— Профессор, вы можете уделить мне немного времени? – постучал Гарри в кабинет Анны и получив согласие вошел.
В кабинете было тепло, в камине потрескивали дрова, вкусно пахло вишневым пирогом и духами Анны. Было по-домашнему уютно и хотелось остаться здесь навсегда.
Не отказался Гарри и от пирога и выпил целых три чашки ароматного чая с мятой, заботливо предложенных Анной. Он даже забыл, зачем сюда пришел, так ему было хорошо и спокойно. Гарри сидел в кресле и медленно разглядывал обстановку. Вдруг его глаза наткнулись на фотографию в серебряной рамке, стоявшую на рабочем столе. Два молодых человека катались на коньках изображая «маленьких лебедей», а две девушки, чуть поодаль, хохотали глядя на это представление.
Гарри ринулся к фотографии и схватил ее в руки. Он сразу узнал, кого видит на фотографии – там были его родители, еще совсем молодые, не старше его самого. Папа такой смешной пытался сделать серьезное лицо, а улыбка сама расползалась по его лицу. Мама стянула с головы шапку и смеется, прикрывая ей рот. Рядом с папой, держа его за руку, стоит молодой Сириус, он надувает щеки, чтобы не захохотать в голос. А рядом с мамой, уткнувшись ей в плечо, смеется совсем юная… Анна.

Анна, до этого молча наблюдавшая за мальчиком, проговорила:
— Предугадывая твой вопрос, отвечу, что я была знакома с твоими родителями, мы когда-то дружили с Лили в детстве и встречались пару раз когда выросли. Тебя я помню совсем крошечным. Мне бесконечно жаль, что они погибли такими молодыми, я их очень любила. Они были замечательными людьми. И у них такой же замечательный сын. Но мне нечего рассказать тебе больше, извини… А фотографию можешь взять себе.
Гарри очень хотел еще спросить: как они познакомились, хорошо ли Анна знала Сириуса и еще много всего, но в дверь постучали и заглянула маленькая девочка с тощими косичками. Гарри видел ее пару раз и знал, что она второкурсница с факультета Пуффендуй и звали ее не то Присцилла, не то Люсцилла.
Анна, разговаривая с девочкой, вышла за дверь, а Гарри вновь опустился в кресло, рассматривая фотографию, которую держал обеими руками. Случайно, он задел ложку, лежавшую на столе и ложка с тихим звяканьем упала на пол и закатилась под диван. Ничего не оставалось делать, как лезть под диван и доставать упавшую ложку. Он бы мог призвать ее заклинанием, но был взволнован и забыл об этом.
Водя рукой под диваном, Гарри наткнулся на какой-то увесистый том. Он подтянул его к себе и обнаружил, что это не книга, а альбом в кожаном переплете с монограммами «А» и «В». Не удержавшись от любопытства, Гарри пролистал первые страницы и с удивлением увидел фотографии своей мамы, только совсем маленькой. Забыв о ложке, а также о том, что он поступает нехорошо, во-первых, что смотрел спрятанную вещь, во-вторых, что взял ее без разрешения, Гарри уменьшил альбом заклинанием, положил его себе в карман брюк и прижимая подаренную фотографию, попрощался с Анной, которая все еще пыталась в чем-то убедить не то Присциллу, не то Люсциллу.
В свою гостиную он шел очень быстро, почти бегом, убеждая себя, что ничего страшного не произойдет — он только посмотрит альбом и тут же вернет его на место.

***

Было поздно, поэтому в гостиной не было никого, кроме Рона и Гермионы. Гермиона еще делала какие-то записи, а Рон подбрасывал одной рукой небольшой мячик и ловил его другой рукой.
— Гарри, это ты? А где Джинни? — спросил друга Рон.
— Джинни? Не знаю, я ее не видел.
— Да? А мы думали вы вместе гуляете. Странно, где она ходит? Геромиона сказала, что в спальне ее тоже нет.
Гермиона оторвалась от своих записей и сообщила, что в последнее время Джинни стала очень странная:
— Она уже не первый раз является спать за полночь. Говорит, что смотрит на звезды и думает.
— Я ей дам звезды…, — проворчал Рон и уже обращаясь к Гарри добавил, — А ты-то где был?
— У Анны, мне нужно было с ней поговорить, — ответил Гарри, умолчав о пироге.
Рон обиделся:
— А меня почему с собой не взял?
Гарри не стал отвечать, а показал друзьям фотографию в рамке и альбом, который он достал из кармана и привел в первоначальный вид.
— Какая Анна хорошенькая, ей здесь наверно столько же как и нам сейчас, — заметил Рон, рассматривая фотографию в рамке, и получил за это негодующий взгляд Гермионы.
Пока друзья смотрели на фото, Гарри стал листать альбом. Он долистал его до конца и в немом изумлении передал друзьям.
— Ой, а эта девчонка похожа на Гермиону, только маленькую,- ткнув куда-то пальцем сказал Рон.
— Где? А это… Гарри, откуда у тебя это фото, у меня такое же есть и это действительно я! – с удивлением произнесла Гермиона.
Гарри заикаясь проговорил:
— Я не знаю, я не понимаю… Это альбом Анны. Там моя мама в детстве, я — совсем маленький, побольше…. Я ничего об этом не помню… Мне иногда снится что-то подобное: море, парк, карусели, но я думал, что это просто моя фантазия. У меня же никогда не было ничего подобного… Мои тетя с дядей никогда никуда не брали меня, только Дадли. Я хотел все прояснить, а теперь все еще сложнее, чем раньше!
Послышался шелест отодвигаемого гобелена с Пышной Дамой и в гостиной появилась Джинни.
Она увидела знакомый альбом, растерянные лица друзей и испугалась. Подскочив к альбому она схватила его со словами:
— Вам нельзя на это смотреть! У нее будут неприятности и у меня будут неприятности…
Но Рон уже схватил альбом за другую сторону и тянул на себя.
— Не смей, — кричала Джинни,- Отпусти!
— Я еще не все посмотрел, — отвечал ей Рон, — Не дури, отдай!
В результате их потасовки, у альбома оторвалось несколько страниц, фотографии разлетелись. К ногам Гермионы упала карточка, которая ранее была спрятана под другой фотографией. На ней были запечатлены три маленькие фигурки. Две девочки лет девяти или десяти качались на качелях: одна с распущенными волосами до плеч и милыми веснушками, другая с длинной темной косой, перевязанной ленточкой. Рядом с ними стоял такого же возраста худощавый темноволосый мальчик в мешковатой одежде. Все трое улыбались и махали руками.
Гермиона внимательно посмотрела на фотографию, ахнула и положив ее на стол подвинула к остальным.
— Но это же, это же…, — Джинни не могла закончить фразу, слова от волнения путались.
— Да, это ОН с ними! — заключил Гарри и обхватив голову руками, простонал, — Я запутался еще больше!

Северус мучительно отодвигал момент их с Анной откровенного разговора. Он мог ее видеть каждый день, перебрасываться парой фраз о всяких банальных вещах вроде погоды и как бы все было хорошо. Но напряженная недосказанность тяготила его. Он не раз подходил к двери ее кабинета, готовился постучать, но каждый раз разворачивался и скрывался в своем подземелье, ругая себя за малодушие.
Множество раз в своей тайной опасной миссии он был на волосок от провала, сохраняя при этом благоразумие и хладнокровность. Но в случае с Анной он не мог совладать с собой. Она давно завладела его мыслями и чувствами. Единственное, что он мог, так это скрывать все это от других людей. Для них он всегда оставался высокомерным, сдержанным, холодным, лишенным каких-либо эмоций неприятным человеком. Да, он знал, что другие волшебники, преподаватели и ученики сторонятся его, недолюбливают, не доверяют или откровенно боятся. Знал и в душе надсмехался над ними.
Ему так хотелось сбросить свою маску, но на кону стояло слишком много, он не мог так поступить, от этого зависела безопасность всего магического мира. Он боялся, что после разговора с Анной, что-то изменится. Если она не поймет его и снова отвернется – ему станет все равно, жизнь потеряет смысл и он уже никому и никогда не сможет помочь. Но в глубине души все еще горел маленький огонек надежды, что Анна все поймет, во всем разберется, она всегда понимала его лучше всех остальных. И этот маленький огонек надежды сейчас просил его, молил «иди к ней!».
Во дворе школы было холодно и грязно. Вместо положенного в это время года снега, шел не прекращавшийся уже несколько недель дождь. Холодные неприятные капли разбивались о лицо Северуса, стекали по волосам и оставляли блестящие дорожки на мантии, полы которой развивались от резких порывов ветра и облепляли ноги.
Несмотря на дождь, Снейп стоял на каменной площадке у правого крыла школы, и, задрав голову вверх, смотрел как в окне комнаты Анны, на одном из верхних этажей замка, зажегся свет. Этот свет был таким теплым и манящим, что Северус решился. Он вытер рукой мокрое лицо и зашагал к парадному входу.

***

Анна каждый раз чувствовала его присутствие за дверью. Но в этот раз она не стала ждать, как он снова развернется и уйдет. Она распахнула дверь прежде, чем он собрался постучать.
— Зайди!- коротко сказала она.
Северус шагнул в светлый уютный кабинет, где пахло ее духами и казалось, каждая вещь излучает ее тепло. Он не знал с чего начать и молча стоял у входа. С насквозь промокшей мантии натекла небольшая лужица воды, мокрые волосы облепили лицо, а губы мелко подрагивали от холода.
Анна ахнула. Выдвинув волшебную палочку, она обошла вокруг него несколько раз, поднимая с каждым кругом руку с палочкой повыше и шепча какие-то непонятные слова. Результатом ее колдовства стало то, что ботинки, одежда и волосы Северуса стали совсем сухими и даже теплыми. Анна сняла со Снейпа мантию и перекинула через спинку кресла. Его самого взяла за руку и усадила рядом с собой на диван. Еще один взмах палочки и в руках у него оказался пузатый бокал с темной коричневой жидкостью. Северус сделал глоток: блаженное тепло разлилось и внутри него.
— Анна, я…, — начал медленно говорить он, опускаясь на колени и стискивая руки Анны, — я, очень виноват перед тобой. Я наделал много глупостей. Я уже поплатился за них и расплачиваюсь до сих пор. Я любил и люблю тебя. Мне нужно все тебе объяснить.
Его руки выпустили руки Анны и стали расстегивать верхние пуговицы рубашки:
— Вот! Я сохранил его!
Анна увидела свой серебряный медальон, который сама повесила ему на шею, когда они были так счастливы и который сорвала с него, когда он, как ей казалось, предал ее.
Но не это привлекло ее внимание. В распахнутом вороте рубашки, прямо под медальоном она увидела, что грудь Северуса пересекает глубокий багровый шрам. Догадка ослепила ее:
— Это я! Это я сорвала с него тогда медальон и поранила его!
С тихим стоном она соскользнула с дивана, тоже опустилась на колени, так, что их лица оказались на одном уровне и, низко наклонив голову и спрятав лицо в ладонях, прошептала:
— Прости меня…
Северус развел ее ладони, обхватил мокрое от слез лицо двумя руками, приподнял и пристально глядя в глаза, осипшим голосом с недоумением спросил:
— Тебя? За что?
— За то, что ранила тебя тогда. За то, что не стала слушать. За то, что обижалась все эти годы, что ты не ищешь меня. За то, что думала, что ты забыл меня. Я тогда многого не знала, теперь знаю, Дамлдор мне все объяснил.
— Анна…, — выдохнул Северус и припал к ее к соленым от слез, но таким желанным губам.

***

— Я понимаю, что сейчас не самый удачный момент, — проговорил Северус, приподняв голову с подушки и положив ее на согнутую в локте руку, — но раз это ночь откровений, я не могу не задать тебе этот вопрос. Он давно мучает меня и я бы хотел получить честный ответ.
— Спрашивай, — мурлыкнула Анна.
Она открыла глаза и перекатилась на бок, чтобы видеть лицо Сева.
— Ты любила его?
Анна сразу поняла о ком идет речь. Сириус. Она перестала носить его кольцо, как только приехала в замок.
Анна пристально посмотрела на Сева и немного подумав очень резко произнесла:
— Любила ли я его? Честно? Да, если хочешь знать, любила! Если бы он не погиб, мы бы поженились.
Потом осознав, что ей не следует так с ним разговаривать и если она не станет подбирать слова тщательнее, то их отношения снова будут под угрозой разрыва, сбавила напряженность в тоне и продолжила уже более тепло и мягко:
— Понимаешь, тогда мне казалось, что это конец, что ничего нельзя исправить, что наши с тобой пути разошлись в противоположные стороны. Мне было очень плохо, мне жить не хотелось. Сириус очень ненавязчиво вывел меня из этого состояния. Он был очень хорошим человеком, внимательным и заботливым, а еще он любил меня. Я ему очень благодарна за это.
— Так это у тебя он скрывался после побега из Азкабана? – спросил Северус.
— Да.
Анна прижалась к Северусу и почувствовала, как сильно он напряжен неприятным для него разговором.
— Я хочу тебе признаться, — прошептала она, — Ты знаешь, я всегда боялась назвать его твоим именем.
Анна облегченно вздохнула, когда почувствовала, что нервное напряжение спало и Северус расслабился. Он снова опустился на подушку и обнял ее.
— Мы начнем сначала, — сказал она, сильнее к нему прижимаясь, – Теперь все будет по-другому!
Нет, — отозвался он, — Мы продолжим с того места, на котором остановились тогда на пляже, в нашей бухте.

Гарри стоял в мантии-невидимке перед дверью кабинета Анны и оглядывался по сторонам. Он собирался открыть заклинанием дверь, чтобы вернуть на место фотоальбом, восстановленный усилиями Гермионы.
— Алохомора! – дверь распахнулась и ни кем не замеченный, Гарри проскользнул внутрь.
Он запихнул альбом под диван и уже собирался уходить, как дверь открылась и в кабинет вошли двое. Гарри едва успел забиться под стол и плотнее укрыться мантией-невидимкой.
— Вы хотели со мной поговорить? – услышал Гарри холодный голос Снейпа.
— Да, о Гарри, — прозвучал голос Анны,- Сев, расслабься, нас никто не слышит.
— О, нет! Я не хочу говорить об этом мальчишке! Я не хочу ругаться с тобой из-за него.
Гарри впервые услышал, как Снейп говорит нормальным человечным голосом и приготовился внимательно слушать, сгорая от любопытства.
— Прекрати к нему придираться! – проговорил голос Анны.
— Я отношусь к нему, как к любому другому ученику, — ответил ей человечный голос Снейпа.
— Нет! У меня складывается впечатление, что ты мстишь ему за Джеймса.
— Он такой же упрямый, своевольный, неблагодарный и заносчивый выскочка!
— Значит я права. Послушай, Сев, я понимаю, что Джеймс тогда очень подло с тобой поступил. Не отворачивайся, я знаю, Лили мне все рассказала. Но будь благоразумен, Гарри – это Гарри, он не Джеймс, он другой. Я согласна с тобой, что Джеймс всегда был слишком самоуверенный и как это ни печально, за это он и поплатился. Я предупреждала его тогда, чтобы он не доверял Хвосту, но он не захотел меня слушать. Да, Гарри похож на него внешне, но этим все и заканчивается. Характером он в Лили: он добрый, отзывчивый, верит в добро и справедливость. А ты ведь с большой нежностью к ней относился.
— Нет, характером он в тебя, вечно пренебрегает правилами и никого не слушает. Стоп, ты ведь не предлагаешь мне относится с нежностью и к мальчишке? Ну уж нет, хватит с меня, что я вечно вытаскиваю его из различных неприятностей, да еще так, чтобы он об этом не знал.
(Гарри удивился, с чего бы ему быть похожим на Анну? А Снейп врет, нагло врет. Он, наоборот, всегда стремился навредить ему).
— Я не прошу быть с ним нежным, просто не будь к нему слишком требовательным. И еще научи его окклюменции, как просил Дамблдор.
— С каких это пор ты слушаешься Дамблдора? Я думал идти против правил – это у вас семейное.
— Я к нему прислушиваюсь, иногда он бывает прав.
(Гарри удивился, что Анна подвергает сомнению слова Дамлдора, для него он был самым мудрым и величайшим волшебником).
— Иногда?
— Да, я не разделяю его планы насчет Гарри и никогда не пойму, почему Гарри запрещено знать, что после гибели родителей он жил со мной, а к Петунии переехал только за год до поступления в школу. Я его двородная тетушка, его крестная, Лили была моей лучшей подругой, но я не могу ни сказать ему об этом, не обнять его. Я вижу, что он тянется ко мне, а я должна держаться от него на расстоянии. Это жестоко.
(Гарри зажал себе ладонями рот и зажмурился, чтобы не закричать. В голове, что-то взорвалось, как будто разлетелся вдребезги хрустальный сосуд, его осколки рассыпались сверкающими искрами, ослепили на мгновение и больно впились в мозг. Фотографии, которые он видел в альбоме приобрели яркие краски, ожили, пронеслись роем воспоминаний и женщина из его сновидений приобрела хорошо знакомые черты. Значит, его сны не были просто фантазиями – это были его забытые и скрытые воспоминания. Вот почему слова «Анна» и «мама» показались ему такими важными — «мама Аня» — так он ее называл, он вспомнил.
Гарри уже был готов выпрыгнуть из-под стола, но здравый смысл прошептал ему «Не время! Если об этом кто-то узнает, то могут быть неприятности. Аню могут выслать из школы, из страны и тогда он ее больше не увидит. Ты должен молчать, пока они сами тебе все не расскажут».
— Я больше не один, как же я счастлив!, — с удовольствием подумал Гарри и продолжил слушать чужой разговор).
— Спорим, когда Дамблдор увез мальчика и запретил с ним видится, ты все равно все сделала по-своему?
— Даже не буду спорить. Я знала, что ждет его в семье Петунии и не могла оставить совсем одного. Мне помогло то, что я анимаг. Спасибо соседке Дурслей миссис Фигг, которая разрешала пожить у себя время от времени, терпела серую волчицу, выдавая ее за собаку внучатого племянника, и приглашала Гарри поиграть с ней, а Гарри доверял «собаке» все свои секреты. Дурсли не очень любили своего племянника, не баловали его, но не смели наказывать его физически. Я помогала ему как могла.
(Гарри вспомнил, как однажды дядя Вернон отлупил его ремнем за то, чего он не делал. Это были проделки его двоюродного братца Дадли, который просто свалили вину на Гарри. Гарри сбежал из дома и шатался по окрестности, пока его не позвала к себе в дом их соседка, миссис Фигг. Там была ее замечательная собака, точнее не ее, а как она говорила ее внучатого племенника, который уезжая, просил за ней присмотреть. Уткнувшись носом в шелковую собачью шерстку, Гарри пожаловался на все свои обиды. И очень удивился, а потом испугался, когда собака внезапно выпрыгнула в окно и помчалась к их дому. Он погнался за ней, нагнал на крыльце и пытался увести, но собака рвалась и скреблась в дверь. На шум вышел дядя Вернон и тут случилось что-то странное. Собака ворвалась в дом, увлекая за собой дядю, а он сам остался перед захлопнутой дверью. Войти внутрь он не мог, поэтому слушал, приложив ухо к двери, как из дома раздается шум, звон разбитой посуды и гул голосов. Он очень испугался, что собаку покалечат, вызовут полицию, его самого накажут еще больше. Но вскоре дверь открылась, из нее вышла, как ему показалось, очень довольная собака и не спеша направилась к дому миссис Фигг. Зайдя внутрь, он увидел, что в доме был полный порядок, если не считать, что тетя с дядей были очень бледные, напуганные и растерянные. Тетя даже предложила ему тогда чаю с печеньем, чем очень удивила его. Но с тех пор, на него больше никогда не поднимали руку).
Голос Снейпа с иронией произнес:
— Я же говорю – вы с Гарри одна семейка.
И добавил уже своим обычным холодным и пустым голосом:
— Профессор Волкова, нам пора идти. Через пять минут Дамблдор ждет нас у себя в кабинете.

Только когда удаляющиеся шаги за дверью стихли, Гарри вылез из-под стола и потихоньку вышел в коридор. Мантию-невидимку он снял только перед входом в свою гостиную.
Он услышал даже больше, чем хотел узнать. Наличие рядом с ним родного человека воодушевило его, успокоило и придало сил. На какую-то секунду от поймал себя на мысли, что Снейп кажется ему не таким противным как раньше, но тут же отогнал ее от себя:
— Он просто мастерски умеет притворяться. Видимо у него какой-то интерес и он пользуется тем, что они с Анной знакомы с детства. Время меняет людей и он не тот, за которого себя выдает. Я не верю ему. Надо дать Ане понять, чтобы была осторожна с ним.
Своим друзьям он решил пока ничего не рассказывать.

***

Анна и Северус вошли в директорский кабинет Дамлдора и увидели того сидящим без чувств за столом. Он завалился на спинку кресла, руки безвольно свесились по бокам, голова наклонилась в бок, отчего его фиолетовая шапочка съехала, но не упала благодаря спутавшимся седым волосам, бледное лицо было покрыто холодной испариной.
Анна подскочила к нему первая, приоткрыла веки, заглянула в расширенные зрачки и нащупала нитевидный пульс на шейной артерии. Затем достала из кармана небольшую коробочку и превратила ее в полноценный врачебный чемоданчик. Пару секунд перебирала какие-то ампулы, затем взяла шприц, набрала искрящейся сиреневой жидкости из одной из них и задрав правый рукав атласного балахона Дамблдора намеревалась ввести иглу в вену. Она вздрогнула, увидев, что кисть и большая часть предплечья Даблдора почернели и высохли, а на указательном пальце изуродованной руки матово поблескивало уродливое старинное серебряное кольцо с большим черным камнем, треснувшим посередине.
Анна обернулась к стоявшему позади Северусу:
— Ты кажется хорошо разбираешься в темной магии, посмотри, что можно сделать.
Северусу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что дело серьезно:
— Я принесу одно зелье, сейчас вернусь.
Пока Северус ходил за зельем, Анна, ни теряя больше ни минуты, ловким движением вколола иглу в вену директора и по мере того, как двигался поршень шприца, вводя эликсир, Дамлдор приходил в себя.
— У вас очень нежные руки, дорогая Анна, и красивые глаза — услышала она слабый голос Дамблдора.
— Я рада, директор Дамблдор, что вы уже настолько пришли в себя, что рассыпаете комплименты.
— Когда рядом нет учеников, называй меня Альбус. А где Северус? – поинтересовался Дамблдор.
— Пошел за зельем… Альбус — ответила Анна, складывая лекарства в чемоданчик, уменьшая его и убирая в карман.
— Прости за мою бестактность, у вас с ним все хорошо?
— Лучше, чем может быть! — Анна смущенно улыбнулась, — Мы поженились!
И увидев вопросительный взгляд директора, продолжила:
— Мы собирались сделать это еще восемнадцать лет назад, больше нет времени ждать, особенно сейчас, когда Темный Лорд стал так силен, что каждый наш день может стать последним.
Дамлдор только развел руками:
— Ну что ж, поздравляю! Надо отдать вам должное, вы мастерски это скрываете.
Их разговор прервал приход Снейпа, который принес пронзительно белого цвета зелье в изогнутой стеклянной бутылочке.
Внимательно осмотрев руку Дамлдора он слегка покачал головой и поцокал языком.
— Сколько мне осталось, профессор Снейп? — с легкой грустью в голосе спросил Альбус Дамблдор.
— Я не могу сказать предельно точно. Около года, если удастся снять кольцо, если не удастся, то меньше – пару-тройку месяцев. Мы с Анной сделаем все возможное, чтобы продлить вам активную жизнь, — вынес свой вердикт Северус. – Зачем вы надели это кольцо? Почему не дождались нас?
— Я старый слабый человек, Северус, я не смог устоять. Ты же знаешь, что это за кольцо?
— Да, я узнал его — это кольцо Слизерина, одно из так называемых «подарков Смерти», объединяющее мир живых и мертвых и оно проклято кусочком души Темного Лорда. Вы поступили крайне неблагоразумно, директор.
— Ты удивительно осведомлен. Я уничтожил часть души Темного лорда, но…, — развел руками Дамлдор, — Не устоял. Кольцо я не сниму, оно должно навсегда исчезнуть вместе со мной, а пары месяцев мне вполне достаточно.
Анна вытащила из кармана склянку с какими-то капсулами и поставила на стол перед Дамблдором:
— Это лекарство поможет снять боль и придаст сил. Не увлекайтесь, это опасно, его можно принимать не больше, чем по одной капсуле каждые шесть часов.
Затем нанесла немного белого зелья на свою ладонь и начала осторожно втирать в почерневшую руку Дамблдора, от кисти до плеча:
— Зелье замедлит дальнейшее омертвение тканей. Мне очень жаль, Альбус, но проклятие уже проникло в кровь, ничего нельзя с этим сделать.
— Не переживай, моя милая,- похлопал ее здоровой ладонью по руке Дамлдор. — У меня была длинная жизнь, но сейчас я устал. Вы очень сильные волшебники, а вдвоем вы способны сделать намного больше, чем я один. Я оставляю Гарри и школу в надежных руках.
— Вы расскажите ему все? – c надеждой в голосе спросила Анна.
— Нет, потерпи еще не много. Когда меня не станет, заклинание перестанет действовать и Гарри все вспомнит сам, — проговорил Дамблдор.
Потом помолчал и добавил обращаясь к Снейпу:
— Я много думал о нашей дальнейшей стратегии. Северус, ты должен меня убить!
Анна вздрогнула, настолько неожиданным было заявление Дамблдора.
А Северус придя в себя от секундного замешательства, ухмыльнувшись, спросил:
— Прямо сейчас?
— О, нет. Скоро тебе представится такая возможность. Темный Лорд очень коварен и ему нравится наблюдать за мучениями другим. Он поручил организовать покушение на меня одному из учеников твоего факультета. Не дай погубить детскую душу, сделай это за место него. И забери мою палочку, она не должна достаться Воландеморту.
— А вы не думали, директор, что если ему так нужна ваша палочка, то он заберет ее у меня таким же способом? — ехидно спросил Снейп.
— Не уверен, ты нужен ему. Он очень тебе очень доверяет, больше чем кому-либо.
Дамлдор повысил голос и продолжил:
Не забывай, что ты многим мне обязан и поклялся выполнять все мои приказы! Кроме того ты сильный, ты справишься со своими душевными терзаниями, тем более, что это будет скорее акт милосердия, чем убийство.
Но тут же вцепился в рукав Северуса и уже молящим голосом произнес:
— Пожалуйста, сделай это Северус. Я не хочу стать беспомощным, я боюсь!
Северус пристально всмотрелся в морщинистое лицо Дамблдора, прочитал в его голубых глазах неподдельный страх и вдруг увидел перед собой не могущественного волшебника, а обычного старика, который напуган и нуждается в чужой помощи.
— Я подумаю, — сказал Снейп, отодвигаясь от директора и подталкивая Анну к дверям, — вы требуете от меня слишком многого. Мы пойдем, а вам нужно отдохнуть!

В течение следующих месяцев они с Севом практически не виделись. Он все время где-то пропадал и избегал ее присутствия. Она тревожилась, но все понимала и не искала с ним встреч.
Дамблдор слабел, но пока держался. Анна регулярно навещала его, осматривала, приносила новое лекарство.
В стране происходили страшные вещи, в мире волшебников стали пропадать люди, чудовища и опасные магические существа выходили из-под контроля. В мире людей все чаще стали случаться катаклизмы и катастрофы.
Школа все еще оставалась самым безопасным местом, но темнота вокруг нее сгущалась. Опасность росла и близилась, Анна слышала и ощущала ее всем своим существом: так на одной ноте ноет комар или звучит туго натянутая струна. И этот звук проникает в самое сердце и разносится кровотоком по всему телу, заставляя вибрировать и холодеть душу. Она чувствовала это и раньше, в своей обычной немагической работе. Но там она была сама по себе, ей не приходилось переживать за жизнь двух столь любимых ею людей.
Было очень поздно, потушив свет, она тревожно всматривалась в темноту за окном, где вдалеке за Запретным лесом раздавались громовые раскаты, а черное небо разрезали вспышки молний.
Северус появился внезапно. Встал рядом и сказал только одну фразу:
— Уже скоро!
Анна обхватила себя руками за плечи и не поворачиваясь произнесла:
— Сев, я много размышляла. Темный лорд очень утончен в своих мучениях, ему нравится не просто причинять страдания людям, а терзать их душу. Если мне не повезет, может случиться так, что меня убьют.
Затем немного помолчала и добавила:
— И сделать это заставят именно тебя.
— Нет, не перебивай меня! — остановила она пытающего возразить Северуса, — Если тебя поставят перед таким выбором – сделай это! Но сделай не тем всем известным непростительным заклятием, а другим, я научу тебя! Оно не оставит от меня и следа, во-первых, чтобы ты не видел меня… мертвую, а во-вторых, чтобы никто другой не смог бы поиздеваться над телом.
Анна повернулась и увидела перед собой побелевшее лицо Северуса и его расширенные от ужаса глаза:
— Обещай, что ты сделаешь это!
— Не могу!
— Сев, послушай, погибнуть сразу нам обоим глупо. Без меня ты еще сможешь продолжить борьбу.
— Не могу! Без тебя не смогу!
— Так сделай это ради меня! Если ТЫ этого не сделаешь, то меня растерзают Пожиратели смерти или скормят этой ужасной твари – змее Воландеморта. Ты этого хочешь?
Северус сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони и процедил сквозь зубы:
— Нет! Говори свое заклятие. Я надеюсь, оно мне никогда не пригодится!