— Ты мне объяснишь, что это было?
Ремус в который раз пытался достучаться до Лизы. Он молчал пока они шли до Больничного крыла, терпел все причитания Помфри, когда целительница, спрятавшись за ширмой, обрабатывала раны гриффиндорки (на спине нашлась еще пара порезов) и вот теперь, когда ширму убрали, и его взгляду открылась укрытая одеялом Элизабет, Рем стал докапываться до сути произошедшего.
— Не притворяйся спящей!
Так как ему также был прописан постельный режим, Люпин достал откуда-то пергамент и, отрывая от него куски и скатывая в комочек, стал кидаться ими в сестру с соседней кровати. Она лежала на животе, впечатавшись щекой в подушку. Все, что мог видеть Лунатик, так это копну светло-каштановых волос, а также левую руку, свисавшую с кровати и не прикрытую одеялом, на запястье которой притягивал взгляд черный кожаный браслет с металлическими вставками.
— Когда ты уже снимешь этот браслет? Смотрится ужасно, – брат не оставлял попытки привлечь внимание к своей персоне. – Лиззи!
— Рмус отстнь… — промямлила Лиза, не желая отрывать голову от подушки.
— Элизабет я же знаю, что ты не спишь.
Люпин тихо выругалась, тяжело вздохнула, привстала, опираясь на локти, и повернула голову к брату, тряхнув волосами. Множество бумажных комочков тут же посыпалось на пол.
— Чего ты хочешь? – сонным голосом сказала она, сделав акцент на слове «ты». Глаза по-прежнему были опухшие, но теперь еще и заспанные, на левой щеке помимо пореза появились красные отпечатки от подушки.
— Ой, ты и правда спишь? – Ремус перекатился на бок, также опираясь на локоть, и виновато смотрел на нее.
— Уже нет. Твоими стараниями, — добавила она, подавив зевок. – Ну? Чего надо-то?
— Объясни мне. – Элизабет продолжала пялиться на него, ничего не выражающим взглядом. – Нечего так на меня смотреть, ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Сестра подняла одну бровь.
— Лиза, черт возьми, — Ремус, разозлившись, сел в кровати, и одеяло сползло до пояса, обнажив свежие раны на груди.
Взгляд Элизабет сменился на встревоженный, и она тоже попыталась сесть, но еще не зарубцевавшийся порез на бедре заставил ее зашипеть от боли и выпрямиться, снова ложась на живот.
— Рем, — шепотом начала она, когда собственная боль поутихла, — я думала, когда ты гуляешь, а не сидишь один в Визжащей хижине, то ты не… — голос сорвался, и она не смогла закончить.
— Лиз, я же оборотень, — хоть в Больничном крыле кроме них и Помфри, сидевшей в своем кабинете, никого не было, Ремус тоже отвечал тихо. — Я ведь совсем невменяемый при полной луне. Это пустяки, не обращай внимания.
— Пустяки? Вот это пустяки, — сказала Люпин, поворачиваясь к нему левой щекой, — на спине у меня пустяки и на бедре тоже!
— Да? Я заметил! Выкладывай, откуда у тебя все эти раны? – допытывался брат. Внезапно его лицо озарила догадка, и он, не веря сам себе, спросил: — Неужели это Сириус?
— Лунатик, неужели похоже, что это мог сделать Сириус? – Лиза посмотрела на него так, словно он сказал самую большую в мире тупость.
— Эмм…Джеймс?
Лиза окинула его еще одним скептическим взглядом.
— Ну, а кто тогда?
— Ладно, только обещай не волноваться.
— Лиз, ты меня пугаешь.
— Рем, ну все уже кончилось, чего бояться? Я отделалась всего лишь легкими порезами.
— Значит, могло быть и хуже? Элизабет, куда ты вляпалась?
— Почему сразу вляпалась? Подумаешь, наткнулась на стайку кентавров…
— Кентавров?!
— Не кричи, услышат! – шикнула на него сестра.
Он соскочил с кровати, свалив на пол одеяло, и стал расхаживать взад-вперед, вцепившись руками в волосы.
— Кентавры… Да ты в своем уме? Где ты их нашла? Как можно вот так просто «наткнуться» на кентавров?!
— Рем, ты, конечно, извини, — прервала Элизабет воспитательную браваду Лунатика, — но я сейчас немного не в том настроении, чтобы разглядывать своего брата в одних трусах.
Люпин еле заметно покраснел, залез обратно в кровать, подняв одеяло, но возмущаться не перестал.
— Кентавры… Кентавры! – не веря своим ушам, причитал он.
— Ремус, успокойся, я же сказала – все уже хорошо.
— Почему ты не сказала Дамблдору правду?
— Я сказала. Он спросил, что я делала в Запретном лесу, я ответила, что спала…
— Смешно, — вставил Ремус, пока сестра зевала.
— Вообще-то, когда меня нашел Хагрид, я действительно спала, — пробормотала Лиза, сверкнув глазами.
— Я знал, что не надо было вам идти… — простонал Лунатик, откидываясь на спину и смотря в потолок.
— Ничего подобного. Я тебе больше скажу – в следующий раз пойдем снова. Я ведь так и не погуляла с братцем, — усмехнулась она.
— Черта с два…
— Не спорь, пожалуйста.
Внезапно из-под подушки Элизабет раздался какой-то шум. Она мгновенно сунула под нее руку и вытащила сквозное зеркало, в котором Снейп просто разрывался от нетерпения
— Хэй, чего орешь? – вместо приветствия сказала Лиза.
— Ты где? Почему тебя не было на уроках? Лили сказала, что ты в больничном крыле! Куда ты опять вляпалась? Это как-то связано со вчерашним полнолунием? Ха, конечно, связано!
— Ну вот, сам спросил – сам ответил, — проговорила она после тирады слизеринца. – Ужин кончится – можешь меня навестить. А пока, если это все, что ты хотел сказать, то дай отдохнуть. Я не хочу слушать, как ты орешь на меня.
— Лиз, — голос Снейпа стал более спокойным и даже виноватым, — можно я сейчас приду? Буду держать себя в руках, обещаю! Я волнуюсь.
— Помфри на фейс-контроле, — посчитала нужным предупредить гриффиндорка.
— Уже бегу, — бросил он напоследок, и зеркало заволокло серебристой дымкой.
Северус пришел через десять минут. Кивнув Ремусу в знак приветствия, он присел на стул справа от кровати Элизабет.
— Ты как?
Лиза снова лежала, уткнувшись лицом в подушку, и от этого произнесенные ею слова были не столько неразборчивы, сколько еле слышны.
— Подними голову и скажи, — попросил Снейп.
Она повернулась на бок и посмотрела на друга.
— Как видишь – еще жива, к несчастью.
Северус ничего не ответил, лишь протянул руку и осторожно кончиками пальцев коснулся царапины на щеке.
— Пустяки, не обращай внимания.
Ремус фыркнул, за что Элизабет смерила его злобным взглядом.
Тут же в Больничное крыло толпой в четыре человека ввалились гриффиндорцы.
— Мерлин, и как вас Помфри пустила, — пробормотала Люпин.
— Ты где была? – с порога завопила Лили.
«Будешь орать – тебя выгонят», хотела ответить Лиза, но расплывшаяся на лице Северуса ухмылка отвлекла ее. Проследив за его взглядом, она увидела Блэка, который стоял, словно в ступоре, и смотрел на ее лицо. Рука слизеринца все еще находилась на щеке Лизы и тот, видя реакцию Сириуса, стал нарочито медленно поглаживать царапину.
— Ну что за детский сад?! – шепнула Элизабет Снейпу, сбивая его руку.
— Отвечай, — Лили уже сидела на краю ее кровати и, чтобы привлечь к себе внимание с силой толкнула ногу подруги.
Ногу мгновенно пронзила острая боль и Элизабет зарычала, снова перекатившись на живот и уткнувшись в подушку.
— Лили! Мы вообще-то в Больничном крыле и, наверное, я не просто так здесь валяюсь?! – задала она риторический вопрос.
— Прости…
— Всё, вы меня достали! Все вопросы к Лунатику, а я сплю! – заявила Лиза, плотнее зарываясь в одеяло и для пущей убедительности пряча голову под подушку. – А ты, — она на секунду высунула голову, обратившись к Бродяге… — иди и извинись перед девушкой! — … и спрятала обратно.
Никто не сомневался в том, о ком именно говорила Люпин – все то время на завтраке, которое Сириус был в Большом зале, Эмили Вонг не сводила с него глаз, но друзья (кроме Блэка, который чуть видно напрягся) никак не отреагировали.
Во время тихого рассказа Лунатика о том, где была Элизабет ночью, последняя усиленно делал вид, что спит. Не шевелилась, когда Северус нашел под одеялом ее руку и переплел пальцы со своими. Не реагировала и на возмущенные вопли Лили. Но когда Блэк выпалил «Ты в своем уме? Со мной драк не хватило, ты к кентаврам полезла?!», Лиза сдержаться не смогла и сделала то, что никогда раньше себе не позволяла. Вытащила свободную руку из-под одеяла и показала ему средний палец. В Больничном крыле воцарилось долгожданное молчание – от удивления никто не мог проронить ни слова. Первым дар речи обрел Снейп:
— Я думаю, Бет хотела сказать, что нам пора идти, — сказал он, резко подскакивая и поднимая остальных. – Больным нужны тишина и покой.
Проходя мимо кровати Лунатика, Северус схватил стоящего рядом и находившегося в ступоре Блэка за плечо и выволок за дверь.
— Лиззи, с каждым днем ты удивляешь меня все больше и больше… — вздохнул Ремус.
— Это плохо или хорошо? — Элизабет с улыбкой посмотрела на брата.
— Вот как узнаю – сразу сообщу.

***
Поспать Лизе так и не удалось. После того как ушли нарушители ее спокойствия, прибежала Помфри, чтобы снова намазать гриффиндорку разными мазями, а также напоить Ремуса кучей микстур. Следом за целительницей навестить Элизабет прибежал Роберт, а затем и все игроки сборной Гриффиндора (кроме капитана и одного загонщика, конечно, которые посчитали, что после столь теплого прощания вряд ли Лиза захочет видеть их так скоро).
После ужина Лунатика выписали, и он вместе с самой Элизабет долго уговаривал Помфри выписать и ее тоже. В конце концов, уговоры типа «да у меня уже ничего не болит!» и «она будет заходить к вам для того, чтобы обработать раны, три раза в день, я обещаю!» помогли и Лиза, все еще немного прихрамывая, но все равно довольная, держа за руку своего брата, шла в гостиную Гриффиндора.
Но даже в Башне, на родной кровати, спрятавшись за алым балдахином, она не могла уснуть. Рой собственных мыслей, воспоминания о прошедшей ночи били ключом, не давали окунуться в сладостные объятия Морфея. Последствия ночной прогулки могут быть плачевны. Совершенно не понятно, чем все это обернется.
Конечно, Лиза сказала Лунатику, что волноваться больше не о чем, но…
Там в лесу, когда она увидела кентавров, один из них, самый большой и, вероятно, главный, обвинял другого (он назвал его Флоренцом) в общении с людьми. И конкретно в дружбе с Дамблдором…
Теперь этот Флоренц обязательно все расскажет директору. Расскажет, как все кентавры удивились, увидев пантеру в Запретном лесу. Дамблдор, конечно, может и не догадаться, но если сопоставить некоторые факты… К тому же кто знает, что у него на уме? Он всегда знал слишком много. Ведь были же какие-то причины, чтобы отправить Лизу к приемным родителям. И вообще, действительно ли случаен выбор опекунов?
О, нет, Элизабет… Ты перегибаешь палку! Ну причем тут тетя Пэт и дядя Том? Ты же сама видела, в каком шоке они были, когда в гости нагрянула МакГонагалл. Не такие уж они и хорошие актеры, чтобы ТАК притворяться.
Но оборотное зелье ведь никто не отменял.
Ты бредишь? Знаешь, это действительно попахивает паранойей.
Девушка откинула одеяло и, убрав балдахин, подошла к окну. Лунный свет оставлял ровную прямоугольную дорожку на полу их спальни. На соседних кроватях тихо посапывали ее соседки, Лили снова уснула с книжкой на груди. Стянув с кровати покрывало, которое Лиза по привычке скомкала и оставила лежать в ногах, и, постелив его на подоконник, Элизабет забралась на него с ногами и уставилась в окно. Невероятно тихая ночь толкала к размышлениям.
Дамблдор ведь что-то знает о ней. Может быть даже больше, она чем подозревает. Это надо узнать любой ценой. Незнание подставляет под удар. Нельзя становиться пешкой в руках этого шахматиста.
Что же ты скрываешь от меня, Дамблдор?
— Я не могу знать, что это, Альбус, — прошептала Элизабет, глядя на верхушки деревьев Запретного леса, — но я выясню. Более того – ты сам мне все расскажешь.