жарче всех — в ее-то шубе! Грегори важно ходил по бане в простыне, повязанной на манер греческой тоги и увлеченно командовал, рассказывая как правильно нужно париться вениками. Выглядел он, конечно, немного несолидно: мокрый как курица, в простыне, увлеченно шагающий по своей полке, но он был так счастлив, что никому даже в голову не пришло над ним пошутить. После первых процедур все шумною толпой вывалились в «предбанник», где был накрыт стол. И все на этом столе было сделано по правилам русской кухни! Соленые грибочки и огурчики (которые друзья сначала не решались есть, но, распробовав, съели все и добавки попросили), жареная, вареная и копченая рыба, мясо с картошкой, малина со сливками и многое другое. Но больше всего друзьям понравился квас. Они пили его и не могли напиться, наслаждаясь кисловато-терпко-пряным вкусом. Это было ни на что не похоже! После подвигов в бане напиток смели со стола в одну минуту. После этого даже как-то сил прибавилось. Посидев еще с полчасика, все снова двинулись в баню. На повторные процедуры, как сказал Грегори. Во второй раз всем понравилось гораздо больше. Они были так расслабленны — влажный горячий пар уже не утомлял, а напротив, словно вливал новые силы, лаская напряженные мышцы и размягчая загрубевшие души. Все постепенно начали понимать, почему Грегори так любит баню. После нее словно заново рождаешься.
Они то парились, то сидели за столом, ведя неторопливые беседы. Марси рассказывала о Венеции, о жизни до Острова, о проделках, которые они с Меркуцио устраивали будучи детьми. Грегори травил анекдоты, рассказывал о жизни в деревне, тепло вспоминал мать, отца, своих многочисленных женщин, из-за похождений с которыми он и получил свое прозвище – Распутин. Особенно интересно было слушать о его жизни при дворе русского царя, о его детях, о ситуации в России в начале XX века. Ворон подробно поведал о том, как его пытался отравить молодой князь, напуганный влиянием Григория на царскую семью. Правда этот князь не знал, что отравить колдуна маггловским ядом невозможно. Он буквально ложками пичкал Григория мышьяком, а тот ел, да посмеивался. В конце концов, потерявший терпение князь стал стрелять из пистолета, и Григорию пришлось бы совсем худо – от пули не защитит даже магия. Но ему опять повезло – пуля срикошетила от толстого креста, который носил Грегори. Но все же он на время потерял сознание. Пришел в себя от холода – его запихнули в мешок и пытались утопить в проруби… Григорий сказал, что именно в этот момент он почувствовал, как его душу вытягивает из тела неведомая сила. Как оказалось, это его престарелый отец не переставая следил за непутевым сыном и сумел выдернуть его из воды прежде, чем тот захлебнулся. Но в итоге они непостижимым образом оказались на Острове. Грегори с горечью вспоминал, что поначалу очень злился на отца за это спасение, особенно когда понял, что с Острова не сбежать… Он рассказал, что дал магическую клятву верности своему царю. И пока Григорий находился рядом с царской семьей – им ничего не угрожало. Его магия защищала их от врагов, которых было немало. Он метался по Острову, словно загнанный зверь. Его звала клятва, но он не мог ничего поделать – Остров не пускал. Григорий даже попытался переплыть море, но, сколько он не плыл, все время возвращался назад. Так он окончательно понял, что проиграл… Потом зов исчез и Григорий осознал, что царская семья, которой он был очень предан, перестала существовать. Григорий начал пить. Ровно через неделю, проснувшись утром с дикого похмелья, он увидел себя вороном, а своего отца – собакой, сенбернаром.
Все молчали, пораженные глубиной переживаний этого грубого и сильного человека, который спустя десятилетия продолжал страдать от осознания невыполненного долга. В какой-то момент на столе неведомо откуда появился запотевший графинчик с прозрачной водкой и четырьмя разнокалиберными стаканчиками. Не говоря ни слова, Драко разлил напиток, и все молча выпили за упокой души русского царя и его семьи. Помолчав некоторое время, Грегори сказал:
— Ну, оставим прошлое в прошлом… Кто старое помянет, тому глаз вон, кто прошлое забудет, тому — два!
Подмигнув собравшимся, он запел красивым густым голосом русскую песню. Мальчики и Марси открыв рот, завороженно слушали про мороз и про коня в вольном переводе Хоззи, который негромко нашептывал им слова прямо в уши, чтобы не мешать певцу.
После этой песни упавшее было настроение снова поднялось, и все попросили Григория спеть еще. Им так понравились эти тягучие, напевные песни на странном языке, похожем на журчание ручейка. Хоззи с удовольствием переводил. Спустя какое-то время Гарри с удивлением обнаружил, что может понимать Григория и без перевода. Поделившись этим открытием с друзьями, он спросил у Хоззи, отчего это. Тот ответил, что разумная Сила Острова постепенно делится знаниями с Хозяином. Чтобы Гарри не потерял сознание от внезапно появившегося обилия информации, не захлебнулся в ней, это делалось постепенно, по мере надобности.
Выяснив эти увлекательные подробности, Гарри стал практиковаться в итальянском, французском, русском – благо, что все знали эти языки. Драко и Марси с детства учили этим и другим языкам. Грегори, долгое время живший при Дворе, выучил французский и тоже мог составить всем компанию. Правда итальянский он не знал, но зато учил Гарри тонкостям русского языка, который оказался очень сложным.
Развлекаясь и вспоминая навыки разговорной речи, все очень веселились из-за ошибок друг друга. За столом зазвучал смех и шуточки на разных языках. Мужчины решили сходить в баню еще раз. Марси отказалась, сказав, что с нее достаточно на сегодня. Было совершенно ясно, что посиделки за столом в бане станут традицией – уж очень хорошо было сидеть тесной компанией и говорить обо всем на свете. Все чувствовали себя так, словно знали друг друга сто лет. В отношении Марси и Грегори это было верно, но лишь помогая Гарри, они действительно узнали друг друга.
Невозможное трио ввалилось в парилку. Грегори поддал жару, и ребята расслабленно разлеглись на полках, касаясь друг друга пальцами рук. Грегори деликатно прикрыл глаза и для верности даже отвернулся. Но ребята просто смотрели друг на друга и поглаживали пальцами ладони, обводя узор знаменитой молнии. Нега и нежность разлились в жарком и влажном воздухе бани.
Внезапный и сильный грохот бьющейся посуды заставил всех вскочить и выбежать в предбанник. Над Марси, лежащей на полу среди осколков посуды и остатков еды, стоял огромный, злобно рычащий медведь. Беркут. По полу резво побежал крохотный ручеек густо-красной крови. Марси! Гарри ругал себя за утрату бдительности. Грегори с отчаянным криком взвился в воздух…