Глава 7. Жемчуга и нитки.

Я так давно не видел своих школьных друзей, что аж челюсти сводило. Я объяснял себе это тем, что вид бывших одноклассников напоминал о Роне, но — это была лишь отговорка. Там, на похоронах, все стояли в черных мантиях, все молчали, и все глотали комок в горле. И теперь, теперь, чтобы облегчить боль утраты, нам действительно следовало собраться вместе. И нужно было найти в себе силы заглянуть к ним — к Гермионе, к Симусу, ко всем Уизли, к Дину с Джинни и к Невиллу с Луной. К Драко с Пенси. И ко всем остальным. Раз уж свадьбу мы решили отложить, то нет смысла более оттягивать поход по гостям. Я заколебался, подойдя вплотную к камину. Мне не хотелось идти туда — к друзьям. Которые будут участливо смотреть на меня, ждать, пока я расплачусь от горя… Я не буду плакать. Да, мне больно. Но я знаю, что Рон умер — потому что сам так хотел. Это было его право, и он им воспользовался. И не нам — не нам! — его судить. Я со вздохом потянулся к горшочку с Дымолетным порошком, и на полпути к камину моя рука остановилась. Я нашел решение, нашел выход из этой клетки, в которую, кажется, я был заперт с тех самых пор, как Рон произнес свои последние слова.
— Хогвартс! — крикнул я в гудящее зеленое пламя, и прыгнул в огонь.

Кабинет директора ничуть не изменился с тех пор, как я последний раз там побывал. Круглая комната, наполненная непонятными предметами, неясного назначения. Ну, теперь я понимал назначение некоторых из них — профессия требовала. Вот, например маленький шарик на восьми растопыренных тоненьких ножках. Это самосознательный уловитель. Показывает, просили человека лгать, или нет. А вот это — странного сиреневого цвета, по форме напоминающая морскую звезду, с маленькой антенной посредине, и с семью лучиками вместо пяти — лакоскопа. Проверяет на наличие эликсира удачи в крови. Они все такие забавные, как живые. Вот лакоскопа находится в аквариуме. Ползает по дну, шевеля лучиками и антенной. Этот кабинет всегда погружал меня в спокойствие. Даже в конце пятого курса, когда я тут все переломал, все равно где-то в глубине души я понимал, что веду себя неверно. Этот кабинет нельзя так обижать. Он словно отдельное живое существо. А вот и старая распределительная шляпа. Привет, старая! Ну, и куда бы ты определила меня сегодня? Шутя нахлобучиваю старый латаный-перелатаный колпак на голову. И слышу в ухе тихий, проницательный, мудрый голос.
— Гарри Поттер. — Я еле заметно усмехаюсь. Хотя — шляпа ведь не может этого видеть? — Гарри, Гарри, Гарри Поттер… Куда бы я тебя отправила? Можно в Пуффендуй… ты упорен. Даже упрям. Можно в Слизерин. Ты сообразителен. Даже изворотлив. Когтевран — ты умен. Нет, скорее, любопытен. А вот Гриффиндор тебе бы точно не подошел… Ты ведь, кажется, на нем учился? Всегда считала, что он портит людей. Из-за того, что их смелость поощряют, они становятся безрассудными. Такие, кстати, чаще всех сходят с ума… — Голос шляпы все понижался, становился тише и вкрадчивее…
— О, Гарри, не слушай ее, она так развлекается со всеми гостями! — В кабинет вошел Дамблдор. В мантии золотисто-красных цветов, в остроконечном колпаке. Такой же седой, бородатый и мудрый, одновременно с тем временами впадающий в детство. В данный момент он держал в руках маленькую резиновую утку. Присмотревшись, я понял, что с его бороды стекает вода — выходит, я вытащил его из ванны? Не дал поиграться с уточкой! Ха, если он так быстро оделся после ванны, значит это красно-золотое одеяние — банный халат? И в этом он толкал приветственные речи на первое сентября?! Эммм… Круто!
— Здравствуйте, профессор! — Я не старался сохранять серьезное выражение лица. — Я пришел к вам с… — улыбка медленно сползла с моего лица, — проблемой.
— Я слушаю тебя. — Дамблдор опустился в свое высокое кресло и сложил пальцы шалашиком.
— Рон Уизли, — Дамблдор кивнул, — умирая, сказал мне, что рад, что я занят. Ну, то есть, что я… что у меня есть невеста. Что когда, вот тут я не понял, некая она придет ко мне, я буду занят. Что у этой нее мозг должен работать постоянно, и что какая-то его часть должна быть занята какими-то переживаниями. И я понадоблюсь ей для этого… Вот… я подумал, может быть, вы знаете, кого он имел в виду?
Дамблдор наклонился ко мне.
— Скажи, Гарри, знаешь ли ты девушку, которая любит думать постоянно? И с которой мог столкнуться Рон?
Я откинулся в кресле. Хм… Единственной девушкой, подходившей под это описание, была Гермиона. Но она не могла… Нет, ну она же вполне нормальная! В конце-то концов! Я взглянул на профессора.
— Да, Гарри, я считаю, что Рональд говорил о Гермионе Грейнджер, ныне Уизли, разумеется, но для меня она всегда останется Грейнджер. Честно говоря, — он понизил голос. — Я догадывался и раньше. Но я не мог ничего сделать… увы… Это был выбор Рона. И — он очень любил ее. Я подчеркиваю — очень. Скорее даже — здесь главное слово любил. Я считаю, что нельзя любить меньше или больше — можно либо любить, либо нет. А поэтому — Рон любил ее. И, как я понимаю, она его не любила. И — вот результат. — Он кивнул на некролог в «Ежедневном Пророке» на последней странице.
Какой же он… Мне захотелось разбить все в этом его паршивом кабинете! Нет… Этот кабинет, пусть и живой, должен сдохнуть! Если его обитатель столь… черств! И вот, видите ли, результат! А то, что умер мой… мой брат, мой первый и самый лучший друг??? На это вам, видимо, наплевать? И учтите — в этом я совсем не виноват, мне не в чем себя обвинить! Да, это из-за меня Сириус оказался в Министерстве! Но здесь — здесь-то я в чем провинился? За что мне это? И почему этот старикан так сухо кивает на этот некролог? Почему, почему, почему? Если бы я не кусал губы по ночам и бил стену кулаками — весь мой экземпляр «Пророка» давно бы расплылся в кашу, был бы весь мокрым! Козел.
Я встал. Подошел к камину. Взял из его горшочка горсть Дымолета. Руки тряслись, я сдерживал себя изо всех сил…
— Дом-на-Горе! — Крикнул я в гудящее пламя и унесся вдаль.

* * *

Гермиона оказалась дома. Она, встрепанная, сидела за столом и работала. Почему-то на кухне, наверное, было лень подниматься в кабинет. Перед ней — кружка кофе. Она же любила Рона! Это видно! Вот она вся — пытается забыться за работой…
— Гарри! Здравствуй! — Она поднялась, когда услышала, как я шмякнулся на коврик.
Улыбнулась — через силу. Едва-едва. Никакого макияжа, только немножко румян на щеках, чтобы не быть уж совсем бледной, как смерть. — Как дела?
Я подошел к ней и крепко обнял за плечи. Она тихо дышала в моих объятиях, ее плечики чуть подрагивали.
— Это ты — как? У тебя все хорошо?
Она отстранилась, и тихонько кивнула. Спустился Билл. Увидел меня, и кинулся ко мне с криком «Дядя Гарри!» А потом спросил:
— А почему вы не уехали вместе с папой? Почему вы не хотите увезти тетю Алису туда, где хорошо-хорошо?
Я весь напрягся.
— Потому что у меня еще есть дела здесь. — наконец выдавил я из себя. Хотя я сильно сомневался, что без Рона у меня есть еще какие-то дела… Алисия… Алисия… Я обещал Рону! Пускай мне плохо! но ей — Ей! — должно быть хорошо. Она такая… хрупкая… Я так люблю ее…
Я поинтересовался, нет ли у Гермионы каких-то проблем с работой, с деньгами. Посоветовал ей больше спать и гулять — синяки под глазами стали заметны. Она отвечала как-то вяло, как-то слишком тягуче… Она больше смотрела на меня, и выражение ее глаз было таким, будто она нашла книгу, которая во всем мире существовала в единственном экземпляре. Я моргнул, и это ощущение испарилось. В ее карих, почти медовых, глазах остались лишь тихое смирение и усталость. Я встал и собирался уходить, как вдруг она порывисто вскочила, и бросилась мне на шею. Поцеловала в щеку, и прошептала:
— Я не знаю, как бы я это пережила, если бы не ты, Гарри, я просто не знаю… Спасибо тебе, ты такой хороший, такой добрый, такой… — Она остановилась, и отошла от меня на шаг. Заправила прядь волос за ухо, и мягко извинилась за свой порыв, а потом просто попрощалась. Еще один переход через камин, забавно, я даже точно не знаю, где географически находится Дом-на-Горе. Выйдя из камина у себя дома, я в первую очередь позвал Алисию — она должна была уже вернуться.
Алисия вбежала в кухню, почти летя — порой она напоминала мне Флер Делакур, ту француженку с Тремудрого турнира, она сейчас за Биллом замужем. Да, точно Флер, только с черными-черными волосами. Она обхватила меня за шею, повисла на мне. У окна была что-то белое, у меня очки съехали с носа от ее агрессивного «напрыга» на меня.
— Милая, ты купила новый тюль на кухню? — Спросил я: я знал, что ей нравится, когда я замечаю такие милые мелочи. Она отошла от меня, и удивленно посмотрела.
— Нет. С чего ты взял?
Я поправил очки на носу. У окна стоял белый и прозрачный Рональд Уизли. Рядом со мной с тихим вздохом упала в обморок Алисия. Я еле успел ее подхватить.