Утро встретило их недовольным ворчанием Грегори о том, какие они лежебоки и лентяи. И что если они хотят чему-нибудь научиться, то пора бы им уже перестать мять свои мордочки о подушки. Открыв глаза, Гарри и Драко с одинаковым лукавством переглянулись, и в Грегори полетел град подушек. Впрочем, ворон был начеку и успел взлететь прежде, чем хотя бы одна достигла цели. Сверху послышался его хриплый смех и меткие «комплименты» о снайперских способностях парней. Как ни хотелось поваляться чуть подольше, но пришлось вставать и одеваться. Сегодня комната выглядела по-слизерински, и Гарри пришлось одеваться в серебристо-зеленой гамме, впрочем, эти цветы всегда ему шли. Грегори настоял, чтобы они надели майки и спортивные брюки и переобулись в кроссовки. Пожав плечами, юноши подчинились. Завтрак был до безобразия обычным: кофе и булочки с джемом.

— Хоззи! Это что? Ты сегодня не выспался что ли? Ты бы нам еще кукурузные хлопья с молоком приготовил! Этим же и цыпленка не накормить! — Поттер похоже всерьез решал, обидеться ли ему на Дом.

— Гарри, не приставай к Хоззи, это я попросил его вас не кормить. Он вам ещё булочки положил, хотя я просил только кофе и пару тостов, — Грегори точно решил уморить их голодом.

— А чего ты сегодня такой щедрый? Мы что, в чем-то провинились? И теперь ты нас наказываешь?

— Просто сегодня мы начнем с вами тренироваться. Тебе, Гарри, это необходимо в первую очередь. Нам нужно определиться с твоими возможностями. Установить какие-то границы. Узнать природу твоей магии. Так что с сегодняшнего дня вы будете вставать не позже половины седьмого утра. В семь уже начинаем тренировки, так что советую вам высыпаться, — похоже, Грегори был настроен серьезно. Драко весело фыркнул: смотреть на то, как ворон будет гонять Поттера, будет невероятно забавно! За что сразу же и поплатился.

– А ты, Драко, будешь тренироваться, используя метод медитации. Ты же не собираешься всю оставшуюся жизнь после очередного исцеления вытягивать энергию из Гарри? Кроме того, ты будешь улучшать свои способности провидца. Всем все понятно? Ну, берегитесь. Теперь, когда за вас взялся я, вы забудете, что значит бездельничать!

— Грегори! Ты, чего? Мы же только и делаем, что спасаем кого-нибудь! За весь месяц на Острове у нас от силы была пара свободных дней. Не такие уж мы и лентяи! — Гарри, невыспавшийся и полуголодный, был явно зол на весь белый свет. И на наглого ворона, изображающего профессора Снейпа, в первую очередь.

Драко молча уставился в свою чашку и начал рассматривать узоры от подтеков кофе. Образы складывались в картинки, которые говорили ему о прошлом, настоящем и будущем. Но Драко отмахнулся от возникающих видений — сейчас не это главное. Когда они, закончив завтрак, выходили из столовой, то столкнулись с Марси, зевающей так вкусно и смачно, что всем тут же захотелось вернуться в кровать. Но безжалостный ворон (интересно, бабушка Снейпа не могла побывать в России и согрешить там с каким-нибудь родственником Грегори? Уж слишком похожи были характеры, это точно не совпадение!) уже выталкивал их из комнаты. Посочувствовав их горькой доле, Марси сказала, что придет через полчасика.

Началось все с обычной разминки. Парни в течение часа нарезали круги на лужайке, тяжело при этом дыша. Позже, во время растяжки, Грегори начал рассказывать им программу обучения. Она состояла в следующем: по утрам — физические упражнения до седьмого пота, потом перерыв до обеда, после — индивидуальные занятия с Гарри, Драко в это время будет читать выбранную вороном литературу. Через три часа наоборот – Гарри читает, Драко – практикуется. Потом ужин, потом свободное время. Услышав, что им предстоит, Гарри и Драко, застонали и упали на траву.

— Вот и съездили в круиз! – зло сказал Гарри.

Тут пришла Марси. Она принесла в зубах корзинку для пикника. Пока они с Драко расстилали покрывало, заметно повеселевший Гарри рассматривал бутерброды с ветчиной и сыром, доставал вазочки с оливками и легкими салатами. Увидев бутыль с тыквенным соком, он крикнул во все горло:

— Хоззи! Я тебя обожаю! Марси – ты самая лучшая! Тебя я тоже обожаю! — и, чмокнув пантеру в нос, рассмеялся.

Стихийный пикник удался на славу! После еды Гарри решил позагорать. Он скинул майку со слизеринской эмблемой, кроссовки и спортивные штаны, оставшись в плавках.

— Гарри, ты такой хорошенький! Так бы и съела! – нарочито плотоядно облизнулась Марси, сверкнув глазами. Грегори тут же насупился, а остальные расхохотались.

Жаркое солнышко ласкало плечи Гарри, зацеловывая каждую веснушку на изящной спине. Драко устроился рядом и начал поглаживать его спину. Иногда, когда Гарри забывал переворачиваться, блондин ворчал на него, заставляя поменять позу, чтобы не обгорел. Сам же Драко просто наслаждался моментом, запечатлевая в памяти каждую минуту спокойного послеобеденного отдыха. Он уткнулся носом в сгиб локтя Гарри и млел от мысли, что вот оно – счастье! «И никуда ты, Поттер, от меня не денешься!» — подумал Драко.

— А я и не собираюсь.

Гарри открыл глаза и взглянул на Драко. Они лежали и просто смотрели друг на друга, захваченные своими чувствами и мыслями. Потом Гарри потянулся и поцеловал Драко в кончик носа.

– Нам пора в дом, у тебя веснушки начали появляться.

— Кошмар! Немедленно в тень! Если я стану рыжим, как Уизли, ты поплатишься за это, Поттер!

Драко в панике вскочил и побежал в дом. Его догнал счастливый смех Гарри. Малфой обернулся и положил в картотеку своей памяти еще одну картинку счастья: полуголый Гарри смеется, вытирая выступившие слезы рукой, и его глаза светятся любовью. Послав ему воздушный поцелуй, Драко вошел в дом.

Так началась их ежедневная пытка. Грегори стал настоящим садистом. Он вытряхивал их из постели, а потом гонял по лужайке у дома, превращенной в поле со спортивными снарядами. Хоззи только вздыхал, выставляя им на завтрак тот минимум, который требовал Грегори. Зато Марси всегда приносила им перекусы. Это стало традицией – есть на открытом воздухе. После активных физических упражнений у них разыгрывался дикий аппетит, и они с удовольствием съедали все, что приносила в корзинке пантера. Иногда, когда у неё было игривое настроение, и она хотела угодить Грегори, пантера сама принималась гонять парней по площадке, притворно рыча при этом. Гарри и Драко со смехом убегали от нее, не подозревая, что во время таких вот пряток-догонялок пробегали гораздо большее расстояние, чем когда просто бегали вокруг дома, дыша в затылок друг другу. Вскоре регулярные тренировки начали приносить свои плоды – их мышцы стали гораздо более гибкими и выносливыми, а рельефу могли бы позавидовать любые легкоатлеты. Грегори только довольно жмурился, маскируя свою радость резкими окриками и едкими комментариями.

Когда они уставшие и перепачканные, ввалились в дом, Хоззи приветствовал их радостными криками. Отправив своих домочадцев по ванным комнатам, он пригласил их через час собраться в столовой на праздничный ужин. У Гарри Поттера не было ни малейшего желания веселиться. Он медленно побрел в свою комнату, даже не замечая, что Дом сегодня выглядит в точности как гриффиндорское крыло Хогвартса. Те же картины, те же лестницы и анфилады арок. Гарри шел, краем сознания отмечая непривычно длинный путь. Но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить Драко, идущего следом за ним, и удивленное перешептывание живых картин.

Гарри дошел до своей комнаты и только собрался войти, как его остановил тихий голос блондина:

— Гарри, можно к тебе?

— Драко, я хотел бы побыть один, мне нужно многое обдумать… — Драко перебил Гарри, не собираясь выслушивать депрессивный бред и стараясь любой ценой не дать ему снова закрыться, уйти в себя.

— Вообще-то, Поттер, я просто так спросил, из вежливости, но войти я собираюсь независимо от того, хочешь ты этого или нет. – Драко решительно отодвинул Гарри в сторону, пока тот пораженно хлопал глазами. На мгновение ему показалось, что вернулся тот самый школьный Малфой. Узнавание как ни странно доставило ему много приятных эмоций. Они усилились, как только он разглядел, на что стала похожа его комната. Точная копия гриффиндорской гостиной погрузила его в детские воспоминания, навеяла веселые мысли о проделках близнецов, о постоянных посиделках Золотого Трио перед камином за домашним заданием. Вот только присутствие Драко Малфоя казалось странным и неправильным. Он совершенно не вписывался в ало-золотое великолепие гостиной. Но похоже ему это не доставляло ни капли неудобства. Блондин просто манерно пофыркал и начал медленно раздеваться. Гарри, забыв как дышать, наблюдал за неторопливыми движениями его пальцев. Малфой не красовался, не пытался специально делать это эротично. Но что делать, если самые невинные его движения были полны чувственности и животного магнетизма? А если принять во внимание почти художественное рванье, что осталось на нем после превращения во льва, то Гарри почувствовал, как его тело начало отзываться на присутствие Драко. Почему-то покраснев, Гарри ураганом промчался в ванную комнату – точную копию ванной старост. Пытаясь отдышаться, Гарри соображал, почему он так реагировал на Драко. В конце концов, они уже спали вместе, ну, почти спали… По крайней мере он уже видел Драко и голым, и выгнувшимся в предоргазменной судороге, и блаженно жмурящимся, и даже его светловолосую голову у себя между ног. Последнее воспоминание буквально прошило Гарри ударом электрического тока, отозвавшись болезненной тяжестью в паху. Гарри сдавленно застонал. Внезапно его толкнули, вжали в стену, а знакомые нетерпеливые руки зашарили по телу, и каждое прикосновение было наполнено сладкой болью любовного электричества. Губы нашли шею, зубы начали весьма ощутимо покусывать нежную кожу, а язык вымаливал прощение за легкую боль, от которой все тело покрывалось мириадами мурашек. Гарри откинул голову на плечо Драко и отдался, покорился этим нежно-невозможным рукам, этому ласковому языку, вытворяющему с его волей невероятные вещи, этому жаркому, такому горячему телу, впечатавшему его в стену. Язык Драко нашел нежную ушную раковину и легко пробежался по краешку хрящеватой тонкой плоти. Он прикусил мягкую мочку, посасывая, ласкал её языком, вырывая стоны и вызывая непроизвольную дрожь. Руки мягко и настойчиво освобождали Гарри от одежды. Поттер слепо подчинялся, не вполне осознавая, что с ним делают, желая лишь, чтобы эти дивные ощущения не прекращались.

Драко снял c него рубашку. Его руки блуждали по груди Гарри, пощипывая крохотные бусинки сосков. Брюки с бельем просто упали к ногам, Гарри нетерпеливо перешагнул через них – они мешали ему. Драко снова прижался к нему всем телом, давая Гарри всей кожей почувствовать его жар и желание. Руки пробежали по крепким ягодицам, массируя и лаская. Внезапно Драко заставил Гарри расставить ноги пошире, снова весьма крепко приложив того о стену. Из груди Поттера вырвался сдавленный выдох. Руки Драко развратно скользнули между ног Гарри, пальцы умело гладили нежную, немного складчатую кожу яичек. Гарри со стоном прогнулся в пояснице навстречу ласкающим пальцам. Он чувствовал, как Драко другой рукой обхватил его член сильными пальцами и начал сводящее с ума движение. Темп, сначала медленный, нарастал, заставляя Гарри едва ли не поскуливать от невероятно острых ощущений. Последней каплей стало чувство горячего подрагивающего члена Драко, прижавшегося к ягодицам. Гарри инстинктивно потерся о Драко, заставляя того яростно выругаться от нахлынувших ощущений. Драко судорожно дернулся, вжался в Гарри всем телом, с восторгом ощущая, как Поттер отвечает ему, приподнимая бедра. Не в силах больше себя сдерживать, Драко увеличил темп. Гарри двигал бедрами в такт движениям его руки. Оргазм, невероятный и опустошающий, накрыл их одновременно. Тяжело дыша Гарри в шею, Драко закрыл глаза и вновь пережил этот страстный, бурный, немного грубоватый почти-секс. Ноги дрожали и подгибались, внутренности превратились в кисель, мысли путались.

Драко посадил ничего не соображающего Поттера у стены и, заплетаясь, пошел готовить ванну. Он набрал горячей воды и добавил в нее немного пены. Пузырьки начали весело играть на поверхности. Разноцветные, они принимали разные формы и, сталкиваясь, издавали мелодичный звон. Вскоре ванную комнату наполнил приятный перезвон, немного сбивчивый и хаотичный, но очень успокаивающий. Вернувшись к Гарри, Драко отлеветировал слабо трепыхающегося брюнета в ванну и окунул того в воду с головой. Тут же показалась недовольная мордочка Поттера, перемазанная мыльной пеной. Глядя на то, как неугомонные пузырьки принялись скакать по мокрым волосам Гарри, издевательски позвякивая, Драко расхохотался. За что сразу же поплатился: коварный Поттер схватил его за лодыжки и свалил в бассейн, окунув Драко с головой. Малфой вынырнул, недовольно фыркая, и началась водная битва. Они, смеясь, брызгали друг на друга водой и наглотавшись вкусной воды с мятным привкусом, отфыркивались и плевались. Такая детская забава доставляла им огромное удовольствие, они словно добирали то многое, что было отнято у них жизненными обстоятельствами в детстве.

Когда даже пузырьки устали петь и резвиться, парни устроились у мраморного бортика и, обнявшись, разговаривали обо всем и ни о чем. Отдохнувшие, распаренные и довольные, они еще нескоро вылезли из ванны, игнорируя жалобные причитания Хоззи, доносящиеся из гостиной. Он взывал к совести парней, говоря, что все уже собрались и только их и ждут. Потом он с садистским удовольствием начал расписывать, что их ожидает на обед. У ребят, вдоволь нарезвившихся, потекли слюнки, и желудки стали благосклонно внимать коварным речам ушлого домовика, исходя соком и недовольно урча, как бы говоря своим хозяевам, что забавы – забавами, а обед – по расписанию. Поддавшись на уговоры явно спевшихся противников, Драко и Гарри выползли, наконец, на свет божий.

В гардеробе, как ни странно, были только хорошо знакомые черные робы. Многозначительно переглянувшись, ребята облачились в школьную форму, чувствуя легкую ностальгию. Они шли по точной копии хогвартского замка и вежливо здоровались со знакомыми портретами. Те отвечали им так, словно они виделись буквально вчера и еще не успели соскучиться. Когда Гарри и Драко привычным маршрутом вышли к дверям Большого Зала, то остановились, не в силах справиться с щемящим чувством узнавания и тоски. Оказывается, они сильно соскучились по этим древним стенам и по нормальной жизни, где не было зачарованного Острова и людей, превращенных в животных в угоду чьему-то нелепому пари. Снова переглянувшись, они взялись за руки и вдвоем толкнули тяжелые старинные двери.

Точная копия Большого Зала заставила их на мгновение зажмуриться. Они уже ожидали увидеть гомонящую толпу учеников за четырьмя длинными столами. Но их ждал только один стол, за которым уже сидели Марси и Грегори. Острое чувство разочарования захлестнуло их, но они смогли скрыть его и радостно улыбнулись своим новым друзьям. Марси в ответ забавно помахала им лапой, но всевидящий Грегори только нахмурился, испытующе глядя на скованных парней. В их глазах он успел прочитать легкое разочарование и обиду.

Разговор за столом незаметно перешел на школьные приключения. Грегори и Марси с удивлением узнали, что Гарри и Драко в школе сильно враждовали. Их это поразило настолько, что Гарри пришлось рассказать историю их знакомства. Попутно он еще раз извинился перед Драко за свой идиотизм. Потом он начал рассказывать всем о своих приключениях с первого курса, постепенно входя в раж, пытаясь едва ли не в лицах показать, как все было. Драко, Марси и Грегори, затаив дыхание, слушали о подвигах Героя магического мира. Даже для Драко, который был свидетелем этих событий, было интересно слушать о них в интерпретации самого Гарри. Оказывается, он очень многого не знал. Честно говоря, он вообще ничего не знал, закрываясь от удивительных приключений стеной ненависти и предубеждения. Обед успел тысячу раз остыть, когда Гарри, наконец, закончил рассказ о Последней Битве, сорвав громкие аплодисменты присутствующих. Покраснев, он опустился на скамью и смущенно схватился за бокал красного вина. Все наперебой начали переспрашивать и восхищаться, чем привели Гарри в еще большее смущение. Он умоляюще посмотрел на Драко. Тот сразу все понял и умело перевел разговор на юность Марси и Грегори. В их жизни происходило немало интересного, и уже Гарри и Драко сидели, открыв рот от удивления. Эти их посиделки плавно перешли в ужин, а закатившееся солнце заменили тысячи парящих у потолка свечей, оттеняя картину разгоревшегося осеннего заката. Все разбрелись по комнатам далеко за полночь, зевая и тряся головой, пытаясь стряхнуть власть Морфея. Парни ввалились в комнату Гарри и улеглись на одной кровати. Обнявшись, они уснули, даже не раздеваясь.

Гарри стоял и потерянно смотрел на стоячую черную воду. Ему было очень плохо. Снова по его вине погиб человек. Хотя, конечно, человеком его можно было назвать с натяжкой, даже если не учитывать его звериный облик. Именно огонь Гарри заставил Беркута метнуться в сторону, в объятия чавкающего болота. Необъяснимое чувство потери царапало его душу. Пусть это был враг, и они пришли сюда именно для того, чтобы уничтожить его. Но смутно предполагать — это одно, а хладнокровно вынашивать планы убийства человека – это совершенно другое. А ведь когда-то он поклялся, что больше никогда никого не убьет. Да, он пообещал Марси голову этого зверя. Но он имел в виду нечто совершенно другое, например, полную изоляцию врага. Никто не заслуживает смерти, особенно такой. Гарри, пытаясь вытащить Беркута, ощутил всю палитру его чувств и эмоций. От невыносимого чернильного страха, вяжущего по рукам и ногам, до нежно-розовой надежды на спасение. А еще он явно почувствовал ростки неумелой и жестокой любви. Любви, обреченной на проклятие, но реально существующей в грозном жестоком сердце, не умеющем прощать и просить прощение. Это было страшно. У Гарри было чувство, что он своими руками утопил Беркута.

Вокруг него летал ворон и ругал Гарри за излишнее мягкосердечие. Марси смотрела на него понимающими глазами и просто молча сидела рядом. От ее разгоряченного битвой тела шло согревающее тепло. Как ни странно, она была единственной, кто понимал Гарри. Какое же место в диком сердце бесстрашной пантеры занимал ее мучитель? Узнает ли он когда-нибудь? Драко, приняв человеческий облик, склонился над разоренным змеиным гнездом, о чем-то шипя с ними на парселтанге. Гарри пропускал всё это через свое сознание лишь по выработавшейся привычке держать все под контролем. Мысли же его были далеко, на дне зловонного болота, где навечно упокоился жестокий медведь Беркут.

Рядом с ним возник гибкий силуэт крупной болотной гадюки. Она смотрела на него немигающими круглыми глазами, в которых затаилась бесконечная мудрость. Судя по всему, эта гадюка была при создании самого Острова и видела первых его жителей. Но выяснять что-то сейчас Гарри не мог. Может позже, когда уляжется в голове факт убийства. Змея заговорила первой:

— Хос-с-зяин, рада приветс-с-с-ствовать тебя тут! С-с-спас-с-сибо за помощ-ш-шь! Благодаря тебе и твоим друз-с-с-зьям мои дети ж-ш-шивы. Мас-с-стер Драко ис-с-сцеляет пос-с-с-страдавш-ш-ших. Вы успели вовремя, никто из моей с-с-семьи с-с-серьезно не пос-с-с-страдал. Но я виж-ш-ш-шу, Хоз-с-сзяин, ч-ш-што тебя ч-ш-ш-што-то печалит. Я не с-с-смогу убрать печаль из с-с-сердца твоего, но я могу уменьш-ш-шить его с-с-силу. Ты не будеш-ш-шь так с-с-страдать, но помнить будеш-ш-ш-шь.

— Спасибо тебе, но я заслужил эту боль. Она будет со мной. Я благодарен тебе за попытку помочь, но я откажусь.

Если бы змея умела, она бы пожала плечами. А ведь ей казалось, что она довольно хорошо изучила породу людей. Этот человек был для нее загадкой. Ну что же, именно он стал Хозяином Острова, а значит, он был достоин. Остров сам выбрал себе Хозяина и покорился ему. Оставалось просто быть благодарными.

— Хоз-с-с-зяин, я могу с-с-с-сделать тебе подарок? Когда тебе понадобитс-с-ся помощ-ш-ш-шь, когда тебе с-с-с-станет грус-с-с-тно или прос-с-с-то захочеш-ш-ш-шь поговорить, то сож-ш-шми в руке эту чеш-ш-шуйку и я приду к тебе. У Мас-с-стера Драко такая уж-ш-ш-ше ес-с-сть, — перед носом Гарри возникла красивая, перламутровая чешуйка на витом шнуре, напоминающем по плетению змеиную шкурку. Гарри протянул руку и взял подарок. В его ладони она резко нагрелась и сразу остыла, признавая своим хозяином. Не раздумывая, он одел нежданный подарок на шею. Приятный гладкий шнурок до странного привычно скользнул по телу, словно был там всю его жизнь. Погладив теплую витую поверхность, Гарри печально улыбнулся.

Сзади к нему подошел Драко и обнял. Почувствовав надежное кольцо любящих рук, Гарри принял свой грех, но не смирился с ним. Эта смерть тоже будет на его совести. Он оперся затылком на плечо Драко и смог вздохнуть свободнее.

— Смотри, какой прекрасный рассвет, любимый, — теплый мурлыкающий голос Драко заставил его открыть глаза и посмотреть ввысь. Там разгорался новый день. Ласковое солнышко протирало заспанные глазки и с любовью смотрело на своих глупых нашаливших детей. Им еще только предстояло найти свой путь на небосклоне жизни. Но их было двое, а значит, их нельзя было сломить. Они были вместе.

Кажется, они бежали по тоннелю целую вечность. Стены подземного коридора то сужались, то расширялись. Сначала они были из грубого кирпича, а земляной пол был утоптан до каменной твердости, потом кирпич сменила обожженная глина. Теперь же, спустя целую вечность надсадного бега в темноте, освещаемой только радужным светом бегущего впереди Поттера, в стенах тоннеля мелькали корни деревьев, длинные и величественные. Страшно было представить, каких великанов могли питать такие огромные, словно драконы, корни. Земля под ногами стала рыхлой, более мелкие корешки, казалось, только и ждали непрошенных путников, чтобы цепляться за их ноги и как можно больше затруднять их продвижение.

Внезапно тоннель разделился надвое. Друзья столпились перед развилкой не зная, что предпринять дальше. Разделяться было опасно, медлить же — просто смерти подобно. Пока они, как сумасшедшие, бежали по темному тоннелю, Гарри успел рассказать им о своем разговоре с Хоззи. Оказывается, из дома был предусмотрен тайный выход на случай разных чрезвычайных обстоятельств. Про этот ход знали только Хозяин Острова и сам домовик. Рассказывать посторонним об этом туннеле на случай отступления домовому строго воспрещалось. Оканчивался тайный ход в большом и самом топком болоте. Выход надежно охраняли самые ядовитые змеи Острова. К тому же, если не знать тайных вешек, то ни войти, ни выйти из него было невозможно. Размером с крупное озеро, это болото надежно защищало единственный неконтролируемый подход к дому. Именно к нему с таким маниакальным упорством пробивался Беркут.

Гарри в недоумении смотрел на открывшуюся развилку. Куда пойти? Какой путь верный? Хоззи ничего не рассказывал об этом. Скорее всего, он и не знал про развилку. Тут вперед выступила Марси. Она немного прошла по одной ветке коридора и, остановившись, принюхалась к далеким запахам, недоступным людям. Ее обоняние воспринимало тонкие флюиды в застоявшемся воздухе коридора, а звериное чутье рисовало картинки, открывавшиеся тонкому восприятию мира запахов. Ей упорно виделись впереди высокие деревья, поляна, какой-то камень неизвестной породы и нежилой запах тяжелой, старинной магии. Вряд ли им туда, но нужно проверить другой проход. Марси прошла по левой ветке и снова втянула затхлый воздух подземелья. Тут воздух был заметно более влажным, и ощутимо несло гниющими растениями, болотной водой и отчаянным страхом загнанного в угол опасного зверя. Змеи, поправила сама себя Марси. Страх далекого существа был почти осязаем, так бывает, когда смерть стоит на пороге и отнюдь не вежливо стучится в дверь. Она обернулась и сверкнула глазами, в которых отражался весь скудный свет от радуги Гарри и выдохнула, скованная страхом далекого существа:

— Нам сюда, побежали! Там все очень плохо! – и, развернувшись, кинулась на выручку. За ней, со свистом рассекая воздух крыльями, летел Грегори, возбужденно каркая. Он чуял близкую драку. Драко и Гарри начали серьезно отставать и задыхаться от недостатка кислорода в тоннеле. Драко пришла в голову гениальная идея. Только бы получилось!

Когда Поттер обернулся на звук разрываемой ткани, то в страхе попятился – перед ним стоял огромный пустынный лев и нервно морщил морду, показывая огромные клыки. «Драко!» — мелькнула было паническая мысль, но тут нежданный пришелец сказал голосом Малфоя:

— Гарри! Быстро, садись на меня. Надо спешить! — и огромный лев припал на передние лапы, и Гарри дрожащими руками схватился за его шикарную гриву. «Ну, надо же! Даже в этом облике у Драко прекрасные волосы» — не к месту подумал он.

Потом был бег, отчаянный и невозможный. Гарри сидел на спине льва и, крепко сжав его бока коленями, молился только об одном – не упасть. При той скорости, что они развили, разбиться было плевым делом. Они обогнали Марси, и теперь только Грегори летел над ними, словно черный ангел мщения. Земля начала отсыревать, на стенах появились мокрицы, с потолка срывались редкие холодные капли вонючей воды. Цель была близка. Но лапы льва начали разъезжаться по грязи. Несколько раз Драко поскальзывался, но вот, наконец, впереди забрезжил серый свет. Верхом на льве Гарри выскочил из тоннеля и едва не врезался в Беркута, разоряющего змеиное гнездо. Огромный медведь обернулся на шум. Гарри успел рассмотреть кусочек своей магии, бывший когда-то сосудом для Демона. Потускневший, он висел на тонком ошейнике, путаясь в густой неопрятной шерсти Беркута. Словно почувствовав хозяина, умирающая радуга начала слабо светиться. Подняв перепачканную землей морду, медведь яростно оскалился.

И начался бой. Бой без правил и без пощады врагу. Огромный медведь крутился между тремя противниками и злобно ревел, понимая, что силы неравны, и на этот раз он проиграет. Марси вырвала клок шерсти с куском плоти из его бока. И тут же отпрыгнула, не желая получить по окровавленной морде огромной когтистой лапой. Тут же начал атаковать Грегори, отвлекая внимание от пантеры, пока та отплевывалась от густой шерсти, забившей ее пасть. Огромный ворон бесстрашно садился на голову медведю, пытаясь выклевать налитые кровью злобные глаза. Беркут в панике мотал головой, пытаясь схватить ворона, но тот сразу же взлетал, не желая отведать острых желтых клыков. Он всячески оскорблял медведя, еще больше выводя его из себя. Беркут в ярости начал совершать ошибки, кидаться из стороны в сторону, атаковать мнимых противников. Гарри скатился со спины Драко. Лев кинулся на медведя и ударом огромной лапы почти отправил того в нокаут. Гарри начал кидать в Беркута огненными шарами. Он подпаливал тому шерсть, заставляя его кататься по земле, чтобы сбить пламя.

Ярость уступила место страху. Страх сменился ужасом и пониманием, что сейчас его убьют. Еще немного, и он перестанет существовать. С отчаянным ревом Беркут рванулся в болото, сбив с ног Марси, но уже не обращая на нее внимание. Он несся, стараясь убежать как можно дальше от этих страшных существ. Вдруг земля начала уходить у него из-под лап. Он сделал шаг, другой. Попытался прыгнуть в сторону на казавшуюся надежной кочку, но та предательски ушла под воду, и он провалился в болотную жижу с головой. Страх смерти заставил его рвануться вверх, но он все больше уходил под воду. Неловко взмахивая лапами, он скреб предательскую кочку, срывая с нее залитые грязью цветы и траву, но та, словно поплавок, все время ныряла под воду, выскальзывая из его лап. Ему показалось, что кто-то тянет его снизу за лапы. Медведь взревев, снова рванулся, но чем больше он дергался, тем больше погружался во взбаламученную илистую топь. Внезапно краем глаза он увидел чахлое деревце, появившееся из ниоткуда.

Из последних сил хватаясь за жизнь, он сгреб деревце передними лапами и попытался подтянуться вверх, навстречу живительному воздуху, показавшемуся внезапно самым сладким и желанным. Про себя Беркут поклялся, что больше никогда не встанет на пути у странных белых людей и Марси. Марси… Такая нежная, такая сладкая. Его любимая жертва. Его любимая женщина. Его любимая… Как же он теперь сможет жить без нее? Эта мысль придала ему сил, и он еще раз рванулся к свету, зарождающемуся в небе. Рассвет. Сколько раз он его видел, но ни разу тот не казался ему таким прекрасным. Он почувствовал, как его начали вытягивать из плена мутной густой воды. Он испуганно заревел, боясь потерять последнюю опору в жизни – дерево. Попытался схватиться покрепче, но лучше бы он этого не делал. Хрупкое дерево не вынесло тяжести бьющегося в истерике тела и совместных усилий тянущих его людей. Глухо хрустнув, оно разломилось пополам, и Беркут ухнул в холодную засасывающую глубину, сжимая чахлую крону, и уже не вынырнул наружу. Над стоячей, черной поверхностью воды показалось и лопнуло множество пузырьков. В глубине топи зарождался глухой звук, более всего напоминающий урчание голодного желудка, в который попал сочный кусок вкусного мяса. Болото приняло свою жертву. Его чрево было довольно.

Срочный военный совет собрали в уже привычном месте — в столовой. Прежде всего, надо было узнать, о каком болоте конкретно, шла речь. И разработать план, как спасти маленьких змеек от уничтожения.

— А вы не думаете, что это может быть ловушкой, устроенной Беркутом, чтобы выманить вас из дома и убить? – Грегори с волнением смотрел на переглянувшихся парней и с тревогой ждал от них ответа. Те некоторое время о чем-то шушукались. Наконец Драко сказал:

— Вряд ли это ловушка. После этого посещения я стал понимать змеиный язык. Сильно сомневаюсь, что Беркут обладает достаточной силой, чтобы наделить меня столь редким даром.

— С чего ты взял, что начал понимать язык змей? Как ты смог это проверить? – еще недоверчиво спрашивал Грегори. – Это может быть уловка того же Беркута.

— Гарри – змееуст. Еще в школе он перепугал всех учеников и учителей, когда мы считали его Наследником Слизерина, убивающим грязнокровок. Ну, это долгая история, и к делу не относится. Мы вам потом ее расскажем. Главное – я точно смог убедиться, что видение змеи мне не внушили. Я считаю, раз меня попросили о помощи, то я не имею права отказать.

— Ну, не знаю… Все-таки это очень подозрительно… Вот так, во сне…

Тут раздался голос Хоззи, о котором все, честно говоря, уже и подзабыли.

— Все сновидения в моих владениях не проходят мимо меня, так как отслеживать их — это моя прямая обязанность. К тому же, Марси и Григорий, вы вряд ли знаете, что Драко чрезвычайно устойчив к любому ментальному воздействию. Я думаю, именно поэтому Демон выбрал Гарри – у того совсем не было ментальных щитов, даже когда он бодрствовал. Сейчас, конечно, он весьма силен, но все равно с Драко ему не сравниться. Такого мощного щита, как у него, я никогда не видел, а видел я немало. Я бы смог отследить направленное воздействие и пресечь его, но этой ночью все было спокойно. Просто Драко – Провидец. Он видит и слышит то, что скрыто от всех остальных. Я думаю, его сну можно верить.

Драко даже обомлел от такой неожиданной поддержки и похвалы. Раньше Хоззи не был с ним так многословен. Грегори же, решив кинуться в омут с головой, задал следующий вопрос:

— И на каком болоте, спрашивается, их искать, когда болот тут четыре штуки. А помощь требуется срочно, я так понял?

— Ты же хорошо знаешь эту местность. Что могло бы показаться тебе странным и дать нам зацепку? – Гарри уже жалел, что у него нет подробной карты Острова. – А может, нам разделиться и обследовать эти болота попарно? За день управимся, я думаю.

— Гарри! О чем ты вообще говоришь! Разделиться! Во-первых, это опасно. А во-вторых, кто мне недавно хвастался, что он увидит каждую песчинку на Острове, если только захочет? В твоих руках вся сила этого места. Неужели ты не сможешь воспользоваться ею? Балда! – Драко снисходительно наблюдал, как Гарри, хлопнув себя по лбу, закрыл глаза и послал в разведку своих радужных шпионов. Раскидав во все стороны щупальца-зонды, он открыл глаза и приготовился ждать отчетов от своей магии, впервые задействованной им для дела.

Гостеприимный Хоззи предложил устроить ранний завтрак. Голодные парни его с энтузиазмом поддержали. Они потратили много энергии, «читая» в библиотеке. На завтрак был крепкий кофе, от которого сразу захотелось куда-нибудь бежать, что-нибудь делать — неважно что, лишь бы двигаться. Горячие бутерброды из вчерашнего мяса с расплавленным сыром и большой шоколадный десерт надолго отодвинули чувство голода, подняв настроение невыспавшимся мужчинам.

Как только завтрак был окончен, глаза Гарри вдруг затуманились, и он на время выпал из реальности, считывая все, что принесла ему радуга. Наконец его взгляд стал осмысленным, и все, затаив дыхание, стали ждать рассказа.

— Это самое дальнее и большое болото. В нем десять топей. Если не знать, как пройти, можно никогда не вернуться. В самом центре болота на маленьком островке под огромной корягой и живет твоя змея, Драко. Возле коряги топчется Беркут, пытаясь ее своротить. Правда, зачем ему это, я не понимаю. Он уже почти выворотил корягу, но сейчас его нет – пошел перекусить. Надо действовать быстро, пока он не вернулся!

— Хозяин Гарри, я могу поговорить с тобой с глазу на глаз? Остальных прошу не обижаться, хозяин с вами поделится, если сочтет нужным. Эта информация предназначена только для него! – было заметно, что Хоззи нервничает. Он снова начал называть Гарри хозяином, а в его голосе были заметны извиняющиеся нотки – все же он боялся, что друзья Гарри могут обидеться. Драко с Марси перемигнулись, прекрасно понимая, что Гарри им все расскажет, как только вернется из соседней комнаты, в которую вышел для разговора с домовым. Только Грегори презрительно фыркнул, демонстративно отворачиваясь к окну. Драко снова изумился, насколько тот похож повадками на Снейпа.

Драко уже был готов бежать вслед этому наглому французику, дабы набить ему морду, совершенно забыв, в какой реальности он находится, как его остановил тихий смех другого Гарри, тепло смотрящего на то, как бесится ревнующий Малфой.

— Драко, тебе говорили, что ты очень милый, когда ревнуешь?

— Да, пару раз говорили, перед тем как оказаться в святом Мунго с непоправимой магической травмой, — Драко уже понял, что снова ревнует к прошлому, но ничего не мог с собой поделать – настолько его бесил этот самоуверенный французский козел. Все еще кипя от гнева, он посмотрел на того Гарри, который был на полтора года моложе и на целую жизнь несчастнее его Гарри, и вдруг совершенно успокоился. Он просто притянул своего Гарри в крепкие объятия и решительно сказал:

— Мой. Никому тебя не отдам. Попробуй только посмотреть на кого-нибудь – ухо отгрызу, — чтобы показать серьезность своих намерений, Драко чувствительно куснул Гарри за мочку уха, вырвав у того полу-стон — полу-всхлип.

— Зачем мне кто-то, если у меня есть ты? – простой ответ Гарри сначала поверг Драко в ступор, потом привел в буйный восторг. Он повалил почти сопротивляющегося Поттера на кровать и принялся неистово его целовать, щекоча чуть отросшей щетиной его нежную кожу. Гарри смеялся, извиваясь под ним, слабо пытаясь отбиться от внезапной и неожиданной атаки разнежившегося Малфоя. Уже задыхаясь от смеха, Гарри решил просто расслабиться и поверг этим своего агрессора в секундный ступор, чем и не замедлил воспользоваться. Повалив Драко на спину, он прижал его руки за головой, глядя на того сверху вниз. Вид распятого под ним Драко больно резанул по незажившей ране воспоминаний. Давно ли его самого вот точно так же держали, скрутив и полностью обездвижив? Страхи и призраки прошлого накинулись с той стороны, откуда он не ждал. Драко с непониманием и ужасом следил за внезапно помертвевшим и побледневшим Гарри. Он не понимал, каким образом только что задыхавшийся от смеха Поттер внезапно начал снова задыхаться, но уже от ужаса. Только одно могло вызвать подобную реакцию. Но Драко не понимал, как он может быть причастен к такому. Поэтому, когда Гарри, скатившись с него, сжался в комочек, он не стал приставать с расспросами. Просто обнял его за плечи и привлек к себе, поглаживая и успокаивая. Прежде чем приставать с вопросами, нужно было выгнать это дикое, панически вздрагивающее животное из души Поттера. Чем Драко сейчас и занимался. Постепенно Гарри расслабился и уже сам обнял его, уткнувшись носом в шею, обжигая своим постепенно выравнивающимся дыханием. Они сами не поняли, как уснули в подобии реального мира – воспоминаниях Гарри.

Пробуждение было странным и нереальным. Они все так же обнимали друг друга. Вокруг суетились домашние эльфы, упаковывая костюмы Гарри в дорогие чемоданы из кожи черного дракона. В таких чемоданах одежда никогда не мялась и была защищена от любых вредителей, будь то магическое вмешательство или банальная моль. Пытаясь уложить в своих мыслях незнакомую комнату, суетливые сборы, пищащих что-то эльфов, двух Гарри и змею, неподвижно глядящую ему прямо в глаза, Драко в напряжении моргнул. «Так, начнем с конца. Змея. Почему она смотрит именно на меня?» Драко пощелкал перед мордой змеи пальцами, за что удостоился едва различимого возмущенного шипения. Растеряв все жизненные ориентиры и пытаясь на ходу разобраться с разрушающимися на глазах основами магии, Драко попытался разбудить Гарри. Тот спал богатырским сном, то есть разбудить его не представлялось возможным. Драко выбрался из крепких объятий Поттера и уставился на змею, которая полностью игнорировала всю невозможность своего нахождения в воспоминаниях Гарри. А если она сама была его воспоминанием, то как она могла видеть его, Драко?

— Ну, и что мне с тобой делать? – наудачу спросил Драко, смотря в немигающие глаза крупной болотной гадюки.

— Помоги мне, Ис-с-с-тинный. Моему роду угрож-ш-ш-ает огромная опас-с-с-снос-с-с-ть. Большой медведь раз-с-с-оряет мое болото. Мои дети в опас-с-с-снос-с-сти. Я одарю тебя бес-с-с-ценным даром, Ис-с-с-тинный! Только спас-с-си моих детей! – Драко показалось, или в бесстрастном голосе пресмыкающегося прозвучали истерические нотки?

Попытавшись резко вскочить, он ударился головой о лоб Гарри, и… Проснулся. Рядом с ним зашевелился Поттер, тоже просыпаясь от такого грубого с собой обращения. Потирая ушибленный лоб, Драко нервно посмотрел вокруг: никакой змеи не было. Но чувство тревоги не оставляло его.

— Гарри, скажи что-нибудь на парселтанге, — необычная просьба Малфоя сначала очень удивила Гарри, но он понял, что ради праздного любопытства тот не стал бы просить, и он сказал:

— Я люблю тебя, сумасшедший ребенок, — Гарри запнулся, глядя, как глаза Драко расширились в понимании. – Я что-то проспал?

Драко рассказал ему о своем удивительном сне, и Гарри принял решение вернуться в реальность.

— Мы всегда сможем вернуться и вдоволь покопаться в моем грязном белье, а пока нужно помочь, раз тебя об этом попросили, да еще так странно. Не скрою, если бы она приснилась мне, я бы подумал, что это Беркут балуется с моей магией, пытается нас выманить и убить. Но ты отличаешься особой чувствительностью к снам. Пойдем, предупредим Марси и Грегори.

Подоспевший д’Артаньяк был как нельзя вовремя: Гарри начал падать. Его начало трясти, словно в лихорадке. Д’Артаньяк испуганно посмотрел в побелевшее лицо Гарри, потом недолго думая подхватил его, как пушинку, на руки и понес в хозяйскую спальню. Вокруг суетились эльфы, пытаясь услужить, но Франсуа только рычал на них, не позволяя прикоснуться к Гарри. Поднявшись на этаж, где располагались хозяйские покои, Франсуа попытался открыть дверь в спальню Гарри, но безрезультатно. Драко, идущий следом, нахмурился: все потомственные аристократы прекрасно знают, что хозяйская спальня запирается личным паролем и беспрепятственно пропускает только хозяина дома, его жену, детей и гостей, владеющими паролем. Если Франсуа вырос в семье французских аристократов, то он был обязан знать это! Тем временем учитель добился от Гарри пропуска в его спальню и внес наконец того в комнату. Положил на кровать и привычным движением расстегнул рубашку и стал растирать нервно опадающую грудь, пытаясь успокоить Гарри, передать ему немного своей уверенности и спокойствия. Когда Гарри открыл глаза, он был очень удивлен, увидев Франсуа, стоящего на коленях перед его кроватью. Попытавшись резко вскочить, Гарри со стоном повалился обратно на подушки – у него совсем не было сил.

— Не шевелись, Гарри, — впервые Франсуа обратился к нему по имени, а не с обычным «мой лорд» или «сэр». Это было еще более удивительно, чем вольный массаж, который Франсуа все еще продолжал делать. – У тебя было нервное истощение. Так бывает, если выплеснуть что-то, копившееся годами. Что у тебя случилось?

— Пришел мой бывший друг и попытался помириться со мной… — Гарри сам не понял, как рассказал Франсуа всю историю взаимоотношений с семейством Уизли. Француз к тому времени уже сел у него в ногах, продолжая сохранять минимальную дистанцию. Это заметно нервировало Гарри, но Франсуа ничем не выдавал, что ему понятно это волнение. Он все так же сидел рядом, иногда как бы случайно касаясь своим коленом ноги Поттера. Драко, ревниво наблюдавший за маневрами красивого француза, не сводил с того подозрительного взгляда. И в итоге он был вознагражден за свою внимательность: как только зашла речь о семействе Малфой, Франсуа еле заметно вздрогнул, слегка подался назад, в тень балдахина, его глаза сверкнули, руки чуть сжались в кулаки, но он тут же восстановил самообладание и снова принял расслабленную позу. Драко проникся к д’Артаньяку еще большим недоверием, почти убедившись, что тот попал к Гарри не случайно. Таких случайностей не бывает. Он не сводил с француза напряженного взгляда, пытался еще хотя бы раз уличить того в неискренности. Ведь не расскажешь Гарри, что его учитель весьма подозрителен, основываясь только лишь на наблюдениях за его мимикой и жестами. Только спустя какое-то время Драко вспомнил, что Франсуа неадекватно отреагировал именно на его фамилию. Озадаченно взглянув на молодого француза, Драко попытался припомнить, мог ли он где-нибудь встречать его или слышать его фамилию. Так ничего и не вспомнив, он просто пообещал себе во чтобы бы то ни стало найти всю доступную информацию об этом человеке. Несомненно он был как-то связан с его семьей. Пока же можно и понаблюдать за ним.

Тем временем разговор переключился на тему предстоящего торжества — свадьбы Гермионы Грейнджер и графа дю Моррей. Франсуа проявил завидное знание аристократических семей Франции, сходу засыпав Гарри множеством имен, деталей, фактов. Тот слушал, как завороженный, перестав обращать внимание на волновавшее его поначалу соседство Франсуа. Увлеченный рассказом, приправленным множеством забавных комментариев, Гарри то смеялся, то, затаив дыхание, внимал похождениям современной французской аристократии. Д’Артаньяк в полной мере обладал талантом рассказчика. Его речи влекли за собой, заставляли забыть обо всем. Он умело расставлял акценты, вовлекал в активное обсуждение. Его собеседникам казалось, что они удивительно тонко начинают разбираться в теме, что комментарии остроумны, а вопросы уместны — настолько тонко Франсуа вел беседу. Он умел очень изящно манипулировать и рассказом, и слушателями. Его хотелось слушать и слушать, не чувствуя себя при этом неотесанным чурбаном, не умеющим и слова сказать. От разговоров о высшем свете Франции они незаметно перешли к французской литературе XIX века, а потом на влияние этой самой литературы на творения знаменитых французских художников-импрессионистов. Драко, считающий раньше, что он вполне смог бы поддержать подобную беседу, вскоре начал путаться в именах, датах, произведениях. Дошло до того, что он, мысленно участвуя в беседе, начал путал картины Мане и Моне. Тряхнув головой и решив не забивать себе голову, Драко с восхищением следил, с какой легкостью Гарри отбивал воображаемые атаки Франсуа. Тот очень тонко построил разговор в стиле шуточного фехтования именами и событиями. В ходе пикировки он давал собеседнику показать себя и в тоже время, абсолютно не хвастаясь, предлагал его вниманию новые интересные теории и факты. Драко мысленно аплодировал умению француза держать собеседника в тонусе. Несмотря на всю свою предубежденность, он не мог не отмечать положительных качеств этого неординарного человека. Внезапно произошло то, что заставило Драко забыть обо всех его реверансах в сторону француза и напрячься, словно кобра перед броском.

Франсуа вдруг наклонился очень близко к лицу Гарри, почти накрыв того своим сильным гибким телом и, бережно сняв с того очки, нежно глядя в его распахнувшиеся от удивления глаза, сказал:

— Гарри, это просто преступление с твоей стороны – прятать такие удивительные глаза за стеклами очков. Словно ты намеренно уродуешь свое прекрасное лицо.

С этими словами Франсуа невесомо очертил пальцами овал лица Гарри и, больше ничего не сказав, встал с кровати и вышел из комнаты. Ошарашенный, Гарри остался сидеть на кровати, глядя на закрывшуюся дверь отрешенным взглядом.

— Во-первых, мне абсолютно безразлично, с кем сейчас таскается твоя сестра. Я могу только посочувствовать Финнигану и посоветовать ему установить отцовство любым способом, лучше маггловским, там вероятность ошибки или подмены минимальна. Во-вторых, с чего ты взял, что я чем-то там тебе обязан? По-моему это ты всем обязан только мне и Гермионе. Я всегда прикрывал твою задницу, сначала в школе, потом перед Волдемортом, потом в аврорате, когда ты начал зарываться и пользоваться служебным положением, отыгрываясь на подследственных. Сколько раритетных безделушек и драгоценностей ты вынес из их домов? Ты, наверное, и сейчас живешь на деньги от продажи этих ценностей? Ты – трупный червь, Уизли! Только такие как ты могли разорять своих однокурсников и удовлетворенно хрюкать при этом. Я презираю тебя и таких как ты, спекулирующих на победе над Волдемортом. Над ним, а не над запутавшимися, запуганными им людьми. Ты – стервятник, только и ждущий, чего бы урвать еще, чем бы поживиться. Вспомни, сколько из ближайших последователей Риддла в итоге оказались нашими осведомителями? Только благодаря Люциусу Малфою нам удалось избежать кровавой резни в Суррее и бойни в Косом переулке. А чем ты его отблагодарил? Тем, что перебил сервизы Нарциссы или тем, что уничтожил книги и личные вещи Драко? Ты мне противен. Как ты посмел напомнить мне про годы нашей так называемой дружбы? Ты, который только и делал, что пытался вылезти вперед со своими нелепостями, ты был готов на все, лишь бы тебя заметили! Ладно я, мне досталась слава, которой я не просил, которая никогда не была мне нужна, но тут ничего не поделаешь, я был вынужден быть знаменитым. Вспомни, как ты бесился из-за каждой новой статьи в Пророке обо мне. Ты всегда завидовал и издевался даже над Гермионой, девушкой, которую ты вроде как любил, над ее умом, над ее желанием добиться всего самостоятельно. Вспомни тот год, что вы жили вместе. Ты же ей прохода не давал своими капризами и упреками, ты никогда не пытался поддержать ее, порадоваться за нее, как сделал бы по-настоящему любящий человек. Ты пытался утопить ее в быту и обыденности, запереть ее среди кастрюль и грязных носков, в ежедневной посредственности, которой являешься сам! И ты всегда был таким. Слава Мерлину, у нее хватило ума не родить от тебя. Ты всегда бросал нас, когда мы чуть превосходили тебя в чем-то. Вспомни Тремудрый Турнир. Вспомни свой нелепый срыв тогда в лесу, когда ты бросил свою женщину в страшной опасности. Ты просто жалок, Рон Уизли. Восстанавливать нечего. Ты навсегда потерял и мою дружбу, и любовь Гермионы. Кстати, если ты не в курсе, она вчера прислала мне приглашение на свадьбу. Она выходит замуж за богатого аристократа, но его деньги тут ни при чем. Она сама успешный адвокат, ее услуги – самые дорогие во Франции, да что Франции — в Европе! Она безумно счастлива. В письме она даже ни разу не упомянула о тебе. Так что ты можешь собрать свои примирительные речи и неискренние слова и засунуть их в то место, где никогда не бывает загара. Убирайся из моего дома! – Гарри не выдержал и в конце все же сорвался на крик.

Рон стоял и, в шоке приоткрыв рот, смотрел на взбешенного Поттера. Постепенно до него стал доходить смысл слов Гарри, и его лицо из бледного снова стало буро-малиновым. Сжав пудовые кулаки, он двинулся на Гарри. Его глаза налились кровью и неуправляемым бешенством. Он замахнулся, чтобы ударить Поттера, но что-то опрокинуло его самого на пол. Он потрясенно тряхнул головой и попытался сообразить, что с ним произошло. Оглядевшись, он увидел Гарри, стоящего над ним и в тихом бешенстве сжимающего кулаки.

— Уходи Рональд Уизли, пока я не убил тебя, — Рона смертельно испугал спокойный, бесцветный голос Гарри, так не вязавшийся с молниями, которые метали его глаза. От этого замогильного голоса, спокойно говорившего об его убийстве, как о решенном деле, по спине побежали противные холодные мурашки, на лбу выступили мерзкие капли пота. В душу закрался нешуточный страх. Рон может быть впервые в жизни понял, насколько близок он был к смерти. Словно рядом прошел силуэт в черном, обдав его ледяным дыханием неизбежной непоправимости. Краем сознания Рон почувствовал, как страшный призрак минул его, едва задев краем мантии. Кое-как встав с пола и растеряв всю свою агрессивность, Рон взглянул на Гарри Поттера, своего бывшего лучшего и единственного друга и попытался, хотя бы напоследок, мелко уколоть его, утвердив свое низкое, мелочное превосходство.

— Ты стал похож на этого слизеринского хорька, на эту белобрысую сволочь — Малфоя. Для тебя стали неважными твои друзья. Ты даже выглядишь как он – такая же породистая мелкая падаль. Тебе и вправду надо было учиться на их мерзком факультете. Ты такая же мразь, как они все. Высокородный ублюдок, твою мать! – еще не договорив, Рон снова оказался на полу от ослепляющей оплеухи Гарри. Тот ударил не больно, скорее унизительно. Уизли потрясенно смотрел, как его бывший друг брезгливо вытирает ладонь о свои бархатные бриджи. Его губы были изогнуты в гримасе, словно он был вынужден коснуться чего-то противного и мерзкого. В глазах читалось презрение и сознание собственной силы и превосходства.

— Лучше я буду похож на Малфоя, чем на тебя, ничтожество. Даже больше — я горжусь тем, что похож на него, а не на тебя, слизняк! Если ты прав, и у меня теперь с ним действительно много общего, то я просто счастлив, что перестал походить на такое быдло, как ты, Рон Уизли! Ты – угроза, нет, не моей жизни, а моему чувству прекрасного. Ты оскорбляешь мой взгляд своим видом и портишь воздух моего дома своим присутствием. И кстати, ты может быть не знаешь древнего закона — куда тебе, отребью, — но я могу повесить тебя на любом дереве перед въездом в Мэнор и буду в своем праве, как хозяин дома и поместья. Иди отсюда, пока цел, — последние слова Гарри почти прошипел, делая честь любому из воспитанников змеиного факультета.

Рон понял, что если не хочет нарваться на еще более грязные оскорбления, то он должен немедленно уйти. Испепеляя взглядом Поттера, но не решаясь больше ни слова ему сказать, Рон поднялся с пола и медленно, пытаясь сохранить несуществующее достоинство, пошел к выходу. Те, кто остался в комнате, взглядом проводили его до дверей, потом Драко посмотрел на своего Гарри. Тот был бледен, его губы дрожали.

— Теперь я тебе, наверное, противен? Я никогда не думал, что смогу так разговаривать с Роном. Он был моим другом, а я его просто растоптал. Я ужасен, не смотри так на меня! – Гарри спрятал лицо в ладони и со стоном опустился на пол. – Я не знал, что это так ужасно, пока не посмотрел на себя со стороны. Я был уверен, что поступаю правильно, высказав это все Рону… Я – чудовище!

Гарри удивленно посмотрел на Драко, когда тот начал хохотать. Его веселье было настолько заразительным, что спустя какое-то время и Гарри начал улыбаться. Драко так разбирал смех, что он, обессилев, опустился рядом с Поттером и продолжал хихикать, вздрагивая и икая.

— Ну, ты просто прелесть, Гарри! Ты только что вернул это ничтожество с небес на землю и еще винишь себя за грубость? Да тебе можно памятник ставить за мастерское владение ситуацией! Поверь, я в этом многое понимаю. И ты мне вовсе не противен. Напротив, я в полном восхищении. Какие образы! Какие обороты! Сэнсэй, дайте мне пару уроков, молю! Ты просто чудо! Ты – мое любимое чудо в перьях! Я всегда мечтал так опустить Уизли, но не мог подобрать столь точных слов. Поверь, ты справился как я бы никогда не смог. Виват, мон шерр! Я просто люблю тебя еще больше за этот спектакль. – Драко перестал паясничать и уже серьезно спросил:

— А это правда, что ты ему сказал обо мне? Что ты гордишься сходством со мной?

— Это правда. Ты стал для меня образцом, эталоном, идолом, когда я понял, что подобное наследство – это не просто приказы эльфам отдавать, что это целая наука, большая ответственность и огромный труд. Я старался равняться на тебя тогда, да и сейчас тоже. Даже сейчас, спустя годы тренировок и тонны усвоенных правил этикета, рядом с тобой я чувствую себя как Золушка на балу: вроде бы и одежда нарядная и вилку от ложки отличаю, а все равно, будто бы нищий рядом с принцем. Словно бумажный цветок рядом с настоящей розой. Понимаешь теперь, что слова Рона были для меня лучшим комплиментом? – Гарри смущенно опустил взгляд, когда прочел в глазах Драко искренне недоумение и невероятную нежность. Драко молча взял его лицо в свои ладони и запечатлел на лбу благодарный, целомудренный поцелуй.

— Я очень счастлив это услышать, любимый! Правда, нет более изысканного комплимента, чем признание в подражании. Хотя я всегда был настоящей свиньей по отношению к тебе. Прости меня за все, хорошо? – нежный шепот Драко на ушко щекотал тонкие волоски на виске, отзываясь мурашками по всему телу, Гарри блаженно прикрыл глаза.

В этот момент их внимание привлекло какое-то движение, и огромная фигура выросла рядом с Гарри, все еще стоящим на лестнице.

Драко смотрел на Гарри, стоящего на широкой мраморной лестнице и думал, как же разительно он отличался от того растерянного, даже потерянного человека в темной библиотеке Поттер Мэнор. Этот красивый, высокий, подтянутый юноша был весьма похож на Гарри, стоящего рядом с ним и сжимающего его руку. Легкая белоснежная рубашка с широкими рукавами, перехваченными в запястьях драгоценными искристыми запонками, была полу-расстегнута и открывала прекрасный вид на фамильный медальон Поттеров, трогательные ключицы и великолепно развитые грудные мышцы. Так же расстегнутая черная жилетка придавала его силуэту еще большую стройность и изящность. Черные бархатные бриджи обтягивали великолепные длинные ноги. Отросшие волосы стягивала белая лента, длинные концы которой терялись в упругих, блестящих локонах. В руках был хлыст и шлем, в котором лежали пара сахарных морковок и ржаные хлебцы. Кончик хлыста нетерпеливо постукивал по голенищу высоких черных сапог для верховой езды. Спина брюнета была прямой, поза напряженной, а взгляд высокомерно-холодным. Драко даже хотел протереть глаза, так он был удивлен, увидев лучший взгляд из своего арсенала в исполнении Поттера. Проследив за этим ледяным взором, он вздрогнул: у подножия лестницы стоял Рон Уизли, и было заметно, как он нервничает. Рыжий теребил в руках какую-то кепку, поминутно то краснел, то бледнел, почесывал кончик носа, громко сопел и нетерпеливо хмыкал. Наконец, словно что-то почувствовав, он поднял глаза вверх и вздрогнул, натолкнувшись на отчужденный холодный взгляд Гарри, еще больше покраснел и начал неловко переминаться с ноги на ногу.

Гарри, сохраняя великолепную осанку и невозмутимый вид, начал медленно спускаться по лестнице. В каждом его движении сквозила непоколебимая уверенность и высокомерное превосходство. Рыжий резко побледнел. Видимо, он все же надеялся на несколько более теплый прием со стороны бывшего лучшего друга. Драко даже стало его немного жаль. Он потерял так много из-за своей зависти и спеси — возможность общаться с таким необыкновенным человеком, как Гарри Поттер. Драко легонько сжал нервно подрагивающую ладонь своего Гарри и, поймав его взгляд, ободряюще улыбнулся.

— Что тебе надо, Уизли? – голосом Гарри можно было заморозить море в тропиках.

— З-здравствуй, Гарри, — заикаясь, нервно начал Рон. – Я хотел увидеть тебя. Поговорить. Я скучал по тебе, — было видно, что ему нелегко даются эти слова. Слишком велика была та пропасть, которая однажды их разделила. Возможность построить хотя бы хрупкий мостик между ними была безвозвратно упущена. Вероятность этого стремилась к бесконечности, если учесть холодный прием, оказанный ему Поттером.

— С каких пор ты начал скучать по мне? – проигнорировав приветствие, сказал Гарри. – Что-то я не припомню, чтобы мы обменивались совами последние полгода. Или даже последние несколько лет, после победы и вступления мною в права владения Поттер Мэнор. Твоя банальная зависть и ограниченность не позволила тебе за все это время черкнуть мне и пары строк.

— Я поздравлял тебя с Рождеством и днем Рождения в этом году, — жалко проговорил Рон, проглотив оскорбление Гарри.

— Мои эльфы очень четко проинструктированы на счет моей почты. Они выбрасывают весь мусор вроде приглашений на вечеринки и рекламы. Видимо твои письма выкинули вместе со всем этим хламом, тоннами приходящим ко мне, — высокомерие Поттера стало почти физически ощутимым. Драко мысленно аплодировал. Уизли вспыхнул алым цветом, ярко-рыжие волосы послужили весьма непривлекательным оформлением к его пылающей виноватой роже.

— Гарри, я пришел, чтобы попытаться восстановить нашу дружбу, ведь нас многое связывает, — Рон продолжал говорить, не замечая, как окаменело лицо Гарри при этих словах. – Я уверен, что и ты тоже скучаешь по тем временам, когда мы были Золотым Гриффиндорским Трио. Вспомни, через что мы прошли, что вынесли, что испытали! Ты и Гермиона – мои первые и единственные настоящие друзья. Я уверен, что все еще можно вернуть. Ты просто обязан простить меня за ту вспышку у нас дома, когда ты пришел, чтобы расстаться с Джинни. Кстати, у нее все хорошо. Она работает журналисткой в «Ведьмополитене». Недавно она обручилась с Шеймусом Финниганом, и… она уже на третьем месяце беременности, — Рон впервые удосужился поднять взгляд на Гарри и споткнулся на полуслове. Белое, абсолютно ничего не выражающее лицо Поттера было ужасным, словно посмертная маска, только зеленые глаза метали убийственные молнии. Рон в страхе попятился, сразу вспомнив все байки о невменяемости Поттера, из-за которой его выгнали из авроров. О том, что автором большинства этих баек был он сам, Рон как-то забыл. Он только успел подумать о взгляде цвета Авады, как Гарри открыл рот, и Рона передернуло от исходившей от его слов брезгливости и презрения.

Гарри спал и чувствовал себя абсолютно, просто неимоверно счастливым. Это четкое, вполне осознанное ощущение всепоглощающего счастья буквально распирало его существо, словно гелий — воздушный шарик. Подобно этому шарику, он был готов воспарить и лететь… Лететь, крича всему миру о своем счастье. Это чувство не покидало его даже во сне. Ему снились сумбурные, цветные детские сны, наполненные дикими яркими красками, четкими, но тут же ускользающими образами и искристым, волшебным, безмерным желанием смеяться, кружиться, летать, снова дико хохотать, просто оттого, что есть этот мир и в этом мире есть Он – единственный и неповторимый, волнующий и загадочный Драко Малфой. С пониманием того, что он улыбается, Гарри проснулся.

Первым, кого он увидел, был, конечно, Драко, уютно устроившийся в кресле с книгой, освещаемый нервными бликами огня из камина и белым, мерно подрагивающим светом свечи. Он был так увлечен чтением, что не замечал ничего вокруг. Вторя образам, проносившимся перед мысленным взором, его лицо принимало то печальное, то лукавое выражение. Иногда легкая улыбка освещала тонкие нежные черты лица, даря ему прозрачность самого дорогого фарфора и в то же время делая его удивительно живым. Серые глаза метались по печатным строчкам, впитывая события, характеры, ситуации и было видно, что книга неимоверно его увлекает. Гарри смотрел на Драко, затаив дыхание. Такого Малфоя он еще никогда не видел. От нежности, охватившей его, защемило сердце. Гарри понял, что навсегда запомнит это уютное, по-настоящему домашнее зрелище: Драко, книга, камин и плед, укрывающий стройные ноги. Почему-то его умилил именно этот обычный плед в темно-зеленую клетку. На долгие годы именно эта сцена станет для Поттера воплощением семьи, уюта и тихого домашнего счастья. Не хватало только одного — присутствия Гарри в этой сцене. Услужливое воображение тут же подсунуло ему картинку: он сидит на широком диване, обнимая Драко, нежно и задумчиво поглаживая его бедро, и они читают одну на двоих книгу. А за окном непременно воет февральская вьюга, там очень холодно и темно, но им вдвоем ничего не страшно. У них есть один на двоих камин с пляшущими языками огня, отгораживающий их от холодной и промозглой зимы. Одна на двоих книга, уносящая их обоих в свой придуманный, волшебный мир. Одна на двоих чашка горячего какао, последний глоток которого они будут оспаривать друг у друга в шуточной возне. Один на двоих теплый пушистый плед, укрывающий их от нечаянного сквозняка и удачно скрывающий их смелые ласки. Одна на двоих любовь…

В какой-то момент Гарри вспомнил, что если он не хочет задохнуться и умереть от удушья, ему нужно, хотя бы иногда, дышать. С шумом втянув в себя воздух, он понял, что наконец-то привлек внимание Драко. Тот поднял на него отсутствующий взгляд, и Гарри увидел, как его взор наполнился теплом и нежностью.

— Что ты читаешь? – хрипловатым после сна голосом спросил Гарри.

— Да так, один маггловский роман. Не поверишь, так увлекся, что забыл тебя разбудить, — Драко бросил беглый взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, но тут же его взгляд снова метнулся к ним, а глаза удивленно округлились. – Ого! Так я читаю уже шесть часов подряд! Надо же, как время летит. Ты-то как? Наверное, не очень удобно спать на полу?

— Да-а… — деланно простонал Гарри. – Все тело так и ломит… Может один добрый и благородный господин сделает своему любовнику массаж? – игривый взгляд в сторону оторопевшего Драко.

— Любовник? А что, мне, пожалуй, нравится! Лю-бов-ник… Ключевое слово – любовь! А я очень люблю тебя, Гарри Поттер, — Драко серьезно посмотрел на замеревшего Гарри.

— Я тоже люблю тебя, Драко. Больше, чем кого бы то ни было на этом свете, — не менее серьезный взгляд, не менее серьезные слова. – Я хочу провести с тобой остаток своей жизни… Если конечно ты мне все же сделаешь этот чертов массаж, а то я уже спины не чувствую. И вообще, пол очень жесткий, а ковер колючий, — уже совсем другим, капризным тоном сказал Гарри и лукаво подмигнул Драко. Тот засмеялся и легким движением скользнул на пол в крепкие объятия брюнета. Горячий страстный поцелуй на время выветрил все мысли из их голов.

Наконец, кое-как оторвавшись от Гарри, взглядом все еще продолжая целовать его припухшие яркие от поцелуев губы, Драко сказал:

— Кто-то тут массаж хотел.

— А! К черту! – Гарри снова вовлек Драко в глубокий поцелуй, от наслаждения прикрыв лихорадочно блестящие глаза. Снова продолжился этот древний, как сама жизнь, ритуал проявления чувств, забирающий волю и дарящий смысл жизни, зовущий, манящий в страну чувственных удовольствий и таких реальных иллюзий.

***

Спустя полчаса утомленные и запыхавшиеся парни лежали на полу в библиотеке, лениво переговариваясь о пустяках. Пальцы Драко бездумно выписывали по груди Поттера кривые линии, круги, зигзаги и другие неподдающиеся расшифровке символы и знаки, которые, тем не менее, посылали иголочки удовольствия по коже Гарри. Тот в ответ на эту ласку довольно жмурился и даже мурлыкал иногда. Некоторое время Гарри молчал, словно собирался с духом, и все никак не мог решиться. Наконец Драко почувствовал его напряжение и нервозность.

— В чем дело, котенок? Тебя что-то гложет, я чувствую.

— Я думаю, будет ли уместным продолжить нашу экскурсию в мое прошлое. Раз мы это затеяли, надо скорее с этим покончить и уже освободиться от этого дамоклова меча, висящего над нашими отношениями.

— Конечно, даже не сомневайся! С чего начнем сегодня?

— Я не думаю, что тебе будет интересно то, как я первое время путался в столовых приборах и спотыкался на уроках фехтования. Четно сказать, я не хочу слышать, как ты будешь смеяться надо мной, а ты будешь, поверь мне! Так вот, я хочу перелистнуть где-то полгода с момента начала моего обучения. Я хочу показать тебе тот момент своей жизни, когда я понял, что я – гей.