Ночь никак не хотела кончаться. Как запертая в клетку пантера, неутомимая в своем беспокойстве, Лецифер метался меж стен гостиничного номера. Невилл не решался произнести ни слова, притаившись на краю кровати безмолвным манекеном. Он лежал, закрыв глаза, но не думая о сне. С каждой минутой неизвестность усиливалась.
Ранен ли Мирт… или… мертв? Что с Мирой? Или это, все же, нечто иное? Они не знали, и им оставалось только ждать. А Лас-Вегас продолжал жить своей жизнью. Блеск и гламур его ночи лишь подчеркивал мрачное настроение загнанного зверя.
Лецифер крутнулся на пятке, выхватывая меч. Невилл удивленно привстал, он ничего не слышал и не понимал, что за опасность может таиться в темном углу комнаты.
— Симон…
Старый вампир, печально улыбаясь, выступил из тени.
— Приветствую тебя, Лецифер.
Полувампир опустил меч. Он склонил голову, и его длинные волосы накрыли лицо, скрывая эмоции на нем.
— Скажи мне правду. Что случилось?
— Ты уже знаешь?
— Лишь предчувствие… намек… — В голосе звучала мольба об осмеянии его переживаний.
— Как и должно быть… — Вампир Симон Арман протянул Лециферу небольшой сосуд. – Это… прежде всего это лишь твое дело. И лишь затем наступит наше право.
Лецифер неотрывно смотрел на бутылочку, наполненную серебристым туманом. Воспоминания? Чьи? Впрочем. Все равно. Слова были важнее. Немногие события затронули бы его настолько. Он сжал пальцы на холодном стекле.
Ожиданию пришел конец. Лециферу не нужны были ни слова, ни оказательства. Правда насмешливо выглядывала из черной дыры, занявшей место отца в его сердце. Но вопреки собственным чувствам, вопреки опыту полководца, он с маниакально детским упрямством спросил: — Мирт жив?
Невилл не решился выдохнуть. В синем свете рекламы под окнами было хорошо, слишком хорошо, видно, как покачал головой вампир. Надежда разбилась, как мечта, которой никогда не было.
— Посмотри воспоминания…
Лецифер дрожал. Почему он не мог плакать? Он ведь так хочет выкричать скорбь. Не может… он не может. Сначала он должен узнать правду. Скорбь, любовь, боль… Он должен взять себя в руки. Он должен отшвырнуть ненужные эмоции. И Лецифер остановился, тяжело дыша и сжимая кулаки.
Руки так дрожали, что он смог лишь со второй попытки открыть колбу. Даже не оглянувшись, он упал в собственный кошмар.
— Мирт мертв, — внезапно заговорил Невилл. – Как?
Симон покачал головой.
— Не время. Позже я все расскажу, но сейчас мы должны бежать.
Гриффиндорец непонимающе посмотрел на него.
— Почему?
— Лецифер. – Симон мягко обнял Невилла. – Тебе известна лишь приятная сторона его натуры. И даже, когда ты видел его в бою, ты видел лишь контролирующего себя полувампира. Но я знаю и другую его часть. – Вампир улыбнулся, вспомнив, как боялся невинного на вид ребенка. Почти десять лет назад он учил маленького Лецифера и представить себе не мог такого опасного будущего. – Будет лучше, если мы окажемся далеко от этого места. Поверь мне… вряд ли мы сможем исцелиться, если останемся.
— Лецифер никогда не причинит мне боль!
Симон смотрел на него почти с сожалением.
— Да… тот Лецифер, которого ты знаешь. Но иногда он… действует нелогично. – Он оглянулся на Лецифера. Он никогда и никому не признался в этом, но в тот момент его охватила иррациональная паника, науськанная первобытным инстинктом самосохранения. Более не медля, он бросил на кровать приготовленное письмо, схватил Невилла в охапку и скользнул.
Лецифер вырвался из кошмарного сна. Он неподвижно смотрел в стену, на которой вновь и вновь видел просмотренные сцены. Минуты тянулись, как вязкое желе, а он все никак не мог прийти в себя. Наконец, колени подломились, и Лецифер смог закрыть глаза. Он беспомощно охватил себя руками в тщетной попытке сохранить тепло. Но холод шел из глубины души, и от него было не скрыться.
Мирт и Мира. Отец и тетя… вся его семья. Возможно, что раньше это потрясло бы его… но вот же ирония. Жестокий выверт судьбы, рвущий сердце на кровавые ошметки.
Он делал все, чтобы спасти максимально возможное количество людей. Он убил все свои чувства к физическим родителям, привел армию, предал друзей. И что теперь, о великий Лецифер? Теперь тебе придется жить с последствиями своих действий.
Он исполнил свой долг и потерял абсолютно все. Все, что было хоть немного ценным для него. Отец и тетя убиты. Его физические родители и первый, самый первый друг Виктор в Хогвартсе… обреченные. Джим, Рон… им предстоит участь страшнее смерти.
И все это, так или иначе, на его совести.
Слезы жемчужинами падали в темноту. Лецифер не знал о них. Он и сам медленно уходил во мрак. В душе поднималась тьма.
Может ли это быть реальностью? Где бы он ни был, куда бы он ни шел – везде погибали люди. И везде убивал он. Каждая часть его жизни начиналась и оканчивалась смертью. Безразлично, одного или многих.
Вернон Дурсль, Зарин, Доминик, Камилла, бесчисленные знакомые и безымянные солдаты России, Дамблдор, убитый по приказу Вольдеморта, Сириус Блэк, Мирт, Мира, Джим, Рон, Поттеры… Бесконечный список боли. С каких пор он перестал считать павших от его меча? А считал ли хоть когда-нибудь?
Смерть, его единственный постоянный спутник. Может, это проклятие? Каждая новая семья, что он находил, распадалась на его глазах. Кто отвел всех этих несчастных в потусторонний мир?
Лецифер боролся за каждый глоток воздуха. Грудь болела, словно легкие завязались узлом, а сердце сжалось в комок горя. Но тело боролось за жизнь само… Лецифер был не здесь. Комната наполнялась голубой мощью магии.
Кто он? Так много имен… меньше чем лжи в его жизни. И так мало тех, кто мог назвать его нормальным существом. Были ли они правы? Что он?
Слезы продолжали течь. Кто он и что он? Какой смысл в его жизни теперь, когда он потерял все? А заслужил ли он жизнь вообще? Ведь он был, проклятье! всего лишь ходячей смертью. Вечно одиноким, внушающим страх и… Да чем же он заслужил эту судьбу? Какой бог проклял его? Лецифер не знал. Он хотел остаться один… и умереть…
Узел в его душе внезапно стянулся туже и распустился. Лецифер захлебнулся воздухом, когда из него вырвался поток чистой магии. Она вырывалась из каждой поры, наполняя и разрывая пространство. Гостиничные апартаменты снесло, как взрывом. Стекла, мебель, стены – все разлетелось в мельчайших частицах и закружилось искрами боли перед глазами Лецифера. Удивительно красивое и невероятно мрачное зрелище – с мучительной медлительностью в торжественной тишине разрушался сам мир.
Холод усиливался. Тепло и эмоции исчезали, постепенно, одна за другой. Но одновременно рождалось что-то новое, более человечное чувство… мысль… желание… он не мог определить.
Месть? Нет.
Справедливость.
Он бездарно расточал время, стремясь спасти то, что называлось сердцем. Теперь ему осталось исполнить то, к чему он был призван. То, что он должен, нет, обязан был делать.
И ОНО проснулось. То, что спало, погребенное под покровом его человечности. Тогда этот дар был непроверен, дик и не укрощен, но теперь носитель вырос достаточно, чтобы принять дар. Он перестал быть сосудом полным магии, он обладал волей и способностью выполнить предназначение. Магия проснулась, усилив чувства хозяина. Места для таких человеческих пустяков, как любовь, сострадание, жалость или для принципов вампирьей добродетели – лояльности и дисциплины больше не было. Были лишь две стороны, два цвета – черный или белый, добро или зло, жизнь или смерть… выбор простой, но более сложный и всеобъемлющий, чем у простого смертного.
Мир ускорился, и Лецифер выдохнул. Он нашел правду. Все это время она терпеливо ждала его, в нем же самом. Это не проклятие, это – судьба.
Теперь он видел путь, по которому пройдет. Путь с единой целью – Вольдеморт. Куда ушли скорбь и ярость? Изчезли перед лицом необходимости. Его задание не позволяло такую роскошь. У Судии нет личных чувств.
Апартаменты обрушивались. Вдали ревели сирены, а возбужденные магглы тыкали пальцами в сторону гостиницы. Никто не обращал внимания на темную фигуру, уходящую в темноту.
Лецифера больше не было.
Он стал тем, кем и был – инструментом судьбы.
Судия.
И шел он…