглядывая гриффиндорцев, — мне нужно поговорить с директрисой…
И медсестра на полуавтомате вывалилась из больничного крыла.
— О да! — с непередаваемой интонацией выдала Дарк и начала одеваться.
— Ты куда? — округлила глаза Гермиона.
— Я абсолютно здорова и больше не намерена здесь прохлаждаться. У меня на сегодня так-то были другие планы.
— Но мадам Помфри велела тебе остаться.
— А что она мне сделает, в угол поставит? — поинтересовалась Джессика, натягивая мантию, — В крайнем случае скажу, что меня Моника отпустила. Она-то против не будет.
— Но это неправильно!
— А вот это меня уже не волнует.
Джессика махнула однокурснице ручкой и продефилировала к выходу.
— Передай пожалуйста мою искреннюю благодарность, — пробормотала ей вслед Гермиона.
— Кому? — казалось, не поняла Дарк.
— Той туче, которая пролила на нас целительный бальзам.
Джессика многозначительно хмыкнула и хлопнула дверью. Гермиона в очередной раз задалась вопросом, хорошо или плохо то, что Северус Снейп — дядюшка Джессики. Рёбра, наслаждающиеся свободой от тугой повязки, тихонько шептали, что скорее хорошо. Додумать эту мысль Гермиона не успела по причине донёсшегося с соседней кровати стона. Гарри и Рон медленно, но верно выползали из забытья.
— А поосчь, е боо! — пробормотал Рон, пытаясь разлепить глаза.
Гермиона максимально быстро скатилась с кровати и через секунду очутилась возле друзей. Те медленно, но верно возвращались в общество.
— Оу! — вот, собственно, и всё, что смог выдать Гарри по прибытии на эту грешную землю.
— Со происсло? — Рона хватило на более ёмкую фразу.
— Вы не помните? — несколько шокированно поинтересовалась Гермиона.
Гарри и Рон, уже практические вернувшиеся в собственные телесные оболочки из крайне увлекательного путешествия по астральному плану, чуть замутнённым взглядом изучали обеспокоенную мордашку Гермионы. Затем Избранный помотал головой, перевёл взгляд на товарища по несчастью и кивнул:
— Вообще помним. Но смутно.
И Гарри, изредка перебиваемый Роном, принялся вслух перечислять все те неприятности, которые свалились на их многострадальные головы в идиотском коридоре идиотского Лорда. Гермиона с каждой секундой всё шире распахивала глаза, хотя казалось, что шире невозможно. По мере увеличения диаметра глаз гриффиндорской старосты увеличивалось и число грустных ноток, проявляющихся в голосе Гарри.
— А знаете, я ведь на какой-то момент даже ему поверил, — немного помолчав, добавил юноша к своему описанию лже-Джеймса, — Идиот. Знал ведь, что всё просто не может быть так хорошо — и поверил…
— Не вини себя, Гарри, — осторожно сказал Рон, — Я б ему тоже поверил, если бы не заметил, как из стен шипы полезли.
— Но ведь он был как живой! Он меня коснулся. По-настоящему…
— Чары Дримос, — понимающе кивнула Гермиона, — Призваны на какое-то время материализовать самую невероятную мечту. Запрещённые, разумеется. Я о них прочитала, когда искала Да-го завещание. Они были изобретены в Средние века одним магом, мечтающим выслужиться перед сильными мира сего. Я имею в виду аристократию — они тогда всем заправляли. Изначально Дримос были как аттракцион: применяешь такие чары, и перед тобой возникают желанные образы, которые делают что ты хочешь и как ты хочешь. А потом наследники знатных колдовских родов фактически стали жить в своих мечтах, не замечая ничего вокруг, забывая о семьях, друзьях, о своих обязанностях. И когда их пытались вернуть в реальность, у них уже была непоправимо повреждена психика, некоторые совершали самоубийство. Это был первый шаг к почти полному исчезновению аристократии. Вот тогда большой Совет запретил использование этих чар и постановил предать их забвению. Но, видимо, способ их наложения всё-таки не исчез окончательно.
— А что такое «большой Совет»? — немедленно заинтересовался Рон.
— Похоже, это был высший орган управления страной, состоявший из представителей знатных семей, — неуверенно протянула Гермиона, — Я точно не знаю. Вся информация о нём, да и вообще обо всех возможностях аристократии, тщательно засекречена. Её защищает какой-то сложный ритуал Крови. Наверно, обо всех этих вещах могут знать только сами наследники.

Гарри меланхолично изучал потолок. Спать ему совершенно не хотелось — за последние сутки он уже достаточно полежал без сознания, от чего теперь глаза категорически отказывались закрываться. Была глубокая ночь, по предположениям Гарри, приблизительно полвторого. Рон и Гермиона уже досматривали пятый сон, а Поттеру не спалось. В голове стояло тихое гудение, изрядно действовавшее Избранному на нервы: мыслеблоки никак не хотели устанавливаться как положено, чем и доставляли массу неудобств. Так что в данную конкретную секунду Гарри был вынужден прилагать все усилия дабы максимально эффективно отгородиться от Его Тёмного превосходительства, которому приспичило ослабить защиту со своей стороны. Даже сквозь два блока (Волдемортов ослабленный и свой недоработанный) юноша чувствовал, что Тёмный лорд очень, очень зол. Шестое чувство подсказывало Гарри, что Волдеморт специально снял часть защиты, чтобы предоставить своему любимому врагу приятную возможность этой ночью помучаться от кошмаров. Ха, не на того напал!
Гарри ещё раз мысленно прокрутил в голове последние события касательно розыска хоркрукса, включая то, что рассказали Джинни и Гермиона. Ему постоянно казалось, что он упускает что-то чрезвычайно важное. Кажется, вот-вот и… нет. Юноша снова постарался припомнить все происшествия начиная со спуска в Тайную комнату и заканчивая сегодняшним пробуждением. И снова почувствовал, как из поля зрения исчезает маленькая деталь, которую вроде бы заметить не помешало.
Занимаясь сим полезным делом, Гарри чрезмерно ослабил блок, в результате чего мозг захлестнула злоба Тёмного лорда. Юноша вздрогнул и поспешил отгородиться от той гадости, которая чуть было на него не вылилась. После недолгих раздумий Поттер, тщательно проанализировавший тот малосодержательный поток мыслей Реддла, умудрившийся просочиться в его, Гарри, голову, сообразил, что, мягко скажем, недовольство Волдеморта вызвано известиями об исчезновении одного хоркрукса с его законного места. Из чего логически следует, что когда-то упомянутый хогвартский спайк вышел на тропу войны.
Гарри нахмурился и запустил мысли в другое русло. Так, стоит припомнить, кто в школе мог узнать об их походе. Сами ребята, Джинни. В палату, как рассказала Гермиона, ещё вчера пытались прорваться Нотт и Забини. Из учителей… Уайт, она их нашла. Мадам Помфри, их к ней притащили. Макгонаголл, Стар, Слизнорт, этих в больничное крыло вызвали первыми. Спраут и Флитвик, они прибежали чуть позже. Хагрид, этот чуть не выломал в палате двери. Кажется, все?… Что ж, неудивительно. Даже если предположить, что никто из вышеперечисленных, включая Нотта, спайком не является, то… Как известно, знает местный болтун Забини — знает Слизерин в полном составе. Знает Хагрид — знает вся школа плюс Хогсмид. Да, видимо на сегодня открытие имени очередного супершпиона отменяется. Кстати, надо будет не забыть сообщить Ордену…
Гарри вздохнул и перевернулся на бок. В последнее время всегда, когда юноша замирал без движения на достаточно продолжительный промежуток времени, он чувствовал, как по его венам вместе с кровью струится нерастраченная магия. Ощущение не сказать, чтобы противное, но и приятным его тоже можно назвать с натяжкой. Особенно когда приходится тормозить этот поток (и когда не знаешь точно, как это делается), чтобы шальным Люмосом не подпалить мантию преподавателя, за что он тебе, естественно, спасибо не скажет. Гарри чувствовал себя проводником тока, от энергии которого, по идее, должна загореться лампочка, только её почему-то забыли ввернуть…
Гарри понимал механизм действия Да-го завещания лишь где-то на уровне подсознания. Ведь именно из-за него возникает ощущение, что ты — оборудование для лабораторной по физике, не так ли? Получается, будто Дамблдора выключили из розетки, а его, Гарри, подключили сразу к двум, дамблдоровой и его собственной. На какой-то момент Гарри почувствовал себя несчастным подопытным кроликом из рекламы, из которого достали его любимые старые «обычные батарейки», поставили чужие и непривычные «Энер…-как-там-их» и заставили скакать в два раза быстрее, в то время, как другой кролик уже выдохся. Парень тихонько захихикал, удивляясь своим мыслям, пришедшим, казалось, из другой жизни, и задумался. Раз уж ему насильно вручили дополнительный источник энергии (ну скажите на милость, зачем он ему сдался?), значит куда-то надо его деть. Пока из-за переизбытка энергии прибор, то есть он сам, не сгорел (интересно, а такое вообще реально? Надо будет спросить у Гермионы). Вопрос только в том, что именно стоит сделать.
Гарри насмешливо хмыкнул. Он так и не мог решить для себя, стоит ли доверять Северусу Снейпу, или это может быть опасно для жизни. Но одну деталь о своём бывшем преподавателе зелий юноша усвоил хорошо. Снейп никогда ничего не делает без причины. Из того, что рассказала о Джессике Гермиона, Гарри сделал один интересный вывод. Для того, чтобы стать анимагом, ей необходимо было начать обучение приблизительно года три назад. Кажется, Гермиона говорила, что на скорость обучения может повлиять помощь уже обученного анимага и какие-то родственные связи (или чары?). Даже интересно, Снейп, случаем, не во флоббер-червя превращается?… Так, ладно, это лирическое отступление. Считаем: три года назад — это примерно середина четвёртого курса. К тому времени Волдеморт уже вовсю набирал силу, а у Снейпа, соответственно, уже проявлялась Метка. И он, конечно, не мог не знать, что, если начнётся война, на орехи достанется всем, кому — в большей, кому — в меньшей степени. А Джессика не умеет сражаться — Гарри видел её на ЗОТИ…
Юноша не знал достоверно, готовил ли Снейп племянницу в слуги Тёмному лорду или, напротив, предпринимал всё, чтобы в случае необходимости, например, масштабного погрома Косого переулка, та смогла защититься. Да это, собственно, и не важно. Мастер зелий — хороший стратег, коль скоро столько лет умудряется водить за нос всех, от Волдеморта до Дамблдора. В таком случае… Может, стоит осторожно воспользоваться его многолетней практикой просчитывания ситуации на несколько шагов вперёд?
Что ж, сейчас Гарри знал, куда деть его новоявленную магическую энергию. Он станет анимагом.

Глава 14. «О, декаданс, случайные встречи…»

Отдых — редкая возможность подумать о делах.
Геннадий Малкин

— …Гм, ладно, сделаем вид, что поверили.
— Альф, не умничай. По крайней мере, не здесь и не сейчас — я и без твоего посильного участия уже никакая.
— Эй, я могу обидеться!
— Ну и кого ты сейчас этим напугал?
— А что, Лис, тебе не страшно? Вот это новость!
— Так, мелкота, ещё один звук — и я кому-то ручки фигой завяжу.
— Вы можете продолжить дружескую перепалку в каком-нибудь другом месте? У меня, благодаря вашему гениальному вмешательству, впридачу ко всем остальным радостям жизни теперь и голова раскалывается.
— Намёк поняли, выметаемся…
— Энн, но ты всё-таки меня извини ещё раз, лады?
— Орёл, если ты снова это скажешь, то я в тебя запущу чем-нибудь тяжёлым и мало совместимым с жизнью, клянусь честью, или как там это называется…
— Давай, девочка, пока. И вылезай уже отсюда поскорее.
— Безусловно. А теперь катитесь отсюда в темпе, а то как если кое-кого случайно заметят, то, пожалуй, и посадить могут. О долгом разговоре на повышенных тонах и снятых баллах я уже не вспоминаю.
— Эй!…
Энни дождалась, пока её слизеринские товарищи покинут больничное крыло, аккуратно прикрыв дверь, и плюхнулась на кровать. Вот идиоты! Зачем только заявились в охраняемый стратегический объект всей честной компанией? Впрочем, если вспомнить, как она сама, ученица экстерната, специально моталась в Хогвартс, когда узнавала, что кто-то из мальчишек опять вляпался… Так что всё вполне ожидаемо. После того, как Теда и Блейза не пустили к ней днём, они естественно вызвали Альфа, Карла и Драко и отправились штурмовать палаты под покровом ночи. Но сколько лишних вопросов возникло бы у администрации, заметь они в Хогвартсе двоих прошлогодних выпускников, непонятно как проникнувших внутрь, не потревожив охрану, и одного гипотетического Пожирателя с чертовски плохой родословной. Ох уж мне этот Драко! Напросится он…
Джессика поморщилась и попыталась по возможности устроиться поудобнее. Было больно. Очень. Девушка с тоской подумала о дяде и о том времени, когда он работал в Хогвартсе. Всегда аккуратный и даже педантичный, он неизменно обладал превосходной коллекцией разнообразных лечебных зелий, даже тех, которые, по идее, вряд ли когда-нибудь понадобятся. Гораций Слизнорт подобной предусмотрительностью не страдал. Так что Джессика даже почти не удивилась, когда подметила, что в запасниках профессора зельеварения нет ни антидота против яда южноафриканских летучих мышей, крайне опасного и достаточно редкого вида, ни зелья, заживляющего особого типа раны, нанесённые безумными топорами. Те, как выяснилось, были заговорены таким образом, чтобы при ранении существенно замедлить способность тканей к регенерации, тем самым не давая ранам должным образом зажить. Джессика с усмешкой отметила, что при несвоевременно оказанной помощи от подобных ран остаются приличные такие шрамы. Хороши они с Гермионой будут с исполосованными спинами. Мужьям понравится… Гарри и Рону, так и не пришедшим в сознание, дали какое-то средство, замедляющее всасывание яда в кровь. На них же с Гермионой наложили двойные повязки и посоветовали как можно меньше двигаться. Куда уж двигаться, если даже просто лежать становилось делом совершенно невыносимым! Так что Джессике оставалось только злорадствовать, что в данную конкретную минуту Слизнорт тоже не спит, пытаясь в рекордные сроки приготовить требуемые лечебные настойки. Думать надо было! Ведь знали же, что в Хогвартсе находится сам Гарри Поттер, имеющий обыкновение попадать в неприятности, мало совместимые с жизнью.
Энни приподнялась на локтях и оглядела больничное крыло. Мадам Помфри на горизонте не наблюдалось. Гарри и Рон с опухшими и даже, кажется, позеленевшими лицами совершенно не реагировали на внешние раздражители. Сознание к ним до сих пор не вернулось. Гермиона как-то умудрилась уснуть, но чуть-чуть постанывала во сне и время от времени вздрагивала, когда пыталась перевернуться на спину или хотя бы на бок. Джессика снова хмыкнула и посмотрела на часы. Прошли ровно сутки с того момента, как она спустилась в гриффиндорскую гостиную и потащилась вслед за Святой троицей прямо в пекло. Зачем, спрашивается? Немудрено, что они все смотрели на неё как на идиотку, и Карл, и Блейз, и Драко. Снова Драко.
Малфоя Энни в числе своих посетителей увидеть не ждала. С момента их прошлогодней ссоры они даже не переписывались. А тут мальчишка не только сбежал из-под зоркого ока Волдеморта (все те, кого аврорат, сбиваясь с ног, искал чуть ли не с собаками, скрывались в логове Лорда под самым его носом, видимо, для пущей сохранности), но и ИЗВИНИЛСЯ. Это было настолько не свойственно Драко, что Энни в первую секунду подумала, что сошла с ума. При воспоминании об этой идиотской ссоре Джессику передёрнуло, и она снова поморщилась от боли. Видя, что уснуть она сегодня сможет только с помощью яда, донельзя уставшая девушка опёрлась локтями на подушку, запустила пальцы в свои и без того порядком взъерошенные волосы и провалилась в воспоминания.
В детстве Джессика была довольно болезненной девочкой. Когда Северусу вконец надоело пичкать её всякими настойками, поддерживавшими несчастную в приличном состоянии не больше месяца, он посоветовался с врачами, которые рекомендовали ему отдать девочку в какую-нибудь спортивную секцию для повышения иммунитета, или хотя бы по утрам делать с ней зарядку. Отлично понимая, что заставить любимую племянницу делать что бы то ни было невозможно по определению, Северус притащил домой рекламные брошюрки различных спортивных секций и принялся выбирать. Как в числе прочих оказалась рекламка фехтовального клуба, Северус не знал, но потом сильно пожалел, что она вообще попала ему в руки, точнее, в руки Энни. Упрямая и, местами, избалованная девчонка настаивала на своём, и бедный Мастер зелий не как не мог объяснить ей, что скакать по лужайке с огромным тяжёлым дрыном — дело неженское. В конце концов, чрезвычайно обозлённый Северус поставил племянницу перед выбором: либо она записывается в одну секцию по его выбору и дальше помимо неё ходит на что угодно, либо сидит дома и продолжает болеть. Только со следующей ангиной он положит её в магловскую больницу. Девочка выбрала первый вариант. Почти успокоенный Северус записал её на бальные танцы, надеясь, что подобный вид искусства уверит Энни в неправильности её выбора, но его надежды не оправдались. В течение следующих десяти лет он вообще жалел, что занялся шантажом. Но это было потом…
Свою первую тренировку, или как там это называлось, Энни запомнила на всю жизнь. Она, шестилетняя соплячка, и полсотни остальных новичков разных возрастов вплоть до двадцатипятилетних детин, которым даже не надо было брать в руки меч, чтобы порвать неугодных на маленькие такие кусочки. Прекрасная половина человечества выделялась разве что своим отсутствием: помимо Джессики в толпе наблюдалось всего две дамы, одной на вид — шестнадцать, другой — не меньше двадцати. Сейчас Энни со смехом представляла себе, как это должно было выглядеть: этакая кнопка с двумя косичками в окружении нескольких десятков недружелюбно настроенных амбалов. Но по всей видимости, этот натюрморт выглядел не столько смешным, сколько жалким. Иначе невозможно было объяснить тех поистине непередаваемых интонаций, которые появились в голосе тренера, когда он начал раздавать указания.
Обучение происходило по группам. Как оригинально заметил Уолтер ВанДоуп, их тренер, о своих учениках ему нужно знать только возраст, дабы понять, сколько лет ему придётся сидеть в Азкабане, если они случайно покалечатся. В самом деле, кроме даты рождения, он не спросил ничего, даже имён. По правилам фехтовального клуба, каждый спортсмен носил подходящее прозвище. И первое занятие началось с того, что ВанДоуп сформировал из учеников возрастные группы, в которых они должны были заниматься, и оставил знакомиться. На количество сообщаемой товарищам информации вето не накладывалось.
— Независимо от того, что сказал этот человек, я предлагаю сначала познакомиться.
…Разговор завязал Альфред Давенпорт. У него были маленькие голубые глаза, светлые курчавые волосы, круглое лицо и большой нос. Самый старший из шестерых. Самый высокий. Уже в семь лет отличался широкими плечами, большими руками и грозным видом. В его манере говорить и жестах чувствовалась привычка управлять. И ей было от чего возникнуть. Род Давенпортов может и не был самым древним в Британии, но по праву считался самым знатным. Со Средневековья Давенпорты носили титул герцога. Сейчас титулы, конечно, не особенно использовались, но, с другой стороны, их и не упраздняли. Кроме того, как припоминала Энни, глава этой семьи являлся руководителем большого Совета. И Альфред с детства привык жить в атмосфере типа «Мы-управляем-этим-миром». Сдавать позиции он не собирался и теперь. Силач…
— Не знаю, имеет ли смысл представляться мне, но…
…Драко Малфой, если уж не смог стать первым, то просто обязан вклиниться вторым. С обычной спесью, которой не наблюдалось у того же чистокровного Давенпорта, и чувством собственного превосходства, маленький Драко, кажется, всерьёз верил, что благороднее его семьи нет во всей Англии. Не особенно высокий, худенький, с характерными серыми глазами и белыми волосами, Малфой тем не менее явно считал себя птицей высокого полёта. В какой-то мере это так и было: всё же не каждый день в обедневшей в отношении аристократии колдовской Британии встретишь человека, чьи отец и мать оба являлись урождёнными британскими графьями. Манерно растягивая слова, Драко пытался смотреть сверху вниз на собеседников, среди которых являлся, не считая Энни, самым младшим. Орёл…
— Эй, малец, не строй из себя манерную фифочку. Наследных принцев здесь и без тебя хватает.
…Семилетний Карл Монтегю…был просто собой. Если с течением времени остальные ребята, постепенно начавшие доверять друг другу, сняли привычные высокомерные маски, то Карл не изменился ни на йоту. Альф оказался славным добродушным малым, Драко растерял весь свой гонор, Тед прекратился быть откровенным занудой, Блейз и Энни перестали смотреть на окружающих свысока и даже соизволили улыбаться. А Карл с завидным упорством оставался хитрым, наглым, изворотливым мальчишкой, способным на любую подлость. С возрастом к этому списку прибавилась ещё и любовь к странного рода остротам и дамскому обществу. Иными словами, Монтегю волочился за каждой юбкой и сыпал непристойными анекдотами. Высокий, достаточно худой, с огромными излишне волосатыми руками, вздёрнутым носом, светло-карими, почти жёлтыми, глазами и медно-рыжими волосами, Карл каким-то непостижимым образом умудрялся покорять всех девчонок начиная с четырнадцати лет, причём не только со Слизерина. Лис…
— Это ты намекаешь на себя? В таком случае, могу с уверенностью сказать, что наследный принц из тебя никакой.
…Блейз Забини тоже умел себя поставить. Пусть он не был представителем какой-то особенно знатной семьи, но и в обиду себя давать не желал. Симпатичный брюнет с чуть раскосыми глазами, нормального телосложения был третий по старшинству среди этой разношёрстной компании после Альфа и Карла. Не сказать, чтобы блистал особенным умом, но истинно слизеринская изворотливость с лихвой это компенсировала. Острый на язык, находчивый Блейз Забини, если бы посбавил спеси, с легкостью мог бы стать душой любой компании. Но только не той, в которую он попал здесь и сейчас. Тут царили иные приоритеты, руководящие должности прочно заняли Драко и Альф. Блейзу оставалось только зубами и когтями расчищать себе место под солнцем. Красавчик…
— Ребята, кажется, мы постепенно превращаем наш разговор в лишенную смысла потасовку. Может, вернёмся к делу?
…Теодор Нотт даже в шестилетнем возрасте не мог выражаться иначе. Кажется, он был рождён именно для того, чтобы покорить все возможные вершины британской науки. Тоже высокий и худой, с тонкими светло-русыми волосами, синими глубоко посаженными глазами, курносый и взъерошенный Тед Нотт не производил впечатление могучего воина. Но время и тренировки по мере возможности устранили эту неурядицу. Флегматичный, немного медлительный, временами занудный мальчишка превратился в крепкого, сообразительного и самоуверенного слизеринца. Но любви к науке и высокопарным фразам юноша не растерял. Умник…
На Джессику сначала смотрели снисходительно. Но после убийственного взгляда и доброго комментария в адрес пытавшегося подколоть девочку Монтегю на такие мелочи как принципиально другой пол кусачей Багиры внимания уже не обращалось.
…За годы совместного обучения ребята постепенно сдружились. В какой-то момент они начали отмечать каждый новый пройденный рубеж в «Красной розе», самом известном колдовском баре Лондона. Сначала по-детски, с пирожными и соком, затем на столе постепенно начали появляться горячительные напитки. Разумеется, во время таких уютных посиделок речь могла зайти о чём угодно. Дети из чистокровных семей не посчитали нужным обходить стороной и политику.
…В магическом мире конца восьмидесятых «политика» означало «Первая война»…
Тогда и без того небольшая группа фактически разделилась на два враждующих лагеря. Карл, Драко и Тед разве что не пели Тёмному лорду дифирамбы. Альфа и Энни от их речей откровенно выворачивало. Блейз, правда, чисто по-слизерински предпочёл не участвовать в разборке и оставить своё скромное мнение при себе. Горячие многочасовые споры привели разве что к тому, что инфантильный Нотт отошёл в сторонку к Забини и в дальнейшем не участвовал в словесной драке между сторонниками и противниками методов Тёмного лорда. Сменил ли он сторону, для окружающих оставалось загадкой. В конце концов, мудрые слизеринцы (Энни на тот момент распределение не прошла) решили оставить в покое дела давно минувших дней и перестать драть глотки и портить отношения из-за того, кто давным-давно умер. На тему политических пристрастий было наложено торжественное и строжайшее вето «на веки вечные».
…Но проблема в том, что Волдеморт не умер…
Летом после официального объявления войны и смещения Фаджа у юных фехтовальщиков должен был быть очередной зачёт. Начался он с того, что опоздал Драко Малфой. Это было нечто совершенно невероятное. Злой Драко как вихрь влетел в раздевалку через минуту после начала тренировки, мгновенно переоделся и выскочил на поле к уже начавшим разминаться товарищам. Вот тогда Энни особенно отчётливо поняла, что начинаются проблемы. Спортивной формой у фехтовальщиков считались брюки и жилет (у Джессики — ещё и топ) из кожи дракона. Вот этот самый жилет из-за отсутствия рукавов был не в состоянии прикрыть Чёрную метку, красующуюся у Драко на руке. Памятуя о старом соглашении, никто ничего ему не сказал. По крайней мере, при всех. Но вечером после удачно сданного зачёта молодые люди по традиции завалились в «Красную розу»…

Глава 13. Славная вышла шалость.

Всё великое совершили люди двух типов:
гениальные, которые знали, что это выполнимо,
и абсолютно тупые, которые даже не знали,
что это невыполнимо.
NN

Джинни лениво потянулась, и с величайшим трудом заставила себя протянуть руку и выключить будильник. Жутко хотелось спать. Сладко зевнув, девушка высунула голову из-под одеяла и, с трудом разлепив веки, уставилась на часы. Было десять минут шестого. Первые несколько секунд юная мисс Уизли не могла сообразить, почему, собственно, в это прекрасное воскресное утро этот чёртов будильник зазвонил так рано. Когда же озарение всё-таки снизошло на девушку, она чуть не упала с кровати от удивления. Конечно, воскресенье! Сегодня через час эта четвёрка упёртых гриффиндорцев полезет в Тайную Комнату искать очередной…как его там…хоркрукс?…да, хоркрукс Волдеморта. И она, Джинни, пообещала себе пойти вместе с ними. Ведь не выгонят же они её непосредственно из самой комнаты, правда?
Десяти минут вполне хватило для приведения в полный порядок собственной персоны, так что в настоящий момент Джинни занимала наблюдательный пункт, базировавшийся в одном из самых дальних кресел гостиной, куда не проникали лучи только-только восходящего солнца. Теперь самое главное — не уснуть…
Приблизительно через полчаса полудрёмы Джинни занервничала. Из спален не доносилось ни звука, хотя, по идее, участники утренней экспедиции уже должны были начать просыпаться и экипироваться. Подождав ещё минут десять и полюбовавшись на ничуть не изменившийся пейзаж, девушка поднялась с кресла и на цыпочках приблизилась к выходу из гостиной. Может быть, они решили выйти на полчасика пораньше, и она, случайно задремав, их пропустила?
— Извините, мадам, — тихонько проговорила Джинни, обращаясь к сонному портрету Полной дамы, миновав проход, — Вы случайно не видели, выходил ли кто-нибудь из гостиной сегодня с утра?
— Что за хулиганство? — недовольно возмутилась немедленно проснувшаяся Полная дама, вздрагивая от неожиданности, — Как вам не стыдно, юная леди, будить меня в такую рань! Разумеется, никто отсюда не выходил. Кому ж охота в такое время шататься по холодным коридорам. Вам я этого, кстати, тоже делать не советую…
— Разумеется, извините, что потревожила, — смущённо пробормотала Джинни, возвращаясь в гостиную и занимая прежнее место.
Что-то было не так. Очень-очень не так. Джинни просидела ещё с полчаса, думая, что, возможно, ребята решили поступить наоборот и перенести начало экспедиции на час позже. Но и за этот промежуток времени ничего не изменилось. Вконец ошалевшая от беспокойства Джинни медленно поднялась с кресла и на негнущихся ногах последовала в женские спальни. *Конечно, глупышка, как же ты сразу не догадалась? — ругала себя девушка, целенаправленно продвигаясь в сторону комнаты Джессики и Гермионы, — Они же с ночи пошли! Поняли, что ты от них не отвяжешься, и пошли гулять ночью, пока ты не знаешь. И, разумеется, уже вернулись, лежат себе спокойно в кроватях, спят. А утром спустятся и, сделав изумлённые лица, скажут, что вообще никуда не ходили, и наш разговор про хоркруксы в Тайной Комнате и про их эскападу мне просто приснился…*
С первого курса в спальне вместе с Гермионой проживали Лаванда Браун и Парвати Патил. Но сейчас, когда обе девушки были оставлены дома, под надзором перепуганных мам и бабушек, Гермиона делила комнату только с Джессикой. Зная это, Джинни, даже не пытаясь двигаться потише, буквально вломилась в спальню семикурсниц. *Так им и надо, в конце концов, даже если я их и разбужу. Будут знать, как водить меня за нос.*
Комната была пуста. Совершенно. Замершая в дверях Джинни медленно подошла к кроватям гриффиндорок. Они не ложились. До крови закусив губу, девушка бросилась в спальню к мальчишкам. В комнате парней седьмого курса Гриффиндора раздавался лишь тихий храп, издаваемый по очереди Дином Томасом и Невиллом Лонгботтомом. Кровати Гарри и Рона были пусты. Только Фоукс примостился на своём насесте возле кровати хозяина, спрятав голову под крыло.
Джинни мелко задрожала и села на кровать брата. Так, надо подумать. Постели не смяты, значит, ребята ушли ещё ночью. Следовательно, они могут уже возвращаться? Или быть в больничном крыле, мало ли? Или попались Филчу или Макгонаголл?
Джинни, плохо соображая, что именно она делает, залезла в тумбочку Гарри и, немного порывшись, извлекла на свет божий старый потрёпанный пергамент. Как пользоваться этой штукой, Гарри научил её ещё в прошлом году. Джинни постучала палочкой по пергаменту, тихо пробормотала «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость» и быстро обежала взглядом Карту. Никого из Великолепной четвёрки на пергамент не оказалось. Слова «Славная вышла шалость» девушка пробормотала скорее машинально, чем осознанно. Затем так же машинально достала из сундука всё того же Гарри мантию-невидимку, закуталась в неё и со всех ног помчалась в легендарный туалет Плаксы Миртл. Нет, местоположение входа в Тайную Комнату она не забудет до самой смерти…
В персональном туалете, сидя на персональном унитазе, по привычке завывала Плакса Миртл, когда её уединение вдруг нагло прервали.
— Ты! — с новой силой взвыла Миртл, увидев на пороге материализовавшуюся откуда-то ниоткуда Джинни, — Это ты постоянно мешаешь мне! Уже дважды какой-то подлый невидимка появляется в моём туалете, запирает меня каким-то неизвестным заклинанием в моей кабинке так, что я не могу даже нырнуть в унитаз, не говоря о том, чтобы выйти из неё, и что-то здесь делает! Нет мне покоя. Никто никогда не жалеет бедную Миртл! Все только норовят обозвать, обругать, обидеть!
И привидение зарыдало с утроенной энергией.
— Что? — не поняла занятая своими мыслями Джинни, — Да я вообще здесь впервые за последние лет пять…
— Никому я не нужна! — видимо, последнее сообщение Миртл восприняла как оскорбление, — И так всегда, всегда…
— Да успокойся же ты! — вспылила Джинни, — Лучше скажи, здесь этой ночью Гарри не появлялся?
— Гарри? — немедленно успокоилось привидение, — Не знаю. Эту ночь я провела в озере. Плавала среди водорослей, думая о смерти…
Но Джинни уже не слушала. *Они ушли ночью. Около полуночи. В час, может, в два ночи, не позднее. Иначе не имеет смысла менять время. Или они бы легли поспать хотя бы часик… Когда Гарри ходил искать хоркрукс с Дамблдором, они отсутствовали часа три. Сейчас, — Джинни посмотрела на часы, — Мерлин великий, без пяти семь! Их нет больше пяти часов. Да что же с ними могло случиться?!*
Девушка, со всей силы сжав палочку в одной руке и мантию с Картой в другой, медленно сползла по стене на пол. В её глазах стояли слёзы. Что же делать?…

* * *

— …Гарри, сын! — снова прозвучал прежний голос, и из-за колонны вышел улыбающийся Джеймс Уоррен Поттер, что называется, собственной персоной. Во плоти.
Сказать, что Гарри удивился — значит не сказать ровным счётом ничего. Парень неприлично вылупился на мужчину, протягивающего руку в приветливом жесте и терпеливо дожидающегося, пока «сынуля» придёт наконец в себя и отреагирует подобающим образом. Юноша, однако, приходить в себя явно не собирался. Он внимательно рассматривал материализовавшегося непонятно откуда родного отца и пытался уложить в голове сей не поддающийся объяснению факт. Джеймс в самом деле был необычайно похож на Гарри (правда, наверно, правильнее будет сказать: «Гарри был похож на Джеймса», хотя всё равно один пень…). На вид ему было лет двадцать-двадцать два. Джеймс был несколько выше сына, а также являлся счастливым обладателем огромных карих глаз и небольшой ямочки на подбородке. Над верхней губой виднелась тоненькая линия, представляющая собой короткие чёрные усики. Шрам в виде молнии, естественно, отсутствовал. Таков список правильных ответов для фанатов крайне занимательной игры «Найди пять отличий между Избранным и Сохатым». Гарри медленно помотал головой, пытаясь отогнать необычайно настойчивое видение. Видение не исчезло, но палочку Поттер на всякий случай не опустил.
Сзади слышалось настойчивое сопение Рона. Тот, похоже, тоже пребывал в глубочайшем шоке. В самом деле, шёл парень за хоркруксом, никого не трогал, и вдруг его приятель раздвоился…
— Офигеть! — вот, собственно, и всё, на что хватило несчастного Уизли.
— Гарри, приём! — по всей видимости, Джеймса откровенно достало стоять с протянутой рукой и изучать не особенно блещущую интеллектом физиономию сына, — Первый, Первый, я Последний. Вас не слышно. Повторяю, вас не слышно…
— Вы кто? — подозрительно спросил Поттер-младший, когда его мозга достигла сия галиматья. Палочка по-прежнему указывала в грудь гипотетическому отцу.
— Приплыли! — выдал откровенно возмущённый Джеймс, — Просто безобразие! Это же извращение — я за такие шутки на Дамблдора в суд подам! До чего надо выжить из ума, чтобы ни разу за всю жизнь не сообщить моему сыну, кто его отец! Молодой человек, имя «Джеймс Поттер» вам о чём-нибудь говорит?
— Джеймс Поттер мёртв, — хрипло заявил Гарри, во все глаза глядя на наглядное опровержение его последнего высказывания, — Я не знаю, кто вы такой, как здесь оказались и почему выдаёте себя за него. Но мой отец мёртв. Вы меня не обманете.
— Да, тяжёлый случай, — вздохнул Джеймс, задумчиво почёсывая кончик носа, — И ведь не лечится.
Гарри так и не решил, опустить палочку или нет. С одной стороны, этот непонятно откуда взявшийся человек не проявляет агрессии, скорее наоборот. Но с другой, отец погиб шестнадцать лет назад…ведь правда же?
— Гарри, сынок, послушай меня, — с лица Джеймса исчезла задорная улыбка, и он заговорил максимально серьёзно, — Это я, слышишь? Это правда я. Понимаю, в это трудно поверить, но…
— Ты погиб, — покачал головой Гарри, делая шаг назад, — С Того света никто не возвращается. Дамблдор всегда это говорил…
— Дамблдор ошибся.
Джеймс положил руку на плечо Гарри. Юноша вздрогнул: на его плечо легла тёплая, тяжёлая, настоящая рука, не призрачная.
— Гарри, послушай меня. Просто послушай, не вырываясь и не перебивая, — тихо попросил Джеймс, — Волдеморт погиб. И это сделал ты. Не знаю, как именно, но что-то такое ты сделал. Но ты не просто его уничтожил, ты поменял нас местами.
— Что это значит?
— Что-то случилось, но с его смертью нас всех, его жертв, выбросило назад. И не только это. Выбросило так же и жертв его слуг. И восстановлено всё, что он разрушил. Волдеморт как будто стёрт из пространства, и всё, что он породил, исчезло из нашего мира. Осталась только Память. Память об этих войнах. Наверно затем, чтобы такое больше ни разу не повторялось.
— А мама? — Гарри почувствовал, как у него перехватило дыхание. Неужели так бывает…
— Уже дома, в Годриковой лощине, ждёт нас. Дом, кстати, тоже восстановлен. Слава Мерлину: не знаю, сколько бы мне стоило его восстановление.
— Гарри… — сзади раздался робкий голос Рона.
— Дамблдор? — продолжал выяснять Гарри, не обращая на друга ни малейшего внимания.
— В настоящую секунду решает с Макгонаголл жизненно важный вопрос, кому же теперь принадлежит кабинет директора.
— Гарри, — несколько более настойчиво позвал Рон, потянув друга за рукав.
— Да подожди ты, — попытался отмахнуться от приятеля Гарри, продолжая допрос воскресшего отца, — Сириус?
— Пять минут назад вышел из Арки Смерти, чем изрядно встревожил дежуривших в эту ночь сотрудников Отдела Тайн. Впрочем, ему не привыкать.
— Гарри! — буквально завопил Рон, дёргая друга за локоть.
Поттер-младший просто проигнорировал этот выпад, опуская палочку и вглядываясь в довольное лицо отца. Наконец он ему поверил…
— Папа, — прошептал юноша. По его губам скользнула еле заметная улыбка.
— Ну наконец-то! — с облегчением вздохнул Джеймс, — А я уж было подумал — пиши, пропало. Пойдём-ка, сынок, домой, успокоим маму и пошлём её в Отдел Тайн спасать Сириуса от свихнувшихся на безопасности и таинственности многоуважаемых учёных нашей милой Британии. Знаешь ли, мама раньше тоже там работала. Так может они хоть её послушают и даже не станут стирать Бродяге память и просто…
— Petrificus Totalus! — взревел Рон, указывая палочкой на отца друга.
— Рон, да ты… — начал Гарри и вдруг осёкся.
Джеймс стоял на месте как ни в чём не бывало, ни чуть не обращая внимания на то, что в него, по идее, попало обездвиживающее заклятье. Впрочем, говорить, что оно в него попало будет несколько неправильно. Скорее, оно прошло сквозь него. Гарри непонимающе уставился на отца. Тот в свою очередь продолжал улыбаться, не понимая, почему это к нему вдруг приковано всеобщее внимание. Вдруг по его телу побежали полоски, как у плохо показывающего телевизора, изображение исказилось и через секунду пропало вовсе.
— Что?… — прошептал Гарри, не в состоянии отвести взгляд от того места, где секунду назад находилась иллюзия Джеймса Поттера, такая реальная, такая живая. Опять этот Волдеморт. Но зачем же так…
— Гарри, да очнись же ты наконец! — завопил Рон тряся друга за плечи, — Посмотри вокруг, придурок!
Гарри вздрогнул и осмотрелся. И немедленно понял, зачем так. Просто замечательный способ отвлечь внимание на энное количество времени и тем самым не оставить жертве ни одного шанса выбраться живым. Если вообще выбраться. *Вот это вряд ли, — мысленно хихикнул Гарри, — Сомневаюсь, что вообще будет что хоронить, если мы не уберёмся. А мы, похоже, не успеваем…*
И моментально нашлось объяснение такой странной формы зала — слишком длинный и слишком узкий. Хорошая смертельная ловушка. Чтобы добраться до выхода с того места, где сейчас стояли гриффиндорцы, требовалось неизмеримо больше времени, чем было у них в запасе…
Стены сужались…

* * *

…И тут погас свет. Совсем. Из поля зрения пропал даже огненный крест возле нужного девушкам выхода.
— Lumos, — испуганно прошептала Гермиона, непроизвольно замирая на месте.
Огонёк не горел. Гермиона попыталась наколдовать пресловутую свечку, но слишком сильно выставила локоть, благодаря чему у одного из бесцельно раскачивающихся топоров наконец появилась работа. Гермиона вскрикнула и опустила руку. Заклинание она завершила, но это ей не помогло. Протянув руку, девушка нащупала свечу, проследила пальцами вверх и резко отдёрнула руку, обжигаясь о пламя. Фитиль горел, но она этого не видела. Скорее всего, и Люмос сработал как надо, но это им не поможет. Комнату окутала та же непроглядная тьма, которая царила здесь в тот момент, когда девушки только-только подошли к входу. И такая же давящая тишина. Только над головой свистели топоры, напоминая, что залёживаться здесь — вредно для здоровья. Гермиону начала охватывать паника.
— Гермиона, ползи назад, быстро, — прозвучал совсем рядом голос Джессики.
Слава Мерлину, хоть какие-то звуки.
— Что случилось? — спросила Гермиона, боясь снова остаться один на один с темнотой, тишиной и собственными страхами, но исправно давая задний ход.
Свет включился снова. Гермиона замерла и испытующе посмотрела на Джессику.
— На комнате лежат особые следящие чары. Когда мы пересекаем некую черту, свет автоматически выключается. Когда же мы двигаемся в обратную сторону… Ну ты сама всё видела.
— Откуда ты знаешь? — не удержалась Гермиона.
— А я просто так энергетик, для мебели, да? — не удержалась от сарказма Джессика, — Просто чтобы было, галочка в личном деле стояла. А по жизни мне это не надо. Совсем-совсем ни к чему.
— И что делать? Как мы найдём выход в кромешной темноте?
Джессика сменила место дислокации таким образом, что оказалась на одной прямой с помеченным выходом (Гермионин крест, к счастью, никуда не исчез).
— Ложись ровно за меня, так, чтобы в любой момент могла до меня дотянуться. Будем ползти наощупь.
Гермиона застонала: по-видимому, только Джессике вся ситуация представлялась настолько простой.
— У тебя есть другие предложения? — Дарк правильно поняла смысл стона однокурсницы.
Других предложений почему-то не последовало. Дождавшись, пока местоположение будет точно выверено и занято, гриффиндорки во второй раз на максимально возможной скорости двинулись вперёд — неумолимо снижающиеся топоры никто не отменял.
Свет погас. Опять. Признаться, Гермионе уже начало это всё действовать на нервы: темнота, тишина, горизонтальное положение, разодранный локоть и свистящие топоры. Но больше всего — тишина.
— Джессика, скажи что-нибудь, — взмолилась Гермиона, не в силах больше оставаться наедине с собой и своими страхами.
— Что тебе сказать? — раздался тихий, чуть дрожащий голос гриффиндорки: ей, кажется, тоже было здорово не по себе.
— Хоть что-нибудь. Я сейчас умру.
— Полагаю, если мы замрём на месте минут на пять-десять, то мы обе умрём, — не удержалась от подкола Джессика.
— Очень смешно! — прошипела Гермиона, случайно натыкаясь на каблук Дарк, — Вот например, ты по какой теме работу для Отдела Тайн пишешь?
— Хороший вопрос. Если бы я знала.
— В каком смысле? — продолжала терроризировать однокурсницу Гермиона, про себя молясь, чтобы та не замолкала.
Джессике тишина, видимо, тоже порядочно действовала на нервы, так что она не нашла ничего лучшего как распространяться о своих научных изысканиях.
— Вообще изначально я занималась противоядиями. Мой гипотетический потолок — Живая вода, то есть универсальное противоядие. Так, голубая мечта… Но с тех пор, как я его достигла, пришлось искать другую тему.
— Универсального противоядия не существует! — немедленно возмутилась Гермиона.
— Дядя сказал то же самое. Ровно через полчаса я имела удовольствие лицезреть грозного Мастера зелий профессора Северуса Снейпа, в шоке сползающего по стене собственной лаборатории, — Джессика хихикнула, — Вот такая я умная. Шучу.
Излияния Джессики были прерваны её собственным шипением: по-видимому, по мере рассказа девушка прекратила следить за высотой топоров и поднялась выше чем нужно.
— Ты жива? — забеспокоилась Гермиона.
— Теоретически да, — пробормотала Джессика, — Так на чём я остановилась? Да… Честно говоря, моей заслуги в приготовлении Живой воды нет ни на йоту. Видишь ли, во время очередного похода в Лютный переулок я откопала в закромах одного из книжных магазинов старый потрёпанный фолиант про сильнейшие яды века эдак XII-XIII. Рецепт Живой воды был написан на самой последней странице. У автора книги проблема была только одна: из пяти компонентов зелья три взрывались при малейшем прикосновении друг с другом. Но самое смешное заключается в том, что на момент нахождения мною вышеупомянутой книги дядина Связующая настойка, о которой я тебя недавно говорила, была уже создана. Так что мне оставалось только сварить самое простое из когда-либо виденных мною зелий, только взяв за основу не воду, а дядину настойку. Я думала, что он, когда узнает подоплёку истории, меня прибьёт, а он только захохотал как сумасшедший. Но тему мне всё равно придётся брать другую — из этой так ничего и не вышло. Что это за исследование, когда всё уже придумали без твоего посильного участия?
— А из каких ингредиентов состоит противоядие, если не секрет?
— Не секрет. Безоаровый сироп, слёзы феникса, серебряная пыль, толчёный рог единорога, экстракт мяты.
— А оборотням это пить нельзя, — торжествующе отметила Гермиона, еле успевая спасти голову от одного особенно агрессивно настроенного топора, — Их серебро убьёт.
— Слушай, вы что, сговорились? Дядя тоже не преминул мне об этом сообщить. Так что, волей-неволей, в следующей теме придётся решать этот вопрос. А ты…
Гермиона вскрикнула. Топор проехался по излишне высоко поднятой ноге.
— О, это были мои любимые колготки! — не смогла удержаться от жалобы Гермиона, — Я умудрилась проносить их две недели, ни разу не порвав!
— Мужайся, дорогая. Они пали смертью храбрых, — вставила очередное весомое замечание Дарк, — Я так и не успела спросить: про что ты собираешься писать?
— Ты будешь смеяться — про хоркруксы.
— Разумеется, буду. И сразу предложение: как насчёт того, чтобы взять интервью у единственного известного человека, подробно занимавшегося этой проблемой? Вернее нелюдя…
— Престань! Согласись, ведь это же интересно…
— Ага, особенно когда тебя норовят прирезать взбесившиеся топоры, — сие последнее высказывание, как показала практика, было напрямую связано с очередным боевым ранением, полученным Джессикой в неравной схватке с металлическими гигантами, — Обхохочешься!
— Нет, я серьёзно. В справочнике по арифмантике среди дополнительных магических способностей кроме прочего указано бессмертие. Представляешь, кто-то лечит наложением рук, а кто-то и вовсе никогда не умрёт. Хотя это ещё как сказать: насколько я поняла эту тему, бессмертие означает неподверженность организма старению, болезням и так далее. Если ты случайно попадёшь под поезд, тут уж никакое бессмертие не отнимет у тебя билет в один конец. Но, что самое интересное, бессмертие не входит в число магических способностей, которые никоим образом нельзя приобрести. И когда я узнала об этом, я вспомнила про хоркруксы. И решила поподробнее разузнать про этот метод, посмотреть, что происходит с человеком, который его применяет. И разузнать, какими способами можно развить в себе бессмертие, как и многие другие второстепенные магические способности.
— А оно тебе надо? — хмуро осведомилась Джессика под писк Гермионы: та не уберегла плечи.
— Но ведь это же только с научной точки зрения. К тому же, я хочу поподробнее разузнать про Арку Смерти.
*И про Сириуса — Гарри был бы рад*, — мысленно добавила Гермиона.
— Да, любопытно. Кстати, Тед тоже хочет попасть в Отдел Тайн.
— И?
— Насколько я помню, у него что-то из области высшей трансфигурации. Кажется, превращения на молекулярном уровне, неорганические молекулы в органические или как-то так…
— Наверно это сложно, ты как думаешь? Джессика?
Джессика не откликалась. Гермиона испуганно протянула руку, пытаясь нащупать хоть какую-то часть тела девушки, но впереди была только пустота. Гриффиндорка заметно перетрусила, когда внезапно кто-то схватил её за руку и потянул вперёд. По старой привычке девушка вскрикнула.
— Тихо, не шуми, — раздался над самым ухом голос Джессики, — Мы приползли.
На радостях Гермиона в последний раз оттолкнулась от пола трижды проклятой комнаты, заполучив напоследок царапину на пятке и со всего размаху плюхнулась на что-то тёплое и мягкое. Судя по протяжному стону, издаваемому этим самым вышеупомянутым мягким, это была Джессика, которую Гермиона повалила прямо на израненную спину.
— Ой, извини! — пискнула Гермиона, поспешно слезая с однокурсницы и помогая последней встать.
— Житие святого Етижки! — сквозь зубы прошипела Джессика, медленно поднимаясь с каменного пола, — Надеюсь, это тот проход, который нам нужен.
— Я тоже хочу в это верить, — пробормотала Гермиона, осматривая спину однокурсницы.
Выглядела она, мягко скажем, неважно. Да и сама Гермиона чувствовала, что по её спине и ногам в больших количествах стекают тёплые струйки крови. Странно, но боли почему-то не чувствовалось. Наверно, сказывался шок. Вот только холодно очень…
— Слушай, Джессика, я вот сейчас подумала: если мы так попали, то что же сейчас с мальчишками?
Джессика внимательно посмотрела старосте в глаза, и девушки, как вспугнутые лани, метнулись по коридору подальше от страшной комнаты.
Они были уже далеко, когда позади послышался еле слышный, но от того не более приятный, скрежет — огромные снижающиеся топоры со всего размаху врезались в пол.

* * *

…Стены сужались. И это ещё полбеды. Но Волдеморт, по всей видимости, не пожалел фантазии в надежде лишить самоуверенных искателей хоркруксов любого, даже самого призрачного, шанса выбраться наружу. Стены ощетинились шипами. Настолько длинными, что уменьшали ширину зала чуть ли не вдвое. И настолько острыми, что были способны пригвоздить средних размеров соплохвоста, как бабочку к обоям.
— Сматываемся! — скомандовал Поттер, наколдовывая огромное бревно и помещая его поперёк зала в надежде заклинить сдвигающий механизм.
На какую-то секунду стены замерли, затем раздался ужасающий треск, и бревно полутора метров в диаметре переломилось надвое как какая-нибудь разнесчастная спичка.
— Стенки с наездами, — зло пробормотал Гарри, улепётывая со всех ног и в то же время отчётливо понимая, что они не успевают.
— Гарри, притормози! — крикнул Рон.
Избранному эта мысль показалась в высшей степени идиотской, но он послушно замер на месте.
А стены всё сужались…
— Подними руки, — велел Уизли, обходя (или, скорее, оббегая) друга сзади.
— Что ты делаешь? — не понял Гарри, чувствуя, как староста подхватывает его подмышки.
— Спасаю твою шкуру, идиот!
В то же мгновение юноша с удивлением осознал, что земля уходит у него из-под ног. Только через двенадцать секунд Гарри понял, что летит. Не смотря на все уверения, что «такого бегемота он не утащит», Рон всё же нашёл в себе силы оторваться от этой грешной земли с Мальчиком-который-выжил-и-к-сожалению-подрос на руках.
— От винта! — скомандовал Уизли, набирая скорость.
Почувствовав, что ветер начинает бить ему в лицо, Гарри уже хотел облегчённо вздохнуть и постараться не обращать внимания на то, что его руки того и гляди отвалятся. Но лорд Волдеморт никогда не стал бы лордом Волдемортом, если бы всё было так просто…
Постепенно, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее зал стал заполняться писком, причём настолько высоким, что у Гарри заложило уши. В ту же секунду парень осознал, что проклятый зал наполнился маленькими точками. И эти точки правили к ним…
— Тридцать три пикси тебе в ребро! — замотал головой Рон, пытаясь увернуться от налётчиков, но их было чересчур много, — Маленькие черти! Откуда они только вылезли?
— Что-то мне подсказывает, что из той самой пропасти, в которую ты чуть не кувырнулся, — просветил друга Гарри, — Incendio!
Из палочки Избранного вылетела струя огня, отгоняя излишне назойливых летучих мышей. Многие сгорели, некоторые метнулись наутёк, напуганные огнём, но им на смену явилась целая туча маленьких летающих вампиров. Твари облепили лицо, залезали под мантию, мешали видеть и ко всему пребольно кусались. Гарри взмахнул палочкой ещё раз, но то ли мерзавки осмелели, то ли их было чересчур много… В общем, эффект был невелик. Рон с Гарри застыл на одном месте: из-за маленьких чёрненьких мышек выхода не было видно вовсе. По крайней мере, лётчику.
А стены всё сужались…
— Рон, чего застыл? Лети уже!
— Хорошо сказать «лети». Я не вижу, куда.
Гарри направил палочку на скопление особенно настойчивых тварей. Новый столп огня испепелил их почти полностью. Правда, место погибших нападающих немедленно заняли их собратья, но нескольких секунд ничем не замутнённого зрения хватило Гарри, чтобы сориентироваться в пространстве.
— Выход ровно напротив нас. Главное, лети прямо и не сворачивая.
Рон выдал несколько нелицеприятных эпитетов (Гарри так и не понял, к кому они были обращены) и снова набрал скорость.
А стены всё сужались…
Гарри использовал свою палочку наподобие огнемёта, пытаясь уничтожить те крылатые создания, которые решили, что убираться с дороги самого Избранного и его верного избраннонос…оруженосца вовсе необязательно. Надо признать, после гарриных манипуляций это стало последним решением в их летучемышинной жизни. Правда, видимость не особенно улучшилась: некоторые вампиры из числа особо одарённых успели вцепиться в лицо, а на такие эксперименты как использование огня по отношению к собственной физиономии Поттер не решался. Так что юношам оставалось только двигаться вперёд, молиться всем божествам, которые только слышали их в эту минуту, о благополучном избавлении да покрепче зажмуривать глаза, дабы излишне прыткие особи их не выцарапали.
А стены всё сужались…
Неожиданно Гарри почувствовал, как что-то задело его по локтю. Руку обожгло болью, и немедленно потекла кровь. Гарри скосил глаза и искренне порадовался, что не он сейчас упражняется в левитации, ибо в противном случае он бы уже со всего размаху грохнулся на пол. Острые шипы находились в каких-то трёх-четырёх дюймах от него.
А стены всё сужались…
Гарри напряг остатки сил и наколдовал ещё одно бревно, потолще, пытаясь застопорить наезжающие стены хотя бы на несколько секунд. И расписался в собственной глупости. По какой-то только ему одному ведомой причине юноша наколдовал бревно над головой, а не под ногами, как не устаёт твердить логика и инстинкт самосохранения. Результат очевиден: не выдержавшее и пяти секунд бревно переломилось и, стремясь к центру земли в соответствии со всеми законами физики, чуть было не угодило искателям хоркруксов по маковкам. И, увы, не пришибло ни единой наглой мышки.
А стены всё сужались…
Гарри буквально чувствовал, как остаётся без одежды. Длинная развевающаяся мантия считала своим долгом зацепиться за каждый шип. А поскольку Рон по понятным причинам даже не думал останавливаться дабы отцепить свои и гаррины одеяния, многострадальная школьная форма мистера Поттера клочок за клочком оставалась в подземельях Волдеморта. В настоящий момент Гарри, мысленно проинспектировав содержимое карманов и уже попрощавшись с носовым платком, беспокоился только за Чашу, которая в данную конкретную секунду покоилась в складках роновых одеяний.
Как-то неожиданно вместо ярко освещённого зала глазам Гарри предстал тёмный коридор. Изначально Поттер даже не сообразил, что, собственно, произошло. Понадобилось какое-то время и ещё несколько огненных заклятий для разгона энной части так и не унявшихся мышей чтобы осознать, что юноши покинули этот идиотский зал с его сжимающимися стенами.
Гарри с облегчением мотнул головой, сгоняя очередную посягательницу на голубую кровь Поттеров. Как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно приближающуюся стену. Видимо, нёсшийся по инерции Рон даже не думал тормозить, в результате чего молодые люди вот-вот врежутся в очередной поворот. В последнюю секунду Гарри успел оттолкнуться от стены и выровнять курс. Позади послышался устрашающий лязг: после долгих усилий шипы встретились-таки друг с другом.
— Что, выбрались что ли? — тяжело дыша спросил Рон.
— Не думаю. Если ты не забыл, впереди ещё пропасть.
— Етижкин Шишкин, точно, эта чёртова пропасть, чтоб её! Тогда я не торможу.
Впрочем, насколько Гарри мог судить, Рон уже изрядно выдохся. Так что в настоящий момент гриффиндорец был особенно обеспокоен тем, как бы друг случайно его не отпустил прямо над вышеупомянутой пропастью. И как достать летучих мышек из-под мантии, особенно тех, которые норовят залезть под рубаху и, кажется, уже это сделали.
Как выяснилось, догадка Избранного по поводу изначального места дислокации летающих вампиров была верна. Проблема заключалась лишь в том, что не все летучие мыши по первому зову ринулись в зал с коварными стенами, часть из них зависла над пропастью, собираясь напасть на и без того расцелованных странников. Гарри и Рону просто повезло, что они решили не ходить по невидимому мосту, ибо вновь облепившие лицо мышки не давали ни малейшего шанса узреть что-нибудь помимо их крыльев, так что молодые люди немедленно свалились бы.
Пролетая над пропастью и пытаясь разогнать излишне назойливых тварей, Гарри вдруг почувствовал, что Рон теряет высоту. Похоже, гриффиндорский староста устал сильнее, чем предполагал Избранный. Положение спас злобный рык, донёсшийся откуда-то из глубины бездны. Услышав его, Рон почему-то раздумал падать и с удвоенной силой понёсся вперёд.
Содрав с волос последнюю представительницу отряда Кровососущих Негодяек, у Гарри появилось чувство «дежа вю». Они снова, так же как пять минут назад, неслись на стену, не вписываясь в поворот. Только теперь их скорость была в два раза выше, а подстраховаться Гарри уже не успевал…
С громкими воплями оба гриффиндорца впечатались в стену, еле успев повернуться боком, что в результате послужило юношам амортизатором. Что ж, по крайней мере один плюс у подобного поворота событий был: до смерти напуганные летучие мыши, умудрившиеся забраться в одежду, почли за лучшее убраться из этого дурдома. Так что больше никакие животные гриффиндорцам жизнь не отравляли.
Неторопливо поднимаясь с пола и инспектируя собственные конечности, Гарри отметил, что сегодня сотрясение мозга ему обеспечено. Ух ты, зато очки не разбились!
Очень медленно Гарри повернул голову вправо. Рон, так же, как и он сам, мучительно пытался создать из себя единую и, по возможности, целостную конструкцию. Видок у обоих гриффиндорцев был ещё тот. Опухшие руки и лицо, изодранные мантии, зуд по всему телу, из чего следует, что пресловутые мышки успели искусать ребят и под мантиями, а у Гарри ещё и разодранный локоть… Картина маслом.
— Чашу не посеял? — единственное, что смог выдавить Гарри.
— Здесь, — утвердительно кивнул головой Рон, — Слушай-ка, по-моему раньше нас было четверо.
Гарри смерил товарища взглядом и мигом вскочил на ноги. Что-то сейчас с девочками! Рон не отставал ни на шаг, когда после очередного поворота, выводящего гриффиндорцев непосредственно на пресловутую развилку, с которой, собственно, всё и началось, юноши не налетели со всего размаху…

* * *

…на Гермиону и Джессику.
На доли секунды в тоннеле воцарился хаос. И девушки, и юноши застали друг друга врасплох и, как самые что ни на есть почётные параноики, чуть было не выкололи палочками оппонентам глаза.
— Это вы?! — в один голос воскликнули Рон и Гермиона, — А мы нашли…
Оба гриффиндорца извлекли из закромов мантий, вернее того, что от них осталось, две абсолютно идентичные чаши Пуффендуев.
На какое-то мгновение коридор накрыла тишина. Великолепная четвёрка непонимающе смотрела раритетный артефакт, которого почему-то стало два.
— Они обе ненастоящие… — прошептала Джессика.
Вдруг обе Чаши будто ожили и понеслись навстречу друг другу вместе с повисшими на них старостами Гриффиндора. Никто даже не успел испугаться, а два артефакта уже слились в один.
— А вот эта настоящая, — отметила Дарк, подходя поближе к творению рук непонятно чьих.
— Проекции? — предположила Гермиона.
— Они родимые. Одна без другой смысла не имеет, в том числе как хоркрукс, только объединившись, они становятся целостным предметом. Уничтожение одной половинки соответственно к гибели всего хоркрукса не приведёт.
— Логично, — проникся Гарри, — Если искатель был бы один, то, выберись он живым из одного коридора, во второй не полез бы ни за какие коврижки. Следовательно, впустую потратил время.
— Это что? — вдруг спросил Рон.
Вопрос на самом деле был хороший и, главное, уместный. Из обоих только что покинутых нашими героями коридоров доносился престранный гул и почему-то столбом поднималась пыль. Судя по звукам, что-то падало. И это что-то было очень большим. А если прибавить ко всему вышесказанному, что над головами гриффиндорцев начал трястись потолок, то получалось, что в созданных Волдемортом подземельях начался глобальный…
— Обвал! — пискнула Гермиона, непроизвольно закашлявшись от поднявшейся пыли.
— БЕЖИМ!!! — во всю глотку заорал Поттер.
Споров на этот счёт почему-то не возникло…Гарри, Рон, Гермиона и Джессика припустились с такой скоростью, что еле умудрялись вписываться в повороты.
Между тем, обвал надвигался с ещё большей скоростью. Теперь затрясся не только потолок, но и пол, сверху начала сыпаться пыль, а кое-где и небольшие булыжники. Буквально на последнем издыхании до смерти уставшие гриффиндорцы выскочили из тоннеля в гнездо василиска, по инерции пронеслись по всему помещению, в прямом смысле вывалились изо рта Слизерина и, не отползая от статуи, бухнулись на пол. Ровно через секунду созданный Волдемортом проход оказался полностью завален. Больше в безумные реддловы комнаты с топорами и коварными стенами не попасть, даже если задаться такой целью…
— Все целы? — минут через пять раздался умирающий голос Гарри Поттера.
— Тупой вопрос, — немедленно откликнулся Рон, намекая, естественно, что после таких передряг целыми остаться просто нереально.
— Все живы? — немедленно исправился Поттер.
— В целом да, — отрапортовала Гермиона.
— Это смотря с какой стороны посмотреть, — кряхтя, попыталась подняться Джессика, — А вот меня ещё всегда спрашивают, почему это я не хочу здесь учиться. Да так просто!
Поистине непередаваемый сарказм, с которым была произнесена последняя фраза, не снился самому Северусу Снейпу даже в лучшие моменты жизни.
— Девчонки, вы как? — подал голос Рон.
— В жизни больше не буду спать на животе! — поклялась Гермиона, — А вас кто так расцеловал?
— Если я ещё помню уроки Хагрида, то это были летучие мыши, — сообщил Гарри, пытаясь сесть, — Так, нам нужно в больничное крыло, но я до него не доползу.
Джессика многозначительно хмыкнула и достала из потайного кармана маленькую коробочку. Взмах палочкой — и коробка увеличилась раз в десять.
— Ранозаживляющие нам не помогут — тут легче кожу заново восстановить. А вот обезболивающие и кровеостанавливающие — в самый раз.
И Джессика достала восемь пузырьков с зельями и запустила в каждого из однокурсников по два.
— Не пей, Гарри Поттер, отравишься, — замогильным голосом известила Дарк немедленно присосавшегося к пузырьку гриффиндорца, — Эти зелья варил сам злобный советник Тёмного лорда Северус Октавиус Снейп.
Гарри сие глубокомысленное высказывание благополучно проигнорировал. А вот Рон поперхнулся.
— Не беспокойся, Рон, фирменный яд «а-ля Снейп» полагается только избранным, — успокоила однокурсника нехорошая гриффиндорка.
— Зато теперь я, в отличие от Трелони, знаю точную дату собственной смерти — это как раз сегодня, — отмахнулся Гарри, наконец умудряясь подняться с холодного пола Тайной комнаты, — Я предлагаю убираться. Потому как мне не нравится перспектива ещё пять минут любоваться на это страшилище, — юноша кивнул на статую Слизерина и позвал, — Фоукс!
Феникс явился по первому зову хозяина. Гарри кивнул ребятам, приглашая их взяться за хвост птицы.
— Думаю, если мы материализуемся прямо посреди больничного крыла, мадам Помфри не поймёт. Так что…в туалет.
…Через пару мгновений израненные гриффиндорцы предстали пред светлыми очами Джинни Уизли. Та только охнула.
— Пожалуйста, Джинни, только ни о чём не спрашивай. Потом, ладно? — устало попросил Гарри, глядя на заплаканное лицо девушки и испытывая нечто, похожее на угрызения совести.
— Как же вы так? — только и прошептала бедняжка, не решаясь подойти к одноклассникам.
— Джин, одна просьба, — решил попросить подругу Избранный, — Возьми вот эту Чашу и спрячь куда-нибудь, понадёжнее. Её никто не должен найти. Пожалуйста.
Джинни молча кивнула и спрятала чашу Пуффендуев за пазуху. Вздыхая и пошатываясь, семикурсники покинули туалет Плаксы Миртл и взяли курс на больничное крыло. Они в самом деле полагали, что непредвиденные случаи на сегодня закончены. Наивные…
— Так, ну и что мы тут делаем в семь утра? — раздался наполовину удивлённый, наполовину насмешливый голос, и из-за угла выплыла профессор Уайт.
— Ничего особенного, — и Рон попытался сделать невинное лицо, что, учитывая многочисленные припухшие укусы, оказалось делом невыполнимым.
— Что это с вами? — несколько обеспокоенно осведомилась женщина: от зоркого взгляда профессора ЗОТИ не скрылись ни следы нашествия летучих мышей, ни исполосованные спины Гермионы и Джессики, ни в клочья изодранные мантии Гарри и Рона.
— Профессор, им срочно нужно в больничное крыло, — попыталась объяснить очевидное Джинни.
— Как ни странно, это я уже заметила. Но я так и не понимаю, что…
Тут у Гарри жутко закружилась голова, и он был вынужден прислониться к стене. *Чёрт, похоже, эти твари ещё и ядовитые. Впрочем, этого следовало ожидать…* — подумал Гарри, перед тем, как окончательно потерять сознание. Последним звуком, который он услышал, был приличный такой шлепок — видимо, Рон не замедлил последовать его примеру.