— Лиза, соберись! Я просила помешать его пять раз, а не пятнадцать! – Лили отобрала у подруги палочку, которой та портила зелье и отогнала ее от котла. – Пойди лучше и принеси паучьи лапки.
Элизабет, хоть внутри вся кипела, внешне же никак не отреагировала на тираду Эванс, а молча пошла к шкафу. Как Лили вообще сейчас может думать о зельях? Когда ее друзья грызутся как… как… да Мерлин их знает как кто! Сама же Лиз никак не могла сконцентрироваться на уроке, поэтому даже не заметила, что вместо паучьих лапок принесла подруге тараканьи усы. Хорошо хоть Лили заметила…
— Пантера, — шепотом обратилась она к Лизе, когда та, подобно зомби, поставила банку рядом с котлом, села и вновь устремила свой взор в неизвестность. – Хэй, все в порядке?
— Лил, да что тут может быть в порядке? – перевела на нее пустой взгляд Элизабет. – Они опять подрались, всё нам испортили! Теперь можно даже не заморачиваться насчет вечера, это безнадежно.
(далее…)

Заклинания сегодня выдались самые что ни на есть скучные (занятие было чисто теоретическое), поэтому две сидящие за второй партой гриффиндорки пытались развлечься болтовней, при этом все же успевая записывать лекцию. Им явно не мешал ни профессор, размахивающий палочкой указывая на доску, ни другие ученики своим размеренным посапыванием носов и поскрипыванием перьев. Им-то нет, а вот они… В общем через пять минут девушки почувствовали, что в классе стало как-то подозрительно тихо и, обернувшись, Лили – в прямом смысле этого слова – перед НОСОМ увидела профессора Флитвика.
— Мисс Эванс, мисс Люпин, прекратите болтать! 10 баллов с Гриффиндора!
Сконфуженные девушки послушно умолкли и… перешли на записки.
(далее…)

«Я? Я – пантера. Твердый характер, девять жизней и сама по себе».
Эти слова до сих пор стеной стояли в его голове. Сказанные тихим, ровным голосом в звенящей тишине класса, они прозвучали, как гром среди ясного неба. Больше Элизабет ничего и не успела сказать, так как в класс вошла профессор МакГонагалл. А собиралась ли вообще? Сириус не знал. Он вообще ее не понимал последнее время. И все же Лиз изменилась за это лето. Нет, он и Джеймс, конечно, не то чтобы хорошо ее знали, но даже Ремус это чувствовал, а ведь он ее брат.
Честно говоря, гриффиндорец и себя-то не мог понять. Например, непонятно то, что больше всего его взбесило и заинтересовало в фразе Элизабет – то, что она назвала себя пантерой или то, что «сама по себе»… Лишь в одном Сириус был уверен: он хотел ее узнать. Ему это чертовски не нравилось, но Блэк не мог не признать – его тянуло к Элизабет как магнитом.
(далее…)