Гарри Поттер и Ось Времён. Глава 46. Часть 1


Глава 46.

«В условиях тирании гораздо легче действовать, чем думать».
Ханна Арендт

Весь следующий день прошёл как на иголках: мадам Помфри, как только к ней доставили пострадавшего, заявила, что ему необходим строгий постельный режим. Естественно, эта новость никого не удивила: старшая медсестра Хогвартса была известной перестраховщицей и могла прописать недельный постельный режим даже поцарапавшему палец, якобы потому, что всегда есть опасность заражения.
В другое время Гарри и Гермиона, доставившие пострадавшего друга в лазарет, сделали бы для друга всё, что в их силах, дабы не допустить такой страшной доли. Однако в этот раз, после краткого военного совета, было решено, что Рону какое-то время лучше побыть подальше от однокашников: мало ли, на кого-нибудь не подействовало заклинание Гарри? В конце концов, он в этом деле дилетант…
Весь оставшийся день ребята упорно делали вид, будто ничего не случилось: они честно сообщили преподавателям, что мистер Уизли сегодня на занятиях присутствовать не сможет по причине страшной раны, полученной в неравном бою с озверевшим полтергейстом. А сами, всё с той же уморительной честностью отсидели полагающиеся уроки. Гермиона даже задержалась, чтобы помочь профессору Флитвику с какими-то первокурсниками, которые всё никак не могут освоить чары левитации: легенда о том, что некогда именно она научила оному высокому искусству самого Рональда Уизли, считавшегося по праву на далёком первом курсе самым твердолобым гриффиндорцем, по-прежнему бродила по школе, аки призрак отца Гамлета. С тех пор считается, что Гермиона Гренжер может научить левитировать простые предметы кого угодно, даже горного тролля. В любом случае, тролли принимают в процессе обучения активное участие. В качестве подопытных, хотя бы.
Когда же занятия кончились, друзья направились в лазарет, дабы устроить Рону допрос с пристрастием. К их огромному удивлению мадам Помфри отказалась даже пустить их на порог, заявив, что больному потребуется как минимум три дня полного покоя с таким-то переутомлением.
— Какое ещё переутомление?! — возмущался Гарри, расхаживая по опустевшей гостиной. — Да он и не колдовал толком! Только по макушке огрёб, за дело, между прочим!
— Не мельтеши, — оборвала его Гермиона. — Голова кружится. Сядь и успокойся. Вполне допускаю, что он мог схлопотать переутомление: мы ведь не знаем, что за заклинание он изобразил в последний момент.
Гарри замер посреди комнаты, как раз заходя на очередной круг по гостиной, однако ни садиться, ни успокаиваться не спешил.
— Ты много знаешь о некромантии? — продолжала рассудительная Гермиона.
— Не особо. Знаю пару теоретических фактов, но это и всё.
— А практика? — с усмешкой осведомилась староста. — Практиковаться тебе доводилось?
— Знаешь же прекрасно, что нет, — фыркнул Гарри, в конце концов плюхаясь в кресло. — Думаешь, та синяя дрянь жрёт столько силы, что мадам Помфри решила, что ему нужен абсолютный покой?
— Может и жрёт. Не знаю, — проворчала Гермиона. — А узнать смогу только у Рона. Но для этого придётся сперва пробраться в лазарет. Желательно без лишних ушей.
— А когда это можно сделать? — вздохнул Гарри. — Мадам Помфри там постоянно будет крутиться, никого на требушетный выстрел не подпустит.
— Гарри, скажи, а вы с Роном не проводили никаких обрядов смешения крови, или ещё чего в этом духе? — спросила староста. — А то его травма головы как-то странно на твоём мыслительном процессе отразилась. Конечно же, ночью!
— И, конечно же, этой? — удручённо спросил Гарри, предчувствуя весёлую ночку.
— Да нет, — с жалостью посмотрев на несчастного друга, пробормотала староста, — сегодня уж спи.
— Можно? — иронично уточнил Поттер.
— Можно, — милостиво разрешила Гермиона, — а вот завтра выспаться опять не удастся.
— Тогда спокойной ночи, — выбираясь из кресла и отчаянно зевая, пробормотал Гарри. — До завтра…
Распрощавшись с Гермионой, юный волшебник, на которого совершенно неожиданно навалилась усталость, свершил свой последний подвиг за этот суматошный день: поднялся по лестнице и самостоятельно добрался до спальни шестого курса. В их спальне царил привычный и милый сердцу бедлам. Носки и галстуки были ровным слоем раскиданы по всему оперативному простору, на стенах красовались портреты кисти Дина Томаса, перемежаемые палёными пятнами, оставшимися от милых утренних перепалок обитателей спальни: когда Гарри решил разбудить завалявшегося Симуса фирменным аврорским методом — ледяной водой — Финниган почему-то обиделся. Две кровати в спальне пустовали. Кровать самого Поттера, на которой валялась раскрытая книга, и ложе Рональда Уизли, единственного, по всей видимости, практикующего некроманта в Хогвартсе. На оном ложе свернулась кольцами Кеара, комнатное чудовище Гарри, немыслимых размеров змея, для полного счастья обременённая костяными наростами на хвосте и комплектом ужасающего вида клыков. Всем своим видом эта громадина давала понять, что, как только Рон изволит вернуться на своё законное место, ему придётся довольно долго и очень убедительно доказывать своё право оное место занимать. Если же аргументы Рона строптивой змее покажутся неубедительными, у Уизли есть все шансы впредь ночевать на коврике у входа, будь он хоть самим Гриффиндором.
В очередной раз зевнув, Поттер повалился на кровать, предварительно героически найдя в себе силы скинуть ботинки и мантию, и снять очки. Наутро рубашка, без сомнения, будет наводить на мысли о верблюде, старательно пережевавшем её не далее как час назад, однако сегодня юноше до этого не было совершенно никакого дела. Рухнув носом на кровать, Гарри немедленно провалился в сон.
Очисткой сознания перед сном он заняться, разумеется, и не подумал, за что и поплатился. Жизнерадостная чушь юноше, увы, не снилась уже довольно давно, но отличить собственный сон от чужеродного наваждения Гарри был вполне в состоянии. Во всяком случае, когда некий полуразрушенный замок с обшарпанными серыми стенами, по запутанным переходам которого гриффиндорец плутал последние несколько часов, сменился на мрачного вида подземелье, по всей видимости призванное удручающе воздействовать на неокрепшую психику юного Поттера, Гарри догадался, что его сновидение кто-то почтил своим присутствием. Надо полагать, собственный сон Гарри неведомый творец грёз не видел, иначе давно бы расписался в том, что оное подземелье на юношу впечатления не произведёт: слишком обыденно.
Чужеродное присутствие Поттер ощущал абсолютно явственно, однако идентифицировать ночного гостя пока не смог. Впрочем, в непонятках он пребывал недолго: уже через минуту Гарри ощутил неприятное, но пока вполне терпимое жжение в области лба. Это всё объясняло.
— Здравствуй, гадость моя, — приветливо поздоровался Гарри. — Чему обязан?
— Здравствуй, — раздалось непонятно откуда хорошо отрепетированное неприятное, леденящее душу шипение.
— Да, интонации у тебя отменные, — фыркнул Гарри. — С чем пожаловал?
— Как обычно, в общем-то, — усмешка окончательно перекорёжила черты змеиного лица Вольдеморта, наконец явившего свой лучезарный лик из ближайшей стены просвещённому собранию в лице Гарри Поттера.
Общественность, вопреки ожиданиям, не возликовала и даже не разразилась бурными овациями. Вместо этого юный нахал в довольно неприглядных выражениях порекомендовал чёрному магу поскорее приступать к тому, зачем явился, и не портить по-своему замечательный сон, а то ему, Гарри, завтра ещё на ЗОТИ идти, а это не шутки.
— А ты в этот раз хорошо подготовился? — дотошно осведомился Гарри. — Не будет у тебя потом голова болеть сильнее, чем у меня? А то неудобно даже как-то, ты старался, заклинания искал… А получилась какая-то фигня несусветная…
Договорить Поттеру не дали. Его вторая половина, взвалившая на себя нелёгкую обязанность Фредди Крюгера, решила не устраивать псевдонаучный диспут о том, как, когда и почему он всех победит и зло восторжествует. Тем более что оный диспут традиционно уже на второй минуте превратился бы в образцовую агитационную речь предводителя нацистов. В общем, Вольдеморт, не мудрствуя лукаво и не тратя времени на беседы с лучшим врагом о жизни и смерти, атаковал. Причём атаковал на удивление действенно. Поттеру на мгновение показалось, что какой-то полоумный Ангел Мщения устроил у него в голове музыкальную прелюдию к Страшному Суду. Во всяком случае, трубу пресловутого Вестника он слышал вполне отчётливо.
Когда у тебя в голове происходит такой кошачий концерт, сопротивляться оказывается довольно трудно. Однако, увы, необходимо. Гарри честно попробовал, однако, ничего толкового не вышло. Удалось лишь слегка приглушить жуткую какофонию, но, увы, ничего, способного спасти его бесценную шкурку, юноша сделать не успевал: Вольдеморт уже извлёк откуда-то волшебную палочку и направил её на схватившегося за больную голову противника.
— Avada kedavra.
Церемониться Томас в этот раз не стал. Даже злодейских планов не изложил, как велит закон жанра. Просто убил.
Что-то больно ударило юного мага в солнечное сплетение, и мир вокруг померк, стремительно погружаясь в темноту.
«Ну, вот вам и великая битва, — фыркнул про себя юноша. — Даже вякнуть не успел. Спаситель человечества, право слово… смотреть противно…»
Как ни странно, это не было последней мыслью в его жизни. И даже предпоследней. Следующей мыслью юноши было то, что ему всё-таки чертовски везёт, что бы он там раньше не думал. А следующей — что можно бы попробовать себя в азартных играх. Вдруг и там везти будет?
А дело было в том, что Гарри в очередной раз оказался в самом странном месте, какое ему доводилось видеть в своей жизни. На Оси Времён. Как только тьма вокруг рассеялась, Гарри вновь увидел перед собой золотой замок и красное небо над ним. А ещё он смог различить уже знакомую клепсидру, расположенную на верхушке центральной башни. И неподвижно замершую рядом с часами человеческую фигуру. Попытавшись рассмотреть неизвестного получше, Гарри досадливо поморщился: возможно, это его единственный шанс узнать, как всё-таки выглядит Страж этого странного места, и оный шанс юный маг профукал самым бездарным образом: на нём не было очков, и он попросту ничего толком не видел.
Зато слышал юноша всё великолепно. Неведомые уста в очередной раз повторили, куда и когда Гарри должен явиться. Всё та же загадка, однако, в этот раз юноша был уверен, что должен шагнуть в Арку во время парада планет. А вернётся он оттуда, или нет — по-прежнему неизвестно.
…А потом юноша попросту проснулся в своей собственной кровати в спальне шестикурсников Гриффиндора. И проснулся он отнюдь не в лучшем расположении духа: в последний раз, когда он оказался на Оси, будучи привязанным к кому-то легилименцией, Снейп — а именно к нему он был привязан — видел то же, что и сам Гарри, разве что с некоторыми незначительными поправками. Так что Томас сейчас, по всей видимости, должен танцевать на столе от радости: он давным-давно хотел узнать побольше про Ось Времён, а тут такой подарок судьбы…
Гарри огляделся. В трёх кроватях мирно храпели Дин, Симус и Невилл, не обременённые тайнами мироздания и потому совершенно безмятежные.
Юноша сидел на кровати, плотно замотанный в простыню. Одежда безнадёжно пропиталась потом, дышать было тяжело и неприятно, как будто воздух в комнате был раскалён. Поттер сделал глубокий вдох, на середине которого грудь заныла, а из горла вырвался сдавленный хрип: глубже вздохнуть он не мог. Казалось, на грудь ему какая-то добрая душа установила горячий утюг.
Судя по ощущениям, Гарри вполне мог поздравить себя с инсультом, хотя, конечно, это было совершенно невозможно… впрочем, стоит признать, что его не каждый день убивали во сне, так что могло быть всякое.
Когда боль и тяжесть немного отступили, Гарри завозился, пытаясь высвободиться из плена измятых простыней. Осторожно, стараясь не делать резких движений, юноша задрал рубашку. Слава Мерлину, второго шрама ему не досталось. Однако синяк, простирающийся по всей груди, потрясал воображение. Как размерами, так и богатством оттенков фиолетового.
«Поздравляю тебя, — горько сказал сам себе Гарри. — Ты снова выжил».
До того момента, когда Гарри снова смог почувствовать себя относительно полноценным человеком, прошло полчаса и пять обезболивающих заклинаний. Наконец юноша решил, что он вполне в состоянии добраться до зоны медитации, верой и правдой служившей многим поколениям гриффиндорцев. До уборной, иными словами. Медитировать, однако, юноша не стал, а направился к душевым кабинкам, то есть чуть дальше по коридору.
На дороге к светлой цели Гарри остановился перед ростовым зеркалом, висящем в помещении служащим своеобразным предбанником. Из простой деревянной рамы на Поттера смотрел угрюмого вида усталый подросток. Худой, бледный, заросший и с тусклыми глазами, в глубине которых тлели до поры угольки гриффиндорского безумия, заставлявшего учеников краснознамённого факультета из века в век сломя голову бросаться в самое пекло, широко при этом улыбаясь. Любовался на себя любимого Гарри почти минуту, потом попытался убрать волосы со лба, дабы полюбоваться ещё и на своё главное достояние. Волосы убираться не пожелали. Гарри мог противопоставить им лишь один аргумент: попробовал сгрести хвост. Получилось страшновато, однако шрам в виде молнии всё-таки явил себя миру. Закончился процесс любования тем, что Гарри высказал в адрес непонятно кого нехорошее слово. Хвост пристыжено развалился.
— Если доживу до каникул — обязательно подстригусь, — принёс сам себе страшную клятву юноша. — И зрение вылечу, — добавил он, вспомнив испытанные сегодня в связи с плохим зрением трудности. Расписаться кровью было негде, так что Гарри наконец-то оторвался от созерцания собственной физиономии, перекошенной от безысходности.
В меру ледяной душ воистину способен сотворить с человеком чудеса! Он вдохновляет на подвиги, способствует обогащению словарного запаса всех языков мира затейливыми сложноподчинёнными конструкциями и, как ни странно, помогает некоторым мазохистам сосредоточиться.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.