Драко сам не заметил, как потянулся к тому скорчившемуся на ступенях человеку. Он вдруг понял, что если не обнимет его, то случится что-то нехорошее. Но его пальцы не смогли коснуться плеча юноши, так по-детски всхлипывающего. Воздух странно задрожал и видение размылось, словно водная гладь, от брошенного камня. Волны все расходились и расходились по поверхности, а Драко чувствовал безмерную горечь от того, что тот юноша остался один. Но вот, подобно все той же водной глади, видение перестало дрожать и расплываться и Драко увидел себя в Поттер-Мэнор. Рядом с ним возник Гарри и сжал его плечо. На пальце блеснуло платиновое колечко и внезапно Малфой успокоился. Его Гарри был здесь и сейчас. На веки вечные Поттер теперь его. Так же как и он принадлежит Гарри. Как это оказалось прекрасно – любить и быть любимым! Раньше Драко никогда не ощущал этого чувства, парализующего все эмоции, кроме одной – счастья, безмерного и бесконечного.

— Не смотри на меня так, иначе я передумаю, Драко, — нервный шепот, торопливо облизанные губы, яркие глаза и Малфой почувствовал, что готов пойти за ним в ад, только бы никогда не кончалась эта минута. Все чувства, обостренные даром провидения вопили в нем: «Не упусти! Это может не повториться! Завтра может не наступить!», но Драко огромным усилием воли подавил в себе это иррациональное беспокойство и просто улыбнулся в ответ и потерся щекой о пальцы, лежащие на его плече.

— Давай покончим с этим и больше никогда не будем возвращаться, — он говорил и сам верил в свои слова.

И Гарри показал ему. Словно в бешеном вальсе перед ними неслись воспоминания, изредка останавливаемые Гарри, когда он считал нужным что-то прояснить. Драко смотрел на хоровод однообразных дней наполненных только одним – тоской по теплу, по участию, по любви. Гарри, вернулся со свадьбы Гермионы другим человеком. Его раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны он всей душой стыдился своих желаний, но ничего не мог с собой поделать, когда фантазии, мучающие его ночами, вырывались на свободу мучительной разрядкой, после которой Гарри закрывался в душе и всхлипывая, драил свое тело жесткой мочалкой. Каждый раз это заканчивалось тем, что он, обессиленный, сидел на кафельном полу, покрасневший от горячей воды и грубой мочалки. Было понятно, что он всячески корил себя за то, что случилось с Эриком. Не сдержался, поддался, уступил. Как ни странно, Гарри чувствовал себя просто грубо использованным и никак не мог смириться с этим.

Драко стал замечать, что очень часто, когда Гарри метался в своих настойчивых эротических снах, которые наяву он считал кошмарами, двери его спальни приоткрывались и на спящего юношу с нечитаемым выражением на лице смотрел Франсуа. Гарри так и не удосужился сменить пароль в спальню и теперь его учитель почти каждую ночь любовался на разметавшегося на кровати полуобнаженного Поттера, слушал его стоны. Когда это произошло впервые, его Гарри нахмурился, видимо он не замечал за своим бывшим учителем склонности к вуайеризму. Похоже это было для него неприятным сюрпризом. Как оказалось позже, Франсуа тщательно скрывал то, что его интересует Гарри.

После того, как Гарри наконец смирился со своей «проблемой», он вдруг вспомнил тот жест Франсуа накануне свадьбы Гермионы и свое волнение по этому поводу. Первым делом избавился от очков, так не нравившихся французу. Он принял зелье «Орлиный Взор» и две недели провел в наглухо зашторенной комнате, выходя на улицу только по ночам и в темных очках – на период восстановления зрения его глаза были сверхчувствительны даже к слабому свету. После того, как зелье с успехом выполнило свою работу, Гарри с торжественным видом спустился к завтраку, но Франсуа даже не заметил его преображения и радость Гарри заметно померкла. Драко дал бы бесчувственному французскому чурбану чем-нибудь тяжелым по голове, если бы смог! Тот ведь намеренно не замечал неуклюжих попыток Гарри обратить на себя внимание. Даже начавшиеся уроки танцев не привнесли в их отношения никакой чувственности. Француз в упор не замечал, как вздрагивал Поттер, когда он прикасался к нему, репетируя очередной танец. Из Гарри получался неплохой танцор, конечно ему было далеко до профессионала, но он очень точно улавливал настроение, душу танца, а это было важнее самой изощренной техники. Приглашенные танцовщицы только диву давались, когда узнавали, что юноша всего три месяца назад начал занятия. Такие занятия с девушками были очень редкими и после них Франсуа всегда запирался в своей комнате, мрачный, словно туча. Гарри же, наоборот, бежал на конюшню, к своему любимому Урагану. Он делился с конем всеми своими страхами, переживаниями, надеждами. Эти всполохи плохого настроения Франсуа, Гарри воспринимал как проявления ревности и замаскированного интереса. Он радовался как ребенок, считая, что француз наконец-то начал обращать на него внимание. Но как ни странно, после того, как Гарри смирился и успокоился, д’Артаньяк перестал приходить по ночам к порогу его спальни.

Спустя еще три месяца, после того, как Гарри вернулся с крестин дочки Гермионы, счастливый и веселый, произошел странный инцидент. Гарри, аппарировавший поздно вечером, поднялся на этаж Франсуа, чтобы лично уведомить о своем возвращении. Но у самой комнаты учителя тот перехватил его и прижал к стене, навалившись всем телом на Гарри. Шумно вдохнув запах его волос, мужчина сильно провел руками по телу Гарри – мало что не облапил. Гарри попытался развернуться лицом к нему, но тот толкнул его обратно и вдруг ударил кулаком в стену так, что юноша вздрогнул от неожиданности. Пробормотав что-то похожее на:

— Quel toi la racaille, Charles-Anri! Comme je te déteste, la lie!*

И тяжесть, придавившая Гарри к стене исчезла. Он медленно развернулся и успел увидеть, как хлопнула дверь и услышал щелчок запирающего заклятья. В воздухе отчетливо пахло вином. Гарри задумчиво вернулся к себе в комнату. В ту ночь он впервые запер дверь заклинанием.

Наутро все вели себя так, словно не было этого эпизода в коридоре. Франсуа был, как обычно любезен и вежливо-холоден. За те месяцы, что он жил в доме, Гарри так и не удалось ни на дюйм заглянуть под тот покров тайны, окутывающий француза. Он не водил ни женщин, ни мужчин. Насколько знал Поттер, д’Артаньяк никогда не покидал имения, даже за покупками личных вещей отправлял эльфов. При всей своей разговорчивости, он никогда не говорил о себе или своей семье. Гарри немногое узнал с того самого первого собеседования. Если раньше он об этом не задумывался, считая учителя просто замкнутым человеком, то теперь, после сцены в коридоре, не мог не обращать на это внимание. Франсуа был загадкой и Гарри с детства привыкший впутываться во всякие неприятности с неумолимой скоростью приближался к самому страшному моменту своей жизни.

Однажды, сидя на терассе в летнем домике, Гарри пришла озорная мысль:

— Франсуа, а как та смотришь на то, чтобы нам сходить на дискотеку, развеяться? А то уже скоро забудем как другие люди выглядят, — сказал он, впрочем абсолютно не надеясь на успех.

— Знаешь, Гарри, а я не против… Ты прав, надо немного отвлечься. К которому часу мне быть готовым? – Франсуа отложил газету в сторону и с любопытством посмотрел на Гарри.

— Туда лучше приходить к одиннадцать ночи, — Гарри был так поражен внезапным согласием Франсуа, что растерял все слова и недоуменно хлопал глазами, глядя как огромный француз встает из кресла и молча направляется к себе.

— Значит в одиннадцать? — задержался тот у выхода и переспросил через плечо, не оборачиваясь.

— Да.

— До встречи, — Гарри не мог увидеть хищного выражения лица Франсуа.

До самого вечера Гарри его не видел. Когда он, уже заметно нервничающий, стоял у подножья мраморной лестницы, увидел француза, неторопливо спускавшегося по ступенькам, у него перехватило дыхание. Франсуа был божественно прекрасен! Длинные волосы он стянул кожаным шнурком, мощные плечи обтягивала белая футболка с коротким рукавом, не скрывающая вычурную татуировку, узкие бедра облегали темно-синие маггловские джинсы, на ногах были тяжелые ботинки со стальными мысками. Он выглядел как… «Проститутка на панели» — так мысленно обозвал француза Драко, впрочем искренне восхищаясь ладной фигурой мужчины. Тут он увидел то, как Гарри-Из-Прошлого восхищенно смотрит на Франсуа. И одновременно с этим — какой неприкрытый ужас плещется в глазах его Гарри. Этот контраст заставил ужаснуться тому, что мог сделать этот человек, отчего до сих пор при взгляде на него, Гарри бледнел и его глаза наполнялись ужасом. Он сейчас уже не мог сдерживать своих эмоций, ведь всего через несколько часов его робкие и светлые чувства будут раздавлены этим огромным, как медведь и быстрым, как рысь мужчиной. Драко почувствовал, как слепая, страшная в своей разрушительности, ярость охватывает его. Если бы он мог не допустить того, что сегодня произойдет! Он согласился бы на все: от убийства до отказа от дара Целителя. Но то, что сейчас происходило перед его глазами уже случилось и ничего нельзя было вернуть, изменить. Ему оставалось только в бессилии сжимать кулаки, с горечью ожидая того, что скоро произойдет.

Дискотека оказалась шумной, многолюдной и веселой. Молодые магглы по полной отрывались под зажигательные современные ритмы. Франсуа, сначала танцевавший рядом с Гарри, вскоре оказался в компании подвыпивших девушек, которые не смущаясь висли на привлекательном французе. Гарри, заметив это было помрачнел, но тут ему самому начала оказывать настойчивые знаки внимание худенькая блондиночка.

— Миленький! Давай потанцуем? Не обижай девушку отказом, — промурлыкала она ему прямо в ухо, нескромно прижимаясь всем телом. Стройная, маленькая, с короткой стрижкой, она была похожа на мальчика. Белая майка без рукавов открывала костистые плечики, а меленькие грудки вызывающе торчали, не сдерживаемые бюстгальтером. Узкие бедра были обтянуты белыми джинсами. Под ультрафиолетовыми лампами она вся словно светилась.

Спустя несколько часов, Гарри вышел на тот же парапет и вдохнул свежий морской воздух. Голову приятно кружило выпитое шампанское и от счастья хотелось раскинуть руки и полететь! Порыв ветра принес запахи из долины – там пахло яблоневыми садами и костром. Гарри с радостью подставил горящее лицо ароматному ветру и прикрыл глаза. Сразу же замелькали какие-то звездочки и он начал терять равновесие. Чья-то рука подхватила его под локоть, не давая оступиться и упасть. Гарри резко открыл глаза и увидел рядом с собой Эрика. Как он, маггл, вообще оказался на магическом празднике? Этот вопрос остался невысказанным — Гарри просто начал тонуть в теплых глазах Эрика. Взгляд карих глаз был таким добрым и нежным, что Гарри почувствовал себя легко-легко! Эрик медленно обнял его, придерживая его за поясницу, и не спеша начал склоняться, давая Гарри время передумать. Но Поттер уже забыл о своих страхах. Разговор с Гермионой, ее решение сделать его крестным малышки и выпитое шампанское сделали свое дело – он чувствовал себя легко и свободно. Гарри сам обнял Эрика за плечи и потянулся к нему, зажмурив глаза от своей смелости. Когда горячие и сухие губы коснулись его, он потрясенно распахнул глаза, но тут же снова закрыл уже от наслаждения. Чужие губы умело целовали его, чужие руки заключили его в крепкие объятия, чужое тело дрожало от нетерпения и возбуждения. Гарри зарылся пальцами в короткие густые волосы и вовлек Эрика в более глубокий поцелуй. Его самого так трясло от возбуждения, что он забыл, что находится в общественном месте, что в любой момент кто-нибудь может их увидеть, что это мужские руки так крепко обнимают его, в конце концов. Неуемное желание изголодавшегося тела затмило все доводы разума и просто заставило наслаждаться действиями партнера. Гарри застонал и еще крепче прижался к Эрику. Он со смешанным чувством желания и смущения ощутил бедром чужое возбуждение.

Вдруг поцелуй прервался и Эрик отстранился. Гарри пораженно смотрел на него, не понимая на каком свете находится. А молодой человек смотрел на Гарри Поттера, на его яркие, зацелованные губы, в шальные, немного обиженные глаза, на то, как луна путается в его темных волосах и просто потянул за руку, приглашая уйти. Гарри, как зачарованный пошел за ним, все также глядя в глаза цвета горького шоколада. Он не думал ни о чем, спускаясь по крутым ступеням, вниз с утеса. Но, когда Эрик снова притянул его к себе, с восторгом ощутил его губы, прохладные от ветра. Парень прижал его к стене, уже не сдерживая своего желания и страсти, Гарри охотно подчинился. Ему даже нравился этот напор, эта страсть, с которой Эрик добивался его. Тут он почувствовал, как его посадили на ступеньку и руки другого парня пробежали по молнии брюк и Гарри замер, вдруг испугавшись, но когда нетерпеливо дрожащие пальцы, а потом и неимоверно горячие губы коснулись его плоти, он просто потерялся в искрах острого наслаждения. Впервые его ласкали так откровенно, так развратно. Джинни никогда не позволяла себе таких смелых ласк. Но тут мысли о ней, да и вообще все мысли, испарились из головы и его вознесло на самый пик хрустального блаженства и задержавшись там на секунду, он рухнул с огромной высоты, в пылающую пропасть оргазма, первого за долгие месяцы.

Гарри пришел в себя в тот момент, когда губы Эрика коснулись его виска. Теплые ладони погладили его лицо и все стало так просто и хорошо, что Гарри засмеялся бы, если бы смог. Гарри полулежа сидел на ступеньке, тяжело дыша, словно только что пробежал много миль без остановки. Его (кто теперь? Любовник?) присел рядом и облокотился локтями на ступеньку. Он не отрываясь смотрел на море и Гарри вдруг почувствовал себя очень одиноким. Эрик – это всего лишь увлечение, внезапная страсть, которой они оба поддались, не думая о последствиях. Они сегодня рядом, а завтра разойдутся и вряд ли когда еще встретятся.

— Надо вернуться к гостям, — странно-деревянным голосом сказал Гарри. Он сам не понимал, как смог говорить так равнодушно, когда все его существо просило ласки, желало участия и заботы.

Эрик согласно кивнул и все также не глядя на Гарри, поднялся и пошел вверх по ступенькам. Гарри остался один. Он привел в порядок свою одежду и вдруг резко сел, как будто упал, на ступени и сжавшись в комочек, обнял руками колени, спрятал лицо и его плечи подозрительно начали вздрагивать. Если бы он поднял взгляд, то увидел бы радужно-смазанный всплеск, рассыпавшийся крохотными искорками?

Гарри стоял на невысоком утесе и облокотившись на парапет смотрел на блики лунной дорожки. Шепот моря был так таинственен, что хотелось выучить язык мироздания и разгадать наконец эту извечную загадку, мучающую людей с древних времен. Звезды игриво подмигивали темноволосому юноше, но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы замечать что-то. Только что он довольно недвусмысленно отшил троюродного брата Гермионы, Эрика, когда тот попытался за ним поухаживать. Когда легкая ладонь легла на его плечо, он обернулся, чуть было не состроив недовольную мину, но увидев Гермиону, расцвел счастливой улыбкой.

— Привет, невеста.

— Привет, дорогой, уже жена, а не невеста. Ты чего такой грустный? Что-то случилось? – Гермиона как обычно была чрезвычайно проницательна. – Гарри, расскажи мне.

— Понимаешь, я так запутался, что никак не могу собраться с мыслями… Помнишь, я тебе рассказывал про моего учителя, Франсуа? Так вот, он сделал мне явный намек на то, что я ему нравлюсь… Нравлюсь не как человек, а как… как парень! – Гарри обнял себя за плечи, словно защищаясь от того, что может последовать за его признанием, с отчаянием глядя на подругу. Вот и все – он это произнес! Теперь она скажет, что он – параноик и извращенец и отвернется от него! Но Гермиона удивила его.

— А что ты чувствуешь к нему?

— Я не знаю! Я в шоке! Как такое может быть? Я и мужчина… Мужчина и мужчина! О, боже! Я с ума сойду! – Гарри был в шаге от истерики. – Я никогда не думал об этом! Мне же всегда нравились девушки. Джинни, Чжоу…

— Две за все это время? Гарри – ты ребенок! Нет, ну правда! Я-то думала тут что-то страшное, а он… — Гермиона рассмеялась так беззаботно и счастливо, что у Гарри отлегло от сердца. Значит все не так плохо, как он себе представлял! А то он уже испугался, что стал маньяком из-за своих подозрений – кузен Мионы делал ему многозначительные намеки, а он списывал это на игру своего больного разума.

— Гарри, почему ты так боишься признаться самому себе в том, что тебе нравятся парни? В этом же нет ничего страшного! Твое маггловское воспитание имеет слишком глубокие корни. Пора очнуться и осмотреться кругом. Половина волшебного сообщества гомосексуальна. Остальная половина бисексуальна. А что ты смотришь на меня, как фестрал на новые ворота? Я серьезно говорю! А что я? Да и я тоже пробовала! И не стыжусь – я узнала в этой жизни все, что хотела и определилась с выбором! Как ты думаешь, лучше выйти замуж девственницей и всю жизнь мучиться вопросом, а пробовала ли ты что-то слаще морковки? Или разумно попробовать некоторые соблазны, которые так любезно подкидывает жизнь? Я не говорю о крайностях, Мерлин упаси! Я говорю о том, что позволяет тебе твоя совесть. Все, что ты хочешь, что по согласию и не вредит здоровью – правильно! Запомни и перестань корить себя за то, что тебе приятны ухаживания Франсуа!

— Да никаких особенных ухаживаний-то и не было, — Гермионе показалось или она услышала нотку досады в словах Гарри? Похоже он, под ее неоспоримыми доказательствами немного смешался и перестал так себя сдерживать и под маской деланного спокойствия проглянул наконец тот Гарри Поттер, которого она знала и любила. Гермиона улыбнулась своим мыслям.

— Гарри перестань комплексовать по этому поводу! Ты бы еще смущался что строен, красив и молод! Это же просто жизнь и надо уметь наслаждаться ею! Когда как не сейчас жить? Ты живешь здесь и сейчас, так иди и бери то, что хочешь! Кто против, если ты будешь счастлив? Хочешь я скажу тебе «страшную тайну»? — заговорщицки прищурив глаза спросила Гермиона.

Гарри, заинтригованный, машинально кивнул. Она встала на цыпочки и потянулась к нему. Горячее дыхание обожгло ухо, заставив зябко поежиться и тут Гарри услышал то, от чего перехватило дыхание и показалось, что он сейчас воспарит.

— Гарри, я жду ребенка. Нам уже три месяца! Будет девочка.

Гарри потрясенно смотрел на подругу, не в силах осознать простой факт – у его Гермионы прямо сейчас под сердцем живет дитя. Как же это странно! Внутри другого человека бьется сердечко маленького существа, еще не подозревающего, что есть мир вне теплого и уютного животика мамы! Гарри ощутил легкую зависть, как и каждый мужчина, который хоть раз задумывался о таинстве рождения. Все-таки женщины освящены благодатью всех богов всех времен! Дарить этому миру жизнь может только женщина и это так правильно, что перехватывает дыхание и начинает кружиться голова, стоит только задуматься об этом чуде.

Он, не говоря ни слова, взял руку Мионы в свою и глядя в глаза, поцеловал ее ладонь. Все, что он чувствовал, все о чем думал отразилось в его глазах и Гермиона благодарно сжала его руку, принимая и благодаря за так и невысказанное пожелание. Они стояли, держась за руки, когда к ним подошел виконт дю Моррей. Он смотрел на свою молодую жену, нежно глядящую на Гарри Поттера и не чувствовал ни капли тревоги или ревности. Человек просвещенный и мудрый, он слишком хорошо знал свою теперь уже жену, чтобы не доверять ей. Он знал какие события связывают этих двоих и чувствовал даже легкую вину перед Гарри за то, что похищает его подругу детства. Жан-Пьер подошел к ним и легко приобнял жену за плечи. Она подняла на него счастливый взгляд, только теперь заметив его присутствие. Он подумал, что ей должно быть прохладно, снял свой шикарный фрак и накинул на плечи супруге. Она казалась такой хрупкой и нежной в контрасте с его черным и большим фраком, что дю Моррей не смог сдержаться и сжал ее в объятиях.

Гарри молча смотрел на это проявление заботы и любви и понимал, что Миона теперь потеряна для него. Ему стало так горько, что отчаяние сдавило горло, мешая дышать полной грудью. Тут он увидел, что новоиспеченные муж и жена словно на что-то решились. Гермиона и Жан-Пьер посмотрели на него и она спросила:

— Гарри, я бы очень хотела, чтобы ты стал крестным нашей дочки. Ты не против?

Поттер так и не понял что произошло, он просто, спустя несколько бесконечно долгих мгновений, обнаружил себя в объятиях Гермионы и Жан-Пьера. Из его глаз катились слезы и наконец-то стало легче дышать! Он не стыдился своих слез, ощущая себя счастливейшим из смертных!

В один из воскресных, до ужаса ленивых дней, Драко спросил, когда они продолжат путешествие в прошлое Гарри. В ответ Поттер просто легко поцеловал своего любимого. Драко закрыл глаза, а когда вновь открыл, то увидел себя в шикарно оформленном шатре, который стоял на берегу моря. За спиной шелестел прибой и невиданной лазурью разлилось над морем небо, на этом фоне стояла пара и давала друг другу обеты любви и верности. Гермиона Грейнджер была великолепна в простом шелковом платье. Длинные волосы, перехваченные белой кружевной лентой, волнами спускались до поясницы. Легкая газовая шаль покрывала ее голову и обвивала руки. Длинные жемчужные кисточки утяжеляли тонкую материю, не давая ей взлететь при порыве капризного ветра. Высокий широкоплечий мужчина надевал ей на тонкий пальчик сверкающее обручальное колечко. Они не замечали никого, кроме друг друга.
Драко видел, как преображалось некрасивое лицо виконта де Моррея, когда он смотрел на Гермиону. В его взгляде читалась самое искреннее восхищение, которое отражалось в глазах невесты и возвращалось к нему теплой волной. Они словно излучали любовь, красоту и счастье. Ореол света окутывал их, делая одним целым. Невинный поцелуй, скрепляющий узы брака, почему-то заставил юношу смущенно опустить глаза. Эта чистое, ничем не замутненное чувство ослепляло, заставляя смутно хотеть стать лучше. Стать достойным чего-то столь же восхитительного.

— Правда, они прекрасны?

Рука Гарри нежно сжала ладонь Драко, заставляя вспомнить, что ему уже повезло. Повезло незаслуженно, но Малфой понимал, что никому не отдаст эти черные локоны, эти нежные губы, эти теплые глаза. Он знал, что Гарри навсегда вошел в его кровь, в его плоть, растворился в нем, и разлучить их – значило просто разрезать пополам одно тело. Драко вздохнул и поцеловал кончики пальцев Гарри. Вдруг его захлестнуло понимание правильности того, что он собирается сделать. Здесь и сейчас в лучах чужого праздника Драко снял с пальца свое кольцо, встал на одно колено и, глядя Гарри в глаза, произнес:

— Гарольд Джеймс Поттер, будешь ли ты со мной в богатстве и бедности, болезни и здравии, в счастье и несчастье, в жизни и смерти до тех пор, пока Бог не разлучит нас?

Отшлифованные веками слова клятвы любви и верности были переделаны Драко во внезапном, светлом до ломоты в душе порыве вдохновения. Их с Гарри нельзя было равнять с другими людьми. Драко увидел, как Гарри опустился рядом с ним и совершенно серьезно сказал:

— Драко Люциус Малфой, клянусь быть с тобой в богатстве и бедности, болезни и здравии, в счастье и несчастье, в жизни и смерти до тех пор, пока Бог не разлучит нас.

Драко задохнулся от счастья. Он надел свое кольцо на безымянный палец брюнета, и они увидели, как алмаз-звездочка вспыхнул и раздвоился. На ладони осталось еще одно точно такое же кольцо. Гарри осторожно взял его и надел на палец Драко. Два алмаза еще раз полыхнули невероятно теплым цветом, из которого вдруг вырвался белый голубь и полетел в небо, уверенно набирая высоту сильными ударами крыльев. Гарри изумленно посмотрел ему вслед. Драко же смотрел только на Гарри. Спустя мгновение он потянулся и просто поцеловал того в яркие губы.

— Нашу клятву приняли, Гарри. Теперь мы женаты перед лицом Вечности, и ничто нас не разлучит, – сказал Драко, чуть задыхаясь от долгого поцелуя. Гарри в ответ просто поцеловал его руку в том месте, где светилось и переливалось обручальное кольцо. Во взгляде Драко отражалось все то, что чувствовал сам Гарри. Одна любовь на двоих, одна на двоих душа, одна огромная жизнь впереди.

Они не замечали, как вокруг размытыми тенями скользили толпы гостей, как потемнело небо, украсившись бриллиантами звезд, как столы с яствами исчезли, и начались танцы. Они очнулись только тогда, когда раздались взрывы фейерверков Джорджа Уизли. Огромные замки сменялись единорогами, голубями, лебедями, потом расцветали огромные цветы и рассыпались мириадами звезд, которые складывались в пожелания счастья и любви… Гарри и Драко смотрели на эти слова, все также стоя на коленях. Они понимали, что это и их свадьба тоже.

Тут мимо прошел Гарри из прошлого. За ним бежал молодой человек с двумя бокалами шампанского.

— Пойдем, иначе пропустим то, что сейчас случится, — вздохнул Гарри. Он со стоном поднялся с колен и подал руку Драко, помогая встать. У них сильно затекли ноги — они почувствовали это, только оторвавшись друг от друга.

Вот уже больше месяца, как они имели честь общаться с Деметрием. Великолепный жеребец оказался не только остроумным собеседником, но и удивительно тонко чувствующим ученым. Они проводили вечера в библиотеке, где Драко рассказывал об открытиях современной магии, а Деметрий до хрипа спорил с ним, не всегда соглашаясь с разумностью того или иного нововведения. Грегори, Марси и Гарри лишь восхищенно наблюдали за этим зрелищем. Они тихо сидели в сторонке и благоговейно внимали всему, что говорилось в комнате. Грегори не вмешивался в споры, предпочитая впитывать новые знания подобно губке и делать свои собственные выводы. Марси восхищалась лишь внешней красотой спора, подмечая горящие глаза, пересохшие губы, срывающиеся от долгих речей голоса. Она просто купалась в волнах общей дружелюбной атмосферы! Драко своим внутренним зрением видел, как она оттягивала на себя чересчур резкие моменты, нейтрализуя таким образом всю злость, рождающуюся в ярых спорах. Она была словно магнит для негативных эмоций, своеобразный энергетический вампир. Гарри же не замечал никого, кроме Драко. Малфой не раз ловил на себе его горячий взгляд. Похоже, для Поттера было абсолютно неважно, о чем шел спор — он просто любовался Драко. По тому, с какой скоростью и какой страстью он тащил любимого в спальню, было ясно, что его очень возбуждал ум Драко. Доводил до исступления.

Как ни противился Драко своим пророческим талантам, он все же чувствовал, как рядом с ним истончалась ткань времени. Он начинал видеть многое из того, что раньше было скрыто от его взора. Он как мог скрывал это от Грегори, но с каждым днем это становилось все труднее. Иногда Драко начинал заговариваться, а когда приходил в себя, обнаруживал, что все странно на него смотрят. После одного немного неприятного разговора с Грегори он сдался и просто принял это в себе. Вот только почему все попытки заглянуть в их с Гарри будущее заканчивались ничем? Все было словно в плотном сером тумане. Драко не раз пытался увидеть что-нибудь, но все обрывалось, прежде чем начаться, и он, задыхаясь, возвращался в свое тело. Он знал лишь, что что-то должно случиться в ночь на Рождество. Что-то, что навсегда изменит их жизнь. Возможно, это просто развилка судьбы, и он не мог видеть будущее по той причине, что оно было ещё не определено. Может быть, они не пройдут Испытание и навсегда останутся в облике диких зверей. А может… О таком пути Драко предпочитал даже не думать. Он гнал от себя все плохие мысли. Ведь не может быть так, что они с Гарри… Что они расстанутся…?

Деметрий, выказав почтение Гарри, словно выполнил тем самым какой-то ему одному известный ритуал, и на следующий день он общался с ним безо всяких велеречий. Гарри это только приветствовал. Однажды, примерно через неделю после знакомства, Гарри подошел к отдыхающему в тени садовых деревьев Деметрию и, отчаянно краснея, попросил покатать его. Драко, услышав это, замер. Вдруг Деметрий воспримет это как оскорбление и уйдет от них? Но жеребец прервал сбивчивые объяснения Поттера, который сам уже был не рад своей просьбе, тихим смехом. Он сказал, что почтет за честь нести на своей спине Великого. Гарри окончательно смешался, но Деметрий покорно опустился на одно колено, и герою ничего не оставалось, как взобраться ему на спину. Вскоре Гарри смог преодолеть свою робость и смущение и расслабился. Тогда Драко увидел, что верховая езда – это его конек. Он любовался тем, как изящно Гарри сидит на Деметрии и как легко он меняет направление легким нажатием колена. Похоже, его абсолютно не смущало отсутствие седла и поводьев. Он был словно древний языческий бог — длинные волосы развевались за спиной, солнце золотило обнаженный торс, глаза сияли, словно драгоценные камни. Он был прекрасен – дитя дикой природы, живущее в абсолютной гармонии со всем сущим. Он стал душой Острова, сам не подозревая об этом. Драко смотрел на крошечных колибри, упорно преследующих всадника. Крохотные птички создавали за спиной героя подобие живого переливающегося плаща. Слушая и понимая их бестолковые выкрики, Драко от души смеялся. Гарри с восхищением смотрел на заливающегося смехом солнечного блондина. Перестав давиться от смеха, Драко рассказал, что колибри думают, что он, Гарри, — цветок, и поэтому носятся за ним, недоумевая, почему такой крупный красивый цветочек все время убегает от них. Гарри обернулся и увидел потрясающую картину – сотни крохотных птичек неподвижно висели за ним, умильно попискивая. И тут он создал огромный куст со сладко пахнущими цветами. Довольные колибри окружили его и начали пир. Этот куст стал местом поклонения не только колибри, спустя неделю вокруг цветов трудились усердные пчелы и шмели, в корнях нашла приют огромная колония муравьев. Хоззи ворчал, что все это насекомое царство когда-нибудь переберется на его кухню, но, судя по всему, нектара хватало всем. А однажды Хоззи поставил на стол ароматный мед, сказав, что это подношение пчел своему Хозяину. Последний был этим весьма смущен.

Теперь Гарри мог по своему желанию создавать любые простейшие формы жизни. После лотоса на день рождения Драко и куста для колибри у него все получалось. Деметрий сказал, что после того, как Гарри войдет в полную силу, он сможет дарить жизнь всему живому. Он – Создатель. Но ему будут неподвластны разумные формы жизни. Ибо разум – это дар божий, и простые смертные, пусть и очень сильные, не способны создать то единственное, что отличает людей от зверей – душу. Каждая душа рождается в Божественном Костре. Когда искра покидает это Вечное Пламя, она поселяется в еще не рожденном младенце, и он становится человеком. Созданием с божественным даром.

Все происходящее с ними за месяцы на Острове было слишком необычным для полного понимания. Поэтому юноши просто принимали все как данное, не стараясь уразуметь – иначе они могли бы сойти с ума. Они просто жили и учились. Единственное, что давало им силы и не позволяло впасть в панику, была их любовь. Это странное переменчивое чувство накрепко связало их и подарило надежду и ощущение надежного плеча рядом. Все, в чем они были уверены – это то, что они любят и любимы, остальное могло и подождать. Поэтому, принимая смелые ласки друг друга, просыпаясь в одной постели, смотря в теплые глаза напротив и касаясь легко и нежно, они знали, что живут, пока любят. От того, каким огромным и всепоглощающим было это чувство, иногда перехватывало дыхание и щемило в груди. В эти моменты стоило просто взять ЕГО за руку или прижаться во сне к ЕГО спине, и все вставало на свои места. Гарри и Драко сами не заметили, как стали единым целым, одной душой, заключенной в два тела.

Тишину, повисшую в комнате, можно было резать ножом. Белоснежный жеребец стоял, не шевелясь, в той же почтительной позе. Гарри понял, что тот не поднимется без его разрешения.

— Я тоже очень рад с вами познакомиться, сэр. Григория Распутина и Марсиацци Режино Вы уже знаете. Позвольте познакомить Вас с лордом Драко Малфоем. Как Вы уже поняли, он — мой партнер по Испытанию и мой любимый человек. К сожалению, я не знаю Вашего имени.

— О, извините за непочтительность. Я – Деметрий Критский, самый старый житель Острова. На мою долю выпала честь первому пройти испытание и с позором его провалить. Моя мать Олимпия, к сожалению, не смогла мне помочь справиться с самым страшным грехом – жадностью. Я был жаден до знаний, и меня ничто больше не интересовало, кроме всего нового и неизведанного. Так я оказался в этом теле. Не могу пожаловаться – это не худшая доля: на Острове есть человек, обращенный в поросенка. Так что я почти доволен. Единственное, что меня смущает, так это отсутствие пальцев — мне абсолютно нечем переворачивать страницы книг. Грегори очень помогал мне последние сто лет, поэтому мы так сблизились. Он много рассказывал о вас. О том, что ваши шансы пройти Испытания весьма велики. Но когда сегодня утром он прилетел ко мне с потрясающей новостью, я не поверил своим ушам. Он сказал, что Великий Правитель вернулся. Я счастлив лицезреть тебя, о Великий!

— Что Вы хотите сказать? Какой еще Правитель? Не надо мне такого счастья! Я не хочу!

Гарри начал панически оглядываться, пытаясь найти выход из этой ловушки. Ему стало вдруг нечем дышать, он рванул нарядный галстук, который надел сегодня по торжественному случаю. Холодная испарина покрыла его лоб. Он невидяще обвел комнату глазами и осел на пол. Испугавшись, Драко кинулся к нему. Он попытался привести любимого в сознание: положил ладони на лоб и сосредоточился на этом желании. Но ничего не получалось. Вдруг он почувствовал на себе одобрительный и мудрый взгляд Деметрия. В панике взглянув на него, Драко неожиданно успокоился и вдруг увидел всех присутствующих в другом свете, словно его взгляд вдруг приобрел некую пронзительность. Он видел спокойную ауру Грегори – ворон совсем не волновался, наоборот, был доволен как никогда. Аура Марси тревожно мерцала – она очень переживала за Гарри. Ровная, ничем не замутненная аура Деметрия была разбавлена сиреневым радостным цветом. Блондин перевел взгляд на Гарри и увидел, что его аура была как всегда радужной, однако более плотной, словно готовилась в любой момент защищать своего хозяина. Магия Гарри беспрепятственно пропускала лишь волны беспокойства Драко, отсекая эмоции других людей. И тогда новоиспеченный целитель понял, как надо лечить, не вытягивая собственные жизненные силы. Он мысленно потянулся к Марси, так как ее аура была самой нестабильной, и легко взял у нее немного магии, стараясь не причинить вреда. Затем Драко осмотрелся в поисках еще одной порции. И ее ему любезно предоставили. Он почувствовал упругий комок чужой энергии. Сразу поняв, откуда пришла нежданная помощь, он благодарно взглянул на Деметрия и направил собранные силы на Гарри. Он укрепил ауру и убрал блоки, которые ставило его сознание. Как же все было просто! Драко будто прозрел после долгих лет полной слепоты.

Ресницы Гарри дрогнули, и он непонимающе посмотрел на обнимающего его юношу. Осознание произошедшего настигло его, и он по-детски спрятался на груди Малфоя, приговаривая: «Не хочу! Не хочу!»

— Ну что ты, глупенький! Все хорошо, я рядом. Я всегда буду рядом…

— Нет, не будешь… Наши дороги разойдутся, разве ты сам не видишь? Ты – Истинный Целитель. Я – чертов Великий. Нам не дадут быть вместе. Давай завалим наше Испытание? Тогда мы всегда будем вместе, рядом на этом Острове. Я не смогу жить без тебя…

Гарри начал всхлипывать. Драко был в полном шоке. Он никогда не видел Гарри плачущим. Он и подумать не мог, что этот человек умеет быть слабым. Но в его словах была доля истины, и от этого Драко охватила дикая ярость. Он грубо встряхнул Гарри и почти прокричал:

— Какого черта ты тут мелешь, Поттер! Кто не даст нам быть вместе? Только мы сами можем решать! И не смей даже заикаться об этом! Иначе я сам лично тебя придушу, а потом воскрешу из мертвых. И буду делать это до тех пор, пока в твоей тупой голове не уляжется одна, (хотя бы одна, Поттер!) мысль – я никогда и никому тебя не отдам! Даже не надейся! Я загрызу любого, кто встанет у меня на пути, запомни это!

Драко не на шутку разошелся и мог бы и дальше продолжать в том же духе, но тут он заметил счастливый взгляд Поттера из-под мокрых ресниц и запнулся на полуслове.

— Так-таки и загрызешь? – довольно спросил успокоившийся Гарри. По всему было видно, что ему понравилась вспышка ярости Драко.

— Дурачок! Ну, конечно же! Я люблю тебя и никому не отдам! Такое сокровище мне нужно самому. А теперь прекрати прикидываться и вставай с пола. Гости ждут, о Великий Гарри Поттер! Всегда тебе самое интересное перепадает, — ехидно сказал Драко.

Драко чмокнул Гарри в нос и счастливо улыбнулся. Никто и никогда не разлучит их и на минуту. Знал бы Драко, как скоро и страшно закончится это его уверенное «никогда»…

Гарри то погружался в сладкий предрассветный сон, то выныривал из его теплых бархатных объятий. Он понял, что происходит, и проснулся окончательно только тогда, когда его тело содрогнулось в мягком трепетном оргазме. Не открывая глаз, он чувствовал, как губы Драко обхватывают его член, собирая капельки семени. От блаженного, разморенного удовольствия Гарри лениво улыбнулся и потянулся всем телом до сонного хруста в косточках. Он ощущал нежные руки Драко на своей пояснице, чувствовал, как тот словно помогает ему потягиваться, с силой проводя по спине от талии вверх к лопаткам. Сладко зевнув, Гарри властно притянул к себе Драко и поцеловал его в губы, ощущая на них привкус своего семени. Тема полноценного секса пока не поднималась. Гарри боялся, а Драко прекрасно понимал причины этой боязни и не настаивал. Из-за плотного графика, установленного Грегори, они не могли заняться воспоминаниями Гарри и поэтому не торопились.

Гарри вынырнул из своих размышлений, когда Драко требовательно поцеловал его, недоумевая, о чем задумался любовник. Улыбаясь ему в поцелуй, Гарри, чуть отстранившись, прошептал:

— С добрым утром, мое солнце…

Тут до его ноздрей донесся бодрящий аромат кофе и свежей выпечки, и он удивленно распахнул глаза.

– Драко! Что за божественный аромат я чувствую? Только не говори, что мне показалось!

— Нет, не показалось! – засмеялся Драко. – Просто ты мне устроил такой шикарный день рождения, а я как последний эгоист отключился и позабыл про твои потребности… Вот – подлизываюсь, как могу!

Драко шутя боднул Гарри в бок и легким движением соскочил с кровати. Гарри, потирая от предвкушения руки, сел повыше, готовясь позавтракать в постели. Впервые в жизни, кстати. В Поттер-Мэнор он не позволял себе подолгу валяться в постели. В Хогвартсе, само собой, это было невозможно, а у Дурслей его бы точно удар хватил, окажи его родственники такую любезность.

Драко торжественно поставил низенький столик-поднос перед Гарри. Тот потянулся было к кофейнику, но блондин шлепнул его по рукам.

— Не трогай! – строго сказал он. – Сегодня я Вас буду обслуживать, Ваше Геройское Величество.

Слегка нахмурившись от усердия, он разлил кофе по большим глубоким чашкам, добавил в каждую по чайной ложке душистого меда и принялся намазывать булочки маслом. Щедро полив получившийся бутерброд густым сгущенным молоком, он протянул его Гарри. Тот потянулся за подношением и откусил сразу половину булочки. Едва прожевав такой большой кусок, он взглядом указал Драко на чашку кофе. Тот немедленно поднес её к губам Гарри и принялся аккуратно поить его. Потом Драко снова протянул Поттеру недоеденную булочку. По его пальцам потекла сгущенка. Гарри принялся слизывать сладкое лакомство с Драко. Тот, прикусив язычок, внимательно наблюдал за ним.

К концу завтрака они с ног до головы перемазались медом, сгущенкой и даже маслом. Хватая друг друга липкими руками и весело смеясь, они наперегонки побежали в ванную. Смыв с себя остатки пиршества, они долго стояли и просто целовались под упругими струями воды, с восторгом узнавая тела друг друга. Снова и снова. Наконец они смогли остановиться. Пожирая глазами вожделенное тело напротив, они торопливо начали вытираться.

Времени для игр не было совсем: Грегори, наверное, с них шкуру сдерет за опоздание на тренировку, а еще надо высушить волосы и одеться. Существенный минус длинных волос заключался в том, что они очень долго сохли. Постоянно пользоваться высушивающим заклинанием Драко не разрешал, мотивируя это тем, что к сорока годам можно остаться совсем без волос. Но сегодня был явно тот случай, когда стоило пожертвовать парой прядей из-за грозящих весьма существенных неприятностей в случае опоздания на пробежку. Наскоро собравшись, они стрелой полетели на спортплощадку.

— Фу-ух! Успели! Грегори еще нет. Давай пока начнем разминаться, как будто мы уже давно тренируемся.

Гарри первый начал их ежедневный пятикилометровый кросс. Драко понесся следом. Спустя какое-то время он поравнялся с Поттером и побежал рядом с ним. Они двигались молча, с упоением ощущая восторг проснувшегося тела. «Все-таки в пробежках есть своя прелесть», – думал Драко. Бурная реакция здорового организма на повышенные физические нагрузки и упоение своей силой и выносливостью. Когда они закончили и подошли к снарядам, то с удивлением обнаружили, что Грегори до сих пор нет. Переглянувшись и пожав плечами, продолжили свой обычный утренний комплекс упражнений.

Приняв после зарядки душ, они направились искать Марси или Грегори. Пантера обнаружилась в гостиной. Перед ней стояла большая кружка кипяченого молока и нетронутые булочки. Она подняла усталый взгляд на вошедших молодых людей и убитым голосом произнесла:

— Грегори пропал…

— То есть как пропал? – ошарашено спросил Драко. – Его не было сегодня на тренировке, и мы подумали, что он проспал. Я вчера его видел перед обедом. Потом он заперся в библиотеке, а мы веселились тут. Может он обиделся, что мы его недостаточно долго упрашивали присоединиться? Да нет, это не в его характере. Может по делам улетел? Он стал в последнее время чересчур занятым.

Драко замолчал, увидев, что Марси едва сдерживается, чтобы не заплакать. Они с Гарри переглянулись и не говоря больше не слова, сели по обе стороны от Марси. Подперев ее плечами, они начали успокаивающе поглаживать ее по спине. Драко уже было собирался вложить в этот жест свои способности Целителя, чтобы успокоить пантеру, но его прервал Грегори, с шумом ввалившийся в столовую.

— Что это с вами, что за лица? Кто-то умер? – попытался пошутить взъерошенный ворон. Марси словно окаменела. Состроив гримаску оскорбленной в лучших стремлениях, она грациозно спрыгнула с широкой лавки и, гордо вздернув нос, вышла из гостиной.

— Что это с ней? – недоуменно спросил Григорий. – Что я такого сказал?

— Эх, ты! Черствый ты человек, хоть и ворон! Она всю ночь переживала из-за тебя, извелась вся от тревоги, а ты сбежал и ни слова ей не сказал. Она же женщина и она очень волнуется о тебе. Кстати, а где ты шлялся? – строго спросил Драко.

— Я не шлялся! Я до трех утра сидел в библиотеке, пытаясь разобраться с силой Гарри. А потом улетал посоветоваться с одним экспертом. Кстати, он сегодня придет на обед, так что ваше присутствие обязательно. Занятия на сегодня отменяются. Ладно, пойду вымаливать прощение…

Долгие четыре часа парни не знали чем и как себя занять, все-таки за месяц строгого распорядка они привыкли к определенному образу жизни, и сейчас им было сложно что-то придумать. Наконец они решили все время до «часа Х» просто поваляться на кровати.

Когда наступил долгожданный обед, все собрались в столовой. Грегори заметно нервничал и постоянно выказывал свое недовольство всем и по любому поводу. Даже Хоззи поддался всеобщему мандражу и перестарался, приготовив обед персон на десять. Пробило двенадцать, резные двери гостиной открылись, и в комнату вошел сияющий серебристым светом белоснежный жеребец с золотой гривой. Он окинул присутствующих взглядом глубоких сливовых глаз, кивнул Марси и Грегори, внимательно осмотрел Драко и склонил лобастую голову в приветствии. Вот пронзительный взгляд остановился на Гарри, и его глаза пораженно расширились. Не дойдя до Поттера несколько шагов, гость преклонил колена и торжественно произнес:

— Я счастлив приветствовать тебя, о Великий!

Грегори весь день ходил задумчивый, не сразу отзывался на вопросы, рассеяно переспрашивал и, в конце концов, просто заперся в библиотеке. На все попытки достучаться он лишь буркнул, что занятия на сегодня отменяются, и не появился даже на праздничный ужин. Несмотря на это, никто не обиделся на ворона, и все очень приятно провели время. Они прекрасно понимали, что если Грегори ведет себя так, то это нужно для дела. Марси, Гарри и Драко объедались воздушным тортом и вели неспешные беседы, со смехом припоминая события, так сблизившие их. Прошло всего полтора месяца с момента прибытия молодых людей на Остров, но у них уже были общие яркие воспоминания, делающие их связь похожей на родственные узы. Долг жизни обязывает и сближает крепче любой магии. Они вспоминали, кто кому сколько раз спасал жизнь. Оказалось, что нити их судеб причудливо переплелись, и уже было непонятно, кто кому чего должен. Конец вечера прошел еще более весело – они решили сыграть в бутылочку. И вот, спустя мгновение, комната наполнилась смехом и смачными звуками поцелуев. Гарри и Драко наигранно звонко целовали Марси в холодный черный нос. Марси же валила их на пол и вылизывала лицо, пока хохочущая жертва не начинала просить пощады. Было далеко за полночь, когда они наконец разошлись.

Драко вошел в их теперь общую с Гарри комнату и очень удивился – по всей спальне в огромном количестве стояли свечи, превращая ее в некое подобие храма. Окно в сад было открыто, и легкий сквозняк заставлял свечи тревожно трепетать, отчего все казалось живым и каким-то ирреальным. Гарри обнял Драко, застывшего на пороге и дразняще поцеловал того в шею. Драко почувствовал, как кожа мгновенно отреагировала, посылая волны наслаждения по всему телу. Блаженно прикрыв глаза, он млел от такой простой и безыскусной ласки, вздрагивая, когда Гарри нежно касался губами его ушей. Тем временем руки Поттера медленно и эротично раздевали его. Гарри все также стоял сзади и Драко, не имея возможности видеть, чувствовал жар его присутствия обнажающейся кожей. От ощущений начинало ломить затылок — так действовал на него Гарри. Когда его лица коснулся нежный шелк, Драко едва не застонал от нетерпения. Завязав ему глаза воздушной тканью, Гарри потянул блондина за руку, приглашая идти за ним. Драко покорно пошел, полностью доверяя своему поводырю. Все чувства резко обострились, и Малфой с восторгом чувствовал голыми ступнями пушистый ковер, а после гладкую — прохладу кафеля ванной.

— Осторожно – ступенька вниз, — предупредил его Гарри, и Драко, чуть покачнувшись, осторожно шагнул вперед, бережно поддерживаемый за руки.

— Еще пять ступенек, — голос Гарри сорвался на легкую хрипотцу. От этого тембра по коже Драко пробежала волна желания. На следующей ступени он почувствовал теплую воду, ласково охватившую его лодыжки. Не имея возможности видеть, Драко с восторгом познавал мир через осязание. Вот до него донесся тонкий аромат белых цветов, и Драко повернул голову в сторону, где ему почудился запах. Гарри помог ему сесть на последнюю ступеньку, где вода доходила Малфою до груди, игриво омывая соски. Он почувствовал, как Гарри сел позади него и бережно снял повязку с глаз. После темноты даже приятный полумрак, создаваемый несколькими свечами, казался ярким светом. Драко огляделся и увидел, что в бассейне, где они сидели, плавали белые лотосы с крохотными свечами в сердцевинках. Именно они и источали нежный аромат, который почувствовал Драко. Свечи ненавязчиво мерцали сквозь нежные лепестки цветов, рассеивая по ванной комнате мягкий и приглушенный свет. Драко завороженно смотрел на блики, мелькающие на поверхности воды. В это время Гарри успел налить немого душистого мыла на мягкую губку и принялся бережно растирать ею плечи Малфоя. Драко закрыл глаза. Он с восторгом чувствовал нежное мыльное нечто снова и снова скользившее вдоль позвоночника, по шее, по рукам и груди… Он откинулся назад, опираясь спиной на Гарри, и просто наслаждался моментом. Потому Драко почувствовал, как Поттер взял маленький ковшичек, и на него полилась теплая вода, смывая пену и усталость. Потом Гарри начал поливать его голову, и через пару мгновений уже втирал в волосы шампунь, осторожно взбивая пальцами душистую пену. От такого массажа Драко хотел было замурлыкать, но побоялся, что наглотается пены и просто глухо мычал, выражая этим свое удовольствие. Гарри, не спеша, вымыл его голову и тщательно сполоснул чистые волосы травяным отваром, пахнущим мятой и чуть-чуть ромашкой. Затем он посадил Драко на полотенце, лежащее на бортике и начал также медленно и чувственно намыливать его ноги и бедра. Драко завороженно следил за движениями руки Поттера, замирая всякий раз, когда губка подбиралась слишком близко к паху. Его член уже давно налился кровью, вызывающе выглядывая из хлопьев разноцветной пены, но Гарри словно ничего не замечал и не уделял этой части тела никакого внимания. Драко уже изнывал от желания, но изощренный садист в лице Поттера продолжал нежно массировать его икры. Вот он длинными скользящими движениями подбирается к талии, маленькая остановка у паха, и пытка начиналась заново. Наконец Гарри решил, что ноги и бедра Малфоя достаточно чистые, и начал смывать пену. Драко не мог оторвать взгляда от прозрачных струек воды, уносящих хлопья пены, которые мучительно-неторопливо скользили по коже, цепляясь за тонкие белые волоски на ногах. Наконец последние островки были смыты. Драко посмотрел в глаза Гарри. Зеленые омуты Поттера потемнели от желания, словно лесной мох от влаги. Не отрывая взгляда от серых глаз, Гарри нежно провел рукой от бедра до изящной щиколотки и приподнял его ногу. Глаза Драко распахнулись от удивления, а в следующий момент он застонал в полный голос, не в силах сдерживать рвущееся на волю наслаждение. Гарри шершавым язычком провел по тонким пальцам ступни Драко, посасывая каждый пальчик, слизывая малейшие капельки влаги. Иногда, когда его язык оказывался между пальцев, играя с нежной кожей, по телу Драко проходила сладкая судорога, от которой не было спасения. Вся эта нерастраченная энергия копилась и копилась, грозя прорваться небывалым болезненно-прекрасным оргазмом. Когда Гарри закончил со ступней и поднялся жарким языком выше по икрам к округлым коленям, перед глазами Драко замелькали звездочки и разноцветные вспышки. Весь мир сузился до острых, дразнящих ощущений, даруемых языком и руками Гарри Поттера. Вот он осторожно поставил одну ногу Драко на пол ванной и столь же бережно взял в руки другую. Стоило ему коснуться губами пальчиков, как Драко хрипло закричал и заскреб руками по кафелю, сминая пушистое полотенце на котором сидел. Его член пульсировал, извергая пряно пахнущее семя. Тело содрогалось в мощном оргазме, повинуясь биению сумасшедшего сердца. Силы оставили Драко, и он упал на пол ванной. От удара головой его спасли нежные руки Гарри. Драко не открывая глаз что-то невнятно бормотал. Его сознание периодически отключалось. Гарри взял чистое полотенце и осторожно начал вытирать белое тело Малфоя, с некоторой долей жалости стирая с него бриллиантовые капельки влаги. Потом он быстро обтер себя и, наклонившись, бережно поднял Драко на руки. Он смотрел в его лицо, на котором читал блаженство. Было видно, что Драко еще не пришел в себя и плыл на горячих волнах удовольствия где-то в соседней галактике. Гарри положил отсутствующего блондина на широкую кровать и легко коснулся губами высокого чистого лба.

Драко пришел в себя оттого, что по его телу скользили руки Гарри, смазанные массажным маслом с персиковым ароматом. Скользкие горячие ладони уверенно разминали мышцы плеч и спины. Пальцы осторожно прихватывали кожу на пояснице и, собирая ее в складочки, поднимались вдоль позвоночника к шее. По телу Драко бегали искристые мурашки. Немела от неги шея. Когда Гарри добрался до предплечий, Драко только и мог, что стонать. От уверенных прикосновений кожа горела, а мускулы превращались в кисель. Новая порция масла, чуть более прохладная, чем руки Гарри, и следующая доза мягкого удовольствия досталась бедрам и икрам Драко. Он только блаженно вздыхал и постанывал, поощряя Гарри на новые подвиги и эксперименты. Когда ароматное масло коснулось ступней, Драко сразу вспомнил свой сильнейший оргазм в ванной, и его тело снова начало отзываться на эти прикосновения, усиленные воспоминаниями и воображением. Когда возбуждение стало болезненным, он перевернулся на спину и прикоснулся к члену рукой. Гарри потянулся было к нему, но Драко сказал:

— Не надо, я хочу, чтобы ты смотрел, как я ласкаю себя. Просто смотри.

И Гарри смотрел. Пальцы Драко порхали по фаллосу, то обхватывая его, то, погладив гладкую головку, спускаясь к мошонке и играя с яичками. Вот Драко полностью взял пенис в руку и начал ритмично двигать ею вверх-вниз. Гарри как загипнотизированный смотрел на то появляющуюся, то исчезающую в кулаке головку. Он едва смог оторваться от этого зрелища, чтобы посмотреть в глаза Драко и сглотнул накопившуюся слюну. Оказывается, все это время Драко не сводил с него потемневшего от страсти взгляда. Гарри смотрел в его почти черные глаза и тонул в них. Он читал в их глубине все то, что снедало его самого: любовь, страсть, похоть, дикое желание обладать и принадлежать. Видимо что-то отразилось на его лице, потому что Драко выгнулся дугой и глухо застонал в экстазе. Гарри, не отрывая взгляда от Драко, наклонился и принялся медленно и со вкусом собирать языком с вздрагивающего тела пряно-острую жидкость. Он вобрал в себя обмякающий член Драко и высосал из него последние капли драгоценной влаги. По телу Малфоя прошла новая судорога удовольствия. Чуть более острая, немного болезненная, но и в этом была своя прелесть – тело Драко признавало за Гарри его право распоряжаться им. Наклонившись над блондином, Гарри властно поцеловал его в губы. Драко осторожно проник языком в его рот, изучая вкус своего семени. Собственнический поцелуй прервался на мгновение, и Гарри прошептал в призывно приоткрытые губы:

— С днем рождения, любимый.

Драко смог только застонать, отзываясь на требовательный поцелуй Поттера

Как ни сопротивлялись Драко и Гарри, обучение худо-бедно, но шло. Гарри научился контролировать свою силу. Однажды он смог создать из воздуха цветок. Белый лотос с розоватыми на просвет лепестками появился в день рождения Малфоя. Гарри просто проснулся утром, посмотрел на Драко, мирно посапывающего рядом, и вдруг его оглушило ощущением невозможного счастья. Он смотрел на любимого, и непрошенные слезы катились из глаз. Горло словно сдавило железным обручем – так непередаваемо хорош был момент. Гарри наконец осознал, что теперь он не один, что теперь есть существо, которому он небезразличен. Он долго шел к принятию и пониманию этого чувства, и вот теперь оно застигло его врасплох, мешая дышать. Драко словно почувствовал что-то и открыл сонные глаза. Непонимающий, затуманенный взгляд на Поттера, и в следующее мгновение тот уже в крепких объятиях и прячет лицо в его плечо. Драко отстранился и подул на мокрые щеки, ласково глядя ему в глаза. Тут словно что-то случилось, и между ними расцвел цветок лотоса, чистый и нежный, хрупкий и прекрасный. Тонкий аромат живого растения наполнил комнату. Драко потрясенно любовался цветком, не в силах произнести и слова. Гарри смотрел только на него и чувствовал, как обруч, мешающий дышать, исчезает. В этот самый момент в комнату без стука ворвался Грегори, а за ним недовольно шипящая Марси, которая все еще пыталась убедить ворона не мешать и дать выспаться парням хотя бы в день рождения Драко. Они оба застыли на пороге, увидев цветок и почуяв флюиды нежности и любви. Грегори непонимающе переводил взгляд с цветка на Гарри, потом на Драко, потом снова на цветок.

— Откуда тут лотос? – хриплым голосом спросил ворон.

— Не знаю… Я смотрел на Драко, и тут появился он. Думаю, я просто создал его под влиянием эмоций.

Гарри удивленно смотрел на ворона и пантеру, которые хором ахнули, и перевел взгляд на Драко, тоже округлившего глаза.

– А что такого?

— Гарри, если бы ты в свое время слушался Гермиону и учил законы магии, то ты бы понял, что нельзя из ничего создать что-то. Можно что-то трансфигурировать, но нельзя создавать вещи из воздуха. Это основной постулат магии. Только Мерлин мог на пике силы делать это. Неужели ты не помнишь?

Драко смотрел в недоумевающие глаза Гарри и не понимал, чем тот занимался в школе. Пускай его все время отвлекали для спасения чьей-нибудь жизни, но неужели он не знал основных законов мира, в котором жил? Драко, Грегори и Марси наперебой начали объяснять Гарри простейшие истины. Наконец Гарри понял, отчего все были так удивлены, и попробовал повторить эксперимент. Но, несмотря на все усилия, у него получались только смутные образы, которые, повисев пару минут в воздухе, таяли словно призраки. Грегори сиял как ребенок, которому среди лета сказали, что завтра Рождество и Санта Клаус лично придет поздравить его. Марси от переизбытка чувств скакала по комнате. Она радостно чихала, стоило только какому-нибудь неудавшемуся эксперименту коснуться ее носа. Когда все в конце концов вспомнили, что у Драко вообще-то сегодня день рождения, был уже полдень, а в комнате висел плотный дымок, словно от сигарет.

Пришло время поздравлений. Марси подарила Драко красивую книгу в переплете из кожи единорога, украшенную серебряными уголками и самоцветами. Книга оказалась рукописями Авиценны, Гиппократа и многих других известных целителей мира магглов и магов. На вид в книге казалось не больше сотни страниц, но она была заколдована так, что листы никогда не кончались. Драко тут же принялся ее листать и убедился в этом. Сочинения, монографии, лабораторные журналы, научные статьи – им не было конца. От волнения у блондина перехватило дыхание – это был самый полезный подарок из всех, полученных им в жизни. Он поднял отсутствующий взгляд на Марси и остальных, пробормотал что-то похожее на спасибо и снова погрузился в чтение. Все рассмеялись и кое-как отобрали у него книгу.

Грегори подарил красивую подвеску с лунным камнем на тонкой серебряной цепочке. Как он сказал, этот камень позволит Драко лучше провидеть будущее. Грегори не желал сдаваться. Он надеялся взрастить из Драко нового оракула. В честь дня рождения занятия были отменены и все направились в гостиную перекусить. После вкусного завтрака Хоззи попросил Марси провести Драко и Гарри в сокровищницу.

Большой зал, уставленный стеклянными витринами и стеллажами, завораживал. Марси рассказала, что здесь собраны украшения всех эпох и миров. Эльфийские, гоблинские, гномьи и людские богатства заставляли трепетать даже видавшего виды Драко. Он с восхищением знатока рассматривал алмазное колье, стоящее в десятки раз больше, чем все состояние Малфоев. За содержимое одной из витрин можно было бы купить полконтинента, а их тут стояло великое множество. По словам Марси, раз в год, на Рождественский бал, все жители Острова приходят сюда выбирать себе украшения к празднику, именно поэтому она знала проход в сокровищницу. Хоззи сказал, что Драко может выбрать любое из этих украшений. Это был очень щедрый подарок.

Драко ходил вдоль витрин и рассматривал невиданные сокровища. Как ни странно, он не желал ни одно из них. Блеск драгоценностей настораживал. Он словно предостерегал его, говорил о том, что он – не их обладатель. Сердце подсказывало ему, что ни одно из украшений не принесет ему счастья. Он проходил мимо, равнодушный, как человек, идущий по пляжу и рассматривающий простые камни. Он уже отчаялся что-то найти и боялся обидеть Хоззи отказом, как вдруг его сердце толкнулось под левую лопатку и бешено застучало. Драко стоял у дальней витрины и завороженно смотрел на обычное платиновое колечко с небольшим алмазом, ограненным очень необычно – в форме звезды. Это колечко было настоящей замарашкой по сравнению со своими блистательными соседями, но для Драко не было ничего прекраснее. Широкий ободок засветился, стоило ему взять кольцо в руку, а алмазик сыпанул во все стороны льдистыми искрами. Драко погладил колечко и мысленно спросил, хочет ли оно принадлежать ему. Колечко нагрелось, и алмаз начал светиться, признавая нового хозяина. Этот свет на миг затмил равнодушный блеск других бриллиантов и окутал Драко. Все потрясенно ахнули: им показалось, что Драко тоже начал светиться. Его тело на мгновение стало прозрачным, словно огромный живой алмаз, каждой складкой одежды, каждым изгибом тела преломляя и отражая свет сотен свечей и факелов. Но мгновение минуло, и перед ними снова стоял Драко, такой же, как и всегда. Однако было ощущение, что этот человек изменился. Словно что-то появилось в нем. Что-то невыразимо прекрасное, как морозное утро, и непробиваемо сильное, как самый прочный алмаз.

— Как странно, что именно ты предназначен этому кольцу, — задумчивый голос Хоззи вывел всех из некоего транса и заставил встряхнуться. – Это кольцо обладает огромной силой и властью. Младшие боги будут видеть в тебе равного себе. Старшие всегда откликнутся на твой зов. Люди, искренне любящие тебя, с каждым годом будут любить и ценить тебя все больше. Тот, кого полюбишь ты, никогда не оставит тебя – такая мысль просто не придет ему в голову. Это кольцо подарит тебе долгую жизнь и теплую старость, если ты не опозоришь его и себя недостойным делом. Оно – воплощение света и добра. Нося его, ты будешь становиться только лучше, — Хоззи помолчал, словно решаясь, продолжать ли? Пересилив себя, он сказал: — Это – первое обручальное кольцо Адама, первого человека на земле и на небе. Оно было предназначено ему и Лилит. Но Адам побоялся красоты и ума первой женщины, во всем равной ему, и попросил у Бога другую жену. Но этим он обесчестил кольцо Истинной Любви, и оно было отобрано у него. Сначала оно хранилось в Небесном Чертоге, но, спустя многие столетия, Господь Бог отдал его Земле, и оно хранилось здесь, ожидая своего хозяина. Надев кольцо на палец своему возлюбленному, ты разделишь его с ним, и вы будете благословлены навеки. Ваш союз будет принят самим Господом. Вот такая легенда. Зато теперь ты можешь не опасаться мести Лилит. Ты даришь жизнь, она ее отбирает. Но отныне вы можете поспорить друг с другом на равных.

Все молчали и смотрели на Драко. Он, не говоря ни слова, просто надел кольцо на средний палец правой руки. Алмаз снова ярко вспыхнул, посылая вокруг острые иголочки света, и затих на пальце нового хозяина. Гарри смотрел на Драко и радовался за него. Как хорошо, что богиня смерти больше не угрожает ему! Он может беспрепятственно исцелять, не боясь за себя и своих близких. Драко, провожаемый почтительными взглядами пантеры и ворона, подошел к Гарри и пристально посмотрел ему в глаза.

— Гарри, я знаю, что моим избранником будешь ты и только ты. Но позволь мне немного подумать и перевести дух – слишком многое свалилось на нас за эти полтора месяца. Как только мы выберемся из этой переделки, я надеюсь, ты окажешь мне честь и станешь моим мужем?

Он просительно смотрел в глаза Гарри, умоляя не обижаться. От неожиданности у того перехватило дыхание. Неужели он действительно услышал то, что ему сказал Драко? Драко Малфой предложил ему… пожениться? Невероятно! Не желая попусту тратить слова, Гарри просто крепко обнял Драко.

А вот с магическими уроками все было гораздо хуже. Грегори так и не смог узнать пределов магии Гарри. Стоило тому задать какую-нибудь задачу, как магия сама начинала выполнять ее. В итоге ворон пришел к выводу, что магия Гарри способна к самообучению, и у нее практически нет границ. По крайней мере, он не мог их определить опытным путем. Драко тоже не мог правильно сконцентрироваться, чтобы не тратить свою собственную энергию на исцеление. Да и экспериментов было маловато – Драко наотрез отказался калечить даже мух, чтобы потом их исцелить. Как он признался Гарри, змея, семью которой они спасли от Беркута, подарила ему возможность понимать язык всех живых существ. Конечно, разум змеи сильно отличался от разума той же мухи, но крики боли были одинаковы как у развитого существа, так и у простейшего. По этой же причине Драко перестал есть мясо и рыбу. Хоззи теперь готовил для него отдельно. От такой диеты вкупе с ежедневными физическими нагрузками Драко стал тонким и сильным, словно змея перед броском. Изящная и хищная красота теперь таилась в стройном теле Драко Малфоя.

Кроме неумения концентрироваться, была в нём ещё одна вещь, что невероятно бесила Грегори. Драко весьма несерьезно относился к своим провидческим способностям, Ворон считал, что нужно уметь использовать все скрытые резервы. Только прямой вызов с его стороны или намек на неспособность чему-нибудь научиться, заставляли Драко делать хоть какие-то усилия. Грегори искренне не понимал такого равнодушия со стороны ребят.

Просто он не знал и не испытал того, что пришлось пережить этим молодым людям за неполный двадцать один год жизни. Как объяснить ворону, что такое стоять напротив сильнейшего темного мага столетия, смотреть в его красно-рубиновые глаза? И ждать… Ждать, когда он взмахнет рукой и пошлет в тебя убивающее проклятие. И молиться, чтобы пророчество полусумасшедшей Трелони и расчеты Дамблдора оказались верными. Потому что по-иному нельзя: слишком много людей в Хогвартсе ждут и надеются. И не оправдать их доверия нельзя.

Как рассказать Грегори о том, что чувствуешь, когда за твоей спиной распускаются цветы адского негасимого пламени? Пламени, рискующего уничтожить навсегда тебя и твою душу… Как передать, что ты чувствуешь, когда смотришь в глаза своему врагу… Врагу, который протягивает тебе руку, чтобы спасти тебя… Спасти от себя самого. И от бездны ненависти, в которую ты погружаешься все глубже и глубже. Ненависти, тщательно оберегаемой и умело подпитываемой твоим собственным отцом. Отцом, который манипулировал тобой с детства, играя на твоей любви к нему.

О чем говорить с человеком, никогда не знавшим, что такое сидеть взаперти в темном чулане и плакать? Плакать оттого, что ты не понимаешь, почему за чашку, разбитую Дадли, наказывают тебя. Не понимаешь, как можно так ненавидеть своего родного племянника. Какое сердце надо иметь, чтобы ничего не подарить ребенку, жадно глядящему на огромную кучу ярких свертков под рождественской елкой. Ребенку, который точно знает, что Санта Клаус никогда ему ничего не приносит кроме тумаков от тети и щипков от Дадли.

Разве Грегори когда-нибудь поймет, что такое быть ненужным своим собственным родителям? Как рассказать об одиночестве маленького ребенка в огромном шикарном поместье? Где на зов откликаются только эльфы. А если подбежать к маме и обнять ее за ноги, то в ответ услышишь недовольные крики о помятом платье. И снова эльфы уводят тебя за руку в твою комнату, где ты впервые в жизни бьешь старенького домовика только затем, чтобы не тебе одному было больно. А он униженно кланяется и молит о прощении за то, что не уследил за маленьким мастером Драко. И ты, разрыдавшись, бросаешься ему на шею, прося извинить за грубость. А в это время входит отец и холодным тоном говорит, что ты – плохой сын, и что он очень разочарован. А потом он уводит Гинки, и ты больше никогда не увидишь старенького эльфа, заботившегося о тебе с колыбели. И ты точно знаешь, что он умер от сердечного приступа, когда ему подарили одежду.

Нужно ли об этом знать Грегори и Марси? Нет, не нужно. Вот потому-то Гарри и Драко и относятся к занятиям как к досадной обязанности. Гарри уверен, что в критической ситуации нужно надеяться только на интуицию. А Драко знает одно – его всегда спасет Поттер, впрочем как и он его.