На следующий день его сородичам предстояла решающая битва с другим, не менее сильным племенем за право владеть очередным источником воды и оазисом вокруг него. В урочный час Беркут, как непревзойденный воин, вышел вперед, пренебрегая благословением вождя – ему это было не нужно. Одержав победу в этой битве, он намеревался сам стать правителем племени, тем более, что недавно он обрюхатил тринадцатилетнюю дочку вождя. Он долго шел к власти, и теперь его ничто не могло сдержать – старый шаман был мертв, и его сила перешла к Беркуту вместе с кровью и горячим, еще живым сердцем. В предвкушении битвы Беркут зарычал, утрачивая всякое сходство с человеком. Он стал похож на огромного безумно злобного зверя — настоящую машину для убийства, такую же бездушную и холодно-расчетливую, стремящуюся только к одной цели – убивать как можно больше и кровожаднее, забирая силу и способности врага. Он взглядом выискивал самых сильных воинов, стоящих в первых рядах и, гортанными криками оскорбляя их смелость, призывал выйти против него. И один действительно вышел. Огромный, иссиня-черный, ладно сложенный великан, с ног до головы покрытый татуировками, говорящими о его боевых победах и заслугах непревзойденного охотника. Два противника стали кружить друг против друга, не сводя напряженных взглядов, не желая недооценивать соперника. Беркут попытался только ему известным приемом ослабить противника, заставить склониться, сломать волю и сопротивление, но наткнулся на мощную защиту. Обшарил взглядом тело врага в поисках незнакомых амулетов и оберегов, но ничего не нашел – его соперник был гол, наготой презирая опасность, подчеркивая свою мужественность и силу. Беркут попытался мысленно проникнуть в голову гиганта, заставить его рухнуть на колени, но опять ничего не вышло. И тогда он понял, что впервые столкнулся с равным себе не только по знаниям и защите, но и по силе. Это только подстегнуло его ярость – победа над таким соперником была более чем почетной. Он был самым достойным противником за все время быстрых и победоносных войн. Возбужденно зарычав, Беркут кинулся в рукопашную, желая только одного – скорее добраться до горла и просто выпить жизнь своего врага. Но едва они коснулись друг друга, как ударила молния, немыслимая в это время года. Удар грома, раздавшийся следом, поверг оба племени в полуобморочное состояние. Все рухнули на колени, закрывая уши руками и молясь богам, чтобы прекратилась эта страшная в своей ярости гроза. Когда ураган, разметавший все вокруг, утих, люди еще нескоро встали, потрясенные яростью богов. Наверное эта битва была им неугодна – эти мысль одновременно пришли в голову всем присутствующим. Когда они осмелели настолько, что стали перекликаться, то заметили пропажу двух своих лучших воинов. Племя Беркута только обрадовалось, плясками и криками выражая свою радость от исчезновения демона, каким считали Беркута соплеменники. Но таким же настоящим было горе их, теперь уже бывших, врагов – те убивались, оплакивая исчезновение своего воина. Его все искренне любили за добрый и незлобивый нрав, необычный для племени каннибалов, и за его могучую первобытную силу, доставшуюся от Великих Предков. Радостные и горестные вскрики скоро утихли, и два племени, помирившись, разошлись по домам: одни праздновать, другие — скорбеть.