Без десяти шесть Лиза в мантии, накинутой поверх свободного спортивного костюма, и с метлой в руках подходила к полю для квиддича, где ее уже ждал Роберт.
— Привет! – когтевранец стоял посреди поля и игрался с квоффлом. Увидев приближающуюся девушку, он запустил мяч прямо в нее. Люпин перекинула метлу в левую руку и правой поймала его.
— Проверяешь? – улыбнулась она, поднимая бровь.
— Почему бы и нет, — парень взял лежащую рядом с ним метлу и подошел к гриффиндорке.
— Роберт Эддингтон, ты играешь в опасные игры, — усмехнулась Лиза, возвращая квоффл.
— Да, папа меня предупреждал, что квиддич – опасная игра. После одного матча он даже целый месяц в Больничном крыле пролежал – не успел увернуться от бладжера.
— Ого… жаль твоего папу… Он, наверное, после этого ненавидит квиддич?
— Ты что! Просто обожает! Ведь мама тогда каждый день его навещала. Она говорит, что папа просто покорил ее сердце, когда участвовал в том матче.
— Так значит, ты у нас появился благодаря квиддичу?
— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся Роберт. – А твои родители играли?
— Мои… — взгляд Лизы слегка потускнел, улыбка погасла, — даже не знаю… Но не будем об этом, — она тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли, — все-таки мы сюда не болтать пришли!
И Элизабет оседлала метлу и взмыла вверх. Прохладный ветер растрепал волосы, проник под мантию; это незыблемое ощущение вечной свободы кружило голову. Девушка наслаждалась полетом, выделывая в воздухе сложные фигуры и финты, и совсем позабыв, что она не одна на поле. Вспомнила об этом только тогда, когда нечто со свистом пролетело мимо ее головы. С криком «убить меня хочешь?!» Элизабет помчалась за квоффлом и, поймав у самой земли, развернула метлу и кинула его Роберту обратно.
Они еще около часа летали, то просто перекидывая мяч друг другу, то Элизабет становилась на место вратаря, а Роберт пытался забить ей гол. Время от времени Лиза показывала, как лучше держаться в игре и отдавать пас.
— Когда ловишь квоффл, сразу прижимай его к груди и сам наклоняйся ближе к метле! А то я отберу в два счета!
— Закручивай мяч, когда кидаешь в кольцо – летит лучше! И кисть мягче, а то еще руку сломаешь.
— Не забывай вилять, не летай всегда прямо! Это мы сейчас одни на поле, а в игре еще куча охотников, да и загонщики – смотри, а то унесут к Помфри, как папу! – кричала Элизабет, с легкостью скользя по воздуху на своей метле.
Чуть позже они, уставшие, но вполне довольные тренировкой, в прямом смысле слова спустились с небес на землю, убрали мяч и пошли в замок.
Болтая об уроках и квиддиче, они уже поднимались по лестнице в Гриффиндорскую башню – Роберт, как истинный джентльмен, вызвался проводить девушку. Но внезапно какой-то шум на втором этаже привлек их внимание. Переглянувшись, они побежали на звук. Завернув за пару поворотов, Лиза и Робин увидели следующее: несколько человек (сколько и, тем более, кто разобрать было очень трудно), видимо совершенно забыв о том, что у них есть волшебные палочки, самозабвенно молотили друг друга руками, ногами и всем чем только можно.
— ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ, СОПЛОХВОСТ ВАС ЗА НОГУ?!?!?!
То ли это «Сонорус» так подействовал на дерущихся, то ли они просто не ожидали, что кто-то соберется их остановить, но всё же все замерли, причем в тех позах, в которых их застал этот оглушительный оклик. Теперь все можно было разглядеть более подробно и чем дольше Элизабет с Робертом на это «действо» смотрели, тем ниже падали их челюсти.
Джеймс Поттер нависал над лежащим Люциусом Малфоем. Нога последнего упиралась в плечо гриффиндорца (да, он смог – прим. авт.). Одна рука Джеймса замахнулась для соприкосновения с челюстью Малфоя, другая смяла воротник форменной слизеринской рубашки. Обе руки Люциуса находились где-то в районе шеи Поттера.
Сириус Блэк вдавил в стену Рудольфуса Лестрейнджа. Его предплечье просто вжималось в горло слизеринца. Руки Лестрейнджа уперлись в грудь Блэка с явным намерением его оттолкнуть.
Но верх сего безумия занимала, безусловно, третья парочка.
Лили Эванс с дикой яростью на лице вцепилась в волосы Беллатрисы Блэк и усиленно тянула их в разные стороны. Ее голова была наклонена чуть влево, поскольку сама Блэк, стоящая на одном колене, тоже успела накрутить на руку прядь рыжих волос. Вторая рука Беллы уже порвала мантию Лили.
— Разошлись в разные стороны, быстро! – скомандовала Элизабет, хватая за рукав Роберта, решившего вручную разнимать шести- и семикурсников.
Лиза, конечно, не ждала, что ее послушаются, но отнюдь – ученики вечно воюющих факультетов нехотя, но все-таки отпустили друг друга и отступили на пару шагов.
— Скажите мне, пожалуйста, что такого должно было произойти, что вы даже позабыв о том, что вы волшебники, причем большинством чистокровные, опустились до магловской драки?! – Люпин уже не использовала «Сонорус», но она и без заклинания произнесла последние слова так громко, что их могли услышать даже в Большом зале, учитывая гулкое эхо пустых длинных коридоров Хогвартса. – Хотя нет, не желаю ничего знать! Минус 20 очков с каждого! Да, с каждого! – повторила она, смотря на гриффиндорцев. — Я просто обязана, вы должны понять. А теперь вы трое, — Элизабет повернулась к слизеринцам, — ноги в руки и валите в свои подземелья!
— С чего это ты нам указываешь? – завопила Блэк. – Пока еще мы имеем право находиться там, где нам вздумается!
— Ну, хотя бы с того, что нас, — она указала на Джеймса, Сириуса, Лили, Роберта и себя, — теперь больше и если ты сама не догадаешься, что лучше сейчас сидеть в своей гостиной, то я лично вдолблю тебе это в твою тупую башку!
— Ах ты, маленькая грязнокровка! – Беллатриса кинулась на Элизабет, но Лестрейндж вовремя остановил ее, схватив в охапку.
— Белла, не трогай ее – она староста, к тому же их действительно больше.
— Слушай своего дружка – дело говорит, — кивнул Роберт.
— Еще успеем, Белла! Люц, уходим! – Рудольфус потащил своих дружков к лестнице.
— Кстати, к твоему сведению, Блэк, я не грязнокровка! – прокричала Лиза, вслед уходящей троице.
Беллатриса резко развернулась, выдергивая свою руку из цепких сильных рук Лестрейнджа, и прокричала в ответ:
— Да, конечно! Ты ведь у нас сестренка Люпина! А значит кто – полукровка? Ха, полукровка, выращенная маглами – что может быть хуже? – раскатистый смех Беллатрисы окатил гриффиндорцев волной жгучей ненависти.
В следующие несколько секунд не понятно было, кто именно рванул вперед, а кто останавливал. Но громогласное «Бомбарда!» и маленький светлый лучик сделали свое дело. Заклинание летело прямо в огромную каменную статую, рядом с которой стояла Блэк, и, достигнув своей цели, взорвало ее.
— О нет… Мать вашу!
И гриффиндорцы и слизеринцы кинулись разгребать завал камней, чтобы освободить пострадавшую.
— Малфой, проверь пульс, — в очередной раз скомандовала Лиза, когда большую часть тела Беллатрисы вытащили из-под обломков.
— Проверить что?
— Мерлин, вы, чистокровные, даже не знаете, что такое пульс, что ли?! – заорала Лили, — И чем тогда хвалиться, гребаный ты аристократ, раз даже узнать не можешь, жива она или нет!
Эванс схватила руку Беллы, прижала свою ладонь к внутренней стороне запястья пострадавшей и замерла на несколько секунд.
— Просто в отлючке… — выдохнула Лили. – Пульс слабый, но есть.
— Такая слабонервная! Не так сильно завалило же, что сразу в обморок падать? – искренне изумился Джеймс.
— К твоему сведению, тупой ты придурок, из-за вас у нее голова пробита! Будешь тут в сознании! – бесновался Малфой.
— А ты не оскорбляй – сами начали, это во-первых! – вступилась за Поттера и остальных Эванс. – А во-вторых, знаешь что, дорогой мой, если это все увидят преподаватели, то влетит всем!
— Мерлин, заткните рты, уши уже вянут от ваших препирательств! – взмолилась Элизабет. – Малфой, Лестрейндж, хватайте это тело и несите в Больничное крыло, а мы разберемся со статуей. Точней с тем, что от нее осталось… — распорядилась староста Гриффиндора и, пока слизеринцы поднимали безвольное тело Беллатрисы Блэк, тихо шепнула своим: — Никому ничего не будет, только молчите, пожалуйста.
— Отлично командуете, мисс Люпин. Только будьте так добры, объясните мне, кто виновник всего этого? – профессор МакГонагалл, столь неожиданно появившаяся из-за поворота, обвела рукой развалины и пострадавшую слизеринку.
Лили, Джеймс, Сириус и Роберт, припоминая недавнюю просьбу, молча уставились на Элизабет. Та, в свою очередь, хоть и смотрела в пол, но чувствовала на себе взгляды не только «своих», но и выжидательный декана Гриффиндора и высокомерно-победительный Малфоя и Лестрейнджа.
— Это сделала я, – сердце упало вниз, но Элизабет сильно сжала кулаки, дерзко вздернула подбородок и смело взглянула на МакГонагалл.
— Вы? Как…? – было видно, как профессор потеряла все свое самообладание от столь шокирующей ее новости. Она лишь еще раз посмотрела на итог недавней стычки учеников, губы ее беззвучно шевелились, но потом взяла себя в руки и резко сказала:
— Мистер Малфой, мистер Лестрейндж, делайте то, что сказала мисс Люпин. Вы, — она обратилась к Лили, Джеймсу, Сириусу и Роберту, — расходитесь по своим гостиным. А вы, мисс Люпин, пройдите, пожалуйста, со мной, — МакГонагалл смерила ее взглядом, от которого обычного человека как минимум бросило бы в дрожь, но Элизабет лишь слегка кивнула головой.
— Лиза, — Бродяга схватил ее за руку, когда она уже двинулась за профессором. Взгляд его был обеспокоенным и непонимающим.
— Сириус, иди в Башню, — шепнула ему Люпин.
— Но…
— Сириус! – она повернулась к нему лицом, заглянула в глубокие иссиня-черные глаза и, как бы обнадеживая и успокаивая, накрыла ладонью руку, сжимавшую ее локоть. – Все будет хорошо, я обещаю. Пожалуйста, иди с Лили и Джеймсом, я скоро вернусь, — закончила Элизабет. Затем она ободряюще кивнула Эванс и двинулась за профессором МакГонагалл.
Весь путь они проделали, не проронив ни слова. Дойдя до кабинета, МакГонагалл распахнула дверь и жестом пригласила девушку внутрь. Элизабет вошла, окинув мрачным взглядом знакомую обстановку, и остановилась посреди комнаты.
— Присаживайтесь, мисс Люпин, — МакГонагалл прошла следом, села за свой стол и, складывая лежащие на нем бумаги в аккуратную стопочку, указала Элизабет на кресло напротив.
— Вы думаете, разговор будет долгим? – спросила Лиза, поудобнее усаживаясь в предложенное кресло.
— А вы, как я понимаю, так не считаете?
— Правильно понимаете. Я лишь смиренно ожидаю вашего вердикта по поводу моей участи и все. Хотя, честно говоря, я догадываюсь, что меня ждет.
— Мисс Люпин, вы так и будете утверждать, что это все ваших рук дело? – МакГонагал помахала рукой, словно рисовала в воздухе какие-то немыслимые узоры. — Каким же образом вы умудрились устроить такой взрыв?
— Обычное заклинание «Бомбарда».
— Элизабет, — голос профессора стал мягче, она подалась вперед и через стол посмотрела на свою ученицу, — чью вину вы берете? Это же очень серьезно!
— Профессор МакГонагалл, это сделала я, — ни один мускул не дрогнул на лице Лизы, она все также смело смотрела в глаза профессора и стояла на своем. – Конечно, не скажу, что хотела пробить Беллатрисе баш…, простите, голову – это получилось случайно, но отпираться и подставлять кого-то не собираюсь. Виновата я одна. Спросите у остальных – Блэк меня спровоцировала, я завелась и пустила заклятие в статую.
— Не сомневаюсь, что именно так они и скажут.
— Тем более, профессор.
— Хорошо, мисс Люпин. Вы сами вынудили меня, — тон декана вновь стал подчеркнуто-официальным. – Вы же понимаете, что я имею в виду?
— Да, вполне, — казалось, Элизабет даже нисколько не огорчилась. – Скажите только когда.
— Для начала мне, конечно, нужно обсудить сложившуюся ситуацию с профессором Дамблдором, но, думаю, это вопрос решенный.
— Мне самой сказать Лили или вы захотите поговорить с ней лично? У вас ведь нет другой кандидатуры, я надеюсь?
— О, конечно, нет. Но пока не выйдет приказ директора, все останется как прежде, поэтому я сама поговорю с мисс Эванс.
— Зная профессора Дамблдора, я могу с уверенностью сказать, что приказ выйдет уже через полчаса… Поэтому я пойду собирать вещи и, пожалуй, скажу Лили (с вашего позволения, конечно), чтобы зашла к вам, — Люпин посмотрела на часы, — ровно в девять часов.
— Элизабет, — грустная нотка проскользнула в голосе МакГонагалл, который снова стал по-матерински мягким и заботливым. – Вы ведь понимаете, что я просто не могу закрыть глаза на такое. И ограничиться одним снятием очков здесь тоже нельзя. Я чувствую, что это не ваша вина, но ничего не могу сделать, пока вы сами не откажетесь, а вы…
— Профессор, — перебила ее Лиза, — поверьте, так всем будет лучше. Я всегда знала, что нахожусь не на своем месте. Ну не мое это… Не мое.
Затем она поднялась и пошла к выходу. Уже приоткрыв дверь, Элизабет обернулась и, с ехидным прищуром, вновь обратилась к своему декану:
— Профессор МакГонагалл… Признайтесь, несмотря ни на что, вы же все-таки рады, что это случилось. Ну как бы еще вы смогли избавиться от этой ужасной неказистой статуи, не спрашивая Дамблдора?