Notice: Undefined variable: more_link_text in /var/www/vh37118/data/www/harry-potter2.com/wp-content/themes/twentyfourteen/content.php on line 55

Notice: Undefined variable: stripteaser in /var/www/vh37118/data/www/harry-potter2.com/wp-content/themes/twentyfourteen/content.php on line 55

Лецифер кинулся к окну, встречая знакомую белую сову. Он осторожно отвязал конверт от ее лапы и сломал печать клана Арман. Что написала ему семья?

Лецифер,
Мы рады, что твои отношения с семьей улучшились. Но нас шокировало требование от тебя Непреложного обета. Но мы понимаем тебя. Будь осторожен, и лучше говори меньше, чем знаешь. Мы не будем спрашивать тебя ни о чем, Совет также извещен и согласился с этой мерой безопасности.
Мой сын, пришло время твоей службы. Дата переговоров назначена на семнадцатое июня. Мы понимаем, что тебя может расстроить необходимость покинуть семью, но ты не должен подчиняться чувствам.
Ты – член клана Арман и должен держать свое слово. Это касается и обета, и обещания Совету.
Мы все ждем тебя и любим.
Мирт, твой отец.
Мира.

Черт, он совершенно забыл о переговорах.
Лецифер опустил письмо на стол. В любом случае, кроме получателя его никто не мог прочитать. Защита магией крови была недоступна человеку.
Под текстом письма бежала сложная вязь рун. Лецифер выпустил зубы и куснул себя за большой палец, которым затем немедленно проехал по рунам, оставляя на них кровавую дорожку.
Руны на миг вспыхнули золотым сиянием, материализовав на бумаге небольшой ларец. Лецифер, нетерпеливо подрагивающими руками откинул крышку и схватил небольшую бутылку с кровью. Поднося ее ко рту, краем глаза заметил руны препятствующие сворачиванию крови. Он в несколько глотков опорожнил сосуд. Последние два дня он уже ощущал довольно-таки острый голод, и посылка была крайне вовремя.
Сова нетерпеливо ухнула, напоминая, что ждет ответа. После получения совы, принадлежащей семье Поттеров, вампиры озаботились, чтобы сын не остался без средства связи. Теперь без ответного письма сова не улетала.
Лецифер уложил пустую бутылку обратно в ларец и закрыл крышку. Он снова прикусил палец, и спустя мгновение только дорожка рун напоминала о завтраке вампира.
Руны хранения оставались тайной высших вампиров. Лецифер был доволен, что родители умеют пользоваться ими, и он не останется голодным. Полувампир понятия не имел, как это работало, знал только, что кроме него никто не способен открыть ларец с кровью.
Единственным недостатком оставалась сложность изготовления подобного хранилища. Поэтому родители писали очень кратко, оставляя на пергаменте место и для следующих писем.
Лецифер взял перо, обмакнул его в чернильницу и приступил к письму.

Папа и тетя,
Мне действительно будет нелегко покинуть мою семью, но я знаю, что значит честь клана. Семнадцатого я буду у вас.
И я не злюсь, что буду вынужден на время покинуть эту семью. В действительности, я более или менее сдружился лишь с Джимом, в котором и вправду могу видеть моего младшего брата. Другие… более тесные чувства у меня отсутствуют. Может быть, это пройдет, со временем. Я и не ожидал никаких чудес.
Я тоже вас люблю.
Лецифер.

В дверь постучали. Лецифер неторопливо запечатал конверт и открыл дверь. Это мог быть только один человек. Джим. Он был единственным, кто приходил к нему в комнату.
– А разве у тебя не должно быть занятия?
– Да, но Грозный Глаз был срочно вызван на какое-то нападение Пожирателей, – Джим благовоспитанно не подошел к столу, с какими-то личными бумагами брата, а сел на кровать.
– И он так торопился, что не успел дать мне задания.
– Понятно. И ты пришел ко мне, потому что тебе нечего делать.
– Ну, да.
Джим немного смущенно потупился. Ему было хорошо в присутствии старшего брата. Спокойствие и уверенность его присутствия давали Джиму отдохнуть от ежедневного стресса. Джим очень любил свою семью и сестру, но его постоянно напрягала их суматошно-веселая жизнь. Даже Лили, хоть и была Поттером только по фамилии, была заряжена их неутомимой шаловливой энергией.
Лецифер понимающе кивнул. – Я не знаю, что ты сейчас учишь, но если хочешь, то я помогу тебе.
Полувампир предложил это, и сам удивился своему порыву. Ну, ладно, в конце концов, ему не в новинку обучать новичков. Да еще и эта скука… Почему бы и не помочь брату? Или скорее, тому, кем мог быть он сам, если бы все пошло по-другому.
– Ой, правда? Спасибо. А… ты умеешь работать с боевой магией?
– Да, в Дурмстранге я был известен именно этими знаниями. – Лецифер решил отпустить сову и привязывал ей письма к лапам. Ласково взъерошив ей перья на шее, он поднес ее к открытому окну.
– Давай, лети!
Сова бросила ему надменный взгляд и широко распахнула крылья. Секундой позже Лецифер уже закрывал окно.
Джим просто изнывал от любопытства. На конверте он не заметил никакого адреса, брат также не сообщил сове имя получателя письма. Кому он писал? Конечно, это не касалось его, но любопытство… Он сдержался от неуместных вопросов и снова смотрел только на брата.
– Я не знаю, что ты изучаешь с Грюмом, я просто помогу тебе с твоей маленькой проблемой. Меткость. Ты не дотягиваешь даже до приемлемого уровня.
Взмахом палочки Лецифер сотворил мишень на стене.
– Бей в нее, пока она не разрушится.
Джим кивнул и поднял палочку. Немного нервничая под внимательным взглядом брата, он старательно принял дуэльную стойку. Лецифер даже поморщился от столь явного дилетантства. Ну, конечно, правая рука вперед, левая слегка отведена вбок для баланса, упор на правую ногу… А мальчик явно переученный левша. Лецифер нетерпеливо подошел к брату, отнял палочку, поправил стойку, заставив слегка ссутулиться, и сунул палочку в левую руку.
– Попробуй так.
Джим немного потоптался на месте, привыкая к новой позиции, молниеносно вскинул палочку, грациозное движение кистью и громкий возглас:
– Foto fulguris!
Ослепительный смертельно-белый свет вырвался из конца палочки и ударил в мишень, оставив на ней черное пятно. Лецифер, который успел инстинктивно прикрыть глаза ладонями, медленно опустил руки. В сухих интонациях его голоса не было и намека на похвалу.
– Заклинание для уничтожения вампиров и превосходно выполненное.
Джим радостно улыбнулся и вспомнил… Гарри был дружен с вампирами.
– Это совсем не так… Я не имею ничего против вампиров… Это Грюм, он научил меня…
Лецифер приподнял руку, останавливая оправдания.
– Я тебя понял. Не оправдывайся. Если вампиры все же решат присоединиться к Вольдеморту, то они не будут сомневаться в применении смертельных для человека заклинаний только потому, что дружны с кем-то из этой расы.
– Ты думаешь?
– Да, – Лецифер взмахом палочки убрал пятно гари с мишени. – Нужно всегда быть начеку. Неизвестно откуда может прийти смерть. И ты не должен потом раскаиваться, если, защищаясь, придется убивать.
– Грюм говорит почти то же самое. – Джим улыбнулся. – Только он утверждает, что я должен не доверять никому, даже собственной матери. Он параноик!
Лецифер тоже заулыбался. – Это точно, но при его количестве врагов паранойя становится не болезнью, а преимуществом. Мне не нравится другое. Он обучает тебя заклинаниям против вампиров так, как будто уже уверен, что вампиры присоединятся к Темному Лорду.
– Да… он уверен, что многие из них поддержат Вольдеморта. А что, это может быть не так?
Лецифер пожал плечами. – Возможно, некоторые новички или одиночки, которым нечего терять. Остальные будут ждать решения Совета. А что решит Совет, никому не известно.
– Совет? – Джим был явственно удивлен. Он никогда и не догадывался о существовании у вампиров какой-то организации. Волшебный мир вообще ничего не знал о строении общества вампиров. Главенствовало мнение о диких ордах вечно голодных кровососов. Но Совет… это говорило о руководящей вампирами организации и, судя по словам брата, строгой.
– Самые старые из всех живущих вампиров. Руководство. – Лецифер отошел от мишени в сторону. – А теперь, работай. Постарайся выбрать какое-нибудь «острое» заклятие, чтобы можно было увидеть место попадания.
Следующие полчаса прошли в одном ритме. Джим посылал проклятия, а Лецифер исправлял его недостатки, улучшая технику. Наконец, Джим начал шататься от усталости. Лецифер толкнул его на кровать, а сам отошел к окну, всматриваясь в небо. Джим устроился поудобнее и принялся следить за братом.
Брат был вежлив, спокоен, всегда готовый помочь. Может быть, немного замкнутый, но все равно милый молодой человек. Почему же он был так холоден к родителям? И к Дамблдору? Всякий раз, когда профессор навещает их семью, Гарри не покидает своей комнаты. И Джим решился.
– Гарри, может ты не захочешь этого разговора, но я хочу спросить… Что произошло между тобой и мамой с папой? – Джим съежился в комочек от собственной наглости.
Лецифер застыл на мгновение, и лишь затем повернулся к своему младшему брату. Он, что, должен рассказать это? Историю, которая была известна немногим и которая до сих пор причиняла боль? Но у Джима было право знать это. И было желание поделиться этим ужасом хоть с кем-то, кто сможет понять.
– Ты действительно хочешь знать это? – В голосе Лецифера было слишком много серьезности.
– Да. Иначе я бы не спрашивал. Все отмахиваются от меня, ты вечно молчишь, а мама и папа ходят грустные. Мама вообще плачет всякий раз, когда говорит о тебе. А ты… – Джим задохнулся от возмущения. – В любом случае, я хочу знать, что произошло.
Лецифер усмехнулся эмоциональности и пламенности речи брата.
– Хорошо, я расскажу тебе, если ты поклянешься никому не говорить об этом.
– Клясться? Чем? – Джим занервничал. Всякая магическая клятва, даже если и была намного слабее Нерушимого Обета, могла серьезно отомстить нарушителю.
– Твоей… – Лецифер немного подумал. – Твоей девственностью.
Джим побагровел. Он открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука. Лецифер улыбнулся, а потом не выдержал и захохотал. Тихий, но свободный смех длился не дольше десяти секунд и совершенно поразил Джима. Он в первый раз увидел своего брата смеющимся. Это не был здоровый заразительный смех, но все же это было весельем.
– Или ты хочешь на что-нибудь другое?
– Нет! – Джим упрямо набычился. – Я, Джим Джереми Поттер клянусь моей девственностью, что никому не расскажу ничего, что узнаю от своего брата.
Он почувствовал короткую вспышку магии и взглянул на брата. Лецифер улыбнулся.
– Когда-нибудь ты найдешь свою любовь и потеряешь невинность и тогда сможешь рассказать это всем. Но так как в школе секс запрещен, то моя тайна останется еще на некоторое время скрытой.
Джим не переставал краснеть, он хотел замять эту стыдную тему.
– Давай свою историю.
– Не называй это историей, как будто говоришь о сказке. – Лецифер зашипел от ярости, но быстро успокоился. – Я не знаю с чего начать.
– С начала? – Джим и не думал смеяться. Всплеск чувств брата показал ему, насколько это серьезно.
– С какого? – Лецифер опять отошел к окну. – Знаешь, почти всю мою жизнь я спрашивал себя: Кто мои родители? У меня не было ничего, ни фотографий, ни писем, ничего. Только неизвестность и знание, что меня бросили. Как всегда говорила Петуния Дурсль «вышвырнули, как паршивого щенка». – Лецифер старался убрать из голоса все эмоции, но Джим все равно слышал их тень.
– Я нашел новую семью, друзей и собственную судьбу. Но один вопрос оставался всегда со мной: Знали ли мои родители, куда отдают меня?
Джим пристально смотрел на брата, не решаясь прервать его. Интуитивно он понял, что услышанное лишь верхушка айсберга, вся мощь которого скрыта от глаз.
– Но всегда был только один ответ. Они меня отдали. Почему? Они меня не любили? На этот вопрос я скоро узнал ответ, мне его показали. Я был никому не нужен. – Глаза Лецифера застыли льдистой зеленью. – Дурсли ненавидели меня. Эта ненависть превосходила все границы человечности, законов и гуманизма. Я рос, не зная, кто я и что я.
– Что… что они делали? – Джим едва справился с дрожащими губами. Брат выглядел таким покорным, что это причиняло боль.
– Лучше спроси, чего они не делали.
Джим сглотнул. В голову полезли невероятно кошмарные картины, воспоминания о которых могли надолго обеспечить ему бессонные ночи. Было ли это в действительности? И как брат смог выжить после этого?
– Дурсли, я узнал это имя в процессе расследования, когда выяснилось, что я могу быть Поттером, причиняли боль способами, о которых тебе, Джим, не надо знать.
Коротко говоря, в пять лет, я был развалиной, физически и психически. В этом же возрасте я, наконец, понял, что «Гарри» мое имя, а не очередная ругань. Но как бы там ни было, в это время Дурсли перешли очередную границу. Тот день я помню слабо…
Джим закрыл глаза, он понимал, что брат намеренно опускает подробности, чтобы не травмировать его и себя. Но это помогало мало… И когда же будет о Пожирателях? Они тоже мучили Гарри?
– Меня спасла моя магия, но одновременно она расколола мой рассудок. У меня больше не было чувств и, прежде всего, не было страха.
Джим был смущен. – А что с Пожирателями?
– Пожиратели! – Лецифер буквально выплюнул это слово. – Ты не понял, Джим? Не было никаких Пожирателей. Это я убил их. Без жалости. И сделал бы это снова.
Джим отшатнулся, прижимаясь к стене. Этих людей убил Гарри? В пять лет? Внезапно все встало на свои места. В доме были только мужчины и собака. Все находились в спальне. Было ли возможным, что Дурсли продавали Гарри? В зеленых глазах Джим читал жестокую правду.
– Нет…
– Все же… – Лецифер беспокойно кружил по комнате. – Пожиратели! Они бы пытали меня или сразу бы убили. Вот уж стыд для них! Я бы с радостью умер, надеясь на освобождение… Дурсли могли бы обучать Пожирателей. Каждое мое детское воспоминание связано с болью. Боль было единственно, что я знал. Даже слово «Любовь» было для меня болью.
Джим не решался смотреть на брата. Стыд, какой стыд. Его мучили и насиловали… Как они могли? Даже слушать это было невыносимо.
– Я убил их и ушел на волю. Некоторое время я жил на улице. Там мне тоже встречались люди, которые любили мучить детей. Я убивал и их. – Лецифер развернулся и наклонился к лицу Джима. – В каждой, черт! В каждой маггловской газете была информация об этом. Поттеры и Дамблдор утверждают, что сделали все, чтобы найти меня. И они не читали этого?
– Может быть…. – Джим искал оправдание для родителей, но оно не приходило к нему.
– У Дурслей я был защищен! От чего? За эти годы у них из всех плохих вещей я не встретил только одну – смерть. Но смерть была бы благом для меня, и я не смел даже надеяться на нее.
Дамблдор хотел от меня избавиться. Иначе почему же никто не подумал ввести в защитные щиты следящие чары? Или, если это так уж трудно, почему никто ни разу не послал хоть кого-то узнать о моем состоянии? Хотя бы раз в год, мимоходом. Ничего, абсолютно ничего. – Лецифер упал на стул. – Когда я узнал о Поттерах, я разозлился. Разумеется… была и надежда. Странно иррациональная. Я хотел стать частью семьи. Я даже полюбил Поттеров. А они рассказывают мне эту сказку. Пожиратели! Но, прежде всего, я не могу простить Дамблдора. Это он убедил их. Это его вина.
Лецифер говорил все тише, пока не замолчал. Он боролся с воспоминаниями, пытаясь вернуться в привычное спокойно-отрешенное состояние. Но плотина была прорвана, и детство не хотело опять прятаться в темные закоулки памяти. И в этот раз вернулись не безликие картины прошлого, а чувства. Они долго ожидали своего времени и теперь с нетерпением набросились на жертву.
Чувства, которые он считал давно потерянными. Они вернулись, вызывая эхо слов прошлого.
Ублюдок… шлюха… бездельник… дрянь… урод…
Обрывки слов, приносящие боль.
Боль.
Это было невозможно, но он снова тонул в ее тошнотворной горечи.
Но это была исцеляющая боль.
Боль, дезинфицирующая рану.
Первый шаг к лечению.
Джим сжался в комочек, вспоминая все. Печальных родителей, статью об исчезновении брата, обещания Дамблдора…
Внезапно все мысли исчезли, оставив только понимание.
Для его защиты, Гарри был признан ребенком второго сорта и изгнан из семьи. Это не означало, что он не был дорог родителям, просто для Великого Плана он был ненужным пустяком. Факт, за который Гарри заплатил слишком дорого.
А ведь избранным мог оказаться Гарри, а он изнасилованным…
Все понимание окружающего мира рухнуло. Как он теперь сможет нормально общаться с родителями? Как сможет простить Дамблдору? Как сможет получить прощение у Гарри?
Ведь все это только его вина…
Джим вспомнил о вопросе Гарри. Хотел ли он знать это? Теперь он был уже не уверен в этом. Теперь он знал правду и ответы на все вопросы, которые лучше бы оставил без ответов.
Как Гарри вообще мог находиться здесь? Рядом с предавшими его людьми? Понимая, что это было не случайной ошибкой, а результатом логичного расчета?
– Папа и мама знают об.. этом?
– Нет… Джим… уходи, пожалуйста.
Джим вскочил с кровати и выбежал из комнаты, пытаясь двигаться, как можно тише. Перед тем, как беззвучно прикрыть за собой дверь, он еще раз посмотрел на брата.
«Ад находится в твоей душе», это была жестокая правда.