— По какому поводу траур?
— Да так…
Взмахом палочки Моника Стар послала заварочный чайник на место и с наслаждением растянулась в кресле.
— А если так, то почему ты расселась на моём столе?
— А почему бы мне, собственно, и не посидеть на твоём столе?
— Нахалка.
— Жмотина.
Моника откинулась на спинку кресла и заразительно засмеялась. Глядя на неё, Джессика даже разорилась на полуироничную ухмылку. После разговора с Гарри у неё отчего-то на душе скребли кошки.
— Лучше признавайся, жмотина, что ты там на завтра нам приготовила? Коробочки, из которых вылетает маленький кулак и бьёт тебя в глаз?
— Старо.
— Пергаменты в виде мотыльков, забирающиеся по одежду?
— Не актуально.
— Злобно хохочущие перья, стремящиеся размалевать хозяину все руки?
— Вряд ли. Хотя идея мне нравится…
— Нет, Мон, ну правда, контрольная же! Я не хочу отвлекаться каждые пять минут и ждать удара со спины!
— Постоянная бдительность в наше время никому не повредит.
— Ладно-ладно, попроси меня ещё о чём-нибудь…
— Энн, не глупи. Лучше пей чай, а то остынет. И слезь уже с моего стола — на нём ценные документы! Если ты хоть один помнёшь, я тебе гарантирую цикл отработок до самого выпуска… Куда разлеглась? Ты ещё ноги мне завороти… Эй, что за… Ты что делаешь?
— Ты велела заворотить тебе ноги…
— Отпусти, я просто так сказала… ОСТАВЬ МОИ НОГИ В ПОКОЕ! И не трогай их больше своими руками! И ногами тоже! И всеми другими частями тела…
С превеликим трудом профессор согнала обнаглевшую ученицу с казённой мебели.
Потом было швыряние друг в друга чашками и блюдцами.
После этого дамы перешли на книги и те самые ценные документы, на которых разлеглась Джессика, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся непроверенными тестами второкурсников.
Дружеская потасовка завершилась лишь тогда, когда новообретённые лосиные рога начали клонить Джессику к земле, а кожа Моники приобрела приятный синеватый оттенок, точно под цвет глаз.
На смену большой драке пришла почти получасовая лекция профессора трансфигурации о том, «Какой-же-Майлз-всё-таки-душка».
— …Мы с ним так хорошо друг друга пониманием! Нет, правда, я думала, такие мужчины вымерли вместе с мамонтами. И он меня всегда очень внимательно слушает…
На это Джессика только глубокомысленно кивала.
— Слушай-ка, Мон, что я тебя хотела спросить, — начала она, когда затихли последние отзвуки дифирамбов гриффиндорской деканши, — Посмотри сюда.
— Ух ты, какая прелесть! — улыбка Моники стала шире раза в три, чем была до этого.
— Ты вот такую штуку ни у кого не видела? — ткнула Джессика в пергамент с изображением перстня Тота.
— Видела что-то подобное, у Трелони. Я даже выкупить у неё пробовала, да она сказала что-то вроде: «Это слишком ценная вещь, чтобы находиться в руках неопытной маленькой глупышки», — Стар сморщила носик, всем своим видом показывая, что она думает о столь нелестной характеристике в свой адрес.
— Ну а после?
Моника неуверенно покачала головой:
— Нет, не помню. Кажется, нет… Это важно?
— Весьма.
— Если увижу — скажу.
— Уж будь любезна. Только никому… Ты понимаешь?
— Понимаю — не дура, — профессор Стар озорно подмигнула Джессике, — Я могу оставить?
— Пожалуйста. У меня есть ещё копия.
— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать… Ой, Энн, извини, я забыла. У меня педсовет через час…
— …а с отчётом ты опять не успела, — понимающе хмыкнула Дарк, — Тогда удаляюсь. Не смею мешать вашему величеству.
— Да иди ты!
Девушки рассмеялись. Джессики преувеличенно торжественно присела в реверансе, махнула рукой и просочилась за дверь. Моника приветливо улыбнулась косяку, перевела взгляд на лежащее перед ней изображение перстня Тота и, подперев голову руками, приняла позу из коллекции «Не-мешать-идёт-усиленная-работа-мозга». Привычная улыбка мелькнула последний раз и скрылась в неизвестном направлении.