Про Эванс скажу только одно:
я люблю ее, слышал, Сохатый?!

Никогда еще моя жизнь не была так отвратительна, как теперь. Не спорю, я уже так говорил. Лет так семь назад, когда Фернир Сивый укусил меня. Но тогда это были цветочки. Сейчас все действительно намного хуже.
Я абсолютно не помню свое последнее перевоплощение. Но родители… они как-то странно смотрят на меня после этого. Конечно, с тех пор, как я стал оборотнем, выражение «странно смотрят на меня» должно вроде как потерять смысл; в общем-то, так и есть, но за последние дни оно вновь набирает силу. Я никак не могу понять. Мама… словно боится меня. Когда я вошел на кухню в следующее после полнолуния утро и поздоровался, она неестественно дернулась и уронила поднос с чашками чая, который несла к столу. Я присел на пол, чтобы помочь убрать – она отшатнулась. Спросил, что случилось – протараторила, что ничего. Но я успел услышать, как дрожит ее голос. Моя мама меня боится. Боится, но молчит.
Отец. Он меня просто ненавидит. И не думайте меня утешать, говоря, что мне показалось. Нихр… ничего подобного. Я прочел это в его глазах, когда он посмотрел на меня в тоже утро, на секунду оторвавшись от газеты. Причем его ненависть настолько сильна, что, кажется, ее можно потрогать рукой. Ею просто пропитан воздух в нашем доме. Мой отец меня ненавидит. Ненавидит, но молчит.
Да, сначала я ничего не мог понять. Но теперь все ясно. Ясно, почему следующий после полнолуния день не был для меня таким тяжелым, как обычно. Ясно, почему так реагируют родители. Ясно, почему вот уже несколько дней во дворе не видно соседского мальчишку.
А ведь раньше он игрался в песочнице каждый день…
Черт… Черт!
Вы понимаете?
Я его укусил, черт возьми!
Укусил, вашу мать!
Теперь он такой же, как я, а ему всего девять… Не думаю, что Дамблдор возьмет в школу второго оборотня. Да, этот мальчишка не маггл. Он такой же, как я – полукровка. И я не представляю, что теперь будет.
Конечно, и речи быть не может о том, чтобы мне продолжать обучение в Хогвартсе. Ха! Дамблдор еще сделал меня старостой! Меня! Потенциального убийцу!
Мерлин, да кого мы обманываем?! Я же не человек – зверь, тупое животное, которое повинуется лишь чутью и инстинктам! И меня не усмирить хрупкой Визжащей хижиной и даже этой чертовой Гремучей ивой!
Как я понял, родители этого мальчика еще не знают, кто именно укусил его. Даже не хочу думать о том, как они собираются это выяснять. Но в любом случае когда-нибудь все поймут. Такие тайны невозможно скрывать вечно. Когда-нибудь кто-то всё равно проговорится. И я молюсь, чтобы это не был один из вас.
Я не могу здесь больше оставаться. Не думаю, что родители станут покрывать меня – это видно уже сейчас. Они словно и ждут, когда же я сломаюсь и свалю сам. Каждый день натыкаюсь на озлобленный взгляд отца. Мама обходит стороной и разговаривает только по мере надобности. Последний раз говорили о том, что совершенно нет денег на учебники и новые мантии.
Я вот думаю – это намек?
Нет, моя мать не миссис Блэк – та бы сказала прямым текстом. Но мой отец тоже не мистер Поттер – не станет долго держать себя в руках.
Короче, я ухожу. Совсем скоро. Я не могу сказать куда. Возможно, вы больше не захотите меня видеть. Возможно, я предаю все, во что вы верите.
Но так больше нельзя. Я нашел некую группу людей, которые смогут мне помочь. По крайней мере, я буду подальше от вас и от других обычных людей; не буду подвергать кого бы то ни было опасности.
Мерлин, что я несу! Да я же действительно предал вас!
Но вы должны понимать, что у меня на это есть объективные причины!
Первую я уже сказал – я опасен. В те игрушки, в которые мы с вами играли на протяжении всех этих лет (я имею в виду прогулки по Запретному лесу в полнолуние), больше играть нельзя.
Вторую опять же таки упоминал – мои родители. Я не шутил. Они просто выживают меня из дома. И я не поеду к вам. На это есть особая причина и она понравится вам меньше всего.
Я люблю Лили Эванс.
Я. Люблю. Лили. Эванс.
Я всем своим волчьим сердцем люблю ее, всеми своими животными инстинктами тянусь к ней. Схожу с ума. Как хотите, так и называйте – плевать.
Но мне, черт тебя дери, Сохатый, мне не плевать на тебя! Ведь я знаю, эти твои таскания за ней – не шутки. И она, как бы ни пыталась это скрыть, тоже любит тебя.
Ее сердце так выбрало и я отступаю.
Я постараюсь сделать все, чтобы вы больше никогда меня не увидели. Она тем более.
Хотя, боюсь, что это трудновыполнимая задача ведь…
Я уже указал выше, что присоединяюсь к некой группе людей. Совсем недавно меня посвятили в ее члены. Отныне я один из них, хоть и не совсем разделяю их взгляды. Но все же они могут помочь. У меня даже есть метка, как у остальных. Темный символ, не буду рассказывать.
Пожалуй, это конец. Пора прощаться. Не вспоминайте обо мне больше.

И еще: на письмо наложено заклинание – после прочтения оно сгорит. Не опалите крылышки, самодовольные борцы за справедливость.

P.s. Ну что, страшно? Надеюсь, один из вас уже кинулся писать письмо Дамблдору о том, что я перешел на темную сторону? Ведь я просто уверен, что вы настолько тупы, что поверили каждому слову. Что тут еще говорить? Ах да, то, что вы оба идиоты. Да-да, я помню.
На всякий случай, для особо одаренных говорю прямым текстом: я пошутил! А вы что хотели? Думаете это охр… супер весело – читать письма на немецком? Между прочим, обещанная вами сова с переводом прилетела только через три дня! Вот и получайте. И готовьте огневиски, скоро буду.