Джессика плакала уже больше получаса. Жестоко, навзрыд, не в силах остановиться ни на секунду. До прихода Гарри она, несмотря на все треволнения, честно собиралась спать, но после столь краткой, но воистину занимательной и, главное, познавательной беседы с дорогим братцем ей стало уже не до сна. Несколько секунд она просто лежала на кровати, пребывая в каком-то анабиозе, и рассматривала потолок. Недолго. Скоро защипало глаза, запершило в горле, и по щекам девушки заструились слёзы, да с такой силой, что невольно приходила мысль о прорванной плотине. Джессика всхлипнула. Потом ещё раз. Потом несколько раз глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Но это, очевидно, было выше её сил. Не в состоянии более справляться с собой Джессика перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, пытаясь хотя бы заглушить рыдания: меньше всего ей хотелось сейчас разбудить мадам Помфри, полчаса объяснять ей, что такого случилось, а потом тихо сопеть под зельем для Сна без сновидений.
Да и как она объяснит, что скажет? Что ей больно? Но это неправда, не может быть правдой. После нескольких литров разнообразных зелий, которыми её растирали больше часа, ей просто не может быть настолько больно, чтоб так разреветься. Сказать, что боится? Чего, темноты? Ха, ха и ещё раз ха. Ей семнадцать лет, а не семь, в конце концов. А если рассказывать правду, так мало того, что будет скандал, так её ещё и в психушку упекут — полечить излишне больное воображение.
Джессика до крови закусила губу, вздрагивая от еле сдерживаемых рыданий. *Нужно успокоиться, несмотря ни на что,* — только и успела подумать девушка, как снова расплакалась, казалось, с удвоенной силой. Это противное «не смотря ни на что» невольно развернуло её мысли в сторону сегодняшнего безумного дня. Да, до этого момента больше всего на свете она боялась, что Гарри и Тёмный лорд увидят её генеалогическое древо, довольны? И вот теперь они узнали, причём одновременно. И ещё неизвестно, что страшнее: помнить каждую секунду, что Тёмный лорд жаждет крови, причём неважно чьей, или объясняться с Гарри… Да ещё Альф… Он же всегда так спокоен, уравновешен, его умение держать себя в руках уже давно в узких кругах вошло в поговорку. Вообще, увидеть ругающегося Альфреда Давенпорта почти так же возможно, как и взять у Волдеморта интервью и остаться в живых. Но почему он сегодня разорялся на Энни минут десять, пока Карл с Драко с превеликим трудом не оттащили его к окну и не заставили заткнуться? Что она такого сделала? Джессика свернулась в клубочек под одеялом, даже не пытаясь вытирать слёзы. И дядя не приходил. А ведь Драко сказал, что тот был так зол, что приближаться к нему ближе, чем на пять метров, было бы настолько же неразумно, как и к потерявшему заветный хоркрукс Тёмному лорду, которого ко всему Гарри умудрился чем-то зацепить. Пожиратель вне порядка так рассвирепел, что Малфой серьёзно опасался за здоровье своего отца, рискнувшего попытаться успокоить приятеля. Энни оставалось только надеяться, что злился Северус Снейп не на неё…
Её маленький, уютный, упорядоченный мирок и так в последнее время просто трещал по швам, так что она еле успевала заделывать дыры. То сама проболтается кому не надо о чём не надо, то эта история с котлом, то Азкабан, то Тед, учтивец такой, додумался под Рождество посравнивать её, Энни, с фотографиями выпускников прошлых лет. Умник паршивый, нашёл занятие, лучше бы к ЖАБАм готовился! *—…Энн, а ты можешь как-нибудь объяснить, почему некая Лилиан Кэролайн Эванс так на тебя похожа?..* — очень к месту вспомнилась Джессике историческая реплика Нотта, и девушка, немного было успокоившаяся, снова залилась слезами. Пусть мальчишки тогда всего-навсего отмочили пару двусмысленных шуточек, похихикали в кулак, пожали плечами и вернулись к своим делам. Но сам факт, что друзья теперь, после двенадцати лет ничем не омрачённого общения, в курсе… Да, её маленький мирок трещал по швам. Но теперь он рухнул окончательно. И Джессике придётся как-то научиться с этим жить.
— Глупые, глупые взрослые! — в перерыве между всхлипываниями простонала девочка, — Что-то вы натворили, а выкручиваться придётся мне. Мерлин, ну почему?!
Её несчастная голова уже грозилась развалиться на кусочки, глаза будто засыпало песком, горло перехватило так, что стало практически невозможно дышать, и слёз уже не осталось. Джессика отлично понимала, что лицо у неё краснее помидора, что под глазами уже отчётливо наметились синие круги, что утром она будет выглядеть просто ужасно, но гриффиндорка всё не могла успокоиться. Да ещё рана разболелась, и Энни снова всхлипнула, но уже от боли.
Джессика не знала, сколько времени находилась в таком состоянии, но, очевидно, долго, потому как силы её иссякли совершенно. Всё ещё продолжая всхлипывать, Джессика Дарк провалилась в сон.
Впрочем, сном это состояние назвать было сложно. Перед глазами кружились какие-то тени, в ушах гудело, несколько раз Джессике казалось, что она падает с кровати, и девушка, вздрагивая, просыпалась, чтобы через полсекунды отключиться снова.
Наконец, Энни проснулась окончательно. Часы показывали половину восьмого. Джессика чувствовала себя совершенно разбитой, бессонная ночь не прошла для неё даром. В висках что-то громко стучало, и этот ужасный звук, казалось, сводил с ума. Сейчас она, правда, оценивала собственное самочувствие как чуточку более приятное, чем несколько часов назад, по крайней мере, плакать снова точно не хотелось (в глубине души Джессика была уверена, что выплакала за ночь весь свой запас слёз на ближайшие месяца два). Гриффиндорка окинула мрачным взглядом больничное крыло. Она была одна, в Хогсмиде, как ни странно, среди детей практически не было пострадавших. Несколько человек получили лёгкие травмы и ушибы, но этих пациентов мадам Помфри выгнала из больничного крыла ещё с вечера. Сейчас здесь находилась только она, Джессика, самая тяжёлая больная. Вот только валяться в данном конкретном месте у неё не было ни малейшего желания. Мерлин, как же Джессика Дарк ненавидела больницы! Особенно в эту минуту. Сюда мог прийти кто угодно, начать расспрашивать о чём угодно или, не дай Мерлин, сочувствовать. А она не сможет ни уйти, ни отказаться от разговора, ни как-то повернуть беседу в свою сторону просто потому, что ей придётся лежать, а значит — находиться в заведомо проигрышной позиции. Нужно срочно что-то придумать.
— Доброе утро, мисс Дарк, — мадам Помфри показалась из своего кабинета с явным намерением разбудить пациентку. Вид у неё был не слишком счастливый: очевидно, она ещё не забыла давешнюю выходку Джессики, когда та удрала без спроса, тогда, после Тайной комнаты.
— Вы неважно выглядите, — неодобрительно поцокала языком медсестра: конечно, круги под глазами никто не отменял.
— Кошмары ночью снились, — максимально вежливо отозвалась Джессика, — не обращайте внимания, у меня иногда бывает.
— Ну ещё бы, после такого-то, — после какого именно такого, Поппи Помфри не пояснила, почтя за лучшее стащить с девушки пижамный верх и внимательно рассмотреть полученную накануне рану, — Так, очень и очень неплохо. Больно?
— Нет, совсем нет, — бесстыдно солгала Джессика, пытаясь превратить недовольную гримасу в вежливую улыбку: было больно, — мадам Помфри, а можно я пойду? Так не хочется уроки пропускать, и вообще…
— Что? — возмутилась такой наглости медсестра, — Ну уж нет, ни под каким видом! Рана может открыться в любую минуту.
— Мадам Помфри… — вкрадчиво начала Джессика, твёрдо намереваясь, если понадобится, заговорить целительницу до смерти или хотя бы до потери сознания: её сегодняшнее пребывание в больничном крыле в полубеспомощном состоянии — практически вопрос жизни и смерти. И уж эту-то дуэль она обязана выиграть…
…Полчаса спустя Джессика Дарк осторожно правила в сторону гриффиндорской гостиной. Ни одного представителя Великолепной четвёрки, к большому облегчению девушки, в вышеназванном помещении не оказалось, а если и оказалось, то Дарк их не заметила. Девичья спальня тоже, к счастью, оказалась совершенно пуста. *Слава Мерлину, здесь нет Гермионы,* — с облегчением вздохнула девушка, аккуратно присаживаясь на родную кровать.
Меньше, чем через пять минут Джессика наконец уснула по-настоящему. С полностью поглощённым решением крайне важных вопросов Гарри она, должно быть, разминулась по дороге…