Глава 21.

«Не говори глупостей — враг подслушивает!»
Станислав Ежи Лец

Следующий день явился для Поттера во истину казнью на рассвете. Проверку, заданную Макгонагалл, и так перенесли почти на месяц, разумеется, в связи с событиями в Хогсмиде. И вот теперь, в этот холодный ноябрьский день, когда на улицу было противно выйти из-за промозглой сырости, ему и ещё нескольким семикурсникам предстояло отстаивать свою работу перед комиссией. Недавно, на предварительном сборе, им торжественно пообещали, что сие мероприятие вполне может пройти за предметный экзамен при сдаче ЖАБА в конце года, а в случае Гарри — избавление от некоторых экзаменов в конце шестого года. Упомянутая комиссия состояла из всех школьных профессоров и экзаменаторов из министерского отдела образования. Как недавно, по секрету, сказал юноше директор, заполняя этой информацией неожиданную паузу, образовавшуюся в связи с трагической и безвозвратной кончиной лимонных долек в банке, повлекшей за собой необходимость извлекать новую ёмкость вышеозначенных сладостей из закромов Родины, это, скорее всего, будет Гризельда Марчебенс, председательница экзаменационной комиссии и ещё кто-нибудь из тех, кого опасаться вовсе необязательно.
Вообще-то Гарри и сам не собирался впадать в благоговейный трепет при звуках имени загадочного представителя комиссии. Он-то как раз и не нуждался в мозгостимулирующих, успокаивающих и прочих средствах — в своих темах — Патронусе и оживлении — юноша разбирался великолепно.
Основная его проблема, связанная с этой проверкой, явившаяся народу в лице Гермионы Гренжер, надежд не оправдала.
Дело в том, что Гарри очень переживал по поводу того, что, возможно, Гермиона не так поймёт эту его авантюру. Он думал, что она решит, что Гарри просто хочет выделиться. Юноша не знал, откуда в голове взялись подобные мысли, но с удивлением обнаружил, что очень и очень не хочет, чтобы Гермиона на него злилась. Именно поэтому Гарри постоянно казалось, что он пытается прыгнуть выше своей головы. И, что самое странное — у него получается. По предметам специализации оценки юноши не многим отличались от Гермиониных, а кое-где даже опережали. И вот теперь он полноправно выходил на экзамен вместе с седьмыми курсами.
Вопреки ожиданиям Гарри, Гермиона ничуть не расстроилась, по крайней мере, если расстроилась, то никак этого не показала, и даже помогала ему под конец составлять формулы.
В день проверки, ранним утром, когда все уважающие себя гриффиндорцы ещё спали, наслаждаясь внеплановым выходным, юноша с помощью друзей проводил генеральную репетицию своего ответа с последующим вызовом Патронуса и оживлением доспехов, вот уже который месяц безропотно сносящих все испытания, уготованные им Гарри Поттером.
Вот, отослав «К чёрту!» пожелания друзей, Гарри отправился к классу чар, где, собственно, столь ожидаемое действо и должно было происходить. До начала осталось всего полчаса, так что большинство нервничающих студентов уже переминалось с ноги на ногу возле двери. Собралось уже семеро из десяти ожидаемых семикурсников, многие из которых недвижимо стояли в коридоре, меланхолично подняв очи к потолку, и время от времени, отрываясь от его созерцания, нервно заглядывая в свои записи, по всей видимости пытаясь собрать мысли в, пусть не слишком объёмистую, но всё-таки кучку.
Все они стояли здесь, преисполненные надежды сократить себе выпускные экзамены более лёгкой осенней сдачей. В общем-то, своя логика в этом, несомненно, была — больше времени будет на подготовку к другим предметам.
Вот, наконец, и оставшиеся трое изволили почтить своим присутствием их скромное мероприятие. В то время как Гарри с интересом изучал свою волшебную палочку, думая, что её давно пора почистить, обстановка в дружной ученической общине накалялась. Тишина становилась гнетущей, резала слух, тяжёлым грузом давила на голову. Наконец слизеринка, как Гарри помнил из своей практики ЗОТИ, Сандра Робинсон, с протяжным, полуистерическим писком-всхлипом побросала все книги и свитки, которые держала и начала судорожно перетрясать карманы мантии. Гарри сперва решил, что она ищет палочку, дабы малодушно застрелиться Авадой Кедаврой, оставив безутешных товарищей по несчастью горевать над её хладным телом. То, что девушка извлекла из кармана розовый носовой платок принесло Поттеру такое облегчение, будто она только что вернула ему тролль знает когда взятые в долг тысячу галлеонов. Самое удивительное — все собравшиеся восприняли поведение Робинсон как должное, то есть даже не пытались как-то предотвратить или остановить конвульсивные дёргания и истеричные всхлипы, в изобилии издаваемые слизеринкой.
Когда дверь в кабинет широко, торжественно и, как показалось некоторым спутникам Гарри, устрашающе распахнулась, ученики робко, совсем не так, как подобает студентам выпускного курса, проскользнули в класс, уподобясь лёгким, бесплотным теням. Слизеринка, перед тем, как войти, воспроизвела своим основным органом обоняния тот звук, который так часто используют как музыкальное сопровождение для своих розыгрышей Фред и Джордж.
Юноша беспардонно занял место за третьей партой ряда у стены, дабы не мозолить ясные очи мудрых наставников, привлекая излишнее внимание к своей скромной персоне. Гарри уткнулся носом в свой текст, украдкой оглядывая вышеозначенных «мудрых наставников». Среди Хогвартских профессоров действительно присутствовала уже знакомая ему по СОВам Гризельда Марчебенс. Вторым посторонним был мужчина в тёмной мантии, сидящий недалеко от председательницы экзаменационный комиссии, но, однако, не обращая на неё особого внимания, из чего Гарри смог догадаться, что они приехали не вместе. Это был мужчина, на вид среднего возраста, с чёрными короткими волосами, у висков слегка тронутыми сединой. Овальные очки в серебристой оправе придавали ему несколько пижонский вид. Карие глаза незнакомца, изучающее смотрели на самого Гарри, словно тоже изучая его, делая выводы. Встретившись взглядом с этим экзаменатором, явно заинтересовавшимся-таки скромной персоной Мальчика-который-выжил, Гарри ещё несколько долгих секунд играл с ним в «гляделки» а потом невозмутимо пожал плечами и вернулся к изучению пергамента, исписанного его не слишком аккуратным, но зато понятным почерком.
Из короткой и не очень содержательной, а потому не интересной речи директора Гарри узнал, что незнакомца зовут Уоррен Грей. Юноше от этого имени было мало проку, так что оно немедленно забылось, надёжно схоронившись где-то на задворках сознания.
Даже после выступления директора никто не торопился добровольно открыть мероприятие. В итоге, насмотревшись на скорбно-испуганные мины собравшихся учеников, директор, как и любой другой преподаватель, решил воспользоваться самым действенным в сложившейся ситуации методом — «пальцем в небо».
В итоге почётная роль первопроходца со всего размаху рухнула на не слишком крепкие плечи ученицы Хафлпаффа. Гарри, за компанию с собравшимися по поводу проведения опроса экзаменаторами, с неподдельным интересом внимал захватывающему, но, увы, довольно сбивчивому повествованию о свойствах целебных трав на примере ацеласа. После этого та самая Сандра Робинсон осчастливила публику не более содержательным рассказом о каких-то настойках. Дамблдор, кажется, даже не заметил, что ораторствующий следующим юноша очень изобретательно пользовался шпаргалкой, благодаря которой, собственно, его ответ и представлял собой несколько большую ценность для магической науки, нежели предыдущие два. Надо сказать, что Дамблдор, казалось, мало что замечал вообще. У Гарри немедленно создалось впечатление, что профессор просто-напросто заснул, продолжая, тем не менее, с неподдельным интересам глядеть на отвечающего и время от времени ободряюще кивать. Потом комиссии был представлен прочувствованный, но абсолютно бессмысленный рассказ Робби Корса, уже через несколько секунд перешедший в восторженную повесть о квиддиче. Немалый интерес у собравшихся вызвала работа Кетрин Амос с Ревенкло, чётким, хорошо поставленным голосом прочитавшей неплохую и занимательную лекцию о некромантии, завершившуюся информацией о том, что некромантов осталось совсем не много и они объявлены вне закона.
— Отлично, мистер Уильямс, — как всегда вежливо обратился к очередному ученику ненадолго вынырнувший из сладкой дрёмы Дамблдор. — Сейчас мы выслушаем шестикурсника Гарри Поттера, ученика колледжа Гриффиндор, получившего задание от профессора Макгонагалл.
Общая сонливость с собравшихся немедленно слетела. Ученики отвлеклись от повторения или просто отстранённого перечитывания своих работ и с интересом вытаращились на медленно поднявшегося с места юношу.
Гарри прошёл ближе к учителям, как и все отвечавшие до него. Когда юноша замер, Дамблдор вновь обратился к нему, точно так же, как и к тем, кто отвечал до Поттера:
— Какая у вас тема, мистер Поттер?
— Сравнительный анализ высших чар оживления неживого и Патронуса, — отозвался Гарри, поворачиваясь лицом к учительскому столу и равнодушно скользя взглядом по лицам тех, кто его занимал. Многие были заинтересованы, некоторые, в частности Снейп, равнодушны. Гризельда Марчебенс, повидавшая на своём веку практически всё, величественно и непроницаемо взирала на отвечающего. Грей едва заметно подался вперёд, но больше ничем не выдал своей заинтересованности, впрочем, уже через несколько секунд равнодушное выражение сменилось скептическим. Аллерт смотрел на него как козёл на новые ворота.
«Что-ж, громкое имя теперь ещё надо оправдать…»
Проигнорировав этот скептический взгляд, Гарри приступил к воспроизведению своих записей, изредка разбавляя его изображением формул на доске. Юноша так и не удосужился научиться создавать записи взмахом палочки, так что выводил их от руки, слегка поскрипывая мелом по доске. В итоге записи получились зазубренные, кривые и весьма слабо поддающиеся дешифровке.
Завершено выступление было вызовом Патронуса и оживлением вездесущих лат.
— …как уже было мною отмечено, одним из значимых отличий этих чар является то, что при оживлении неживого волшебник может продолжать использовать другие заклинания, не ослабляя, однако, мысленный контроль над объектом, в то время как Патронус использования инородной магии не допускает. У меня всё.
После подобного ответа учителям осталось только умилённо разрыдаться и выставить юноше все «П» за грядущие ЖАБА.
Разумеется, ни того, ни другого никто не сделал.
Украдкой усмехнувшись в бороду, директор вежливо произнёс:
— Великолепно, мистер Поттер, а теперь мы выслушаем мисс Аннию Томпсон с Хафлпаффа…
Гарри коротко кивнул аудитории и вновь занял своё место за третьей партой, откуда продолжил слушать ответы товарищей по несчастью, лениво подперев голову кулаком.